Кренц Джейн Энн. Единственная ночь

   Ханна растерялась, не зная, как к этому отнестись.
   – Вот как? – Она прищурилась, пытаясь разгадать выражение его лица. – Так ты заботился о ранимом мужском самолюбии Перри?
   – Да нет, просто ты выбрала слишком опасную стратегию. Загнанные в угол, такие типы, как Декейтер, открывают ответный огонь. Он мог жестоко отомстить.
   – Чепуха! Мне он ничего не сделает.
   – Тебе – может быть. Но он способен превратить в ад жизнь мужа твоей подруги.
   Смысл этих слов дошел до Ханны не сразу.
   – Ты прав. Если Брэд получит это назначение, ему придется работать с Перри!
   – Может быть, и в разных сферах, но избежать общения им не удастся. В конце концов, они станут коллегами. Я убежден, что Брэд сможет постоять за себя, но, с другой стороны, зачем осложнять ему задачу?
   – Черт! – Ханна забарабанила пальцами по краю сиденья, угрюмо глядя сквозь ветровое стекло. – Значит, я переборщила…
   – Это совершенно нормальная реакция, – заверил ее Рейф. – Головокружение от успехов.
   – Видимо, да. – Ханна нахмурилась. – Но почему тебе позволительно высмеивать его, а мне – нет?
   Рейф терпеливо разъяснил:
   – Потому, что я мужчина. А еще потому, что я открыто угрожал ему.
   – А, поняла. – Ханна закивала. – Настоящему мачо нужен вызов.
   – Этот вызов Декейтер не успел принять – потому что ты вмешалась, позволив ему спасти и шкуру, и гордость.
   Ханна задумалась.
   – Значит, ты все рассчитал заранее? Ты знал, что насилия я не допущу?
   – Конечно, знал.
   – Но откуда?
   Он усмехнулся:
   – Таков инстинкт.
   – Твой или мой?
   – Твой.
   Ханна поджала губы.
   – Ты хочешь сказать, если я женщина, это означает, что я машинально брошусь разнимать двух мужчин, готовых подраться?
   – То, что ты женщина, тут ни при чем. Я встречал женщин, обожающих смотреть, как дерутся мужчины. Но я рассудил, что свадебному консультанту насущно необходимо умение предотвращать скандалы. Кому нужна драка на свадьбе?
   – Правильно, никому.
   – Вот я и подумал, что драки ты не допустишь, – заключил он с чересчур невинным видом. – Кстати, тебе тоже досталось, – напомнил он. – Я слышал, как Декейтер несколько раз задел тебя за живое.
   Ханна вспомнила слова Перри: «Неудивительно, что твоя помолвка распалась. Какой мужчина в здравом уме согласится каждую ночь ложиться в постель с занудой?» Незримый воздушный шарик ее победы начал быстро сдуваться.
   Она глубоко вздохнула.
   – Перри тоже получил несколько увесистых пинков.
   – Верно, на это ты способна. Крутая девчонка. – Он начал прикрывать дверцу. – Ты же носишь фамилию Харт.
   – Да, Харт. – Ханна по-прежнему смотрела в темноту сквозь ветровое стекло. – Мало того, я…
   Она осеклась и чуть не вскрикнула, когда в ночи перед машиной вдруг материализовалось странное видение – фигура в черных брюках, черных кроссовках и черных перчатках. Тень от капюшона черной куртки падала на лицо, разрисованное мазками черной краски.
   Рейф оглянулся через плечо и небрежно кивнул:
   – Добрый вечер; Эй-Зед. Подходящий вечер для вылазки.
   – Я слышала, что ты вернулся, Рейф, – отозвалась Аризона Сноу. – Так я и знала, что когда-нибудь ты вернешься и дашь взбучку мерзавцам, которые винят тебя в смерти Кэтлин Садлер.
   – Нет, я приехал по другой причине. У нас с Ханной возникли проблемы с наследством.
