Коул Аллан. История воина (Далекие Королевства - 2)

   - Как бы то ни было, - сказала я, - они придумали странное название для органа управления.
   - Это вина одного из моих похотливых предков, - засмеялась Ксиа. - Он дошел до того, что построил храмы - дома разврата на самом деле, посвященные самым неприличным богам. Он не пропускал ни одной хорошенькой девушки или мальчика. Аристократы восстали и заставили его прекратить безобразия. Тогда и учредили Совет очищения. Его первоначальной функцией было следить за состоянием морали в Конии. Потом, когда свергли Сарзану, по нашим древним законам только Совет мог править страной, поэтому самые знатные аристократы срочно заделались его членами.
   - Как ты думаешь, в Конии будет когда-нибудь снова монархия? - спросила я.
   Ксиа перестала улыбаться. Она села на край фонтана, опустив ноги в воду.
   - Отец надеется на это, - сказала она после паузы. - Может быть, другие аристократы королевского происхождения тоже. Но если это случится, никто из них - даже мой отец - не осмелится объявить себя королем. Это вряд ли понравится народу. Ты ведь знаешь, короли Конии были низложены. Сарзана пришел позже. А мой отец и другие аристократы боятся черни не меньше, чем самого Сарзаны. Поэтому, мне кажется, их поколение не станет добиваться трона. Может быть, их дети попробуют.
   - Например, ты...
   - Никогда не думала об этом. По-моему, это глупо.
   - А в Конии была когда-нибудь королева? - спросила я. Ксиа кивнула.
   - Моя прапрабабушка - она давно умерла - была правительницей. А у ее мужа не было никакой власти. Он был всего лишь супругом королевы.
   Я хотела еще раз спросить ее, действительно ли она никогда не думала о троне, но поглядев ей в глаза, решила этого не делать. Особы королевской крови не лгут. Они просто иногда меняют мнение.
   Одним из последствий участия Ксиа в экспедиции было превращение всей войны в настоящий крестовый поход. Я всегда считала, что войну начинает знать на бумаге, а заканчивают ее кровью простые люди, причем те, кто начинает, войну, стараются держаться от поля битвы как можно дальше. А тут, по примеру Ксиа, молодые аристократы десятками вступали в армию. Но все они были мужчинами, Ксиа оказалась единственной женщиной. Я всегда ворчала, что в Ориссе женщин вечно ставят на вторые роли, но у нас, по крайней мере, была маранонская гвардия! В других землях, как выяснилось, положение было еще хуже.
   Я не подозревала, как популярна Ксиа среди аристократии, пока не увидела длинные ряды богато одетых добровольцев, терпеливо ожидающих своей очереди перед рекрутскими конторами на рынке. Тем, кто умел обращаться с мечом или с парусом, найти место было легко, но большинство из них умели только охотиться и тренировать соколов. Но это нисколько не охлаждало их пыла. Они говорили, что готовы служить в любой должности - хоть черпальщиками на галерах. Мы брали их, и в большинстве своем они служили хорошо. Я была удивлена, так как никак не могла поверить, что молодые аристократы позволят гонять себя по вантам или будут терпеливо выслушивать попреки сержанта Исмет или кого-нибудь из затянутых в кожу конийских офицеров.
   Интересно было наблюдать, как здоровенный боцман орет на красивого юношу, словно их разделяет несколько миль.
   - Господин Гилмут, ваши неуклюжие извинения нужны мне как рыбе зонтик, в них смысла не больше, чем мозгов у клопа, и, если это еще раз повторится, вам долго не придется сидеть на вашей вонючей поротой заднице, мой господин. Прошу прощения.
   С приходом аристократов у нас появилось все, что было нужно, а кроме того, следуя их примеру, потоком принялись записываться в армию крестьяне. Я никогда не могла понять, почему крестьяне, так ненавидя знать, во всем стараются им подражать.
   Флот все больше становился настоящей боевой единицей, а не просто сборищем кораблей. Мы были почти готовы сразиться с Сарзаной и его более опасным тайным союзником - архонтом.
   Во время подготовки я редко видела Гэмелена, хоть он и жил в той же вилле, что и я. Когда я спрашивала его совета в каком-нибудь неясном вопросе, он обычно отмалчивался или говорил, чтобы я поступала, как считаю нужным. Он даже отказался присутствовать на утреннем бросании костей, говоря, что болен или устал. Я же обычно пропускала вечерние обсуждения событий прошедшего дня.
