Джейн Энн Кренц
Единственная ночь
Посвящается непревзойденному веб-ученому Сиси
и всей замечательной команде
сайта www.jayneannkrentz.com.
Все вы твердили, что ждете продолжения…
ПРОЛОГ
Эклипс-Бей, Орегон.
Полночь, восемь лет назад…
– До дома далековато.
Голос был низким и хрипловатым, явно мужским. От таких голосов у женщин по спине пробегают мурашки. Он исходил откуда-то из густой тени у основания Эклипс-Арч – похожего на арку монолита, возвышающегося над уединенным каменистым пляжем.
Ханна Харт с трудом оторвала взгляд от быстро удаляющихся в темноту габаритных фонарей машины Перри Декейтера и обернулась. Ее пульс, и без того участившийся из-за неприятной возни на переднем сиденье, моментально достиг небывалой частоты.
Пожалуй, напрасно она все-таки выскочила из машины. Этот участок Бейвью-драйв по ночам обычно безлюден. «Лучше некуда, Ханна, – мысленно произнесла она. – Из огня да в полымя. А ведь тебя считают рассудительной и осторожной. Из тех, кто никогда не рискует. И никогда не попадает в беду».
– Кто здесь? – Она отступила на шаг, готовясь сорваться с места.
Обладатель низкого голоса ленивым шагом вышел из тени под аркой и ступил в полосу лунного света, особенно холодного теперь, в конце лета. Он остановился на расстоянии двадцати футов от Ханны.
– Твоя фамилия Харт, – заявил он. В этих словах прозвучала холодная, ироничная насмешка. – Как же тебя угораздило с первого взгляда не узнать ничтожного, низкого, презренного Мэдисона?
Ханна всмотрелась в резко очерченный профиль, заметила серебристый отлив смоляных волос и надменную, горделивую осанку. Ей даже не понадобилось приглядываться к кожаному пиджаку, черной рубашке и джинсам.
Рейф Мэдисон. Пользующийся самой сомнительной славой, из печально известного, заслужившего скандальную репутацию клана Мэдисонов. С тех пор, как между Митчеллом Мэдисоном и Салливаном Хартом вспыхнула легендарная уличная драка прямо перед супермаркетом Фултона, три поколения Хартов строго-настрого запрещали своим отпрыскам связываться с буйными, необузданными Мэдисонами.
Очевидно, Рейф считал своим долгом в точности соответствовать скандальной репутации предков. Плод романа скульптора и его натурщицы, Рейф вместе с братом осиротел в нежном девятилетнем возрасте. Мальчиков вырастил их дед Митчелл, который, по мнению матери Ханны, был никудышной заменой отцу.
Рейф вырос и стал идеальным образцом «плохого парня», но каким-то чудом ухитрился избежать тюрьмы. Однако большинство жителей Эклипс-Бей были убеждены, что рано или поздно он все равно окажется за решеткой.
«Ему двадцать четыре года, он четырьмя годами старше меня», – мелькнуло в голове у Ханны. Все знали, что дед Рейфа рассвирепел, когда его внук бросил колледж за год до окончания. Некоторое время Рейф служил в армии и, судя по всему, ухитрился опровергнуть все рекламные плакаты и не приобрести никаких полезных навыков. Поговаривали, будто этим летом
Митчелл хотел пристроить внука на работу к своему старшему брату Гейбу, который, несмотря на все попытки образумить его, старался возродить семейный бизнес. Но на успех Гейба не рассчитывал никто.
Несмотря на то, что семья Ханны проводила в Эклипс-Бей каждое лето и почти все выходные, в детстве Ханна не общалась с Рейфом. Из-за четырех лет разницы в возрасте они двигались по совершенно обособленным орбитам, хотя этот приморский городок был их общей родиной. В детстве четыре года – целая вечность.
В тот день Ханне исполнилось двадцать лет. Осенью ей предстояло начать учебу на предпоследнем курсе колледжа в Портленде. По какой-то причине четыре года, отделяющие ее от Рейфа Мэдисона, перестали казаться непреодолимым барьером.
Сообразив, что Рейф стал свидетелем борьбы на переднем сиденье машины Перри, Ханна чуть не умерла от стыда и унижения. Харты не позволяли себе публично устраивать сцены! Ей просто не повезло, что Мэдисон оказался рядом как раз в тот момент, когда она нарушила это неписаное правило. Гнев смешался в ней с острым смущением.
– И часто ты этим занимаешься? – почти грубо осведомилась она.
– Чем «этим»?
– Прячешься среди камней, чтобы подслушивать разговоры, которые тебя не касаются!
– Согласись, в этом городке выбор развлечений ограничен.
– Особенно для тех, у кого ограничены представления о том, что такое развлечение! – Все знали, что мотоцикл Рейфа подолгу простаивает на стоянке за «Книгами и видеокассетами для взрослых» – магазином, принадлежащим Верджилу. – А что ты делаешь в перерывах между приступами вуайеризма?
– Вуайеризма? – Он негромко присвистнул. – Значит, так теперь модно называть тех, кто любит подсматривать?
– Вот именно. – Ханна напряглась.
– Так я и думал. Но уверен не был. Видишь ли, я вылетел из колледжа прежде, чем мне успели вдолбить в голову десяток-другой замысловатых слов.
Он издевается над ней! Ханна сразу поняла это, но не знала, как быть.
– На твоем месте я не стала бы хвастаться исключением из колледжа. – Она покрепче прижала к себе сумочку, словно та была магическим щитом, способным защитить ее от демонических флюидов Рейфа. – Мой отец считает, что ты напрасно лишил себя будущего. Он говорит, что у тебя были способности.
Зубы Рейфа сверкнули в краткой сардонической усмешке.
– Это я слышал десятки раз, в том числе и от моего учителя начальных классов. Но все рано или поздно понимали, что я не желаю даже знать, каковы мои способности.
– Ты уже взрослый. Твой долг – самостоятельно и правильно строить собственную жизнь. Ты не вправе обвинять других в своих неудачах.
– Я и не обвиняю, – заверил Рейф. – Я с гордостью заявляю, что в моих просчетах виноват только я.
Подтекст Ханна не уловила. Она покрепче сжала сумочку и сделала шаг назад.
– Итак, ты заявила, что вы с тем парнем явились сюда, чтобы поговорить. – Настигли ее в темноте слова Рейфа. – Но сдается мне, разговор не сложился. И вообще это был не разговор. Кстати, кто этот подонок?
По какой-то необъяснимой причине Ханна сочла своим долгом встать на защиту Перри, который в отличие от Рейфа Мэдисона подавал большие надежды. А может, она просто стремилась защитить себя. Неприятно, когда тебя считают женщиной, готовой встречаться даже с подонком.
И, кроме того, Перри не подонок, а будущий ученый.