   – С Дримскейпом, – уточнила Аризона голосом, хриплым от сигар и виски. – Я все знаю, Изабель была моей подругой. А по мне, так это отличное прикрытие. – Она присмотрелась и узнала пассажирку «порше». – Рада видеть тебя, Ханна. Приехала, чтобы помочь Рейфу?
   Ханна слегка улыбнулась:
   – Добрый вечер, Аризона.
   – Какие-то вы сегодня странные. – Аризона прищурилась. – Какого дьявола вам понадобилось здесь, в институте? Ведете расследование?
   – Смерть Кэтлин не имеет никакого отношения к нашему возвращению в город, – терпеливо объяснил Рейф. – Причиной ее смерти стал несчастный случай, и ты это знаешь.
   – Бред. Кто-то из институтских ублюдков прикончил ее. Наверное, она слишком много знала о том, что здесь творится.
   – Откуда Кэтлин могла знать о том, что происходит в институте? – удивилась Ханна.
   – Кэтлин много с кем встречалась, и не только встречалась, – ответила Аризона, красноречиво взглянув на Рейфа. – Ручаюсь, тебе это известно.
   Рейф прокашлялся, но ничего не ответил. Ханна пыталась поймать его взгляд, но он старательно отводил глаза.
   – Мне всегда казалось, что бедняжка Кэтлин переспала не с тем парнем, – продолжала Аризона. – С кем-то из института. Он проговорился во сне, а может, она увидела его бумаги или еще что-нибудь. Вот от нее и избавились. А когда Йейтс завел дело, убийцы перепугались и решили подставить тебя, Рейф, – весь город знал, что ты встречаешься с Кэтлин.
   – Любопытная версия, равнодушно откликнулся Рейф.
   – Но благодаря Ханне их план провалился. – Аризона торжествующе вскинула сжатый кулак. – Наконец-то мы сумели утереть им нос. Когда-нибудь разоблачим всю шайку.
   Рейф перевел взгляд на черную пластиковую папку у нее под мышкой:
   – Что ты здесь делаешь?
   – Собираю информацию. – Аризона постучала по папке пальцем, обтянутым черной перчаткой. – Должен же кто-то следить за институтом, пока вы спите! Когда-нибудь вы поймете, что этот «мозговой центр» – прикрытие для противозаконных тайных операций правительства. Придет день, когда мои сведения вам понадобятся.
   Ханна откинулась на спинку сиденья.
   – Значит, и мы с Рейфом сегодня угодили к тебе в папку?
   – Детка, я записываю номер и марку каждой машины на стоянке, кто бы на ней ни приехал. В нашем деле главное – точность.
   – Она не помешает в любом деле, – согласилась Ханна.
   – А еще я отмечала, сколько человек приехало на каждой машине, и смотрела, нет ли среди них знакомых. – Аризона усмехнулась. – Признаться, в последнее время я узнаю далеко не всех. С каждым годом на вечеринки в институте собирается все больше приезжих. А вот раньше я знала всех, кто входил в здание. Но увы, все в прошлом. Паутина с каждым днем разрастается.
   – Ты запишешь время нашего отъезда? – поинтересовался Рейф.
   – А как же! Детали – это очень важно. Когда тайное наконец станет явным, оно сложится из множества крошечных фактов из моих папок – они-то и покажут, как долго этот проект просуществовал незамеченным.
   Ханна поморщилась:
   – Надеюсь, ты не считаешь нас с Рейфом причастными к заговору?
   Аризона фыркнула:
   – Само собой, нет! Вы просто парочка наивных простофиль, каких здесь пруд пруди. Но в свой журнал я вас все-таки запишу, чтобы ничего не упускать. Если я начну халтурить, адвокаты правительства наверняка заметят пробелы и неточности в записях. Нет, нельзя давать им ни единого шанса.
   Рейф кивнул, признавая логичность объяснений:
   – Звучит разумно.
   – Можешь мне поверить. Я знаю обо всех приемах, собраниях и других событиях, которые прошли в институте с тех пор, как он открылся. – Аризона снова постучала по папке: – Все они зафиксированы здесь.
   Рейф взглянул на часы:
   – В таком случае запиши, что мы уехали ровно в десять сорок три. И уже едем домой.
