Коуль Дж. Атланты, Воин

   В это не слишком приятное мгновение Громовержец почувствовал легкий укол в области поясницы. Это Аякс Оилид подобрался к нему сзади и норовил вогнать меж ребер остроконечное копье. Сумей он сделать это, и Зевсу пришлось бы отказаться от своей энергоформы, что сделало б его уязвимым не только перед Кроном, но даже перед любым второстепенным демоном. К счастью, Аякс двигался в рамках обычного времени, и у Громовержца нашлось несколько мгновений на то, чтобы ударить обидчика спешно выращенной рукой. Аякс отлетел в сторону. Но пока Зевс разбирался с ним, чудовищные руки подобрались почти к самой шее Олимпийца. Громовержец принялся наращивать оборонительный контур, но его энергетические возможности были уже на исходе. Огненная сила, соединенная с энергией Крона, превосходила его мощь. Тогда Зевс ускорил время - так сильно, как только мог. Почувствовав это, Крон принялся делать то же самое. Хотя он неплохо научился управлять временем, но все-таки в этом умении он уступал своему противнику. Вскоре титан уже не успевал за стремительными движениями Громовержца, и тогда тот принялся рвать его оборонительный контур когтями. Какое-то время Крон терпеливо переносил боль, но затем не выдержал и начал хвататься за мерзкие наросты, терзающие его плоть. Зевсу только это и требовалось. Пока Крон ломал один за другим чудовищные когти и пытался укротить время, Громовержец освободился от его объятий. Он взбежал на тронное возвышение, откуда в последний раз окинул взглядом поле битвы, которая явно складывалась не в свою пользу. Герои фактически одолели противостоящих им богов, лишив их большей части энергии. Титаны были близки к тому, чтобы расправиться с гекатонхейрами. Кроме Бриарея был уже повержен и заключен в энергетические оковы Котт. Сражался лишь один Гий, отбивавший атаки сразу пятерых врагов. У Зевса мелькнула мысль помочь преданному артефакту, но он тут же отбросил ее, увидев, что Крон спешит к нему, намереваясь возобновить поединок. Не дожидаясь, пока титан подбежит к подножию трона, Олимпиец нажал на потайной рычаг и прыгнул в отворившийся в полу лаз. Едва его ноги коснулись подземного дна, как мраморная плита стала на место. Ловушка захлопнулась.
   Это был великолепный план - избавиться от всех артефактов разом. Артефакт хорош всем, кроме одного - рано или поздно он обретает личностные черты и выходит из-под контроля. Многое зависит от психоэнергетической инверсии. Если артефакт задуман как абсолютный защитник с максимальными потенциальными возможностями, он беспрекословно повинуется своему создателю очень долгий срок, хотя точно определить его продолжительность невозможно - это могут быть годы, могут - века. Но затем его следует нейтрализовать и создать новый, иначе может произойти необратимая реакция, и артефакт взбунтуется. Справиться с освободившимся от психозависимости артефактом высшей категории очень непростая задача даже для Создателя. Борьба с титанами в свое время настолько утомила Громовержца, что он был вынужден на целый световой день удалиться в Безмолвный мир и зализывать там полученные в схватке раны. С тех пор Зевс предпочитал иметь дело с менее устойчивыми артефактами, которых можно было разрушить простым усилием воли и чья мощь не достигала и сотой доли мощи сотворившего их демиурга. Даже если б они восстали все разом, он без особого труда мог справиться с ними. Однако Громовержец никогда не отбрасывал возможности, что ему придется иметь дело с артефактами или иными силами, чья мощь превосходит его энергетический потенциал. Потому-то мрамор Тронной залы и был испещрен золотой паутиной. Пять караванов с Востока, доверху груженые желтым песком, были доставлены к Белой Сфере. Здесь песок расплавили, мягкий металл прогнали через специальное устройство, из которого выходила тончайшая, едва видимая человеческому глазу проволока, которой потом пронизали стены, потолок и пол дворца. Мириады контактов были сведены в несколько кабелей, соединенных с деэнергизатором, способным выпить энергию разом из пятисот артефактов, подобных тем, что сражались сейчас в Тронной зале.
   Захлопнув плиту потайного люка, Зевс тем самым привел в действие систему блокировки. Теперь артефакты не могли покинуть залу, оставалось лишь включить деэнергизатор.
