– Ну и зря, - пожал плечами мой супостат. - Ты вступил на путь служения и беспрестанного боя, а это путь самурая.
Пот стекал по спине ручьями. Я лихорадочно соображал, как выиграть время.
– Послушай! Я не знаю точно, но вроде бы меня нельзя так просто убить… по крайней мере, одному из вас.
Собеседник презрительно скривил губы:
– Не думал, что встречусь с такими жалкими увертками. И это говорит один из Избранных? На Земле это действительно так, там вы сойдетесь друг с другом. Если доживешь до того дня, что очень сомнительно. Но здесь другой мир, и тамошние правила не действуют. Тут может появиться, кто хочет, и все дозволено. Разве тебя не предупредили?
Вообще-то да. И даже предостерегли, что здесь легко погибнуть. Только я как-то не вник.
В общем, надо срочно избавляться от этого хренова самурая, пока не изрубит меня в капусту. Даже если окажется таким великодушным, что предложит для поединка меч - проку мне от этой железки будет, как от палки. Надо что-то придумать. К черту самурайскую этику: лучше оставаться живой собакой, чем стать мертвым львом.
Собакой!…
'Вам стоит только позвать, и он окажется рядом…'.
На раздумья не осталось времени, самурай ленивым движением приподнял меч.
– Рок! - громко позвал я. И содрогнулся: пока песик соизволит явиться, мою голову успеют снести с плеч…
Но на этот раз собачка обошлась без обычного моциона. Меня толкнуло в лицо жарким воздухом, даже колени подогнулись от рыка, и я в третий раз увидел этого пса, только теперь черная морда нависла над макушкой моего противника. Янтарно-желтые блюдца глаз, красный язык почти касается завязанных узлом черных волос…
Мой враг даже не повернул головы - я заметил, что он смотрит на зеркальное лезвие меча.
– Неплохо придумано, - одобрил он. - Значит, тебе дали охрану. Эта зверюга действительно способна отхватить мне голову. Но это только пес и, хотя он достойный противник, не чета мне. Так что просто придется зарубить сначала его. А ты подожди своей очереди.
Он красиво развернулся, уходя от страшных челюстей. Те клацнули, словно стальные засовы. Я заметил туманную полосу меча, но пес тоже был начеку и отпрыгнул, земля даже вздрогнула.
Зрелище было великолепным: черный воин и черный пес кружились в смертельном танце на зеленой мураве, а золотое солнце сияло с голубого неба. Только заглядываться особо не стоило: и песика было жалко, вдруг зарубят, да и о собственной голове следовало позаботиться.
Так что я немного подождал, пока мой ворог в развевающемся черном халате окажется чуть в стороне от собаки, сунул правую руку в карман куртки, которая так и продолжала висеть на сгибе левой, неудачно зацепил ногтем за шов, но все равно сумел быстро выдернуть пистолет.
Пистолет ИЖ-71, гражданский вариант пистолета Макарова, очень просто снимается с предохранителя: большой палец сам лег на флажок и опустил его. Я не стал принимать ни одну из стоек, которым учил Марат - из опасения, что мой противник успеет среагировать и переключится с собаки на меня. Для экономии времени не стал и поднимать оружие, только плотно прижал локоть руки к поясу.
Действительно, Темный воин заметил появившийся в моей руке пистолет и начал разворачиваться… Опасаясь, что он может метнуть меч, я нажал спуск, еще продолжая поднимать ствол. Нажимать пришлось сильно, я стрелял самовзводом. Оглушительно хлопнуло, и первая пуля вырвала комок земли вместе с травой возле босой ступни противника. К счастью, сила отдачи подкинула ствол вверх. Я, не переставая, давил на спуск, едва не оглох от грохота и не задохнулся от пороховой гари, так что едва ли все пули поразили цель.
Но несколько попали наверняка. На такой дистанции трудно промазать шестью выстрелами, если хоть сколько-нибудь тренировался.
Меч в руках моего противника замер. Лицо стало белым, как снег, а открывшийся рот показался черной дырой. Потом губы судорожно задвигались:
– Неплохие у вас… погремушки. Недооценил.
Меч выпал. Прижимая руки к животу, Темный воин упал боком на землю, но, полежав немного, приподнял голову. Струйка крови стекала изо рта.
– А ваши тела… слишком хлипкие. Только не думай, что убил меня.
Он сказал это и умер. Голова упала, тело уродливым черным цветком распласталось по траве, лезвие меча как единственный стальной лепесток.
Я вытер заливавший глаза пот и сунул пистолет в карман. Хотя какая от него теперь польза, патронов не осталось? Было муторно, я снова убил человека… Или не совсем человека?
По черному халату пошла рябь, и меня бросило в жар: а вдруг Темный воин очнется? Но рябь перешла в мерцание, а потом поверженная фигура вдруг рассыпалась - словно пепел полетел на ветру. Как в компьютерной игре! То же произошло и с мечом.
Я перевел дух. Хотя плясать от радости было рано. Скорее всего, тело состояло не из плоти и крови, а чего-то другого. Темный воин, похоже, мог менять тела, а вот я нет. Так что надо было сматываться.
Я поглядел на огромного пса: тот сидел, свесив язык из разинутой пасти и тяжело дыша. Я подошел на цыпочках и погладил по грубой шерсти. Песик с вздохом положил огромную голову мне на плечо.
Хорошо, что сразу поднял: мои ноги подогнулись от тяжести.
– Молодец, Рок, - сипло сказал я. - Можешь возвращаться домой.
Жалко, что нечем угостить. Но пес и не выпрашивал, еще раз вздохнул и просто исчез. Меня качнуло порывом ветра, и я ошалело попытался ухватиться за пустоту.
Да, привыкать придется ко многому. И узнавать тоже. Где, например, водятся такие собачки?
Этот мир явно отличался по физическим свойствам от нашего. Подул ветер, наклонились и странно исказились березы, по траве пробежала тень. Почти сразу все прекратилось, но двухъярусных ворот больше не было.
И берез тоже. Я будто перешел на другой уровень компьютерной игры: передо мной расстилался обширный луг с крупными желтыми цветами, а вдали сверкала серебряная полоса - возможно, тот самый морской залив, что я видел с сопки на покинутой Земле. Густой пряный аромат наполнял воздух, я глубоко вдохнул, и сладостная дрожь пробежала по телу, словно в предвкушении чего-то.
Я снова пошел по направлению к солнцу.
Трава шелковисто обтекала ноги, и мне захотелось пойти босиком, но пришлось бы нести ботинки в свободной руке. А кто знает, что мне еще может встретиться?
Но вскоре льдистое мерцание возникло над серебряной гладью залива, и я стал догадываться, кто будет следующим. Этот мир и в самом деле был перекрестком, любой мог заглянуть сюда.
Конечно, если умел открыть дверь.
Постепенно цветов стало так много, что от аромата начала кружиться голова. Все яснее вырисовывался льдистый замок, но на этот раз от него не веяло холодом. Хрустально сияли шпили башен, голубой свет стекал по витым лестницам, золотые огоньки дрожали в окнах.
Луг перешел в песчаный пляж, и я вновь увидел голубую лестницу с химерами по сторонам. Та, кто носила много имен - Аннабель, Лилит, Афродита Пандемос… - сходила навстречу мне. На этот раз она была в серебристо-мерцающем одеянии, которое почти не скрывало ее блистательной наготы. Облик слегка изменился: волосы черной волной спадали на плечи, таинственно мерцали изумруды глаз, а в белой руке покачивалась та же бордово-красная роза…
Мужчины мечтают обладать такой женщиной, и многие женщины хотели бы стать такой - способной менять наряды и облики, сохраняя вечную молодость. И быть совершенно свободной…
Только почему химеры - с львиным телом, головой дракона и змеиным хвостом - сторожат ее замок?