   Аризона одобрительно кивнула.
   – Ясно. – Она щелкнула черной ручкой и открыла папку. – Поезжайте осторожно.
   – Непременно. – Рейф начал закрывать пассажирскую дверцу.
   – Скажи, Рейф, – Аризона вдруг уставилась на него, – ты не мог бы как-нибудь зайти в кафе? Давно пора обновить меню – оно не менялось с тех времен, когда ты подрабатывал у меня. Студенты вообще-то довольны, но мне осточертело изо дня в день стряпать одно и то же.
   – Ладно, скоро заскочу, – пообещал Рейф.
   – Спасибо. – Аризона повернулась к Ханне: – И ты тоже приходи. Я всегда думала, что вы поладите, – так я и говорила Изабель.
   Ханна придержала дверь, мешая Рейфу закрыть ее.
   – Тетя обсуждала с тобой свое завещание?
   – Конечно. – Аризона невозмутимо пожала широкими плечами. – Мы же были знакомы с давних пор. Она поделилась со мной планами насчет Дримскейпа – потому что больше никто не желал ее слушать.
   – Никто, кроме тебя, – пробормотала Ханна.
   – Точно. А я поддержала ее. Я давно знала, что ссору между вашими семьями подстроили эти паршивцы из института. Они задумали уничтожить компанию «Харт и Мэдисон» – знали, что она помешает созданию этого проклятого «мозгового центра». – Аризона вздохнула: – К сожалению, в тот раз их план сработал.
   – Спокойной ночи, Эй-Зед. – Рейф решительно закрыл дверцу.
   Ханна проводила взглядом Аризону, исчезающую в тени. Рейф обошел вокруг «порше» и сел за руль.
   – Ты тоже считаешь нас наивными простофилями? – спросила Ханна.
   – Разумеется. Ну и что? – Рейф включил зажигание, и машина ожила. – Уж лучше быть счастливым и беспечным простофилей, уезжающим домой в десять сорок три, чем вечно бдительным стражем, который целыми ночами парится в черных свитерах, записывая номера машин.
   Ханна оглядела ряды машин на институтской стоянке:
   – Трудно поверить, что кому-то это занятие доставляет удовольствие. Подумать только, она ведет записи много лет подряд!
   – Она твердо намерена разоблачить коварные замыслы правительства, ради осуществления которых и создан институт. Это лучше, чем целыми вечерами сидеть перед телевизором.
   Ханна задумалась, любуясь пейзажем. Сегодня тумана не было – по крайней мере, пока. Полночный бархат залива окаймляли огни города.
   Ханна различила неоновую вывеску гриль-бара «Эклипс». Напротив нее единственная бензоколонка города уже закрылась на ночь. В магазинах на набережной продавали местный антиквариат, недорогие приморские сувениры и пейзажи. Окна почти всех зданий набережной были темными, неосвещенные лодки терялись на черной глади воды.
   – Аризона Сноу – хороший и определенно незаурядный человек, – помолчав, высказалась Ханна. – Но нормальной ее не назовешь.
   – Чем старше я становлюсь, – откликнулся Рейф, работая рычагом переключения передач и направляя машину по извилистой дороге прочь от института, – тем больше убеждаюсь, что нормальными можно условно считать всех тех, кто все еще разгуливает на свободе, а не сидит в психушке.
   – Удачное определение. Ничем не хуже других.
   – Спасибо. Знаешь, для парня, который проучился в колледже всего один год, я иногда высказываюсь на редкость мудро.
   Она криво усмехнулась:
   – И скромности тебе не занимать.
   Рейф быстро взглянул на нее:
   – А это еще что за приступ депрессии? Куда девалась радость победы?
   – Ты же знаешь, любая радость мимолетна.
   – Дьявол! – У подножия холма он прибавил скорость. – Ты и вправду приуныла.
   – Я сама себя ненавижу в такие минуты.
   – Правильно делаешь. Победа над подонком – повод для настоящего праздника. Ладно, я знаю одно средство, настоящую панацею, которая наверняка поднимет тебе настроение.
