Коул Аллан. История воина (Далекие Королевства - 2)

   Теперь смеялись все. Я мрачно подумала, что потребуется чрезвычайно много времени, чтобы в маранонской страже забыли, как однажды капитан Антеро повернула время вспять.
   До пира я решила поговорить с Гэмеленом. Он тоже надел лучшее, что у него было. Я отрядила двух стражниц помогать ему, строго-настрого наказав не обращаться с ним как с инвалидом, иначе, мол, им несдобровать.
   Я спросила Гэмелена, не чувствует ли он магии, направленной против нас.
   Он сказал, что ничего нет.
   - Но я скажу тебе одну вещь, в которой я совершенно уверен. Кажется, все это уже поняли. Этот Сарзана - могучий волшебник, я чувствую его силу, несмотря на потерю своих способностей. Он самый сильный из всех, кого я встречал или о ком слышал. И я знаю, что он имеет власть над временем.
   - Как архонты?
   Гэмелен задумался.
   - Почти. Трудно объяснить различие. Архонты учились магии, с ее помощью захватили трон - это что-то вроде традиции в Ликантии. Этот человек другой. Я чувствую, что Сарзана - интересно, это имя или титул? - получил власть и магию одновременно и использовал одно, чтобы упрочить другое, и наоборот.
   - Почему же он был свергнут? - спросила я.
   - Я уверен, что он был великим правителем, это ясно из его речей. Думаю, он правил сурово, но мудро. И я тоже не понимаю, кто и каким образом лишил его власти.
   - Может, он сам нам скажет.
   - Может быть. Но сначала он скажет, что ему от нас надо. Ибо ни один правитель, как бы богоподобен он ни был, никогда не упускает своей выгоды. Нам придется плыть по течению, что мы, впрочем, и делаем после битвы с архонтом.
   - Вы чувствуете его присутствие?
   - Нет, - сказал Гэмелен. - Хоть это хорошо. Ни разу... с тех пор как я ослеп, я не чувствовал его. Я почти убедил себя, что это была галлюцинация.
   - Почти, - горько повторила я.
   Гэмелен замолчал, нахмурившись. Потом взял меня за руку.
   - Юная Рали, нас ждет сегодня пир. Сядь рядом со мной, чтобы я не начал есть рыбу ножом. Ты будешь моими глазами.
   - Полагаю, - сухо заметила я, - вы хотите, чтобы я стала вашими глазами, только ради этикета?
   - Естественно, капитан! - воскликнул он. - Какая еще может быть причина?
   Мы рассмеялись. Я ушла отдавать приказания. Наступило время пира.
   Мне приходилось есть и более экзотические блюда, но кушанья, поданные нам, были довольно странными. Обеденный зал представлял собой огромную комнату, мраморные стены которой были увешаны гобеленами с героическими и гротескными сюжетами. Рисунки напоминали виденные нами в туннеле барельефы. Места было достаточно для всех - сюда поместилась бы наша экспедиция в полном составе - то есть столько людей, сколько отправились в погоню за архонтом. Роскоши такой я не видела даже в банкетном зале в Цитадели Магистрата в Ориссе. Освещение было яркое, но не резкое. Как я ни оглядывалась, не могла понять, откуда оно исходит, - нигде ни одного светильника или факела. Играла музыка, но нигде не было музыкантов, не было даже занавесок, за которыми они могли бы спрятаться.
   Как и обещал Сарзана, матросы сидели рядом с офицерами, солдаты рядом с легатами, а разговор велся гораздо более интересный, чем обычно на банкетах. В общем, я решила, что такие порядки стоило бы ввести в Ориссе.
   Я замечаю, что мой писец хмурится, видимо, не понимает, почему я назвала этот пир странным и не объяснила этого. Я могла бы напомнить ему, что только за день до этого мы носились по бурным морям, а теперь Сарзана единственный обитатель острова - сидит между мной и Гэмеленом, а рядом Холла Ий и Страйкер. Разве это не странно? Были и еще более удивительные вещи.
   Прислуживали нам полулюди вроде того флейтиста, который приветствовал нас. Одеты они были еще более необычно, чем всадник на зебре. Некоторые носили украшенные драгоценностями платья, как у женщин, некоторые были в богатых костюмах, как у наших магистров, а другие щеголяли в позолоченных доспехах, которым позавидовал бы любой генерал.
   Сарзана заметил мой интерес.
   - Это все мое тщеславие. - Он махнул рукой. - Каждый из слуг одевается, как будто он - мой придворный. Поэтому я окружен господами и дамами, как в прошлом. Разве что, - в его голосе звучала горечь, - теперь мне не приходится опасаться измены, как тогда.
   Я молча кивнула, поняв, что, как любому рассказчику, Сарзане нужно вступление к его истории. Непонятно только было, когда он начнет ее рассказывать.
   Несмотря на пышные одеяния, полулюди прислуживали очень хорошо моментально убирали пустые тарелки, быстро наполняли осушенные бокалы из золотых кувшинов.
   Я хорошо помню каждую перемену блюд. К каждому полагалось особое, отлично подобранное вино. Мы начали с пищи, возбуждающей аппетит: печеночные паштеты, устрицы в раковинах сами по себе или со свининой и овощами, овощи со специями. Потом подали соловьиные языки в вине, они просто таяли во рту. Далее мы ели только что запеченного лосося, на несколько едоков приходилось по огромной рыбе. К ней можно было добавлять масляный или укропный соус, если хотелось разнообразия. Я предпочитала в качестве приправы лимонный сок. На следующую перемену принесли грибной суп, грибов разных видов было множество, и каждый обладал своим собственным вкусом, словно их готовили отдельно.
   Далее шло главное блюдо - дичь с яблочным желе и ягодами, нафаршированная соленой свининой. Я спросила Сарзану, что за мясо мы едим, и он ответил, что это однорогая антилопа, обитающая на севере острова.
   - Настоящий вызов охотнику, - добавил он. - Они никогда не ходят стадами, но живут поодиночке. Я и не знаю, как они спариваются.
   - А вы сами охотитесь? - спросила Полилло, сидевшая недалеко от нас.
   - Я - нет, - ответил Сарзана. - Это делают мои слуги. Охотятся и ловят рыбу. Я бы выглядел глупо на охоте - запыхавшийся и потный, пробирающийся сквозь чащу в изодранной одежде.
   - Мы не видели здесь лодок, - заметила Полилло. - Ваши слуги ловят рыбу с берега?
   Сарзана улыбнулся.
   - Эти, - он обвел рукой зал, - не единственные, кто служит мне. Есть еще дельфины... тюлени... ястребы... и другие, кто решил прийти ко мне на службу.
   Тут я вспомнила двух дельфинов, сопровождавших наш корабль, когда мы подплывали к острову. Похоже, они несли в зубах сеть, а на лбах у них вроде блестели диадемы, как у полулюдей.
   - Решили прийти? - мягко спросил Гэмелен.
   - Признаюсь, - сказал Сарзана, - я немного повлиял на них парой заклинаний. Но что с того? Эти создания сейчас живут гораздо лучше, чем раньше. Они охотились, но на них охотились другие, слабые погибали. Они болели, в бурю были беспомощны. Теперь, в обмен на то, что они и так делали в своем диком состоянии, они счастливы и здоровы.
   Я подумала, что они потеряли свободу, но промолчала. Кстати, такие же аргументы насчет счастливой жизни в неволе приводят все владельцы зверинцев. Гэмелен тоже ничего не сказал.
   Пир продолжался. Почти все вели себя примерно. Стражницы старались не напиваться. Даже Клигс, которая пользовалась репутацией пьяницы, чинно потягивала вино маленькими глоточками. Зато трое или четверо матросов решили не упускать случая. Они так быстро потопили мозги в алкоголе, что уже через несколько минут с их конца стола донеслась лихая песня. Сарзана не подал виду, что заметил что-нибудь, и наш разговор продолжался. Потом он бросил взгляд в сторону распоясавшихся матросов, и те сразу притихли.
   Одна из моих женщин сказала, что видела, как матросов сначала охватила дрожь, а потом она прекратилась, и они мгновенно протрезвели. Сарзана контролировал поведение гостей не совсем обычными методами.
   Тем временем принесли десерт: различные торты - фруктовые, ягодные - и сыры, да такие вкусные, каких я никогда в жизни не пробовала.
   Как только я расправилась с десертом, послышался шум. Стражницы и матросы начали вставать со своих мест и уходить, словно только что закончился обед в казарменной столовой и последний бокал вина допит. Снаружи доносились крики сержантов, строивших взводы. Потеряв дар речи, я только и могла, что слушать, как они уходят строевым шагом.
   В огромном зале остались Холла Ий, Гэмелен, Корайс и я. С облегчением я заметила, что в дверях стоит сержант Бодилон, которую я отрядила оставаться с Корайс, чтобы следить за Сарзаной. Вместе с Бодилон остались две вооруженные копейщицы. Вид у них был встревоженный.
   Сарзана посмотрел на меня.
   - Капитан Антеро, прошу у вас прощения за некоторое превышение моих полномочий. Я просто подумал, что вашим женщинам лучше вернуться в казармы. У них был долгий день сегодня, они устали, как, кстати, и ваши матросы, адмирал Ий.
   Почему-то никто из нас не протестовал, тревога ушла. Нас охватило теплое чувство - словно в зимний холодный вечер накинули на плечи шерстяной плед.
   - Теперь, - сказал он, - мы можем перейти в другую комнату, где продолжим наш разговор. Я знаю о вас почти все. Я знаю вас, откуда вы родом. Я знаю о вашей погоне, битве с врагом, его гибели. Я знаю, что вы встретили бесчисленные опасности. И я знаю, что вас ждет... Но вы ничего не знаете обо мне, - он улыбнулся, - и сейчас мы это изменим... Я расскажу вам мою историю. Вы узнаете, как я стал тем, кем являюсь сейчас, и о зле, сокрушившем меня и великую цивилизацию Конии.
   Глава тринадцатая
   ПРАВИТЕЛЬ КОНИИ
   Сарзана повернулся и пошел прочь из банкетного зала. Он не пригласил нас за собой, но мы понимали, что должны идти тоже. Корайс взяла Гэмелена под локоть, и мы пошли следом. Полулюди, занятые уборкой, не обращали на нас внимания.
   Мы шли по длинному коридору, напоминающему музей - на каждом шагу попадались статуи, на стенах висели картины и пестрые костюмы, принадлежавшие различным культурам.
   Через арку мы попали в круглую комнату с камином посередине. Вечер был жарким, но огонь горел, хотя я и не ощутила исходящего от него тепла. Вокруг камина, на столиках возле удобных кресел, были расставлены стаканы и бутылки.
   - Мне пришлось немного поворожить, чтобы узнать ваши вкусы, - сказал Сарзана, пытаясь восстановить атмосферу непосредственности. - Надеюсь, вы простите мне эту маленькую вольность.
   Мы расселись, и я узнала фляжку на столе передо мной - она была полна талией, сладким десертным вином, которое в поместьях Антеро уже многие поколения подавалось только самым почетным гостям. Мы не снимали виноград с лозы, пока он не перезревал, потом осторожно собирали его и клали в чан, где он давился собственным весом. На мгновение я забыла, где нахожусь, взор мой затуманился далекими видениями, мне стало страшно. Последний раз я пробовала это вино несколько лет назад - тогда урожай был необычайно обильный, а надо вам сказать, талия - очень дорогое вино, и его производили только в самые урожайные годы. Мы выпили фляжку на двоих с Трис, в те дни еще ничто не омрачало нашей любви.