Аннабель не сказала ни слова, лишь слегка разошлись розовые губы, и между ними скользнул красный кончик языка.
Я слегка поклонился:
– Здравствуй, Аннабель. Так это и есть твой замок у моря?
Черноволосая женщина слегка наклонила голову набок, всматриваясь:
– Ты изменился, - тихо прозвучал грудной голос. - Не могу понять, в чем дело.
– Я только что повстречался с Темным воином, - не без гордости объявил я.
Смех Аннабель прозвучал вкрадчивым колокольчиком:
– И победил его. Теперь он будет уважать тебя, что весьма опасно.
Я замялся:
– Как я понял, ваши тела состоят не из обычной плоти и крови. Сколько времени ему понадобится?…
– Чтобы обрести новое тело? - подхватила Аннабель, все еще вглядываясь в меня. Зеленые глаза колдовски мерцали. - Не беспокойся: чтобы соткать новое тело из уплотненного эфира, нужно несколько дней. Даже если отыскать место, где поток времени течет гораздо быстрее.
Уплотненный эфир? Поток времени?… Да, многому мне еще придется научиться.
Аннабель слегка улыбнулась, и снова красный язычок промелькнул между губ:
– Так что пока у тебя есть время. Побудь моим гостем. А потом сможешь продолжить путь.
Не ожидая ответа, она повернулась к лестнице. У меня перехватило дыхание, сзади Аннабель оказалась совершенно нагой: словно выточенная из слоновой кости спина красиво изгибалась под водопадом черных волос, ягодицы слегка колыхались, а бедра томно двигались, намекая на то наслаждение, что испытаешь, утонув между ними.
Захочешь ли выбраться из той бездны?…
Будто околдованный, я пошел следом и опомнился, лишь ступив ногой на первую ступень. Она показалась холодной даже сквозь подошву ботинка. Я тяжело дышал, не в силах был сказать ни слова, во рту пересохло.
Аннабель сразу остановилась, и словно черное крыло взмахнуло в воздухе - она повернулась ко мне. Вдруг оказалась совсем близко, и меня словно пронизал электрический ток - это ее волосы упали мне на лицо.
– Ты принадлежишь мне! - холодно и торжественно прозвучал ее голос. - Мои волосы коснулись тебя! Я поцеловала тебя! Я овладела тобой!
Ее губы приникли к моим, и холод в моем теле обратился в жгучий огонь желания, а мысли исчезли, словно растворились в пронизанной багровыми сполохами темноте.
Хотя нет… Что-то было иначе, чем тогда, в занесенной снегом хижине. Пусть руки Аннабель огненным кольцом охватили меня, пусть раздвоенное пламя ее бедер обжигало, а от аромата волос все сильнее кружилась голова…
Что-то мешало мне окончательно потерять голову. Словно невидимая рука удерживала на краю той бездны, которой была Аннабель.
Меня раздирали противоречивые желания: то ли упасть в объятия Аннабель и без остатка раствориться в сладостно жгучем пламени, то ли вырваться на свободу… как вдруг я расслышал смех. И понял, что он раздавался все это время, только на грани слышимости. Сначала он показался мне презрительным, но нет, был скорее грустен и тих. Будто серебряный колокольчик с темного моря…
Меня словно обдало ледяной волной. Лед и огонь!… Но огонь стал быстро гаснуть, и я рванулся прочь от Аннабель. Разрывая оковы ее рук. Обрывая путы ее волос. Размыкая стальной захват ее бедер…
Аннабель пошатнулась, как от удара, и с трудом устояла на голубой лестнице. Теперь я понял, что она и в самом деле сделана изо льда. Глаза вспыхнули гневными изумрудами, а язык мелькнул как красная молния. В руке черной змеей взметнулся хлыст, и я понял, что это ее волосы…
Но хлыст опять рассыпался на пряди, а губы сомкнулись - печальным розовым бутоном.
Понимание, а затем сожаление появились в глазах.
– Мои волосы не удержат тебя, - грустно произнесла она. - Мои губы не удержат тебя. И даже мое тело не удержит тебя. Но ты не свободен. Ты надел другое ярмо.
Я все еще тяжело дышал, а вдобавок был задет. Немного подумав, сказал:
– Ницше написал: 'Немало и таких, что утратили свою последнюю ценность, когда сбросили с себя ярмо свое'.
Аннабель обидно рассмеялась:
– Ты упустил наслаждение, которое редко даруется мужчине. И ради чего? Я способна видеть будущее, и вот то, которое ты выбрал. Твой иссохший труп будет лежать в горящем лесу, и это случится очень скоро. Прощай!
Порыв холодного ветра поколебал ее фигуру и замок. А следом случилось то, что я уже видел. Фигура Аннабель, а следом и замок подернулись рябью, та перешла в мерцание, а потом все рассыпалось - словно пепел полетел по ветру.
Залив остался, но заблестел сталью, словно лезвие ножа, а берег приуныл - песок и кустарник.
Я вздохнул и вяло наклонился, чтобы подобрать куртку. Один раз Аннабель уже предсказала мне будущее, но ошиблась: мне все же не перерезали горло на зеленой мураве. Будем надеяться, что ошиблась и на этот раз… Я стряхнул с куртки песок и пошел дальше. Ноги вязли в песке, солнце тусклой монетой висело в сером небе. Я шел и глуповато улыбался: надо же, разговаривал с Аннабель, как равный!…
Только слишком рано я стал улыбаться. И слишком самодовольно.
Справа тянулись унылые кусты, слева поблескивало море. Вскоре к серому мельканию кустарника добавился другой цвет, как будто желтоватый… Я нахмурился, но продолжал идти - мало ли какие сюрпризы еще встретятся на пути.
Когда мелькание стало слишком настойчивым, я пригляделся…
А потом с удовольствием кинулся бы наутек, но было некуда - слева море.
Огромный тигр - желтый, с черными полосами, - мягко скользил среди кустарников. Не приближаясь и не удаляясь, просто двигался в том же направлении, что и я.
Я облизал пересохшие губы, ничего себе попутчик! Вот уж не думал, что здесь есть какая-то фауна. А у меня никакого оружия! Не позвать ли опять на помощь собачку по имени Рок?…
Хотя как-то неловко снова расписываться в собственной беспомощности.
Но тут тигр повернул прямо ко мне, оскалив при этом огромную красную пасть, и я в панике уже открыл рот…
И, по-моему, забыл закрыть.
Ко мне приближался уже не тигр, а высокий юноша - с обнаженным мускулистым торсом и дочерна загорелым лицом. Ниже пояса на нем было что-то вроде синих шаровар.
Когда он подошел близко, по моей спине протек холодок - глаза у юноши были желтые, тигриные, с вертикальным зрачком. И не юношеские это были глаза, щели зрачков пылали темным огнем - словно горечь и ярость столетий, если не тысячелетий, скопились в них.
Снова я видел Рароха - и совершенно не знал, чего мне от него ждать. Темный воин и Лилит были как-то понятнее. Да, непростые встречные попадаются мне в этом Мире между мирами!
– Простите, если напугал вас, - голос Рароха оказался звучен и вполне доброжелателен. - Я люблю бродить в таком обличье и упустил из виду, что могу испугать вас.
Что же, довольно вежливо. Только как-то не верится.
– Ничего, - бодро отозвался я. - Назвался груздем, полезай в кузов. Мне придется мне ко многому привыкать.
– Я видел, как вы избавились от моих… родственников. - Рарох приноровил шаг к моему и пошел рядом, небрежно отшвыривая песок босыми ногами. - Ловко. Сестричка никак не придет в себя от разочарования. А другому так вообще пришлось взять отгул.
