Коул Аллан. История воина (Далекие Королевства - 2)

   Я вздрогнула при мысли о том, что ждало меня, но смело стянула с повозки первый труп. Это был ребенок, весь в гнойных бубонах. В повозке была вся его семья - мать, отец и сестра. Я натерлась с головы до ног серебряной мазью. Гэмелен сказал, что она защитит меня от болезни, но мне было ужасно страшно, когда я собственными руками отнесла тело мальчика и положила его на погребальный костер. Потом то же самое я проделала с другими телами.
   Гэмелен хранил молчание, пока я работала, - переживал, что не может помочь. Я одела все трупы в богатые одежды, потом аккуратно полила дрова волшебным маслом. Было почти тихо, если не считать воя ветра, я чувствовала, что из окон дворца на меня смотрят сотни глаз. Когда я закончила приготовления, я подошла к Гэмелену. Он вручил мне коробочку черного дерева, в которой лежало сердце убитого архонта.
   - Будь очень осторожна, Рали, - прошептал он. - Говори только то, что условлено. Иначе...
   Ему не надо было меня предупреждать. Я знала, что произойдет, если колдовство не удастся, - конийские палачи покажут на мне свое искусство, моя душа достанется архонту на обед.
   Я подошла к пруду и очень осторожно поставила коробку на игрушечный парусник. Потом я открыла коробку, в ней лежало сердце архонта и драгоценный камень - талисман сердца. Рядом с ним я положила одну огненную бусину, прошептала заклинание и тихонько оттолкнула кораблик от берега.
   Громким шепотом я произнесла:
   Плыви быстро, брат,
   К порту Заката,
   Где живут боги
   И нет демонов!
   Несмотря на сильный ветер, гнавший волны по поверхности пруда, кораблик плыл медленно, его паруса поднимались и опускались, словно на нем была команда. Кораблик остановился в центре пруда. Черное сердце засияло багрово-красным цветом. Я, позабыв обо всем, уставилась на него.
   Гэмелен крикнул:
   - Скорее, Рали!
   Я очнулась и крикнула, простирая руки:
   - Гори! Гори!
   Ударил гром, кораблик вспыхнул. Гром ударил снова, и всю поверхность пруда охватил огонь. Я отскочила.
   - Давай, Рали! - кричал Гэмелен. - Не медли!
   Пламя становилось все жарче. Не обращая на это внимания, я подошла к краю пруда и вытянула босую ногу над поверхностью горящей воды. Пламя лизнуло ее, и я успела удивиться, почему мне не больно. Сглотнув, я решительно пошла по поверхности воды к кораблику. Я подняла его, он горел, пламя окутывало меня с ног до головы. Я начала читать заклинание, мой голос перекрыл завывания ветра и раскатился эхом до самых облаков:
   Где ты, отец, где ты, мать,
   Приди, брат, приди, сестра,
   Тот, кто убил вас, ждет.
   Вы ненавидите его,
   Он заставил вас страдать,
   Причините ему боль.
   Зловонный горячий ветер
   Станет благоухать прохладой,
   Проснитесь! Проснитесь!
   Я взяла из коробки сияющее сердце, поднесла его ко рту и дунула через него в паруса кораблика.
   Кораблик замер, потом рванулся вперед, как птица, подброшенная в небо. Пламя внезапно исчезло, а я стояла по колено в кроваво-красной воде. Кораблик проплыл мимо каждого погребального костра, и все они загорелись, выбрасывая клубы черного дыма. Четыре зловонные темные струи соединились в одну колонну, поднимающуюся вертикально в небо. Мгновенно набежали тучи, и в них я увидела свирепые красные глаза и брови.
   Голос архонта прогремел:
   - Прочь! Прочь!
   Клубы черного чумного дыма коснулись его глаз, и он взвизгнул от боли.
   Он снова крикнул: "Прочь!", но в его голосе был страх.