   Она откинула голову на подголовник и из-под опущенных ресниц засмотрелась на чеканный профиль Рейфа. Сидеть рядом с ним в салоне мощной машины было, приятно. Интересно, что сказали бы ее родные, узнав, где она сегодня побывала?
   По какой-то причине реакция родителей вдруг перестала волновать ее.
   – Что это за средство? – негромко спросила Ханне
   На его лице, освещенном снизу подсветкой приборной панели, вспыхнула обольстительная улыбка.
   – Поедем со мной, моя милая и наивная простофиля, и ты все узнаешь.
   Ханна знала способ уклониться от такого приглашения. Знала единственный разумный, здравый, уместный, логичный ответ в стиле Хартов. Надо напомнить, что ей пора домой кормить собаку.
   – Хорошо, – вместо этого произнесла она.
 
   Расправившись с остатками пирога с лаймами, Ханна отложила вилку, испытывая удовлетворение вперемежку с раскаянием. Пирог был восхитительным – нежным, пикантным, навевающим мысли о тропиках. Его ломтик был с артистической точностью помещен в самую середину тарелки и украшен тонкой, как бумага, миндальной вафлей и ломтиком лайма.
   Рейф сидел напротив, за старым дубовым столом. Он снял галстук, расстегнул воротник девственно-белой рубашки и закатал рукава до локтей. Все как в ту давнюю ночь на берегу, подумалось Ханне. Рейф был не самым привлекательным мужчиной, какого она когда-либо встречала, но мог претендовать на звание самого сексуального.
   – Пирог бесподобный. – Она попыталась сосредоточиться на чем-нибудь, кроме секса, и обнаружила, что в обществе Рейфа это нелегко. Затруднение не желало устраняться.
   – Не слишком ли я переборщил с лаймовой цедрой? – поинтересовался он.
   – Я всегда говорила: пирог цедрой не испортишь.
   – Шедевр мысли, – одобрил Рейф.
   – Знаешь, у тебя настоящий талант кулинара. Почему же ты до сих пор не открыл ресторан?
   – Ждал подходящего момента. Ханна поставила локти на стол.
   – Ладно, мне надоело теряться в догадках. Если ты не владелец пятизвездочного ресторана, откуда же у тебя «порше» и столько свободного времени?
   Рейф загадочно улыбнулся:
   – Гадаешь, вправду ли я стал гангстером?
   – Такое мне не приходило в голову ни на минуту.
   – Да? – Рейф откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. – А почему?
   – Ты не так одет. Всем известно, что гангстеры носят костюмы из блестящей ткани, с широкими лацканами.
   – Только гангстеры с восточного побережья. А здесь, на Западе, умные ребята предпочитают не выделяться.
   – Значит, я ошиблась. Так чем же ты занимался последние восемь лет? Только не повторяйся: о работе в отеле я уже слышала.
   – Я действительно работал в отеле. Какое-то время. А еще вкладывал средства… – он помедлил, – в торговлю компьютерными программами.
   Чтобы заниматься таким делом, нужны стальные нервы и редкостная интуиция, подумала Ханна.
   – Я слышала, что это верный способ лишиться последней рубашки.
   – Да. – Рейф пожал плечами. – Но я не разорился.
   – Оно и видно. – Она усмехнулась.
   – Я уже отошел от дел, – продолжал он. – Несколько месяцев назад получил прибыль и обратил ее в ценные бумаги и пакет акций предприятий, занимающихся высокими технологиями.
   – Стоп! – Ханна вскинула руку. – Ты меня пугаешь. Мэдисону не пристало всерьез рассуждать о солидном финансовом планировании. А как же имидж необузданного, импульсивного мачо?
   – Если ты считаешь, что я ни на что не гожусь, поговори как-нибудь при случае с Гейбом. Делать деньги и заключать сделки – его хобби.
   Ханна улыбнулась:
   – Хладнокровный финансист Мэдисон? Трудно вообразить.
   – Гейб унаследовал свою долю фамильной мэдисоновской вспыльчивости, но направил ее на создание «Коммерческой компании Мэдисона».
