Страница:
Да, хорошая память у моего собеседника. А Александр крепче стиснул рукоять меча, даже пальцы побелели.
– Разве не это случилось с Россией? Разрушены ее планы и союзы, по сути дела захвачены города… Только наше время подправило Сунь-Цзы, захватывать можно не войсками, а посредством денег и информационного оружия. До полного разгрома осталось немного, а ваши верхи не хотят этого понять.
Мне стало тоскливо:
– Многие считают, что для России нет места в будущем. Лишняя страна, как выразился один американский политик…
Александр улыбнулся шире, но от этой улыбки у меня почему-то заныли зубы:
– 'Знающие не говорят, говорящие не знают'. Это из другого китайского трактата, 'Даодэцзин'. Печально, что приходится напоминать людям истины, высказанные еще тысячи лет назад. Те, кто говорит, не имея знания, глупы. Сильные мира сего так и не поняли, что миром правят не только они. А пора бы увидеть, что планета никогда не становилась такой, как они хотели - лежащей у их ног. Но ты только что видел и другую Силу…
Мне становилось все больше не по себе: сердце опять томительно ныло и то колотилось, то почти замирало.
– Если вы всемогущи, - раздраженно сказал я, - то почему не избавите мир от войн?
– Мы способны на многое, - холодно молвил Александр. - Но войны прекращать не станем, таков уж мир. Ты видишь, что и я ношу меч. Напротив, мы вложим оружие в руки тех, кто достаточно отважен, чтобы его принять.
– Сами, значит, не хотите, - слегка огрызнулся я.
Похоже, я его задел: на лице появилась печаль.
– Мы не можем вступить в бой, - помолчав, сказал он. - Чуждые энергии разрушат планету. Мы давно оставили Землю, и наши тела сотканы из иных энергий, чем ваши. Недаром ты чувствуешь себя плохо в нашем присутствии.
Верно, меня опять подташнивало. Похоже, Александру и меч не понадобится, чтобы меня доконать.
– Поэтому и подбираете сотрудников? - вяло поинтересовался я. - Таких, как Симон?
Гость странно поглядел на меня: такие же черные глаза, как у незнакомки. И такие же бездонные.
– Симон на послушании. И он монах.
Я потер лоб:
– Ну и что?
Наверное, я чего-то не понимаю. И тону в глазах Александра, словно в темном колодце.
– Такие, как Симон, не могут управлять космическими энергиями, - донеслось до меня. - Для этого нужны двое. Только мужчина и женщина вместе смогут сбалансировать энергии так, чтобы они превратились в разящий меч, не обратив но при этом планету в пыль. Мы уже миновали этот порог силы, и я могу обнажать меч лишь в других мирах. Вот почему Владычица берет тебя в Сад, и ты уже одной крови с ним. Вот почему там тебя будет ждать Кира…
Не очень-то я понял, голова кружилась все сильнее. Вдруг почувствовал, как мне разжимают зубы, и в горло потекло что-то обжигающее. Я закашлялся, зубы ляскнули о металл, и Александр убрал фляжку.
– Извини, на сей раз обычное вино, - с ноткой юмора заметил он. - Не переливать же во флягу шампанское.
Я почувствовал себя лучше, темный туман развеялся.
Александр спрятал фляжку, но остался стоять. Лицо изменилось, посуровело:
– В ближайшее время ты должен оставить институт. Это место будет… заклято. К сожалению, у вас нет более подходящего слова. До захода солнца, а лучше раньше, ты должен произнести слова: 'Открой для меня дверь'. Тогда тебе откроется дорога в Сад, и ты уже не сможешь вернуться. Возвращаться и не стоит. Те, кто готовит войну, планирует ее на более отдаленный срок, но мы не сторонники лишних страданий - поэтому то, что назовут Четвертой мировой, начнется раньше и пойдет иначе, чем они предполагали. Если ты и вернешься на Землю, то увидишь ее другой.
Мне не понравилось это 'если'. Но меня, похоже, не спрашивали, так что я только пожал плечами:
– Хорошо.
А Александр стоял задумчивый, поставив меч в ножнах перед собой. Кого-то он мне смутно напомнил…
Тут он поднял голову, и неясное воспоминание улетучилось.
– У меня есть еще одно дело, - объявил он. - Ты станешь свидетелем того, что происходит чрезвычайно редко. И, быть может, начнешь понимать, как творят Владыки - словом!
Он повернулся к окну. Я заметил, что оно так и осталось черным.
А потом и окна не стало.
Снова как обрезало пол, снова мглою заволокло стены комнаты, снова у меня закружилась голова.
Преодолевая внезапную слабость, я глянул на своего гостя.
И не узнал.
Сумрачный воин стоит на фоне громоздящихся туч. Он опирается на меч, клинок отчасти выдвинут и светится голубым пламенем. Теперь я понимаю, почему показалась странной одежда Александра - он в металлических латах. Только без шлема, и черные с проседью волосы развеваются на нездешнем ветру. Но я наконец вспоминаю эту позу и этот взгляд, и меня в один миг прошибает ледяной пот. Великий воин не в первый раз вернулся на Землю.
Сзади доносится приглушенное восклицание, и я оборачиваюсь.
На этот раз пол не обрывается к сумеречному морю, а продолжается, только дальше покрыт ковром с красивым серым узором. Я вижу стол, зеленую настольную лампу - похоже, из малахита…
Наверное, удивляться у меня не осталось сил. Подумаешь, рабочий кабинет президента в Кремле, сколько раз видел по телевизору…
Вот только сам президент, похоже, ошеломлен, потому что медленно встает из-за стола…
Сбоку открывается дверь, какой-то человек в темном костюме молниеносно пересекает пространство пола и останавливается, словно упершись в невидимую преграду. Совсем близко я вижу настороженные колючие глаза и понимаю, что это кто-то из охраны…
Но тут воин начинает говорить, и президент непроизвольно вытягивается по-военному, не отрывая глаз от фигуры с пламенным мечом. От того, кто тоже был лидером страны, пусть и давным-давно…
Слова падают тяжело.