   За все это время я никогда не видела, чтобы он улыбался, он начал шаркать ногами, как старик, а ведь раньше он летал, словно юноша, несмотря на слепоту. Женщины, которые прислуживали ему, говорили, что он мало ест, как бы они ни старались соблазнить его деликатесами, и он совсем перестал пить вино - только воду. И все это человек, который всегда подбодрял нас, когда мы теряли надежду, и не унывал ни при каких обстоятельствах!
   Он угасал прямо на глазах, и я решила, что тюрьма подорвала его дух. Я стала бояться, что он скоро умрет.
   Однажды вечером я нашла старого волшебника и попросила его помочь мне составить какой-нибудь эликсир, который вернул бы ему прежнюю живость.
   - Я просто старею, черт побери! - сказал он, его голос дрожал.
   - Но, Гэмелен, друг мой, - сказала я. - Вы мне нужны. Вы нам всем нужны.
   - Я устал быть нужным! - закричал он. - Оставьте меня в покое!
   Я ушла. А что еще я могла сделать? Я заметила, что чем ближе к отплытию, тем все более усталым он выглядел. Если бы я не была так занята, может быть, я бы разгадала загадку. Нет, не так. Если бы я не проводила так много времени с Ксиа, я бы разгадала загадку.
   Она перенесла меня в волшебную страну любви, надеюсь, то же я сделала для нее. Она стала для меня всем. Чем больше мы с ней встречались, тем больше я ждала следующей встречи. Она нашла запрещенные книги по искусству любви, и мы попробовали все, кроме разве вещей, которые вызывают боль. Мы смазывали друг друга вином или медом и часами облизывали друг друга. Мы смазывали друг друга благовонными маслами. Мы боролись, а потом победительница получала право на любое желание, которое проигравшая обязана была выполнить.
   И у нас еще были томные дневные часы, когда мы просто разговаривали, делясь секретами, которые доверяют друг другу только любовницы. Она плакала вместе со мной, когда я рассказала ей об Отаре. Но когда я заговорила о Трис и нашей ссоре, она обиделась и отвернулась. Когда я попыталась помассировать ей спину, она вскинулась:
   - Не трогай меня!
   - Что я сделала? - удивилась я.
   - Ты все еще любишь ее.
   - Ерунда, - усмехнулась я. - Она бросила меня. Все кончено.
   - Нет, не все, - возразила она. - Как ты произносишь ее имя! Она владеет тобой! Шлюха! Как только ты вернешься, стоит ей только мигнуть, и ты снова упадешь в ее объятия.
   - Клянусь, Ксиа, я люблю только тебя.
   Она расплакалась и в конце концов позволила мне себя утешить. Я ласково шептала ей на ухо, что только она нужна мне. Когда она успокоилась, мы занялись любовью. Ксиа была прекрасна на этот раз. Потом она ушла домой, ласково улыбнувшись мне на прощание. Больше этот вопрос мы не обсуждали, но, по правде говоря, я не раз думала над ее словами. Неужели я все еще люблю Трис? Удивительно, но я и сама этого не знала.
   С каждым новым прибывающим в Конию кораблем до нас доходили вести о новых зверствах Сарзаны. Видимо, он пытался запугать нас и посеять панику в нашей армии. Но добился он прямо противоположного. Его банды сжигали города и порты независимо от того, сопротивлялись они, были нейтральными или вывешивали белые флаги. Неудивительно поэтому, что сопротивление росло с каждым днем. Почти всем было ясно, что никаких соглашений, перемирий или хотя бы пощады ждать не приходится. Даже колеблющиеся, которые считали, что правление Сарзаны было не таким уж жестоким, были вынуждены прикусить языки и проповедовать патриотизм.
   Раз или два я слышала, как некоторые выражали удивление, что Сарзана, мол, "изменился, продался черным силам". Я понимала, что союз с архонтом сделал его более жестоким, но различие между тем, что он делал сейчас и во время своего прошлого правления, было невелико.
   Однажды рано утром дежурный офицер вызвал меня на палубу. У меня, по сути дела, было два штаба - один во дворце Совета, для больших и официальных заседаний, а другой - в бывшей каюте Ксиа на галере Страйкера - для секретных совещаний. На галере мне было легче напоминать себе, что я не должна втягиваться в политические дела, проблемы и интриги конийцев. Мои обязанности просты: прежде всего долг перед Ориссой, потом перед гвардией и, наконец, перед наемниками Холлы Ий. Остальное не должно иметь для меня значения.