Я искоса поглядел на попутчика - слишком легкомысленно тот выражался для столь сверхъестественного существа.
– Вы родственники? - Надо же было что-то сказать.
– В некотором роде, - поморщился Рарох. Вертикальная черта на миг прорезала надменный высокий лоб. - Точнее можно было бы объяснить, используя термины квантовой физики или же философии неоплатонизма, но это как-нибудь в другой раз.
Я вздохнул и поглядел на солнце, не понадобилось даже щуриться. Мир вокруг словно поблек.
– Похоже, вы все пытаетесь задержать меня. Каждый старается по мере своих возможностей. Но как я могу помешать? - Мне вспомнилась сумрачная ирреальная Москва и видение шахматной доски на темной воде… - У меня нет ваших способностей, я всего лишь начинающий игрок. И не понимаю даже сути игры.
Рарох глянул на меня, и уголки чувственных губ презрительно опустились.
– Вы вступили в игру. И подписали контракт. А тем самым заставили принимать себя всерьез.
Слова упали как тяжелые камни, и по моему телу пробежала холодная дрожь. Тем временем в море выдвинулся унылый песчаный мыс, и мы стали уходить от залива, выбирая свободные промежутки между кустов. Солнце по-прежнему светило впереди, так что беспокоиться было не о чем.
– По сути дела, у меня не было выбора, - чуть ли не пожаловался я. - Я хотел увидеть Киру и боялся, что иначе мы не встретимся.
– Выбор есть всегда! - Глаза Рароха вспыхнули как черные молнии. - А вы не думали о своих шансах выжить? Ведь речь идет об Армагеддоне, последней и самой страшной битве всех времен. Она неоднократно откладывалась, но неизбежно наступит. Нам запрещено участвовать в сражении, ибо наша мощь столь велика, что в этом случае планета разлетится на атомы или частицы, еще более мелкие. Поэтому исход сражения решат двенадцать человек с одной стороны и двенадцать с другой. Похоже на древние гладиаторские бои. Каждый пройдет подготовку в течение десятилетий, а то и столетий, и станет непревзойденным бойцом. Возможно, выживет лишь один, и даже он, скорее всего, погибнет от ран. Кира должна будет сражаться тоже, таков закон. Равное количество мужчин и женщин. Она наверняка погибнет одной из первых, и вам придется смотреть, как она умирает. Вам не говорили об этом, когда кровью подписывали контракт?
– Нет, - прошептал я. Кусты расплывались в серое марево, и тоска стиснула сердце. - Но что я теперь могу сделать?
– Да что угодно! - надменно прозвучал голос Рароха. - Например, просто выйти из игры. По сути дела, вам навязали выбор - и вы сделали его из страха, что больше не увидите Киру. Но теперь можете сделать подлинно свободный выбор - скажем, остаться здесь. Этот мир обширен, и для всех тут найдется место. Он пластичнее земного, им можно управлять силой мысли, и вы легко научитесь создавать все необходимое. Только представьте, что у вас будет прекрасный собственный дом в приятном уголке морского побережья. Можно будет не обливаться потом и кровью, а целые дни проводить в блаженном безделье. И рядом с вами будет Кира! Ведь ей тоже предстоит пройти через этот мир. Я могу сделать так, что вы встретитесь всего через несколько часов…
Кто-то уже говорил, что у меня будет дом на берегу моря. Только ничего не говорил о безделье. Тот, кто всю жизнь провел в трудах и сражениях и, похоже, продолжает вести такую же жизнь на других уровнях бытия…
И все же слова Рароха звучали заманчиво. Почему меня все время втягивают в какие-то истории? Не хочу я быть чьим-то избранником и сражаться в каком-то Армагеддоне, вообще думал, что это библейская сказка.
Кусты стали гуще, и я уже с трудом пробирался между колючими ветвями. Мой спутник скользил рядом непринужденно, словно едва касаясь земли. Смерклось, и небо приобрело розовый оттенок, будто где-то вдали полыхал лесной пожар. Солнце едва виднелось, как воспаленный глаз.
Я вздохнул:
– Звучит заманчиво. Но не наскучит ли скоро такая жизнь? Вот вы - живете столетия, а может быть, и тысячелетия. Наверное, все изведали. Не бывает порой скучно?
Кошачья грация изменила Рароху, он слегка споткнулся и метнул на меня пронзительно-желтый взгляд.
– Бывает, - голос прозвучал вкрадчиво и осторожно. - Вы видели меня на Луне, хотя это была не совсем ваша Луна. Там, в тюрьме, было скучно, но на свободе другое дело. Вы не знаете собственной природы, Андрей, да и большинство людей не знает. Люди - не представители вида Homo Sapiens, как они гордо себя называют. Во Вселенной много рас, куда более разумных. Природа людей другая. Высший Дух - не стану отрицать, что Он существует, - действительно создал людей по собственному образу и подобию, но это означает совсем другое, чем думают ваши богословы. Человек создан как Homo Ludens - человек играющий, именно в свободной игре он полнее всего выражает своего создателя. Как Высший Дух устанавливает законы для Вселенной, так и вы можете устанавливать законы для себя. Но вы вечно связываете себя понятиями о каком-то долге. Оставьте это! Примите дар свободы! Скоро вы научитесь менять тела и странствовать из мира в мир, как и мы. Обретете мощь и испытаете несказанные наслаждения. Зачем связывать себя только с одной женщиной, с одной идеей или страной?…
– Достаточно! - прервал я. На сердце будто лежал тяжелый камень, и слова выходили с трудом. - Возможно, вы правы. Возможно, Бог полностью поглощен своей игрой и нам остается только брать с Него пример. Но в игре бывают правила. Я принял их, пускай это было неосмотрительно. Теперь я пойду по дороге, которую выбрал. Пока не дойду до конца, а там посмотрим…
Рарох рассмеялся - тихо, но зловеще. Пошел медленнее и неожиданно повернулся ко мне. Лицо его совершенно изменилось: щели зрачков пылали неистовым желтым огнем, а улыбка походила на тигриный оскал.
– Ты глупец, - прошипел он как разъяренная кошка. - И вдобавок упрямый глупец. Эта игра идет уже слишком давно, и новички в ней, как правило, не задерживаются. Посмотри вокруг!
Я оглянулся. Мы забрели в какой-то сумрачный лес - вместо кустарников кругом стояли черные, без просвета между стволами деревья, и лишь над головой сквозь ветви виднелось багровое небо…
Солнца не было видно!
Сердце словно стиснули ледяные пальцы - мне было сказано идти по направлению к солнцу, а я сбился с дороги.
– Рарох!… - я в бешенстве повернулся.
Тот стоял поодаль, на темной груди и лице трепетали красные отсветы, а зрачки казались щелями, ведущими в красновато-желтую бездну.
– Да? - спокойно сказал он.
– Куда ты завел меня? - в ярости я тоже стал обращаться к нему на 'ты'.
– Ты плохой игрок, - Рарох повел плечами, словно черными глыбами. - Я ведь дал подсказку, упомянув, что этот мир подчиняется силе мысли, и в нем можно делать, что угодно. Так что я просто создал дверь, через которую прошел в свой мир… Точнее, в один из моих миров, - поправился он.
– Прихватив меня? - горько спросил я.
– А почему бы и нет? - насмешливо осведомился Рарох. - Ты можешь воспользоваться своими талантами и выбраться отсюда, ведь это всего лишь игра. Все в мире - игра. Только поспеши, твое время ограничено. Здесь нет ни капли воды.
На темном лице Рароха играли красные отсветы, и я разглядел, что между стволами деревьев все-таки есть промежутки. В них горел угрюмый красный огонь.