– Наше предупреждение может быть дано лишь раз в столетие и только одной стране. Люди отказались от мудрого использования тонких энергий. Планета тяжело больна, ее ресурсы истощены, за них идет отвратительная грызня. Близится всемирное правление жестокой олигархии, а следом гибель планеты. Мы не допустим мучительной агонии, пусть лучше мир будет очищен пламенем… Но вам Мы дарим надежду. Вот-вот с небес прольется черный свет, вы не готовы к этой грозной энергии. Немедленно эвакуируйте всех, кто попадет в зоны поражения. Пройдут годы, прежде чем люди смогут вернуться туда. В обстановке хаоса Россия подвергнется нападению. Те, кто долго вел тайную войну против нее, будут действовать в отчаянии, поистине не сознавая, что творят. Попытки договориться потерпят неудачу. Отражайте атаку, избегая широкого использования ядерного оружия. Война не получит развития. По окончании мир переменится: ваша страна, а также многие другие будут рассечены необитаемыми зонами, и вы не сможете управлять по-старому, из единого центра. Не противьтесь этому, продумайте новое устройство власти. Мы знаем, что вам не чужды идеи Братства. Если будете строить управление на их основе, то получите всю Нашу поддержку. Да пребудут с вами труд, радость, надежда и любовь…
Кабинет и ошеломленное лицо президента медленно тают. Исчезает и воин с огненно-голубым мечом. Сумрак обступает меня. Моих сил хватает только на то, чтобы добраться до стола. Там я падаю на стул и роняю голову на руки, весь мокрый, будто ненароком свалившаяся в ванну мышь.
Бедная мышка, а кошка близко…
Наверное, я просидел так долго. Слышал какой-то далекий заунывный звук, но не было сил поднять голову. Потом зазвонил телефон, и я нащупал трубку.
– Привет, Андрей! - раздался взбудораженный голос Романа. - Ты идешь в бомбоубежище?
– Куда? - вяло спросил я.
– Ты что, не слышал сирены? Объявлена тревога, все должны укрыться в бомбоубежище.
– Очередные учения?
Я едва мог сосредоточиться: сердце то замирало, то начинало отчаянно биться; перед глазами все плыло. Я дрожал от холода, майка насквозь промокла.
Роман помолчал:
– Вряд ли, - сказал осторожно. - Это что-то серьезное. Так ты идешь?
Я внезапно вспомнил - мне приказано в ближайшее время покинуть институт… А вдруг все, что я видел - галлюцинация и бред? У меня возникло жуткое ощущение, что содержимое моей головы готово разлететься во все стороны роем кричащих черных птиц. Наверное, так приходит безумие…
Я стиснул зубы: надо держаться за то, что услышал! Надо верить, что Великие говорили со мной! Иначе сойду с ума. Иначе не выживу…
– Н-нет, - было впечатление, что зубы выбивают дробь о телефонную трубку. - У меня д-другие дела. Прощай, Роман.
– Ну, тогда… - удивленно выдохнула трубка, и вдруг все смолкло. Я раздраженно потряс трубку, но не услышал ни звука, только возникло неприятное впечатление, будто в ухо потянуло мертвенным холодом. Наконец послышалось какое-то бряканье и учащенное дыхание.
– Что там у тебя? - крикнул я.
Раздался сдавленный смешок.
– Извини, Андрей. Наблюдаю очень любопытный феномен. Кажется, я тоже не пойду. У меня… гость.
Длинные гудки.
Не потусторонние ли гости явились, как и ко мне? Но нет времени выяснять. Встречусь ли вообще с Романом?…
Все! Я должен уходить. Мне сказано идти в некий Сад, чтобы там встретиться с Кирой. Позвонить бы ей, но сейчас явно не подходящее время заглядывать на почту. Буду надеяться на данное мне слово…
Я с трудом поднялся, содрал мокрые от пота рубашку и майку, наскоро обтер спину полотенцем и стал одеваться. Надо по-походному, а то кто знает, куда заведет дорога? Так, джинсы, плотная рубашка, кепка, куртка через руку…
И фотография Киры - та, где она смеется на фоне сверкающего моря.
Снова резко зазвонил телефон.
Я недовольно глянул на аппарат, но все-таки взял трубку.
– Андрей? - напряженный голос Марата. - Я знаю, что ты не спустился в бомбоубежище. Это ошибка. Клима отслеживает каждый твой шаг, а в условиях чрезвычайного положения у него есть особые полномочия. Сейчас он идет к тебе.
– Зачем? - спросил я. Наверное, это прозвучало глупо, потому что Марат издал какой-то горловой звук.
– Лучше вспомни, чему я тебя учил. Имей в виду, у него 'Макаров'.
Он помолчал и неожиданно добавил:
– Удачи тебе. Привет от Глеба!
Положил трубку, а я так и остался стоять, тупо глядя на телефон. Выходит, и Марат из той же компании! Похоже, их организация действительно не имеет ничего общего с тем интернационалом из террористов и нечистой силы, что так настойчиво пытался наложить на меня лапы. Хотя черт с ними со всеми, у меня сейчас другая проблема - Клима. Похоже, совсем спятил. Положим, на его здоровье мне наплевать, но вот мое собственное явно находится под угрозой.
Может быть, успею сойти вниз и незаметно исчезнуть в лесу?
Я сделал пару шагов к окну и осторожно выглянул.
Вот черт! Похоже, это он - черным колобком катится через двор. Сверху кажется совсем не опасным.
Но у него пистолет…
И в голове идея-фикс, что я один из тех предателей России, которых он так ненавидит. Как часто русских губит взаимное недоверие!
Но сейчас не до рассуждений. А когда Клима появится здесь, явно будет не до философских дискуссий. Вряд ли он позволит мне уйти.
А значит, я не увижу Киру…
Я закусил губу и огляделся. Марат учил, что любой предмет можно использовать как оружие. На кухне есть ножи, можно взять один и спрятаться за дверью…
Нет, прихожая слишком тесна, а Клима наверняка будет настороже. И я еще не пришел в себя после пережитого…
И вдруг меня осенило.
Я бросился к кладовке и вытащил брезентовый чехол с ружьем для подводной охоты. Вставил стрелу, уперся рукоятью в живот и с трудом натянул резиновую тетиву. Только бы не лопнула!
Потом поспешил на кухню и спрятался за полузакрытой дверью. Но тут же задумался: как я увижу Климу, когда он появится из прихожей?…
Я метнулся обратно в комнату и слегка приоткрыл зеркальную дверцу шифоньера таким образом, чтобы в ней отражался проем, ведущий из прихожей в гостиную. Бросился обратно на кухню и подвигал дверью так, чтобы видеть зеркало через щель…
Я еле успел, раздалось щелканье открываемого замка.
Даже ключ припас! Да, похоже, не получится у нас разговора.
Я замер, почти перестав дышать.
И вот очень медленно, словно в картинную раму, в зеркало шифоньера стал вплывать какой-то предмет. Я пригляделся и чуть не ахнул - вороненый ствол пистолета. А следом стала выдвигаться и насупленная физиономия Климы.
Он что, собрался сразу стрелять? Ведь не должен подозревать, что я хоронюсь тут с оружием. Я-то думал, что он просто собирается препроводить меня к остальному коллективу.
Мало ли что ты думал! Лучше вспомни наставления Марата: если кто-то достал 'ствол', то исходи из того, что будет стрелять.
Причем в тебя!