   Я отвернулась, чтобы Сарзана не видел моих слез. Холла Ий, отдуваясь, проворчал что-то насчет того, как он благодарен повелителю Сарзане за напиток его родины- ч вытяжку из косточек сливы. По его словам, не многие обладали достаточно тонким вкусом, чтобы распробовать его.
   - Не надо называть меня повелителем, - сказал Сарзана. - Мое имя одновременно означает и титул, а это для всех конийцев говорит само за себя.
   Вот и ответ на один из вопросов Гэмелена.
   Я сняла восковую печать с пробки острием кинжала, откупорила фляжку и налила немного вина в бокал для пробы. Вкус был очень похож на талию, но не совсем. Я спрятала улыбку. Магия Сарзаны была не такой уж безупречной. В вине ощущалась кисловатость - в нашей лозе этого никогда не было. Но мне пришлось признать, что сходство было ошеломляющим.
   - Эту комнату, - сказал Сарзана, - я использую для воспоминаний. Оглянитесь.
   Корайс и Холла Ий оглянулись, но я пристально смотрела на руки Сарзаны и, как учил меня Гэмелен, положила правую руку поверх левой, держа ладони открытыми вверх - так надо делать, когда наблюдаешь за магом. Я видела, как шевелятся губы Сарзаны, но слов не разобрала. Потом я тоже оглянулась, чтобы увидеть, что происходит.
   Происходящее захватило меня. Мы оказались свидетелями разграбления прекрасного дворца. Со стен была сорвана обивка, ревело пламя. Я увидела, как красивую, отчаянно кричащую женщину волокут пьяные мародеры. Я видела, как негодяи хватают все, что попадает под руку, и ломают все, что не могут взять с собой, просто из любви к разрушению. Я видела солдат в доспехах. Некоторые были убиты, остальные - предатели - занимались грабежом. Какие-то богато одетые мужчины и женщины поощряли бесчинствующую толпу. Потом я увидела только голые мраморные стены с редкими вкраплениями экзотических минералов.
   - Таково было мое падение, - сказал Сарзана. - В тот день моя любимая Копия потеряла последнюю надежду на величие, свободу и мир. - Выражение слабости мелькнуло и исчезло с его лица. - Я всегда помню об этом. Память причиняет боль, но я не хочу снисхождения в ссылке.
   - Может быть, - тихо, но настойчиво сказал Гэмелен, - вы расскажете нам о стране, которой правили.
   Губы Сарзаны искривились.
   - Спасибо, воскреситель Гэмелен. Расскажу. Я не привык, правда, рассказывать и позабыл, что не весь мир знает о Конии и ее прошлом величии.
   Он сел на кушетку и налил себе в бокал из кувшина прозрачной жидкости кажется, это была простая вода.
   - Мое королевство, - начал он, - находится далеко к югу отсюда, и, прошу извинить меня за некоторую поэтичность, оно похоже на россыпь драгоценных камней, рассыпанных среди волн. Кония состоит из множества островов, ее столица находится на острове Изольда - самом драгоценном алмазе в ее короне. Острова не похожи друг на друга, есть пустынные, есть атолловые, на самых южных возвышаются горы с нетающими снежными шапками они еще не исследованы. Изольда отсюда в трех неделях пути при попутном ветре.
   - Так много островов, - задумчиво произнес Холла Ий. - И все они обитаемы?
   - Большая часть, - ответил Сарзана. - И в этом величайшая трагедия Конии. Иногда создается впечатление, что на каждом острове обитает отдельный народ, непохожий на ближайших соседей. А самое плохое - острова постоянно воюют между собой.
   Я заметила улыбку, мелькнувшую на лице Холлы Ий, и поняла, о чем он думает - если соседи затевают свару, они становятся легкой добычей пирата.
   - У нас, конийцев, - продолжал Сарзана, - общее только одно - горячая кровь. Мы скоры на гнев, суждения, любовь и ненависть. Есть пословица: "Если рядом с тобой кониец, у тебя будет и друг и враг". Боюсь, что здесь есть правда.
   - Трудно править такой страной, - заметила Корайс.
   - Очень.
   - Вы унаследовали трон? - спросил Холла Ий.
   - Нет. Как и ваш воскреситель, я был рыбаком. - Я успела заметить, что Гэмелен на мгновение испугался, но быстро взял себя в руки. - Вернее, не совсем. Моя семья занималась не столько сетями, сколько лодками, и самое главное - рыночным делом. Мы владели пятью баркасами, а десять других семей работали на нас.
   - Вы обогнали меня, - вставил Гэмелен. - У нас была одна лодка, и ловили мы в реке, а не в море, и еще у нас были долги.
   - Я был бы счастлив, если бы моя судьба оставила мне рыбацкую долю, сказал Сарзана, - и я бы не доживал свои дни на этом проклятом острове. Но я говорю наивно, друзья. Если человек рожден для трона, он неизбежно возьмет в руки скипетр. Царствование - судьба, а не профессия.
   Холла Ий одобрительно хмыкнул, Гэмелен слегка нахмурился, но все молчали.
   - Как я уже сказал, я ничем не отличался от остальных богатых рыбаков моего острова, за исключением одного: моя семья догадалась, что у меня талант к магии. На нашем острове, в отличие от других, деревенского колдуна уважали, особенно если он владел тем, что мы называем "искусством погоды". Но знания я получал нерегулярно - хватал, что подвернется. Специальной школы, как у вас в Ориссе, не было. Если бы у моей семьи было больше денег или мы стояли бы выше по социальной лестнице (правда, на нашем острове не было аристократии), меня бы послали в Конию учиться. Но этого не случилось. Думаю, это к лучшему, теперь я знаю, что случилось с благородными жителями Конии несколько лет спустя. Я достиг юношеского возраста, не очень отличаясь от своих сверстников. Я занимался торговыми делами, нанимал рыбаков и гарпунеров, изредка используя дар к магии, чтобы разнюхать, где удача вернее.
   К сожалению, наш остров лежал в богатых водах на пути к самой Конии. Рыбы было видимо-невидимо. Но в нашем море плавало много двуногих акул пиратов, работорговцев, даже купцов, которым не хватало гребцов. Все знали, что люди с Акульего острова, по их словам, рождаются со скованными ногами и руками, изогнутыми под рукоятку весла.
   Каждый год пропадало пятеро, десятеро или даже больше наших рыбаков. Некоторых отпускали домой после одного-двух плаваний, других - нет. Сарзана вздрогнул. - Я сам десятки раз подвергался опасности плена, но благодаря дару или изменял погоду нужным образом, или притворялся сумасшедшим. И, естественно, никогда не показывал работорговцам, что владею магией. Иначе я был бы для них желанной добычей.
   - А разве ваше правительство не защищало вас?
   - Правительство? - усмехнулся Сарзана. - Наши правители были далеко, им было все равно, что происходит с нами. О нашем острове вспоминали, только когда присылали налоговый корабль. Подати были тяжелы, хуже всякого пиратства. Кония управлялась или, вернее, не управлялась толком в течение многих веков одной-единственной династией, которая за это время выродилась. Простые люди ничего не видели от властей, кроме притеснений.
   - Боги дали людям сталь, - сказала Корайс, - поэтому необязательно терпеть несправедливую власть.
   Сарзана с удивлением посмотрел на Корайс.
   - Может быть, об этом есть легенда в вашей стране, легат. Но не в моей. У нас говорили, что тот, кто убьет короля, умрет миллион раз, и его душе никогда не будет покоя. Ее будут мучить демоны. Вечно... Но мы уклонились от темы.
   Однажды пираты окружили десять рыбацких лодок, сняли с них всю команду, а лодки потопили с идиотской жестокостью. Таково было начало конца. Мы, кораблевладельцы, собрались вместе и решили, что надо что-то делать. В тот день меня коснулась рука богов, потому что я знал, как именно следует поступить. Наверное, тогда я понял, на что способен мой дар. Мы должны отомстить, сказал я, и отомстить жестоко. Если мы будем терпеть такое, то из мужчин превратимся в евнухов, заслуживающих смерти, а наши женщины станут портовыми шлюхами. И наш остров лишится гордого имени повелителя морей и станет называться Медузным. Мой язык работал словно сам по себе, а когда я замолчал, все кричали, а потом несли меня на руках.
   Сарзана вздохнул и продолжал:
   - Мы организовали отряд. Рыбаки больше не плавали в собственные потайные уловные места. Мы стали выходить в море только группами - не меньше пяти лодок, шли известными маршрутами, и всегда на каждой лодке был наблюдатель, высматривающий вражеский парус. В каждой лодке под сетями мы прятали оружие. Сначала у нас были только остроги, трезубцы и разделочные ножи, но когда первый пират совершил ошибку и напал на нас, мы обзавелись мечами, копьями и луками. - Он сурово усмехнулся. - Очень быстро мы научились владеть оружием и давали отпор всякому, кто был настолько глуп, чтобы приплывать к нам за рабами. Слухом земля полнится, скоро все узнали, что воды Акульего острова безопасны для всех, кроме торговцев людьми.
   Глаза Сарзаны засверкали.
   - С других островов к нам приехали рыбаки просить нашей помощи. Всем им мы говорили одно и то же: присоединяйтесь к нам и обретете мир. Никого долго уговаривать не пришлось - выгоды сотрудничества были налицо.
   Холла Ий переживал рассказ не меньше самого Сарзаны.
   - И вас избрали вождем? - спросил он.
   - Естественно. А кого еще? Не прошло и года, как в водах нашего архипелага стало безопасно. Жители островов доверяли мне, поэтому они предложили мне править ими и в обычной жизни, а не только во время стычек. Я отобрал самых храбрых мужчин, и им платили только за то, что они всегда были готовы сражаться. Мы отрегулировали рыночные цены так, что рыбак, вернувшийся с лова, всегда имел достаточно денег, чтобы починить сеть и купить наживку. Споры у нас разрешал выездной суд, а не землевладельцы. У нас был собственный флаг. На нем был символ нашего движения - акула. И у нас был мир. Но ненадолго.
   - Думаю, вашим правителям не понравилось, что появилось новое королевство посреди старого, - предположила я.
   - Верно. Но все было не совсем так. У нас появился новый деспотизм, гораздо хуже, чем правление вырождающейся династии. Это - сами люди. Старый король умер. Появилась вакансия. На Конии, на других островах чернь штурмовала дворцы правителей. До нашего острова донеслись вести, что старая династия свергнута в крови и пламени, и головы благородных, торчащие на колах, украшают улицы столицы.
   Сарзана вздохнул.
   - И тогда пришел страх. Знайте же, милостивые господа, если вам повезло и вы не знали тирании, что нет тирании хуже, чем насаждаемая толпой. Стоит только человеку благодаря уму, находчивости или везению подняться над остальными, как его немедленно устраняют. Так серп срезает прежде всего те колосья, которые выросли выше других. Я понял, что первый принцип монархии царствовать справедливо, второй - те, кого боги сделали подданными, не должны влиять на решения монарха.
   Я искоса посмотрела на Корайс, сохраняя бесстрастное выражение лица. Корайс сверкала глазами, словно ей отдали несправедливый приказ, который тем не менее она должна выполнить. Холла Ий, напротив, кивал, полностью соглашаясь. По лицу Гэмелена понять его мысли я не смогла. Сарзана между тем продолжал:
   - Правительство свергли и торжественно собрали то, что они называли народным парламентом. - Он презрительно скривился. - Вообразите этих лавочников, солдатню, чумазых крестьян, шляющихся по дворцам, которые они обагрили кровью. И каждый из этого сброда вопил, что он знает, что надо делать. Они собрали правительство хуже некуда, а всякий, кто был лучше других, уничтожался, чтобы время королей никогда больше не наступило. Самым плохим было то, - мрачно продолжал Сарзана, - что вокруг новых правителей кормилась целая орава льстецов и подвывал, которые не давали понять этим дурням их полную неспособность управлять государством. В начале, когда восстание только началось, бедные землевладельцы, которые ничем никогда не помогали Конии, а только грабили крестьян, сидя в своих поместьях, поняли, с какой стороны ветер дует, и немало пограбили вместе с чернью. Потом их выставляли напоказ, доказывая некровожадность новой власти. Им, конечно, постоянно приходилось унижаться перед новыми хозяевами.
   - Мне кажется, - сказал Гэмелен, - что к тому времени Акулий остров рассорился с остальной Кенией.
   - Это так, - кивнул Сарзана. - Когда они поняли, что есть и другой путь управления государством, что у нас все свободно платили налоги и еще больше оставляли себе, они собрали карательную экспедицию, чтобы выжечь еретическое гнездо. И я понял, что, когда у народа есть внешние враги, с которыми надо бороться, управлять им значительно легче - Похоже было, что он давно хотел высказать эту мысль. - Они послали огромный флот, приказав полностью разграбить нашу землю. У старого режима, может быть, что-то и вышло бы. Но не у этих голодранцев. Несколько месяцев они набирали солдат, переучивали торговых мореходов в боевых офицеров, а потом у них начались проблемы со снабжением. И все это отняло много времени, времени, которого у них не было. Дело в том, что со мной что-то случилось. Однажды - я решил говорить правду, а то бы сказал, что в этот день сверкала молния и ударял гром, - так вот, тогда я... понял. Я не знаю, каким другим словом это описать. Что, Гэмелен?
   - Я понимаю вас, - отозвался воскреситель. - Известно, что у самых одаренных магов иногда внезапно наступает миг прозрения и они за короткое время постигают свое ремесло.
   - Верно! - взволнованно воскликнул Сарзана. - Раньше я никогда не говорил об этом с другими. Какое счастье узнать, что ты не один. С тех пор, как я получил силу, я понял, что не могу доверять ни одному магу, который может представлять для меня угрозу. Поэтому я и молчал. Я чувствовал, что мои враги копят силу. Но моя собственная мощь росла быстрее. Иногда мне казалось, что поддержка моих подданных укрепляет меня.
   Сарзана замолчал и осушил еще один бокал. С рассеянной, направленной в прошлое улыбкой он посмотрел на нас.
   - Когда флот приблизился к Акульему острову, его настиг страшный шторм. Шторм вызвал я, конечно. Всего против нас выслали более двухсот кораблей. Сколько их разбилось о скалы! Когда ветер утих и выглянуло солнце, мы выплыли на своих маленьких лодках против больших многовесельных галер. Мы атаковали их, как барракуды, рвущие на части камбалу. А когда все было кончено, победа осталась за нами, жителями Акульего острова. И мы стали самой могучей силой в Конии. Мы знали, что нам делать. Мы не могли забросить мечи и вернуться к рыбной ловле - негодяи нападали бы снова, пока не одолели бы нас.
   Мы собрали свой собственный флот. Корабли были не только с нашего острова. В Конии было много недовольных новым порядком, тех, кто понимал, что такой порядок несет смерть нации. На рейде Изольды стоял флот из тысячи судов. Мы ожидали битвы, но сражаться оказалось не с кем. Чернь не приняла боя. Часть разбежалась, некоторые отреклись, а другие предпочли наложить на себя руки, чтобы не видеть, как в мир возвращается порядок.