И такой же красный огонь ярости застлал мои глаза. Я схватился за карман куртки, где был пистолет, но вспомнил, что патроны кончились. Тогда изо всех сил крикнул:
– Рок! - И прислушался, не раздастся ли в ответ громовой лай?
Но ничего не произошло. Так же багровело небо, так же трепетали красные отсветы на стволах мертвых деревьев, так же насмешливо улыбался Рарох.
– Это мой мир, - тяжко молвил он. - Твоей собачке не найти дорогу сюда. И дороги отсюда тоже нет!
Он сделал шаг назад и исчез среди темных стволов. Словно его и не было, словно меня сопровождал лишь призрак, порожденный моим воспаленным умом. Я попытался сглотнуть, но слюна едва смочила пересохшее горло. Я вдруг осознал, что здесь очень жарко. Багрянец просвечивал отовсюду, и создавалось впечатление, что со всех сторон надвигается лесной пожар. Не об этом ли горящем лесе говорила Аннабель? Неужели и в самом деле здесь останется лежать мой иссохший труп?
Под ногами было мягко, землю покрывал пепел. Мне уже сильно хотелось пить, а вскоре жажда сделается нестерпимой. Где же выход из этого леса? Как вернуться на дорогу, ведущую к солнцу?…
Я бросил куртку возле дерева, обхватил руками черный шелушащийся ствол и стал подтягиваться вверх. Ладони стало жечь, и вначале приходилось сжимать ствол коленями, чтобы удержаться, но потом я дотянулся до первой ветки. Она оказалась обгоревшей, хрустнула у меня в руке и сломалась, но я успел схватиться за торчащий сучок. С трудом продолжил карабкаться вверх, то и дело чихая из-за попадавшего в ноздри пепла. Вокруг стоял запах гари, горький смрад смерти.
Наконец я добрался почти до самого верха, но не рискнул ступить на тонкие последние ветви. Горизонт и так стал виден из-за бесчисленных черных стволов - и я едва не выпустил из рук обгоревшую ветку. Сплошная полоса багрового огня - и мгла над нею. Багряное, подернутое пологом пепла небо - и ни следа солнца.
Даже дуновение ветерка не коснулось моего потного, обсыпанного пеплом лица…
'Иди по направлению к солнцу'. Она даже повторила это. А здесь нет солнца! Возможно, это и есть ад - сухие леса, тянущиеся к мутному огненному горизонту, и ни капли воды. Хотя нет - скорее преддверие ада. В нем самом я окажусь, когда умру от жажды, и мое тело будет лежать на испепеленной земле. Интересно, как выглядит настоящий ад?
Похоже, что скоро узнаю.
Перехватывая ветви саднящими ладонями, я кое-как спустился и сел, привалившись спиной к дереву. Земля тоже была горячей, ладони погрузились в мягкий пепел, а губы совсем запеклись. Перед глазами маячили черные обгорелые кусты, местами из-под пепла выглядывали багряные камни.
Мне вспомнилось:
'…Тут лишь
Тень этой багровой скалы
(Встань в тень этой багровой скалы),
Я покажу тебе нечто иное,
Нежели тень твоя утром, что за тобою шагает,
Или тень твоя вечером, что встает пред тобою;
Я покажу тебе страх в горсти праха'.
Похоже, что и этот поэт побывал здесь. Ну что же, наверное, скоро смогу спросить у него самого. Мне захотелось плакать, но из воспаленных глаз не выдавилось ни слезинки, глазные яблоки будто царапал раскаленный песок. Прощай, Кира. Даже Владычица не поможет мне здесь.
Все безжалостнее раскаленные пальцы стискивали мне горло, и вдруг что-то запорхало перед глазами, будто темная бабочка…
Я с трудом поморгал: бабочка, откуда ты в этом мертвом мире?
И совсем она не темная - наверное, темнота только в моих глазах, а тут прозрачно трепещут голубые крылышки, и на них словно мигают, тревожно глядя на меня, серые глаза…
Совсем как глаза Киры! Словно она сама в облике бабочки ищет меня в этом испепеленном мире!
И тут я понял нечто столь важное, что у меня замерло сердце, а мир перед глазами пошел красными трещинами, как темное стекло, готовое вот-вот разбиться вдребезги.
Мои запекшиеся губы раздвинулись в улыбке, хотя их пронзила боль, и я ощутил солоноватый привкус.
Есть Сила превыше силы. Превыше коварства и безмерной власти, потому что сама есть Власть.
Мир снова вернулся в фокус - угольно-черные деревья на багряном фоне, - но это уже ничего не значило. Я с трудом встал. Меня качнуло, а грудь словно перехватило огненным обручем. Но я сделал шаг в сторону бабочки, а потом другой…
Она словно ждала этого, легко и неспешно запорхала прочь.
Уже сделав несколько шагов, я вспомнил, что забыл куртку с пистолетом.
Но возвращаться не стал, боясь потерять свой единственный ориентир, да и зачем мне теперь пистолет?
Я спотыкался об упавшие обгорелые стволы, увязал в зыбучем пепле, ветки деревьев цеплялись за пропотевшую рубашку и рвали ее в клочья. Этот мир не хотел меня отпускать - возможно, он никогда и никого еще не отпускал. Но бабочка тихо порхала впереди, и я из последних сил тащился следом.
И внезапно потянуло прохладой, будто наконец и пальцы Киры дотронулись до моего пылающего лба. Я ощутил, что под ногами сухая, ломкая, но все же трава. А потом услышал звуки падающих капель и остановился.
Бабочка кружилась у дерева над лужицей голубой воды. Капля за каплей падали туда из-под корней, словно слезы по тем, кто еще, кроме меня, скитался в этих мертвых лесах. Но когда я бросился на живот и приник к воде, она оказалась чистой и сладкой.
Огонь нехотя затухал в моей груди и животе. Когда я наконец смог оторваться от воды и встать, меня переполняла блаженная легкость. Я огляделся.
И уже не увидел чудесной бабочки. Но не увидел и мертвого леса, не ощутил запаха гари. Вокруг стояли хмурые величавые ели, меж стволов мерцал таинственный полусвет, а воздух был чист и смолист. Чем-то смутно знакомым повеяло в воздухе. Я облегченно вздохнул и пошел наугад.
И понемногу стало смеркаться в лесу. Увеличились пространства между елями, появились заросшие травой лужайки, а под ногами обозначилась тропка. Становилось все теплее. Постепенно истончился запах смолы, и какие-то другие ароматы наполнили воздух, снова затронув что-то в памяти. Ели стали выше, их ветви закрывали небо…
Хотя нет - это уже не ели, а совсем другие деревья, с темными пышными кронами, обступили тропинку.
А потом на лужайке я увидел цветы. Не смог различить их цвета - сумерки быстро сгущались, и всё становилось одинаково серым: раскинувшиеся как драконы ветви деревьев, гладкие лужайки, обложенные камнями дорожки. Другие цветы неярко забелели у берега пруда, и гладь воды красиво замерцала в свете внезапно высыпавших на небо звезд.
Впереди забелело ярче. Тропка ушла в тень и вынырнула на открытое пространство. Сердце у меня забилось отчаянно и глухо.
Залитая лунным светом лестница спадала к темному морю. Черные кипарисы сторожили ее, и мраморные львы лежали и стояли с обеих сторон.
И я понял - луна здесь и вправду вечно льет свет на белый каскад ступеней, и мраморные львы никогда не видали иного света, и я уже за пределами земного времени и пространства…
Рядом с одним изо львов сидела женщина, прислонив голову к оскаленной пасти. Завидев меня, встала.
Я вздрогнул - слишком красивым и стремительным было ее движение, а волосы будто взмыли жемчужной волной. Вспомнилась прекрасная и жутковатая гостья, пришедшая ко мне с вечернего моря…
Но потом я вздохнул с облегчением.
