Козлов Андрей. Тревожная служба

   Вот тогда-то пули и изрешетили стены дома, в котором я жил, выбили стекла. Схватив Володю и Нину, Мария Ануфриевна легла на пол, прикрыв собою детей.
   - Только что звонил Виктор Данилович (В. Д. Пащук - командир автороты полка. - А. К.), - сообщила мне жена, - сказал, что разыскал стекольщика и сейчас пришлет.
   Было не до сна. На машине, которая привезла стекольщика, я поспешил в штаб полка...
   * * *
   В деревне всего-навсего одна фамилия - разросшийся до огромных размеров род. Почти никто уже не помнил, кем люди доводились друг другу, но в обиду никого не давали. Прав, не прав - все равно защищают. Самая настоящая круговая порука.
   Что только не предпринимали мы, чтобы разведать силы бандитов, осевших здесь, - тщетно. Даже "нищие", направляемые нами, успеха не имели. "Бог подаст!" - говорили им местные жители и либо бесцеремонно выпроваживали из хат, либо закрывали двери перед самым носом.
   Помогла нам молодая женщина, собиравшая в лесу грибы. Встретив наш наряд, она сообщила важные сведения и тотчас ушла "подальше от греха", как она выразилась.
   Предвидя крах фашистского рейха, буржуазные националисты по указке своих хозяев в самых недоступных местах задолго до прихода частей Советской Армии оборудовали укрытые от людских глаз жилища - схроны, в которых были казармы, склады оружия, боеприпасов и питания. Нередко схроны представляли собой сложные инженерные сооружения в два-три этажа. Именно такое убежище и находилось под одним из домов в деревне. Банда, отсиживавшаяся в схроне, была многочисленной и хорошо вооруженной. Действовала она дерзко, стремительно. Налетит, ужалит, как скорпион, и скроется. Сколько мы ни гонялись за ней - безуспешно.
   Командование отрядом, сформированным из двух рот и других подразделений, я поручил начальнику штаба полка Сергею Федоровичу Корзенкову. Ставя задачу, я обратил главное внимание на организацию взаимодействия и связи в бою, политическую работу с личным составом.
   Чтобы избежать ненужных потерь, отряд скрытно сосредоточился на подступах к деревне ночью, а на рассвете начал прочесывание. То тут, то там вспыхивала перестрелка. Были схвачены многие бандиты. Уже не одну повозку нагрузили их оружием и боеприпасами - здесь были пулеметы, автоматы, гранаты, взрывчатка. Но пятистенный дом, высившийся в центре села, не подавал признаков жизни. А именно о нем сказала нам молодая женщина.
   - Хотят отдать малое, чтобы спасти большее, - сказал Корзенков. - Не выйдет!
   Командир роты старший лейтенант Петр Степанович Зырянов, командир взвода лейтенант Владимир Митрофанович Реутский и рядовой Владимир Ефимович Гориков, выполняя приказ начальника штаба, первыми ворвались в дом. Никого. Тщательно осмотрели полы, стены, фундамент и вскоре обнаружили хитро замаскированный люк. Распахнув его, Зырянов крикнул:
   - Вы окружены. Сдавайтесь!
   В ответ - ни звука.
   - Товарищ старший лейтенант, давайте подарим бандитам дымовую шашку, а? - предложил Зырянову рядовой Гориков. - Есть у меня одна в вещевом мешке.
   - Подарим, мы не жадные. Угощай!
   Подарок не понравился бандеровцам. Из подземелья послышалась брань, загремели выстрелы, одна за другой вылетели три гранаты.
   Если враг не сдается, его уничтожают. Стали метать гранаты в люк и воины полка. Взрывы слышались глухие. Видимо, гранаты рвались на большой глубине и не причиняли бандитам вреда. Автоматная очередь хлестнула из-под стены хозяйственной постройки - там тоже был люк-отдушина. И тогда Корзенков решил взорвать убежище бандитов.