– Его зовут Перри Декейтер, – высокомерно ответила она. – Он заканчивает Колледж Чемберлена… Впрочем, тебя это не касается.
– Похоже, он рассчитывал, что этот вечер завершится иначе.
– Перри – порядочный человек. Просто сегодня он был слишком настойчив, вот и все.
– Настойчив? Значит, вот как это у вас называется? – Рейф пожал плечами. – А мне показалось, что ты отбиваешься чересчур усердно. Еще минута – и я решил бы, что тебе пора помочь, но вдруг понял, что ты прекрасно справишься с ним сама.
– Перри – противник всякого насилия, – вспыхнула Ханна. – Он заканчивает учебу с отличием. И собирается специализироваться на политических науках.
– Да ну? С каких это пор политика стала наукой? Ханна решила, что это риторический вопрос.
– Ему наверняка предложат место на кафедре в Колледже Чемберлена, как только он защитит диссертацию.
– Мощно! Если бы я знал это, я не стал бы беспокоиться за тебя даже в ту минуту, когда вы занялись вольной борьбой. Парень, который намерен защищать диссертацию, чтобы стать почтенным профессором в Колледже Чемберлена, ни к чему не станет принуждать женщину. Не знаю, о чем я только думал.
Ханна искренне порадовалась тому простому факту, что встреча произошла в полночь. В темноте Рейф не разглядел и ни за что не смог бы разглядеть густой румянец у нее на лице.
– Незачем так язвить. Между мной и Перри произошла размолвка, только и всего.
– И много у тебя знакомых подонков?
– Прекрати оскорблять Перри!
– Я просто полюбопытствовал. Учитывая обстоятельства, ты ведь не станешь меня винить?
– Стану, – отрезала она. – Ты ведешь себя отвратительно.
– Но не настолько, как тот подонок, верно? Ведь я к тебе даже не прикоснулся.
– Заткнись! Я иду домой.
– Не хотел напоминать, но ты стоишь одна на пустынной дороге поздней ночью. Как я уже сказал, до твоего дома отсюда далековато.
Ханна предприняла попытку найти слабое место в его логике:
– Я не одна.
В бледном свете луны зловеще сверкнула его улыбка.
– Нам обоим известно: с точки зрения твоих родных, было бы лучше, если бы ты оказалась здесь совсем одна. Или ты забыла, что я Мэдисон?
Она вскинула подбородок:
– Мне плевать на эту нелепую вражду. Для меня она древняя история.
– Правильно, древняя история. А знаешь, что говорят об истории и прошлом? Тот, кто не извлек из него уроки, обречен пережить его заново.
Растерявшись, Ханна уставилась на него.
– Ты говоришь точь-в-точь как тетя Изабель. Она обожает такие изречения.
– Знаю.
Ханна была окончательно сбита с толку.
– Тебе случалось разговаривать с моей тетей?
– Нет, ей – со мной. – Рейф беспечно повел плечом. – Иногда я нанимаюсь на работу в ее особняк. Она приятная пожилая дама. Со странностями, правда, но ведь она из семьи Хартов.
Ханна задумалась о том, что сказали бы ее родители, узнав, что тетя Изабель нанимает Рейфа на работу и впускает его в Дримскейп.
– Теперь мне ясно, откуда ты почерпнул эту цитату.
– А может, я вычитал ее из какой-нибудь книги?
– Все знают, что ты читаешь только книги из магазина порнографии Верджила Нэша. – О Господи, откуда у нее эта ханжеская интонация? – А в книгах, которые там продаются, вряд ли встретишь подобные цитаты.
Мгновение Рейф молчал, словно удивленный ее замечанием. Но оправился он быстро.
– Правильно. Но я обычно просто рассматриваю картинки.
– Охотно верю.
– Ручаюсь, тот подонок не расстается с книгами.
Внезапно Ханна не выдержала. С нее хватит! Пора сравнять счет в этой игре. Преимущества Рейфа Мэдисона – четыре года и жизненный опыт, зато она носит фамилию Харт. Она сумеет выстоять в поединке с Мэдисоном.
– Если ты явился сюда не затем, чтобы подсматривать, – холодно произнесла она, – тогда что же ты делаешь у Эклипс-Арч среди ночи?
– То же самое, что и ты, – преспокойно объяснил он. – Дело в том, что мы с подругой слегка повздорили, и она выгнала меня из машины.
Ханна была ошеломлена:
– Кэтлин Садлер выгнала тебя из машины потому, что ты не хотел заниматься с ней сексом?
– Секс тут ни при чем, – с обезоруживающей откровенностью сказал Рейф. – Мы говорили о ее свиданиях с другими парнями.
– Ясно… – То, что Кэтлин встречается с другими, знала вся округа. – Я слышала, она хочет замуж за человека, который увезет ее из Эклипс-Бей.
– Тебя не обманули. Но я на такой подвиг не способен – ведь я не сумел даже развить свои способности, и так далее.
– Это очевидно.
– У меня нет даже постоянной работы.
– А Кэтлин вряд ли считает перспективной должность продавца овощных бургеров в кафе, – подхватила Ханна.
– Не считает. Она ясно дала это понять.
Ханна с ужасом поняла, что испытывает к Рейфу что-то вроде сочувствия.
– Придется признать, что ты не в состоянии обеспечить ей уровень жизни, к которому она привыкла.
– Знаю. Но я думал, мы оба придерживаемся убеждения: пока мы встречаемся друг с другом, измены недопустимы.
– Если я правильно поняла, подобные взгляды Кэтлин не разделяет?
– Нет. Она заявила, что не желает сидеть возле меня на привязи. Объяснила, что главное для нее – найти богатого мужа. И я вдруг с ужасом осознал, что я для нее – всего лишь игрушка.
– С ужасом?
– Слушай, Мэдисонам не чужды чувства.
– Вот как? – отозвалась Ханна. – Впервые слышу.
– Мы это не афишируем.
– И неудивительно – чтобы не подпортить имидж.
– Да. Знаешь, ничто не вызывает большего раздражения, чем свидания с женщиной, которая активно охотится на богатого мужа.
– Да, Кэтлин увлечена охотой, – бесстрастно подтвердила Ханна. – Это знает весь город.
Рейф тонко улыбнулся:
– С сегодняшнего дня она может охотиться на кого угодно.
– Наверное, она не обрадовалась, узнав, что ты не желаешь и впредь быть ее… игрушкой?
– Она разозлилась.
Ханна попыталась разглядеть выражение его лица, но так и не поняла, о чем думает и что чувствует этот человек. Конечно, если он вообще способен думать и чувствовать.
– Почему-то мне кажется, что этот разрыв ты перенес безболезненно, – осторожно начала Ханна.