– С возвращением, Андрей! - сказала Кира.
Пот стекал по спине ручьями. Я лихорадочно соображал, как выиграть время.
– Послушай! Я не знаю точно, но вроде бы меня нельзя так просто убить… по крайней мере, одному из вас.
Собеседник презрительно скривил губы:
– Не думал, что встречусь с такими жалкими увертками. И это говорит один из Избранных? На Земле это действительно так, там вы сойдетесь друг с другом. Если доживешь до того дня, что очень сомнительно. Но здесь другой мир, и тамошние правила не действуют. Тут может появиться, кто хочет, и все дозволено. Разве тебя не предупредили?
Вообще-то да. И даже предостерегли, что здесь легко погибнуть. Только я как-то не вник.
В общем, надо срочно избавляться от этого хренова самурая, пока не изрубит меня в капусту. Даже если окажется таким великодушным, что предложит для поединка меч - проку мне от этой железки будет, как от палки. Надо что-то придумать. К черту самурайскую этику: лучше оставаться живой собакой, чем стать мертвым львом.
Собакой!…
'Вам стоит только позвать, и он окажется рядом…'.
На раздумья не осталось времени, самурай ленивым движением приподнял меч.
– Рок! - громко позвал я. И содрогнулся: пока песик соизволит явиться, мою голову успеют снести с плеч…
Но на этот раз собачка обошлась без обычного моциона. Меня толкнуло в лицо жарким воздухом, даже колени подогнулись от рыка, и я в третий раз увидел этого пса, только теперь черная морда нависла над макушкой моего противника. Янтарно-желтые блюдца глаз, красный язык почти касается завязанных узлом черных волос…
Мой враг даже не повернул головы - я заметил, что он смотрит на зеркальное лезвие меча.
– Неплохо придумано, - одобрил он. - Значит, тебе дали охрану. Эта зверюга действительно способна отхватить мне голову. Но это только пес и, хотя он достойный противник, не чета мне. Так что просто придется зарубить сначала его. А ты подожди своей очереди.
Он красиво развернулся, уходя от страшных челюстей. Те клацнули, словно стальные засовы. Я заметил туманную полосу меча, но пес тоже был начеку и отпрыгнул, земля даже вздрогнула.
Зрелище было великолепным: черный воин и черный пес кружились в смертельном танце на зеленой мураве, а золотое солнце сияло с голубого неба. Только заглядываться особо не стоило: и песика было жалко, вдруг зарубят, да и о собственной голове следовало позаботиться.
Так что я немного подождал, пока мой ворог в развевающемся черном халате окажется чуть в стороне от собаки, сунул правую руку в карман куртки, которая так и продолжала висеть на сгибе левой, неудачно зацепил ногтем за шов, но все равно сумел быстро выдернуть пистолет.
Пистолет ИЖ-71, гражданский вариант пистолета Макарова, очень просто снимается с предохранителя: большой палец сам лег на флажок и опустил его. Я не стал принимать ни одну из стоек, которым учил Марат - из опасения, что мой противник успеет среагировать и переключится с собаки на меня. Для экономии времени не стал и поднимать оружие, только плотно прижал локоть руки к поясу.
Действительно, Темный воин заметил появившийся в моей руке пистолет и начал разворачиваться… Опасаясь, что он может метнуть меч, я нажал спуск, еще продолжая поднимать ствол. Нажимать пришлось сильно, я стрелял самовзводом. Оглушительно хлопнуло, и первая пуля вырвала комок земли вместе с травой возле босой ступни противника. К счастью, сила отдачи подкинула ствол вверх. Я, не переставая, давил на спуск, едва не оглох от грохота и не задохнулся от пороховой гари, так что едва ли все пули поразили цель.
Но несколько попали наверняка. На такой дистанции трудно промазать шестью выстрелами, если хоть сколько-нибудь тренировался.
Меч в руках моего противника замер. Лицо стало белым, как снег, а открывшийся рот показался черной дырой. Потом губы судорожно задвигались:
– Неплохие у вас… погремушки. Недооценил.
Меч выпал. Прижимая руки к животу, Темный воин упал боком на землю, но, полежав немного, приподнял голову. Струйка крови стекала изо рта.
– А ваши тела… слишком хлипкие. Только не думай, что убил меня.
Он сказал это и умер. Голова упала, тело уродливым черным цветком распласталось по траве, лезвие меча как единственный стальной лепесток.
Я вытер заливавший глаза пот и сунул пистолет в карман. Хотя какая от него теперь польза, патронов не осталось? Было муторно, я снова убил человека… Или не совсем человека?
По черному халату пошла рябь, и меня бросило в жар: а вдруг Темный воин очнется? Но рябь перешла в мерцание, а потом поверженная фигура вдруг рассыпалась - словно пепел полетел на ветру. Как в компьютерной игре! То же произошло и с мечом.
Я перевел дух. Хотя плясать от радости было рано. Скорее всего, тело состояло не из плоти и крови, а чего-то другого. Темный воин, похоже, мог менять тела, а вот я нет. Так что надо было сматываться.
Я поглядел на огромного пса: тот сидел, свесив язык из разинутой пасти и тяжело дыша. Я подошел на цыпочках и погладил по грубой шерсти. Песик с вздохом положил огромную голову мне на плечо.
Хорошо, что сразу поднял: мои ноги подогнулись от тяжести.
– Молодец, Рок, - сипло сказал я. - Можешь возвращаться домой.
Жалко, что нечем угостить. Но пес и не выпрашивал, еще раз вздохнул и просто исчез. Меня качнуло порывом ветра, и я ошалело попытался ухватиться за пустоту.
Да, привыкать придется ко многому. И узнавать тоже. Где, например, водятся такие собачки?
Этот мир явно отличался по физическим свойствам от нашего. Подул ветер, наклонились и странно исказились березы, по траве пробежала тень. Почти сразу все прекратилось, но двухъярусных ворот больше не было.
И берез тоже. Я будто перешел на другой уровень компьютерной игры: передо мной расстилался обширный луг с крупными желтыми цветами, а вдали сверкала серебряная полоса - возможно, тот самый морской залив, что я видел с сопки на покинутой Земле. Густой пряный аромат наполнял воздух, я глубоко вдохнул, и сладостная дрожь пробежала по телу, словно в предвкушении чего-то.
Я снова пошел по направлению к солнцу.
Трава шелковисто обтекала ноги, и мне захотелось пойти босиком, но пришлось бы нести ботинки в свободной руке. А кто знает, что мне еще может встретиться?
Но вскоре льдистое мерцание возникло над серебряной гладью залива, и я стал догадываться, кто будет следующим. Этот мир и в самом деле был перекрестком, любой мог заглянуть сюда.
Конечно, если умел открыть дверь.
Постепенно цветов стало так много, что от аромата начала кружиться голова. Все яснее вырисовывался льдистый замок, но на этот раз от него не веяло холодом. Хрустально сияли шпили башен, голубой свет стекал по витым лестницам, золотые огоньки дрожали в окнах.
Луг перешел в песчаный пляж, и я вновь увидел голубую лестницу с химерами по сторонам. Та, кто носила много имен - Аннабель, Лилит, Афродита Пандемос… - сходила навстречу мне. На этот раз она была в серебристо-мерцающем одеянии, которое почти не скрывало ее блистательной наготы. Облик слегка изменился: волосы черной волной спадали на плечи, таинственно мерцали изумруды глаз, а в белой руке покачивалась та же бордово-красная роза…
Мужчины мечтают обладать такой женщиной, и многие женщины хотели бы стать такой - способной менять наряды и облики, сохраняя вечную молодость. И быть совершенно свободной…
Только почему химеры - с львиным телом, головой дракона и змеиным хвостом - сторожат ее замок?