   Подземный ход вывел Зевса в священную рощу. Уже стемнело. Между деревьями мелькали желтыми огоньками глаза волков, пришедших на помощь Аресу. Разбросав злобно воющих хищников силовыми щупальцами, Громовержец расчистил себе дорогу к Белой Сфере. Сочно чмокнула дверь, отрезая владыку Олимпа от внешнего мира. Зевс со вздохом облегчения упал в кресло и бессильно опустил руки. Поединок с Кроном утомил его. Титан оказался невероятно силен. Зевс не помнил, когда он в последний раз имел дело с таким могучим противником. Это было давно. Давно... Зевс расслабился, чувствуя, как силы возвращаются к нему. Затем он представил, как артефакты тщетно пытаются сокрушить энергетическими вихрями стены ловушки, и усмехнулся. Те, кому приходилось иметь дело с Громовержцем, знали, что сильнейшей его стороной является умение нанести удар в тот миг, когда врагу уже кажется, что он победил. Тот, кто сидел сейчас в кресле и прятал в бороду жестокую улыбку, всегда наносил удар последним. Он уже уничтожил по крайней мере двадцать миров, осмелившихся противостоять его воле, и ни разу не испытал при этом ни жалости, ни угрызений совести. То, что должно было исчезнуть сейчас, даже не было миром - так, игрушка, созданная скорей из-за глупого тщеславия иметь под рукой могущественных слуг. Он совершенно не жалел этих напыщенных артефактов, разве что Афо... Зевс задумался. Афо... Он совсем позабыл о ней. Эту глупышку ему было немного жаль, хотя она и заварила кашу, которую ему приходилось сейчас расхлебывать. Но он был не в состоянии вытащить Афо из Тронной залы, не подвергнув себя риску нового поединка с Кроном. Да и стоило ли это делать? Женщин нужно менять чуть реже, чем нижнее белье. Он создаст себе новую. И придумает новое имя. А вот облик непременно будет прежний. Облик он не изменит ни за что. Сильная рука опустилась на панель управления, указательный палец коснулся небольшой синей кнопки. Процесс деэнергизации начался. В этот миг артефакты уже кричали от боли и страха, чувствуя, как в тело впиваются невидимые огненные острия, жадно выпивающие жизненную суть. Зевс взглянул на шкалу энергонакопителя. Стрелка качнулась и медленно двинулась вправо. Когда она достигнет зеленой отметки, последний артефакт испустит дух. Времени было еще достаточно, и Громовержец включил систему связи.
   - Командор вызывает Гумия!
   Ему пришлось повторить эту фразу трижды, прежде чем из динамика долетел чей-то голос. Но он был совершенно не похож на хрипловатый говор атланта Гумия. Это был... Это был...
   - Великий Разум! - хрипло выдавил Зевс. - Неужели? Это ты, Леда?
   Да, это и вправду была она. И этого не могло быть.
   - Но ведь ты умерла! Я все эти годы считал, что ты умерла!
   Конечно же он сказал глупость. Она жива! Мертвецы встают из могил? О чем она? Жива! Но почему? Русий не мог солгать или ошибиться!
   - Но как ты сумела ускользнуть от него?!
   Ее ответ нельзя было назвать ласковым. Но она была права, подобные вопросы были неуместны, особенно сейчас. Каждый из них имел право на свои маленькие тайны. Главное - она жива. И он не будет больше ее об этом спрашивать.
   - Хорошо. - Командор помолчал, приводя в порядок смятенные мысли. Что ты делаешь у Гумия?
   Она была давно рядом с ним. Командор так и предполагал. Ведь Леда всегда с легкостью меняла мужчин, манипулируя ими в собственных интересах. Хотя о чем он? Ведь прошло столько лет. Женщина не в состоянии быть столько времени одна. А тем более прекрасная Леда. Быть может, она не слишком нуждалась в любви, но ей всегда требовалось обожание, она не могла жить, не видя вожделеющих мужских взглядов. Но все же где она была? И кто ее спас? И почему она до сих пор жива? Ведь Гумий, сколько Командор его помнил, всегда был цепным псом того, кто ныне именовал себя Ахурамаздой, а в иные мгновенья - Ариманом.
   - Но Русий?
   Ну конечно же, как он сам не догадался, сыну ничего не было известно о том, что она жива, иначе он непременно сделал все, чтобы отправить эту женщину в ад, где, если говорить честно, ей было самое место. Вряд ли на этой земле была ненависть, более сильная, чем ненависть Русия к этой девушке, причинившей ему столько страданий. И Гумий прекрасно знал об этом.
   - Будь осторожна! Гумий может предать!
   Она засмеялась, и смех этот было нетрудно объяснить. Да, она как всегда права - никто никогда не смог бы предать эту женщину, настолько ее очарование затягивало мужчин в свои тенета. Леда! Она была способна свести с ума. О, Леда! И зачем ты только вернулась в жизнь Командора. Ты, чье имя - Любовь, ты, которую не сможет предать даже эрентшианец, никогда не задумавшийся над тем, что есть любовь, ни над тем, что есть предательство. Раз ситуация требовала отречься от кого-либо, он с легкостью делал это. Но предать Леду...
   - Нет! - горячо воскликнул Командор и добавил уже шепотом:
   - Нет.
   Она вновь засмеялась. Какой голос! Словно звон серебряных колокольчиков. Нет, скорее этот смех схож с грозным пением весеннего вихря - свежего и разрушительного. Как она прекрасна. Даже один смех. Как смел он совсем недавно сравнивать эту женщину с халтурно созданным артефактом, имеющим в переизбытке лишь одно сладострастие! Как смел! Леда же соткана из буйных чувств - любви, ярости, коварства, жестокости, ума. И совсем немного доброты. Совсем немного, иначе она перестала бы быть Ледой и превратилась в заурядную девицу с хорошей фигуркой и симпатичным личиком. Каких мириады. А так она оставалась прежней Ледой, тот, что сгубила Атлантиду. Командор чувствовал это по голосу - уверенному, насмешливому, переливающемуся сотнями звонких оттенков, столь любимому им голосу. О чем она спросила? Что-то насчет Гумия. Наверно, хотел ли он переговорить с Гумием. Какое это имеет значение? Хотя не стоит, чтобы Леда поняла это. Она не уважает тех, кто тонет в любовной патоке. Любви нужно сдаваться целиком, но не забывая при этом, что любовное безумие не может длиться вечно. Потому:
   - Да, позови его. Я хочу узнать, как идут дела.
   Она сказала, что Гумия нет. Любовное помрачение оставило сознание Командора, уступив место гневу.
   - Как он посмел! В самый решающий момент!
   Отбыл на Восток? Проблемы у Русия? Надо бы связаться с Русием. Впрочем, какое это имеет значение? Особенно когда рядом Леда. Он может очутиться в ее шатре через несколько мгновений. И обнять ее. И прикоснуться губами к ложбинке между шеей и высокой грудью. Интересно, сильно ли она постарела? Голос у нее остался такой же молодой и звонкий, как прежде. И так же сводит с ума. А кожа, как и прежде, горьковато пахнет миндалем. Проблемы у Русия... Командор вздрогнул и посмотрел на стрелку деэнергизатора, которая неуклонно ползла к зеленой отметке. Ему вдруг показалось, что стрелка качнулась в обратную сторону. Показалось. Итак, проблемы у Русия. Быть может, это даже очень неплохо, если он вдруг завязнет в борьбе со своими артефактами. Тогда у него, Командора, будет время, чтобы спрятать Леду.
   - Странное совпадение, - машинально заметил Командор, чтобы хоть что-то сказать. - У меня тоже.
   Она не поняла, что он подразумевает под "тоже", и Командор пояснил:
   - Проблемы. Взбунтовались артефакты, созданные мной во второй период творения, и каким-то образом вырвались на свободу те, что были заключены в пара-ловушку.