   Дежурный офицер спросил, могу ли я встретиться с человеком, который ждет меня на палубе, и я заторопилась наверх. Ждал меня высокий худой мужчина, лет около пятидесяти. Он был одет в простую свободную тунику и панталоны. На поясе у него висел с одной стороны меч, а с другой - кинжал. Кожаные ножны потемнели от времени, а рукоятки блестели от частого пользования. Значит, он солдат. Одна вещь поразила меня - он не носил колец или других каких-либо украшений, за исключением золотой трубочки четырех-пяти дюймов длиной, заткнутой за ухо.
   На пристани я увидела построенный отряд примерно из сотни подобным же образом одетых мужчин разного возраста - от двадцати до шестидесяти. Я приветствовала этого человека, надеясь, что он привел своих людей, чтобы присоединиться к нам. Он назвал свое имя - Нор - и сказал, что это так и есть. Еще он сказал, что на пристани только половина его отряда. Я была рада, так как своих собственных сил, на которые я могла твердо рассчитывать, у меня было маловато - всего лишь сто двадцать пять стражниц.
   Я спросила Нора, какое у него звание.
   - У меня его нет, - ответил он. - А звание, которое я носил раньше, мне стыдно произносить вслух.
   Я пристально посмотрела ему в глаза. Взгляд его был черен и пуст такой взгляд я видела раньше у тех, кого мы освободили из пыточных камер архонтов, когда захватили замок Ликантии. У этого человека была трудная судьба. Я заметила, что у нас появились любопытные слушатели - некоторые стражницы и матросы, у которых срочно нашлось дело поблизости от нас. Я сказала Нору, что он может распустить свой отряд, чтобы они нашли укрытие, так как собирается дождь.
   Он покачал головой.
   - Они останутся там, где стоят. От воды они не растают.
   Я пригласила его пройти на фордек, где никого не было и можно было укрыться под тентом. Я спросила его, хочет ли он вина. Нор отказался. Что ж, если он сразу предпочитает, перейти к делу, прекрасно!
   - Значит, вы хотите воевать, - сказала я. - Но почему вы пришли ко мне, а не к адмиралу Трахерну или к кому-нибудь из его генералов? Если солдаты ваши сражаются так же хорошо, как и выглядят, они могут получить место на любом корабле.
   - Я пришел к вам прежде всего потому, что много слышал о вас и ваших женщинах. Не думаю, что вы принимаете участие в интригах конийцев друг против друга внутри одной армии.
   - Нет, конечно, - ответила я. - Я считаю, что война - суровый труд, который нужно заканчивать как можно скорее.
   Он продолжал, словно не слыша меня:
   - Кроме того, моим людям вряд ли обрадовались бы где-нибудь в другом месте.
   Дьявол! - подумала я. Наверно, они преступники. Но я не выдала своего разочарования. Я просто ждала, что он скажет дальше.
   - Эти люди - мои братья, - сказал Нор. - Когда-то нас была тысяча человек. Это было около пяти лет назад, и тогда нас называли "преданными Сарзане".
   Я была потрясена.
   - Да. - Нор прочитал мои мысли. - Мы были телохранителями этого негодяя. Мы охраняли его день и ночь, когда он был в его замке и когда выезжал из него. Наши жизни принадлежали ему, целью нашего существования была его безопасность.
   - У большинства правителей есть охрана, - сказала я. - Но обычно они погибают при перевороте, защищая своего господина. Или их убивают позже. Но я никогда не слышала, чтобы телохранители проклинали своего правителя, который осыпал их благами, разве что он был уж совсем негодяем.
   Он ничего не сказал и резко спустил панталоны. Я резко отвернулась, решив, что передо мной - сумасшедший. Но я все-таки успела увидеть то, что он хотел мне показать. Меня едва не вырвало. У него не было пениса - только короткий отросток толщиной в палец. Под ним была вполне нормальная мошонка. Я и раньше видела евнухов, но у них либо не было ничего, либо не было только яичек.
   Я кивнула - я поняла. Нор надел панталоны, без малейшего смущения. Теперь я поняла, зачем он носил за ухом украшенную золотом трубочку. Я и раньше слышала о таких уродствах, слышала и о жестоких племенах, которые уродуют девочек, чтобы они не могли получать удовольствия от секса.