Аннабель не сказала ни слова, лишь слегка разошлись розовые губы, и между ними скользнул красный кончик языка.
Я слегка поклонился:
– Здравствуй, Аннабель. Так это и есть твой замок у моря?
Черноволосая женщина слегка наклонила голову набок, всматриваясь:
– Ты изменился, - тихо прозвучал грудной голос. - Не могу понять, в чем дело.
– Я только что повстречался с Темным воином, - не без гордости объявил я.
Смех Аннабель прозвучал вкрадчивым колокольчиком:
– И победил его. Теперь он будет уважать тебя, что весьма опасно.
Я замялся:
– Как я понял, ваши тела состоят не из обычной плоти и крови. Сколько времени ему понадобится?…
– Чтобы обрести новое тело? - подхватила Аннабель, все еще вглядываясь в меня. Зеленые глаза колдовски мерцали. - Не беспокойся: чтобы соткать новое тело из уплотненного эфира, нужно несколько дней. Даже если отыскать место, где поток времени течет гораздо быстрее.
Уплотненный эфир? Поток времени?… Да, многому мне еще придется научиться.
Аннабель слегка улыбнулась, и снова красный язычок промелькнул между губ:
– Так что пока у тебя есть время. Побудь моим гостем. А потом сможешь продолжить путь.
Не ожидая ответа, она повернулась к лестнице. У меня перехватило дыхание, сзади Аннабель оказалась совершенно нагой: словно выточенная из слоновой кости спина красиво изгибалась под водопадом черных волос, ягодицы слегка колыхались, а бедра томно двигались, намекая на то наслаждение, что испытаешь, утонув между ними.
Захочешь ли выбраться из той бездны?…
Будто околдованный, я пошел следом и опомнился, лишь ступив ногой на первую ступень. Она показалась холодной даже сквозь подошву ботинка. Я тяжело дышал, не в силах был сказать ни слова, во рту пересохло.
Аннабель сразу остановилась, и словно черное крыло взмахнуло в воздухе - она повернулась ко мне. Вдруг оказалась совсем близко, и меня словно пронизал электрический ток - это ее волосы упали мне на лицо.
– Ты принадлежишь мне! - холодно и торжественно прозвучал ее голос. - Мои волосы коснулись тебя! Я поцеловала тебя! Я овладела тобой!
Ее губы приникли к моим, и холод в моем теле обратился в жгучий огонь желания, а мысли исчезли, словно растворились в пронизанной багровыми сполохами темноте.
Хотя нет… Что-то было иначе, чем тогда, в занесенной снегом хижине. Пусть руки Аннабель огненным кольцом охватили меня, пусть раздвоенное пламя ее бедер обжигало, а от аромата волос все сильнее кружилась голова…
Что-то мешало мне окончательно потерять голову. Словно невидимая рука удерживала на краю той бездны, которой была Аннабель.
Меня раздирали противоречивые желания: то ли упасть в объятия Аннабель и без остатка раствориться в сладостно жгучем пламени, то ли вырваться на свободу… как вдруг я расслышал смех. И понял, что он раздавался все это время, только на грани слышимости. Сначала он показался мне презрительным, но нет, был скорее грустен и тих. Будто серебряный колокольчик с темного моря…
Меня словно обдало ледяной волной. Лед и огонь!… Но огонь стал быстро гаснуть, и я рванулся прочь от Аннабель. Разрывая оковы ее рук. Обрывая путы ее волос. Размыкая стальной захват ее бедер…
Аннабель пошатнулась, как от удара, и с трудом устояла на голубой лестнице. Теперь я понял, что она и в самом деле сделана изо льда. Глаза вспыхнули гневными изумрудами, а язык мелькнул как красная молния. В руке черной змеей взметнулся хлыст, и я понял, что это ее волосы…
Но хлыст опять рассыпался на пряди, а губы сомкнулись - печальным розовым бутоном.
Понимание, а затем сожаление появились в глазах.
– Мои волосы не удержат тебя, - грустно произнесла она. - Мои губы не удержат тебя. И даже мое тело не удержит тебя. Но ты не свободен. Ты надел другое ярмо.
Я все еще тяжело дышал, а вдобавок был задет. Немного подумав, сказал:
– Ницше написал: 'Немало и таких, что утратили свою последнюю ценность, когда сбросили с себя ярмо свое'.
Аннабель обидно рассмеялась:
– Ты упустил наслаждение, которое редко даруется мужчине. И ради чего? Я способна видеть будущее, и вот то, которое ты выбрал. Твой иссохший труп будет лежать в горящем лесу, и это случится очень скоро. Прощай!
Порыв холодного ветра поколебал ее фигуру и замок. А следом случилось то, что я уже видел. Фигура Аннабель, а следом и замок подернулись рябью, та перешла в мерцание, а потом все рассыпалось - словно пепел полетел по ветру.
Залив остался, но заблестел сталью, словно лезвие ножа, а берег приуныл - песок и кустарник.
Я вздохнул и вяло наклонился, чтобы подобрать куртку. Один раз Аннабель уже предсказала мне будущее, но ошиблась: мне все же не перерезали горло на зеленой мураве. Будем надеяться, что ошиблась и на этот раз… Я стряхнул с куртки песок и пошел дальше. Ноги вязли в песке, солнце тусклой монетой висело в сером небе. Я шел и глуповато улыбался: надо же, разговаривал с Аннабель, как равный!…
Только слишком рано я стал улыбаться. И слишком самодовольно.
Справа тянулись унылые кусты, слева поблескивало море. Вскоре к серому мельканию кустарника добавился другой цвет, как будто желтоватый… Я нахмурился, но продолжал идти - мало ли какие сюрпризы еще встретятся на пути.
Когда мелькание стало слишком настойчивым, я пригляделся…
А потом с удовольствием кинулся бы наутек, но было некуда - слева море.
Огромный тигр - желтый, с черными полосами, - мягко скользил среди кустарников. Не приближаясь и не удаляясь, просто двигался в том же направлении, что и я.
Я облизал пересохшие губы, ничего себе попутчик! Вот уж не думал, что здесь есть какая-то фауна. А у меня никакого оружия! Не позвать ли опять на помощь собачку по имени Рок?…
Хотя как-то неловко снова расписываться в собственной беспомощности.
Но тут тигр повернул прямо ко мне, оскалив при этом огромную красную пасть, и я в панике уже открыл рот…
И, по-моему, забыл закрыть.
Ко мне приближался уже не тигр, а высокий юноша - с обнаженным мускулистым торсом и дочерна загорелым лицом. Ниже пояса на нем было что-то вроде синих шаровар.
Когда он подошел близко, по моей спине протек холодок - глаза у юноши были желтые, тигриные, с вертикальным зрачком. И не юношеские это были глаза, щели зрачков пылали темным огнем - словно горечь и ярость столетий, если не тысячелетий, скопились в них.
Снова я видел Рароха - и совершенно не знал, чего мне от него ждать. Темный воин и Лилит были как-то понятнее. Да, непростые встречные попадаются мне в этом Мире между мирами!
– Простите, если напугал вас, - голос Рароха оказался звучен и вполне доброжелателен. - Я люблю бродить в таком обличье и упустил из виду, что могу испугать вас.
Что же, довольно вежливо. Только как-то не верится.
– Ничего, - бодро отозвался я. - Назвался груздем, полезай в кузов. Мне придется мне ко многому привыкать.
– Я видел, как вы избавились от моих… родственников. - Рарох приноровил шаг к моему и пошел рядом, небрежно отшвыривая песок босыми ногами. - Ловко. Сестричка никак не придет в себя от разочарования. А другому так вообще пришлось взять отгул.
Я искоса поглядел на попутчика - слишком легкомысленно тот выражался для столь сверхъестественного существа.
– Вы родственники? - Надо же было что-то сказать.
– В некотором роде, - поморщился Рарох. Вертикальная черта на миг прорезала надменный высокий лоб. - Точнее можно было бы объяснить, используя термины квантовой физики или же философии неоплатонизма, но это как-нибудь в другой раз.
Я вздохнул и поглядел на солнце, не понадобилось даже щуриться. Мир вокруг словно поблек.
– Похоже, вы все пытаетесь задержать меня. Каждый старается по мере своих возможностей. Но как я могу помешать? - Мне вспомнилась сумрачная ирреальная Москва и видение шахматной доски на темной воде… - У меня нет ваших способностей, я всего лишь начинающий игрок. И не понимаю даже сути игры.
Рарох глянул на меня, и уголки чувственных губ презрительно опустились.
– Вы вступили в игру. И подписали контракт. А тем самым заставили принимать себя всерьез.
Слова упали как тяжелые камни, и по моему телу пробежала холодная дрожь. Тем временем в море выдвинулся унылый песчаный мыс, и мы стали уходить от залива, выбирая свободные промежутки между кустов. Солнце по-прежнему светило впереди, так что беспокоиться было не о чем.
– По сути дела, у меня не было выбора, - чуть ли не пожаловался я. - Я хотел увидеть Киру и боялся, что иначе мы не встретимся.
– Выбор есть всегда! - Глаза Рароха вспыхнули как черные молнии. - А вы не думали о своих шансах выжить? Ведь речь идет об Армагеддоне, последней и самой страшной битве всех времен. Она неоднократно откладывалась, но неизбежно наступит. Нам запрещено участвовать в сражении, ибо наша мощь столь велика, что в этом случае планета разлетится на атомы или частицы, еще более мелкие. Поэтому исход сражения решат двенадцать человек с одной стороны и двенадцать с другой. Похоже на древние гладиаторские бои. Каждый пройдет подготовку в течение десятилетий, а то и столетий, и станет непревзойденным бойцом. Возможно, выживет лишь один, и даже он, скорее всего, погибнет от ран. Кира должна будет сражаться тоже, таков закон. Равное количество мужчин и женщин. Она наверняка погибнет одной из первых, и вам придется смотреть, как она умирает. Вам не говорили об этом, когда кровью подписывали контракт?
– Нет, - прошептал я. Кусты расплывались в серое марево, и тоска стиснула сердце. - Но что я теперь могу сделать?
– Да что угодно! - надменно прозвучал голос Рароха. - Например, просто выйти из игры. По сути дела, вам навязали выбор - и вы сделали его из страха, что больше не увидите Киру. Но теперь можете сделать подлинно свободный выбор - скажем, остаться здесь. Этот мир обширен, и для всех тут найдется место. Он пластичнее земного, им можно управлять силой мысли, и вы легко научитесь создавать все необходимое. Только представьте, что у вас будет прекрасный собственный дом в приятном уголке морского побережья. Можно будет не обливаться потом и кровью, а целые дни проводить в блаженном безделье. И рядом с вами будет Кира! Ведь ей тоже предстоит пройти через этот мир. Я могу сделать так, что вы встретитесь всего через несколько часов…
Кто-то уже говорил, что у меня будет дом на берегу моря. Только ничего не говорил о безделье. Тот, кто всю жизнь провел в трудах и сражениях и, похоже, продолжает вести такую же жизнь на других уровнях бытия…
И все же слова Рароха звучали заманчиво. Почему меня все время втягивают в какие-то истории? Не хочу я быть чьим-то избранником и сражаться в каком-то Армагеддоне, вообще думал, что это библейская сказка.
Кусты стали гуще, и я уже с трудом пробирался между колючими ветвями. Мой спутник скользил рядом непринужденно, словно едва касаясь земли. Смерклось, и небо приобрело розовый оттенок, будто где-то вдали полыхал лесной пожар. Солнце едва виднелось, как воспаленный глаз.
Я вздохнул:
– Звучит заманчиво. Но не наскучит ли скоро такая жизнь? Вот вы - живете столетия, а может быть, и тысячелетия. Наверное, все изведали. Не бывает порой скучно?
Кошачья грация изменила Рароху, он слегка споткнулся и метнул на меня пронзительно-желтый взгляд.
– Бывает, - голос прозвучал вкрадчиво и осторожно. - Вы видели меня на Луне, хотя это была не совсем ваша Луна. Там, в тюрьме, было скучно, но на свободе другое дело. Вы не знаете собственной природы, Андрей, да и большинство людей не знает. Люди - не представители вида Homo Sapiens, как они гордо себя называют. Во Вселенной много рас, куда более разумных. Природа людей другая. Высший Дух - не стану отрицать, что Он существует, - действительно создал людей по собственному образу и подобию, но это означает совсем другое, чем думают ваши богословы. Человек создан как Homo Ludens - человек играющий, именно в свободной игре он полнее всего выражает своего создателя. Как Высший Дух устанавливает законы для Вселенной, так и вы можете устанавливать законы для себя. Но вы вечно связываете себя понятиями о каком-то долге. Оставьте это! Примите дар свободы! Скоро вы научитесь менять тела и странствовать из мира в мир, как и мы. Обретете мощь и испытаете несказанные наслаждения. Зачем связывать себя только с одной женщиной, с одной идеей или страной?…
– Достаточно! - прервал я. На сердце будто лежал тяжелый камень, и слова выходили с трудом. - Возможно, вы правы. Возможно, Бог полностью поглощен своей игрой и нам остается только брать с Него пример. Но в игре бывают правила. Я принял их, пускай это было неосмотрительно. Теперь я пойду по дороге, которую выбрал. Пока не дойду до конца, а там посмотрим…
Рарох рассмеялся - тихо, но зловеще. Пошел медленнее и неожиданно повернулся ко мне. Лицо его совершенно изменилось: щели зрачков пылали неистовым желтым огнем, а улыбка походила на тигриный оскал.
– Ты глупец, - прошипел он как разъяренная кошка. - И вдобавок упрямый глупец. Эта игра идет уже слишком давно, и новички в ней, как правило, не задерживаются. Посмотри вокруг!
Я оглянулся. Мы забрели в какой-то сумрачный лес - вместо кустарников кругом стояли черные, без просвета между стволами деревья, и лишь над головой сквозь ветви виднелось багровое небо…
Солнца не было видно!
Сердце словно стиснули ледяные пальцы - мне было сказано идти по направлению к солнцу, а я сбился с дороги.
– Рарох!… - я в бешенстве повернулся.
Тот стоял поодаль, на темной груди и лице трепетали красные отсветы, а зрачки казались щелями, ведущими в красновато-желтую бездну.
– Да? - спокойно сказал он.
– Куда ты завел меня? - в ярости я тоже стал обращаться к нему на 'ты'.
– Ты плохой игрок, - Рарох повел плечами, словно черными глыбами. - Я ведь дал подсказку, упомянув, что этот мир подчиняется силе мысли, и в нем можно делать, что угодно. Так что я просто создал дверь, через которую прошел в свой мир… Точнее, в один из моих миров, - поправился он.
– Прихватив меня? - горько спросил я.
– А почему бы и нет? - насмешливо осведомился Рарох. - Ты можешь воспользоваться своими талантами и выбраться отсюда, ведь это всего лишь игра. Все в мире - игра. Только поспеши, твое время ограничено. Здесь нет ни капли воды.
На темном лице Рароха играли красные отсветы, и я разглядел, что между стволами деревьев все-таки есть промежутки. В них горел угрюмый красный огонь.
И такой же красный огонь ярости застлал мои глаза. Я схватился за карман куртки, где был пистолет, но вспомнил, что патроны кончились. Тогда изо всех сил крикнул:
– Рок! - И прислушался, не раздастся ли в ответ громовой лай?