   – Поверю тебе на слово. – Ханна помолчала. – Ты когда-нибудь угощал своей стряпней деда?
   Рейф удивился.
   – Нет. На кухне в доме Митчелла заправляет Брайс.
   – Почему бы тебе не пригласить Митчелла на ужин сюда, в Дримскейп?
   Рейф насторожился:
   – К чему это ты клонишь?
   – Сама не знаю. Мне просто вдруг пришло в голову сравнить его страсть к садоводству с твоей – к кулинарии. У каждого из вас творческая энергия нашла свой выход. Да, я думаю, тебе следует пригласить его на ужин.
   Долгую минуту Рейф размышлял молча.
   – Ты неисправима, – наконец заявил он. – Никак не можешь удержаться, чтобы не давать советов.
   Ханна вздохнула и поудобнее устроилась на стуле.
   – Ты прав, я не знаю меры. Думаешь, мне стоит обратиться к психоаналитику?
   – Выбросишь деньги на ветер. Все кончится тем, что ты начнешь давать советы ему. – Он поднялся и собрал в стопку тарелки. – Пойдем в солярий, я принесу кофе туда.
   Озадаченная и одновременно польщенная, Ханна встала из-за стола и покинула кухню.
   Она бродила по комнате со стеклянными стенами, не удосуживаясь включить свет, а потом подошла к стене и остановилась. Рейф прав: пора бы ей отучиться раздавать советы налево и направо. Они никому не нужны.
   Ханна печально смотрела на широкую дугу залива, огни маленькой гавани и набережной. До солярия доносилась негромкая музыка, нежная и страстная, точно объятия любовника. Эта медленная, вкрадчивая пьеса звучала так, словно родилась в дымном ночном клубе и никогда не видела дневного света.
   Рейф вошел в солярий с подносом в руках. Не говоря ни слова, он расставил на столе посуду, выпрямился и направился к Ханне.
   По ее спине пробежал холодок предчувствия.
   Дом обступала ночная тьма, в воздухе витала сладкая мелодия. Рядом с ней – сексуальный мужчина, обладатель редкостного кулинарного таланта… ну и что?
   «Вспомни про Уинстона!»
   Рейф остановился, подойдя к ней вплотную.
   – Я уже говорил, что это платье тебе очень идет?
   Ханна издала невнятный возглас, решив придерживаться безопасной тактики.
   Рейф положил ладони ей на плечи.
   – В нем ты выглядишь сногсшибательно.
   «Думай про Уинстона».
   Рейф заключил ее в объятия и начал медленно покачиваться под музыку.
   С таким же успехом он мог бы сразу заняться с ней любовью. Эффект оказался тем же самым. Ханне показалось, что она тает в руках Рейфа. Не сумев побороть искушение, она осторожно положила голову ему на плечо.
   Он сжал объятия, провел большим пальцем по ее спине.
   «Думай про Уинстона».
   Она прокашлялась.
   – Можно задать тебе один гипотетический вопрос?
   Он задел губами ее висок.
   – Отвечать на гипотетические вопросы – цель моей жизни.
   – Скажи, согласился бы среднестатистический мужчина поддерживать близкие отношения с женщиной, которая то и дело читает ему нотации, да еще в довольно оскорбительной для него и занудной манере? – Она сглотнула. – Даже если во всех случаях она права?
   Некоторое время Рейф продолжал танцевать в задумчивом молчании.
   – Среднестатистический мужчина – вряд ли, – наконец произнес он.
   Ханну обступил плотный, как туман, унылый мрак.
   – Этого я и боялась.
   Прошло еще минуты две. Вдруг Рейф остановился у самого окна.
   – Теперь моя очередь задавать вопросы, – заявил он. – Скажи, меня можно назвать среднестатистическим мужчиной?
   Она мгновенно подняла голову с его плеча.
   – Нет. Ни в коем случае. Каким угодно, но только не среднестатистическим и не заурядным. Только не это!
   Он улыбнулся.
   – В таком случае не понимаю, в чем проблема, – заявил он.