– Напротив – очень болезненно. Я же объяснял: я ранимый человек. Но я переживу.
– А Кэтлин?
– Видишь ли, в списке моих приоритетов забота о чувствах Кэтлин не значится.
Ханна изумленно уставилась на него:
– Ты хочешь сказать, у тебя действительно есть список приоритетов?
– Ну, не такой, как составленный на компьютере развернутый пятилетний план, который, наверное, висит у тебя над кроватью. Но примитивные списки приходится составлять каждому.
Ханна поморщилась, вспомнив о списке целей, который составила для себя в начале лета. Он и вправду висел у нее в спальне, над комодом, и представлял собой исправленную, дополненную и уточненную версию списка, составленного после окончания школы. Формулировать задачи, определять цели, а затем составлять планы достижения этих целей было для нее все равно что дышать. Все ее родные старались быть организованными и дальновидными. Как любил повторять ее отец, Гамильтон, жить, не имея четкого плана, – значит превращать свою жизнь в хаос.
В отличие от Хартов Мэдисоны славились своей склонностью к донкихотским одержимостям, смутным желаниям и безумным выходкам. Местные жители говорили: если Мэдисона захватила страсть, он способен свернуть горы. Равнодушие Рейфа к разрыву с Кэтлин Садлер свидетельствовало о том, что страсти к ней он не питает.
– Ладно, сдаюсь, – нехотя произнесла Ханна, так и не сумев понять, дразнит ее Рейф или говорит серьезно. – И каков же твой список приоритетов?
Минуту ей казалось, что отвечать он не собирается. Затем он поглубже засунул кулаки в карманы кожаной куртки и повернулся лицом к заливу.
– Вряд ли мои планы будут тебе интересны, – заявил он. – В них нет защиты диссертации.
Ханна смотрела на него с неподдельным интересом.
– Рассказывай.
Он помолчал еще минуту. Ханне показалось, что он мысленно ведет спор с самим собой.
– Мой дед говорит, что, если бы я не искал приключений на свою голову, я был бы незаменим для бизнеса, – наконец произнес он. – Он хочет, чтобы я поработал у Гейба.
– А ты против?
– «Коммерческая компания Мэдисона» – детище Гейба. Он в ней главный, так и должно быть. Мы прекрасно ладим, но в армии я узнал о себе кое-что. Во-первых, я не создан для того, чтобы выполнять приказы.
– Не вижу в этом ничего странного.
Рейф вынул одну руку из кармана, поднял камушек и зашвырнул его в темную воду залива.
– Я хочу быть самому себе хозяином.
– Понимаю.
Он оглянулся через плечо:
– Правда?
– Я тоже не хочу служить в какой-нибудь корпорации или компании, – призналась Ханна. – После окончания учебы я возьмусь за собственное дело.
– Все уже распланировано?
– Не все. Но к тому времени, как я закончу колледж, план будет в общих чертах завершен. А что скажешь ты? Какова твоя главная цель?
– Не попасть в тюрьму.
– Звучит впечатляюще. Ручаюсь, понадобятся долгие годы учебы, интернатура и аспирантура, чтобы добиться этой цели.
– Все, кого я знаю, считают, что если я не окажусь за решеткой, это и будет моим главным достижением. – Он обернулся и посмотрел ей в лицо: – А ты? Чем вы намерены заняться, мисс Подающая Надежды?
Ханна прошлась по усыпанному галькой пляжу и села на большой камень.
– Точно еще не знаю. Пока я изучаю возможности. Я говорила с папой, и он объяснил, что главное – найти маленькую, но свою нишу в сфере сервиса. Такую нишу, на которую из-за ее размера не польстятся крупные компании.
– Что-нибудь вроде массажа на дому или эскорт-услуг?
– Не смешно.
– Я видел такие объявления в «Желтых страницах» – знаешь, из тех, что предназначены для путешествующих бизнесменов или участников какого-нибудь съезда. «Конфиденциальные личные услуги – в вашем номере отеля».
– Знаешь, острить ты умеешь не лучше, чем развлекаться.
– А чего еще ты ждала от парня, у которого нет даже ученой степени?
– Видимо, слишком многого. – Ханна подтянула колени к груди и обхватила их руками.
Рейф подошел к камню, на котором она сидела.
– Прости. Напрасно я дразнил тебя.
– Ладно, забудем.
– Уверен, ты найдешь свою нишу. Удачи тебе.
– Спасибо.
– А брак значится в твоем списке личных целей?
Ханна удивленно вскинула голову:
– Что?.. Да, разумеется.
– Ты хочешь выйти замуж за кого-нибудь вроде того подонка?
Ханна вздохнула.
– Перри я никогда не воспринимала всерьез. С ним просто весело проводить лето. – Она поморщилась. – Впрочем, сегодня мне было не до веселья.
– Да, он явно не то, что надо. Скорее, мистер Ошибка.
– Верно.
– Ручаюсь, у тебя уже составлен список требований, которые ты предъявишь потенциальному мужу.
От этого сухого замечания Ханне стало неловко.
– Я знаю, каким должен быть мой муж. Ну и что в этом плохого? Если у тебя нет никаких планов на будущее, это еще не значит, что все должны жить так же.
– Правильно. – Без предупреждения он сел на камень рядом с ней. Это движение было легким и по-кошачьи грациозным. – Так через какие же обручи придется прыгать твоему избраннику, прежде чем ты согласишься стать его женой?
Уязвленная Ханна подняла руку и принялась перечислять, загибая пальцы:
– Он должен быть интеллигентным, образованным, выпускником престижного учебного заведения, преуспевающим в своей сфере. Кроме того, он должен быть преданным, благородным, порядочным и надежным.
– И не иметь судимостей?
– Само собой. – Ханна продолжала перечислять: – Он будет добрым, чутким, ответственным. С ним я смогу подолгу беседовать, у нас будут общие интересы и цели – это очень важно.
– Угу.
– А еще он должен уметь ладить с моими родными, любить животных и помогать мне делать карьеру.
Рейф откинулся назад, опираясь на согнутые локти.
– Словом, тебе нужен самый обычный парень.
По какой-то причине это замечание больно уязвило Ханну.
– Ты считаешь, что я слишком требовательна?
Он усмехнулся:
– Спустись на землю: человека, которого ты ищешь, не существует в природе. А если такой и найдется, у него непременно окажется какой-нибудь роковой изъян.
– Думаешь? – Ханна прищурилась. – А как насчет твоей избранницы? Ты уже знаешь, какой она должна быть?
– Нет. И сомневаюсь, что когда-нибудь женюсь. Впрочем, это не имеет значения.
– Потому что тебя не интересуют брачные узы, моногамия и ответственность?
– Нет, потому, что мужчины нашего рода не годятся в мужья. Мои шансы на успех ничтожны.
Ханне было нечего возразить. Все в округе знали о четырех на редкость неудачных браках деда Рейфа. Отец Рейфа, Синклер, был женат дважды, прежде чем у него завязался бурный роман с натурщицей, подарившей ему сыновей. И если бы Синклер не погиб в аварии, ему предстояла бы еще длинная череда разводов и романов, по сравнению с которыми послужной список Митчелла показался бы жалким.
– К браку нельзя относиться как к лотерее или азартной игре, – наставительно произнесла Ханна. – Это серьезный шаг, который следует всесторонне обдумать.
– Думаешь, это так легко?
– А я и не говорила, что это легко. Я только хотела объяснить, что к решению этого вопроса следует подходить, вооружившись здравым смыслом и логикой.
– Ну, это слишком скучно!
Ханна скрипнула зубами:
– Опять ты дразнишь меня.
– Посуди сама: разве мы, Мэдисоны, хоть когда-нибудь проявляли здравый смысл? Вероятно, такой ген у нас отсутствует.
– Не болтай чепухи! Рейф, я говорю серьезно. Я не желаю верить, что ты не в состоянии изменить то, что считаешь своей судьбой.
Он искоса взглянул на нее:
– Неужели ты всерьез считаешь, что именно я смогу разбить форму, в которой отлиты Мэдисоны?
– Если ты всей душой захочешь избавиться от нее – да, ты сможешь.
– Поразительно! Кто бы мог подумать, что наследница Хартов окажется такой мечтательницей?
– Ну хорошо, чем ты собираешься заняться дальше?
– Знаешь, – задумчиво отозвался Рейф, – я заметил, что всякие культы и роль гуру приносят неплохую прибыль…
– Перестань паясничать! У тебя впереди вся жизнь. Не вздумай махнуть на нее рукой. Постарайся понять, чего ты хочешь. Составь конкретные планы. Обдумай серьезные цели, а затем начни осуществлять их.
– Значит, по-твоему, моя нынешняя цель не заслуживает внимания?
– Не попасть в тюрьму и остаться на свободе – это неплохо. Но этого слишком мало, Рейф. И ты сам это понимаешь.
– Может быть, но пока это моя единственная цель. – Он взглянул на часы, циферблат блеснул в лунном свете. – По-моему, тебе пора домой.
Ханна машинально посмотрела на свои часы.
– О Господи, уже второй час! Чтобы дойти отсюда до дома, понадобится не меньше получаса. Пожалуй, я пойду.
Рейф плавно поднялся с камня:
– Я с тобой.
– Это не обязательно.
– Напротив. Я же Мэдисон, а ты – Харт.
– Ну и что?
– А вот что: если с тобой что-нибудь случится в дороге и твои родные узнают, что я был последним, кто видел тебя, меня наверняка обвинят сразу во всех грехах.
Она улыбнулась:
– А Йейтс посадит тебя в тюрьму?
– А как же. И мне не удастся осуществить свой единственный план.
Широкая ровная дуга залива начиналась вдалеке, за спиной Ханны, близ коварных вод Хидден-Коув, а заканчивалась где-то впереди, в темноте, у мыса Сандаун-Пойнт. На длинном, изогнутом шоссе, идущем вдоль залива Эклипс-Бей, не было ни единого фонаря. Неяркие огни пирса, набережной и крошечного делового центра городка находились на расстоянии двух миль, ближе к Хидден-Коув.
Перед собой Ханна видела только непроглядную темноту. Ночью Сандаун-Пойнт оставался невидимым. Ханна знала, что среди скал, поросших густым лесом, разбросан десяток коттеджей и особняков, но освещенных окон не видела. До летнего дома ее родителей было не меньше мили, он стоял над небольшой, закрытой от ветров бухточкой, а еще дальше, на расстоянии полумили, высился большой особняк ее тети, Дримскейп.
Прогулка и вправду обещала быть долгой.
Ханна оглянулась через плечо. На склоне холма виднелся освещенный квадрат стоянки, разместившейся на поляне над городом. Эта стоянка принадлежала местному институту политологии, недавно открывшемуся заведению, построенному неподалеку от Колледжа Чемберлена.
– Мои родители сегодня там, в институте, – сообщила Ханна, чтобы не молчать. – На приеме в честь Тревора Торнли.
– Того выскочки, который метит в законодательное собрание штата?
– Да. – Ханна удивилась, обнаружив, что Рейфу известно о кампании Торнли. Ей казалось, что Рейф из тех, кто вообще не интересуется политикой. Но упоминать об этом вслух она не стала. – Похоже, прием затянулся допоздна. Если так, я вернусь домой раньше мамы с папой.
– Повезло, да? Не придется выкручиваться и объяснять, почему ты вернулась домой со мной, а не с тем подонком.
Ханна удивленно вскинула голову.
– Утром я обо всем расскажу им. – Рейф хлопнул себя по лбу ладонью:
– Как я мог забыть! Ведь я говорю с самой мисс Паинькой! Само собой, ты расскажешь родителям о том, что провела ночь со мной на берегу.
Потрясенная, Ханна замерла на месте.
– Рейф Мэдисон, никакой ночи на берегу с тобой я не проводила. А если ты посмеешь рассказать об этом своим дружкам из гриль-бара «Эклипс», я… я подам на тебя в суд! Или сделаю еще что-нибудь.
– Не трудись, – процедил он сквозь зубы. – Я не желаю, чтобы нашу встречу возле Эклипс-Арч обсуждал весь город.
– Да, лучше позаботься о том, чтобы этого не случилось. – Покрепче вцепившись в сумочку, Ханна прибавила шагу. Чем скорее она доберется до дома, тем лучше.
Рейф без труда догнал ее. Ханна остро чувствовала его присутствие. По этой дороге она ходила бесчисленное множество раз, но в такой поздний час – никогда. В Эклипс-Бей уровень преступности был очень низким, но происшествия все-таки случались, особенно летом, когда на берег съезжались отдыхающие. Ханна втайне порадовалась тому, что она не одна. Не будь рядом Рейфа, она вздрагивала бы от каждого шороха всю дорогу домой.
Через полчаса они прошли по обсаженной деревьями подъездной аллее, ведущей к коттеджу Хартов. Подойдя к крыльцу вместе со спутницей, Рейф остановился.
– Дальше я не пойду, – объявил он. – Спокойной ночи, Ханна.
Поднявшись на одну ступеньку, она остановилась, вдруг осознав, что странная интерлюдия завершилась. Ее пронзила тоска, и Ханна подавила ее со всей жестокостью, на какую только была способна. Пара романтических фантазий с Рейфом Мэдисоном в главной роли – это в порядке вещей. В конце концов, в городе он был заметной фигурой, пользовался наибольшей известностью среди ровесников Ханны. Но ни о чем серьезном не могло быть и речи. У таких, как Рейф, нет будущего.