   - Так Сарзана привязал нас к себе, - сказал Нор. - Он хотел иметь очень преданных воинов. Мужчина, который не может удовлетворить своих желаний, становится жестоким, в бою его ослепляет гнев. Сарзана первый попробовал осуществить это, и ему это удалось. Мы были ужасом для людей и убивали всех, на кого он нам указывал, - животных, мужчин, детей.
   - Почему вы были верны ему после всего, что он с вами сделал? спросила я. - Магия?
   - Отчасти, - ответил Нор. - Когда его свергли, чары спали с нас. Но дело было не только в них. Он взял нас к себе, когда мы были еще детьми. Мы не знали, кто мы, кто наши родители и где наши дома. Сарзана похитил нас и... изуродовал. Для этого у него были специальные люди - вернее, не люди, а существа, которые работали в пыточных камерах и делали то, что даже мы не осмеливались делать. Никто из них не пережил дня свержения Сарзаны. Нас растили и тренировали отдельно от других, нам всегда говорили, что мы избраны богами для одной цели - служить и умереть за Сарзану. - Нор скривился. - Если ребенку тысячу раз в день с того момента, как он начинает ходить, говорить одну и ту же вещь, из него получается то, что стоит сейчас перед вами.
   - Вы хотите отомстить?
   - Да, - ответил Нор. - Это наша единственная цель. Большинство из нас сумело пережить день захвата дворца, и мы смогли потом отыскать друг друга. Теперь, пять лет спустя, у нас только одна мечта - отправить Сарзану в худший из адов, созданных богами. Мы называем себя "сломанные люди". Признаюсь вам, мы хотели устроить заговор, чтобы выяснить, на каком острове содержат Сарзану. Мы уже купили пять кораблей у конийских корсаров. Эти корабли постройкой напоминают ваши, хотя, может быть, не так легки и на веслах и под парусом. Мы долго тренировались и теперь можем управлять ими в шторм и штиль.
   Нам всем плевать на проклятия, грозящие убийце короля Конии. Никакое проклятие не может быть хуже нашего положения - каждое утро мочиться через эту трубку, - он дотронулся до уха, - знать, что ни одна женщина не посмотрит на тебя, ни один ребенок не будет носить твое имя и никто не поможет твоей душе обрести мир после смерти.
   Поэтому, когда Сарзана с помощью магии обманул вас, ориссиан, и обрел свободу, в отличие от остальных конийцев, мы были рады - он отправился навстречу своей смерти.
   - Вы считаете себя непобедимыми? - спросила я, не заботясь о вежливости.
   - Конечно нет. Я солдат, а не идиот. Может быть, ему удастся захватить трон. Но к тому дню никого из нас не останется в живых. Капитан Антеро, я уверен в одном - если во что-то верить и стремиться к этому, не боясь смерти, очень может быть, что ты достигнешь цели.
   - Верно, - согласилась я. - Значит, вы хотите служить под моей командой?
   - Да. И только при этом условии мы присоединимся к флоту. Если нет - мы будем сражаться отдельно. Мы можем купить еще несколько кораблей или захватить их. Даже такой маг, как Сарзана, не сможет устоять против кинжала, направленного ночью в спину, если не останется другого способа.
   Я не сразу ему ответила, думая о сложностях, которые могут возникнуть Раз Нор был так откровенен со мной, я отвечу ему тем же.
   - Я принимаю вас к себе, вы должны подчиняться мне, моим офицерам и сержантам беспрекословно и при любых обстоятельствах.
   - Естественно. Мы не грудные младенцы.
   - Вы не понимаете. Я хочу сказать, что, если вам прикажут не сражаться, вы должны подчиниться. Если вам прикажут оставаться на месте и не вступать в бой при малейшей надежде подстрелить Сарзану из лука, вы должны подчиниться. Старые солдаты говорят, что плохо иметь в напарниках того, кто храбрее тебя. Храбрее или безрассуднее. Это мое единственное и окончательное условие. Вы все должны будете мне в этом поклясться вашими богами.
   Теперь Нор замолчал в раздумье. Нахмурившись, он опустил голову, потом сказал:
   - Подчиняюсь. Я не согласен с тем, что вы сказали, - боги благоволят тому, кто не бережет себя в битве. Но... я подчиняюсь. - Он выпрямился и положил правую руку на сердце.
   Я отдала ему честь, продолжая сомневаться, искренне ли он согласился выполнить мое условие. "Сломанные люди" вряд ли поколеблются нарушить клятву, если представится возможность для мести, но тут ничего не поделаешь - я решила пока об этом не думать. Теперь у меня вдвое больше воинов, чем час назад, и ради этого стоило пойти на компромисс.