   Дым становился гуще, заволакивая лицо архонта. Тот снова завыл от боли и... пропал.
   Я почувствовала, что смертельно устала. Я посмотрела вниз и увидела, что стою в обыкновенной воде, омывающей мои колени. Откуда-то донеслось щебетание птицы, я оглянулась и увидела маленькую пичужку на ветке дерева. Ветка не качалась, и только тут я поняла, что ветра больше нет. Спотыкаясь, я вышла из воды и подошла к Гэмелену. Он вынул из моей руки сердце архонта и обнял меня.
   Я слышала радостные крики из окон дворца, потом к нам бежали люди. Впереди всех мчалась принцесса Ксиа, ее легкая туника развевалась, обнажая ее стройные ноги. Холодный ветер, принесший долгожданный дождь, пронесся над парком.
   Чума была побеждена.
   Снова я стояла перед Советом очищения, девять пар глаз смотрели на меня, но теперь в них не было презрения. Они по-прежнему были суровы, эти члены Совета, но в их взглядах появилось уважение и любопытство - они хотели знать, что я предприму дальше. Я сразу приступила к делу.
   - Я хочу, чтобы мои солдаты и матросы были освобождены. Верните нам наше оружие и корабли, и мы будем сражаться на вашей стороне, пока не будет восстановлен мир.
   - А вдруг вы просто убежите? - спросил Канара. - Какая вам выгода драться? Это не ваша война.
   Принцесса Ксиа начала протестовать, но я быстро вмешалась, пока она не успела наговорить грубостей отцу.
   - Это наша война, господин Канара, - сказала я. - Я уже говорила, что смертельный враг нашего народа заключил союз с Сарзаной. И, чтобы победить его, потребуется очень много сил.
   - Но даже тогда останется еще Сарзана. А он опасен и сам по себе.
   - Позвольте мне убить его для вас, - усмехнулась я. - Вы не можете этого сделать, не то на вас падет проклятие. Но я - чужестранка, я могу смело расправиться с ним.
   Совет принялся таинственно шептаться. Потом Канара обратился ко мне:
   - Что конкретно вы предлагаете?
   - Я предлагаю наше участие в походе против сил Сарзаны. Мы будем хорошими союзниками. Мы, ориссиане, имеем опыт ведения войны.
   Снова короткое совещание, и разговор возобновился.
   - Я уверен, что вы, капитан, и ваши солдаты - смелые воины. Но все должно строиться на доверии. Мы вас не знаем. С одной стороны, вы причинили нам ужасное несчастье, с другой - помогли нам. Но во втором случае у вас не было выбора. Как нам знать, что вы предпримете в третий раз?
   Принцесса Ксиа вышла вперед.
   - Позволит ли Совет говорить мне от имени молодежи Конии?
   Ее отец с некоторым сомнением утвердительно кивнул.
   - Все страдают в войне, господа, - сказала Ксиа. - Но молодым приходится хуже всего. И, когда правил Сарзана, кому пришлось тяжелее всего? Вашим сыновьям и дочерям! Скольких мы тогда потеряли? И сколько умирают сейчас, пока мы говорим?
   Присутствующие молодые аристократы одобрительно зашумели.
   Принцесса положила руку мне на плечо.
   - Отец, ты сказал, что капитан Антеро только дважды подвергалась испытанию. Прошу прощения, но я должна поправить тебя. Был и еще один раз когда она спасла меня. Они могли проплыть мимо. Бросить нас. Это было бы даже разумно, потому что их кораблям грозила не меньшая опасность. Но она рискнула своей жизнью ради меня. Ее стражницы тоже рисковали и спасли двенадцать конийцев.
   Я боялась, что она расскажет и о моей ссоре с Холлой Ий, когда в опасности были мы все. Это вряд ли пошло бы ему на пользу, а он мне был нужен, проклятый. Но, слава богам, этот подводный камень принцесса миновала. С удивлением я прислушивалась к ее словам.
   - Я докажу вам, господа, что я доверяю Антеро. Я прошу позволения нет, я требую, - чтобы мне разрешили плыть вместе с ней. Ее судьба станет моей. И она не предаст меня, господа. Она не предаст молодежь - будущее королевства Кония.
   Ее отец чуть не свалился со стула. Его коллеги тоже были потрясены. В толпе зрителей раздались одобрительные восклицания. Несколько человек выскочили вперед, требуя от Совета согласия.
   У Совета не осталось выбора - они разрешили мне участвовать в войне и взять с собой принцессу. Когда Канара объявил о своем решении, толпа завыла от восторга.
   Я посмотрела на свою возлюбленную. Ее глаза были пьяными от радости. Но в линии ее подбородка появилась твердость, во взгляде уверенность. Клянусь богами, она выглядела как настоящая королева!
   Глава восемнадцатая
   ЛЮБОВЬ И ВОЙНА
   Некоторые люди говорят, что дорога нашей жизни задумана и вымощена богами. Если это так, значит, боги слишком сильно любят крепкие напитки. А как еще объяснить сумасшествие нашего пути - его изгибы и повороты, овраги и ямы, высокие горы, которые приходится преодолевать? Я бы хотела встретиться с богом, который задумал мою жизнь. Не уверена, что не перережу ему горло. В Конии сначала я была обречена на смерть, заживо погребена в темнице, а потом стала героем дня, в мою честь возносили хвалу те самые люди, которые держали меня в тюрьме. Как ты считаешь, писец, если бы тот бог был трезв, смог бы он придумать такой поворот судьбы?
   Дни после моего выступления в Совете были совершенно безумными. Нас всех выпустили из тюрьмы и разместили с большой роскошью. Даже у последнего матроса была собственная - очень богатая - комната. Нас хорошо кормили и одевали. На нас так и сыпались приглашения на различные увеселительные мероприятия, но пришлось на все ответить отказом, чтобы ненароком кого-либо не оскорбить. Проще было сказать, что мы очень заняты подготовкой к походу, тем более что это была правда. Конечно, когда надо, я находила свободное время. Ведь мне надо было встречаться с принцессой.
   Она выхлопотала мне небольшую виллу с окнами на гавань и одолжила мне своих самых расторопных слуг. В тот день, когда она показывала мне виллу, дул теплый ветер, насыщенный запахом гиацинта. Дом имел толстые белые стены, крыша покрыта голубой черепицей. Вдоль дорожек росли цветы тыквы с таким сладким нектаром, что пчелы сходили с ума. Они без перерыва с гудением носились вокруг, делая огромные запасы. У крыльца, выходившего в сад, цвели розы. В глубине сада бил древний фонтан, в него склонила ветви ива, на каменном бортике густо рос мох.
   Огромная спальня в доме была застлана пушистыми коврами и подушками всевозможных цветов и размеров. Кровать с балдахином по ширине не уступала небольшому полю для строевых упражнений. Дверь из спальни вела на веранду, откуда открывался прекрасный вид на море. Этот дом идеально подходил для любования закатом и наслаждения любовью. Мы завалились в постель сразу же, как только вошли в спальню. Мы не могли насытиться друг другом, как те пчелы в саду - нектаром. Стоны и крики долго раздавались в комнате. Мы часто меняли позиции.
   Я смотрю, ты покраснел, писец, а ведь вечер прохладен. Тебя возбуждает мое описание нашей любви? Или ты шокирован? А, вижу, что скорее последнее. Но ты же слышал раньше много подобных историй от мужчин. Или женщинам нельзя произносить такие речи? Или тебе неприятна однополая любовь? Если это так, мне наплевать. Я поклялась говорить правду, а правда такова, что любовь всегда одинакова, в какие бы одежды она ни рядилась. Желание живет во всех созданиях, плавают ли они, ходят или летают. Нельзя отрицать его и утверждать, что полностью понимаешь жизнь, которую боги вдохнули в нас. В конце концов, идя этим путем, ты не сможешь разобраться в самом себе.