– Спасибо, что проводил, – пробормотала она.
Полночь, восемь лет назад…
– До дома далековато.
Голос был низким и хрипловатым, явно мужским. От таких голосов у женщин по спине пробегают мурашки. Он исходил откуда-то из густой тени у основания Эклипс-Арч – похожего на арку монолита, возвышающегося над уединенным каменистым пляжем.
Ханна Харт с трудом оторвала взгляд от быстро удаляющихся в темноту габаритных фонарей машины Перри Декейтера и обернулась. Ее пульс, и без того участившийся из-за неприятной возни на переднем сиденье, моментально достиг небывалой частоты.
Пожалуй, напрасно она все-таки выскочила из машины. Этот участок Бейвью-драйв по ночам обычно безлюден. «Лучше некуда, Ханна, – мысленно произнесла она. – Из огня да в полымя. А ведь тебя считают рассудительной и осторожной. Из тех, кто никогда не рискует. И никогда не попадает в беду».
– Кто здесь? – Она отступила на шаг, готовясь сорваться с места.
Обладатель низкого голоса ленивым шагом вышел из тени под аркой и ступил в полосу лунного света, особенно холодного теперь, в конце лета. Он остановился на расстоянии двадцати футов от Ханны.
– Твоя фамилия Харт, – заявил он. В этих словах прозвучала холодная, ироничная насмешка. – Как же тебя угораздило с первого взгляда не узнать ничтожного, низкого, презренного Мэдисона?
Ханна всмотрелась в резко очерченный профиль, заметила серебристый отлив смоляных волос и надменную, горделивую осанку. Ей даже не понадобилось приглядываться к кожаному пиджаку, черной рубашке и джинсам.
Рейф Мэдисон. Пользующийся самой сомнительной славой, из печально известного, заслужившего скандальную репутацию клана Мэдисонов. С тех пор, как между Митчеллом Мэдисоном и Салливаном Хартом вспыхнула легендарная уличная драка прямо перед супермаркетом Фултона, три поколения Хартов строго-настрого запрещали своим отпрыскам связываться с буйными, необузданными Мэдисонами.
Очевидно, Рейф считал своим долгом в точности соответствовать скандальной репутации предков. Плод романа скульптора и его натурщицы, Рейф вместе с братом осиротел в нежном девятилетнем возрасте. Мальчиков вырастил их дед Митчелл, который, по мнению матери Ханны, был никудышной заменой отцу.
Рейф вырос и стал идеальным образцом «плохого парня», но каким-то чудом ухитрился избежать тюрьмы. Однако большинство жителей Эклипс-Бей были убеждены, что рано или поздно он все равно окажется за решеткой.
«Ему двадцать четыре года, он четырьмя годами старше меня», – мелькнуло в голове у Ханны. Все знали, что дед Рейфа рассвирепел, когда его внук бросил колледж за год до окончания. Некоторое время Рейф служил в армии и, судя по всему, ухитрился опровергнуть все рекламные плакаты и не приобрести никаких полезных навыков. Поговаривали, будто этим летом
Митчелл хотел пристроить внука на работу к своему старшему брату Гейбу, который, несмотря на все попытки образумить его, старался возродить семейный бизнес. Но на успех Гейба не рассчитывал никто.
Несмотря на то, что семья Ханны проводила в Эклипс-Бей каждое лето и почти все выходные, в детстве Ханна не общалась с Рейфом. Из-за четырех лет разницы в возрасте они двигались по совершенно обособленным орбитам, хотя этот приморский городок был их общей родиной. В детстве четыре года – целая вечность.
В тот день Ханне исполнилось двадцать лет. Осенью ей предстояло начать учебу на предпоследнем курсе колледжа в Портленде. По какой-то причине четыре года, отделяющие ее от Рейфа Мэдисона, перестали казаться непреодолимым барьером.
Сообразив, что Рейф стал свидетелем борьбы на переднем сиденье машины Перри, Ханна чуть не умерла от стыда и унижения. Харты не позволяли себе публично устраивать сцены! Ей просто не повезло, что Мэдисон оказался рядом как раз в тот момент, когда она нарушила это неписаное правило. Гнев смешался в ней с острым смущением.
– И часто ты этим занимаешься? – почти грубо осведомилась она.
– Чем «этим»?
– Прячешься среди камней, чтобы подслушивать разговоры, которые тебя не касаются!
– Согласись, в этом городке выбор развлечений ограничен.
– Особенно для тех, у кого ограничены представления о том, что такое развлечение! – Все знали, что мотоцикл Рейфа подолгу простаивает на стоянке за «Книгами и видеокассетами для взрослых» – магазином, принадлежащим Верджилу. – А что ты делаешь в перерывах между приступами вуайеризма?
– Вуайеризма? – Он негромко присвистнул. – Значит, так теперь модно называть тех, кто любит подсматривать?
– Вот именно. – Ханна напряглась.
– Так я и думал. Но уверен не был. Видишь ли, я вылетел из колледжа прежде, чем мне успели вдолбить в голову десяток-другой замысловатых слов.
Он издевается над ней! Ханна сразу поняла это, но не знала, как быть.
– На твоем месте я не стала бы хвастаться исключением из колледжа. – Она покрепче прижала к себе сумочку, словно та была магическим щитом, способным защитить ее от демонических флюидов Рейфа. – Мой отец считает, что ты напрасно лишил себя будущего. Он говорит, что у тебя были способности.
Зубы Рейфа сверкнули в краткой сардонической усмешке.
– Это я слышал десятки раз, в том числе и от моего учителя начальных классов. Но все рано или поздно понимали, что я не желаю даже знать, каковы мои способности.
– Ты уже взрослый. Твой долг – самостоятельно и правильно строить собственную жизнь. Ты не вправе обвинять других в своих неудачах.
– Я и не обвиняю, – заверил Рейф. – Я с гордостью заявляю, что в моих просчетах виноват только я.
Подтекст Ханна не уловила. Она покрепче сжала сумочку и сделала шаг назад.
– Итак, ты заявила, что вы с тем парнем явились сюда, чтобы поговорить. – Настигли ее в темноте слова Рейфа. – Но сдается мне, разговор не сложился. И вообще это был не разговор. Кстати, кто этот подонок?
По какой-то необъяснимой причине Ханна сочла своим долгом встать на защиту Перри, который в отличие от Рейфа Мэдисона подавал большие надежды. А может, она просто стремилась защитить себя. Неприятно, когда тебя считают женщиной, готовой встречаться даже с подонком.
И, кроме того, Перри не подонок, а будущий ученый.
– Его зовут Перри Декейтер, – высокомерно ответила она. – Он заканчивает Колледж Чемберлена… Впрочем, тебя это не касается.
– Похоже, он рассчитывал, что этот вечер завершится иначе.
– Перри – порядочный человек. Просто сегодня он был слишком настойчив, вот и все.
– Настойчив? Значит, вот как это у вас называется? – Рейф пожал плечами. – А мне показалось, что ты отбиваешься чересчур усердно. Еще минута – и я решил бы, что тебе пора помочь, но вдруг понял, что ты прекрасно справишься с ним сама.
– Перри – противник всякого насилия, – вспыхнула Ханна. – Он заканчивает учебу с отличием. И собирается специализироваться на политических науках.
– Да ну? С каких это пор политика стала наукой? Ханна решила, что это риторический вопрос.
– Ему наверняка предложат место на кафедре в Колледже Чемберлена, как только он защитит диссертацию.
– Мощно! Если бы я знал это, я не стал бы беспокоиться за тебя даже в ту минуту, когда вы занялись вольной борьбой. Парень, который намерен защищать диссертацию, чтобы стать почтенным профессором в Колледже Чемберлена, ни к чему не станет принуждать женщину. Не знаю, о чем я только думал.
Ханна искренне порадовалась тому простому факту, что встреча произошла в полночь. В темноте Рейф не разглядел и ни за что не смог бы разглядеть густой румянец у нее на лице.
– Незачем так язвить. Между мной и Перри произошла размолвка, только и всего.
– И много у тебя знакомых подонков?
– Прекрати оскорблять Перри!
– Я просто полюбопытствовал. Учитывая обстоятельства, ты ведь не станешь меня винить?
– Стану, – отрезала она. – Ты ведешь себя отвратительно.
– Но не настолько, как тот подонок, верно? Ведь я к тебе даже не прикоснулся.
– Заткнись! Я иду домой.
– Не хотел напоминать, но ты стоишь одна на пустынной дороге поздней ночью. Как я уже сказал, до твоего дома отсюда далековато.
Ханна предприняла попытку найти слабое место в его логике:
– Я не одна.
В бледном свете луны зловеще сверкнула его улыбка.
– Нам обоим известно: с точки зрения твоих родных, было бы лучше, если бы ты оказалась здесь совсем одна. Или ты забыла, что я Мэдисон?
Она вскинула подбородок:
– Мне плевать на эту нелепую вражду. Для меня она древняя история.
– Правильно, древняя история. А знаешь, что говорят об истории и прошлом? Тот, кто не извлек из него уроки, обречен пережить его заново.
Растерявшись, Ханна уставилась на него.
– Ты говоришь точь-в-точь как тетя Изабель. Она обожает такие изречения.
– Знаю.
Ханна была окончательно сбита с толку.
– Тебе случалось разговаривать с моей тетей?
– Нет, ей – со мной. – Рейф беспечно повел плечом. – Иногда я нанимаюсь на работу в ее особняк. Она приятная пожилая дама. Со странностями, правда, но ведь она из семьи Хартов.
Ханна задумалась о том, что сказали бы ее родители, узнав, что тетя Изабель нанимает Рейфа на работу и впускает его в Дримскейп.
– Теперь мне ясно, откуда ты почерпнул эту цитату.
– А может, я вычитал ее из какой-нибудь книги?
– Все знают, что ты читаешь только книги из магазина порнографии Верджила Нэша. – О Господи, откуда у нее эта ханжеская интонация? – А в книгах, которые там продаются, вряд ли встретишь подобные цитаты.
Мгновение Рейф молчал, словно удивленный ее замечанием. Но оправился он быстро.
– Правильно. Но я обычно просто рассматриваю картинки.
– Охотно верю.
– Ручаюсь, тот подонок не расстается с книгами.
Внезапно Ханна не выдержала. С нее хватит! Пора сравнять счет в этой игре. Преимущества Рейфа Мэдисона – четыре года и жизненный опыт, зато она носит фамилию Харт. Она сумеет выстоять в поединке с Мэдисоном.
– Если ты явился сюда не затем, чтобы подсматривать, – холодно произнесла она, – тогда что же ты делаешь у Эклипс-Арч среди ночи?
– То же самое, что и ты, – преспокойно объяснил он. – Дело в том, что мы с подругой слегка повздорили, и она выгнала меня из машины.
Ханна была ошеломлена:
– Кэтлин Садлер выгнала тебя из машины потому, что ты не хотел заниматься с ней сексом?
– Секс тут ни при чем, – с обезоруживающей откровенностью сказал Рейф. – Мы говорили о ее свиданиях с другими парнями.
– Ясно… – То, что Кэтлин встречается с другими, знала вся округа. – Я слышала, она хочет замуж за человека, который увезет ее из Эклипс-Бей.
– Тебя не обманули. Но я на такой подвиг не способен – ведь я не сумел даже развить свои способности, и так далее.
– Это очевидно.
– У меня нет даже постоянной работы.
– А Кэтлин вряд ли считает перспективной должность продавца овощных бургеров в кафе, – подхватила Ханна.
– Не считает. Она ясно дала это понять.
Ханна с ужасом поняла, что испытывает к Рейфу что-то вроде сочувствия.
– Придется признать, что ты не в состоянии обеспечить ей уровень жизни, к которому она привыкла.
– Знаю. Но я думал, мы оба придерживаемся убеждения: пока мы встречаемся друг с другом, измены недопустимы.
– Если я правильно поняла, подобные взгляды Кэтлин не разделяет?
– Нет. Она заявила, что не желает сидеть возле меня на привязи. Объяснила, что главное для нее – найти богатого мужа. И я вдруг с ужасом осознал, что я для нее – всего лишь игрушка.
– С ужасом?
– Слушай, Мэдисонам не чужды чувства.
– Вот как? – отозвалась Ханна. – Впервые слышу.
– Мы это не афишируем.
– И неудивительно – чтобы не подпортить имидж.
– Да. Знаешь, ничто не вызывает большего раздражения, чем свидания с женщиной, которая активно охотится на богатого мужа.
– Да, Кэтлин увлечена охотой, – бесстрастно подтвердила Ханна. – Это знает весь город.
Рейф тонко улыбнулся:
– С сегодняшнего дня она может охотиться на кого угодно.
– Наверное, она не обрадовалась, узнав, что ты не желаешь и впредь быть ее… игрушкой?
– Она разозлилась.
Ханна попыталась разглядеть выражение его лица, но так и не поняла, о чем думает и что чувствует этот человек. Конечно, если он вообще способен думать и чувствовать.
– Почему-то мне кажется, что этот разрыв ты перенес безболезненно, – осторожно начала Ханна.
– Напротив – очень болезненно. Я же объяснял: я ранимый человек. Но я переживу.
– А Кэтлин?
– Видишь ли, в списке моих приоритетов забота о чувствах Кэтлин не значится.