   Никогда нельзя полностью подготовиться к битве. Какими бы напряженными ни были тренировки, всегда остается что-то еще, чему можно научиться. Взамен любого оружия всегда можно найти еще лучшее. И корабли можно готовить к плаванию до тех пор, пока море не пересохнет. Но приходит время, когда каждый солдат понимает, что настал час отправиться на врага, потому что с этого момента враг будет становиться все сильнее и опаснее.
   Такой день настал и для нас. Ветер был попутный, погода - хорошая, и предсказатели благословили наш путь.
   Вся Изольда собралась посмотреть на отплытие. Были речи, и вино, и воскурение ладана. Солдаты обнимались с девушками на пристани, и даже самые стыдливые из них улыбались и говорили на прощание ласковые слова. Трубы ревели, барабаны гремели, по небу летали яркие воздушные змеи, образуя причудливые узоры. Матери кричали что-то своим сыновьям, садившимся на корабли, отцы с завистью смотрели им вслед, плакали покинутые сестры. Потом швартовы были отданы, паруса подняты, и скоро море исчезло под белокрылыми кораблями, бегущими к своей судьбе.
   Я... я смотрела, как уменьшаются фигурки провожающих, и вспоминала, как мы выступали из Ориссы.
   Казалось, прошла целая вечность, писец, с того дня, как прощальные речи и добрые пожелания произносились на моем родном языке.
   Глава девятнадцатая
   ЛЕТЯЩАЯ С ВЕТРОМ
   Стоило нам только выйти в море, как адмирал Трахерн начисто забыл свои слова насчет равенства. Для себя он твердо решил, кто будет за всех отдуваться - эта почетная роль выпала мне и Холле Ий. Все стало на свои места, когда Трахерн послал к нам курьерскую шлюпку со своим помощником на борту. Он привез нам приказания, оформленные, правда, в виде доклада.
   Помощник адмирала сказал нам, что, по сведениям конийских магов, Сарзана нападет на Аластарс - цепь островов в трех неделях пути к югу, - где постарается устроить базу для своего флота. Трахерн предлагал, чтобы мы продолжали вести разведку и корректировали наш курс так, чтобы всегда находиться впереди его кораблей. Это было все - в обязанности помощника не входило спросить наше мнение насчет развития событий.
   Любопытно было наблюдать, как взбесился Холла Ий, когда с ним обошлись так унизительно. Я не могла удержаться, чтобы не напомнить пирату, что наглость Трахерна как две капли воды напоминает поведение самого Холлы Ий по отношению к нам, когда мы только отплыли из Ликантии. Мои слова разозлили его еще больше.
   Ксиа тоже пришла в ярость, утверждая, что так нельзя обращаться с аристократией. Был сонный полдень, вторая смена дозора, я слышала, как за стеной нашей каюты скрипели доски под сапогами часовых, ходивших над нашими головами туда-сюда. Я валялась на постели, она сидела рядом со мной, поджав ноги. Я сказала ей, что она права, но так уж устроен мир - люди одинаковы, что здесь, что в Ориссе. Мужчины остаются мужчинами в любой стране. Может быть, говорила я, ей удастся сделаться королевой и изменить это глупое положение вещей. Она странно посмотрела на меня. Потом нахмурилась и стала говорить что-то, но я не слушала. Я просто чувствовала, что мне тепло, смотрела на нее, как она сидит в пятне тусклого света из иллюминатора. Она заметила мой взгляд, рассмеялась, и ее гнев исчез в нашем объятии.
   Сама я отнеслась ко всему спокойно, потому что с самого начала знала, что Трахерн не собирается обращаться с нами как с равными, и заранее обдумала, как и когда с этим бороться. Пока мы находились вдали от врага, это можно было терпеть. У меня и так было достаточно других дел, прежде всего надо было удостовериться, что все в нашем маленьком флоте понимают, что теперь мы будем сражаться по-новому. Для этого надо было многое изменить.
   Прежде всего надо было изменить мышление людей. Они должны были понять, что теперь мы - не просто пехота, посаженная на корабли, а - если оперировать сухопутными терминами - скорее кавалерия. Нет худшего для всадника, чем оказаться в бою спешенным, как презренные лапотники. У нас вместо лошадей были корабли. Мы могли "спешиться", то есть перейти на борт другого корабля, только будучи совершенно уверенными, что враг сломлен. Так всадник соскакивает с коня, чтобы добить поверженного противника.
   Наша цель - истребление врага, а не захват его территории (его судна). Сожги его, тарань его, разбей его о скалы, сломай ему весла - и битва выиграна.
   Естественно, капитаны Холлы Ий подняли шум, утверждая, что моя тактика оставит их без добычи. Проклиная в душе их жадность, я объяснила им, что даже если они не захватят золото во время боя, они получат его более чем достаточно после победы. Да и во время боя разве не легче захватить корабль с деморализованной или сдающейся командой? Или, по их мнению, лучше брать на абордаж неповрежденное судно, когда велика вероятность их собственного потопления? Я напомнила им о гигантских галерах, которые находились в распоряжении Сарзаны, на которых вдоль бортов подвешены огромные камни, предназначенные для проламывания палубы атакующего противника. Эти камни, без сомнения, отправят нас на дно. С неохотой им пришлось согласиться, что даже неопытная женщина может предложить кое-что новое в морской тактике. Я снова и снова вдалбливала им в головы свою теорию, и, если кто-нибудь из них высказывал мою мысль как свою, я делала вид, что восхищена, и немедленно обещала присоединить его "гениальную" идею к общему плану.
   В конце концов им стало казаться, что они сами все и придумали. Теперь, когда общие положения были приняты, нам предстояло воплотить идею на практике. Матросы тренировались вести галеры в сплоченном строю, делать наскоки, отходы и, как собаки, облаивающие кабана, никогда не оставаться на месте, уворачиваясь от его клыков.
   Мы учились драться парами и тройками, нападать с флангов, с тыла. Мы не будем просить и давать пощады, не будем играть по-честному.
   У нас было много времени для тренировок и изменений курса, потому что наши галеры оказались втрое быстрее конийских кораблей.
   А еще нам надо было осваивать новое оружие. Я сама построила его тайно во дворе своей виллы и ночью перенесла на корабль. Я сконструировала катапульты с двумя ковшами под немного расходящимися углами. Какой-то человек, случайно видевший погрузку, спросил, не собираемся ли мы выстреливать по два снаряда сразу. Я ответила коротко "да", ничего не объясняя, опасаясь, что у Сарзаны могут быть шпионы по всей Конии или он просто ведет за нами слежку магическим способом. Я волновалась до тех пор, пока Гэмелен не успокоил меня:
   - Если кто-то что-то увидел, это еще не значит, что он понял, для чего это предназначено.
   Полилло должна была обучить матросов пользоваться этими катапультами, и - самое главное - когда ими пользоваться. Пускать их в ход нужно было в самом разгаре битвы.
   Полилло принялась ворчать, что у нее и так полно забот, нужно было проследить, чтобы ее стражницы находились в форме, содержали оружие в порядке, и точить свой топор, который давно не пил крови. Пусть другие возятся с проклятыми собаками Холлы Ий.
   Корайс засмеялась и сказала, что она умывает руки. Она никогда не возьмется обучать мужчину тому, что, по его мнению, он и так знает.
   - Это похоже на то, как если бы ты постаралась научить нежности мужчин, пользующихся услугами проституток.
   Полилло ухмыльнулась и мечтательно произнесла:
   - А это мысль. Может быть, я окажусь достаточно хорошей, чтобы один из матросов представил меня своей матери.
   - Будь осторожна, - предупредила Корайс. - У матросов нет матерей, а женятся они только на торговках и смотрительницах маяков.
   Я мало прислушивалась к их болтовне, размышляя, как архонт смог зажечь воду во время битвы у рифов. Надо научиться делать то же или придумать защитное заклинание получше того, которое Гэмелен применил в тот день.
   Гэмелен беспокоил меня. Он пытался не быть обузой, но все равно его обычной жизнерадостности как не бывало. Однажды я случайно услышала, как Бодилон назвала его "мрачным воскресителем". Я отвела ее в сторону и сердито спросила, как бы она себя чувствовала, если бы потеряла обе руки. Бодилон ответила, что, если бы это случилось, она бы бросилась с ближайшей скалы, чтобы не наводить тоску на других.
   - Вот видишь, - рявкнула я, - кто из вас сильнее духом! Гэмелен ведь не сдается, несмотря на увечье.
   Она немного подумала над моими словами, потом поклонилась и сказала, что я права.
   Может, я и была права, но с нашим воскресителем надо было что-то делать. Я уже начала беспокоиться, что он изберет способ Бодилон для решения своих проблем, и отрядила двух стражниц, чтобы они постоянно за ним следили.