   Он взял ее за подбородок и поцеловал. Ханна перестала думать про Уинстона.

Глава 12

 
   Ее влекло к нему. Он чувствовал это. Легкая дрожь подсказывала, что ее возбуждение нарастает. Он не помнил, когда в последний раз женщина в его объятиях дрожала так, как Ханна.
   Внезапно он понял, что и у него подрагивают пальцы.
   Где-то внутри у него разверзлась грозовая туча. Горячий ливень хлынул вниз, орошая иссушенные земли. Там, где еще недавно была лишь пустыня, мгновенно выросли непроходимые джунгли. Неукротимое влечение и мучительное предвкушение завладели им, превратившись в пульс самой жизни.
   Он пообещал себе, что когда наступит эта минута, он не станет торопиться. Он уже не мальчишка, тискающий подружку на заднем сиденье машины. Он опытный мужчина. Ему известно, как опасно спешить. Но сосущий голод не желал подчиняться его воле.
   – Рейф! – Ханна запустила пальцы в его волосы, обвила рукой его шею. – Я не хотела… то есть не ожидала, что сегодня все закончится вот так…
   – Ты хочешь сказать, все получилось слишком быстро? – Он поцеловал ее в шею. – Что мы еще плохо знаем друг друга? – Он провел кончиками пальцев по чуть выступающему хрупкому позвоночнику – вниз, до самой ложбинки. – Если ты хочешь остановиться, решай немедленно.
   – Нет.
   Он замер, касаясь ладонью изгиба ее бедра, поднял голову и заглянул ей в глаза:
   – Нет? Ты этого не хочешь?
   Она улыбнулась:
   – Не хочу останавливаться.
   Вздрогнув, он снова привлек ее к себе.
   – Не пугай меня… Сердце не выдержит такого потрясения.
   В ответ она засмеялась – тихо и призывно. От этого смеха Рейфа словно пронзило током. В следующий миг смех сменился сладким стоном. Поцелуи стали изощренными, торопливыми, восхитительными.
   Он уже давно был готов к продолжению. Все мышцы напряглись, мысли спутались. Ее аромат будоражил его, затуманивал сознание. Он понимал, что стремительно теряет власть над собой, но это его не тревожило.
   Ее влечет к нему. Остальное не имеет значения.
   – Идем наверх, – прошептал он, касаясь губами ее губ.
   – Так долго я не вытерплю.
   Она принялась расстегивать ему рубашку. Одна из пуговиц оторвалась и запрыгала по выложенному плиткой полу. Пальцы Ханны коснулись его горячей груди.
   – Давай все-таки попробуем подняться наверх, – предложил он.
   Не переставая покрывать поцелуями его шею и грудь, она кивнула.
   Рейф повел ее к двери, одновременно нашел молнию на платье и расстегнул ее. Лиф платья упал до талии, и Рейф увидел, что производитель шелкового черного лифчика Ханны сэкономил на ткани. Лифчик поддерживал грудь снизу, но не прикрывал ее.
   Прижимая Ханну к себе, Рейф яростно набросился на застежку лифчика. Расстегивать его и идти по коридору было неудобно. Что это с ним сегодня? Обычно он действовал последовательно и не хватался за все сразу.
   Наконец застежка поддалась. Рейф с Ханной были уже на лестнице. Негромкий стук подсказал Рейфу, что она сбросила туфли на шпильках – одну на первой, вторую на третьей ступеньке.
   Она вцепилась ему в плечо, вонзив ногти в кожу, и страстно поцеловала.
   Не разжимая объятий, Рейф вел Ханну вверх по лестнице. Это было нелегко: Ханна ничем не могла ему помочь. Она слегка прикусила зубами его бицепс, и Рейф чуть не скатился с лестницы. Ханна пошатнулась, когда он в отместку сжал губами ее сосок. Чтобы не упасть, обоим пришлось схватиться за перила.
   Ханна казалась Рейфу капелькой ртути в его объятиях. Она скользила, дрожала, переливалась. Она нащупала пряжку его ремня, и он застонал. На полпути к цели Рейф посмотрел с лестничной площадки вниз, в темноту.
   – Ну, еще немножко, – хрипло попросил он, понимая, что обманывает не только Ханну, но и себя. Путь до верхней ступеньки казался ему бесконечным.
   – Я уже у цели. – Она расстегнула ремень и теперь возилась с молнией.
   – С этим лучше подождать, – шепотом заметил он.
   – Не могу. – И она провела обтянутыми нейлоном пальцами ноги по его ступне.
   Жар распространился вверх по ноге Рейфа, достиг бедра, отнял у него способность дышать. Если так пойдет и дальше, до спальни они не доберутся. Пора предпринимать ответные действия.
   Он подхватил Ханну, взвалил на плечо и придержал за ноги.
   – Рейф!
   Он пропустил мимо ушей ее задыхающийся, чувственный смех. С неотвратимой решимостью он вцепился в перила и поспешил вверх по лестнице. На площадке он повернул направо, к спальне, которую выбрал в день приезда – самую большую, с видом на залив.
   Толкнув дверь, Рейф ворвался в комнату и сбросил ношу на стеганое одеяло, которым была застелена старомодная кровать с четырьмя столбиками. Ханна протянула к нему обе руки, и он упал сверху.
   Целуя ее в шею, он принялся рыться свободной рукой в ящике тумбочки. Где-то здесь была упаковка презервативов… Рейф купил ее сегодня вечером, на всякий случай. Пока он принимал душ, у него разыгралась фантазия, а в полуприподнятом состоянии любой мужчина – оптимист.
   Не найдя коробку, он встревожился:
   – Черт, да где же?..
   – Что случилось? – Ханна испуганно раскрыла глаза. – С тобой все в порядке?
   К счастью, в этот момент он нащупал искомую коробку и испытал упоительное чувство победы.
   – Да, конечно. В полном. Все хорошо.
   – Отлично.
   – Разумеется, – прошептал он, – просто превосходно.
   Ханна просунула нежные, как шелк, ладони под расстегнутую рубашку. Рейфу опять стало трудно дышать.
   Вскоре остатки их одежды таинственным образом куда-то исчезли, а Рейф устроился между ног Ханны.
   Она обхватила его ногами за талию, он подсунул ладони под ее ягодицы. Горячая и влажная, она раскрылась навстречу ему. Подушечкой большого пальца он коснулся ее потайного бутона, и она резко вздрогнула. Рейф уже был готов взорваться.
   – Иди ко мне, – хрипло позвала она, вцепившись в него руками и ногами. – Скорее! Больше я не выдержу… – Упрашивать Рейфа не понадобилось. Он сам держался из последних сил.
   Начиная входить в нее, он вздрогнул от удовольствия: она оказалась тугой, плотной и влажной. Он старался не спешить, но когда она приподнялась, забыл обо всех ухищрениях и сдержанности.
   Сейчас ему было не до церемоний. Он глубоко вонзился в нее и очутился в мире невероятных ощущений. От ее негромкого крика он испытал яростное удовлетворение. Она откинула голову и приоткрыла губы в беззвучном вопле.
   Экстаза она достигла почти мгновенно. Ему хотелось довести ее до края и только потом подумать о себе, но оказалось, что в запасе у него всего несколько секунд. Выдержать волны дрожи, пробегавшие по ее телу, он не сумел. Ему не удалось даже подавить собственный торжествующий рык.
 
   Это была не дремота, а странное ощущение отстраненности от времени и реальности. Приятнейшая интермедия, которая, как было известно Ханне, не могла продолжаться вечно. Прерывать ее не хотелось.
   Рейф раскинулся на спине рядом с ней – большой, уютный, согревающий телом всю широкую кровать. Одну руку он закинул за голову, второй обнял Ханну. Приоткрыв глаза, она засмотрелась на него: Рейф походил на огромного кота, отдыхающего после удачной охоты. Ханна приподняла голову, чтобы лучше рассмотреть его, и тут ее взгляд упал на зеленые цифры часов в радиоприемнике.