Ханна изумленно уставилась на него:
– Ты хочешь сказать, у тебя действительно есть список приоритетов?
– Ну, не такой, как составленный на компьютере развернутый пятилетний план, который, наверное, висит у тебя над кроватью. Но примитивные списки приходится составлять каждому.
Ханна поморщилась, вспомнив о списке целей, который составила для себя в начале лета. Он и вправду висел у нее в спальне, над комодом, и представлял собой исправленную, дополненную и уточненную версию списка, составленного после окончания школы. Формулировать задачи, определять цели, а затем составлять планы достижения этих целей было для нее все равно что дышать. Все ее родные старались быть организованными и дальновидными. Как любил повторять ее отец, Гамильтон, жить, не имея четкого плана, – значит превращать свою жизнь в хаос.
В отличие от Хартов Мэдисоны славились своей склонностью к донкихотским одержимостям, смутным желаниям и безумным выходкам. Местные жители говорили: если Мэдисона захватила страсть, он способен свернуть горы. Равнодушие Рейфа к разрыву с Кэтлин Садлер свидетельствовало о том, что страсти к ней он не питает.
– Ладно, сдаюсь, – нехотя произнесла Ханна, так и не сумев понять, дразнит ее Рейф или говорит серьезно. – И каков же твой список приоритетов?
Минуту ей казалось, что отвечать он не собирается. Затем он поглубже засунул кулаки в карманы кожаной куртки и повернулся лицом к заливу.
– Вряд ли мои планы будут тебе интересны, – заявил он. – В них нет защиты диссертации.
Ханна смотрела на него с неподдельным интересом.
– Рассказывай.
Он помолчал еще минуту. Ханне показалось, что он мысленно ведет спор с самим собой.
– Мой дед говорит, что, если бы я не искал приключений на свою голову, я был бы незаменим для бизнеса, – наконец произнес он. – Он хочет, чтобы я поработал у Гейба.
– А ты против?
– «Коммерческая компания Мэдисона» – детище Гейба. Он в ней главный, так и должно быть. Мы прекрасно ладим, но в армии я узнал о себе кое-что. Во-первых, я не создан для того, чтобы выполнять приказы.
– Не вижу в этом ничего странного.
Рейф вынул одну руку из кармана, поднял камушек и зашвырнул его в темную воду залива.
– Я хочу быть самому себе хозяином.
– Понимаю.
Он оглянулся через плечо:
– Правда?
– Я тоже не хочу служить в какой-нибудь корпорации или компании, – призналась Ханна. – После окончания учебы я возьмусь за собственное дело.
– Все уже распланировано?
– Не все. Но к тому времени, как я закончу колледж, план будет в общих чертах завершен. А что скажешь ты? Какова твоя главная цель?
– Не попасть в тюрьму.
– Звучит впечатляюще. Ручаюсь, понадобятся долгие годы учебы, интернатура и аспирантура, чтобы добиться этой цели.
– Все, кого я знаю, считают, что если я не окажусь за решеткой, это и будет моим главным достижением. – Он обернулся и посмотрел ей в лицо: – А ты? Чем вы намерены заняться, мисс Подающая Надежды?
Ханна прошлась по усыпанному галькой пляжу и села на большой камень.
– Точно еще не знаю. Пока я изучаю возможности. Я говорила с папой, и он объяснил, что главное – найти маленькую, но свою нишу в сфере сервиса. Такую нишу, на которую из-за ее размера не польстятся крупные компании.
– Что-нибудь вроде массажа на дому или эскорт-услуг?
– Не смешно.
– Я видел такие объявления в «Желтых страницах» – знаешь, из тех, что предназначены для путешествующих бизнесменов или участников какого-нибудь съезда. «Конфиденциальные личные услуги – в вашем номере отеля».
– Знаешь, острить ты умеешь не лучше, чем развлекаться.
– А чего еще ты ждала от парня, у которого нет даже ученой степени?
– Видимо, слишком многого. – Ханна подтянула колени к груди и обхватила их руками.
Рейф подошел к камню, на котором она сидела.
– Прости. Напрасно я дразнил тебя.
– Ладно, забудем.
– Уверен, ты найдешь свою нишу. Удачи тебе.
– Спасибо.
– А брак значится в твоем списке личных целей?
Ханна удивленно вскинула голову:
– Что?.. Да, разумеется.
– Ты хочешь выйти замуж за кого-нибудь вроде того подонка?
Ханна вздохнула.
– Перри я никогда не воспринимала всерьез. С ним просто весело проводить лето. – Она поморщилась. – Впрочем, сегодня мне было не до веселья.
– Да, он явно не то, что надо. Скорее, мистер Ошибка.
– Верно.
– Ручаюсь, у тебя уже составлен список требований, которые ты предъявишь потенциальному мужу.
От этого сухого замечания Ханне стало неловко.
– Я знаю, каким должен быть мой муж. Ну и что в этом плохого? Если у тебя нет никаких планов на будущее, это еще не значит, что все должны жить так же.
– Правильно. – Без предупреждения он сел на камень рядом с ней. Это движение было легким и по-кошачьи грациозным. – Так через какие же обручи придется прыгать твоему избраннику, прежде чем ты согласишься стать его женой?
Уязвленная Ханна подняла руку и принялась перечислять, загибая пальцы:
– Он должен быть интеллигентным, образованным, выпускником престижного учебного заведения, преуспевающим в своей сфере. Кроме того, он должен быть преданным, благородным, порядочным и надежным.
– И не иметь судимостей?
– Само собой. – Ханна продолжала перечислять: – Он будет добрым, чутким, ответственным. С ним я смогу подолгу беседовать, у нас будут общие интересы и цели – это очень важно.
– Угу.
– А еще он должен уметь ладить с моими родными, любить животных и помогать мне делать карьеру.
Рейф откинулся назад, опираясь на согнутые локти.
– Словом, тебе нужен самый обычный парень.
По какой-то причине это замечание больно уязвило Ханну.
– Ты считаешь, что я слишком требовательна?
Он усмехнулся:
– Спустись на землю: человека, которого ты ищешь, не существует в природе. А если такой и найдется, у него непременно окажется какой-нибудь роковой изъян.
– Думаешь? – Ханна прищурилась. – А как насчет твоей избранницы? Ты уже знаешь, какой она должна быть?
– Нет. И сомневаюсь, что когда-нибудь женюсь. Впрочем, это не имеет значения.
– Потому что тебя не интересуют брачные узы, моногамия и ответственность?
– Нет, потому, что мужчины нашего рода не годятся в мужья. Мои шансы на успех ничтожны.
Ханне было нечего возразить. Все в округе знали о четырех на редкость неудачных браках деда Рейфа. Отец Рейфа, Синклер, был женат дважды, прежде чем у него завязался бурный роман с натурщицей, подарившей ему сыновей. И если бы Синклер не погиб в аварии, ему предстояла бы еще длинная череда разводов и романов, по сравнению с которыми послужной список Митчелла показался бы жалким.
– К браку нельзя относиться как к лотерее или азартной игре, – наставительно произнесла Ханна. – Это серьезный шаг, который следует всесторонне обдумать.
– Думаешь, это так легко?
– А я и не говорила, что это легко. Я только хотела объяснить, что к решению этого вопроса следует подходить, вооружившись здравым смыслом и логикой.
– Ну, это слишком скучно!
Ханна скрипнула зубами:
– Опять ты дразнишь меня.
– Посуди сама: разве мы, Мэдисоны, хоть когда-нибудь проявляли здравый смысл? Вероятно, такой ген у нас отсутствует.
– Не болтай чепухи! Рейф, я говорю серьезно. Я не желаю верить, что ты не в состоянии изменить то, что считаешь своей судьбой.
Он искоса взглянул на нее:
– Неужели ты всерьез считаешь, что именно я смогу разбить форму, в которой отлиты Мэдисоны?
– Если ты всей душой захочешь избавиться от нее – да, ты сможешь.
– Поразительно! Кто бы мог подумать, что наследница Хартов окажется такой мечтательницей?
– Ну хорошо, чем ты собираешься заняться дальше?
– Знаешь, – задумчиво отозвался Рейф, – я заметил, что всякие культы и роль гуру приносят неплохую прибыль…
– Перестань паясничать! У тебя впереди вся жизнь. Не вздумай махнуть на нее рукой. Постарайся понять, чего ты хочешь. Составь конкретные планы. Обдумай серьезные цели, а затем начни осуществлять их.
– Значит, по-твоему, моя нынешняя цель не заслуживает внимания?
– Не попасть в тюрьму и остаться на свободе – это неплохо. Но этого слишком мало, Рейф. И ты сам это понимаешь.
– Может быть, но пока это моя единственная цель. – Он взглянул на часы, циферблат блеснул в лунном свете. – По-моему, тебе пора домой.
Ханна машинально посмотрела на свои часы.
– О Господи, уже второй час! Чтобы дойти отсюда до дома, понадобится не меньше получаса. Пожалуй, я пойду.
Рейф плавно поднялся с камня:
– Я с тобой.
– Это не обязательно.
– Напротив. Я же Мэдисон, а ты – Харт.
– Ну и что?
– А вот что: если с тобой что-нибудь случится в дороге и твои родные узнают, что я был последним, кто видел тебя, меня наверняка обвинят сразу во всех грехах.
Она улыбнулась:
– А Йейтс посадит тебя в тюрьму?
– А как же. И мне не удастся осуществить свой единственный план.
Широкая ровная дуга залива начиналась вдалеке, за спиной Ханны, близ коварных вод Хидден-Коув, а заканчивалась где-то впереди, в темноте, у мыса Сандаун-Пойнт. На длинном, изогнутом шоссе, идущем вдоль залива Эклипс-Бей, не было ни единого фонаря. Неяркие огни пирса, набережной и крошечного делового центра городка находились на расстоянии двух миль, ближе к Хидден-Коув.
Перед собой Ханна видела только непроглядную темноту. Ночью Сандаун-Пойнт оставался невидимым. Ханна знала, что среди скал, поросших густым лесом, разбросан десяток коттеджей и особняков, но освещенных окон не видела. До летнего дома ее родителей было не меньше мили, он стоял над небольшой, закрытой от ветров бухточкой, а еще дальше, на расстоянии полумили, высился большой особняк ее тети, Дримскейп.
Прогулка и вправду обещала быть долгой.
Ханна оглянулась через плечо. На склоне холма виднелся освещенный квадрат стоянки, разместившейся на поляне над городом. Эта стоянка принадлежала местному институту политологии, недавно открывшемуся заведению, построенному неподалеку от Колледжа Чемберлена.
– Мои родители сегодня там, в институте, – сообщила Ханна, чтобы не молчать. – На приеме в честь Тревора Торнли.
– Того выскочки, который метит в законодательное собрание штата?
– Да. – Ханна удивилась, обнаружив, что Рейфу известно о кампании Торнли. Ей казалось, что Рейф из тех, кто вообще не интересуется политикой. Но упоминать об этом вслух она не стала. – Похоже, прием затянулся допоздна. Если так, я вернусь домой раньше мамы с папой.
– Повезло, да? Не придется выкручиваться и объяснять, почему ты вернулась домой со мной, а не с тем подонком.
Ханна удивленно вскинула голову.
– Утром я обо всем расскажу им. – Рейф хлопнул себя по лбу ладонью:
– Как я мог забыть! Ведь я говорю с самой мисс Паинькой! Само собой, ты расскажешь родителям о том, что провела ночь со мной на берегу.
Потрясенная, Ханна замерла на месте.
– Рейф Мэдисон, никакой ночи на берегу с тобой я не проводила. А если ты посмеешь рассказать об этом своим дружкам из гриль-бара «Эклипс», я… я подам на тебя в суд! Или сделаю еще что-нибудь.
– Не трудись, – процедил он сквозь зубы. – Я не желаю, чтобы нашу встречу возле Эклипс-Арч обсуждал весь город.
– Да, лучше позаботься о том, чтобы этого не случилось. – Покрепче вцепившись в сумочку, Ханна прибавила шагу. Чем скорее она доберется до дома, тем лучше.
Рейф без труда догнал ее. Ханна остро чувствовала его присутствие. По этой дороге она ходила бесчисленное множество раз, но в такой поздний час – никогда. В Эклипс-Бей уровень преступности был очень низким, но происшествия все-таки случались, особенно летом, когда на берег съезжались отдыхающие. Ханна втайне порадовалась тому, что она не одна. Не будь рядом Рейфа, она вздрагивала бы от каждого шороха всю дорогу домой.
Через полчаса они прошли по обсаженной деревьями подъездной аллее, ведущей к коттеджу Хартов. Подойдя к крыльцу вместе со спутницей, Рейф остановился.
– Дальше я не пойду, – объявил он. – Спокойной ночи, Ханна.
Поднявшись на одну ступеньку, она остановилась, вдруг осознав, что странная интерлюдия завершилась. Ее пронзила тоска, и Ханна подавила ее со всей жестокостью, на какую только была способна. Пара романтических фантазий с Рейфом Мэдисоном в главной роли – это в порядке вещей. В конце концов, в городе он был заметной фигурой, пользовался наибольшей известностью среди ровесников Ханны. Но ни о чем серьезном не могло быть и речи. У таких, как Рейф, нет будущего.
– Спасибо, что проводил, – пробормотала она.