   Мы с Ксиа занимались любовью до заката. Потом мы отдыхали в объятиях друг друга, из окна нас овевало прохладным ветерком.
   Ксиа первая нарушила молчание.
   - До тебя у меня были другие, - сказала она, застенчиво опустив глаза.
   Я это и так знала. Для своих лет она была очень опытной. Но я сказала другое:
   - Это не мое дело. Твоя жизнь принадлежит только тебе. Лучше ничего не говори.
   - Но я хочу рассказать. Чтобы ты знала меня. Я поцеловала ее и приготовилась слушать.
   - Я всегда чувствовала себя не такой, как все, - начала она. - Мне казалось, что я чужая в семье, подкидыш, что меня оставили у двери младенцем, а мать, как любая женщина, была настолько добра, что взяла меня в дом.
   - Но на самом деле это было не так? - спросила я. Она покачала головой.
   - Нет. Подкидыши никогда не становятся принцессами. Но я всегда чувствовала свою обособленность. Я никогда не любила мальчишек, в отличие от моих подружек, которые бегали за ними еще до того, как у них появилась грудь и начались месячные. Именно к своим подружкам я впервые почувствовала влечение. Сначала в этом не было ничего особенного. Хоть они и говорили о мальчиках, мы, в сущности, были еще детьми, часто шалили. Иногда боролись в постелях. Никто ничего плохого не думал. В нашем обществе девственность до брака очень ценится.
   - В Ориссе тоже, - вставила я.
   Ксиа помолчала и заговорила снова.
   - Все продолжалось хорошо, пока не пришло время мне выходить замуж мне исполнилось шестнадцать. Мой отец очень хотел, чтобы я вышла замуж и принесла ему внука, чтобы наш род не угас.
   - А ты не хотела.
   - Не хотела. Я не хотела, чтобы мужчина командовал мной, спал со мной в одной постели.
   Снова глядя на нее, я подумала, что она выглядит как настоящая королева. Я не хотела бы иметь ее среди своих врагов. Она говорила:
   - Мне становилось все труднее сопротивляться отцу. Особенно из-за того, что случилось перед тем штормом, когда ты меня спасла. Меня послали в храм на остров Селен для очищения. Отец узнал, что я стала любовницей женщины, которая была старше меня. Ее имя Фиорна, она - жена одного из наших генералов. Он всегда был в отъезде, что устраивало ее, потому что дома он плохо обращался с ней и с детьми. И еще она любила... нас. Фиорна предпочитала женщин. Тогда скандал едва замяли. Фиорну отослали домой к матери, ее муж получил назначение на далекий остров. Отец решил, что я должна быть очищена, чтобы избавиться от дурных пристрастий. Мне пришлось отправиться на Селен на корабле.
   Я засмеялась, играя ее грудью.
   - Очищение, кажется, не очень помогло, - сказала я. Ксиа скривилась.
   - Нет, кое-какая польза от этого была. Жрицы научили меня, как быть более осторожной. - Она проказливо посмотрела на меня. От ее прикосновения меня бросило в дрожь. - Они многому научили меня. - Она хихикнула.
   - Клянусь богами, - засмеялась я, - я с удовольствием поучилась бы у тебя.
   Позже, когда она одевалась, чтобы уйти, она сказала:
   - Сделаешь для меня одну вещь?
   - Все, что могу, - ответила я.
   - Научишь меня сражаться?
   Я с удивлением посмотрела на нее.
   - Ты - принцесса. Тебе это не нужно.
   Она грустно покачала головой.
   - Я буду с тобой, когда начнется сражение. Я не хочу быть беззащитным цветком среди других женщин. Я должна, по крайней мере, уметь защитить себя. И не беспокойся, я буду вести себя разумно и не ввяжусь в какую-нибудь ненужную драку. Когда будут писать роман о тебе, я не хочу быть второстепенным героем.
   Ее просьба показалась мне разумной. И я сказала:
   - Но мы должны быть осторожны, любовь моя. А занятия с тобой будут служить мне чудесным предлогом, когда мне захочется с тобой увидеться.
   - Хорошо. Начнем завтра.
   И искусству войны она училась так же прилежно, как и искусству любви.
   Тем временем конийцы готовились к войне. В Совете продолжались разговоры о том, как победить в схватке, но на Изольде от слов давно приступили к делу.
   Каждый день на остров приплывали корабли. Однажды в порт пришел целый флот из двух десятков судов. Они заполнили гавань Изольды, многие корабли находились на рейде. Здесь были представители почти всех островов королевства. Они говорили на разных языках и имели разные обычаи. Общались они между собой на конийском - его знали все аристократы королевства, это было модным, либо на торговом диалекте, или через нас, ориссиан, так как на нас лежали чары заклинания языка.
   Корабли были самые разные, некоторые предназначались только для войны, некоторые выглядели как самые обыкновенные торговые суда, наспех переделанные под боевые, были также галеры весьма хищного вида с пиратскими командами, которые решили сражаться под законным флагом, пока есть возможность пограбить.
   Мне понравилось, как быстро конийцы смогли подготовиться к войне, и я спросила Ксиа, не имеет ли ее народ особого таланта к кровопролитиям.
   - Не знаю, - зевнула она. - Но вообще-то, всегда кто-то воюет с кем-то. Если хочешь, мой слуга покажет тебе верфь.
   Я хотела, и на следующий день меня отвели в особый район порта, который был окружен забором и охранялся. Там, внутри, я узнала тайну Конии. Верфь представляла собой ряд пристаней, рукотворных островов со складами. Пристани тянулись одна за другой бесконечной полосой. Всюду было полно суетящихся рабочих. За пристанями на приколе стояли корабли со снятыми мачтами и палубами - только корпуса. Когда Изольде требовались новые суда, начиналась сборка.
   Каждый склад имел ворота. В одном хранились мачты, которые с помощью кранов можно было легко установить на корабль, в другом - части палуб, в третьем - канаты и паруса. Слуга принцессы сказал мне, что на Изольде старались строить корабли по одной мерке, чтобы запасные части были взаимозаменяемы.
   Сначала корпус корабля буксировали по воде к первому складу, где на него устанавливали мачту, потом дальше - ко второму, где ставили части палубы, потом к третьему и так далее.
   Собранный корабль буксировали к выходу, устанавливали на него весла и скамьи для гребцов, загружали запасы солонины, воды и вина. На каждом складе хранился только один вид припасов или запасных частей. Когда корабль достигал конца ряда пристаней, он был полностью собран, оснащен и готов принять команду на борт. Сам процесс был потрясающим, а вот корабли - не очень. Все они были одного типа - огромные одномачтовые галеры вроде той, с которой я спасла принцессу. Конийцы почему-то не жаловали быстрые суда, в отличие от Холлы Ий и жителей внешних островов.
   Я посчитала своим долгом поинтересоваться, как конийцы ведут морскую войну, и обнаружила, что в этом они недалеко ушли. Их действия были еще более примитивными, чем тактика, которой обучали моих женщин, когда мы готовились к погоне за архонтом. На корабли конийцы сажали солдат буквально набивали ими трюм, причем солдаты понимали в морских сражениях меньше, чем я до моего отплытия из Ликантии. У капитана была простая задача - держаться вместе с другими кораблями, пока не встретится враг. Тогда отдавался приказ об атаке рассыпным строем. Противника старались взять на абордаж. Все оружие - от катапульт до вороньих клювов, которые намертво втыкались в палубу вражеского корабля, - было приспособлено только для этой цели. Таран у них считался новшеством. Часто тонул не тот корабль, который таранили, а тот, который производил маневр. Иногда после тарана строй нарушался, что, по конийским понятиям, считалось недопустимым. Так сражались конийцы, а поскольку у Сарзаны корабли и тактика будут точно такими же, исход битвы решит число воинов, магия и справедливость. Последняя, кстати, редко появляется на поле брани.
   Я помнила, что Страйкер и Дюбан говорили о конийской галере во время шторма, припомнила и свои собственные мысли насчет стаи волков и медведя. Решив, что ум хорошо, а два - лучше, вечером я устроила совещание, на которое пришли Корайс, Исмет, Дика и Полилло, которая шумно протестовала, заявляя, что она - боец, а не стратег.
   На базаре я купила дешевую модель одной из этих чудовищных конийских галер, и мы впятером или вчетвером сидели вечерами вокруг нее, как дети вокруг ванны с корабликами, и думали. Некоторые мысли были дельными, но большинство - глупыми или неосуществимыми. Но я прилежно записывала их все, проклиная свое неумение как следует подбирать слова. Вкратце я расскажу, до чего мы додумались.
   Несмотря на протесты Ксиа, большую часть времени теперь ее тренировала Исмет. Я поняла, что такие вещи лучше преподают чужие люди. Друг или слишком требователен, или слишком мягок. Кроме того, нет ничего лучше сурового сержанта, чтобы понять, кто чего стоит. Поэтому Ксиа вместе с остальными стражницами упражнялась во дворе. Она овладела луком, мечом и копьем, словно была рождена с ними. Ее лицо загоралось жестокой радостью, когда она побеждала на мечах партнершу по спаррингу, нанеся удар деревянным оружием. А когда я увидела, как уверенно она посылает стрелу за стрелой в мишень, я порадовалась, что не дала себя уговорить и не осталась ее тренером.
   С физической подготовкой все было по-другому. Каждый вечер мы бегали по серпантину, окружавшему центральную холмистую часть Изольды. Дистанция была длиной в добрых пять миль и начиналась у гавани, а заканчивалась у маленькой таверны неподалеку от моей виллы. Около недели принцесса тренировалась, прежде чем оказалась способной пробежать круг один раз. В конце недели она была в ужасе, когда я сказала ей, что придется пробегать этот круг не меньше четырех раз.
   - Впрочем, я сомневаюсь, что тебе это удастся, - добавила я. - Осталось слишком мало времени на тренировки, а твои ноги еще слишком слабы.
   - Что не так с моими ногами? - возмутилась она. - В постели они тебе нравятся.
   - Да, я люблю их, - согласилась я. - И в них достаточно силы, чтобы обвиться вокруг моей шеи. Но для боя выносливости нужно больше, чем для любви. Ноги в сражении бывают важнее оружия. Часто приходится бежать много миль, прежде чем встретишь врага, потом надо выдержать бой, а потом после драки иногда приходится маршировать много миль, прежде чем начальство разрешит отдохнуть.
   - Мы будем на кораблях, - сказала она. - Ходить вообще не придется. Мне кажется, одного круга более чем достаточно.
   - Ладно, если выполнишь мое желание, - сказала я.
   - Какое? - спросила она, озорно прищуриваясь.
   Я шепнула ей на ухо. Она хихикнула.
   - Это мне нравится. Так, значит, больше бегать не надо?
   Наконец был назначен день совещания командиров. Нам должны были представить нового адмирала флота. Я думала, что подготовилась к этому, но, как обычно, когда пытаешься предсказать поведение мужчин, ошиблась.
   Несмотря на протесты моих стражниц, я знала, что главой экспедиции против Сарзаны, по крайней мере официально, меня не сделают. Что бы там ни говорил Совет, я знала, что в лучшем случае буду назначена советницей, а в худшем - корабельным украшением на носу. Корайс и Полилло ворчали, что снова женщин зажимают, но я сказала им, что, если бы дело происходило в Ориссе, Магистрат вообще не допустил бы женщин к командованию кораблями.