Пока ситуация не стала безвыходной, нужно стрелять самому. Клима как раз перевел взгляд от кухни на дверь в другую комнату, соображая, куда двинуться дальше. Дуло пистолета слегка повернулось в одну сторону, потом в другую…
Я выступил из-за двери, одновременно поднимая ружье.
И нажал спуск, почти не целясь.
Стрела сорвалась с чмоканьем, и тут же последовал тупой удар, словно в доску. Я невольно поискал глазами: не врезалась ли в дверь?
Хотя сразу сообразил, что если бы промазал, то разглядывать что-либо вряд ли смог.
Что-то стукнуло об пол - пистолет Климы. Сам Клима сползал по дверному косяку, держась рукой за металлический стержень, торчащий из пиджака. Словно пытался вытащить, однако зазубренная стрела слишком глубоко вошла в живот. На искаженном лице выкатились налитые кровью глаза, но он не кричал, а только жалобно стонал.
Я отвернулся, и меня согнуло пополам - поток едкой рвоты хлынул, обжигая горло, прямо на пол.
В кино противники умирают красиво, а в реальной жизни такое зрелище надолго отбивает аппетит. И почему мы, русские, так часто убиваем друг друга? Почему нам не хватает терпимости и желания понять других?…
Я выпрямился и дрожащей рукой отер пот со лба. Клима уже не стонал, лицо стало белым, и он часто, словно задыхаясь, дышал.
Я сделал было шаг к телефону, чтобы позвонить в медчасть, но остановился. Лучше позвонить снизу, а то можем встретиться по дороге. Что им тогда скажу?
Я торопливо накинул куртку, подхватил ноутбук (вряд ли понадобится, но не хочу, чтобы в нем рылись) и уже протискивался мимо Климы к двери…
И тут заметил на полу пистолет.
Вспомнились слова Марата: 'Пистолет в России добыть не так уж трудно'. Похоже на то.
Я нагнулся, стараясь не смотреть на Климу, и поднял оружие. Пистолет ИЖ-71, гражданский вариант пистолета Макарова, несколько раз стрелял из такого в тире. С предохранителя снят, так что я запросто мог получить пулю в живот. Сам бы сейчас корчился на полу.
Я хмуро поднял флажок предохранителя и сунул пистолет в карман куртки. В прихожей натянул ботинки и вышел на лестницу. На первой же ступеньке ноги подогнулись, и едва не упал. Пришлось сползать по ступеням, цепляясь за перила рукой.
Хреново началось мое путешествие.
Да так и продолжилось…
Правда, на площадку первого этажа я спустился уже довольно бодро. Повернул не к выходу во двор, а налево, где в начале перехода к другому зданию висел телефон - надо же позвонить, чтобы Климе оказали медицинскую помощь. Но человеколюбие обошлось мне дорого: едва я открыл дверь, как увидел, что навстречу спешит Ли Шэнь. За ним торопился другой китаец, так и не запомнил его имени.
Я застыл на месте, вряд ли меня собирались угощать очередным блюдом китайской кухни. Ли Шэнь тоже остановился и изобразил широкую улыбку. Напарник встал рядом, лицо ничего не выражало.
Как будто я в состоянии понять, что выражает лицо китайца? Совсем другие люди…
– Рад вас видеть, Евгений, - доброжелательно приветствовал Ли Шэнь. - Боюсь, происходит что-то непонятное. Тоже торопитесь в убежище?
– Ну да, - соврал я. - А почему вы направляетесь в другую сторону?
Ли Шэнь стеснительно пожал плечами:
– Хотели позаботиться о вас.
Я нахмурился, вот нашелся помощник. Мне бы скорее позвонить, да рвать когти…
Его напарник смотрел пристально, сжав губы в ниточку, и мне стало не по себе. А Ли Шэнь так же стеснительно продолжал:
– Мы подумали, что вам лучше уехать с нами. Это не похоже на учебную тревогу. Мы только что получили информацию, что на Россию может быть совершено нападение. Здесь вы не будете в безопасности. Вертолет доставит нас в Мурманск, а там уже готово к отплытию зафрахтованное судно. Вы сможете работать в Центре российских высоких технологий в провинции Шаньдун. Двадцать четыре тысячи долларов в год и хорошая квартира. У нас есть возможность вывезти вашу невесту из России, только позвоните ей по спутниковому телефону, чтобы предупредить. Встретитесь уже в Китайской Народной Республике.
Ли Шэнь вынул из кармана телефон и протянул мне.
Я просто обалдел.
Так вот почему Ли Шэнь обхаживал меня! Читал я о таинственной Комиссии КНР по науке, технике и оборонной промышленности - как она всеми путями, не брезгуя ни подкупом, ни промышленным шпионажем, добывает новейшие западные разработки, чтобы внедрять их в промышленность Китая. Похоже, что она действует и в России. А почему бы и нет, не одним же американцам выкачивать открытия и технологии из нищих русских ученых?…
Только и с китайцами мне, пожалуй, не по пути, пусть строят свой социализм без меня. У русских, как говорится, собственный путь.
Только вот дадут ли сделать по нему хотя бы шаг?…
Ли Шэнь все еще дружелюбно протягивал телефон, но его спутник как будто слегка напрягся…
– Это очень неожиданное предложение, - я изобразил удивление. - Давайте обсудим его позднее.
Ли Шэнь нехотя опустил телефон, а потом с явным сожалением сунул в карман.
– Вы не поняли, - в голосе неожиданно прорезались жесткие нотки. - Времени не осталось. Либо вы пойдете добровольно, либо мы заберем вас силой. Вы представляете ценность для той борьбы с американским империализмом, которую вынуждена в одиночку вести наша страна. Россия позорно капитулировала, оставив нас без союзника, так что мы имеем полное право не церемониться с вами.
Ай да стеснительный переводчик!
Я покосился на окно - вряд ли успею выпрыгнуть, тут же схватят. Просто стащат обратно за куртку. Кинуться к выходу во двор, но там дверь на засове. Пока открою… Пистолет достать тем более не успею, сразу скрутят. Похоже, это профессионалы…
'Бедный Клима, - промелькнуло в голове. - Не дождаться тебе помощи'.
А меня кто пожалеет?
Я огляделся: нет ли здесь подручных средств, о которых все уши прожужжал Марат?…
Но коридор пуст: окна, отопительные батареи, кабели под потолком… Хотя нет - вон огнетушитель на стене!
А если так?… Предложить китайцам взять ноутбук, но не отдавать, а поставить на подоконник. Продолжая движение руки, сорвать огнетушитель, направить струю на спутника Ли Шэня, тот кажется более опасным, и сразу выхватить пистолет.
Вряд ли успею. Но в худшем случае отключат, убивать вроде не собираются…
– Возьмите ноутбук, - удрученно сказал я. - Там все записано.
