Кренц Джейн Энн. Единственная ночь

   Она уже была на полпути к «порше», когда, к ее изумлению, Рейф холодно и надменно улыбнулся, а потом неторопливо расцепил руки и почесал Уинстона за ухом.
   Уинстон и не подумал протестовать: Ханна увидела, как он лизнул руку Рейфа розовым кончиком языка. Ее пронзила вспышка досады. Никогда раньше Уинстон не нежничал с посторонними, особенно с мужчинами. У него были свои правила.
   За короткое время, которое она провела в супермаркете, Рейф ухитрился приручить ее собаку.
   – Ох!
   Пристально глядя, как Рейф фамильярничает с Уинстоном, она ускорила шаг и не заметила, что прямо навстречу ей из-за побитого пикапа вышел рослый мужчина.
   – Слышал, вы с Мэдисоном вернулись, – без предисловий заговорил Делл Садлер. – Решили порезвиться на берегу, как в старые времена?
   Наткнувшись на Делла, Ханна устояла на ногах, но не удержала один из пакетов, и тот шлепнулся на асфальт с глухим чавкающим звуком. Все, помидоры пропали. Хорошо еще, что яйца в другом пакете.
   – Привет, Делл, – произнесла она.
   О Делле Садлере она знала только, что он работает автомехаником и часто бывает в тренажерном зале на окраине Эклипс-Бей. Делл был дюжим тридцатилетним мужчиной с редеющими волосами и мясистыми кулаками. Он всегда казался хмурым и недовольным, словно разочаровался в жизни и уже не ждал перемен к лучшему.
   – Стало быть, у вас двоих хватило наглости явиться сюда после всего, что вы натворили.
   – Делл, извини, но я…
   Он заслонил ей дорогу, сжав кулаки.
   – Думаешь, я все простил? И забыл, что стало с Кэтлин? А может, тебе наплевать?
   – Поговорим об этом в другом месте. – Ханне удалось произнести эти слова примирительным, спокойным тоном. – И в другой раз.
   – Не думай, что я вам поверил, – пусть даже весь город считает, что вы с Мэдисоном случайно встретились на берегу в ту ночь, когда погибла моя сестра. Я-то знаю: он прикончил ее, а ты соврала, чтобы помочь ему выпутаться.
   – Это неправда, и ты все прекрасно понимаешь, – возразила Ханна, делая шаг в сторону и приготовившись обойти вокруг Делла. – Пожалуйста, пропусти.
   Делл набычился и ткнул ее пальцем в грудь.
   – Ты что, вздумала мной командовать? Думаешь, если ты из Хартов, то я буду лизать тебе пятки, как все в этом паршивом городишке? И ты, и Мэдисон – мерзавцы!
   – Я сочувствую тебе и сожалею о смерти Кэтлин, – сказала Ханна. – Как и все в городе. Но поверь, Рейф тут ни при чем.
   – Должно быть, он здорово ублажил тебя, чтобы ты, безмозглая дура, прикрыла его.
   – Прекрати!
   – Я слышал, ты вернулась в город из-за дома. А еще говорят, что Мэдисон хочет заполучить дом целиком. Наверное, рассчитывает переупрямить тебя.
   Ханна попятилась, вцепившись в пакет с покупками, и налетела на припаркованный рядом грузовик. Делл шагнул к ней.
   – Пропусти меня, – потребовала она, приготовившись бегом броситься к машине Рейфа.
   – Захочу – пропущу. Но сначала послушай. Если я…
   Делл осекся и вскрикнул – чья-то рука стиснула его плечо.
   Рейф легко отодвинул Садлера в сторону, освобождая путь Ханне, и без усилий притиснул здоровяка к дверце пикапа.
   В ту же минуту Ханна услышала приглушенное злобное рычание и увидела, что перед Деллом стоит приготовившийся к прыжку шнауцер.
   – Она просила пропустить ее, Садлер, – негромко произнес Рейф.
   – Отвали, подонок! Ты убил Кэтлин, я точно знаю!
   – Кэтлин я не убивал. У меня не было причин убивать ее. Когда захочешь узнать правду – приходи, поговорим. Но к Ханне больше не приставай. К смерти твоей сестры она не имеет никакого отношения.
   Делл оскалился:
   – Убери руки, мерзавец!
   Рейф пожал плечами, отпустил его и отступил. Подобрав уроненный Ханной пакет, он взял ее за руку:
   – Идем.
   Ханна не стала спорить. В сопровождении Уинстона они вернулись к «порше». Рейф открыл дверцу, шнауцер проворно забрался за сиденья. Пока Рейф включал зажигание, пес положил лапы на спинку кресла Ханны и прижался мордой к ее щеке.
   Ханна внутренне поежилась, заметив на стоянке несколько любопытных зевак.
   – Теперь весь город неделю будет перемывать нам косточки.
   Рейф выехал со стоянки на Бейвью-драйв.
   – Я же говорил: мы поможем местным жителям развлечься.
   Последовала пауза. Ханна вынула из сумочки темные очки и надела их. Уинстон лизнул ее в ухо, она потрепала его по голове, чтобы немного успокоиться.
   – Подхалим, – шепотом упрекнула она. – Я видела, как ты лизал Рейфу руку.
   Уинстон положил подбородок ей на плечо и довольно вздохнул.
   – Мы с твоим псом решили, что затевать дуэль ни к чему, – объяснил Рейф.
   – Вы оба сдрейфили?
   – Предпочли уладить дело мирным путем.
   – Хм… в переводе это означает, что никто из вас не выразил желания сражаться за мою честь.
   Рейф бросил взгляд на нее, его лицо осталось непроницаемым.
   – Когда мужчина достигает определенного возраста, ему полагается думать, прежде чем ввязываться в драку. Видимо, это и называется мудростью.
   – Сплошные оправдания. – Ханна заглянула в пакет, который Рейф подобрал с асфальта. Как и следовало ожидать, сочные помидоры превратились в кашу. Латук и грибы тоже пострадали. – Ужин пропал.
   Минуту Рейф молчал. Машину он вел с привычной ловкостью, но слишком сосредоточился на дороге, словно новичок.
   – Я кое-что придумал, – наконец сообщил он.
   – Я вся внимание.
   – Почему бы вам с Уинстоном сегодня не поужинать у меня? Еды хватит на всех.
   Еще один шаг навстречу? Неужели ему надоело ждать? Ханна постаралась не выдать волнения.
   – Поскольку из содержимого второго пакета ужин не приготовишь, пожалуй, я приму это любезное приглашение – от себя и от имени Уинстона.
   – Прекрасно. Значит, решено.
   Ханна метнула в него быстрый взгляд:
   – А ты долго колебался, прежде чем пригласить меня на ужин. Неужели это так трудно?
   Рейф сжал пальцы на массивном руле.
   – Мне пришлось долго набираться храбрости.
   – Почему?
   – Я боялся, что ты мне откажешь.
   – С какой стати? – Ханна пожала плечами, надеясь, что этот жест получится непринужденным. – Рано или поздно нам придется завести разговор о деле. Можно даже сегодня.
   – Сегодня я хотел поговорить о другом.
   Ханна замерла.
   – О чем?
   – О прошлом.
   Ханна подумала и негромко прокашлялась.
   – Нашу единственную встречу едва ли можно считать «прошлым».
   – Верно. Но согласись, встреча была из тех, что запоминаются навсегда. Если бы не ты, я угодил бы в тюрьму. А это нарушило бы все мои планы. Потому я и сказал по телефону, что я твой должник.
   – Ты до сих пор у меня в долгу? – Ханна улыбнулась. – Тогда продай мне полдома, и мы квиты.
   – Моя благодарность не так велика, – усмехнулся он.
 
   Рейф вернулся в солярий как раз в ту минуту, когда небеса внезапно потемнели. Ханна заметила, что свет он не включил. Уинстон, лежащий на полу, с надеждой вскинул голову, но потерял всякий интерес к Рейфу, увидев, что тот принес только два бокала.
   Рейф опустился в плетеное кресло напротив кресла Ханны и протянул ей бокал.
