Страница:
– Верно. – Она принялась гонять соломинкой кубики льда в стакане. – Помню.
– Ну, может, я неудачно выразился… – Он перевел дыхание. – Послушай, я просто пытаюсь объяснить, что у нашего брака немало шансов выжить. Ханна, ты когда-то советовала мне не повторять ошибок моего отца и деда. Не могу сказать, что я в точности последовал этому совету, но сумел избежать катастрофы. И добился цели, поставленной восемь лет назад.
– Не попал в тюрьму.
– Разве это ничего не значит? Мне понадобилось время, чтобы понять, чего я хочу, но теперь мне все ясно. Осталось узнать, сможешь ли ты приспособить свой новый список требований к мужу для меня.
– Посмотрим, – сдержанно отозвалась Ханна. – Видишь ли, новый список совсем короткий – по сравнению с прежним. В нем только один пункт.
Рейф посмотрел на нее так, как Уинстон провожал взглядом чаек. Надежда и решимость светились в его глазах, но вместе с тем он был заранее готов к поражению.
Со стороны аллеи, ведущей к дому, послышался рев мощного двигателя. Уинстон вынырнул из-под руки Ханны и поспешил выяснить, в чем дело. Рейф нахмурился, явно досадуя на помеху, но тут же понял, в чем дело, и вскочил.
– Это Эй-Зед! – объявил он и заторопился за Уинстоном.
Ханна негодующе посмотрела ему в спину.
– Вот тебе и вечная любовь и преданность!
Но она прошептала эти слова еле слышно, уверенная, что Рейф не собирался клясться ни в том, ни в другом.
Кто бы мог подумать, что Мэдисон согласится на брак по взаимным интересам и ради достижения общих целей?
Кто бы мог подумать, что девушка из семьи Харт будет жаждать неистовой страсти и романтической любви?
Рев двигателя вдруг оборвался. Ханна поднялась и направилась вслед за Рейфом и Уинстоном.
– Вот записи, сделанные той ночью. – Аризона открыла дневник в черной кожаной обложке, положив его на кухонный стол и повернув так, чтобы Рейф и Ханна могли прочесть записи. – Этот первый прием в честь Торнли был громким событием. На него пригласили гостей даже из Портленда.
– Нам нужен номер машины, которая покинула стоянку у института примерно в полночь и вернулась обратно около двух. – Рейф придвинул к себе дневник и начал разбирать мелкий, аккуратный почерк. – Ты ведь пробыла на посту до конца вечеринки?
– Да, пока со стоянки не уехала последняя машина, – заверила Аризона. – Если уж вести записи, то подробно и скрупулезно.
Ханна принялась листать страницы.
– Как их здесь много! Искать придется долго…
– А вы не спешите, – посоветовала Аризона и встала. – Я пока посижу в солярии и отдохну. Рейф, можно, я налью себе кофе?
– Конечно, будь как дома. – Рейф придвинул к себе ручку и разлинованный блокнот.
– Спасибо. – Аризона добавила: – Давно я не бывала в солярии Изабель. Мне недостает ее. Она всегда рассказывала что-нибудь интересное.
Неподдельная грусть в голосе Аризоны застала Ханну врасплох. Она быстро вскинула голову.
Уже на пороге Аризона обернулась и добавила:
– Знаете, мы с ней подолгу беседовали. Она понимала меня, когда я твердила, что в институте творится что-то странное. Ни разу не засмеялась, не то что другие.
Аризона вышла в коридор. Минуту Ханна с любопытством смотрела ей вслед.
– Интересно, насколько близки были на самом деле Аризона и Изабель? – произнесла она. – Обе они так и не вышли замуж. Они дружили с давних пор. Неужели они?..
– Это не наше дело. – Рейф записал номер машины. – Дело пойдет быстрее, если ты будешь делать записи, а я диктовать.
– Хорошо. – Ханна взяла у него ручку и склонилась над блокнотом. – Поехали.
Работа продвигалась черепашьим шагом. Дневник Аризоны оказался не просто сухим перечнем номеров, фамилий и дат. Они чередовались с пространными примечаниями. Некоторые из них Рейф читал вслух:
– «Вхож в правительственные круги?»… «Утверждал, что он из Портленда, но на заднем сиденье лежит свежий номер „Нью-Йорк таймс“… „В прошлый вторник приезжал в институт на тайное собрание… наверное, принадлежит к верхам…“
– В ее воображении существует целый мир, – задумчиво прошептала Ханна. – Удивительно…
– Не более чем то, что мы сидим здесь вдвоем и изучаем ее дневники, надеясь с их помощью раскрыть убийство восьмилетней давности.
– Ты прав. – Ханна постучала ручкой по столу. – Наверное, кое-кто в городе решил бы, что у нас, как и у Аризоны, не все дома.
Им понадобилось почти полчаса, чтобы прочесть все записи, относящиеся к роковому вечеру. Ханна уже была готова смириться с поражением, когда Рейф задумался, глядя на номер очередной машины.
– Ага… – произнес он. Ханна вскинула голову:
– Что?
– Мы искали номера машин тех, кто участвовал в предвыборной кампании Торнли.
– Ну и что?
Рейф откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы, глядя на открытый дневник.
– Никто из них не выезжал со стоянки между полуночью и двумя часами ночи. Возможно, мы ошиблись в предположениях.
Но его голос звенел от нетерпения, и Ханне это не понравилось.
– Думаешь, тот, с кем встретилась Кэтлин, одолжил чужую машину?
– Может быть. – Рейф помедлил. – Возможно и другое объяснение. Насколько мы можем судить, в ту ночь Кэтлин действовала импульсивно и необдуманно. Она вдруг решила утром уехать из города, ей срочно понадобились наличные. Мы предположили, что она попыталась продать компрометирующие кассеты кому-то из лагеря Торнли. Но у нее могли быть и другие потенциальные покупатели.
– Какие?
– Например, журналисты.
– Вряд ли. – Ханна отложила ручку. – Зачем журналисту понадобилось убивать Кэтлин? Ни один журналист не станет своими руками избавляться от осведомителя. У него же потребуют продолжения статьи!
– А если он собирался сам шантажировать Торнли?
Ханна подумала и вздохнула.
– Но ведь известие о том, что Торнли питает пристрастие к женскому белью, так и не появилось в прессе. Может, потому, что какой-то журналист, заполучивший кассеты, все эти годы с их помощью шантажировал Торнли?
Не говоря ни слова, Рейф вынул руку из кармана и повернул дневник к Ханне.
– Не какой-то, – уточнил он, – а тот журналист, кого Кэтлин хорошо знала и не постеснялась позвонить ему среди ночи. Тот, кто мог заинтересоваться пикантными подробностями, касающимися Торнли. Давний знакомый, которому она всецело доверяла.
Ханна уставилась на фамилию, написанную рядом с номером машины, потом на свои записи. Эта машина покинула стоянку примерно в полночь, а вернулась в час сорок семь.
– Этот журналист, – негромко продолжал Рейф, – точно знал, что Аризона Сноу прячется в кустах у стоянки и делает записи обо всем, что происходит возле института. На всякий случай он решил похитить дневник Аризоны, хотя и знал, что в городе над ней подсмеиваются.
Холодок недоверия прошел по спине Ханны.
– Ты считаешь, что Кэтлин пыталась продать кассеты Джеду Стедману?
Через час Ханна сидела в солярии в окружении Митчелла, Рейфа и Аризоны. Все они смотрели на нее.
– Ну и что нам теперь делать? – спросила Ханна. – Мы собирались обо всем рассказать Джеду, попросив опубликовать подробности в газете. А теперь выяснилось, что он и есть главный подозреваемый!
Аризона поцокала языком, качая головой.
– Нам следовало с самого начала догадаться, что местные СМИ в сговоре с институтом. По-моему, это многое объясняет. Неудивительно, что о тайной деятельности института до сих пор почти ничего не известно.
– Если мы правы, с институтом ничего не поделаешь, – терпеливо втолковывала Ханна, хотя была готова взорваться. – Все просто – сначала шантаж, потом убийство. Видимо, той ночью Кэтлин позвонила Джеду. Он назначил ей встречу у Хидден-Коув. Возможно, она предложила ему поучаствовать в шантаже, а может, просто захотела продать кассеты. Так или иначе, он воспользовался возможностью завладеть компрометирующими материалами.
– И решил заодно избавиться от Кэтлин, – подхватил Митчелл. – Наверное, потому, что не доверял ей. А может, просто не хотел делиться.
Рейф задумчиво потер затылок.
– Проблема в другом: настоящих улик у нас нет.
– А мои дневники? – напомнила Аризона.
– Не обижайся, Эй-Зед, но идти с ними в полицию нельзя.
– Зато у нас есть возможность обратиться за помощью к журналистам, – заявила Ханна. – Но не в городскую «Джорнал». Портлендские газеты могут заинтересоваться таким материалом.
– Еще неизвестно. – Рейф побарабанил по плетеному подлокотнику кресла. – Я так надеялся, что Джед схватится за это дело и проведет журналистское расследование. Он не упустил бы такой шанс.
– Он его и так не упустит, – мрачно предсказал Митчелл. – Скорее всего, подаст на нас в суд.
Ханна засмотрелась на залив.
– Жаль, что мы знаем так мало… Рейф прав: улик у нас нет.
В комнате воцарилось напряженное молчание.
– Зато теперь мы знаем, кто убийца, – в конце концов заговорил Митчелл. – Мы можем по крайней мере до смерти запугать его. Дать понять, что за каждым его шагом следит множество глаз. Это удержит его от необдуманных поступков.
Аризона хмыкнула.
– Почему бы не позвонить кому-нибудь из команды Торнли и не объявить, что нам известно, кто все эти годы шантажировал их кандидата? Пусть побегают!
– А я не уверен, что Джед шантажировал Торнли, – задумчиво произнес Рейф.
Все повернулись к нему.
Он выпрямился и сложил руки на коленях.
– Если вдуматься, Стедман живет далеко не в роскоши, а так, как позволяют его легальные доходы. Если же он получает наличные от Торнли, куда деваются деньги?
Это замечание было встречено всеобщим молчанием.
– Черт! – пробурчал Митчелл. – Хочешь сказать, он совершил убийство из-за кассет, чтобы потом восемь лет хранить их?
Глаза Аризоны заблестели.
– Но зачем вытягивать жалкие гроши из члена законодательного собрания штата, если можно собрать арсенал посолиднее, а потом обратить его против сенатора США?
Все собравшиеся ахнули в один голос.
– Знаешь, Эй-Зед, для профессионального теоретика разведки у тебя чертовски много здравого смысла, – объявил Рейф.
– А ведь она права! – Митчелл восхищенно присвистнул. – Все с самого начала знали, что рано или поздно Торнли окажется в Вашингтоне. – Он повернулся к Рейфу: – Ты знаешь Стедмана лучше, чем все мы. Скажи, он способен строить планы на длительный срок?
– Это его конек, – отозвался Рейф. – Ему всегда нравилось рассуждать о своевременности действий и правильном планировании.
Ханна вступила в разговор:
– Если Джед все это время хранил кассеты, сейчас, когда подошло время сорвать куш, он места себе не находит. Неудивительно, что он перепугался, узнав, что мы с Рейфом вернулись в Эклипс-Бей, а горожане вдруг вспомнили про убийство Кэтлин.
– Вопрос в следующем: что нам делать со всеми этими догадками? – спросил Митчелл, обращаясь ко всем сразу.
Рейф смотрел на залив.
– Постараться собрать побольше информации.
Ханна встревожилась:
– Что ты задумал?
– Сегодня собрание городского совета, будут обсуждать перестройку набережной. Джед обязательно приедет на собрание и пробудет там до конца.
Ханну осенило. Она вскочила и шагнула к Рейфу.
– Ты хочешь обыскать его дом? Рейф, не надо так рисковать! А если мимо дома случайно проедут полицейские и тебя заметят? Тебя арестуют за взлом и вторжение в чужой дом! Ты попадешь в тюрьму!
– Это будет забавно, – усмехнулся Рейф. – Давнее пророчество наконец сбудется.
– Не вижу в этом ничего смешного! – Ханна круто повернулась к Митчеллу: – Неужели вы не остановите его? Ведь он ваш внук. Помогите же мне!
Митчелл поглаживал подбородок, на его лице застыло хищное выражение.
– Да, на такое рискованное дело я его не отпущу. На всякий случай я пойду с ним.
Ханна перевела взгляд на Рейфа, снова на Митчелла и застонала:
– Лучше бы вы выбрали для заговора другое время!
Митчелл оглядел большой дом Джеда Стедмана, склонившись под свисающими ветками. Дом был окутан туманом, ни в одном окне не горел свет.
– А ты уже подумал, что мы будем делать, если сработает сигнализация?
– Вряд ли она здесь есть, – отозвался Рейф. – В Эклипс-Бей мало кто боится грабителей.
– Если мы правы насчет Стедмана, он не такой, как большинство жителей нашего благословенного городка. Вы с Ханной уже взвинтили его до предела. У него должна быть сигнализация. Я просто хотел узнать, как мы будем действовать, если она сработает.
– Думаешь, я решился на такой рискованный шаг, не продумав все заранее?
– Просто объясни, что мы будем делать.
– Спасаться бегством.
Митчелл кивнул:
– Так я и думал.
– Струсил?
– Еще чего! Я уже много лет так не развлекался.
Рейф подавил улыбку.
– Так я и думал.
Проникнуть в дом оказалось просто. Пожалуй, даже слишком просто, размышлял Рейф, открывая незапертое окно спальни. Перекинув ногу через подоконник, он замер и прислушался.
– Что там? – спросил Митчелл.
– Ничего. – Рейф спрыгнул в спальню.
Его тревожила звенящая тишина в доме. Темнота, обступающая его, казалась одинокой и тоскливой. Это унылое, меланхоличное ощущение Рейф хорошо знал: оно охватывало его, когда он возвращался в свой пустой дом в Сан-Диего. Именно оно заставило его вернуться в Эклипс-Бей. Наверное, такая тоскливая атмосфера царит в любом доме, где нет женщин, создающих тепло и уют.
– Ну что? – прошептал Митчелл, забираясь в окно.
– Осмотри эту комнату, ищи сейф в стене. А я посмотрю, есть ли здесь кабинет. Перчатки не забыл?
– Нет. Но мы же в таких делах не специалисты. А если он потом заметит, что кто-то рылся в его веащх?
– Вот и хорошо, – отозвался Рейф. – Даже если мы не найдем кассеты, мы воспользуемся своим единственным оружием – напугаем его.
Оставив Митчелла в спальне, он вышел в коридор и включил свет во второй спальне. В комнате было совершенно пусто. В стенном шкафу нашлось только старое туристское снаряжение.
Рейф перешел в следующую комнату. Едва осмотревшись, он понял, что здесь Джед устроил себе развлекательный центр. Почти всю стену занимали огромный телевизор, колонки стоимостью в несколько тысяч долларов и другое электронное оборудование, напротив стоял черный кожаный диван с мягкими подушками, рядом с ним – мусорная корзина. На всякий случай Рейф заглянул в нее, увидел клочок желтой бумаги и еще фольгу, прилипшую к стенке.
Посветив в корзину ручным фонариком, Рейф понял, что фольга – обертка от конфеты, точно такая же, как найденная им возле дома родителей Ханны. Это еще не значило, что именно Джед бродил вокруг ее дома той ночью, но усиливало подозрения.
– Рейф! – послышался гулкий голос Митчелла из спальни. В голосе отчетливо прозвучало нетерпение. – Иди-ка посмотри!
Рейф помчался на зов.
– Что такое? – Он направил луч фонарика на Митчелла, который стоял перед комодом. – Нашел?
– Не то, что искал. – Митчелл указал на три выдвинутых ящика комода. – Здесь ничего нет. Вещи исчезли.
– Точно?
– Посмотри сам.
Рейф ринулся к стенному шкафу и распахнул дверцы. В дальнем углу на вешалках сиротливо болтались три рубашки, на полу валялись шлепанцы. Больше в шкафу ничего не было. Дверца маленького сейфа, встроенного в шкаф, осталась распахнутой. Внутри тоже было пусто.
– Похоже, он собрал чемоданы и сбежал. – Митчелл засунул за ремень большие пальцы. – Наверное, вычислил, что мы охотимся за ним.
– Откуда он мог узнать?
– Городок-то маленький, – пожал плечами Митчелл. – Видимо, Джед увидел сегодня, что к Дримскейпу подъехала машина Аризоны. Не надо большого ума, чтобы понять, что это значит. Ему известно, что ты принимаешь Аризону всерьез. Наверное, он сообразил, что Аризона помогает тебе расследовать убийство Кэтлин. Вот он и сбежал.
– Нет, – возразил Рейф. – Этого он давно боялся и сбежал просто потому, что опасался расспросов.
– За одно я готов поручиться, – Митчелл кивнул на открытую дверцу сейфа, – если Стедман сбежал, он прихватил с собой кассеты.
Глава 23
Рейф опять был мрачен. Ханна терпела его настроение, сколько могла, но к десяти часам вечера была готова лезть на стену. Она решительно направилась в солярий, где в темноте сидел Рейф, рассеянно почесывая Уинстона за ухом.
– Предлагаю вместе вывести Уинстона на прогулку, – произнесла она, остановившись в дверях.
Услышав свое имя и знакомое слово «прогулка», Уинстон ловко вынырнул из-под руки Рейфа и бросился к двери.
Ладонь Рейфа повисла в воздухе, где секунду назад была голова пса.
– Уже стемнело.
Ханна скрестила руки на груди.
– Я заметила. Но тумана нет, луна уже вышла. Можно прихватить с собой фонарик.
– Слишком поздно.
Не отрываясь Ханна смотрела ему в затылок.
– Подумаешь, одиннадцатый час! Впервые мы с тобой встретились на берегу в первом часу ночи.
Последовала краткая напряженная пауза. Наконец Рейф поднялся, не добавив ни слова.
Они вышли из дома через застекленную дверь на нижней веранде. Рейф включил фонарик. Уинстон опередил хозяйку, спрыгнул с крыльца и устремился к тропе с легкостью существа, привыкшего видеть в темноте.
Рейф и Ханна последовали за ним.
Вечер выдался свежим, но не холодным. Под ледяной белой луной залив напоминал темное зеркало. На поверхности обманчиво тихой воды кое-где виднелась серебристая пена. Вдалеке мерцали огни набережной и деловой части города. Ханна разглядела свет в окнах колледжа и института на холме.
Эта ночь напоминала Ханне о том, как она впервые встретилась на берегу с Рейфом. Ханна задумалась. Вспоминает ли он ту ночь, как она?
На песчаном берегу они двинулись за Уинстоном, огибая лужи, оставленные приливом.
– Это из-за Джеда Стедмана, да? – наконец решилась спросить Ханна. – Я понимаю, тебе трудно смириться с мыслью, что давний друг оказался убийцей. Ты ведь дружил с ним.
– Я просто был с давних пор знаком с Джедом, – отчужденно отозвался Рейф. – Скучными вечерами мы иногда играли с ним в бильярд.
Ханна удивленно посмотрела на него:
– А я думала, раньше вы были близкими друзьями.
– Последние восемь лет я не вспоминал о нем и уж тем более не звонил. Да и он не удосуживался разыскать меня. Мы были просто знакомыми. Общее между нами – долгие летние выходные, которые мы коротали вместе. И еще одно важное обстоятельство.
– Какое? Знакомство с Кэтлин Садлер?
– Нет. Ни у Джеда, ни у меня не было отца.
Ханна сунула руки в карманы трикотажного жакета.
– Теперь ясно, что вас связывало.
– Откровенно говоря, я немного завидовал ему. Всегда думал, что ему повезло: он с юности знал, чего хочет. Тщательно планировал будущее. Знал, к чему стремится. Такие не теряют времени зря.
На полпути к полосе прибоя Уинстон остановился, обнюхивая выброшенное морем дерево. Рейф осветил его фонариком, потом повел лучом в сторону, к пенному прибою.
– Знаешь, насчет Джеда я ошибался, – помолчав, признался Рейф.
– О чем ты?
– Повезло не ему, а мне. После смерти родителей у меня остался Митчелл. Нам с Гейбом было на кого положиться. Правда, я чуть было не сбился с пути, но благодаря Митчеллу не пропал.
– Понятно, – кивнула Ханна.
– А у Джеда никого не было. Его отец пил, пока однажды не исчез навсегда. Его мать два или три раза выходила замуж.
Ханна издала невнятный возглас.
– Что это значит?
– Может, не будем жалеть беднягу Джеда только потому, что он вырос в неблагополучной семье? Ни за что не поверю, что он не понимал, что творит. Убив Кэтлин Садлер ради кассет, он нарушил закон. Я точно знаю: он прекрасно понимал, что делает.
– Вот это мне в тебе и нравится, Ханна. – Впервые за весь вечер в голосе Рейфа прозвучала суховатая насмешка. – Ты умеешь добраться до самой сути проблемы.
Ханна вздохнула.
– Ладно, если ты хмуришься не из-за Джеда, тогда, может, объяснишь, почему ты в таком скверном настроении?
– Я думаю.
– Не обижайся, но, по-моему, думать тебе вредно.
– Благодарю за поддержку.
– Ну ладно, не будем ссориться.
– У тебя это отлично получается.
Ханна сжала кулаки в карманах жакета.
– Давай начнем все сначала. Скажи, о чем ты думаешь весь вечер?
Пару секунд он молчал, словно готовясь к решительному шагу.
– Я решил отдать свою половину Дримскейпа тебе, – наконец объявил Рейф.
Ханне показалось, что она ослышалась. Ей пришлось мысленно дважды повторить эту простую фразу, чтобы понять ее смысл.
Она повернулась лицом к Рейфу:
– Что?
– Ты же слышала. – Он смотрел ей в глаза. – Дримскейп – собственность Хартов. Дом всегда принадлежал вам. Да, Изабель была романтичной натурой, но у меня нет никаких прав на ее дом. Он твой. Я не стану отнимать его у тебя.
Ханну охватила паника. Вынув руки из карманов, она схватила Рейфа за черный пуловер.
– А я думала, мы заключили сделку.
– Она тебя не заинтересовала.
– Ты даже не дал мне ответить! – Привстав на цыпочки, она придвинулась ближе. – Если помнишь, Аризона Сноу привезла дневник в разгар разговора. А потом мы занялись расследованием смерти Кэтлин Садлер.
– Ханна…
– Потом вы с дедом решили поиграть во взломщиков, узнали, что Джед Стедман покинул город, и ты надолго замолчал. Вот так и прошел суматошный день. Я даже не успела ответить на твое деловое предложение!
– Я с самого начала знал, что могу удержать тебя только Дримскейпом. А я этого не хочу.
– Прости, если я ошибаюсь, но мне казалось, ты рассматривал меня и Дримскейп как комплексную сделку!
– Я открою ресторан где-нибудь в другом месте.
– Будущий ресторан – твоя страсть. Дримскейп – самое подходящее место для него, и ты это знаешь. Не вздумай отказаться от своих планов!
– Ханна, у меня есть для тебя новость: ресторан не самая главная моя страсть.
– Рейф…
– Такой сделки с тобой я не хочу.
– Но ты сам предложил ее.
– Да, от отчаяния.
В ней пробудилась надежда. Ханна решительно подавила ее, боясь разочарований.
– Ты передумал? Я тебе больше не нужна?
Он взял ее за руку.
– Нужна, Ханна, но это ничего не значит, если я тебе не нужен. Сегодня я понял, что есть единственный способ выяснить, как ты на самом деле относишься ко мне, – отказаться от Дримскейпа.
Сдерживаться дольше Ханне не удалось. Радость омыла ее стремительным потоком.
– Ты и вправду хочешь знать? Ладно, я скажу, как отношусь к тебе. Я люблю тебя, Рейф Мэдисон. Я хочу остаться в Эклипс-Бей вместе с тобой, хочу открыть пятизвездочный отель и ресторан в Дримскейпе. Хочу детей и счастливой жизни с тобой.
Мгновение он не двигался, потом обнял ее одной рукой и притянул к себе.
– Это правда?
Ханна прильнула к нему, впитывая жар и силу его тела. Рейф – ее будущее.
– Правда.
– Я люблю тебя, – произнес он, касаясь губами ее волос. – Моя страсть – ты, а не ресторан, понимаешь?
– Теперь – да. – Ханна купалась в волнах облегчения и радости, зная, как Мэдисоны преданы предмету своей страсти.
– А твой новый список? – вспомнил Рейф. – Как быть с ним?
Ханна улыбнулась:
– В нем только один пункт. Я решила выйти замуж только за того, кого буду любить всем сердцем. За того, кто будет так же сильно любить меня.
– Значит, я удовлетворяю всем твоим требованиям. – Он сжал ее в объятиях. – У нас все получится. Ты, я, Дримскейп, наше будущее… все будет хорошо. Обещаю тебе.
– А как же иначе? Ведь у нас есть твои мечты и мой интеллект.
Рейф взял ее за подбородок.
– Той ночью на берегу я сказал себе, что тебя мне не видать как своих ушей, и все-таки понял, что никогда не смогу забыть тебя.
– И я сказала себе то же самое.
Он улыбнулся.
– Я постоянно помнил про твой злополучный список. Хочешь знать правду? С одной стороны, я желал тебе счастья, а с другой – надеялся, что ты никогда не встретишь идеального мужчину.
– А я всегда помнила о тебе и о твоей большой цели – не попасть в тюрьму. И жалела о том, что ты напрасно теряешь время.
– Похоже, все эти годы я был для тебя источником раздражения.
– Прекрасная основа для брака, ты не находишь?
– Точно, – усмехнулся он.
Он склонился к ее губам. По берегу метнулся луч фонарика. Ханна ответила на поцелуй, изнемогая от счастья.
Чары разорвал резкий, хриплый лай Уинстона.
Рейф нехотя поднял голову.
– Сдается мне, твой пес недоволен, что мы занялись этим на берегу.
– Ему придется привыкать.
Уинстон оставил в покое дерево, которое обнюхивал, и метнулся к ним. Он снова залаял, громче и настойчивее. Это была не просьба, а требование обратить на него внимание.
Ханна встревожилась:
– Что с ним?
Уинстон промчался мимо них не останавливаясь и устремился к тропе, ведущей к Дримскейпу. Он лаял не умолкая.
– Ничего не понимаю… – Рейф направил луч фонарика на пса. – Черт!
И он сорвался с места.
Ханна посмотрела на особняк и замерла. Шум прибоя заглушал все звуки, поэтому они и не расслышали потрескивание и шипение огня. Но теперь Ханна увидела, что над домом в ночное небо взметаются языки пламени.
«Надо было взять с собой телефон, – думал Рейф, подбегая к дому. – А если удастся потушить огонь из садового шланга, не вызывая пожарных?»
Он взлетел по ступеням крыльца и помчался по веранде. Уинстон опережал его, готовый ринуться в бой. Чтобы сберечь силы, он перестал издавать краткий предостерегающий лай. Пес прижал уши и оскалил зубы.
– Ну, может, я неудачно выразился… – Он перевел дыхание. – Послушай, я просто пытаюсь объяснить, что у нашего брака немало шансов выжить. Ханна, ты когда-то советовала мне не повторять ошибок моего отца и деда. Не могу сказать, что я в точности последовал этому совету, но сумел избежать катастрофы. И добился цели, поставленной восемь лет назад.
– Не попал в тюрьму.
– Разве это ничего не значит? Мне понадобилось время, чтобы понять, чего я хочу, но теперь мне все ясно. Осталось узнать, сможешь ли ты приспособить свой новый список требований к мужу для меня.
– Посмотрим, – сдержанно отозвалась Ханна. – Видишь ли, новый список совсем короткий – по сравнению с прежним. В нем только один пункт.
Рейф посмотрел на нее так, как Уинстон провожал взглядом чаек. Надежда и решимость светились в его глазах, но вместе с тем он был заранее готов к поражению.
Со стороны аллеи, ведущей к дому, послышался рев мощного двигателя. Уинстон вынырнул из-под руки Ханны и поспешил выяснить, в чем дело. Рейф нахмурился, явно досадуя на помеху, но тут же понял, в чем дело, и вскочил.
– Это Эй-Зед! – объявил он и заторопился за Уинстоном.
Ханна негодующе посмотрела ему в спину.
– Вот тебе и вечная любовь и преданность!
Но она прошептала эти слова еле слышно, уверенная, что Рейф не собирался клясться ни в том, ни в другом.
Кто бы мог подумать, что Мэдисон согласится на брак по взаимным интересам и ради достижения общих целей?
Кто бы мог подумать, что девушка из семьи Харт будет жаждать неистовой страсти и романтической любви?
Рев двигателя вдруг оборвался. Ханна поднялась и направилась вслед за Рейфом и Уинстоном.
– Вот записи, сделанные той ночью. – Аризона открыла дневник в черной кожаной обложке, положив его на кухонный стол и повернув так, чтобы Рейф и Ханна могли прочесть записи. – Этот первый прием в честь Торнли был громким событием. На него пригласили гостей даже из Портленда.
– Нам нужен номер машины, которая покинула стоянку у института примерно в полночь и вернулась обратно около двух. – Рейф придвинул к себе дневник и начал разбирать мелкий, аккуратный почерк. – Ты ведь пробыла на посту до конца вечеринки?
– Да, пока со стоянки не уехала последняя машина, – заверила Аризона. – Если уж вести записи, то подробно и скрупулезно.
Ханна принялась листать страницы.
– Как их здесь много! Искать придется долго…
– А вы не спешите, – посоветовала Аризона и встала. – Я пока посижу в солярии и отдохну. Рейф, можно, я налью себе кофе?
– Конечно, будь как дома. – Рейф придвинул к себе ручку и разлинованный блокнот.
– Спасибо. – Аризона добавила: – Давно я не бывала в солярии Изабель. Мне недостает ее. Она всегда рассказывала что-нибудь интересное.
Неподдельная грусть в голосе Аризоны застала Ханну врасплох. Она быстро вскинула голову.
Уже на пороге Аризона обернулась и добавила:
– Знаете, мы с ней подолгу беседовали. Она понимала меня, когда я твердила, что в институте творится что-то странное. Ни разу не засмеялась, не то что другие.
Аризона вышла в коридор. Минуту Ханна с любопытством смотрела ей вслед.
– Интересно, насколько близки были на самом деле Аризона и Изабель? – произнесла она. – Обе они так и не вышли замуж. Они дружили с давних пор. Неужели они?..
– Это не наше дело. – Рейф записал номер машины. – Дело пойдет быстрее, если ты будешь делать записи, а я диктовать.
– Хорошо. – Ханна взяла у него ручку и склонилась над блокнотом. – Поехали.
Работа продвигалась черепашьим шагом. Дневник Аризоны оказался не просто сухим перечнем номеров, фамилий и дат. Они чередовались с пространными примечаниями. Некоторые из них Рейф читал вслух:
– «Вхож в правительственные круги?»… «Утверждал, что он из Портленда, но на заднем сиденье лежит свежий номер „Нью-Йорк таймс“… „В прошлый вторник приезжал в институт на тайное собрание… наверное, принадлежит к верхам…“
– В ее воображении существует целый мир, – задумчиво прошептала Ханна. – Удивительно…
– Не более чем то, что мы сидим здесь вдвоем и изучаем ее дневники, надеясь с их помощью раскрыть убийство восьмилетней давности.
– Ты прав. – Ханна постучала ручкой по столу. – Наверное, кое-кто в городе решил бы, что у нас, как и у Аризоны, не все дома.
Им понадобилось почти полчаса, чтобы прочесть все записи, относящиеся к роковому вечеру. Ханна уже была готова смириться с поражением, когда Рейф задумался, глядя на номер очередной машины.
– Ага… – произнес он. Ханна вскинула голову:
– Что?
– Мы искали номера машин тех, кто участвовал в предвыборной кампании Торнли.
– Ну и что?
Рейф откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы, глядя на открытый дневник.
– Никто из них не выезжал со стоянки между полуночью и двумя часами ночи. Возможно, мы ошиблись в предположениях.
Но его голос звенел от нетерпения, и Ханне это не понравилось.
– Думаешь, тот, с кем встретилась Кэтлин, одолжил чужую машину?
– Может быть. – Рейф помедлил. – Возможно и другое объяснение. Насколько мы можем судить, в ту ночь Кэтлин действовала импульсивно и необдуманно. Она вдруг решила утром уехать из города, ей срочно понадобились наличные. Мы предположили, что она попыталась продать компрометирующие кассеты кому-то из лагеря Торнли. Но у нее могли быть и другие потенциальные покупатели.
– Какие?
– Например, журналисты.
– Вряд ли. – Ханна отложила ручку. – Зачем журналисту понадобилось убивать Кэтлин? Ни один журналист не станет своими руками избавляться от осведомителя. У него же потребуют продолжения статьи!
– А если он собирался сам шантажировать Торнли?
Ханна подумала и вздохнула.
– Но ведь известие о том, что Торнли питает пристрастие к женскому белью, так и не появилось в прессе. Может, потому, что какой-то журналист, заполучивший кассеты, все эти годы с их помощью шантажировал Торнли?
Не говоря ни слова, Рейф вынул руку из кармана и повернул дневник к Ханне.
– Не какой-то, – уточнил он, – а тот журналист, кого Кэтлин хорошо знала и не постеснялась позвонить ему среди ночи. Тот, кто мог заинтересоваться пикантными подробностями, касающимися Торнли. Давний знакомый, которому она всецело доверяла.
Ханна уставилась на фамилию, написанную рядом с номером машины, потом на свои записи. Эта машина покинула стоянку примерно в полночь, а вернулась в час сорок семь.
– Этот журналист, – негромко продолжал Рейф, – точно знал, что Аризона Сноу прячется в кустах у стоянки и делает записи обо всем, что происходит возле института. На всякий случай он решил похитить дневник Аризоны, хотя и знал, что в городе над ней подсмеиваются.
Холодок недоверия прошел по спине Ханны.
– Ты считаешь, что Кэтлин пыталась продать кассеты Джеду Стедману?
Через час Ханна сидела в солярии в окружении Митчелла, Рейфа и Аризоны. Все они смотрели на нее.
– Ну и что нам теперь делать? – спросила Ханна. – Мы собирались обо всем рассказать Джеду, попросив опубликовать подробности в газете. А теперь выяснилось, что он и есть главный подозреваемый!
Аризона поцокала языком, качая головой.
– Нам следовало с самого начала догадаться, что местные СМИ в сговоре с институтом. По-моему, это многое объясняет. Неудивительно, что о тайной деятельности института до сих пор почти ничего не известно.
– Если мы правы, с институтом ничего не поделаешь, – терпеливо втолковывала Ханна, хотя была готова взорваться. – Все просто – сначала шантаж, потом убийство. Видимо, той ночью Кэтлин позвонила Джеду. Он назначил ей встречу у Хидден-Коув. Возможно, она предложила ему поучаствовать в шантаже, а может, просто захотела продать кассеты. Так или иначе, он воспользовался возможностью завладеть компрометирующими материалами.
– И решил заодно избавиться от Кэтлин, – подхватил Митчелл. – Наверное, потому, что не доверял ей. А может, просто не хотел делиться.
Рейф задумчиво потер затылок.
– Проблема в другом: настоящих улик у нас нет.
– А мои дневники? – напомнила Аризона.
– Не обижайся, Эй-Зед, но идти с ними в полицию нельзя.
– Зато у нас есть возможность обратиться за помощью к журналистам, – заявила Ханна. – Но не в городскую «Джорнал». Портлендские газеты могут заинтересоваться таким материалом.
– Еще неизвестно. – Рейф побарабанил по плетеному подлокотнику кресла. – Я так надеялся, что Джед схватится за это дело и проведет журналистское расследование. Он не упустил бы такой шанс.
– Он его и так не упустит, – мрачно предсказал Митчелл. – Скорее всего, подаст на нас в суд.
Ханна засмотрелась на залив.
– Жаль, что мы знаем так мало… Рейф прав: улик у нас нет.
В комнате воцарилось напряженное молчание.
– Зато теперь мы знаем, кто убийца, – в конце концов заговорил Митчелл. – Мы можем по крайней мере до смерти запугать его. Дать понять, что за каждым его шагом следит множество глаз. Это удержит его от необдуманных поступков.
Аризона хмыкнула.
– Почему бы не позвонить кому-нибудь из команды Торнли и не объявить, что нам известно, кто все эти годы шантажировал их кандидата? Пусть побегают!
– А я не уверен, что Джед шантажировал Торнли, – задумчиво произнес Рейф.
Все повернулись к нему.
Он выпрямился и сложил руки на коленях.
– Если вдуматься, Стедман живет далеко не в роскоши, а так, как позволяют его легальные доходы. Если же он получает наличные от Торнли, куда деваются деньги?
Это замечание было встречено всеобщим молчанием.
– Черт! – пробурчал Митчелл. – Хочешь сказать, он совершил убийство из-за кассет, чтобы потом восемь лет хранить их?
Глаза Аризоны заблестели.
– Но зачем вытягивать жалкие гроши из члена законодательного собрания штата, если можно собрать арсенал посолиднее, а потом обратить его против сенатора США?
Все собравшиеся ахнули в один голос.
– Знаешь, Эй-Зед, для профессионального теоретика разведки у тебя чертовски много здравого смысла, – объявил Рейф.
– А ведь она права! – Митчелл восхищенно присвистнул. – Все с самого начала знали, что рано или поздно Торнли окажется в Вашингтоне. – Он повернулся к Рейфу: – Ты знаешь Стедмана лучше, чем все мы. Скажи, он способен строить планы на длительный срок?
– Это его конек, – отозвался Рейф. – Ему всегда нравилось рассуждать о своевременности действий и правильном планировании.
Ханна вступила в разговор:
– Если Джед все это время хранил кассеты, сейчас, когда подошло время сорвать куш, он места себе не находит. Неудивительно, что он перепугался, узнав, что мы с Рейфом вернулись в Эклипс-Бей, а горожане вдруг вспомнили про убийство Кэтлин.
– Вопрос в следующем: что нам делать со всеми этими догадками? – спросил Митчелл, обращаясь ко всем сразу.
Рейф смотрел на залив.
– Постараться собрать побольше информации.
Ханна встревожилась:
– Что ты задумал?
– Сегодня собрание городского совета, будут обсуждать перестройку набережной. Джед обязательно приедет на собрание и пробудет там до конца.
Ханну осенило. Она вскочила и шагнула к Рейфу.
– Ты хочешь обыскать его дом? Рейф, не надо так рисковать! А если мимо дома случайно проедут полицейские и тебя заметят? Тебя арестуют за взлом и вторжение в чужой дом! Ты попадешь в тюрьму!
– Это будет забавно, – усмехнулся Рейф. – Давнее пророчество наконец сбудется.
– Не вижу в этом ничего смешного! – Ханна круто повернулась к Митчеллу: – Неужели вы не остановите его? Ведь он ваш внук. Помогите же мне!
Митчелл поглаживал подбородок, на его лице застыло хищное выражение.
– Да, на такое рискованное дело я его не отпущу. На всякий случай я пойду с ним.
Ханна перевела взгляд на Рейфа, снова на Митчелла и застонала:
– Лучше бы вы выбрали для заговора другое время!
Митчелл оглядел большой дом Джеда Стедмана, склонившись под свисающими ветками. Дом был окутан туманом, ни в одном окне не горел свет.
– А ты уже подумал, что мы будем делать, если сработает сигнализация?
– Вряд ли она здесь есть, – отозвался Рейф. – В Эклипс-Бей мало кто боится грабителей.
– Если мы правы насчет Стедмана, он не такой, как большинство жителей нашего благословенного городка. Вы с Ханной уже взвинтили его до предела. У него должна быть сигнализация. Я просто хотел узнать, как мы будем действовать, если она сработает.
– Думаешь, я решился на такой рискованный шаг, не продумав все заранее?
– Просто объясни, что мы будем делать.
– Спасаться бегством.
Митчелл кивнул:
– Так я и думал.
– Струсил?
– Еще чего! Я уже много лет так не развлекался.
Рейф подавил улыбку.
– Так я и думал.
Проникнуть в дом оказалось просто. Пожалуй, даже слишком просто, размышлял Рейф, открывая незапертое окно спальни. Перекинув ногу через подоконник, он замер и прислушался.
– Что там? – спросил Митчелл.
– Ничего. – Рейф спрыгнул в спальню.
Его тревожила звенящая тишина в доме. Темнота, обступающая его, казалась одинокой и тоскливой. Это унылое, меланхоличное ощущение Рейф хорошо знал: оно охватывало его, когда он возвращался в свой пустой дом в Сан-Диего. Именно оно заставило его вернуться в Эклипс-Бей. Наверное, такая тоскливая атмосфера царит в любом доме, где нет женщин, создающих тепло и уют.
– Ну что? – прошептал Митчелл, забираясь в окно.
– Осмотри эту комнату, ищи сейф в стене. А я посмотрю, есть ли здесь кабинет. Перчатки не забыл?
– Нет. Но мы же в таких делах не специалисты. А если он потом заметит, что кто-то рылся в его веащх?
– Вот и хорошо, – отозвался Рейф. – Даже если мы не найдем кассеты, мы воспользуемся своим единственным оружием – напугаем его.
Оставив Митчелла в спальне, он вышел в коридор и включил свет во второй спальне. В комнате было совершенно пусто. В стенном шкафу нашлось только старое туристское снаряжение.
Рейф перешел в следующую комнату. Едва осмотревшись, он понял, что здесь Джед устроил себе развлекательный центр. Почти всю стену занимали огромный телевизор, колонки стоимостью в несколько тысяч долларов и другое электронное оборудование, напротив стоял черный кожаный диван с мягкими подушками, рядом с ним – мусорная корзина. На всякий случай Рейф заглянул в нее, увидел клочок желтой бумаги и еще фольгу, прилипшую к стенке.
Посветив в корзину ручным фонариком, Рейф понял, что фольга – обертка от конфеты, точно такая же, как найденная им возле дома родителей Ханны. Это еще не значило, что именно Джед бродил вокруг ее дома той ночью, но усиливало подозрения.
– Рейф! – послышался гулкий голос Митчелла из спальни. В голосе отчетливо прозвучало нетерпение. – Иди-ка посмотри!
Рейф помчался на зов.
– Что такое? – Он направил луч фонарика на Митчелла, который стоял перед комодом. – Нашел?
– Не то, что искал. – Митчелл указал на три выдвинутых ящика комода. – Здесь ничего нет. Вещи исчезли.
– Точно?
– Посмотри сам.
Рейф ринулся к стенному шкафу и распахнул дверцы. В дальнем углу на вешалках сиротливо болтались три рубашки, на полу валялись шлепанцы. Больше в шкафу ничего не было. Дверца маленького сейфа, встроенного в шкаф, осталась распахнутой. Внутри тоже было пусто.
– Похоже, он собрал чемоданы и сбежал. – Митчелл засунул за ремень большие пальцы. – Наверное, вычислил, что мы охотимся за ним.
– Откуда он мог узнать?
– Городок-то маленький, – пожал плечами Митчелл. – Видимо, Джед увидел сегодня, что к Дримскейпу подъехала машина Аризоны. Не надо большого ума, чтобы понять, что это значит. Ему известно, что ты принимаешь Аризону всерьез. Наверное, он сообразил, что Аризона помогает тебе расследовать убийство Кэтлин. Вот он и сбежал.
– Нет, – возразил Рейф. – Этого он давно боялся и сбежал просто потому, что опасался расспросов.
– За одно я готов поручиться, – Митчелл кивнул на открытую дверцу сейфа, – если Стедман сбежал, он прихватил с собой кассеты.
Глава 23
Рейф опять был мрачен. Ханна терпела его настроение, сколько могла, но к десяти часам вечера была готова лезть на стену. Она решительно направилась в солярий, где в темноте сидел Рейф, рассеянно почесывая Уинстона за ухом.
– Предлагаю вместе вывести Уинстона на прогулку, – произнесла она, остановившись в дверях.
Услышав свое имя и знакомое слово «прогулка», Уинстон ловко вынырнул из-под руки Рейфа и бросился к двери.
Ладонь Рейфа повисла в воздухе, где секунду назад была голова пса.
– Уже стемнело.
Ханна скрестила руки на груди.
– Я заметила. Но тумана нет, луна уже вышла. Можно прихватить с собой фонарик.
– Слишком поздно.
Не отрываясь Ханна смотрела ему в затылок.
– Подумаешь, одиннадцатый час! Впервые мы с тобой встретились на берегу в первом часу ночи.
Последовала краткая напряженная пауза. Наконец Рейф поднялся, не добавив ни слова.
Они вышли из дома через застекленную дверь на нижней веранде. Рейф включил фонарик. Уинстон опередил хозяйку, спрыгнул с крыльца и устремился к тропе с легкостью существа, привыкшего видеть в темноте.
Рейф и Ханна последовали за ним.
Вечер выдался свежим, но не холодным. Под ледяной белой луной залив напоминал темное зеркало. На поверхности обманчиво тихой воды кое-где виднелась серебристая пена. Вдалеке мерцали огни набережной и деловой части города. Ханна разглядела свет в окнах колледжа и института на холме.
Эта ночь напоминала Ханне о том, как она впервые встретилась на берегу с Рейфом. Ханна задумалась. Вспоминает ли он ту ночь, как она?
На песчаном берегу они двинулись за Уинстоном, огибая лужи, оставленные приливом.
– Это из-за Джеда Стедмана, да? – наконец решилась спросить Ханна. – Я понимаю, тебе трудно смириться с мыслью, что давний друг оказался убийцей. Ты ведь дружил с ним.
– Я просто был с давних пор знаком с Джедом, – отчужденно отозвался Рейф. – Скучными вечерами мы иногда играли с ним в бильярд.
Ханна удивленно посмотрела на него:
– А я думала, раньше вы были близкими друзьями.
– Последние восемь лет я не вспоминал о нем и уж тем более не звонил. Да и он не удосуживался разыскать меня. Мы были просто знакомыми. Общее между нами – долгие летние выходные, которые мы коротали вместе. И еще одно важное обстоятельство.
– Какое? Знакомство с Кэтлин Садлер?
– Нет. Ни у Джеда, ни у меня не было отца.
Ханна сунула руки в карманы трикотажного жакета.
– Теперь ясно, что вас связывало.
– Откровенно говоря, я немного завидовал ему. Всегда думал, что ему повезло: он с юности знал, чего хочет. Тщательно планировал будущее. Знал, к чему стремится. Такие не теряют времени зря.
На полпути к полосе прибоя Уинстон остановился, обнюхивая выброшенное морем дерево. Рейф осветил его фонариком, потом повел лучом в сторону, к пенному прибою.
– Знаешь, насчет Джеда я ошибался, – помолчав, признался Рейф.
– О чем ты?
– Повезло не ему, а мне. После смерти родителей у меня остался Митчелл. Нам с Гейбом было на кого положиться. Правда, я чуть было не сбился с пути, но благодаря Митчеллу не пропал.
– Понятно, – кивнула Ханна.
– А у Джеда никого не было. Его отец пил, пока однажды не исчез навсегда. Его мать два или три раза выходила замуж.
Ханна издала невнятный возглас.
– Что это значит?
– Может, не будем жалеть беднягу Джеда только потому, что он вырос в неблагополучной семье? Ни за что не поверю, что он не понимал, что творит. Убив Кэтлин Садлер ради кассет, он нарушил закон. Я точно знаю: он прекрасно понимал, что делает.
– Вот это мне в тебе и нравится, Ханна. – Впервые за весь вечер в голосе Рейфа прозвучала суховатая насмешка. – Ты умеешь добраться до самой сути проблемы.
Ханна вздохнула.
– Ладно, если ты хмуришься не из-за Джеда, тогда, может, объяснишь, почему ты в таком скверном настроении?
– Я думаю.
– Не обижайся, но, по-моему, думать тебе вредно.
– Благодарю за поддержку.
– Ну ладно, не будем ссориться.
– У тебя это отлично получается.
Ханна сжала кулаки в карманах жакета.
– Давай начнем все сначала. Скажи, о чем ты думаешь весь вечер?
Пару секунд он молчал, словно готовясь к решительному шагу.
– Я решил отдать свою половину Дримскейпа тебе, – наконец объявил Рейф.
Ханне показалось, что она ослышалась. Ей пришлось мысленно дважды повторить эту простую фразу, чтобы понять ее смысл.
Она повернулась лицом к Рейфу:
– Что?
– Ты же слышала. – Он смотрел ей в глаза. – Дримскейп – собственность Хартов. Дом всегда принадлежал вам. Да, Изабель была романтичной натурой, но у меня нет никаких прав на ее дом. Он твой. Я не стану отнимать его у тебя.
Ханну охватила паника. Вынув руки из карманов, она схватила Рейфа за черный пуловер.
– А я думала, мы заключили сделку.
– Она тебя не заинтересовала.
– Ты даже не дал мне ответить! – Привстав на цыпочки, она придвинулась ближе. – Если помнишь, Аризона Сноу привезла дневник в разгар разговора. А потом мы занялись расследованием смерти Кэтлин Садлер.
– Ханна…
– Потом вы с дедом решили поиграть во взломщиков, узнали, что Джед Стедман покинул город, и ты надолго замолчал. Вот так и прошел суматошный день. Я даже не успела ответить на твое деловое предложение!
– Я с самого начала знал, что могу удержать тебя только Дримскейпом. А я этого не хочу.
– Прости, если я ошибаюсь, но мне казалось, ты рассматривал меня и Дримскейп как комплексную сделку!
– Я открою ресторан где-нибудь в другом месте.
– Будущий ресторан – твоя страсть. Дримскейп – самое подходящее место для него, и ты это знаешь. Не вздумай отказаться от своих планов!
– Ханна, у меня есть для тебя новость: ресторан не самая главная моя страсть.
– Рейф…
– Такой сделки с тобой я не хочу.
– Но ты сам предложил ее.
– Да, от отчаяния.
В ней пробудилась надежда. Ханна решительно подавила ее, боясь разочарований.
– Ты передумал? Я тебе больше не нужна?
Он взял ее за руку.
– Нужна, Ханна, но это ничего не значит, если я тебе не нужен. Сегодня я понял, что есть единственный способ выяснить, как ты на самом деле относишься ко мне, – отказаться от Дримскейпа.
Сдерживаться дольше Ханне не удалось. Радость омыла ее стремительным потоком.
– Ты и вправду хочешь знать? Ладно, я скажу, как отношусь к тебе. Я люблю тебя, Рейф Мэдисон. Я хочу остаться в Эклипс-Бей вместе с тобой, хочу открыть пятизвездочный отель и ресторан в Дримскейпе. Хочу детей и счастливой жизни с тобой.
Мгновение он не двигался, потом обнял ее одной рукой и притянул к себе.
– Это правда?
Ханна прильнула к нему, впитывая жар и силу его тела. Рейф – ее будущее.
– Правда.
– Я люблю тебя, – произнес он, касаясь губами ее волос. – Моя страсть – ты, а не ресторан, понимаешь?
– Теперь – да. – Ханна купалась в волнах облегчения и радости, зная, как Мэдисоны преданы предмету своей страсти.
– А твой новый список? – вспомнил Рейф. – Как быть с ним?
Ханна улыбнулась:
– В нем только один пункт. Я решила выйти замуж только за того, кого буду любить всем сердцем. За того, кто будет так же сильно любить меня.
– Значит, я удовлетворяю всем твоим требованиям. – Он сжал ее в объятиях. – У нас все получится. Ты, я, Дримскейп, наше будущее… все будет хорошо. Обещаю тебе.
– А как же иначе? Ведь у нас есть твои мечты и мой интеллект.
Рейф взял ее за подбородок.
– Той ночью на берегу я сказал себе, что тебя мне не видать как своих ушей, и все-таки понял, что никогда не смогу забыть тебя.
– И я сказала себе то же самое.
Он улыбнулся.
– Я постоянно помнил про твой злополучный список. Хочешь знать правду? С одной стороны, я желал тебе счастья, а с другой – надеялся, что ты никогда не встретишь идеального мужчину.
– А я всегда помнила о тебе и о твоей большой цели – не попасть в тюрьму. И жалела о том, что ты напрасно теряешь время.
– Похоже, все эти годы я был для тебя источником раздражения.
– Прекрасная основа для брака, ты не находишь?
– Точно, – усмехнулся он.
Он склонился к ее губам. По берегу метнулся луч фонарика. Ханна ответила на поцелуй, изнемогая от счастья.
Чары разорвал резкий, хриплый лай Уинстона.
Рейф нехотя поднял голову.
– Сдается мне, твой пес недоволен, что мы занялись этим на берегу.
– Ему придется привыкать.
Уинстон оставил в покое дерево, которое обнюхивал, и метнулся к ним. Он снова залаял, громче и настойчивее. Это была не просьба, а требование обратить на него внимание.
Ханна встревожилась:
– Что с ним?
Уинстон промчался мимо них не останавливаясь и устремился к тропе, ведущей к Дримскейпу. Он лаял не умолкая.
– Ничего не понимаю… – Рейф направил луч фонарика на пса. – Черт!
И он сорвался с места.
Ханна посмотрела на особняк и замерла. Шум прибоя заглушал все звуки, поэтому они и не расслышали потрескивание и шипение огня. Но теперь Ханна увидела, что над домом в ночное небо взметаются языки пламени.
«Надо было взять с собой телефон, – думал Рейф, подбегая к дому. – А если удастся потушить огонь из садового шланга, не вызывая пожарных?»
Он взлетел по ступеням крыльца и помчался по веранде. Уинстон опережал его, готовый ринуться в бой. Чтобы сберечь силы, он перестал издавать краткий предостерегающий лай. Пес прижал уши и оскалил зубы.