И вытянул руку с чемоданчиком в сторону подоконника…
Раздался омерзительный визг. Я встречал в книгах выражение 'кровь застыла в жилах', но впервые сам испытал, как кровь во всем теле будто обратилась в лед. Серая полоса метнулась с карниза, где под потолком проходили кабели. На голове Ли Шэня появилась мохнатая шапка, но она не была неподвижной, а бешено вращалась, разбрасывая какие-то лоскуты, клочки меха и красные струи. Визг превратился в кровожадный вой, с ним смешались дикие человеческие вопли. Ноутбук упал на подоконник, я зажал ладонями уши, но звуки все равно терзали слух. Китаец осел на пол, шапка приостановила вращение, и на этот раз вопль ужаса вырвался у меня.
На окровавленной голове Ли Шэня, выгнув спину и неистово сверкая глазами, сидел кот! Тот самый котяра Макс из лаборатории Романа, но в каком виде! Шерсть вздыблена и будто обсыпана пеплом, зубы оскалены, когти вцепились в окровавленную голову Ли Шэня. Кажется, с одного свисал вырванный глаз…
Меня опять едва не стошнило: что стало с добродушным котом? Не облучение ли подействовало?
Что делать, как помочь несчастному китайцу? Если попытаться отодрать кота, он вцепится в меня. Спутник Ли Шэня пятился назад и всё не мог вытащить руку из кармана. Тоже мне, профессионал…
И тогда моя рука, словно действуя сама по себе, сорвала с крепления огнетушитель…
К счастью, он содержался в исправности. Пенная струя с фырканьем ударила в кота, мигом облепив его пеной. Кот завизжал нестерпимо, как циркульная пила, и метнулся вверх. Одним скачком взлетел на двухметровую высоту, опять на карниз, и, роняя клочья пены, бросился наутек. Визг стал удаляться и смолк.
У меня стучали зубы и тряслись руки, я едва смог сфокусировать взгляд на окровавленном Ли Шэне. Истошные вопли сменились душераздирающими стонами. Похоже, один глаз китаец действительно потерял…
И вдруг я заметил будто тень движения и поспешно повернул голову: неужели опять кот? Но нет - это другой китаец устремился ко мне!
Я не раздумывал: пенная струя ударила в китайца, тот поскользнулся и стал падать навзничь, похожий на облепленную пузырящейся ватой куклу. Но я вспомнил, как он копался в кармане! Если там пистолет, то выстрелить сумеет и лежа.
Страх придал мне скорости - я выпустил огнетушитель, сунул руку в карман куртки за пистолетом и, еще спуская предохранитель, нажал курок…
Слава Богу, Марат заставил меня тренироваться в этом. Мой противник уже поднимался, но грохнул выстрел - и китаец дернулся, снова упал на колени в розовую пену, а потом медленно завалился на бок. Я бросил взгляд на Ли Шэня.
Тот скорчился, обхватив руками голову и визжа как подстреленная собака. Между пальцев текла кровь, а от вида красно-блестящей черепной кости я снова согнулся пополам в приступе тошноты.
Но видно, все вырвало еще наверху. Я несколько раз сглотнул остатки едкой горечи и кое-как выпрямился. Огнетушитель пошипел, выдавливая остатки пены, и смолк. Я глянул на второго китайца, но тот лежал неподвижно. Не притворяется ли?… Как быстро все произошло, не похоже на долгие перестрелки в кино. Я вспомнил слова Марата, что настоящий, а не киношный бой, как правило, молниеносен.
Хватит! Не распускай сопли, сюда могут прибежать люди!…
Я попятился и, все еще не осмеливаясь убрать пистолет, другой рукой сорвал телефонную трубку. Кнопки пришлось нажимать стволом пистолета, к счастью второй гость из Поднебесной не шевелился.
– Алло, - выдохнул я. - Медчасть?… В переходе ко второму корпусу одного задрал кот, а другой с огнестрельной раной. И наверху, в восемнадцатой квартире, еще один. Поскорее…
Произнеся этот бред, я бросил трубку и, схватив ноутбук, выбежал обратно на площадку. Когда распахнул дверь на улицу, в лицо ударил свежий сырой ветер, и я чуть не заплакал от облегчения. А потом сунул пистолет в карман и побежал.
Не в первый и, похоже, далеко не в последний раз…
Чтобы скорее уйти от института (вдруг будет погоня), я избрал тропку, что осталась на месте зимней лыжни. Но там, где зимой легко скользил на лыжах, я теперь спотыкался о камни и торчащие корни. Все же идти было легче, чем напрямую через лес, и я поднимался довольно быстро. То и дело оглядывался на уходящие за ели постройки института: не спешат ли по следу? Небо хмурилось, на лицо порою падали капли дождя, все шире раскидывалась панорама лесов и сопок. Наконец я вышел на вершину холма - холодный ветер взъерошил мои волосы, а из серых облаков на серебряную гладь залива упал солнечный луч.
Я постоял, успокаивая дыхание, но вскоре двинулся дальше: институт был слишком близко. Медлить рядом с местом, где оставил два трупа, вряд ли стоило. Хорошо бы Клима и китаец выжили… Правда, Александр сказал, что это место будет заклято. Интересно, что сие значит?…
Может быть, увижу.
Я спустился в низину, под ногами зачавкал мох, а вокруг заныли комары, которых раньше отгонял ветер. Только что появились и жалили остервенело, так что я поспешил выбраться из лощины и пошел вверх по заросшей березками просеке. Кое-где среди них стояли полусгнившие остатки опор. Все ниже становились деревца, все сильнее задувал холодный ветер, кое-где в лощинах появились пятна оставшегося с зимы снега.
Я совсем запыхался и решил передохнуть. Внизу раскинулось лесное море с желто-зелеными плешинами болот, выше лесной границы тянулись беловатые поля мхов, у вершин сопок серели осыпи. Кое-где белели целые поля снега. Еле виднелись здания института и железная дорога.
А ведь в разгаре весна, и в Крыму цветут розы…
Снова холодок безумия повеял у меня в голове. Кому я поверил? Куда иду? Может быть, попытаться дойти до железной дороги? Теперь не зима, к вечеру дойду…
'До захода солнца, а лучше раньше, ты должен произнести слова: "Открой для меня дверь". Тогда тебе откроется дорога в Сад, и ты уже не сможешь вернуться…'.
Какой-то бред…
Я устало брел по мягкому мху среди обглоданных зимней стужей валунов. Среди скал заблестело озерко, не на его ли застывшую гладь я свалился зимой?… Озеро я оставил справа и стал подниматься на вершину сопки. В отличие от Кавказа вершины здесь плоские: поля щебня, мхи, да облизанные ветром камни.
На самом верху изо мха выступала странная скала - словно слоник склонил голову с хоботом и застыл, любуясь пейзажем. Серебряным простором моря, темными сопками по берегам…
Откуда ты, слоник? Из каких теплых краев забрел на холодный север? Неужели и я стану таким же странником и забуду родные места?
– Разве не это случилось с Россией? Разрушены ее планы и союзы, по сути дела захвачены города… Только наше время подправило Сунь-Цзы, захватывать можно не войсками, а посредством денег и информационного оружия. До полного разгрома осталось немного, а ваши верхи не хотят этого понять.
Мне стало тоскливо:
– Многие считают, что для России нет места в будущем. Лишняя страна, как выразился один американский политик…
Александр улыбнулся шире, но от этой улыбки у меня почему-то заныли зубы:
– 'Знающие не говорят, говорящие не знают'. Это из другого китайского трактата, 'Даодэцзин'. Печально, что приходится напоминать людям истины, высказанные еще тысячи лет назад. Те, кто говорит, не имея знания, глупы. Сильные мира сего так и не поняли, что миром правят не только они. А пора бы увидеть, что планета никогда не становилась такой, как они хотели - лежащей у их ног. Но ты только что видел и другую Силу…
Мне становилось все больше не по себе: сердце опять томительно ныло и то колотилось, то почти замирало.
– Если вы всемогущи, - раздраженно сказал я, - то почему не избавите мир от войн?
– Мы способны на многое, - холодно молвил Александр. - Но войны прекращать не станем, таков уж мир. Ты видишь, что и я ношу меч. Напротив, мы вложим оружие в руки тех, кто достаточно отважен, чтобы его принять.
– Сами, значит, не хотите, - слегка огрызнулся я.
Похоже, я его задел: на лице появилась печаль.
– Мы не можем вступить в бой, - помолчав, сказал он. - Чуждые энергии разрушат планету. Мы давно оставили Землю, и наши тела сотканы из иных энергий, чем ваши. Недаром ты чувствуешь себя плохо в нашем присутствии.
Верно, меня опять подташнивало. Похоже, Александру и меч не понадобится, чтобы меня доконать.
– Поэтому и подбираете сотрудников? - вяло поинтересовался я. - Таких, как Симон?
Гость странно поглядел на меня: такие же черные глаза, как у незнакомки. И такие же бездонные.
– Симон на послушании. И он монах.
Я потер лоб:
– Ну и что?
Наверное, я чего-то не понимаю. И тону в глазах Александра, словно в темном колодце.
– Такие, как Симон, не могут управлять космическими энергиями, - донеслось до меня. - Для этого нужны двое. Только мужчина и женщина вместе смогут сбалансировать энергии так, чтобы они превратились в разящий меч, не обратив но при этом планету в пыль. Мы уже миновали этот порог силы, и я могу обнажать меч лишь в других мирах. Вот почему Владычица берет тебя в Сад, и ты уже одной крови с ним. Вот почему там тебя будет ждать Кира…
Не очень-то я понял, голова кружилась все сильнее. Вдруг почувствовал, как мне разжимают зубы, и в горло потекло что-то обжигающее. Я закашлялся, зубы ляскнули о металл, и Александр убрал фляжку.
– Извини, на сей раз обычное вино, - с ноткой юмора заметил он. - Не переливать же во флягу шампанское.
Я почувствовал себя лучше, темный туман развеялся.
Александр спрятал фляжку, но остался стоять. Лицо изменилось, посуровело:
– В ближайшее время ты должен оставить институт. Это место будет… заклято. К сожалению, у вас нет более подходящего слова. До захода солнца, а лучше раньше, ты должен произнести слова: 'Открой для меня дверь'. Тогда тебе откроется дорога в Сад, и ты уже не сможешь вернуться. Возвращаться и не стоит. Те, кто готовит войну, планирует ее на более отдаленный срок, но мы не сторонники лишних страданий - поэтому то, что назовут Четвертой мировой, начнется раньше и пойдет иначе, чем они предполагали. Если ты и вернешься на Землю, то увидишь ее другой.
Мне не понравилось это 'если'. Но меня, похоже, не спрашивали, так что я только пожал плечами:
– Хорошо.
А Александр стоял задумчивый, поставив меч в ножнах перед собой. Кого-то он мне смутно напомнил…
Тут он поднял голову, и неясное воспоминание улетучилось.
– У меня есть еще одно дело, - объявил он. - Ты станешь свидетелем того, что происходит чрезвычайно редко. И, быть может, начнешь понимать, как творят Владыки - словом!
Он повернулся к окну. Я заметил, что оно так и осталось черным.
А потом и окна не стало.
Снова как обрезало пол, снова мглою заволокло стены комнаты, снова у меня закружилась голова.
Преодолевая внезапную слабость, я глянул на своего гостя.
И не узнал.
Сумрачный воин стоит на фоне громоздящихся туч. Он опирается на меч, клинок отчасти выдвинут и светится голубым пламенем. Теперь я понимаю, почему показалась странной одежда Александра - он в металлических латах. Только без шлема, и черные с проседью волосы развеваются на нездешнем ветру. Но я наконец вспоминаю эту позу и этот взгляд, и меня в один миг прошибает ледяной пот. Великий воин не в первый раз вернулся на Землю.
Сзади доносится приглушенное восклицание, и я оборачиваюсь.
На этот раз пол не обрывается к сумеречному морю, а продолжается, только дальше покрыт ковром с красивым серым узором. Я вижу стол, зеленую настольную лампу - похоже, из малахита…
Наверное, удивляться у меня не осталось сил. Подумаешь, рабочий кабинет президента в Кремле, сколько раз видел по телевизору…
Вот только сам президент, похоже, ошеломлен, потому что медленно встает из-за стола…
Сбоку открывается дверь, какой-то человек в темном костюме молниеносно пересекает пространство пола и останавливается, словно упершись в невидимую преграду. Совсем близко я вижу настороженные колючие глаза и понимаю, что это кто-то из охраны…
Но тут воин начинает говорить, и президент непроизвольно вытягивается по-военному, не отрывая глаз от фигуры с пламенным мечом. От того, кто тоже был лидером страны, пусть и давным-давно…
Слова падают тяжело.
– Наше предупреждение может быть дано лишь раз в столетие и только одной стране. Люди отказались от мудрого использования тонких энергий. Планета тяжело больна, ее ресурсы истощены, за них идет отвратительная грызня. Близится всемирное правление жестокой олигархии, а следом гибель планеты. Мы не допустим мучительной агонии, пусть лучше мир будет очищен пламенем… Но вам Мы дарим надежду. Вот-вот с небес прольется черный свет, вы не готовы к этой грозной энергии. Немедленно эвакуируйте всех, кто попадет в зоны поражения. Пройдут годы, прежде чем люди смогут вернуться туда. В обстановке хаоса Россия подвергнется нападению. Те, кто долго вел тайную войну против нее, будут действовать в отчаянии, поистине не сознавая, что творят. Попытки договориться потерпят неудачу. Отражайте атаку, избегая широкого использования ядерного оружия. Война не получит развития. По окончании мир переменится: ваша страна, а также многие другие будут рассечены необитаемыми зонами, и вы не сможете управлять по-старому, из единого центра. Не противьтесь этому, продумайте новое устройство власти. Мы знаем, что вам не чужды идеи Братства. Если будете строить управление на их основе, то получите всю Нашу поддержку. Да пребудут с вами труд, радость, надежда и любовь…
Кабинет и ошеломленное лицо президента медленно тают. Исчезает и воин с огненно-голубым мечом. Сумрак обступает меня. Моих сил хватает только на то, чтобы добраться до стола. Там я падаю на стул и роняю голову на руки, весь мокрый, будто ненароком свалившаяся в ванну мышь.
Бедная мышка, а кошка близко…
Наверное, я просидел так долго. Слышал какой-то далекий заунывный звук, но не было сил поднять голову. Потом зазвонил телефон, и я нащупал трубку.
– Привет, Андрей! - раздался взбудораженный голос Романа. - Ты идешь в бомбоубежище?
– Куда? - вяло спросил я.
– Ты что, не слышал сирены? Объявлена тревога, все должны укрыться в бомбоубежище.
– Очередные учения?
Я едва мог сосредоточиться: сердце то замирало, то начинало отчаянно биться; перед глазами все плыло. Я дрожал от холода, майка насквозь промокла.
Роман помолчал:
– Вряд ли, - сказал осторожно. - Это что-то серьезное. Так ты идешь?
Я внезапно вспомнил - мне приказано в ближайшее время покинуть институт… А вдруг все, что я видел - галлюцинация и бред? У меня возникло жуткое ощущение, что содержимое моей головы готово разлететься во все стороны роем кричащих черных птиц. Наверное, так приходит безумие…
Я стиснул зубы: надо держаться за то, что услышал! Надо верить, что Великие говорили со мной! Иначе сойду с ума. Иначе не выживу…
– Н-нет, - было впечатление, что зубы выбивают дробь о телефонную трубку. - У меня д-другие дела. Прощай, Роман.
– Ну, тогда… - удивленно выдохнула трубка, и вдруг все смолкло. Я раздраженно потряс трубку, но не услышал ни звука, только возникло неприятное впечатление, будто в ухо потянуло мертвенным холодом. Наконец послышалось какое-то бряканье и учащенное дыхание.
– Что там у тебя? - крикнул я.
Раздался сдавленный смешок.
– Извини, Андрей. Наблюдаю очень любопытный феномен. Кажется, я тоже не пойду. У меня… гость.
Длинные гудки.
Не потусторонние ли гости явились, как и ко мне? Но нет времени выяснять. Встречусь ли вообще с Романом?…
Все! Я должен уходить. Мне сказано идти в некий Сад, чтобы там встретиться с Кирой. Позвонить бы ей, но сейчас явно не подходящее время заглядывать на почту. Буду надеяться на данное мне слово…
Я с трудом поднялся, содрал мокрые от пота рубашку и майку, наскоро обтер спину полотенцем и стал одеваться. Надо по-походному, а то кто знает, куда заведет дорога? Так, джинсы, плотная рубашка, кепка, куртка через руку…
И фотография Киры - та, где она смеется на фоне сверкающего моря.
Снова резко зазвонил телефон.
Я недовольно глянул на аппарат, но все-таки взял трубку.
– Андрей? - напряженный голос Марата. - Я знаю, что ты не спустился в бомбоубежище. Это ошибка. Клима отслеживает каждый твой шаг, а в условиях чрезвычайного положения у него есть особые полномочия. Сейчас он идет к тебе.
– Зачем? - спросил я. Наверное, это прозвучало глупо, потому что Марат издал какой-то горловой звук.
– Лучше вспомни, чему я тебя учил. Имей в виду, у него 'Макаров'.
Он помолчал и неожиданно добавил:
– Удачи тебе. Привет от Глеба!
Положил трубку, а я так и остался стоять, тупо глядя на телефон. Выходит, и Марат из той же компании! Похоже, их организация действительно не имеет ничего общего с тем интернационалом из террористов и нечистой силы, что так настойчиво пытался наложить на меня лапы. Хотя черт с ними со всеми, у меня сейчас другая проблема - Клима. Похоже, совсем спятил. Положим, на его здоровье мне наплевать, но вот мое собственное явно находится под угрозой.
Может быть, успею сойти вниз и незаметно исчезнуть в лесу?
Я сделал пару шагов к окну и осторожно выглянул.
Вот черт! Похоже, это он - черным колобком катится через двор. Сверху кажется совсем не опасным.
Но у него пистолет…
И в голове идея-фикс, что я один из тех предателей России, которых он так ненавидит. Как часто русских губит взаимное недоверие!
Но сейчас не до рассуждений. А когда Клима появится здесь, явно будет не до философских дискуссий. Вряд ли он позволит мне уйти.
А значит, я не увижу Киру…
Я закусил губу и огляделся. Марат учил, что любой предмет можно использовать как оружие. На кухне есть ножи, можно взять один и спрятаться за дверью…
Нет, прихожая слишком тесна, а Клима наверняка будет настороже. И я еще не пришел в себя после пережитого…
И вдруг меня осенило.
Я бросился к кладовке и вытащил брезентовый чехол с ружьем для подводной охоты. Вставил стрелу, уперся рукоятью в живот и с трудом натянул резиновую тетиву. Только бы не лопнула!
Потом поспешил на кухню и спрятался за полузакрытой дверью. Но тут же задумался: как я увижу Климу, когда он появится из прихожей?…
Я метнулся обратно в комнату и слегка приоткрыл зеркальную дверцу шифоньера таким образом, чтобы в ней отражался проем, ведущий из прихожей в гостиную. Бросился обратно на кухню и подвигал дверью так, чтобы видеть зеркало через щель…
Я еле успел, раздалось щелканье открываемого замка.
Даже ключ припас! Да, похоже, не получится у нас разговора.
Я замер, почти перестав дышать.
И вот очень медленно, словно в картинную раму, в зеркало шифоньера стал вплывать какой-то предмет. Я пригляделся и чуть не ахнул - вороненый ствол пистолета. А следом стала выдвигаться и насупленная физиономия Климы.
Он что, собрался сразу стрелять? Ведь не должен подозревать, что я хоронюсь тут с оружием. Я-то думал, что он просто собирается препроводить меня к остальному коллективу.
Мало ли что ты думал! Лучше вспомни наставления Марата: если кто-то достал 'ствол', то исходи из того, что будет стрелять.
Причем в тебя!
Пока ситуация не стала безвыходной, нужно стрелять самому. Клима как раз перевел взгляд от кухни на дверь в другую комнату, соображая, куда двинуться дальше. Дуло пистолета слегка повернулось в одну сторону, потом в другую…
Я выступил из-за двери, одновременно поднимая ружье.