   Мне казалось, что этот аргумент достаточно хорош, но они переглянулись, и Корайс, презрительно скривив губы, сказала:
   - Рали, любовь моя, естественно, в разных странах мужчины делают одинаковые глупости, это никого не удивляет, но тут речь идет о том, как им действительно надо поступить, чтобы не оказаться в дураках, как всегда.
   Я засмеялась, и это был единственный веселый момент, связанный с совещанием.
   Мы с Холлой Ий сидели по обе стороны от нового адмирала на высоком помосте, украшенном высушенными челюстями огромных морских чудовищ. Имя этого нового адмирала было Трахерн, и он невольно внушал уважение. Он был высок - ростом чуть ниже Полилло, его голос гремел как колокол. У него была большая седая борода, аккуратно расчесанная на две части. Ему шел седьмой десяток, но его седая шевелюра, украшенная драгоценными камнями, была по-прежнему густа. На шелковой тунике адмирала бренчало множество медалей какими только благодарный народ может украсить своего самого храброго воина.
   К сожалению, адмирал Трахерн последний раз водил войска в битву двадцать лет назад против варварского населения внешних островов. Потом он ушел на пенсию, жил в своих огромных поместьях, писал мемуары и стал хорошим историком. Его карьера представляла собой яркий пример мужества, чести и благородства. Теперь его снова призвали, чтобы привести Конию к великой победе.
   Когда объявили его имя, капитаны несколько раз прокричали "ура!". Я еще заметила, что большинство военачальников были уроженцами Изольды, не важно, с какого острова отряд они вели. Часто бывает, что уроженцы одной местности управляют целой страной. Сарзана, видимо, благоволил к своим землякам с Сеневеса, а аристократы тоже не избежали этого греха. Пока конийцы до хрипоты в голосе приветствовали адмирала Трахерна, я подумала: "Тысяча чертей! Это же второй генерал Джинна!"
   Трахерн ответил на приветствия подобающей речью. Он сказал, что счастлив снова служить своей стране, что готов вести войска к победе, что мы не можем не победить, как он рад, что под флагом Конии будут сражаться могучие воины из далекой страны под названием... Тут он замолчал, забыв откуда мы родом, смущенно сказал нечто вроде "Ларисса" и принялся трепаться дальше.
   После того как его пронесли на плечах по комнате восторженные офицеры, он встретился со мной и Холлой Ий. Он был полон оптимизма. Естественно, он понимает, что именно мы - настоящие командиры экспедиции, так как мы разбираемся в этой проклятой магии и вообще, особенно дама, хотя он, черт побери, не понимает, как кто-то, будучи убитым, может снова ожить, но разумеется, он не смеет сомневаться в словах великого мага. Он скромно объявил, что надеется по мере сил помогать нам, так как он хорошо знаком с конийскими водами и - что более важно - хорошо знает своих солдат, которые будут сражаться как герои древности, так что каждый кониец стоит десяти нет, двадцати! - солдат другой национальности. Мы будем командовать совместно, сотрудничать, доверять друг другу, объединенные одной великой целью.
   Для меня все его слова представлялись пустым набором бессмысленностей.
   Однажды вечером, перед тем как принцессе было пора уходить, мы прогуливались по саду, и я спросила ее, доверяет ли нам ее отец.
   - У него слишком много других дел, - ответила она, - чтобы подозревать вас в чем-то. И даже если у него были бы какие-нибудь сомнения, он бы ни за что не высказал их перед членами Совета очищения.
   - Должна сказать, что вид этих людей мало соответствует названию, заметила я.
   - Это верно, - согласилась она. - Если бы они выполнили все, что обещали, всё проститутки умерли бы от голода. Зато повезло бы молоденьким служанкам, которым не дают покоя их пожилые хозяева.