— Теперь все складывается в одну цепочку. Кузьмина хотела поговорить с Лазаревой о «Велане». Возможно, она собиралась представить свой проект медицинского центра, договориться о сотрудничестве. Но Лазарева восприняла этот звонок как сигнал тревоги. Она подумала, что Кузьмина может начать шантажировать ее давним студенческим романом с Лактионовым. Следствие обнаружит, что она лгала. Начнут раскапывать ее прошлое. Выйдут на племянницу. Она боялась этого. Боялась потревожить тени прошлого, которые могли принести ей катастрофу в настоящем. Она сказала об этом племяннице. Наверняка упомянула и о деньгах «Велана», которые могли разжечь ее аппетит. Исакова и решилась разрубить все проблемы одним махом.
— Но как Кузьмина впустила Исакову в свою квартиру?
— Эти двое придумали какой-нибудь предлог. Может, племянница должна была сыграть роль курьера: забрать проект медицинского центра и передать Лазаревой. Для ознакомления с ним. Или что-то еще.
Во всяком случае, она расположила к себе Кузьмину настолько, что та чаевничала с ней на кухне. Надо хорошенько потрясти этих дамочек. Тогда они расколются.
Витька взглянул на наручные часы.
— Торопишься куда? — спросил майор.
— Да. На занятия в спортклуб.
— А… понятно! Ну тогда иди!
— Я вам не нужен?
— Абсолютно!
Дина Александровна на этот раз выглядела несколько необычно. Нарядно. Губы накрашены яркой помадой. В ушах — серебряные серьги, на шее — колье.
— Проходите! — пригласила она его в гостиную. Как всегда. Он сел на «свой» стул и тут услышал от Дины Александровны нечто неожиданное: — Хотите выпить?
— Да, — брякнул майор и смутился. Но Дина Александровна не посмотрела на него. Она стремительно вышла из комнаты. Легкая, изящная, в черном брючном костюме. Губарев невольно залюбовался ею. Да, она ему нравилась, и было бы глупо врать самому себе. Да и зачем?
Лактионова вернулась с подносом, на котором стоял красивый штоф из зеленого стекла и две рюмки такого же цвета.
— Виски, — пояснила она. — Настоящее шотландское виски. Я его очень люблю.
С Диной Александровной Губарев взял себе за правило ничему не удивляться. Хотя в другой ситуации, наверное, он был бы удивлен. Женщина — и виски!
Она разлила виски в зеленые рюмки и сказала:
— Во-первых, я хочу вас поблагодарить за то, что вы нашли Колиных убийц. Для меня это очень, очень важно! Я понимаю, что Колю не вернуть, но мне было бы намного хуже, если бы я знала, что они спокойно гуляют на свободе. Коля был гармоничным человеком и во всем старался придерживаться принципа справедливости. Насколько это возможно. Я понимаю, та история с любовницей… не очень украшает моего мужа. Но мужчина есть мужчина, и я его не виню. Хотя в свое время немало понервничала из-за этого. Извините, я закурю. — Дина Александровна выдвинула из стола боковой ящик, которого не было видно со стороны Губарева, и достала оттуда длинную тонкую сигарету с мундштуком и маленькую пепельницу в форме раковины. Прикурила от зажигалки. Все ее движения были эффектны и красивы. Так могла курить какая-нибудь голливудская кинозвезда 30-х — 40-х годов. — Во-вторых, я надеюсь, что теперь перестала быть главной подозреваемой, — легкая улыбка скользнула по губам Дины Александровны и тут же исчезла. — И о чем вы хотели со мной поговорить? Но сперва давайте выпьем за Николая Дмитриевича. Пусть его душа покоится с миром. — Она изящным движением положила сигарету на край пепельницы, взяла рюмку виски, залпом выпила ее и налила себе вторую. Майор с удовольствием выпил виски. Оно было крепким, с хорошим, насыщенным вкусом.
— Я хотел с вами поговорить о Надежде Арсеньевой. Это та самая девушка, которой Николай Дмитриевич сделал неудачную операцию. Правда, не по своей вине. Виноват был ассистент. Но все равно. — Губарев замолчал. — Вам не кажется, что нужно как-то восстановить справедливость? У девушки вся жизнь пошла наперекосяк. И так-то она была не сладкой. — Майор рассказал Дине Александровне историю Арсеньевой и посмотрел на нее.
Да… это ужасно. Строить такие планы в отношении операции! А затем похоронить их. Трудно представить себе, что она пережила, бедняжка. — Дина Александровна задумалась. Снова взяла в руки сигарету. — Я подумаю, что здесь можно сделать. Надо найти хорошего хирурга. И сделать другую операцию. Я, естественно, оплачу все расходы. Коля говорил, что потрясающие хирурги-пластики есть в Швейцарии. — Дина Александровна стряхнула пепел. — Я все поняла, я займусь этим вопросом. Оставьте мне телефон этой девушки. Я с ней свяжусь и поговорю.
У Губарева потеплело на душе.
Он вырвал из записной книжки листок, достал ручку и записал телефон Арсеньевой.
— Вы только, пожалуйста, не откладывайте. Девушка доведена до крайней степени отчаяния.
— Еще бы! Я понимаю ее. Не волнуйтесь. Я все сделаю как надо. Я исправлю эту единственную Колину ошибку. — Она немного помолчала, потом сказала: — В память о нем.
— Спасибо.
В коридоре Губарев задержался около картины, которая ему всегда нравилась: букет с лилиями на фоне грозового неба. Дина Александровна проследила за ним взглядом и улыбнулась.
— Хотите, я вам подарю эту картину?
— Да. Хочу, — вырвалось у Губарева. Лактионова сняла картину со стены и протянула ее майору:
— Возьмите. Подождите, сейчас я упакую ее в лучшем виде.
Она ушла с картиной в руках, а вернулась с большим пакетом.
— Берите, картина вам понравилась. Я это заметила сразу. Еще в ваш первый визит.
Губарев едва заметно вздохнул. Ему было жаль, что он больше никогда не придет в эту квартиру и не увидит Дину Александровну. Ну что ж! Вся наша жизнь состоит из встреч и расставаний. И к этому надо быть всегда готовым.
Она протянула ему руку: теплую, мягкую. Губарев чуть задержал ее в своей.
— До свидания.
— До свидания.
Ее слова все еще звучали музыкой в ушах майора, когда он спустился на лифте с пакетом под мышкой. В таком виде он и приехал на работу.
— Что это у вас? — подозрительно спросил Витька.
— Картина.
— Картина? Откуда?
— Дина Александровна подарила.
— А… Выпросили?
— Разве я похож на человека, который будет что-то выпрашивать? Сама подарила.
— Понятно. Признайтесь, что она вам нравится? Как женщина.
— Не отпираюсь. Но это все — уже в прошлом. Так. Мимолетная симпатия. Когда доживешь до моих лет, то поймешь, что таких встреч бывает не так уж мало. Но это все проходит. И довольно быстро. Надо к своим сегодня заехать.
— Да уж пора!
— А ты не подкалывай!
— Я просто поддерживаю вас во всем. И даже в этом вопросе.
— Ты сегодня идешь на спортивные занятия или на романтическое свидание? Впрочем, для тебя это, по-моему, одно и то же.
— Вот и не угадали. Мы с Юлей идем сегодня в кино.
— На что?
— А мы еще не знаем. Посмотрим афишу и решим.
— Ну, приятного тогда времяпрепровождения.
— Взаимно.
После этого звонка она почувствовала странный покой и умиротворение. Как будто внутренне она ждала его. Женщина представилась вдовой Лактионова и сказала, что хочет ей помочь. Надя слушала ее внимательно, но слова все-таки не доходили до ее сознания. На том конце провода замолчали. «Алло, вы слышите меня?» — спросила женщина. «Да, простите, нет. Я не очень поняла, о чем вы говорили», — призналась Надя. Та издала легкий вздох и все повторила сначала. Надя поняла, что та дает ей денег на операцию. За границей. Поможет найти хороших врачей. Все расходы берет на себя. А пока предлагает ей поехать на отдых в Испанию. Она может порекомендовать ей, где остановиться и что посмотреть. Какой выбрать тур.
— Испания? — переспросила Надя, и слабая улыбка тронула ее губы.
Нет, в самом деле, это было почти смешно. Испания, которая так давно преследует ее в мечтах. А теперь это — почти реальность. Если получается Испания, значит, получится и все остальное. В этот момент она была уверена в неизбежности происходящего, как никогда. Пошатнувшийся мир вновь обретал свое равновесие. Медленно, постепенно все становилось на свои места. Этот конец был закономерен. Но кто сказал, что счастливые концы должны обязательно сбываться? Конечно, нет. Просто ей повезло. В ее жизни почти не было места везению и удаче. Но в этот раз небесные светила были на ее стороне. И кто-то там, наверху, решил, что ее мера страдания и боли уже исчерпана…
— Вы слышите меня? — снова повторила женщина.
— Да.
— Запишите мой телефон. Домашний и мобильный. Звоните в любое время, когда вам что-то понадобится. Через неделю мы созвонимся и все решим уже более конкретно. Хорошо?
— Да.
Надя вдруг поняла, что прослушала, как ее зовут. А спрашивать об этом неудобно.
— Меня зовут Дина Александровна. — Женщина как будто прочитала ее мысли.
— Дина Александровна.. — прошептала Надя.
— До свидания… Наденька.
— До свидания.
Надя стояла, приложив трубку к груди, и прислушивалась к частым гудкам. Что это было? Ах да, звонила вдова Лактионова, Дина Александровна, и сказала, что даст ей денег на Испанию и на операцию. За границей. Надя повторила эти слова про себя несколько раз, словно боясь, что они сотрутся из ее памяти, и тогда будущее, о котором она столько мечтала, исчезнет, не успев осуществиться.
Надя глубоко вздохнула и положила трубку на рычаг.
Прошла на кухню. Ей вдруг захотелось пойти в магазин и купить торт. Как давно она себя не баловала! За окном пошел снег. Надя открыла форточку и просунула туда руку. Потом поднесла ее к лицу. Снежинки стремительно таяли, оставляя на ладони блестящие капельки. Она лизнула их. Вкус был приятно-прохладным. Тонким и острым. Она ощутила удары собственного сердца и поняла, что горе, как и радость, никогда не бывает чрезмерным. Нет дна у той пропасти, которая называется отчаянием, и не охватить глазом вершину, именуемую радостью. Надо только понять, что все преходяще. Но для того, кто ждал слишком долго, жизнь начинается только с той отметки, когда его заветные мечты и чаяния начинают сбываться. Пусть с опозданием. Но в данном случае поговорка «Лучше поздно, чем никогда» полностью оправдывала свое значение. И Надя знала это, как никто другой.
Оставшись в кабинете один, Губарев вытянул ноги. Придвинул к себе телефон. И набрал номер.
— Алло! — Это была Наташка.
— Я сегодня заеду к вам. Возникла легкая пауза.
— Хорошо. Ждем. Во сколько?
Ах черт! Забыл он дома подарок. Придется ехать за ним.
— Часиков в восемь.
— Точно?
— Точно. Никаких внеплановых дел и мероприятий не предвидится.
Заехав домой, майор положил нераспакованную картину на диван. Перевел взгляд на стены. На одной стене висел постер Орланда Блума в роли Леголаса из «Властелина колец». На другой — Киану Ривз: Нео из «Матрицы». Оба постера притащила Дашка, она же развесила их. Одна стена еще оставалась свободной. «Здесь у меня будет картина. Я буду смотреть на нее и вспоминать Дину Александровну. Потом она постепенно выветрится из моей памяти. А картина останется».
К своим он приехал в начале девятого.
Наташка выглядела усталой. Под глазами залегли тени.
— Ты что? — Губарев погладил ее по щеке. — Устала?
— Да. От жизни, — и она рассмеялась невеселым смешком.
— Что делать? Надо… — Но тут в коридор влетела Дашка.
— Ой, пап, привет!
Дочь выглядела веселой и оживленной.
— Как дела? — спросил ее Губарев.
— Отлич-но! — пропела она. — Па, мне некогда с тобой говорить. Скоро придет Влад. А я еще в комнате не до конца прибралась.
— Какой Влад?
— Мой парень. — Дашка лихо крутанулась вокруг себя, прищелкнула пальцами и умчалась к себе.
Губарев встретил скептический взгляд жены и укоризненно покачал головой:
— Дочь растет. Надо радоваться.
— Чему? Тому, что она много из себя воображает и грубит на каждом шагу?
Вступать в эту полемику Губареву совершенно не хотелось.
— Ты не хочешь посмотреть мой подарок? Услышав слово «подарок», Дашка снова влетела в коридор.
— Какой подарок? Покажи!
— Это маме.
— А мне что — посмотреть нельзя?
— Смотри, смотри! — махнул рукой майор. Дашка выхватила из рук Губарева сверток и развернула его.
— Ухты! Какая красивая ночная рубашка!
— Это не рубашка. Это — халат.
— Скорее пеньюар, — вставила жена. Она взяла из Дашкиных рук халат-пеньюар и повертела его, прикладывая к себе. — Красивый… Такой пеньюар навевает мысли о роскошной спальне, страстных ночах… Уж очень он пикантен и соблазнителен.
— Ты надень, — предложила Дашка. — А мы оценим.
— Правда, надень, — поддержал дочь Губарев.
— Ну, если большинство настаивает… — Наташка ушла в ванную комнату. А через несколько минут вышла оттуда с распущенными волосами и чуть подкрасив губы. Выглядела она потрясающе.
— Супер! — воскликнула Дашка. — Просто супер-пупер!
Губарев молчал.
— А как тебе? — обратилась к нему Наташка. Вместо ответа он притянул ее к себе. И поцеловал в губы.
— Ну, я пойду, — повернулась к ним спиной Дашка. — У меня еще столько дел!
В гостиной они сели на диван.
— Где матушка?
— В гостях.
— Интересно, сможем ли мы заняться любовью прямо сейчас? — спросил Губарев. — Или матушка помешает?
Наташка вспыхнула и опустила глаза.
— Она придет поздно. Но рядом Дашка. Неудобно. Она уже не маленькая. Мы закроемся. Она же все равно поймет.
— Как хочешь!
И туту майора зазвонил мобильник. Он посмотрел на номер. Дина Александровна.
— Да?
— Владимир Анатольевич! Я связалась с Надей. И все ей объяснила. Сказала, что сделаю все, что в моих силах.
Губарев внезапно подумал, что теперь он может быть спокоен за Надю. Дина Александровна была не из тех, кто бросает слова на ветер. Он вспомнил, как уборщица рассказывала, что Лактионов называл свою жену доброй. Да, он увлекся Исаковой, что было, то было. Из песни слов не выкинешь. Но вряд ли такой здравомыслящий и трезвый человек, каким был Лактионов, променял бы алмаз высшей пробы на стеклянную пустышку. В Дине Александровне было нечто, не поддающееся рациональному объяснению и толкованию. Загадка, благородство, врожденный аристократизм. Уж за свою жизнь майор научился разбираться в людях. В Исаковой же не было ничего, кроме привлекательной внешней оболочки. Ткни пальцем — и попадешь в пустоту.
— Так что все в порядке. Девушка столько пережила! Я решила дать ей деньги на отдых. Она согласилась со мной. Скоро она отправится отдохнуть. За границу.
— В Испанию, — машинально сказал майор.
— Да, в Испанию. — В голосе Дины Александровны послышалось удивление. — Она говорила вам?
— Нет, — спохватился Губарев. — Это я сказал так. Наобум. Скоро я буду единственным человеком, кто не побывает в этой Испании. Негром среди белых, — пробормотал майор.
— Вы что-то сказали? — спросила Лактионова.
— Ничего. Это я так.
— Ну… тогда все.
— Все, — согласился майор. — До свидания.
— С кем это ты говорил? — поинтересовалась жена.
— С одной дамой. Это длинная история. Расскажу как-нибудь в другой раз. Это связано с делом, которое недавно закончилось. Так что там насчет занятий любовью?
— Я думаю… — Наташка не успела закончить фразы, как раздался звонок в дверь. Они переглянулись и рассмеялись.
— Не судьба, — развел руками майор.
В гостиную просунулась Дашкина голова:
— Это Влад. Вы как тут? В полном порядке? Вас можно знакомить с приличным человеком? Не подкачаете?
— Не подведем, — откликнулся майор. — Не волнуйся.
— Смотрите, — предупредила Дашка. — Без фокусов!
Молодой человек сразу понравился Губареву. Несмотря на юный возраст, в нем было что-то решительно-мужское. Он ничем не напоминал тщедушных юнцов непонятного пола и возраста, каких в последнее время развелось в немереном количестве.
— Влад, — протянул он руку майору.
— Владимир Анатольевич!
— Наталья. По отчеству не надо, — представилась жена. — Проходите сюда.
— Да нет, мам, — потянула Дашка Влада за рукав. — Мы пойдем ко мне.
— Как хотите, — сказали они с Наташкой в один голос.
За дверью раздался взрыв смеха. Жена посмотрела на Губарева и спросила с легким вздохом:
— Ужинать будешь?
— Давай. Неси.
Наташка принесла тарелку с хлебом. Соль.
— Разогревается, — сообщила она. — Скоро все будет готово.
Майор взял в руки пульт телевизора. В гостиную снова заглянула Дашка.
— Мы уходим.
— Куда? — нахмурилась жена.
— В клуб «Рио». Я уже была там несколько раз.
— До какого часа?
— Посмотрим.
— Я провожу ее до квартиры, — сказал Влад, который вырос за Дашкиной спиной. — Не беспокойтесь.
Жена хотела сказать что-то еще, но Губарев не дал ей этого сделать.
— Пусть идут, — сказал он.
— Ну, пусть!
Хлопнула входная дверь. Они посмотрели друг на друга.
— Кажется, теперь нам никто не помешает, — сказал Губарев.
— А как же ужин?
— Потом, — махнул он рукой. — Иди сюда. Ко мне. Подожди. Сейчас я поставлю мобильник на блокировку.
— А я отключу телефон. А то маменька позвонит в самый неподходящий момент. Она это умеет.
— По-моему, мы приняли все превентивные меры и можем вполне насладиться покоем.
— Покоем?
— Это я не то брякнул. Я хотел сказать… Но жена шутливо закрыла ему рот рукой.
— Не надо ничего говорить…
— Я с тобой полностью и целиком согласен. Так что ты там говорила о страстных ночах?..
— Но как Кузьмина впустила Исакову в свою квартиру?
— Эти двое придумали какой-нибудь предлог. Может, племянница должна была сыграть роль курьера: забрать проект медицинского центра и передать Лазаревой. Для ознакомления с ним. Или что-то еще.
Во всяком случае, она расположила к себе Кузьмину настолько, что та чаевничала с ней на кухне. Надо хорошенько потрясти этих дамочек. Тогда они расколются.
Витька взглянул на наручные часы.
— Торопишься куда? — спросил майор.
— Да. На занятия в спортклуб.
— А… понятно! Ну тогда иди!
— Я вам не нужен?
— Абсолютно!
Дина Александровна на этот раз выглядела несколько необычно. Нарядно. Губы накрашены яркой помадой. В ушах — серебряные серьги, на шее — колье.
— Проходите! — пригласила она его в гостиную. Как всегда. Он сел на «свой» стул и тут услышал от Дины Александровны нечто неожиданное: — Хотите выпить?
— Да, — брякнул майор и смутился. Но Дина Александровна не посмотрела на него. Она стремительно вышла из комнаты. Легкая, изящная, в черном брючном костюме. Губарев невольно залюбовался ею. Да, она ему нравилась, и было бы глупо врать самому себе. Да и зачем?
Лактионова вернулась с подносом, на котором стоял красивый штоф из зеленого стекла и две рюмки такого же цвета.
— Виски, — пояснила она. — Настоящее шотландское виски. Я его очень люблю.
С Диной Александровной Губарев взял себе за правило ничему не удивляться. Хотя в другой ситуации, наверное, он был бы удивлен. Женщина — и виски!
Она разлила виски в зеленые рюмки и сказала:
— Во-первых, я хочу вас поблагодарить за то, что вы нашли Колиных убийц. Для меня это очень, очень важно! Я понимаю, что Колю не вернуть, но мне было бы намного хуже, если бы я знала, что они спокойно гуляют на свободе. Коля был гармоничным человеком и во всем старался придерживаться принципа справедливости. Насколько это возможно. Я понимаю, та история с любовницей… не очень украшает моего мужа. Но мужчина есть мужчина, и я его не виню. Хотя в свое время немало понервничала из-за этого. Извините, я закурю. — Дина Александровна выдвинула из стола боковой ящик, которого не было видно со стороны Губарева, и достала оттуда длинную тонкую сигарету с мундштуком и маленькую пепельницу в форме раковины. Прикурила от зажигалки. Все ее движения были эффектны и красивы. Так могла курить какая-нибудь голливудская кинозвезда 30-х — 40-х годов. — Во-вторых, я надеюсь, что теперь перестала быть главной подозреваемой, — легкая улыбка скользнула по губам Дины Александровны и тут же исчезла. — И о чем вы хотели со мной поговорить? Но сперва давайте выпьем за Николая Дмитриевича. Пусть его душа покоится с миром. — Она изящным движением положила сигарету на край пепельницы, взяла рюмку виски, залпом выпила ее и налила себе вторую. Майор с удовольствием выпил виски. Оно было крепким, с хорошим, насыщенным вкусом.
— Я хотел с вами поговорить о Надежде Арсеньевой. Это та самая девушка, которой Николай Дмитриевич сделал неудачную операцию. Правда, не по своей вине. Виноват был ассистент. Но все равно. — Губарев замолчал. — Вам не кажется, что нужно как-то восстановить справедливость? У девушки вся жизнь пошла наперекосяк. И так-то она была не сладкой. — Майор рассказал Дине Александровне историю Арсеньевой и посмотрел на нее.
Да… это ужасно. Строить такие планы в отношении операции! А затем похоронить их. Трудно представить себе, что она пережила, бедняжка. — Дина Александровна задумалась. Снова взяла в руки сигарету. — Я подумаю, что здесь можно сделать. Надо найти хорошего хирурга. И сделать другую операцию. Я, естественно, оплачу все расходы. Коля говорил, что потрясающие хирурги-пластики есть в Швейцарии. — Дина Александровна стряхнула пепел. — Я все поняла, я займусь этим вопросом. Оставьте мне телефон этой девушки. Я с ней свяжусь и поговорю.
У Губарева потеплело на душе.
Он вырвал из записной книжки листок, достал ручку и записал телефон Арсеньевой.
— Вы только, пожалуйста, не откладывайте. Девушка доведена до крайней степени отчаяния.
— Еще бы! Я понимаю ее. Не волнуйтесь. Я все сделаю как надо. Я исправлю эту единственную Колину ошибку. — Она немного помолчала, потом сказала: — В память о нем.
— Спасибо.
В коридоре Губарев задержался около картины, которая ему всегда нравилась: букет с лилиями на фоне грозового неба. Дина Александровна проследила за ним взглядом и улыбнулась.
— Хотите, я вам подарю эту картину?
— Да. Хочу, — вырвалось у Губарева. Лактионова сняла картину со стены и протянула ее майору:
— Возьмите. Подождите, сейчас я упакую ее в лучшем виде.
Она ушла с картиной в руках, а вернулась с большим пакетом.
— Берите, картина вам понравилась. Я это заметила сразу. Еще в ваш первый визит.
Губарев едва заметно вздохнул. Ему было жаль, что он больше никогда не придет в эту квартиру и не увидит Дину Александровну. Ну что ж! Вся наша жизнь состоит из встреч и расставаний. И к этому надо быть всегда готовым.
Она протянула ему руку: теплую, мягкую. Губарев чуть задержал ее в своей.
— До свидания.
— До свидания.
Ее слова все еще звучали музыкой в ушах майора, когда он спустился на лифте с пакетом под мышкой. В таком виде он и приехал на работу.
— Что это у вас? — подозрительно спросил Витька.
— Картина.
— Картина? Откуда?
— Дина Александровна подарила.
— А… Выпросили?
— Разве я похож на человека, который будет что-то выпрашивать? Сама подарила.
— Понятно. Признайтесь, что она вам нравится? Как женщина.
— Не отпираюсь. Но это все — уже в прошлом. Так. Мимолетная симпатия. Когда доживешь до моих лет, то поймешь, что таких встреч бывает не так уж мало. Но это все проходит. И довольно быстро. Надо к своим сегодня заехать.
— Да уж пора!
— А ты не подкалывай!
— Я просто поддерживаю вас во всем. И даже в этом вопросе.
— Ты сегодня идешь на спортивные занятия или на романтическое свидание? Впрочем, для тебя это, по-моему, одно и то же.
— Вот и не угадали. Мы с Юлей идем сегодня в кино.
— На что?
— А мы еще не знаем. Посмотрим афишу и решим.
— Ну, приятного тогда времяпрепровождения.
— Взаимно.
После этого звонка она почувствовала странный покой и умиротворение. Как будто внутренне она ждала его. Женщина представилась вдовой Лактионова и сказала, что хочет ей помочь. Надя слушала ее внимательно, но слова все-таки не доходили до ее сознания. На том конце провода замолчали. «Алло, вы слышите меня?» — спросила женщина. «Да, простите, нет. Я не очень поняла, о чем вы говорили», — призналась Надя. Та издала легкий вздох и все повторила сначала. Надя поняла, что та дает ей денег на операцию. За границей. Поможет найти хороших врачей. Все расходы берет на себя. А пока предлагает ей поехать на отдых в Испанию. Она может порекомендовать ей, где остановиться и что посмотреть. Какой выбрать тур.
— Испания? — переспросила Надя, и слабая улыбка тронула ее губы.
Нет, в самом деле, это было почти смешно. Испания, которая так давно преследует ее в мечтах. А теперь это — почти реальность. Если получается Испания, значит, получится и все остальное. В этот момент она была уверена в неизбежности происходящего, как никогда. Пошатнувшийся мир вновь обретал свое равновесие. Медленно, постепенно все становилось на свои места. Этот конец был закономерен. Но кто сказал, что счастливые концы должны обязательно сбываться? Конечно, нет. Просто ей повезло. В ее жизни почти не было места везению и удаче. Но в этот раз небесные светила были на ее стороне. И кто-то там, наверху, решил, что ее мера страдания и боли уже исчерпана…
— Вы слышите меня? — снова повторила женщина.
— Да.
— Запишите мой телефон. Домашний и мобильный. Звоните в любое время, когда вам что-то понадобится. Через неделю мы созвонимся и все решим уже более конкретно. Хорошо?
— Да.
Надя вдруг поняла, что прослушала, как ее зовут. А спрашивать об этом неудобно.
— Меня зовут Дина Александровна. — Женщина как будто прочитала ее мысли.
— Дина Александровна.. — прошептала Надя.
— До свидания… Наденька.
— До свидания.
Надя стояла, приложив трубку к груди, и прислушивалась к частым гудкам. Что это было? Ах да, звонила вдова Лактионова, Дина Александровна, и сказала, что даст ей денег на Испанию и на операцию. За границей. Надя повторила эти слова про себя несколько раз, словно боясь, что они сотрутся из ее памяти, и тогда будущее, о котором она столько мечтала, исчезнет, не успев осуществиться.
Надя глубоко вздохнула и положила трубку на рычаг.
Прошла на кухню. Ей вдруг захотелось пойти в магазин и купить торт. Как давно она себя не баловала! За окном пошел снег. Надя открыла форточку и просунула туда руку. Потом поднесла ее к лицу. Снежинки стремительно таяли, оставляя на ладони блестящие капельки. Она лизнула их. Вкус был приятно-прохладным. Тонким и острым. Она ощутила удары собственного сердца и поняла, что горе, как и радость, никогда не бывает чрезмерным. Нет дна у той пропасти, которая называется отчаянием, и не охватить глазом вершину, именуемую радостью. Надо только понять, что все преходяще. Но для того, кто ждал слишком долго, жизнь начинается только с той отметки, когда его заветные мечты и чаяния начинают сбываться. Пусть с опозданием. Но в данном случае поговорка «Лучше поздно, чем никогда» полностью оправдывала свое значение. И Надя знала это, как никто другой.
Оставшись в кабинете один, Губарев вытянул ноги. Придвинул к себе телефон. И набрал номер.
— Алло! — Это была Наташка.
— Я сегодня заеду к вам. Возникла легкая пауза.
— Хорошо. Ждем. Во сколько?
Ах черт! Забыл он дома подарок. Придется ехать за ним.
— Часиков в восемь.
— Точно?
— Точно. Никаких внеплановых дел и мероприятий не предвидится.
Заехав домой, майор положил нераспакованную картину на диван. Перевел взгляд на стены. На одной стене висел постер Орланда Блума в роли Леголаса из «Властелина колец». На другой — Киану Ривз: Нео из «Матрицы». Оба постера притащила Дашка, она же развесила их. Одна стена еще оставалась свободной. «Здесь у меня будет картина. Я буду смотреть на нее и вспоминать Дину Александровну. Потом она постепенно выветрится из моей памяти. А картина останется».
К своим он приехал в начале девятого.
Наташка выглядела усталой. Под глазами залегли тени.
— Ты что? — Губарев погладил ее по щеке. — Устала?
— Да. От жизни, — и она рассмеялась невеселым смешком.
— Что делать? Надо… — Но тут в коридор влетела Дашка.
— Ой, пап, привет!
Дочь выглядела веселой и оживленной.
— Как дела? — спросил ее Губарев.
— Отлич-но! — пропела она. — Па, мне некогда с тобой говорить. Скоро придет Влад. А я еще в комнате не до конца прибралась.
— Какой Влад?
— Мой парень. — Дашка лихо крутанулась вокруг себя, прищелкнула пальцами и умчалась к себе.
Губарев встретил скептический взгляд жены и укоризненно покачал головой:
— Дочь растет. Надо радоваться.
— Чему? Тому, что она много из себя воображает и грубит на каждом шагу?
Вступать в эту полемику Губареву совершенно не хотелось.
— Ты не хочешь посмотреть мой подарок? Услышав слово «подарок», Дашка снова влетела в коридор.
— Какой подарок? Покажи!
— Это маме.
— А мне что — посмотреть нельзя?
— Смотри, смотри! — махнул рукой майор. Дашка выхватила из рук Губарева сверток и развернула его.
— Ухты! Какая красивая ночная рубашка!
— Это не рубашка. Это — халат.
— Скорее пеньюар, — вставила жена. Она взяла из Дашкиных рук халат-пеньюар и повертела его, прикладывая к себе. — Красивый… Такой пеньюар навевает мысли о роскошной спальне, страстных ночах… Уж очень он пикантен и соблазнителен.
— Ты надень, — предложила Дашка. — А мы оценим.
— Правда, надень, — поддержал дочь Губарев.
— Ну, если большинство настаивает… — Наташка ушла в ванную комнату. А через несколько минут вышла оттуда с распущенными волосами и чуть подкрасив губы. Выглядела она потрясающе.
— Супер! — воскликнула Дашка. — Просто супер-пупер!
Губарев молчал.
— А как тебе? — обратилась к нему Наташка. Вместо ответа он притянул ее к себе. И поцеловал в губы.
— Ну, я пойду, — повернулась к ним спиной Дашка. — У меня еще столько дел!
В гостиной они сели на диван.
— Где матушка?
— В гостях.
— Интересно, сможем ли мы заняться любовью прямо сейчас? — спросил Губарев. — Или матушка помешает?
Наташка вспыхнула и опустила глаза.
— Она придет поздно. Но рядом Дашка. Неудобно. Она уже не маленькая. Мы закроемся. Она же все равно поймет.
— Как хочешь!
И туту майора зазвонил мобильник. Он посмотрел на номер. Дина Александровна.
— Да?
— Владимир Анатольевич! Я связалась с Надей. И все ей объяснила. Сказала, что сделаю все, что в моих силах.
Губарев внезапно подумал, что теперь он может быть спокоен за Надю. Дина Александровна была не из тех, кто бросает слова на ветер. Он вспомнил, как уборщица рассказывала, что Лактионов называл свою жену доброй. Да, он увлекся Исаковой, что было, то было. Из песни слов не выкинешь. Но вряд ли такой здравомыслящий и трезвый человек, каким был Лактионов, променял бы алмаз высшей пробы на стеклянную пустышку. В Дине Александровне было нечто, не поддающееся рациональному объяснению и толкованию. Загадка, благородство, врожденный аристократизм. Уж за свою жизнь майор научился разбираться в людях. В Исаковой же не было ничего, кроме привлекательной внешней оболочки. Ткни пальцем — и попадешь в пустоту.
— Так что все в порядке. Девушка столько пережила! Я решила дать ей деньги на отдых. Она согласилась со мной. Скоро она отправится отдохнуть. За границу.
— В Испанию, — машинально сказал майор.
— Да, в Испанию. — В голосе Дины Александровны послышалось удивление. — Она говорила вам?
— Нет, — спохватился Губарев. — Это я сказал так. Наобум. Скоро я буду единственным человеком, кто не побывает в этой Испании. Негром среди белых, — пробормотал майор.
— Вы что-то сказали? — спросила Лактионова.
— Ничего. Это я так.
— Ну… тогда все.
— Все, — согласился майор. — До свидания.
— С кем это ты говорил? — поинтересовалась жена.
— С одной дамой. Это длинная история. Расскажу как-нибудь в другой раз. Это связано с делом, которое недавно закончилось. Так что там насчет занятий любовью?
— Я думаю… — Наташка не успела закончить фразы, как раздался звонок в дверь. Они переглянулись и рассмеялись.
— Не судьба, — развел руками майор.
В гостиную просунулась Дашкина голова:
— Это Влад. Вы как тут? В полном порядке? Вас можно знакомить с приличным человеком? Не подкачаете?
— Не подведем, — откликнулся майор. — Не волнуйся.
— Смотрите, — предупредила Дашка. — Без фокусов!
Молодой человек сразу понравился Губареву. Несмотря на юный возраст, в нем было что-то решительно-мужское. Он ничем не напоминал тщедушных юнцов непонятного пола и возраста, каких в последнее время развелось в немереном количестве.
— Влад, — протянул он руку майору.
— Владимир Анатольевич!
— Наталья. По отчеству не надо, — представилась жена. — Проходите сюда.
— Да нет, мам, — потянула Дашка Влада за рукав. — Мы пойдем ко мне.
— Как хотите, — сказали они с Наташкой в один голос.
За дверью раздался взрыв смеха. Жена посмотрела на Губарева и спросила с легким вздохом:
— Ужинать будешь?
— Давай. Неси.
Наташка принесла тарелку с хлебом. Соль.
— Разогревается, — сообщила она. — Скоро все будет готово.
Майор взял в руки пульт телевизора. В гостиную снова заглянула Дашка.
— Мы уходим.
— Куда? — нахмурилась жена.
— В клуб «Рио». Я уже была там несколько раз.
— До какого часа?
— Посмотрим.
— Я провожу ее до квартиры, — сказал Влад, который вырос за Дашкиной спиной. — Не беспокойтесь.
Жена хотела сказать что-то еще, но Губарев не дал ей этого сделать.
— Пусть идут, — сказал он.
— Ну, пусть!
Хлопнула входная дверь. Они посмотрели друг на друга.
— Кажется, теперь нам никто не помешает, — сказал Губарев.
— А как же ужин?
— Потом, — махнул он рукой. — Иди сюда. Ко мне. Подожди. Сейчас я поставлю мобильник на блокировку.
— А я отключу телефон. А то маменька позвонит в самый неподходящий момент. Она это умеет.
— По-моему, мы приняли все превентивные меры и можем вполне насладиться покоем.
— Покоем?
— Это я не то брякнул. Я хотел сказать… Но жена шутливо закрыла ему рот рукой.
— Не надо ничего говорить…
— Я с тобой полностью и целиком согласен. Так что ты там говорила о страстных ночах?..