   У Русия, судя по тому, что знала Леда, все обстояло куда проще. Бунтовали демоны и прочая мелкая нечисть. Он предостерегал сына от создания эфемерных артефактов. Конечно, они превосходят обычных в мобильности, но уж очень неустойчив у них внутренний контур. Энергия, помноженная на коварство. Русий не послушался и в результате получил пятьдесят Кеельсее. Хотя нет, Кеельсее, пожалуй, коварней. А вдруг Леда права и кто-то приложил здесь свою руку? Например, тот же Кеельсее. За последнее время Командор не раз нападал на след коварного номарха, но он каждый раз необъяснимым способом ускользал, истребляя при этом приставленных к нему соглядатаев. В последний раз он избавился от подземного демона. Неужели Кеельсее и впрямь научился использовать паракосмическую энергию и теперь оказывает влияние на чужих артефактов? Нет, быть этого не может. Это под силу лишь немногим, тем, перед чьими глазами вечно стоят безжизненные пейзажи ледяных равнин Эрентши. Так что это простое совпадение. Так и надо ответить. Лишь Командор решил это, как вновь почувствовал, что на его грудь давит неведомая сила. Превозмогая себя, он бодро произнес:
   - Думаю, что да. Конечно же, совпадение! Никакой серьезной опасности. Не волнуйся. Я свои дела почти уладил. Еще немного, и все будет кончено. Командор вновь взглянул на шкалу энергонакопителя. Стрелка приблизилась к зеленой отметке плотную. В этот миг артефакты, воя от боли, катаются по мраморному в золотых прожилках полу. Командор усмехнулся, провел языком по верхним зубам и прошептал:
   - И тогда я приду к тебе.
   Он еще выговаривал последнее сладкое "тебе", когда стрелка резко прыгнула влево. Командор осекся и уставился на шкалу. Показалось? Да... Он с облегчением выдохнул, видя, что стрелка вернулась на свое прежнее место и сделала еще один шажок к заветной черте. И в этот миг она вдруг заскакала, словно сумасшедший маятник, и начала смещаться влево. Это означало лишь одно - во дворце что-то произошло. Ловушка по необъяснимой пока причине дала сбой. Необходимо было срочно выяснить, в чем дело. Краем сознания Командор уловил вопрос Леды, обеспокоенной его внезапным молчанием. Она спрашивала, все ли у него в порядке.
   - Да! - бодро ответил Командор. Тем временем стрелка ускоряла свой обратный ход. Деэнергизатор возвращал захваченную энергию. - Хотя... - Ему не хотелось этого говорить, но он все же признался. - Хотя процесс деэнергизации отчего-то замедляется... - Стрелка была на критическом уровне. Еще немного, и ловушка будет полностью разрушена. Командор поспешно закончил:
   - Прерываю связь. Приду к тебе как только освобожусь.
   Она крикнула в ответ слова прощания, странные слова - удачной ночи тебе, Командор.
   Не тратя времени даже на то, чтобы отключить радиофон, Командор поспешно оставил свое кресло и бросился к выходу. Однако добежать до него он не успел. Пневматическая дверь вдруг с грохотом развалилась, и в глаза Командору ударило ослепительно яркое солнце.
   Этого не могло быть, ведь когда Зевс бежал из Тронной залы, наступала ночь, но это было. И это означало лишь одно: Огненная сила, заявлявшая о себе мимолетными всплесками, заговорила в полную мощь. Кто эта сила и почему она противоречит ему. Громовержцу, предстояло выяснить, но она была огромна, раз могла переплести в такой причудливый узел время и пространство и столь легко взломать трехслойную силовую броню Сферы.
   Солнце стояло в зените и пылало с неестественной для этих широт яростью. Оно опаляло кожу Зевса, обычно нечувствительную к ультрафиолетовым лучам. Пока владыка Олимпа добежал до дворца, открытые участки тела приняли багровый цвет, драгоценная хламида сморщилась и раскалилась, обжигая золотыми нитями кожу. Должно быть, примерно такие ощущения испытывали артефакты в своей мраморной ловушке.
   Она уже не действовала. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться в этом. Дворец был взрезан словно консервная банка, причем восточная стена и часть крыши исчезли совершенно, но при этом не были повреждены ни мраморная мозаика, ни колонны, пронзавшие пространство от пола до самой кровли.
   Тронная зала была поглощена тенью, резко контрастировавшей с ослепительным солнцем и оттого казавшейся мраком. Зевс нерешительно ступил на то место, где еще совсем недавно была стена, и сощурился, заставляя глаза привыкнуть к темноте. Прошло несколько мгновений, прежде чем он сумел различить обращенные к нему лица. Здесь были все те, кого он когда-либо создал: титаны, боги, герои, гекатонхейры и прочие хтонические чудовища, несколько второстепенных демонов. Они не только не лишились жизненной сути, но и выглядели куда лучше прежнего. На их телах больше не было ран, оборонительные контуры были полностью восстановлены. Не думая более враждовать друг с другом, артефакты смешались в единую толпу, безмолвно взиравшую на Зевса.
   Громовержец обвел их внимательным взглядом. Кто? Кто обладатель Огненной силы, незримо витающей над толпой? Посейдон? Крий? Восстановивший оборонительный контур Гадес? Гиперион? Крон? Арес? Арес? ! Да, умерщвленный им Арес и впрямь ожил, равно как и Прометей, устремивший на Зевса чуть насмешливый взгляд. Никто из них прежде не обладал и сотой долью мощи, способной сокрушить энергетическую ловушку. Для этого требовалась сила, равная той, что имел Зевс. Или превосходящая ее. Кто?!
   Словно отвечая на этот безмолвный вопрос, артефакты расступились, пропуская вперед двоих - бога и титана.
   Титана звали Атлант. Зевс дал ему лицо красавца Крима. Атлант бесчисленные столетия держал на плечах то, что считал небесным сводом, а прочие - обычным камнем. На деле это был Первоключ, содержавший в себе грандиозную мощь паракосмической энергии. С помощью Первоключа можно было сотворить горы или иссушить океаны. Зевс использовал эту мощь, когда творил новые миры. Имея Первоключ, можно было повернуть земную ось.
   Но сам Атлант ни за что не догадался бы, что держит на своих плечах. Слишком сильным было внушение, наложенное на его сознание Зевсом. Это сделал другой, стоявший рядом, кого Зевс нарек Дионисом, а еще раньше знал как Загрея - самого сильного и непокорного артефакта, уничтоженного Громовержцем прежде, чем он успел набрать полную силу. Зевс не сразу, но убедился, что и впрямь видит перед собой насмешливое лицо Загрея, умершего, чтобы возродиться вновь и покарать своего убийцу. И он сказал:
   - Я ждал твоего возвращения, Загрей, хотя и не верил в него.
   - Да, я вернулся, - промолвил Загрей. - Я вернулся, чтобы занять твое место. А ты исчезнешь, растворишься в одном из неестественных миров, созданных твоим воображением.
   - Я знаю, что за тобой кто-то стоит, - прошептал Зевс, едва шевеля губами. - Кто?
   - Тот, кого тебе никогда не победить, - ответил Загрей на вопрос, которого не слышал.
   - Ты полагаешь, что, обретя Первоключ, получил в свои руки Силу?
   Загрей молча склонил голову. Зевс почувствовал, как огненная волна давит на его плечи. Он разбросал ее в стороны усилием воли и прохрипел:
   - Вы лишь жалкие артефакты, созданные мною!
   - Уже нет!
   Владыка Олимпа рванул петлю туго обхватившей шею хламиды.
   - Сейчас я проверю это!
   Вытянув перед собой скрещенные руки, Громовержец стал собирать силу. Он вытягивал ее из безбрежного Космоса, сматывая в тугой клубок. Это было нелегкое занятие. Дыхание Зевса участилось, по лицу пробегали судороги. Загрей не мешал ему, так как верил в силу своего Ключа. Зевс же знал пределы этой силы и потому собирал энергию до тех пор, пока не уверился, что она превзошла мощь, заложенную в Первоключе. И когда он посчитал, что обретенной энергии вполне достаточно, то слепил из нее большой огненный шар, уютно устроившийся на ладони. Шар этот был величиной не более спелого апельсина, но в нем заключалась мощь целого океана или мириад раскаленных Санторинов. Теперь Громовержец мог одним движением руки превратить в пепел вершину Олимпа вместе с восставшими артефактами. Но он не стал делать этого, так как понимал, что доказать свое превосходство может лишь вернув солнце на прежнее место, вернув ночь. Он должен был вернуть время, похищенное Загреем. Настроившись на созданный им Ключ, Зевс направил энергетическую спираль вдоль земной оси, заставляя планету вращаться обратно - с Востока на Запад. Земля едва заметно вздрогнула, и через миг солнце начало плавно скользить за спину Зевсу, и на полу появилась его все увеличивающаяся в размерах тень.
   Тогда Загрей и Атлант взялись за руки и подняли вверх Первоключ, заставляя Землю крутиться обратно. Земля вновь заколебалась и остановила свой ход. Зевс прибавил мощи в свою спираль. Его противники ответили тем же. Тянулись мгновения. Энергетические спирали яростно боролись между собой. Эта борьба отражалась на лицах их создателей. Загрей покраснел, на висках его вздулись багровые жилы. Лицо Атланта, напротив, было мертвенно бледно, словно титан пытался передать свою энергию Ключу. Зевс выглядел бесстрастным. Напряжение выдавали лишь струйки едкого пота, текшие по окаменевшим скулам.