Но ничего не произошло. Так же багровело небо, так же трепетали красные отсветы на стволах мертвых деревьев, так же насмешливо улыбался Рарох.
– Это мой мир, - тяжко молвил он. - Твоей собачке не найти дорогу сюда. И дороги отсюда тоже нет!
Он сделал шаг назад и исчез среди темных стволов. Словно его и не было, словно меня сопровождал лишь призрак, порожденный моим воспаленным умом. Я попытался сглотнуть, но слюна едва смочила пересохшее горло. Я вдруг осознал, что здесь очень жарко. Багрянец просвечивал отовсюду, и создавалось впечатление, что со всех сторон надвигается лесной пожар. Не об этом ли горящем лесе говорила Аннабель? Неужели и в самом деле здесь останется лежать мой иссохший труп?
Под ногами было мягко, землю покрывал пепел. Мне уже сильно хотелось пить, а вскоре жажда сделается нестерпимой. Где же выход из этого леса? Как вернуться на дорогу, ведущую к солнцу?…
Я бросил куртку возле дерева, обхватил руками черный шелушащийся ствол и стал подтягиваться вверх. Ладони стало жечь, и вначале приходилось сжимать ствол коленями, чтобы удержаться, но потом я дотянулся до первой ветки. Она оказалась обгоревшей, хрустнула у меня в руке и сломалась, но я успел схватиться за торчащий сучок. С трудом продолжил карабкаться вверх, то и дело чихая из-за попадавшего в ноздри пепла. Вокруг стоял запах гари, горький смрад смерти.
Наконец я добрался почти до самого верха, но не рискнул ступить на тонкие последние ветви. Горизонт и так стал виден из-за бесчисленных черных стволов - и я едва не выпустил из рук обгоревшую ветку. Сплошная полоса багрового огня - и мгла над нею. Багряное, подернутое пологом пепла небо - и ни следа солнца.
Даже дуновение ветерка не коснулось моего потного, обсыпанного пеплом лица…
'Иди по направлению к солнцу'. Она даже повторила это. А здесь нет солнца! Возможно, это и есть ад - сухие леса, тянущиеся к мутному огненному горизонту, и ни капли воды. Хотя нет - скорее преддверие ада. В нем самом я окажусь, когда умру от жажды, и мое тело будет лежать на испепеленной земле. Интересно, как выглядит настоящий ад?
Похоже, что скоро узнаю.
Перехватывая ветви саднящими ладонями, я кое-как спустился и сел, привалившись спиной к дереву. Земля тоже была горячей, ладони погрузились в мягкий пепел, а губы совсем запеклись. Перед глазами маячили черные обгорелые кусты, местами из-под пепла выглядывали багряные камни.
Мне вспомнилось:
'…Тут лишь
Тень этой багровой скалы
(Встань в тень этой багровой скалы),
Я покажу тебе нечто иное,
Нежели тень твоя утром, что за тобою шагает,
Или тень твоя вечером, что встает пред тобою;
Я покажу тебе страх в горсти праха'.
Похоже, что и этот поэт побывал здесь. Ну что же, наверное, скоро смогу спросить у него самого. Мне захотелось плакать, но из воспаленных глаз не выдавилось ни слезинки, глазные яблоки будто царапал раскаленный песок. Прощай, Кира. Даже Владычица не поможет мне здесь.
Все безжалостнее раскаленные пальцы стискивали мне горло, и вдруг что-то запорхало перед глазами, будто темная бабочка…
Я с трудом поморгал: бабочка, откуда ты в этом мертвом мире?
И совсем она не темная - наверное, темнота только в моих глазах, а тут прозрачно трепещут голубые крылышки, и на них словно мигают, тревожно глядя на меня, серые глаза…
Совсем как глаза Киры! Словно она сама в облике бабочки ищет меня в этом испепеленном мире!
И тут я понял нечто столь важное, что у меня замерло сердце, а мир перед глазами пошел красными трещинами, как темное стекло, готовое вот-вот разбиться вдребезги.
Мои запекшиеся губы раздвинулись в улыбке, хотя их пронзила боль, и я ощутил солоноватый привкус.
Есть Сила превыше силы. Превыше коварства и безмерной власти, потому что сама есть Власть.
Мир снова вернулся в фокус - угольно-черные деревья на багряном фоне, - но это уже ничего не значило. Я с трудом встал. Меня качнуло, а грудь словно перехватило огненным обручем. Но я сделал шаг в сторону бабочки, а потом другой…
Она словно ждала этого, легко и неспешно запорхала прочь.
Уже сделав несколько шагов, я вспомнил, что забыл куртку с пистолетом.
Но возвращаться не стал, боясь потерять свой единственный ориентир, да и зачем мне теперь пистолет?
Я спотыкался об упавшие обгорелые стволы, увязал в зыбучем пепле, ветки деревьев цеплялись за пропотевшую рубашку и рвали ее в клочья. Этот мир не хотел меня отпускать - возможно, он никогда и никого еще не отпускал. Но бабочка тихо порхала впереди, и я из последних сил тащился следом.
И внезапно потянуло прохладой, будто наконец и пальцы Киры дотронулись до моего пылающего лба. Я ощутил, что под ногами сухая, ломкая, но все же трава. А потом услышал звуки падающих капель и остановился.
Бабочка кружилась у дерева над лужицей голубой воды. Капля за каплей падали туда из-под корней, словно слезы по тем, кто еще, кроме меня, скитался в этих мертвых лесах. Но когда я бросился на живот и приник к воде, она оказалась чистой и сладкой.
Огонь нехотя затухал в моей груди и животе. Когда я наконец смог оторваться от воды и встать, меня переполняла блаженная легкость. Я огляделся.
И уже не увидел чудесной бабочки. Но не увидел и мертвого леса, не ощутил запаха гари. Вокруг стояли хмурые величавые ели, меж стволов мерцал таинственный полусвет, а воздух был чист и смолист. Чем-то смутно знакомым повеяло в воздухе. Я облегченно вздохнул и пошел наугад.
И понемногу стало смеркаться в лесу. Увеличились пространства между елями, появились заросшие травой лужайки, а под ногами обозначилась тропка. Становилось все теплее. Постепенно истончился запах смолы, и какие-то другие ароматы наполнили воздух, снова затронув что-то в памяти. Ели стали выше, их ветви закрывали небо…
Хотя нет - это уже не ели, а совсем другие деревья, с темными пышными кронами, обступили тропинку.
А потом на лужайке я увидел цветы. Не смог различить их цвета - сумерки быстро сгущались, и всё становилось одинаково серым: раскинувшиеся как драконы ветви деревьев, гладкие лужайки, обложенные камнями дорожки. Другие цветы неярко забелели у берега пруда, и гладь воды красиво замерцала в свете внезапно высыпавших на небо звезд.
Впереди забелело ярче. Тропка ушла в тень и вынырнула на открытое пространство. Сердце у меня забилось отчаянно и глухо.
Залитая лунным светом лестница спадала к темному морю. Черные кипарисы сторожили ее, и мраморные львы лежали и стояли с обеих сторон.
И я понял - луна здесь и вправду вечно льет свет на белый каскад ступеней, и мраморные львы никогда не видали иного света, и я уже за пределами земного времени и пространства…
Рядом с одним изо львов сидела женщина, прислонив голову к оскаленной пасти. Завидев меня, встала.
Я вздрогнул - слишком красивым и стремительным было ее движение, а волосы будто взмыли жемчужной волной. Вспомнилась прекрасная и жутковатая гостья, пришедшая ко мне с вечернего моря…
Но потом я вздохнул с облегчением.
– С возвращением, Андрей! - сказала Кира.