   Глядя, как на залив спускается вечер, Ханна думала о салате из свеклы, голубого сыра и грецких орехов со спагетти, которые она только что доела. Прежде чем добавить в салат грецкие орехи, Рейф посыпал их сахаром и солью и подогрел в духовке. Спагетти он приправил необычно густым оливковым маслом с привкусом трюфелей. Ужин получился бесподобным.
   – Ты умеешь готовить, – с удивлением отметила она.
   – У мужчины должно быть хобби.
   – Согласна. – Она отпила бренди. – Кстати, отныне можешь без опасений приглашать меня на ужин когда угодно.
   – Спасибо, я запомню. – Держа бокал обеими руками, он смотрел в окно, за которым быстро сгущались сумерки. – Прости за сегодняшнюю сцену с Деллом Садлером.
   – Ты не виноват.
   – Это как посмотреть. Если бы в ночь смерти Кэтлин мы с тобой не встретились, сегодня тебе не пришлось бы оправдываться перед Садлером.
   – Верно. – Ханна вдруг осознала, что Рейф сидит совсем рядом, на расстоянии нескольких дюймов. Полутьма подчеркивала интимность атмосферы. – А что касается той ночи…
   Рейф отпил бренди, ожидая продолжения.
   – У нас не было возможности поговорить… – Ханна перевела дух и взяла с места в карьер: – Ты же знал Кэтлин лучше, чем кто-либо другой. Как по-твоему, что с ней случилось? Думаешь, она покончила жизнь самоубийством? Или произошла авария?
   Он долго молчал.
   – Я почти полностью уверен, что это было не самоубийство.
   – Откуда ты знаешь?
   Рейф засмотрелся на бренди в своем бокале.
   – В ту ночь, когда она выгнала меня из машины, она была зла, как черт. Но не подавлена и не в отчаянии.
   – Зла?
   Рейф склонил голову набок.
   – Да, очень. Выпалила, что ей осточертел Эклипс-Бей вместе со всеми его жителями. И добавила, что не дождется, когда покинет этот паршивый городишко.
   – Она строила планы на будущее.
   – Да.
   – Значит, это был несчастный случай.
   Рейф промолчал.
   Ханна прокашлялась.
   – Говорю, причина ее смерти – несчастный случай.
   – Это самое удобное объяснение для всех заинтересованных сторон.
   От изумления Ханна на несколько секунд лишилась дара речи. Наконец она вспомнила о необходимости дышать.
   – Хочешь поговорить об этом?
   – Что толку? – Рейф отпил бренди. – Тем более теперь?
   – Пожалуй, ты прав. Наверное, мы никогда не узнаем, что произошло той ночью.
   – Да.
   Рейф надолго замолчал. Ханне показалось, что он продолжает разговор в уме, но делиться своими мыслями не желает.
   Она старалась не думать о том, что Рейф сидит совсем рядом, но тщетно. Пора домой, решила Ханна. Определенно пора. Она уже собиралась сказать об этом, когда Рейф заговорил:
   – Я хотел спросить тебя…
   – О чем?
   – Ты нашла идеального мужчину?
   Этого вопроса Ханна никак не ожидала. Она растерялась, не зная, далеко ли можно зайти по этой тропе.
   – Не вышло. А ты? – Она торопливо попыталась сменить тему. – Я слышала, ты был женат.
   – Недолго.
   – Что-то случилось?
   – Я же говорил тебе: мужчины нашего рода не годятся в мужья.
   – Помнится, я дала тебе понять, что это лишь отговорка.
   Рейф неожиданно пересел на край кресла и поставил локти на колени.
   – Сегодня звонил Митчелл.
   Ханна заморгала: Рейф слишком стремительно менял темы.
   – Твой дед?
   – Завтра он ждет меня к ужину. У него будет и Октавия Брайтуэлл. Дед хочет познакомить нас.
   Ханна быстро сообразила:
   – Брайтуэлл – дочь владельца новой галереи на набережной?
   – Да. – Рейф отставил бокал. – Во всяком случае, близкая подруга деда.