   Начальник инженерной службы полка старший лейтенант Виктор Константинович Иванов и рядовой Михаил Григорьевич Гавриш умело справились с поставленной перед ними задачей. Трехэтажный схрон и засевшая в нем крупная банда перестали существовать.
   * * *
   Прохожий по-хозяйски, со смаком уплетал яичницу с ветчиной. Корочкой хлеба вытер оставшееся на сковороде сало и отправил корочку в рот. Подставив заскорузлую ладонь, смахнул в нее крошки со стола - и тоже в рот. Выпив глиняную, с добрый горшок кружку ядреного кваса с содой, он громко рыгнул и встал из-за стола. Был гость кряжист, широк в кости и большеголов. До самых глаз зарос густым черным волосом. Он заученным движением расправил бороду, помолился на висевшие в святом углу иконы, поклонился в пояс хозяйке и густым басом пророкотал:
   - Спасибо, хозяюшка, за хлеб, за соль.
   - На здоровье, - певуче ответила красивая украинка. - Не взыщите, добрый человек, - чем богата, тем ц рада.
   - Курят у вас? - осведомился прохожий.
   - Курите, курите, - разрешила женщина. - Без табачного дыма и в хате как-то тоскливо. Муж мой курил.
   - А где же муж-то?
   - В Червонной Армии. Второй месяц служит соколик мой!
   - Скучаешь небось? Налюбиться-то, поди, так и не успела?
   - Какое там... Только свадьбу сыграли, а тут вскорости и повестка. Ничего, впереди времени много. - Хозяйка влюбленными глазами досмотрела, на фотографию мужа, висевшую на стене. - Он у меня танкист! - с гордостью добавила она.
   - Понесла? - бесцеремонно расспрашивал старик, глаза его, черные, жгучие, бегали по ладной фигуре молодой женщины.
   - Понесла...
   - Как живете-то? Бандиты не тревожат?
   - Какое там - не тревожат! И что это за люди? - начала жаловаться хозяйка. - От немцев терпели. Ну ладно, те - чужие. Войдут, бывало, лопочут что-то, а что - и в толк не возьмешь. Поймешь, когда со двора что-нибудь поволокут. Эти же - свои, на одном языке говорят. А что вытворяют, батюшки-светы! Хуже фашистов.
   - Гляди ты, - буркнул старик.
   - От околицы до центральной площади скачут с гоготом, свистом. Каждый держит в руке винтовку и лупит куда попало. С криком разлетаются по сторонам куры и гуси. Многие под копытами гибнут. Прямо, как в гражданскую. Дедушка рассказывал, что тогда так же вели себя какие-то Махно, Ангел, Ус, Маруська... Вот и эти такие же. Пристанут как с ножом к горлу: давай хлеба, сала, горилки, обужи-одежи, давай коней. А где взять? Они же, ироды, почитай, каждую неделю наведываются. Особено бесчинствует банда "Левши".
   - Это кто же такой?
   - Самого не видела ни разу. Говорят, кулацкий сынок. Советы у папаши отняли мельницу, крупорушку, маслобойню... Вот сынок и зверствует. Он, слух был, трех жен в гроб вогнал.
   - Гляди ты, - снова буркнул гость. Затянулся цигаркой и спросил: - Куда же народ-то смотрит? Или кишка тонка?
   - Почему - тонка? - обиделась хозяйка. - Вначале, по правде сказать, боязно было. Даже мужики не знали, что делать. Дашь бандиту хлеб, сало, коня - сам ноги протянешь и семья тоже. Не дашь - тебя повесят, жену и детей малых не пожалеют. Куда ни кинь - все клин. Теперь - другое. На днях у нас отряд самообороны образовался. Вся деревня записалась. Даже женщины. Я пулеметчица! - погордилась женщина.
   - Что, и пулеметы у вас есть? - удивился гость.
   - И не один! А еще - винтовки, автоматы, гранаты... Все ложа в сельсовете сложили. В стрелковом кружке каждый день идут занятия. Завтра будут экзамены, а после них оружие выдадут на руки. Пусть теперь "Левша" сунется. По тревоге вся деревня вмиг соберется.
   - Как же вы решили тревогу объявлять? - поинтересовался старик. Церкви у вас нет, в набат не ударишь.
   - "Левша" сам объявит, - улыбнулась женщина. - Я же говорила, с каким шумом он в деревню врывается. Раньше мы от него по погребам прятались, разбегались кто куда. А теперь к сельсовету будем собираться. Между прочим, бандиты всегда нас к сельсовету сгоняли, когда объявляли о поставках провианта...
   Долго беседовали скупой на слова прохожий и словоохотливая хозяйка. Наконец старик засобирался.
   - Куда же вы? - женщина всплеснула руками. - Стемнеет скоро, да и на дождь запохаживает.
   - Темнота и дождь не только враги. Они и союзниками могут быть, загадочно ответил старик, попрощался и ушел...
   Осторожный стук в окно раздался поздно ночью. Молодая женщина в одной рубашке, прикрывая рукой высокую грудь, подошла к окну. Дождь, ливший словно из ведра, переставал. Всмотревшись, хозяйка узнала прохожего, которого она не хотела отпускать перед вечером. Накинув на плечи старую шубейку, вышла в сени, открыла дверь. В нос ударил крутой самогонный дух.
   - Разбудил я тебя, молодица? - Старик схватил женщину на руки, толкнул дверь в хату. Упала с плеч шубейка. Ночной гость отбросил ее ногой и шагнул к кровати.
   - Спасите! - закричала женщина.
   - Молчи, пу-ле-мет-чи-ца! - Старик зажал ей рот корявой, пахнущей ружейным маслом и дегтем ладонью. - Сама же жаловалась, что недолюбила, сама говорила, что "Левша" трех баб на тот свет спровадил. Ты четвертой будешь!..{7}
   После лично проведенной разведки, когда молодая солдатка по простоте душевной рассказала "Левше" много лишнего, тот решил изменить тактику. Бандиты появились в деревне ночью незамеченными, под проливным дождем. Заколов штыком сторожа сельсовета, бесшумно погрузили на брички оружие. Так же бесшумно захватили сельских активистов...
   Сигналы о зверствах банды "Левши" поступали отовсюду: и в штаб полка, и в районные отделы МГБ, и в советские и партийные органы. "Левша" переодевал своих головорезов то в форму кавалеристов Советской Армии, то работников милиции. А однажды напялил на часть своей своры форму воинов внутренних войск и послал их в село, в котором остановилось на дневку одно наше подразделение ("Левша" об этом не знал). Бойцы стали искать среди прибывших земляков, закурили. Наш офицер не проверил документы у "командира", допустив тем самым преступную халатность, которая могла стоить жизни нашим солдатам. Бандитов было меньше, и они не осмелились вступить в схватку, а вскоре построились и покинули село.
   До войны "Левша" вел себя тихо. Когда пришли фашисты, стал полицаем. А после разгрома захватчиков возглавил шайку головорезов. Неслыханным зверством отличался этот бандит. Попавшим в его руки сельским активистам живым вспарывал животы, набивал зерном ; и глумился:
   - Это вам за мельницу! Чтоб к утру мне крупчатки печенками и селезенками намололи...
   Почти в каждом населенном пункте были отряды самообороны, во главе которых стояли бывалые фронтовики-коммунисты. Почти все западные украинцы поднялись против кучки оголтелых националистов. Но почти в каждом населенном пункте были, к сожалению, и пособники бандитов. Единицы. Но как они затрудняли борьбу с бандеровцами! Не велика ведь ложка дегтя, а может испортить бочку меда какой угодно величины. Но с "Левшой" надо было кончать несмотря ни на что!
   "А что, если сыграть на противоречиях? - пришла мне в голову мысль. Поссорить "атамана" с "боевиками"?
   Мы узнали, что "Левша", хотя и делится награбленным добром со своими единомышленниками, тем не менее большую часть забирает себе и отправляет на хутор, укрытый в горах. Узнали мы и другое - он сожительствует с женами "боевиков".
   Немного раньше нам стало известно о "почтовом ящике" бандитов, устроенном в дупле росшего в чащобе огромного бука. На него наткнулись ребятишки, собиравшие в лесу ягоды. Мальчишки оказались смышлеными и о своей находке рассказали учителю, а тот - мне.
   И вот мы решили подробно изложить все похождения "Левши". Письмо писали коллективно, как когда-то запорожцы турецкому султану. Забористый получился документ! Послание "боевикам" кончалось так:
   "Неужели вы растеряли даже мужскую гордость? Хватайте этого бугая, гитлеровского приспешника, пока он не опозорил всех ваших жен и дочерей, живого или мертвого доставьте в любую воинскую часть, райотдел МГБ или в сельсовет.
   Все, кто сдастся добровольно, будут тотчас отпущены домой".
   Письмо-листовку размножили в десятках экземпляров и вложили в почтовый ящик. Успех превзошел наши ожидания. Бандиты стали выходить из лесов, нагруженные оружием, боеприпасами и сдаваться властям. К сожалению, схватить "Левшу" никому из них не удалось - телохранители берегли его пуще глаза своего.
   Но вскоре и этому матерому бандиту пришел конец.
   От жителей одной деревни стало известно, что "Левша", оторвавшись от наших бойцов, преследовавших его по пятам, расположился с остатками банды в густом лесу. Вместе с руководителями райкома партии, райисполкома и райотдела МГБ мы тщательно разработали операцию, в которой было разрешено участвовать и отрядам самообороны многих населенных пунктов. Они на этом очень настаивали. Возглавить операцию я поручил командиру 2-го батальона майору Федору Ивановичу Кубасову, бесстрашному, тактически грамотному офицеру.
   Труден и опасен был поиск бандитов в лесу. Смерть таилась за каждым кустом, за каждым деревом. Командир отделения сержант Годолгарай Таразов издали заметил плащ-палатку, натянутую между деревьями. (Как вскоре стало известно, под этим своеобразным балдахином на перине лежали "Левша" и две дородные поповны в одеждах Адама и Евы. За кустами, отгораживавшими гарем от посторонних глаз, маячил часовой с автоматом.) Сержант тотчас доложил о замеченном командиру взвода лейтенанту Гавриилу Ивановичу Нагину.
   Стоянку националистов окружили. На предложение сдаться бандиты открыли огонь (это были самые близкие сподвижники "Левши", и им нечего было терять). Воины-чекисты ответили. Особенно метко разил оуновцев помощник командира взвода старший сержант Михаил Филиппович Хотнюк и ефрейтор Владимир Викторович Шилинг.
   "Левше" удалось вырваться из окружения и скрыться в густо поросшем кустами овраге. На его преследование пошли командир роты старший лейтенант Петр Степанович Зырянов, сержант Николай Гаврилович Томченко, ефрейторы Иван Филиппович Решетнев и Роман Иосифович Вех. Около километра продолжалась погоня.
   - Стой! - не раз приказывали чекисты главарю банды. - Бросай оружие!
   "Левша" отстреливался и так ругался, что, казалось, солнцу было стыдно. Длинной автоматной очередью его уничтожил ефрейтор Бех.
   Бандитов, пытавшихся выскочить из леса и укрыться в селах, смешавшись с мирным населением, схватили бойцы отрядов самообороны.
   Хлебом и солью, цветами встречали жители воинов-чекистов, избавивших их от бандитов.
   На моем столе зазвенел телефон. Я снял трубку и услышал голос майора Кубасова:
   - Ваше приказание выполнено. Банда "Левши" больше не существует.
   - Спасибо, Федор Иванович.
   Я всегда надеялся, что задача, как бы она ни была трудна, будет выполнена. Всегда рассчитывал на стойкость, мужество и отвагу подчиненных. Золотой народ!
   О тех днях я бы сказал так: нет, не только молодостью брали люди, как кое-кто пытается представить. Тут - глубже! Их отцы и старшие братья строили Турксиб и Магнитку, Комсомольск-на-Амуре и Сталинградский тракторный, боролись с кулаками, создавали колхозы... Эстафету мужества, любви к Родине они передали в надежные руки.
   Горжусь, что мне посчастливилось выполнять боевые задачи с такими чудесными людьми!
   Боевые товарищи мои
   Из семи лет командования полком около трех лет пришлось на борьбу с бандеровцами. Всякое случалось за это время: и хорошее, и плохое. В жарких стычках я терял боевых товарищей, учил подчиненных и учился сам. Борьба с бандами, действовавшими всякий раз иначе - малыми или большими силами (чета, рой, курень{8}), в разное время суток, в населенном пункте или в степи, в лесу или на болотистой местности, и всякий раз внезапно - не оставляла времени на раздумья, требовала моментально принимать решения. Беда состояла в том, что в этой тяжелой и изнуряющей борьбе я не мог, что называется, взять в советчики опыт ни прежней пограничной службы, ни боевых действий под Ленинградом. В академии меня тоже не учили воевать с бандитами. Поэтому все приходилось постигать на ходу, заново.
   Думать и учиться! - это требование было законом у нас в полку.
   Не представляю даже, как бы я решал боевые задачи, если б мне постоянно не помогали мои заместители И. С. Литовчук, А. П. Артеменко, начальник штаба С. Ф. Корзенков, командиры батальонов А. М. Перов, Ф. И. Кубасов, И. Я. Глазов, командиры рот Л. А. Ярошенко, Н. А. Гусев, Ф. В. Белин, И. А. Андреев, И. Т. Скрыпник, Я. Г. Михайлов, П. С. Зырянов, парторг полка М. С. Яремчук, комсорг А. А. Кузнецов и другие товарищи; если б деятельность полка не направляли командир дивизии С. Н. Михайлов (через некоторое время его сменил П. В. Бровкин), начальник политотдела В. В. Деев (после того как он перешел на другую работу, начальником политотдела стал А. К. Котов), начальник штаба С. Г. Бромберг, его заместитель А. С. Киселев, штабные работники К. А. Ильинский, И. К. Пряха и другие офицеры дивизии, которые вместе со штабом полка разрабатывали меры борьбы с бандитизмом, принимали непосредственное участие в боевых действиях.
   Не могу не сказать теплые слова признательности в адрес заместителя начальника политотдела подполковника Николая Александровича Беспоясова, воспитанника внутренних войск. Я запомнил его и как талантливого политработника и как человека завидной храбрости. Вместе со мной он не раз принимал участие в ликвидации банд и всегда шел туда, где было труднее, опаснее.
   Все, что нам приходилось делать - проводить широкую агитационно-пропагандистскую работу среди местного населения, выявлять бандпособников, места расположения бандеровских формирований, складов оружия, - мы делали в тесном контакте с райкомами партии и комсомола, исполкомами райсоветов депутатов трудящихся, райотделами МВД и МГБ, партийным и советским активом. Как я уже писал, нам на каждом шагу помогал народ. Без него мы были бы слепы, глухи и бессильны.
   Невозможно рассказать о всех сослуживцах, товарищах, друзьях. Вспомню лишь тех, с кем встречался особенно часто, с кем узнал почем фунт лиха. И пусть простят меня остальные.
   Начальником штаба полка, как уже знает читатель, был подполковник Сергей Федорович Корзенков. Все в этом человеке выдавало кадрового военного, хорошо знавшего свое дело. Говорил он четко, экономя каждое слово. При всей своей внешней суровости и даже грубоватости это добрый, чуткий человек. Заботливый, хлопотливый, по-мужицки обстоятельный, подполковник Корзенков делал все не спеша, семь раз отмеривал, чтобы отрезать решительно и смело. Везде и во всем любил порядок, точность и исполнительность, не терпел показухи.
   Как-то он обрушился на командира роты, попытавшегося пустить ему пыль в глаза.
   - Вы не мне служите, - гремел начальник штаба. - Родине! Вы думаете, я не понимаю, что этот шик-блеск - откровенное очковтирательство? Это ведь только нерадивые солдаты сапоги так чистят - "от старшины".
   Отчитав офицера, он дал ему срок для исправления недостатков и в точно назначенное время лично проверил, все ли сделано так, как он приказал. Остался доволен - командир роты постарался от души.
   - Где вы живете? - спросил Корзенков офицера.
   - Неподалеку отсюда, товарищ подполковник. - Снимаю комнату у одинокой старушки.
   - Женат?
   - Так точно!
   - Пошли!
   Командир роты опешил: что еще задумал начальник штаба?
   Пришли. Корзенков галантно раскланялся с женой командира роты, погладил по льняной головенке сынишку, чем доставил удовольствие матери, а потом спросил:
   - Борщом угостите, хозяйка?
   - Почему же нет! - бойко ответила та. Молодая, расторопная женщина быстро сменила скатерть на столе, поставила хлеб, соль, свежие огурцы и помидоры. Вскоре появились борщ, вареники, жареная картошка...
   Сергей Федорович отдал должное всем кушаньям, похвалил кулинарное искусство хозяйки, отчего та зарделась, словно маков цвет, и стал прощаться.
   - Хорошие вы люди, - сказал подполковник, - уходить от вас не хочется. Дома у вас - чистота, уют, гостеприимство, у мужа тоже, когда бы ни приехал, - порядок, лучше не надо, - тут он хитровато подмигнул офицеру. Что ж, как говорят на флоте: "Так держать!"
   - Побыли бы еще, - попросила хозяйка, - посмотрели бы огородик, в садике бы отдохнули.
   - Рад бы, но не могу, - отказался Корзенков, - до штаба полка дорога дальняя, а дело к вечеру клонится.
   Твердый и неизменный в своих принципах, Сергей Федорович чувствовал себя ответственным за все происходящее вокруг, за судьбы людей независимо от того, были они подчинены ему или нет. Подполковник больно, словно личное горе, переживал любую неудачу, промах, ошибку, допущенные другими и отрицательно повлиявшие на общее дело. В связи с этим не могу не рассказать об одном курьезе, после которого подполковник Корзенков долго переживал.
   ...Была поздняя осень. Ударили холода, зачастили дожди. Дороги испортились - ни пройти ни проехать. Куда ни глянешь - грязь, лужи. Тянуло под крышу или, на худой конец, к костру.
   И в эти дни полк получил задачу прочесать обширную территорию. Дело подходило к концу, оставался последний хутор, когда к нам приехали два полковника, проходившие стажировку в дивизии.
   - Посмотрим, как вы тут действуете!
   Каждый боец отлично знал свою задачу. Проверили сараи, стога сена и соломы. Дома мы всякий раз осматривали особенно тщательно. К ним не подходили, а подползали по-пластунски. Прижавшись к стене, штыком распахивали двери, окна, подавали команду: "Выходи!" В случае необходимости использовали дымовые шашки. Так было решено действовать и на этот раз.
   Неожиданно раздалась длинная пулеметная очередь.
   - В доме слева - банда! - доложил наблюдатель.
   - Ну и что? - один из полковников лихо сбил фуражку на затылок. Пойдем и уничтожим ее. Вперед, сержант!
   Выполняя приказ, командир отделения, находившийся поблизости, пулей помчался к дому. За ним побежали оба полковника.
   Бандит, стрелявший из амбразуры в стене, открыл огонь. Все залегли и поползли по грязи, ища хоть какое-нибудь укрытие. Один солдат был ранен.
   Полковники, добравшись до дома, считали себя в полной безопасности. Но тут по ним открыли огонь наши автоматчики, зашедшие с тыла и ничего не знавшие о броске.
   - Мы свои! - громко закричали офицеры. Солдаты прекратили огонь. К счастью, дело обошлось без жертв. Но наш начальник штаба долго еще не мог простить себе, что допустил неподготовленных офицеров к участию в операции. Случай этот многому научил стажеров. За свое безрассудство они были строго наказаны старшим начальником.
   Я не называю имена стажеров и привожу этот пример с единственной целью - предостеречь от необдуманного шага тех, кто любит бравировать своей храбростью, не зная броду, лезет в воду.
   Хочется сказать доброе слово о заместителе командира полка по политической части подполковнике Иване Степановиче Литовчуке. Он удачно соединял в себе строевого офицера-фронтовика, грамотного в военном отношении, подтянутого, дисциплинированного, требовательного, и политработника - человека доброго, отзывчивого. Он любил людей и знал их, умел и пошутить, и запеть песню - широкую, раздольную. К людям относился бережно. Но если встречался на пути враг, не было ему пощады.
   Подполковник Литовчук был не только хорошо подготовленным офицером, опытным политработником, но и верным товарищем, приятным собеседником. Сколько он знал всего! Я удивлялся, как память этого человека могла сохранить столько цифр, фактов, самых невероятных историй. В пути с ним скучать не приходилось. Время всегда летело незаметно. А ездил я с ним вместе часто. Об одной из поездок мне хотелось бы рассказать.
   ...Дорога рассекала надвое высокие созревающие хлеба, взбегала на возвышенности, с которых далеко было видно вокруг, пыряла в прохладные перелески. Нас в машине пятеро. Я сижу рядом с водителем. На заднем сиденье - Литовчук и двое автоматчиков. Иван Степанович не любил, как он выражался, "почетного конвоя" и мирился с ним только потому, что на этот счет был приказ свыше.
   - Мое оружие - слово, - говорил Литовчук. - Чего только не сделаешь с его помощью! Словом можно поднять людей в атаку, воодушевить на подвиги, вселить в человека уверенность, обрадовать его, сделать счастливым... Но словом можно и убить. Человек, мастерски владеющий словом, - великий человек. Всегда я завидовал таким людям.
   Повернувшись на сиденье, я разговаривал с Иваном Степановичем. Вернее слушал, говорил больше Литовчук.
   - Некоторые примитивно считают, - рассуждал он, - что оуновцы либо звери и главное для них - жечь, насиловать, убивать, либо люди обманутые, темные. Нет, не так это просто! Попадаются и другие экземпляры. Есть среди бандеровцев люди с изощренным умом, ловкие, хитрые, а потому особенно опасные. С дураками-то мы, я думаю, давно справились бы! Бандитские главари понимают, что вокруг них неуклонно идет героическая борьба за человека. И ведет эту борьбу народ опытный: коммунисты, комсомольцы, сельские активисты, мы, воины-чекисты. Ведет эту борьбу сама жизнь, наша советская действительность.
   Литовчук несколько минут молча любовался, как ветерок катит волны созревающих хлебов, а потом продолжал:
   - Получил я сегодня политдонесение из 3-го батальона. Ротный фельдшер проезжал на автомашине через село, когда услышал вопли:
   - Рятуйте, рятуйте!{9}
   Лейтенант приказал водителю остановиться, выскочил из машины и поспешил к женщине, чтобы узнать, в чем дело. Оказывается, умирала роженица.
   Офицер не был акушером. Ни разу в жизни не принимал роды. Но он был единственным медиком на десятки километров вокруг. И он поспешил на помощь. Двое суток, не смыкая глаз, не отходил лейтенант от женщины, жизнь которой висела на волоске. По его поручению машина мчалась то в роту, то в штаб батальона за теми или иными лекарствами, инструментами. Наконец на свет появился ребенок - мальчик. Все страшное осталось позади. Фельдшер еле добрался до сеновала и сразу уснул как убитый. Целые сутки проспал!