И нажал спуск, почти не целясь.
Стрела сорвалась с чмоканьем, и тут же последовал тупой удар, словно в доску. Я невольно поискал глазами: не врезалась ли в дверь?
Хотя сразу сообразил, что если бы промазал, то разглядывать что-либо вряд ли смог.
Что-то стукнуло об пол - пистолет Климы. Сам Клима сползал по дверному косяку, держась рукой за металлический стержень, торчащий из пиджака. Словно пытался вытащить, однако зазубренная стрела слишком глубоко вошла в живот. На искаженном лице выкатились налитые кровью глаза, но он не кричал, а только жалобно стонал.
Я отвернулся, и меня согнуло пополам - поток едкой рвоты хлынул, обжигая горло, прямо на пол.
В кино противники умирают красиво, а в реальной жизни такое зрелище надолго отбивает аппетит. И почему мы, русские, так часто убиваем друг друга? Почему нам не хватает терпимости и желания понять других?…
Я выпрямился и дрожащей рукой отер пот со лба. Клима уже не стонал, лицо стало белым, и он часто, словно задыхаясь, дышал.
Я сделал было шаг к телефону, чтобы позвонить в медчасть, но остановился. Лучше позвонить снизу, а то можем встретиться по дороге. Что им тогда скажу?
Я торопливо накинул куртку, подхватил ноутбук (вряд ли понадобится, но не хочу, чтобы в нем рылись) и уже протискивался мимо Климы к двери…
И тут заметил на полу пистолет.
Вспомнились слова Марата: 'Пистолет в России добыть не так уж трудно'. Похоже на то.
Я нагнулся, стараясь не смотреть на Климу, и поднял оружие. Пистолет ИЖ-71, гражданский вариант пистолета Макарова, несколько раз стрелял из такого в тире. С предохранителя снят, так что я запросто мог получить пулю в живот. Сам бы сейчас корчился на полу.
Я хмуро поднял флажок предохранителя и сунул пистолет в карман куртки. В прихожей натянул ботинки и вышел на лестницу. На первой же ступеньке ноги подогнулись, и едва не упал. Пришлось сползать по ступеням, цепляясь за перила рукой.
Хреново началось мое путешествие.
Да так и продолжилось…
Правда, на площадку первого этажа я спустился уже довольно бодро. Повернул не к выходу во двор, а налево, где в начале перехода к другому зданию висел телефон - надо же позвонить, чтобы Климе оказали медицинскую помощь. Но человеколюбие обошлось мне дорого: едва я открыл дверь, как увидел, что навстречу спешит Ли Шэнь. За ним торопился другой китаец, так и не запомнил его имени.
Я застыл на месте, вряд ли меня собирались угощать очередным блюдом китайской кухни. Ли Шэнь тоже остановился и изобразил широкую улыбку. Напарник встал рядом, лицо ничего не выражало.
Как будто я в состоянии понять, что выражает лицо китайца? Совсем другие люди…
– Рад вас видеть, Евгений, - доброжелательно приветствовал Ли Шэнь. - Боюсь, происходит что-то непонятное. Тоже торопитесь в убежище?
– Ну да, - соврал я. - А почему вы направляетесь в другую сторону?
Ли Шэнь стеснительно пожал плечами:
– Хотели позаботиться о вас.
Я нахмурился, вот нашелся помощник. Мне бы скорее позвонить, да рвать когти…
Его напарник смотрел пристально, сжав губы в ниточку, и мне стало не по себе. А Ли Шэнь так же стеснительно продолжал:
– Мы подумали, что вам лучше уехать с нами. Это не похоже на учебную тревогу. Мы только что получили информацию, что на Россию может быть совершено нападение. Здесь вы не будете в безопасности. Вертолет доставит нас в Мурманск, а там уже готово к отплытию зафрахтованное судно. Вы сможете работать в Центре российских высоких технологий в провинции Шаньдун. Двадцать четыре тысячи долларов в год и хорошая квартира. У нас есть возможность вывезти вашу невесту из России, только позвоните ей по спутниковому телефону, чтобы предупредить. Встретитесь уже в Китайской Народной Республике.
Ли Шэнь вынул из кармана телефон и протянул мне.
Я просто обалдел.
Так вот почему Ли Шэнь обхаживал меня! Читал я о таинственной Комиссии КНР по науке, технике и оборонной промышленности - как она всеми путями, не брезгуя ни подкупом, ни промышленным шпионажем, добывает новейшие западные разработки, чтобы внедрять их в промышленность Китая. Похоже, что она действует и в России. А почему бы и нет, не одним же американцам выкачивать открытия и технологии из нищих русских ученых?…
Только и с китайцами мне, пожалуй, не по пути, пусть строят свой социализм без меня. У русских, как говорится, собственный путь.
Только вот дадут ли сделать по нему хотя бы шаг?…
Ли Шэнь все еще дружелюбно протягивал телефон, но его спутник как будто слегка напрягся…
– Это очень неожиданное предложение, - я изобразил удивление. - Давайте обсудим его позднее.
Ли Шэнь нехотя опустил телефон, а потом с явным сожалением сунул в карман.
– Вы не поняли, - в голосе неожиданно прорезались жесткие нотки. - Времени не осталось. Либо вы пойдете добровольно, либо мы заберем вас силой. Вы представляете ценность для той борьбы с американским империализмом, которую вынуждена в одиночку вести наша страна. Россия позорно капитулировала, оставив нас без союзника, так что мы имеем полное право не церемониться с вами.
Ай да стеснительный переводчик!
Я покосился на окно - вряд ли успею выпрыгнуть, тут же схватят. Просто стащат обратно за куртку. Кинуться к выходу во двор, но там дверь на засове. Пока открою… Пистолет достать тем более не успею, сразу скрутят. Похоже, это профессионалы…
'Бедный Клима, - промелькнуло в голове. - Не дождаться тебе помощи'.
А меня кто пожалеет?
Я огляделся: нет ли здесь подручных средств, о которых все уши прожужжал Марат?…
Но коридор пуст: окна, отопительные батареи, кабели под потолком… Хотя нет - вон огнетушитель на стене!
А если так?… Предложить китайцам взять ноутбук, но не отдавать, а поставить на подоконник. Продолжая движение руки, сорвать огнетушитель, направить струю на спутника Ли Шэня, тот кажется более опасным, и сразу выхватить пистолет.
Вряд ли успею. Но в худшем случае отключат, убивать вроде не собираются…
– Возьмите ноутбук, - удрученно сказал я. - Там все записано.
И вытянул руку с чемоданчиком в сторону подоконника…
Раздался омерзительный визг. Я встречал в книгах выражение 'кровь застыла в жилах', но впервые сам испытал, как кровь во всем теле будто обратилась в лед. Серая полоса метнулась с карниза, где под потолком проходили кабели. На голове Ли Шэня появилась мохнатая шапка, но она не была неподвижной, а бешено вращалась, разбрасывая какие-то лоскуты, клочки меха и красные струи. Визг превратился в кровожадный вой, с ним смешались дикие человеческие вопли. Ноутбук упал на подоконник, я зажал ладонями уши, но звуки все равно терзали слух. Китаец осел на пол, шапка приостановила вращение, и на этот раз вопль ужаса вырвался у меня.
На окровавленной голове Ли Шэня, выгнув спину и неистово сверкая глазами, сидел кот! Тот самый котяра Макс из лаборатории Романа, но в каком виде! Шерсть вздыблена и будто обсыпана пеплом, зубы оскалены, когти вцепились в окровавленную голову Ли Шэня. Кажется, с одного свисал вырванный глаз…
Меня опять едва не стошнило: что стало с добродушным котом? Не облучение ли подействовало?
Что делать, как помочь несчастному китайцу? Если попытаться отодрать кота, он вцепится в меня. Спутник Ли Шэня пятился назад и всё не мог вытащить руку из кармана. Тоже мне, профессионал…
И тогда моя рука, словно действуя сама по себе, сорвала с крепления огнетушитель…
К счастью, он содержался в исправности. Пенная струя с фырканьем ударила в кота, мигом облепив его пеной. Кот завизжал нестерпимо, как циркульная пила, и метнулся вверх. Одним скачком взлетел на двухметровую высоту, опять на карниз, и, роняя клочья пены, бросился наутек. Визг стал удаляться и смолк.
У меня стучали зубы и тряслись руки, я едва смог сфокусировать взгляд на окровавленном Ли Шэне. Истошные вопли сменились душераздирающими стонами. Похоже, один глаз китаец действительно потерял…
И вдруг я заметил будто тень движения и поспешно повернул голову: неужели опять кот? Но нет - это другой китаец устремился ко мне!
Я не раздумывал: пенная струя ударила в китайца, тот поскользнулся и стал падать навзничь, похожий на облепленную пузырящейся ватой куклу. Но я вспомнил, как он копался в кармане! Если там пистолет, то выстрелить сумеет и лежа.
Страх придал мне скорости - я выпустил огнетушитель, сунул руку в карман куртки за пистолетом и, еще спуская предохранитель, нажал курок…
Слава Богу, Марат заставил меня тренироваться в этом. Мой противник уже поднимался, но грохнул выстрел - и китаец дернулся, снова упал на колени в розовую пену, а потом медленно завалился на бок. Я бросил взгляд на Ли Шэня.
Тот скорчился, обхватив руками голову и визжа как подстреленная собака. Между пальцев текла кровь, а от вида красно-блестящей черепной кости я снова согнулся пополам в приступе тошноты.
Но видно, все вырвало еще наверху. Я несколько раз сглотнул остатки едкой горечи и кое-как выпрямился. Огнетушитель пошипел, выдавливая остатки пены, и смолк. Я глянул на второго китайца, но тот лежал неподвижно. Не притворяется ли?… Как быстро все произошло, не похоже на долгие перестрелки в кино. Я вспомнил слова Марата, что настоящий, а не киношный бой, как правило, молниеносен.
Хватит! Не распускай сопли, сюда могут прибежать люди!…
Я попятился и, все еще не осмеливаясь убрать пистолет, другой рукой сорвал телефонную трубку. Кнопки пришлось нажимать стволом пистолета, к счастью второй гость из Поднебесной не шевелился.
– Алло, - выдохнул я. - Медчасть?… В переходе ко второму корпусу одного задрал кот, а другой с огнестрельной раной. И наверху, в восемнадцатой квартире, еще один. Поскорее…
Произнеся этот бред, я бросил трубку и, схватив ноутбук, выбежал обратно на площадку. Когда распахнул дверь на улицу, в лицо ударил свежий сырой ветер, и я чуть не заплакал от облегчения. А потом сунул пистолет в карман и побежал.
Не в первый и, похоже, далеко не в последний раз…
Чтобы скорее уйти от института (вдруг будет погоня), я избрал тропку, что осталась на месте зимней лыжни. Но там, где зимой легко скользил на лыжах, я теперь спотыкался о камни и торчащие корни. Все же идти было легче, чем напрямую через лес, и я поднимался довольно быстро. То и дело оглядывался на уходящие за ели постройки института: не спешат ли по следу? Небо хмурилось, на лицо порою падали капли дождя, все шире раскидывалась панорама лесов и сопок. Наконец я вышел на вершину холма - холодный ветер взъерошил мои волосы, а из серых облаков на серебряную гладь залива упал солнечный луч.
Я постоял, успокаивая дыхание, но вскоре двинулся дальше: институт был слишком близко. Медлить рядом с местом, где оставил два трупа, вряд ли стоило. Хорошо бы Клима и китаец выжили… Правда, Александр сказал, что это место будет заклято. Интересно, что сие значит?…
Может быть, увижу.
Я спустился в низину, под ногами зачавкал мох, а вокруг заныли комары, которых раньше отгонял ветер. Только что появились и жалили остервенело, так что я поспешил выбраться из лощины и пошел вверх по заросшей березками просеке. Кое-где среди них стояли полусгнившие остатки опор. Все ниже становились деревца, все сильнее задувал холодный ветер, кое-где в лощинах появились пятна оставшегося с зимы снега.
Я совсем запыхался и решил передохнуть. Внизу раскинулось лесное море с желто-зелеными плешинами болот, выше лесной границы тянулись беловатые поля мхов, у вершин сопок серели осыпи. Кое-где белели целые поля снега. Еле виднелись здания института и железная дорога.
А ведь в разгаре весна, и в Крыму цветут розы…
Снова холодок безумия повеял у меня в голове. Кому я поверил? Куда иду? Может быть, попытаться дойти до железной дороги? Теперь не зима, к вечеру дойду…
'До захода солнца, а лучше раньше, ты должен произнести слова: "Открой для меня дверь". Тогда тебе откроется дорога в Сад, и ты уже не сможешь вернуться…'.
Какой-то бред…
Я устало брел по мягкому мху среди обглоданных зимней стужей валунов. Среди скал заблестело озерко, не на его ли застывшую гладь я свалился зимой?… Озеро я оставил справа и стал подниматься на вершину сопки. В отличие от Кавказа вершины здесь плоские: поля щебня, мхи, да облизанные ветром камни.
На самом верху изо мха выступала странная скала - словно слоник склонил голову с хоботом и застыл, любуясь пейзажем. Серебряным простором моря, темными сопками по берегам…
Откуда ты, слоник? Из каких теплых краев забрел на холодный север? Неужели и я стану таким же странником и забуду родные места?