   Противостояние продолжалось довольно долго. Зрители, застыв, следили за этой борьбой. Внезапно Атлант пошатнулся и упал. Загрей обхватил свой Ключ обеими руками, сосредоточив все усилия на том, чтобы разрушить энергетическую спираль, созданную Зевсом. Но мощи Первоключа было явно недостаточно, чтобы одолеть своего новорожденного собрата. И солнце вновь начало свой неестественный бег, устремившись к Востоку. Стоявшие за спиной Загрея артефакты попытались прийти ему на помощь, ударив по Зевсу энергетическими сгустками. Однако тот не только отразил это нападение, но и создал ударную волну, повергшую артефактов наземь. Устоял лишь один Загрей, чей оборонительный контур был усилен мощью Первоключа.
   Солнце неотвратимо приближалось к линии восхода, когда вновь появилась Огненная сила. На этот раз была задействована вся ее мощь, и мощь эта превосходила силу Ключа, созданного Зевсом. Пожалуй, она превосходила мощь обоих Ключей. Она была столь огромна, что Зевс понял: ему не под силу создать мощь, способную противостоять Огненной силе. Его Ключ начал жечь ладони, грозя испепелить оборонительный контур. Еще несколько мгновений подобной борьбы и энергетическое поле бога должно было разлететься. Зевсу пришлось закончить поединок. Он поспешно свернул спираль, и солнце тут же вернулось в зенит.
   Огненная сила победила Громовержца, но исход битвы еще не был решен. Швырнув оранжевый шарик вверх, возвращая таким образом энергию Ключа обратно в Космос, Зевс взялся руками за кожу лба и стал медленно сдирать ее, открывая свое истинное лицо.
   Оно было ужасно. Ужасно не тем, что в нем не было ничего человеческого. Это было лицо создания, познавшего бесконечный холод Космоса и служащего этому холоду. Бездонные черные глаза уставились на артефактов, обрекая их на смерть. Минует несколько мгновений, и все они исчезнут. Несколько мгновений... Они минули, но ничего не произошло, так как тот, что звался Загреем, также сорвал свою маску и смотрел на врага бездонными черными глазами. Это была ужасная дуэль. Противники скрестили свои испепеляющие все живое взгляды, стараясь уничтожить то, что у людей именуется душою. У этих созданий не было души, однако они тоже были смертны. И смерть эта была более страшной, ибо обрекала их жизненную суть на вечное блуждание между звездами. Враги не могли ни на мгновение оторвать своих взглядов, потому что тот, кто делал это первым, проигрывал. Они смотрели в глаза друг другу, и облик их начинал меняться: лицо принимало острые хищные черты, тело и конечности вытягивались, затем покрывались прозрачной пленкой то ли пурпурного, то ли синего, то ли темно-изумрудного цвета. Но скорей всего она была черной. Черной. Черной. Черной...
   Афо, как и все прочие, не дыша следила за этим поединком. И вдруг в голове ее ясно прозвучали слова. ТОАЛЕР'ГАЭ, КОМАНДОР. И она признала в Дионисе-Загрее СУЩЕСТВО, что говорило с ней на горе Каллидром. Сейчас СУЩЕСТВО было не столь самоуверенно и дрожало от напряжения, но все же это было оно. И хотя тот, кого она считала Зевсом, еще не проиграл, Афо подбежала к нему и крикнула. Звонко и отчетливо, мстя за себя и за тех, кто ей дорог, кто уже умер и кому предстояло умереть, когда взойдет солнце.
   - Тоалер'гаэ, удачной ночи тебе, Стер Клин! - Афо поняла смысл этих слов, едва только произнесла их. Удачной ночи...
   И в тот же миг тот, кто был Зевсом, страшно закричал. В его крике были боль и мука. А еще отчаяние проигравшего. И небо над Олимпом разверзлось огненными сполохами. И земля содрогнулась в нервном пароксизме, выбросив вверх фонтаны огня и грязи, поглотившие гору огромным непроницаемым вихрем. Этот вихрь выл мириадами голосов, порожденных глотками пришедших из уголков Вечности демонов, многие из которых были мертвы, но сладостно выли, не зная об этом.