   – О Господи! Вчера я встретила ее на улице – она же годится ему во внучки!
   – Это я уже слышал. – Он посмотрел ей в глаза. – Мне понадобится спутница.
   Ханна чуть не поперхнулась.
   – Ты приглашаешь меня на ужин к Митчеллу Мэдисону?
   – А у тебя есть занятие получше?
   – Откровенно говоря, нет. Еще восемь лет назад ты считал, что в Эклипс-Бей недостает развлечений. – Она помедлила. – Но вряд ли твой дед обрадуется мне.
   – Не волнуйся, в присутствии новой подружки он будет вести себя прилично.
   – Митчелл Мэдисон любезничает с Ханной Харт! – Ханна усмехнулась. – Это будет забавно.
   – Ну так что?
   – Договорились.
   Рейф насторожился:
   – Ты согласна?
   – Конечно – при одном условии.
   – Каком?
   – Пообещай, что после ужина мы обсудим, как быть с Дримскейпом.
   На размышление ему понадобилось несколько секунд. Он пренебрежительно приподнял плечо:
   – Идет.
   По спине Ханны вдруг пробежали мурашки. Но гадать о том, не перехитрил ли ее Рейф Мэдисон, было уже слишком поздно.
 
   Она проснулась внезапно, напряженно вслушиваясь в тишину. Сначала она решила, что в темный дом забрался непрошеный гость, но тут же напомнила себе, что в этом случае Уинстон поднял бы тревогу.
   Она села в постели.
   – Уинстон!
   Тишина. На постели шнауцера не оказалось. Вдруг Ханна поняла, что за два года привыкла к тому, что Уинстон спит у нее в ногах.
   Сбросив ноги на холодный пол, она поднялась.
   – Уинстон! Иди ко мне, дружок.
   Но знакомого стука когтей по дощатому полу она не услышала. Тревога стремительно нарастала. Схватив халат, Ханна сунула ноги в шлепанцы и прислушалась.
   Ни шороха.
   Она бросилась к двери, громко призывая пса.
   Негромкое поскуливание донеслось снизу, от подножия лестницы. Уинстон нашелся в гостиной. Он не пострадал и не испугался, но Ханна уловила в его голосе настороженность и предвкушение погони.
   Облегчение обрушилось на нее волной. Значит, все в порядке. Уинстон услышал за окном шорох какого-то ночного зверька и бросился вниз. И неудивительно: для пса, выросшего в высотном доме, жизнь в Эклипс-Бей была полна соблазнов.
   Глубоко вздохнув, чтобы побороть головокружение, Ханна поспешила по коридору к лестнице.
   Уинстон сидел перед входной дверью. Мельком взглянув на хозяйку, он снова прислушался к звукам, доносящимся снаружи, а потом поскреб дверь лапой.
   – Все в порядке, дружок. Ты же городской пес, здесь для тебя все в новинку. Знал бы ты, сколько непрошеных гостей роются по ночам в мусоре! Поверь мне, гоняться за ними бесполезно.
   Она наклонилась, чтобы погладить пса по голове, и сразу ощутила напряжение, охватившее маленькое гибкое тельце. На ласку шнауцер не обратил внимания. Он всецело сосредоточился на том, что разбудило его и заставило сойти вниз.
   Ханна подошла к окну, отвела штору и обнаружила, что за ночь на залив спустился густой туман. Она оставила включенным свет на веранде, но он не проникал сквозь плотную серую пелену.
   Помедлив у окна, она велела себе ложиться спать – пусть Уинстон развлекается в одиночестве. Но почему-то она медлила у двери, ожидая, когда пес потеряет интерес к тому, что творится за ней.
   Прошло немало времени, прежде чем Уинстон успокоился, лизнул руку хозяйки и вслед за ней направился наверх.

Глава 5

 
   – Надеешься выведать у Брайса что-нибудь о поездках в Портленд? – полюбопытствовал Гейб.
   – Ни на минуту. – Рейф прижал телефонную трубку к уху плечом, продолжая резать на доске лук. – Ты же знаешь Брайса. Он подчиняется только Митчеллу.
   – А Митчелл запретил ему болтать о поездках в Портленд.
   – Вот именно.
   Голос в трубке ненадолго умолк. Рейф представил старшего брата сидящим за письменным столом в личном кабинете президента «Коммерческой компании Мэдисона». Он мог бы поручиться, что Гейб одет в безукоризненно сшитую на заказ рубашку и дорогие брюки. На нем наверняка шелковый галстук и итальянские кожаные туфли. Несомненно, он прибыл в офис в половине восьмого утра, сразу после разминки в клубе, начавшейся в шесть часов. Сегодня Гейб покинет кабинет не раньше семи, увозя с собой домой полный портфель бумаг. «Коммерческая компания Мэдисона» – единственная страсть Гейба. Он предан работе всей душой, и понять его может только другой Мэдисон.
   – Это продолжается уже десять месяцев, – снова заговорил Гейб. – Каждую пятницу. Регулярно, как по часам.
   Рейф сбросил нарезанный лук в чашу кухонного комбайна.
   – Я знаю, о чем ты думаешь.
   – Ты думаешь о том же.
   – Возможно, мы ошибаемся. – Рейф добавил к луку оливки трех сортов без косточек, промытые каперсы и немного свежевыжатого лимонного сока. – Но нам обоим известно: если он регулярно ездит на какие-то лечебные процедуры, об этом мы узнаем последними.
   – Видимо, он просто оберегает нас. – Гейб помедлил. – Как он выглядит?
   – Здоров как бык – если не считать артрита. Сегодня я иду к нему на ужин. – Рейф выдержал паузу. – Знакомиться с его новой подружкой.
   – Она и вправду годится ему во внучки?
   – По крайней мере так меня уверяли.
   Гейб застонал.
   – Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно…
   – Точно.
   – Значит, придется искать в этом хоть что-нибудь хорошее, – обреченно заключил Гейб. – Если он еще в состоянии иметь молодую любовницу, о смерти говорить рано.
   – Вот именно, – подтвердил Рейф и накрыл крышкой кухонный комбайн. – Кстати, как прошло субботнее свидание с прелестной мисс Хартингер?
   – Давай не будем об этом.
   – Очередная катастрофа?
   – Неприятно признаваться в этом, но ее интересует только мой счет в банке.
   – Ты же считал ее идеалом.
   – Ошибся, ясно? На этом и закончим.
   – А я все-таки повторю: к поискам жены ты неправильно подошел с самого начала.
   – Я стараюсь не уподобляться Мэдисонам – я же объяснял.
   – Гейб, я все прекрасно понял. Но твой способ не годится. Искать жену и подыскивать новое здание для офиса компании – не одно и то же. В первом случае действовать надо иначе.
   – С каких это пор ты стал специалистом?
   – Ладно, ты прав. Не слушай меня. – Рейф забарабанил пальцами по комбайну. – Завтра я веду к Митчеллу одну знакомую.
   – Из местных? – Гейб проявил лишь подобие вежливого интереса.
   – Можно сказать и так. Ханну Харт.
   – Ханну?! Ты меня разыгрываешь?
   – Нет.
   – И она согласилась пойти с тобой?
   – Угу.
   – Но почему?
   – Честно говоря, понятия не имею. Наверное, надеется таким способом прибрать к рукам Дримскейп.
   – А ты намекал, что такое возможно? – осторожно осведомился Гейб.
   – Вроде того.
   – Но ты же не планируешь продавать свою половину особняка.
   – Да, не планирую, – подтвердил Рейф.
   – Тогда что происходит, черт возьми?
   – Когда пойму, объясню. А теперь мне пора. Созвонимся позднее.
   Рейф повесил трубку и включил комбайн. Пока машина превращала содержимое чаши в соус тапенад, он думал о Ханне. В голове у него мелькнула старая пословица: «Связался с чертом, держи ухо востро». Мэдисоны часто припоминали ее, объясняя, как рискованно иметь дело с Хартами.

Глава 6

 
   Положив ладони на перила веранды, Рейф любовался великолепным садом деда. В Эклипс-Бей многие увлекались садоводством, но никому из местных жителей не удавалось выращивать такие пышные папоротники и ухоженные розы, как Митчеллу. В глубине сада виднелась огромная теплица, в которой разместилось еще множество растительных шедевров. Огород был разбит возле дома. Даже теперь, в начале осени, когда большинство растений уже отцвело, сад Митчелла оставался произведением искусства.
   После смерти родителей Гейба и Рейфа Митчелл часто приводил внуков к себе в сад. Втроем они проводили здесь долгие часы. Митчелл показывал Рейфу и Гейбу, как готовить почву к посадке, поливать помидоры и подрезать розы. Подобно деду, Рейф находил утешение в такой работе.
   Жизнь Митчелла была бурной по любым меркам. После ссоры и расторжения сделки с давним товарищем по армии, Салливаном Хартом, Митчелл чуть не разорился; он пережил четыре развода и множество мимолетных романов. Потеря единственного сына, Синклера, стала для него сокрушительным ударом. Рейф понимал, что и необходимость воспитывать двух внуков тоже была в тягость для мужчины, который прежде мало задумывался о семейных обязанностях. Но несмотря на все это, Митчелл не утратил интереса к садоводству.
   Садоводство было его страстью, а все знали: если у Мэдисона появилась страсть, ничто не остановит его.
   Рейф спустился с крыльца.
   – Как ты познакомился с Октавией Брайтуэлл? – спросил он отчасти из любопытства, отчасти в попытке найти нейтральную тему. Поддерживать беседу с Митчеллом было непросто.
   Нелады Рейфа с Митчеллом начались еще в давние времена. В последние годы они заключили нечто вроде настороженного перемирия, но лишь потому, что со временем научились старательно избегать открытых столкновений. Кое-кто мог бы сказать, что они повзрослели, размышлял Рейф. Но они с Митчеллом знали правду: обоим просто надоело биться головой об стену, к тому же они поняли, что это бесполезно. Но чтобы не потерять форму, оба время от времени предпринимали попытки переупрямить друг друга.
   На протяжении всего вечера оба сдерживались изо всех сил. Правда, Митчелл встретил Рейфа и Ханну настороженно, но быстро взял себя в руки. Рейф не ошибся: перед новой подружкой дед решил сыграть роль гостеприимного хозяина.
   Октавия Брайтуэлл и вправду годилась Митчеллу во внучки. Знакомство с ней ошеломило Рейфа: она оказалась добродушной, приветливой и умной. И Ханне она сразу понравилась. За ужином Октавия объяснила, что галерея в Эклипс-Бей у нее уже вторая, а первая находится в Портленде. Летом ей приходится буквально разрываться надвое.
   – В начале лета она однажды заглянула ко мне через ограду и заявила, что я неправильно ухаживаю за розами. – Митчелл фыркнул. – Я ответил, что выращивал розы, когда ее еще и на свете не было. А она привезла мне книгу о розах и заставила прочесть несколько страниц. Я объяснил ей, что автор ничего в розах не смыслит. Так все и началось – со спора.
   – Ясно. – Рейф умолк, глядя, как Митчелл срывает увядшую розу.
   Внутри у Рейфа что-то сжалось при виде ястребиного профиля деда. Он вдруг осознал, что воин, с которым он так часто сражался, не вечен. Но представить себе мир без Митчелла Рейф не мог.
   Грубоватому и вспыльчивому Митчеллу присущи все недостатки Мэдисонов, думал Рейф, но он сумел стать надежной опорой внукам – с тех пор как их отец столкнулся на мотоцикле с грузовиком.
   Рейф опять задумался о таинственных еженедельных поездках в Портленд. Даже если дед серьезно болен, по нему этого не скажешь. Митчелл опирался на трость, но выглядел крепким и бодрым, ему вполне можно было сбросить лет пятнадцать. Чуть поблекшие зеленые глаза молодо блестели. Резкие черты лица с возрастом почти не смягчились. Правда, он стал сутулиться и уже не мог похвалиться мощными мышцами, но непреклонная воля и решимость самостоятельно распоряжаться своей жизнью надежно маскировали физические недостатки.
   – Наверное, вы с Октавией часто бываете вместе, словно невзначай предположил Рейф.
   – Бываем, – кивнул Митчелл, срывая еще одну увядшую розу.
   Ничего не выйдет, понял Рейф. Если Митчелл не желает обсуждать свои отношения с Октавией Брайтуэлл, из него ни слова не вытянешь. Дед Рейфа вообще не любил распространяться о своих романах и связях. Он был старомоден во всем, что касалось женщин. Настоящие мужчины о своей личной жизни не болтают – это железное правило он вбил и в головы Рейфа и Гейба.
   Рейф прошелся по дорожке и остановился рядом с Митчеллом, осматривающим пышный папоротник.
   – Я слышал, что ты постоянно ездишь в Портленд, – заговорил Рейф. – К Октавии?
   – Нет. – Митчелл оборвал сухой лист.
   Рейф понял, что разговор окончен. Гейб выведал бы хоть что-нибудь.
   Митчелл прищурился:
   – Как вы с Ханной Харт будете делить этот проклятый дом?
   – Еще не решили.
   – Хм… Сдается мне, Изабель перед смертью совсем спятила. Все надеялась, что вы с Ханной положите конец давней вражде. Я говорил ей, что она рехнулась.
   – Видимо, это не помогло.
   Митчелл хмыкнул:
   – На свете нет людей упрямее Хартов.
   – И Мэдисонов.
   Митчелл не стал спорить.
   – Похоже, вы с Ханной стали друзьями.
   – До дружбы еще не дошло, но ее пес признает меня. Это уже кое-что.
   – Говорят, у нее свой бизнес в Портленде. Организация свадеб или что-то в этом духе.
   – Верно. У нее немало постоянных клиентов.
   – Она носит фамилию Харт – забывать об этом нельзя. Но при этом она не лишена деловой хватки. – В глазах Митчелла появилась задумчивость. – Помнишь, как она поступила восемь лет назад? Мне всегда казалось, что мы в долгу перед ней.
   – Знаю.
   – В городе ходят скверные слухи. Поговаривают, что если она помогла тебе выпутаться, значит, ты соблазнил ее – чтобы отомстить Хартам.
   – Это я слышал.
   Митчелл рассеянно постучал тростью по плите солнечных часов.
   – А кое-кто убежден, что Ханна Харт солгала, лишь бы выгородить тебя. Есть и такие, кто уверяет, что ты сам столкнул Кэтлин Садлер со скалы.
   Рейф почувствовал, как в нем нарастает напряжение. Он давно гадал, не принадлежит ли Митчелл к числу тех горожан, которые верят в его причастность к гибели Кэтлин.
   – Но важнее всего то, что мы обязаны Ханне Харт, – продолжал Митчелл.
   – Да.
   – Унизительно быть обязанным кому-то из Хартов, – вздохнул Митчелл. – Вечная заноза.
   Рейф удивленно взглянул на деда:
   – Не знал, что это так беспокоит тебя.
   – Теперь знаешь.
   – Но это мой долг, а не твой.
   – Какая разница? – Митчелл прищурился. – Лучше скажи, как ты поступишь? Продашь свою половину дома Изабель?
   – Нет.
   – Так я и думал. – Митчелл зашагал к теплице. – Идем, я покажу тебе новые гибриды.
   Рейф в отчаянии оглянулся на дом. Спасения не предвиделось. Нехотя он поплелся за Митчеллом.
   – Несколько дней назад я разговаривал с Гейбом, – снова заговорил Митчелл.
   Рейф насторожился:
   – И что?
   – Он сказал, что мог бы найти тебе работу в компании. – Голос Митчелла прозвучал безнадежно.
   – Опять ты за свое… Ты согласился бы работать под началом Гейба?
   – Черта с два! – Митчелл задвигал бровями. – Он требует беспрекословного подчинения.
   – Вот и мне это не по душе.
   – Ну нет так нет. – Митчелл умолк.
   В молчании они прошли через весь сад. У самой теплицы Митчелл закинул еще один пробный шар – в совершенно неожиданном направлении: