Страница:
— Вы добьетесь только того, что оставите титул без наследника. — И Роберт улыбнулся холодно и безразлично, чего раньше никогда не замечал за собой. — Как вам не повезло, что матушка не смогла подарить вам еще одного ребенка — хотя бы даже девочку.
— Ты! Ты! — Маркиз побагровел от ярости. Несколько раз глубоко втянув в себя воздух, он продолжал уже более спокойным, тоном:
— Ты, возможно, еще не осознал, насколько это неподходящая партия.
— Я люблю ее, сэр.
— Она не… — Каслфорд, вовремя спохватившись, что снова повысил голос, оборвал себя на полуслове. — Она понятия не имеет, как должна вести себя благовоспитанная леди.
— Виктория быстро этому научится, она очень способная ученица. Уверяю вас, у нее безупречные манеры. Она получила благородное воспитание. Из нее получится потрясающая графиня. — Взгляд его потеплел. — Мы должны почитать за честь, что такая девушка войдет в нашу семью.
— Ты уже разговаривал с ее отцом?
— Нет. Я подумал, что было бы правильнее прежде уведомить о моих планах вас, сэр.
— Слава Богу, — выдохнул Каслфорд с нескрываемым облегчением. — У нас еще есть время.
Руки Роберта непроизвольно сжались в кулаки, но он придержал язык.
— Обещай мне, что не будешь пока просить ее руки.
— — Я не могу этого обещать.
Каслфорд пристально посмотрел в глаза сыну и прочел в них твердую решимость.
— Послушай меня, Роберт, — промолвил он, понизив голос. — Она не любит тебя.
— Интересно, почему вы так решили?
— Черт возьми, Роберт! Ей нужны только твои деньги и титул.
Робертом внезапно овладела бешеная ярость — ему еще никогда не приходилось испытывать гнев такой силы.
— Она любит меня! — выкрикнул он.
— Ты никогда не узнаешь, так ли это на самом деле. — Маркиз для пущей убедительности хлопнул ладонями по крышке стола, — Никогда.
— Я это уже знаю, — возразил Роберт спокойно.
— Что ты нашел в этой девчонке? Почему именно она? Почему твое внимание не привлекла ни одна из тех благородных барышень, с которыми ты познакомился в Лондоне?
Роберт беспомощно пожал плечами.
— Не знаю. Мне кажется, она пробуждает все самое лучшее, что во мне есть. Когда она рядом, для меня нет ничего невозможного.
— Боже правый! — в отчаянии возопил отец. — Никогда не думал, что услышу от собственного сына подобную чепуху! Что за романтические бредни!
— По-моему, продолжать этот разговор бессмысленно, — холодно заметил Роберт и сделал шаг к двери.
Маркиз вздохнул.
— Роберт, постой, не уходи.
Роберт обернулся. Быть может, отец понял, что проиграл и уступил.
— Роберт, выслушай меня, прошу. Ты должен жениться на девушке своего круга. Только в этом случае ты можешь быть уверен, что любят не твои деньги и не твое положение в обществе, а тебя самого.
— Насколько мне подсказывает опыт, именно девушки из высшего общества больше всего интересуется богатством и титулом своего будущего избранника.
— Да, но это совеем другое.
Роберт счел подобный аргумент довольно слабым и высказал свою мысль вслух.
Отец нервно провел рукой по волосам.
— Ну посуди сам, откуда этой девушке знать, что именно она чувствует по отношению к тебе? Она же просто очарована твоим богатством и титулом!
— Отец, она совсем не такая. — Роберт скрестил руки на груди. — И я женюсь на ней.
— И сделаешь самую большую…
— Ни слова больше! — вспылил Роберт. В первый раз в жизни он повысил голос на отца. Он повернулся, чтобы выйти из комнаты.
— Скажи ей, что я выставлю тебя из дому без единого фартинга! — рявкнул Каслфорд. — Вот тогда и увидишь, так ли ты ей мил и дорог! Увидишь, будет ли она любить тебя, когда ты останешься без гроша!
Роберт резко обернулся, глаза его зловеще сощурились.
— Если я вас правильно понял, вы лишаете меня наследства? — спросил он с леденящей душу учтивостью.
— Ты почти добился этого своим упрямством.
— Так да или нет? — повторил Роберт угрожающим тоном.
— Все может именно этим и кончиться. Не вынуждай меня прибегать к этой крайней мере.
— Это не ответ.
Маркиз подался вперед, пристально глядя сыну в глаза.
— Если ты сообщишь ей, что ваш брак повлечет за собой потерю изрядной доли твоего состояния, это не будет преувеличением.
В этот момент Роберт почти ненавидел его.
— Я все понял.
— Понял?
— Да, — твердо ответил Роберт. И добавил:
— Сэр.
Это был последний раз, когда он, обращаясь к отцу, называл его этим почтительным титулом.
Глава 3
Глава 4
— Ты! Ты! — Маркиз побагровел от ярости. Несколько раз глубоко втянув в себя воздух, он продолжал уже более спокойным, тоном:
— Ты, возможно, еще не осознал, насколько это неподходящая партия.
— Я люблю ее, сэр.
— Она не… — Каслфорд, вовремя спохватившись, что снова повысил голос, оборвал себя на полуслове. — Она понятия не имеет, как должна вести себя благовоспитанная леди.
— Виктория быстро этому научится, она очень способная ученица. Уверяю вас, у нее безупречные манеры. Она получила благородное воспитание. Из нее получится потрясающая графиня. — Взгляд его потеплел. — Мы должны почитать за честь, что такая девушка войдет в нашу семью.
— Ты уже разговаривал с ее отцом?
— Нет. Я подумал, что было бы правильнее прежде уведомить о моих планах вас, сэр.
— Слава Богу, — выдохнул Каслфорд с нескрываемым облегчением. — У нас еще есть время.
Руки Роберта непроизвольно сжались в кулаки, но он придержал язык.
— Обещай мне, что не будешь пока просить ее руки.
— — Я не могу этого обещать.
Каслфорд пристально посмотрел в глаза сыну и прочел в них твердую решимость.
— Послушай меня, Роберт, — промолвил он, понизив голос. — Она не любит тебя.
— Интересно, почему вы так решили?
— Черт возьми, Роберт! Ей нужны только твои деньги и титул.
Робертом внезапно овладела бешеная ярость — ему еще никогда не приходилось испытывать гнев такой силы.
— Она любит меня! — выкрикнул он.
— Ты никогда не узнаешь, так ли это на самом деле. — Маркиз для пущей убедительности хлопнул ладонями по крышке стола, — Никогда.
— Я это уже знаю, — возразил Роберт спокойно.
— Что ты нашел в этой девчонке? Почему именно она? Почему твое внимание не привлекла ни одна из тех благородных барышень, с которыми ты познакомился в Лондоне?
Роберт беспомощно пожал плечами.
— Не знаю. Мне кажется, она пробуждает все самое лучшее, что во мне есть. Когда она рядом, для меня нет ничего невозможного.
— Боже правый! — в отчаянии возопил отец. — Никогда не думал, что услышу от собственного сына подобную чепуху! Что за романтические бредни!
— По-моему, продолжать этот разговор бессмысленно, — холодно заметил Роберт и сделал шаг к двери.
Маркиз вздохнул.
— Роберт, постой, не уходи.
Роберт обернулся. Быть может, отец понял, что проиграл и уступил.
— Роберт, выслушай меня, прошу. Ты должен жениться на девушке своего круга. Только в этом случае ты можешь быть уверен, что любят не твои деньги и не твое положение в обществе, а тебя самого.
— Насколько мне подсказывает опыт, именно девушки из высшего общества больше всего интересуется богатством и титулом своего будущего избранника.
— Да, но это совеем другое.
Роберт счел подобный аргумент довольно слабым и высказал свою мысль вслух.
Отец нервно провел рукой по волосам.
— Ну посуди сам, откуда этой девушке знать, что именно она чувствует по отношению к тебе? Она же просто очарована твоим богатством и титулом!
— Отец, она совсем не такая. — Роберт скрестил руки на груди. — И я женюсь на ней.
— И сделаешь самую большую…
— Ни слова больше! — вспылил Роберт. В первый раз в жизни он повысил голос на отца. Он повернулся, чтобы выйти из комнаты.
— Скажи ей, что я выставлю тебя из дому без единого фартинга! — рявкнул Каслфорд. — Вот тогда и увидишь, так ли ты ей мил и дорог! Увидишь, будет ли она любить тебя, когда ты останешься без гроша!
Роберт резко обернулся, глаза его зловеще сощурились.
— Если я вас правильно понял, вы лишаете меня наследства? — спросил он с леденящей душу учтивостью.
— Ты почти добился этого своим упрямством.
— Так да или нет? — повторил Роберт угрожающим тоном.
— Все может именно этим и кончиться. Не вынуждай меня прибегать к этой крайней мере.
— Это не ответ.
Маркиз подался вперед, пристально глядя сыну в глаза.
— Если ты сообщишь ей, что ваш брак повлечет за собой потерю изрядной доли твоего состояния, это не будет преувеличением.
В этот момент Роберт почти ненавидел его.
— Я все понял.
— Понял?
— Да, — твердо ответил Роберт. И добавил:
— Сэр.
Это был последний раз, когда он, обращаясь к отцу, называл его этим почтительным титулом.
Глава 3
Тук. Тук-тук-тук. Виктория открыла глаза и резко села на постели.
— Виктория! — раздался под окном свистящий шепот.
— Роберт, это ты? — Она встала на кровати и выглянула в окно.
— Мне надо с тобой поговорить. Это очень срочно. Виктория окинула взглядом комнату и, вспомнив, что все домочадцы давно уже спят, негромко произнесла:
— Ну хорошо. Заходи.
Если Роберта и удивило это приглашение — раньше она никогда такого не делала, — то он и виду не подал. Он перелез через окно и уселся на ее постели. Странно, но он не поцеловал ее и не попытался заключить в объятия, что было их обычным приветствием, когда они встречались наедине.
— Роберт, что случилось?
Он молчал, глядя в окно на далекую северную звезду.
Она легонько потянула его за рукав.
— Роберт?
— Нам придется бежать, — заявил он без обиняков.
— Бежать?
— Я тщательно обдумал создавшуюся ситуацию. Это единственное решение — другого выхода нет.
Виктория нежно коснулась его руки. Он всегда относился к жизни так серьезно, отличаясь завидной последовательностью, и смотрел на все возникающие проблемы как на задачи, которые должны быть решены во что бы то ни стало. То, что он влюбился в нее с первого взгляда, было, пожалуй, единственным нелогичным поступком в его жизни, и за это она обожала его еще больше.
— Что произошло, Роберт? — осторожно спросила она.
— — Отец от меня отрекся и лишил наследства.
— Это правда?
Роберт посмотрел в ясную синюю глубину ее глаз.
— Да, — ответил он. — Правда.
При этом он не стал уточнять, что отец всего лишь пригрозил ему, сказав: «Ты почти этого добился». Но ему надо было во всем убедиться самому. Нет, он, конечно, и в мыслях не допускал подобной возможности, но вдруг и в самом деле Виктория ослеплена его богатством, а не его достоинствами?
— — Роберт, это просто возмутительно. Да как отец мог пойти на такое?
— Виктория, выслушай меня. — Он схватил ее за руки и крепко сжал их. — Это не имеет значения. Ты для меня важнее наследства — ты все для меня.
— Но твое право… Как я могу принять от тебя такую жертву?
— Это мой выбор, а не твой, и я выбираю тебя.
Голубые глаза Виктории наполнились слезами. Она и предположить не могла, что из-за нее Роберт может лишиться почти всего. Ей было хорошо известно, как высоко он ценил отца: ему всегда хотелось заслужить его одобрение, и он старался изо всех сил.
— Обещай одно, — прошептала она.
— Все, что угодно, Тори. Ты же знаешь, я все для тебя сделаю.
— Обещай помириться с отцом после того, как мы поженимся. Я… — Она с трудом перевела дух: ей никак не верилось, что она осмеливается ставить ему условия в ответ на его предложение руки и сердца. — Я не стану твоей женой, пока ты не сделаешь так, как я прошу. Мне очень не хочется быть причиной раздора между тобой и твоим отцом.
Странное выражение промелькнуло по лицу Роберта.
— Тори, он очень упрям. Он…
— Я ведь не сказала, что у тебя сразу получится, — быстро перебила она его, — Но ты должен хотя бы попытаться.
Роберт поднес ее руку к губам.
— Хорошо, моя леди. Я даю вам клятву.
В ответ Виктория наградила его улыбкой, тщетно стараясь придать ей оттенок некоторой строгости.
— Я пока еще не твоя леди.
Но Роберт только улыбнулся на это и снова поцеловал ее руку.
— Я бы уехал с тобой сегодня же, — сказал он, — но мне потребуется некоторое время, чтобы собрать кое-какие сбережения. Я не собираюсь тащить тебя через леса и поля пешком, и к тому же на голодный желудок.
Она ласково погладила его по щеке.
— Ты такой предусмотрительный.
— Просто я хочу все заранее подготовить.
— Понимаю. Это-то мне и нравится в тебе больше всего. — Она смущенно улыбнулась. — А вот я вечно все забываю. Моя матушка, пока была жива, часто говаривала, что я бы потеряла свою голову, не будь она прикреплена к шее.
Эти слова вызвали у него улыбку.
— Я рад, что у тебя такая прелестная шея. Я от нее без ума, как и от всего остального.
— Ах, не смейся, пожалуйста, — перебила она его. — Я просто хотела сказать, как это хорошо, что теперь есть кому вносить порядок в мою безалаберную жизнь.
Он наклонился и запечатлел на ее губах нежный поцелуй.
— Я только об этом и мечтаю — чтобы ты была счастлива.
Виктория взглянула на него влажными от слез глазами и спрятала лицо у него на груди.
Роберт наклонил голову, вдыхая аромат ее волос.
— Ты успеешь подготовиться за три дня?
Виктория кивнула, и весь следующий час они обсуждали детали побега и строили планы на будущее.
Почувствовав прохладный ночной ветерок, Роберт вздрогнул, вынул из жилетного кармана часы и в который раз уставился на циферблат. Виктория опаздывала на пять минут. Это его, впрочем, не особенно тревожило: она была ужасно медлительная и неорганизованная и почти всегда опаздывала на встречу.
Но это была не просто встреча.
Роберт разработал план побега до последней детали. Он тайком взял двуколку из отцовских конюшен. Им предстоял долгий путь в Шотландию, и для этой цели гораздо больше подошел бы экипаж, но двуколка принадлежала ему самому, а не его отцу: Роберт ничем не хотел быть обязанным маркизу.
По уговору Виктория должна была дожидаться его здесь, на дороге, ведущей к ее дому. Они решили, что она потихоньку улизнет и подойдет сюда пешком:
Роберт из опасения наделать шуму предпочел не подъезжать к коттеджу поближе, да и оставлять двуколку на улице без присмотра, пока он будет помогать Виктории собираться, ему не хотелось. Виктории потребуется не более пяти минут, чтобы добежать до условленного места, и в округе все достаточно спокойно — с ней не должно ничего случиться. Но, черт возьми, где же она?
Виктория носилась по комнате, разыскивая вещи, которые забыла уложить в дорогу. Она опаздывала. Роберт, должно быть, ждет ее уже целых пять минут, но в последний момент она вдруг решила, что должна непременно захватить с собой теплое шерстяное платье, и поэтому ей пришлось заново упаковывать чемодан. И в самом деле, не так уж часто юные девушки бегут из родительского дома среди ночи. Должна же она убедиться, что взяла все самое необходимое!
Ах, совсем забыла — миниатюра! Виктория хлопнула себя по лбу. Какая же она растяпа. Чуть не оставила мамин портрет. В доме было два миниатюрных портрета миссис Линдон, и мистер Линдон часто говаривал, что Виктория и Элли возьмут себе каждая по миниатюре, когда выйдут замуж, чтобы всегда помнить свою матушку. Портретики были совсем крошечными — тот, что принадлежал Виктории, умещался в ладони.
Застегнув чемоданчик, Виктория на цыпочках вышла из комнаты в коридор. Крадучись проскользнула в гостиную, беззвучно прошла по мягкому ковру к столику, на котором стояла миниатюра. Схватив портрет, она сунула его в чемоданчик и бросилась обратно в свою комнату. Боже, она так опаздывала!
Лампа стояла в стороне, и Виктория никак не могла ее задеть. Но… Бах! Лампа с грохотом покатилась по полу.
В ту же секунду в комнату, подобно урагану, ворвался преподобный мистер Линдой.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — Взгляд его упал на Викторию, которая застыла посреди гостиной, полумертвая от испуга. — Что ты здесь делаешь, Виктория? И почему на тебе дорожное платье?
— Я… я… — Виктория почувствовала, что сейчас грохнется в обморок.
Тут священник заметил чемоданчик, который она все еще сжимала в руках.
— А это еще что? — Он подскочил к дочери и выхватил у нее чемодан. Раскрыв его, священник вытащил оттуда платье, Библию… Наконец пальцы его нащупали миниатюру. — Так вот оно что, — прошептал он. Подняв глаза, он уставился на нее так, будто нашел в чемоданчике не портрет, а окровавленный нож. — Ты собралась бежать с этим мерзавцем!
— Нет, папа, нет! — пролепетала Виктория. Она всегда была никудышной лгуньей.
— Клянусь Господом! — рявкнул мистер Линдон. — Отныне ты сто раз подумаешь, прежде чем посмеешь меня ослушаться!
— Папа, я… — Виктория захлебнулись словами — отец ударил ее по лицу с такой силой, что сбил с ног. Подняв глаза, она увидела Элли, в ужасе смотрящую на нее. Виктория бросила на сестру умоляющий взгляд.
Элли робко кашлянула.
— Папа, — промолвила она самым кротким тоном, на какой только была способна, — что случилось?
— Твоя сестрица посмела меня ослушаться, — прорычал он. — И она за это поплатится.
Элли снова откашлялась, набираясь храбрости.
— Папа, я уверена, это какое-то недоразумение. Давай я отведу Викторию в ее комнату.
— Молчать!
Элли испуганно примолкла.
После зловещей паузы, показавшейся им бесконечной, священник схватил Викторию за руку и рывком поставил на ноги.
— Ты, — сказал он, яростно встряхнув ее, — никуда не пойдешь.
Протащив Викторию по коридору, он впихнул ее в спальню и толкнул на кровать. Перепуганная Элли забилась в угол комнаты.
Мистер Линдон погрозил пальцем перед носом Виктории:
— Не шевелись!
Он шагнул к двери, и Виктория, улучив момент, кинулась к раскрытому окну. Но священник опередил ее. Гнев утроил его силы. Он швырнул ее на кровать и отвесил звонкую пощечину.
— Элеонора! — рявкнул он. — Подай мне простыню.
Элли растерянно захлопала ресницами.
— Ч-что подать?
— Простыню! — взревел он, теряя терпение.
— Да, папа, — пролепетала она и кинулась к шкафу с бельем.
Через несколько секунд она вынырнула, держа в руках чистую белую простыню. Она протянула ее отцу, и тот принялся методично разрывать ее на полосы. Затем связал Виктории лодыжки и запястья.
— Ну вот, — промолвил он, с удовлетворением глядя на свою работу. — Теперь ты уж точно никуда не сбежишь.
Виктория бросила на отца бешеный взгляд,
— Я тебя ненавижу! — закричала она срывающимся голосом. — Я буду ненавидеть тебя до самой смерти за то, что ты сейчас сделал.
Отец покачал головой.
— Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо.
— Никогда! — Виктория с вызовом глядела ему в глаза. — Раньше ты был для меня, словно сам Господь Бог, — добрый, милосердный, непогрешимый. А теперь… Теперь я поняла, что ты всего лишь человек, такой же, как и все, — ничтожный, мелочный и недалекий.
Мистер Линдон затрясся от ярости и уже поднял было руку, чтобы снова ее ударить, но в последний момент справился с собой.
Элли, которая все это время стояла в углу, прикусив губу, робко выступила вперед и промолвила:
— Папа, она простудится. Позволь, я ее укрою. — Она накрыла трясущуюся Викторию одеялом и, наклонившись к ее уху, шепнула:
— Не бойся. Я тебя выручу.
Виктория бросила на сестру благодарный взгляд и повернулась лицом к стене. Она боялась, что по ее лицу отец догадается о словах Элли.
Элли присела на край кровати и посмотрела на отца, стараясь придать своему лицу покорное и кроткое выражение.
— Я только посижу с ней, если ты не против. Ей нельзя сейчас быть одной.
Мистер Линдон подозрительно прищурился.
— Ах, ты хочешь с ней посидеть? — сказал он. — Ну нет, я не допущу, чтобы ты развязала ее и позволила бежать с этим лживым мерзавцем. — Он схватил Элли за руку и поднял с кровати. — Женится он на ней, как же! — язвительно добавил он, кинув на старшую дочь исполненный презрения взгляд.
Затем он потащил Элли в ее комнату и тоже связал, как и старшую сестру.
Прошло уже больше часа, а Виктории все не было. Роберт воображал себе всякие ужасы — что ее, не дай Бог, изнасиловали, покалечили, убили. Все это было маловероятно, и тем не менее сердце его сжималось от страха.
В конце концов, терзаемый дурными предчувствиями, забыв про всякую осторожность, он оставил двуколку с вещами посреди дороги на произвол судьбы и бросился к дому Виктории. Коттедж стоял, погруженный во мрак, и, пройдя вдоль фасада, Роберт отыскал ее окно. Оно было открыто, занавески слегка трепетали от ночного ветерка.
С замиранием сердца заглянул он внутрь комнаты. В постели лежала Виктория. Он не видел ее лица, но ошибки быть не могло — Роберт мгновенно узнал ее великолепные волосы, черные, как сама ночь. Уютно свернувшись под стеганым одеялом, она крепко спала.
Роберт без сил опустился на землю у стены.
Она заснула! Заснула, оставив его дожидаться ее на ночной дороге. Она даже не предупредила его!
Леденящий ужас проник ему в душу при мысли о том, что отец и в самом деле был прав. Значит, Виктория решила, что без денег и титула он для нее не такая уж выгодная партия.
Он вспомнил, как она умоляла его помириться с отцом — конечно, только затем, чтобы отец не лишал его титула и наследства. Да, ему тогда казалось, что она старается для его же блага, но теперь-то стало ясно, что она заботилась только о собственной выгоде.
Он отдал ей свое сердце, свою душу. А ей этого было мало.
Роберт, наверное, вне себя от тревоги. Или от ярости. Он ее убьет! Не простит!! Он, наверное, сам не свой от волнения.
Вдалеке показалось поместье Каслфордов, и Виктория замедлила шаг. Она никогда не была у Роберта дома — он всегда сам приходил за ней в коттедж. Теперь, после того как их помолвка встретила такое яростное сопротивление маркиза, ей стало ясно, что Роберт просто боялся, что его отец будет обращаться с ней непочтительно и не захочет ее принять.
Дрожащей рукой постучала она в парадную дверь особняка.
Ей открыл привратник в ливрее, и Виктория назвала ему себя, сказав, что хочет видеть графа Макклсфилда.
— Его нет дома, мисс, — был ответ. Виктория растерянно заморгала.
— Простите?
— Он уехал в Лондон рано утром.
— Не может быть!
Слуга смерил ее уничижительным взглядом.
— Маркиз просил проводить вас к нему, если вы появитесь.
Отец Роберта желает говорить с ней? Это было еще более невероятно, чем неожиданный отъезд Роберта в Лондон. Виктория, перепугавшись до смерти, покорно позволила слуге провести себя через огромный холл в маленькую гостиную. Войдя в комнату, она огляделась. Конечно, убранство здесь побогаче и поизысканнее, чем у них дома, но что-то подсказывало ей, что это отнюдь не самая лучшая комната особняка.
Через несколько минут появился маркиз Каслфорд. Он был высокого роста и очень напоминал Роберта — разве что у того не было этих глубоких морщин по обеим сторонам рта. И глаза у старика маркиза были другие — взгляд их был холодным, колючим.
— Вы, должно быть, мисс Линдон, — произнес он.
— Да, — ответила она, гордо выпрямившись. Пусть надежды ее рухнули, но она не допустит, чтобы этот человек видел, как она страдает. — Я пришла, чтобы увидеться с Робертом.
— Мой сын уехал в Лондон. — Маркиз выдержал паузу и добавил:
— Искать себе жену.
Виктория отпрянула назад, словно он дал ей пощечину.
— Это он вам так сказал?
Маркиз промолчал, обдумывая ответ. Сын признался ему, что собирался тайком бежать с этой девушкой, но она его предала. Однако появление Виктории в Каслфорде, ее непритворное отчаяние, говорили об обратном. Очевидно, Роберту было не все известно, когда он поспешно собрал чемоданы и поклялся никогда не возвращаться в эти места. «Но будь я проклят, — думал маркиз, — если позволю моему сыну загубить свое блестящее будущее ради какой-то чумазой девчонки».,
Он холодно улыбнулся и произнес:
— Да. Ему ведь пора жениться, вам не кажется?
— Как вы смеете спрашивать меня об этом!
— Моя дорогая мисс Линдон, вы были для него всего лишь развлечением. Уверен, вы сами это прекрасно понимали.
Виктория молчала, в ужасе уставившись на него.
— Мне не известно, удалось ли моему сыну позабавиться с вами или нет. Откровенно говоря, мне на это наплевать.
— Вы не имеете права так говорить со мной!
— Милочка моя, я волен говорить с вами так, как считаю нужным. Как я уже сказал, вы были всего лишь развлечением. Я, впрочем, нисколько не одобряю своего сына: это низко и недостойно благородного человека — обесчестить дочь священника.
— Он ничего такого не делал!
Маркиз посмотрел на нее с оттенком сожаления.
— Что ж, в любом случае это ваша забота — блюсти свою невинность. Он не обязан был беречь вашу честь. И если вы не сумели устоять — то сами и виноваты. Мой сын не давал вам никаких обещаний.
— Не правда, он мне обещал, — еле слышно сказала Виктория.
Каслфорд насмешливо вскинул бровь.
— И вы ему поверили?
Виктория внезапно почувствовала слабость в коленях и вынуждена была ухватиться за спинку кресла, чтобы не упасть.
— Боже милосердный, — прошептала она. Ее отец был прав! Роберт и не думал жениться на ней. Если бы он этого хотел, то непременно постарался бы узнать, почему она не пришла к нему, как было условлено. А так — он, вероятно, соблазнил бы ее где-нибудь по дороге к Гретна-Грин, а потом…
Виктории больше не хотелось думать о той страшной участи, которой ей, к счастью, удалось избежать. Она вспомнила, как часто Роберт просил доказать ему ее любовь, убеждая, что в их отношениях нет ничего предосудительного и греховного.
Она вздрогнула — с глаз ее словно спала пелена.
— Я полагаю, вам следует покинуть Белфилд, моя дорогая, — сказал маркиз. — Я, конечно, не буду разглашать вашу маленькую тайну, но не могу ручаться, что мой сын тоже будет хранить молчание.
Роберт. Мысль о том, что ей придется снова когда-нибудь встретиться с ним, была для нее непереносима. Не говоря ни слова, она повернулась и выбежала из комнаты.
Вечером того же дня Виктория разложила на постели газету и принялась просматривать объявления. На следующий день она отправила несколько писем, в которых сообщала, что ищет место гувернантки.
Спустя две недели Виктория навсегда покинула Белфилд.
— Виктория! — раздался под окном свистящий шепот.
— Роберт, это ты? — Она встала на кровати и выглянула в окно.
— Мне надо с тобой поговорить. Это очень срочно. Виктория окинула взглядом комнату и, вспомнив, что все домочадцы давно уже спят, негромко произнесла:
— Ну хорошо. Заходи.
Если Роберта и удивило это приглашение — раньше она никогда такого не делала, — то он и виду не подал. Он перелез через окно и уселся на ее постели. Странно, но он не поцеловал ее и не попытался заключить в объятия, что было их обычным приветствием, когда они встречались наедине.
— Роберт, что случилось?
Он молчал, глядя в окно на далекую северную звезду.
Она легонько потянула его за рукав.
— Роберт?
— Нам придется бежать, — заявил он без обиняков.
— Бежать?
— Я тщательно обдумал создавшуюся ситуацию. Это единственное решение — другого выхода нет.
Виктория нежно коснулась его руки. Он всегда относился к жизни так серьезно, отличаясь завидной последовательностью, и смотрел на все возникающие проблемы как на задачи, которые должны быть решены во что бы то ни стало. То, что он влюбился в нее с первого взгляда, было, пожалуй, единственным нелогичным поступком в его жизни, и за это она обожала его еще больше.
— Что произошло, Роберт? — осторожно спросила она.
— — Отец от меня отрекся и лишил наследства.
— Это правда?
Роберт посмотрел в ясную синюю глубину ее глаз.
— Да, — ответил он. — Правда.
При этом он не стал уточнять, что отец всего лишь пригрозил ему, сказав: «Ты почти этого добился». Но ему надо было во всем убедиться самому. Нет, он, конечно, и в мыслях не допускал подобной возможности, но вдруг и в самом деле Виктория ослеплена его богатством, а не его достоинствами?
— — Роберт, это просто возмутительно. Да как отец мог пойти на такое?
— Виктория, выслушай меня. — Он схватил ее за руки и крепко сжал их. — Это не имеет значения. Ты для меня важнее наследства — ты все для меня.
— Но твое право… Как я могу принять от тебя такую жертву?
— Это мой выбор, а не твой, и я выбираю тебя.
Голубые глаза Виктории наполнились слезами. Она и предположить не могла, что из-за нее Роберт может лишиться почти всего. Ей было хорошо известно, как высоко он ценил отца: ему всегда хотелось заслужить его одобрение, и он старался изо всех сил.
— Обещай одно, — прошептала она.
— Все, что угодно, Тори. Ты же знаешь, я все для тебя сделаю.
— Обещай помириться с отцом после того, как мы поженимся. Я… — Она с трудом перевела дух: ей никак не верилось, что она осмеливается ставить ему условия в ответ на его предложение руки и сердца. — Я не стану твоей женой, пока ты не сделаешь так, как я прошу. Мне очень не хочется быть причиной раздора между тобой и твоим отцом.
Странное выражение промелькнуло по лицу Роберта.
— Тори, он очень упрям. Он…
— Я ведь не сказала, что у тебя сразу получится, — быстро перебила она его, — Но ты должен хотя бы попытаться.
Роберт поднес ее руку к губам.
— Хорошо, моя леди. Я даю вам клятву.
В ответ Виктория наградила его улыбкой, тщетно стараясь придать ей оттенок некоторой строгости.
— Я пока еще не твоя леди.
Но Роберт только улыбнулся на это и снова поцеловал ее руку.
— Я бы уехал с тобой сегодня же, — сказал он, — но мне потребуется некоторое время, чтобы собрать кое-какие сбережения. Я не собираюсь тащить тебя через леса и поля пешком, и к тому же на голодный желудок.
Она ласково погладила его по щеке.
— Ты такой предусмотрительный.
— Просто я хочу все заранее подготовить.
— Понимаю. Это-то мне и нравится в тебе больше всего. — Она смущенно улыбнулась. — А вот я вечно все забываю. Моя матушка, пока была жива, часто говаривала, что я бы потеряла свою голову, не будь она прикреплена к шее.
Эти слова вызвали у него улыбку.
— Я рад, что у тебя такая прелестная шея. Я от нее без ума, как и от всего остального.
— Ах, не смейся, пожалуйста, — перебила она его. — Я просто хотела сказать, как это хорошо, что теперь есть кому вносить порядок в мою безалаберную жизнь.
Он наклонился и запечатлел на ее губах нежный поцелуй.
— Я только об этом и мечтаю — чтобы ты была счастлива.
Виктория взглянула на него влажными от слез глазами и спрятала лицо у него на груди.
Роберт наклонил голову, вдыхая аромат ее волос.
— Ты успеешь подготовиться за три дня?
Виктория кивнула, и весь следующий час они обсуждали детали побега и строили планы на будущее.
Почувствовав прохладный ночной ветерок, Роберт вздрогнул, вынул из жилетного кармана часы и в который раз уставился на циферблат. Виктория опаздывала на пять минут. Это его, впрочем, не особенно тревожило: она была ужасно медлительная и неорганизованная и почти всегда опаздывала на встречу.
Но это была не просто встреча.
Роберт разработал план побега до последней детали. Он тайком взял двуколку из отцовских конюшен. Им предстоял долгий путь в Шотландию, и для этой цели гораздо больше подошел бы экипаж, но двуколка принадлежала ему самому, а не его отцу: Роберт ничем не хотел быть обязанным маркизу.
По уговору Виктория должна была дожидаться его здесь, на дороге, ведущей к ее дому. Они решили, что она потихоньку улизнет и подойдет сюда пешком:
Роберт из опасения наделать шуму предпочел не подъезжать к коттеджу поближе, да и оставлять двуколку на улице без присмотра, пока он будет помогать Виктории собираться, ему не хотелось. Виктории потребуется не более пяти минут, чтобы добежать до условленного места, и в округе все достаточно спокойно — с ней не должно ничего случиться. Но, черт возьми, где же она?
Виктория носилась по комнате, разыскивая вещи, которые забыла уложить в дорогу. Она опаздывала. Роберт, должно быть, ждет ее уже целых пять минут, но в последний момент она вдруг решила, что должна непременно захватить с собой теплое шерстяное платье, и поэтому ей пришлось заново упаковывать чемодан. И в самом деле, не так уж часто юные девушки бегут из родительского дома среди ночи. Должна же она убедиться, что взяла все самое необходимое!
Ах, совсем забыла — миниатюра! Виктория хлопнула себя по лбу. Какая же она растяпа. Чуть не оставила мамин портрет. В доме было два миниатюрных портрета миссис Линдон, и мистер Линдон часто говаривал, что Виктория и Элли возьмут себе каждая по миниатюре, когда выйдут замуж, чтобы всегда помнить свою матушку. Портретики были совсем крошечными — тот, что принадлежал Виктории, умещался в ладони.
Застегнув чемоданчик, Виктория на цыпочках вышла из комнаты в коридор. Крадучись проскользнула в гостиную, беззвучно прошла по мягкому ковру к столику, на котором стояла миниатюра. Схватив портрет, она сунула его в чемоданчик и бросилась обратно в свою комнату. Боже, она так опаздывала!
Лампа стояла в стороне, и Виктория никак не могла ее задеть. Но… Бах! Лампа с грохотом покатилась по полу.
В ту же секунду в комнату, подобно урагану, ворвался преподобный мистер Линдой.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — Взгляд его упал на Викторию, которая застыла посреди гостиной, полумертвая от испуга. — Что ты здесь делаешь, Виктория? И почему на тебе дорожное платье?
— Я… я… — Виктория почувствовала, что сейчас грохнется в обморок.
Тут священник заметил чемоданчик, который она все еще сжимала в руках.
— А это еще что? — Он подскочил к дочери и выхватил у нее чемодан. Раскрыв его, священник вытащил оттуда платье, Библию… Наконец пальцы его нащупали миниатюру. — Так вот оно что, — прошептал он. Подняв глаза, он уставился на нее так, будто нашел в чемоданчике не портрет, а окровавленный нож. — Ты собралась бежать с этим мерзавцем!
— Нет, папа, нет! — пролепетала Виктория. Она всегда была никудышной лгуньей.
— Клянусь Господом! — рявкнул мистер Линдон. — Отныне ты сто раз подумаешь, прежде чем посмеешь меня ослушаться!
— Папа, я… — Виктория захлебнулись словами — отец ударил ее по лицу с такой силой, что сбил с ног. Подняв глаза, она увидела Элли, в ужасе смотрящую на нее. Виктория бросила на сестру умоляющий взгляд.
Элли робко кашлянула.
— Папа, — промолвила она самым кротким тоном, на какой только была способна, — что случилось?
— Твоя сестрица посмела меня ослушаться, — прорычал он. — И она за это поплатится.
Элли снова откашлялась, набираясь храбрости.
— Папа, я уверена, это какое-то недоразумение. Давай я отведу Викторию в ее комнату.
— Молчать!
Элли испуганно примолкла.
После зловещей паузы, показавшейся им бесконечной, священник схватил Викторию за руку и рывком поставил на ноги.
— Ты, — сказал он, яростно встряхнув ее, — никуда не пойдешь.
Протащив Викторию по коридору, он впихнул ее в спальню и толкнул на кровать. Перепуганная Элли забилась в угол комнаты.
Мистер Линдон погрозил пальцем перед носом Виктории:
— Не шевелись!
Он шагнул к двери, и Виктория, улучив момент, кинулась к раскрытому окну. Но священник опередил ее. Гнев утроил его силы. Он швырнул ее на кровать и отвесил звонкую пощечину.
— Элеонора! — рявкнул он. — Подай мне простыню.
Элли растерянно захлопала ресницами.
— Ч-что подать?
— Простыню! — взревел он, теряя терпение.
— Да, папа, — пролепетала она и кинулась к шкафу с бельем.
Через несколько секунд она вынырнула, держа в руках чистую белую простыню. Она протянула ее отцу, и тот принялся методично разрывать ее на полосы. Затем связал Виктории лодыжки и запястья.
— Ну вот, — промолвил он, с удовлетворением глядя на свою работу. — Теперь ты уж точно никуда не сбежишь.
Виктория бросила на отца бешеный взгляд,
— Я тебя ненавижу! — закричала она срывающимся голосом. — Я буду ненавидеть тебя до самой смерти за то, что ты сейчас сделал.
Отец покачал головой.
— Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо.
— Никогда! — Виктория с вызовом глядела ему в глаза. — Раньше ты был для меня, словно сам Господь Бог, — добрый, милосердный, непогрешимый. А теперь… Теперь я поняла, что ты всего лишь человек, такой же, как и все, — ничтожный, мелочный и недалекий.
Мистер Линдон затрясся от ярости и уже поднял было руку, чтобы снова ее ударить, но в последний момент справился с собой.
Элли, которая все это время стояла в углу, прикусив губу, робко выступила вперед и промолвила:
— Папа, она простудится. Позволь, я ее укрою. — Она накрыла трясущуюся Викторию одеялом и, наклонившись к ее уху, шепнула:
— Не бойся. Я тебя выручу.
Виктория бросила на сестру благодарный взгляд и повернулась лицом к стене. Она боялась, что по ее лицу отец догадается о словах Элли.
Элли присела на край кровати и посмотрела на отца, стараясь придать своему лицу покорное и кроткое выражение.
— Я только посижу с ней, если ты не против. Ей нельзя сейчас быть одной.
Мистер Линдон подозрительно прищурился.
— Ах, ты хочешь с ней посидеть? — сказал он. — Ну нет, я не допущу, чтобы ты развязала ее и позволила бежать с этим лживым мерзавцем. — Он схватил Элли за руку и поднял с кровати. — Женится он на ней, как же! — язвительно добавил он, кинув на старшую дочь исполненный презрения взгляд.
Затем он потащил Элли в ее комнату и тоже связал, как и старшую сестру.
* * *
— Проклятие! — не выдержал Роберт. — Куда она, черт побери, запропастилась?Прошло уже больше часа, а Виктории все не было. Роберт воображал себе всякие ужасы — что ее, не дай Бог, изнасиловали, покалечили, убили. Все это было маловероятно, и тем не менее сердце его сжималось от страха.
В конце концов, терзаемый дурными предчувствиями, забыв про всякую осторожность, он оставил двуколку с вещами посреди дороги на произвол судьбы и бросился к дому Виктории. Коттедж стоял, погруженный во мрак, и, пройдя вдоль фасада, Роберт отыскал ее окно. Оно было открыто, занавески слегка трепетали от ночного ветерка.
С замиранием сердца заглянул он внутрь комнаты. В постели лежала Виктория. Он не видел ее лица, но ошибки быть не могло — Роберт мгновенно узнал ее великолепные волосы, черные, как сама ночь. Уютно свернувшись под стеганым одеялом, она крепко спала.
Роберт без сил опустился на землю у стены.
Она заснула! Заснула, оставив его дожидаться ее на ночной дороге. Она даже не предупредила его!
Леденящий ужас проник ему в душу при мысли о том, что отец и в самом деле был прав. Значит, Виктория решила, что без денег и титула он для нее не такая уж выгодная партия.
Он вспомнил, как она умоляла его помириться с отцом — конечно, только затем, чтобы отец не лишал его титула и наследства. Да, ему тогда казалось, что она старается для его же блага, но теперь-то стало ясно, что она заботилась только о собственной выгоде.
Он отдал ей свое сердце, свою душу. А ей этого было мало.
* * *
Виктория что было сил бежала по лесной тропинке. Отец продержал ее взаперти почти сутки. Наконец уже под вечер следующего дня он развязал дочь, прочитав ей наставительную проповедь о том, как следует себя вести молодой девушке, чтобы не уронить честь отцовского имени. Но не прошло и двадцати минут после его ухода, как Виктория вылезла из окна на улицу и бросилась бежать.Роберт, наверное, вне себя от тревоги. Или от ярости. Он ее убьет! Не простит!! Он, наверное, сам не свой от волнения.
Вдалеке показалось поместье Каслфордов, и Виктория замедлила шаг. Она никогда не была у Роберта дома — он всегда сам приходил за ней в коттедж. Теперь, после того как их помолвка встретила такое яростное сопротивление маркиза, ей стало ясно, что Роберт просто боялся, что его отец будет обращаться с ней непочтительно и не захочет ее принять.
Дрожащей рукой постучала она в парадную дверь особняка.
Ей открыл привратник в ливрее, и Виктория назвала ему себя, сказав, что хочет видеть графа Макклсфилда.
— Его нет дома, мисс, — был ответ. Виктория растерянно заморгала.
— Простите?
— Он уехал в Лондон рано утром.
— Не может быть!
Слуга смерил ее уничижительным взглядом.
— Маркиз просил проводить вас к нему, если вы появитесь.
Отец Роберта желает говорить с ней? Это было еще более невероятно, чем неожиданный отъезд Роберта в Лондон. Виктория, перепугавшись до смерти, покорно позволила слуге провести себя через огромный холл в маленькую гостиную. Войдя в комнату, она огляделась. Конечно, убранство здесь побогаче и поизысканнее, чем у них дома, но что-то подсказывало ей, что это отнюдь не самая лучшая комната особняка.
Через несколько минут появился маркиз Каслфорд. Он был высокого роста и очень напоминал Роберта — разве что у того не было этих глубоких морщин по обеим сторонам рта. И глаза у старика маркиза были другие — взгляд их был холодным, колючим.
— Вы, должно быть, мисс Линдон, — произнес он.
— Да, — ответила она, гордо выпрямившись. Пусть надежды ее рухнули, но она не допустит, чтобы этот человек видел, как она страдает. — Я пришла, чтобы увидеться с Робертом.
— Мой сын уехал в Лондон. — Маркиз выдержал паузу и добавил:
— Искать себе жену.
Виктория отпрянула назад, словно он дал ей пощечину.
— Это он вам так сказал?
Маркиз промолчал, обдумывая ответ. Сын признался ему, что собирался тайком бежать с этой девушкой, но она его предала. Однако появление Виктории в Каслфорде, ее непритворное отчаяние, говорили об обратном. Очевидно, Роберту было не все известно, когда он поспешно собрал чемоданы и поклялся никогда не возвращаться в эти места. «Но будь я проклят, — думал маркиз, — если позволю моему сыну загубить свое блестящее будущее ради какой-то чумазой девчонки».,
Он холодно улыбнулся и произнес:
— Да. Ему ведь пора жениться, вам не кажется?
— Как вы смеете спрашивать меня об этом!
— Моя дорогая мисс Линдон, вы были для него всего лишь развлечением. Уверен, вы сами это прекрасно понимали.
Виктория молчала, в ужасе уставившись на него.
— Мне не известно, удалось ли моему сыну позабавиться с вами или нет. Откровенно говоря, мне на это наплевать.
— Вы не имеете права так говорить со мной!
— Милочка моя, я волен говорить с вами так, как считаю нужным. Как я уже сказал, вы были всего лишь развлечением. Я, впрочем, нисколько не одобряю своего сына: это низко и недостойно благородного человека — обесчестить дочь священника.
— Он ничего такого не делал!
Маркиз посмотрел на нее с оттенком сожаления.
— Что ж, в любом случае это ваша забота — блюсти свою невинность. Он не обязан был беречь вашу честь. И если вы не сумели устоять — то сами и виноваты. Мой сын не давал вам никаких обещаний.
— Не правда, он мне обещал, — еле слышно сказала Виктория.
Каслфорд насмешливо вскинул бровь.
— И вы ему поверили?
Виктория внезапно почувствовала слабость в коленях и вынуждена была ухватиться за спинку кресла, чтобы не упасть.
— Боже милосердный, — прошептала она. Ее отец был прав! Роберт и не думал жениться на ней. Если бы он этого хотел, то непременно постарался бы узнать, почему она не пришла к нему, как было условлено. А так — он, вероятно, соблазнил бы ее где-нибудь по дороге к Гретна-Грин, а потом…
Виктории больше не хотелось думать о той страшной участи, которой ей, к счастью, удалось избежать. Она вспомнила, как часто Роберт просил доказать ему ее любовь, убеждая, что в их отношениях нет ничего предосудительного и греховного.
Она вздрогнула — с глаз ее словно спала пелена.
— Я полагаю, вам следует покинуть Белфилд, моя дорогая, — сказал маркиз. — Я, конечно, не буду разглашать вашу маленькую тайну, но не могу ручаться, что мой сын тоже будет хранить молчание.
Роберт. Мысль о том, что ей придется снова когда-нибудь встретиться с ним, была для нее непереносима. Не говоря ни слова, она повернулась и выбежала из комнаты.
Вечером того же дня Виктория разложила на постели газету и принялась просматривать объявления. На следующий день она отправила несколько писем, в которых сообщала, что ищет место гувернантки.
Спустя две недели Виктория навсегда покинула Белфилд.
Глава 4
Норфолк, Англия. Семь лет спустя
Виктория неслась по газону за пятилетним сорванцом, то и дело спотыкаясь и путаясь в длинных юбках. В конце концов она была вынуждена подобрать подол — и ее больше не заботило, что любой может увидеть ее лодыжки. Гувернантка должна строго соблюдать правила этикета, но Виктория битый час гонялась за маленьким негодником, и ей было уже не до приличий.
— Невилл! — крикнула она. — Невилл Холлингвуд! Сейчас же остановись!
Но Невилл припустил еще быстрее.
Виктория обогнула угол дома и остановилась в нерешительности, пытаясь угадать, в какую сторону побежал несносный мальчишка.
— Невилл! — снова позвала она его. — Невилл!
Молчание было ей ответом.
— Маленькое чудовище, — пробормотала Виктория.
— Как вы сказали, мисс Линдон?
Виктория испуганно обернулась и увидела леди Холлингвуд, свою хозяйку.
— О прошу простить меня, миледи. Я не знала, что вы здесь.
— Ну конечно, — едко заметила леди Холлингвуд. — Иначе бы вы не посмели давать моему сыну такие оскорбительные прозвища.
Виктория подумала, что «маленькое чудовище» отнюдь не самое оскорбительное прозвище для Невилла, но благоразумно не сказала этого вслух.
— Я произнесла это ласково, в шутку, леди Холлингвуд. Ну, вы понимаете…
— Я не понимаю таких двусмысленных изъявлений нежности, мисс Линдон. Полагаю, вам следует хорошенько поразмыслить над своим поведением. В моем доме вам не позволят давать какие-либо прозвища тем, кто выше вас по положению. Возвращайтесь к своим обязанностям.
Пока Виктория подбирала более или менее вежливые слова для ответа, леди Холлингвуд развернулась и величественно поплыла прочь. Муж леди Холлингвуд носил титул баронета, но Виктория отнюдь не собиралась пресмыкаться перед знатью. И пятилетний Невилл Холлингвуд для нее всего лишь ребенок.
Она сжала кулаки и крикнула:
— Невилл!
— Мисс Линдон!
У Виктории чуть было не вырвался стон отчаяния. Ну вот, опять!
Леди Холлингвуд сделала шаг в ее сторону и остановилась, высокомерно вздернув подбородок. Виктории ничего не оставалось, как приблизиться к ней и произнести со всей почтительностью:
— Да, миледи?
— Меня возмущает, что вы постоянно кричите на моего сына. Настоящая леди никогда не повышает голос.
— Простите, миледи. Я только хотела отыскать мистера Невилла.
— Если бы вы хорошенько смотрели за ним, вам бы не пришлось его искать.
Мальчишка был верткий, как угорь, и Виктория подумала про себя, что даже сам адмирал Нельсон не сумел бы справиться с ним, но вслух смиренно промолвила:
Виктория неслась по газону за пятилетним сорванцом, то и дело спотыкаясь и путаясь в длинных юбках. В конце концов она была вынуждена подобрать подол — и ее больше не заботило, что любой может увидеть ее лодыжки. Гувернантка должна строго соблюдать правила этикета, но Виктория битый час гонялась за маленьким негодником, и ей было уже не до приличий.
— Невилл! — крикнула она. — Невилл Холлингвуд! Сейчас же остановись!
Но Невилл припустил еще быстрее.
Виктория обогнула угол дома и остановилась в нерешительности, пытаясь угадать, в какую сторону побежал несносный мальчишка.
— Невилл! — снова позвала она его. — Невилл!
Молчание было ей ответом.
— Маленькое чудовище, — пробормотала Виктория.
— Как вы сказали, мисс Линдон?
Виктория испуганно обернулась и увидела леди Холлингвуд, свою хозяйку.
— О прошу простить меня, миледи. Я не знала, что вы здесь.
— Ну конечно, — едко заметила леди Холлингвуд. — Иначе бы вы не посмели давать моему сыну такие оскорбительные прозвища.
Виктория подумала, что «маленькое чудовище» отнюдь не самое оскорбительное прозвище для Невилла, но благоразумно не сказала этого вслух.
— Я произнесла это ласково, в шутку, леди Холлингвуд. Ну, вы понимаете…
— Я не понимаю таких двусмысленных изъявлений нежности, мисс Линдон. Полагаю, вам следует хорошенько поразмыслить над своим поведением. В моем доме вам не позволят давать какие-либо прозвища тем, кто выше вас по положению. Возвращайтесь к своим обязанностям.
Пока Виктория подбирала более или менее вежливые слова для ответа, леди Холлингвуд развернулась и величественно поплыла прочь. Муж леди Холлингвуд носил титул баронета, но Виктория отнюдь не собиралась пресмыкаться перед знатью. И пятилетний Невилл Холлингвуд для нее всего лишь ребенок.
Она сжала кулаки и крикнула:
— Невилл!
— Мисс Линдон!
У Виктории чуть было не вырвался стон отчаяния. Ну вот, опять!
Леди Холлингвуд сделала шаг в ее сторону и остановилась, высокомерно вздернув подбородок. Виктории ничего не оставалось, как приблизиться к ней и произнести со всей почтительностью:
— Да, миледи?
— Меня возмущает, что вы постоянно кричите на моего сына. Настоящая леди никогда не повышает голос.
— Простите, миледи. Я только хотела отыскать мистера Невилла.
— Если бы вы хорошенько смотрели за ним, вам бы не пришлось его искать.
Мальчишка был верткий, как угорь, и Виктория подумала про себя, что даже сам адмирал Нельсон не сумел бы справиться с ним, но вслух смиренно промолвила: