Кузнецов Владислав. Кембрийский период - все до 2 часть, 1 глава

   Письмо же писал, чтобы скоротать время. Рыцари недовольно косились на выбегающие из-под гусиного пера штрихи ирландской огамы. Они значили - король снова пишет письмо соседской гордячке. Жениться, ему конечно, пора. Но надменная девка заявила, что её устраивает только брак при главенстве жены. И мало того: она ещё и ирландка! Мак-Десси всегда помнили своё происхождение, и старались жениться на камбрийках. Чтоб не обидеть подданных. А этот вот влюбился... Угораздило! Может, пройдет?
   Король уже притерпелся к осуждающим взглядам. Пока он пишет письма, дальше взглядов не зайдёт. Но стоит принять условия прекрасной Кейндрих, как жди несчастного случая. Открыто убивать не рискнут, памятуя о хороших отношениях с братьями.
   Какая надежда вспыхнула в нём, когда ему сообщили о появлении в городе сидхи! Потом выяснилось, что в любовной магии сидха слаба, травного зелья не смогла перешибить, да и вовсе по другому делу. А ведь ему многого не надо - всего только, чтобы Кейндрих на равный брак согласилась. Пусть Брихейниог меньше Диведа, и состоит из леса да горных торфяников, но это приращение. Общие дети унаследуют оба королевства! А храбрые горцы охладят пыл северных соседей. Уж больно недобро те присматриваются к его, Гулидиена, землям.
   Увы, Бригита и Бранвен, богини домашнего очага и любви, уже промелькнули над землёй, в святости вознеслись на небо. А ему досталась богиня паники и ужаса. Несущая страх. Женщина-ворон. Ворон на знамени испокон веков означал - "пленных не берём". Ещё бы Морриган явилась!
   Немайн означала и ещё кое-что. Король помнил недавние легенды. Легенды о последнем веке богов. Крещёных богов. Веке Артура. Маленькая, трогательно похожая на озёрную деву - только в её прозвище из артуровской легенды слова стояли наоборот - Дева Озера должна означать скорое появление Меча. А значит, и истинного короля Британии. Это означало походы, битвы и осады. Возможно, победу. Возможно, славную смерть. Чего вот прямо сейчас королю совсем не хотелось.
   Надежда воскресала понемногу. На этот раз богиня пришла с крестом. Жила тихо и смирно. Отреклась от былой родни, от былой славы. Демонстрировала силу своей новой веры. Веры в Бога, который есть Любовь. И король решился. Проверить богиню на искренность. И если епископ признает её доброй христианкой - просить о помощи. А если нет - гори, Британия, синим пламенем. Казнить не посмеют, зато изгнать неудобную гостью из королевства будет славный повод!
   - Мой король, мы атакованы, сообщил от дверей часовой, - противник просит тебя на переговоры.
   Гулидиен кивнул и вышел на крыльцо.
   Несколько подростков. За главных - две девки. Разумеется, на них цвета Вилис-Кэдманов!
   - Вы блокированы, - Эйра старалась говорить важно и торжественно, - Мой король, сейчас мы подтянем силы, достаточные, чтобы сломать сопротивление твоих рыцарей. Только гарнизоны башен вырежем... Поэтому предлагаю сразу согласиться на достойный выкуп.
   Кровожадные слова совершенно не вязались с застенчивым тоном. Загнать улыбку внутрь стоило королю немалого труда.
   - И какой выкуп ты хочешь?
   - Леди Немайн говорит, что по серебрушке на воина будет в самый раз. Всего тридцать два. Она также полагает, что этот расход должно отнести к судебным издержкам.
   - Дороговато мне ваша леди обходится, - пробурчал счастливый король. Немайн ещё раз доказала силу. Осталось, чтобы епископ подтвердил её праведность, - А где леди Немайн? И ярл Тристан?
   - Ярл на себя самое трудное взял, башни штурмует. А леди сидха говорит, не женское дело - города грабить, развлекайтесь. Будет чего нужно, позовёте. Осталась с греком в церкви - вести скучные беседы. Ну, да для ворот и Альма сошла. В темноте не видно, что она толще! Зато рыжая! А стоило ей сделать вид, что запеть собирается, все так и порскнули... Знали, что уговор, что пугать насмерть не будут, но кому охота прилюдно штаны испачкать?
   Кому скучные беседы, кому добрый знак.
   - Ладно, - на радостях согласился король, - велю с утра выдать ярлу Тристану тридцать один милиарисий. Слово короля. Ну что, бой окончен?
   - Не-а. В городе ещё много богатых домов. Будем грабить. Серебра не дадут, но чего-нибудь вкусненького... С вечера к празднику напекли-нажарили. Ей-ей ополовиним!
   Дальнейшее напоминало святки. Группы детей стучались в каждый дом по очереди и решительно заявляли:
   - Мы грозные и ужасные северные варвары! Мы всё сожжём и разорим дотла. Если нам не дадут достойный выкуп...
   Настоящие "варвары" быстро обросли малолетними коллаборационистами. Ярл на это смотрел спустя рукава. Неужели жалко куска пирога малышне, когда его воины получат по серебряной монете? Куда подевалась сидха проводница и почему не участвует в веселье - не задумывались. Сидхи, они вообще странные и непредсказуемые...
   А Клирик завалился домой, в "Голову". Глаза слипались, задор иссяк, и остаток ночи хотелось проспать. Не получилось. Только сомкнулись веки, раздался голос в голове.
   - Говорит Сущность. Сообщаю о вашем текущем балансе свершений. К настоящему моменту они составляют двадцать три сотых доли процента от необходимого для обратного переноса. Следующее сообщение - через месяц.
   Ну и какой тут сон?!
   Рядом вскочила Эйлет.
   - Что случилось, сестра?!
   Стиснуть зубы. Помотать головой.
   - Ничего. Пока ничего. Немного волнуюсь перед приговором.
   - Тебя приголубить?
   - Не надо. Спи.
   А потом вжать голову в подушку. И стараться плакать тихо. Впервые с раннего детства пришлось вот так реветь - горько, безнадёжно, бессильно. Одна десятая доля процента - вот и всё, что насчитала ему Сущность за второй месяц в Камбрии. За все подвиги и всю торговлю! Этак тут можно прожить до эльфийской старости. И сделать ничего нельзя. Даже поспорить. Даже пожаловаться - некому. Через полчаса слёзы закончились. Немайн перевернулась на спину, сухие глаза из-под покрасневших век изучали неровности побелки на потолке. Клирик был себе весьма и весьма противен. Развёл хляби морские. Сохранил бы хоть проблеск сознания - сам себя по щекам нахлестал, да хоть башку стену разбил, а такого позорища не допустил бы. Так нет, даже с Эйлет пообниматься не захотел. А ведь полегчало бы. Неужели и правда женщинам так нужно реветь?
   - Разберёмся, почему всё так, - Немайн закинула руки за голову, губы неслышно шевелились в такт мыслям, - Допустим, Сущность играет честно. Допустим. И рассмотрим мои достижения непредвзято. Корнер организовал Дэффид, без него и без Элейн у меня бы просто отобрали товар по суду - и с убытком. Византийцы и их спрос на амуницию - вообще добряк... Да и контракт пока не подписан. Технологии, которые и не прижились толком? Саксы и норманны снесут... Зайдём с другой стороны - а с чего это я Сущность оправдываю? Комплекс заложника? Шутка подсознания в стиле: террорист меня не убьет, потому, что хороший? Или вот ещё: я слабак, мне так и надо? Мазохизм какой-то. И вообще, что-то я непоследовательно себя веду. С одной стороны, окапываюсь в Камбрии, как сурок. С другой - жду, что мне засчитают свершения и отпустят домой. Противоречие... Ну и наконец - с коих это пор я пляшу под чужую дудку? Если это игра, так мастер всегда прав, и не о чем спорить. А если жизнь - так пошли они, генераторы вводных, полем, лесом да болотом! И без них проживу. Так, как захочу. Так, как смогу. Осталось выбрать: игра, пусть на голову, или жизнь? Ладно, после суда разберёмся. Спи, леди Немайн.
   Сидха перевернулась на бочок, поёрзала немного - и заснула. Без картинок и видений. Утром вскочила бодрая и весёлая. Не снова - по-новому! Пора идти слушать приговор. В компании сестёр, ученика, очень хмурой Анны и... И почти всех детей Кер-Мирддина, поджидающих за воротами вместо стражи!
 
   Небо над городом просквозила свинцовая тяжесть. Смолкли слова приговора. Запахло сыростью. И на город упали струи тёплого дождя... Того, что называется грибным. Сквозь на Немайн обрушились сёстры. Дионисий осторожно высунул руку под дождь. Ласковый, никак не походящий на дурное предзнаменование. О таком молятся. Кроме как когда...
   - Урожай уже убрали?
   Комендант крутанул ус.
   - О, да. Сегодня праздник последнего снопа, преосвященный. По этому поводу должны были состояться рыцарские ристалища, но в дождь тетивы отсыреют. Да и паства твоя отсыпается. Похоже, у нас появилась новая традиция. Не могу сказать, что не полезная. По крайней мере, новые двери и замки на тайном ходе скоро будут готовы, а пост выставлен уже сейчас. И я с нетерпением жду следующего года - очень хочется узнать, что новенького вытворит сидха, чтобы снова взять город! Но отчего ты наложил на Немайн такую суровую епитимью? Сто поклонов перед образом Спасителя, каждый день, три месяца...
   - Она очень гордится книжной мудростью, сэр Эдгар. И ей не помешает вспомнить, что есть нечто выше траченных молью страниц.
   Чёрная темень перетекает по небу с востока на запад. Хмурятся лики на своде, поигрывает языческими знаками старинный крест. Раба божия Августина бьёт поклоны. Земные, не вставая с колен. Первую сотню из девяти тысяч двухсот. Мысли - вне тела, и даже хорошо, что тело - занято. Чтоб не отвлекало. Пора делать выбор. Играем - или живём? Увы, уши поклонами не заняты, и ловят рядом тихий шелест одежды. Кто-то встал на колени рядом.
   - Сицилиец глуп, но прав. Он хотел тебя слегка унизить, но разве может унизить человека поклонение Богу? - голос короля.
   Сидха молчит. А как давать ответы, если не решено главное?
   - Я могу убавить это наказание. Призвать тебя, как подданную, на воинскую службу на шесть недель, - голос короля.
   Сидха молчит. Только сгибается и разгибается.
   Король молится рядом. Вздыхает.
   - И я в любом случае призываю тебя на службу с завтрашнего дня. Вне зависимости от твоего желания. Нужно разбить банду фэйри на юго-восточном тракте. Доложишься сэру Эдгару, отряд формирует он.
   Гулидиен поднялся с колен, и затопал по каменному полу к выходу. У королей так мало времени на молитву...
 
 

6. День Неметоны. Август 1399 года от основания Города.

 
   Анна шла в Кер-Мирддин в странно приподнятом настроении. Верный валлийский дождь, полосатый, как оса - то морось, то ливень - ничуть этому не мешал. Словно и верно, полтора десятка лет сбросила. Такой свободы она давно не испытывала. А то и никогда. Всегда кто-то стоял рядом - впереди, рядом, за спиной - родители, муж, дети... Но петух в священной роще правильно истёк кровью, подтверждая - на три года не будет у Анны ни роду, ни племени. Только ушастая сидха, ждущая в столице. И та - пока! - не имела над бывшей ведьмой никакой власти. Наоборот, сама несла обязательство выполнить уговор и принять великовозрастную ученицу. А впрочем, бывших ведьм не бывает. Чувство было пьянящее, и, как любой дурман, не совсем приятное. Сладкое до гнильцы. Свежее до морозного ожога. Солёное до трещиноватой корки.
   Впрочем, на большее, чем просто вдохнуть это чувство, распробовать, насладиться - и выпустить из себя - Анна не претендовала. Просто радовалась, что случился в жизни такой удивительный момент, и старалась не думать о цене. Может, поэтому и шла пешком - как бедная будущая ученица ведьмы. И как шла Неметона. Или Немайн, как сидха предпочитала называть себя, зачем-то напоминая, что, как и король Гулидиен, ирландка. А впрочем, за невообразимо длинную жизнь сидха накопила столько имён, что и правда, впору цепляться за самое первое в надежде хоть как-то связать себя нынешнюю и себя минувшую.
   Поля слева убраны, ёжатся остатками срезанных стеблей, луга же белеют пятнышками овец. Ближе к городу по правую руку пошло мокроземье. Ещё не болото, но и не добрая земля. При римлянах, Анна слышала, тут тоже колосилось и паслось. Но империя ушла, и болота понемногу возвращаются. Вместе с камышом и цаплями, что поселились на обвалившихся склонах старых римских канав. Зарастание и осыпание ирригаций - такой диагноз поставил Клирик - но Анна пока об этом не знала. Впрочем, кустарниковые изгороди, разделявшие прежние поля, ещё держались.
   Вот из изгороди и раздавались мычащие крики цапель и карканье - чуть хриплое, чуть саркастическое. На секунду показалось - Немайн смеётся. Но оказалось - ворона. Обычная, чёрная. Очень похожая на грача, только без белой оторочки вокруг клюва, а ещё - не по грачиному хищная и нахальная. По крайней мере, достаточно наглая, чтобы схватиться с рыжей цаплей - птицей сильной и вдвое более тяжёлой.
   Кусты всколыхнулись, и Анна восхитилась чёрной злодейкой. Цапель было две. Ворона дралась в гордом одиночестве. На Анну птицы внимания не обращали: цапли явно махнули на неё крылом и спустили по категории "прочих опасностей", ворона либо слишком оголодала, либо справедливо сочла себя невкусной целью номер три. Учесть, что иногда среди людей встречаются романтики, способные помочь цаплям отстоять от неё гнездо, ворона никак не могла.
   Вряд ли разбойница догадывалась, что присутствие в большом человеческом гнезде в римской миле от места схватки особы с вызывающими у птиц инстинктивную ненависть ушами лесного хищника делает её положение совершенно безопасным. Ну не будет же ученица оборотня бить птиц, настолько похожих на птичью ипостась учителя? Получится что-то между невежливостью и оскорблением.
   Ворона выглядела истинной представительницей тьмы - расчётливо махала иссиня-чёрными крыльями, громко и немелодично орала, показывая красный язык.
   Анна скорее сочувствовала цаплям, защищающим птенцов, чем голодной вороне. Но храбростью - и ловкостью - не восхититься не могла. Пропусти ворона всего один удар длинного мощного клюва - и ей будет не до поисков пропитания. И если бы цапли разделились, чтобы атаковать с разных сторон... Вместо этого рыжие лезли в драку по очереди - и огребали тоже по-очереди.
   Ворона двигалась в прибрежных кустах очень ловко, и цапли каждый раз оказывались в невыгодной позиции. Наконец, вороне удалось точным клевком сбить одну из птиц в падение спиной вперёд по тонким веткам, проскочить под носом у другой, и метнуться к гнезду. Один точный удар - и в клюве у вороны бездыханное тельце... Цапли бросились в погоню. Но до кустов ворона добраться успела, и драка пошла по-прежнему. Если не считать изменившейся задачи - прежде вороне нужно было прорваться, теперь - смыться с добычей. Цапли от ярости совсем потеряли соображение. Их большие крылья очень мешали в кустах. А ворона скакала поверху, и чтобы на неё напасть, цаплям приходилось подвзлетать. Обычно за этим следовал короткий встречный клевок в крыло, и потерявшая равновесие птица летела вниз. Продолжалось это довольно долго. Пока вороне не повезло. То ли удачный клевок, то ли, скорее, неудачное падение обернулось для одной из нападающих сломанным крылом...
   Уцелевшая цапля заметалась вокруг искалеченной пары, а усталая, но предвкушающая пиршество ворона с добычей тяжело перелетела через дорогу. Склонила голову, серые бусинки глаз задорно блеснули. Птица поняла, что перед ней ведьма, и удостоила разговора. Басовито похвасталась: "Кра-аа." Гордо поворочала головой, ухватила своё мясо и тяжело поднялась в воздух.
   Если бы не разговорчивость птицы, Анна запомнила б занимательную сценку. Ненадолго. Потом или позабыла, или сделала из неё сказку для детишек. Но прямое обращение к человеку означало, что Анна имеет дело с оборотнем. Сидхи ведь хоть и не лгут, но и прямо и понятно изъясняться не любят. Предпочитают намёки и загадки. Немайн с её относительной понятностью - редкое исключение.
   Но не по достоинству Немайн в ворону обращаться. Её форма - ворон, птица крупнее, чернее и внушительнее. А норманны говорили, что она росомаха - и тому, что сидха переросла и ворона, легко верилось. В легендах же предпочитала оставаться женщиной, меняя внешность и возраст. Что несколько раз и проделала уже в Кер-Мирддине.
   Это полностью касалось и старшей сестры Немайн, огненной Морриган. Божественная воительница могла превратиться в кого и во что угодно, предпочитая для боя форму животных. Но ворона для неё, тем более, мелковата. Уж скорее Морриган превратилась бы в волчицу.
   Оставались Бадб и Маха. Эти послабее, и ворона подходила обеим как нельзя лучше - как и Немайн в далёкой ирландской молодости. Вот только Бадб с молодости на ножах с сестрой. Жениха увела из-под носа. Богиня мародёрства - дурной выбор для бога войны. Но любовь зла, а Нит - красив, силён, да глуп. Тогда-то Немайн и превратилась в Неметону - уехала с горя из Ирландии в Камбрию. Свободное место в триаде воительниц Эрина, которое и поспешила занять Маха, став из простой сидхи - сидхой при должности.
   Кто из них и что хотел сообщить, Анна так и не смогла понять. Пока не решила - послание, скорее всего, адресовано Неметоне. И вообще - не дело ученицы лезть поперёд наставницы. Её дело - пересказать всё в точности. А расшифровывает послание пусть сидха.
   До города ей прекрасно удавалось держать в голове птичью историю. Но уже предместья гудели, как раскопанная шмелиная нора. С ипподрома доносилось слабое гудение публики. Как будто проходили предварительные заезды пасхальных колесничных гонок. Или рыцари невесть с чего вдруг турнир устроили...
   Анна улыбнулась концу недолгой свободы от всего, и направилась к ипподрому. Где в городе происходит новое и непонятное, там и следует искать Немайн. В самой-самой серёдке!
 
   Покрывать голову хорошей кельтской девушке неприлично. Но напялить при дожде капюшон, а перед битвой шлем - фривольность, допустимая для мирянки. Вроде глубокого декольте позднейших времён. Из-за странного сооружения из сосновых брусьев, колёс и скрученных верёвок виднелась голова, неприличная вдвойне: и в шишаке, и в капюшоне. А что поделать, если нужно защититься и от дождя, и от случайного удара?
   Анна узнала сидху по голосу: уши и волосы скрылись под шлемом. Похожей на человека Немайн это не сделало, зато глаза-блюдца засверкали из тени зловеще и потустронне. Тем более, что рядом, помимо вороха любопытствующей детворы, обретается и пара взрослых представителей человеческой породы. Вполне достойных - но едва ли не самых вонючих. Может, потому и ребятня держится на некотором расстоянии.
   В баню-то викинги ходили. Не реже камбрийцев. А толку, если кожаную броню для сохранности нужно салом смазывать. Которое летом протухает мгновенно. Самих норманнов это не смущало. Издержки власти над северными морями. А богиня морщит нос. И корабельный плотник Эгиль в который раз заводит объяснение.
   - Вот ты, Нэмхэйн, мятой пахнешь. Потому, что носишь лён, и травами его перекладываешь. Твоя сестра Гвен пахнет хлебом, ибо присматривает за пекарями. А от нас несёт тухлым салом - потому, что без сала кожаную одежду в море съедает соль. И оружие. Кстати, твоя повозка тоже любит сало.
   - И дёготь, - Немайн провела тыльной стороной руки по лбу, за ней потянулась грязная полоска, - и паклю, и верёвки. Которыми я сейчас и пахну. Ну, ещё дождём. И в этом правда: чем больше в вещи души, тем больше ей нужно ухода. Ну-ка, поставьте мою красавицу на ноги...
   Красавица, к удивлению Анны, была гоночной колесницей. Пока до неё не добралась сидха. А вот чем стала теперь... Корпус, переплетенные ивовые прутья, покрыла толстая бычья кожа и схватили железные полосы. И длиннее стал раза в два. Колёса тоже сверкали не успевшей потускнеть железной обивкой. Но места внутри не прибавилось. Зато появились два сиденья - спиной к спине, перед задним - деревянная рама с крюком.
   Внутрь немедленно залез Тристан - колесница странно покачнулась одним корпусом, колёса стояли ровно. Мальчишка между тем по-очереди попрыгал на сиденьях, колесница при этом недовольно, как живая, поскрипывала.
   - Тебя выдерживает, - подвела итог Немайн, - а если Харальда с Эгилем? Вдвоём? И, похоже, мы пожалели смазки.
   Викинги осторожно забрались в кузов, замерли, не дыша. Вокруг суетилась сидха, выглядящая в рабочей рясе сущей замарашкой, теребила.
   - Поелозите. Бортики попинайте. Вы же не хотите, чтобы это вот развалилось подо мной в бою?
   Не хотели. Совсем. И чтобы колесница развалилась здесь, сейчас и с ними внутри - тоже. Потому елозили очень осторожно. А осторожность в исполнении двухметроворостых верзил иной раз выглядит весьма забавно. Анна не устояла.
   - Хотите, я вам венки из яблоневых веток совью? - предложила, - Или из веток сливы? Можно даже с плодами. Уже спелыми и красивыми. И сколько ж их уродилось в этом году! Как и должно быть, судя по всему...
   Норманны не удивились. Ученица богини непременно должна быть чуток не в себе. А если не чуток, так и тем лучше: будет правильнее понимать богов. Те-то совсем непредсказуемые. Немхэйн ещё ничего. Почти понятная. К примеру, повозка ей и правда, нужна. Лезть со сломанной рукой в военное седло - глупо. А пристраиваться в женской посадке - самоубийство. Кто её вообще придумал? Колени чуть врозь, пятки под задницу - и балансируй на лошадином хребте, храбрая амазонка... Пешком идти - хорошо, но задержит конных. Повозка - в самый раз. Но зачем неустойчивое сооружение на двух колёсах?
   Тем более - изначально единственная ось колесницы была хорошо, прочно закреплена под кузовом, но сидха заменила простое и надёжное крепление на мешанину палок и верёвок. А раз колесница при этом не развалилась, то и заклинаний. И вот теперь извольте-ка её пинать и раскачивать!
   - Веночки - трогательно, - согласился скальд Харальд, - Человек - это дерево, и мир - это дерево... Но почему именно из яблони и сливы? Листья дубов и клёнов не менее красивы.
   - Стоит ли портить деревья, приносящие пользу? - корабельный плотник Эгиль был настроен практичнее.
   - Подойдут любые - из ветвей плодовых деревьев. Только такие одевают на предназначенных в жертву Неметоне. Обычно это девственницы или быки. Кем вам быть приятнее, выбирайте сами... Для простого привлечения внимания подойдут ветви ольхи...
   - Анна! Легка на помине, мы как раз о тебе говорили!
   Ведьма стоически перенесла ласковый напор. Прабабушке повезло с учителем-любовником. А ей досталось ласковое недоразумение. И ведь в первую секунду кажется, что вот сейчас, на виду у пяти десятков зрителей, посреди ипподрома... А вместо этого сидха просто прижимается, как дитё к мамке, и мордочка становится такой сладкой и доверчивой, что на неё и сердиться ни за что невозможно. В том числе за перепачканную дегтем, салом и ещё невесть чем одежду.
   Клирик окончательно убедился - мозги и тело работают враздрай. На что срабатывает "слезодавительный механизм", пока не понял. Тем не менее, установил, что и обниматься совершенно не обязательно. Достаточно прижаться к женскому телу. И извольте получить в кровь бочку гормонов общности.
   - Не раздумала быть моей ученицей?
   - Нет.
   - Тогда будешь колесничей. Ходят слухи, несколько лет назад ты выиграла гонки. Это правда?
   Очень вежливая правда. Не несколько, а, поди, все два десятка лет назад Анне последний раз довелось участвовать в гонках. Ещё девчонкой. Выиграла... А все проигравшие заявили, что молоденькая ведьма сглазила соперников прямо на трассе! Чуть камнями не побили. И приза не дали, наоборот, клан отступное платил. Чтоб замять скандал.
   - Правда. А зачем тебе колесничая? С тобой и состязаться никто не будет. Какой смысл?
   - Так речь-то не о гонках. Мы на фэйри идём охотиться. Учёная-сидха есть, священник есть. Знахарка тоже нужна. Из меня лекарь, как из мэтра Амвросия - молотобоец. Целебный источник найти и вывести наружу - мой предел.
   Анна вздохнула. Немайн, похоже, достигла в величии обыденности, и не понимала уже истинной природы могущества. Неужели поставить припарку больному - сила, большая, чем обеспечить панацеей тысячи - и на века?
   - Что значит учёная сидха?
   - Хм. Которая знает... - Клирик не успел перечислить обязательные для хорошей сидхи дисциплины.
   - Ты же рождённая!
   - И хорошо.
   - Как же ты можешь Знать? Тебе в лучшем случае мать рассказывала.
   - Именно поэтому и учёная, а не просто знающая, - Клирику это очень надоело: ляпнешь сакраментальность, и, не успеешь оглянуться, как под ногами вместо земли хрустит тонкий лёд! И он поспешил оборвать непонятную и неприятную тему:
   - Знакомься, Анна, это "Пантера". Знакомься, "Пантера", это Анна. Вылезайте, воины. Сейчас мы испытаем колесницу на ходу. А пока подготовят упряжку, я коротко опишу этот новейший образец.
   А потом его понесло. Залился соловьём, словно сдавая объект заказчику.
   - Сделать, конечно, нужно ещё многое. Борта, например, будут укреплены четырьмя щитами-павезами каждый, а щиты ещё не готовы. Но главное - вот. Рессоры, - Немайн похлопала по странной подвеске, - двойные, торсионные! Есть и проблема - каждое утро их нужно натягивать заново. А ночью или ослаблять, или, на случай чего, менять на другие. Иначе потеряют упругость.
   Из-за всей этой профилактики он и назвал колесницу "Пантерой". Про себя ещё часто добавлял: модификация G. Поскольку у фашистов последней была модификация F. Немецкий танк отличался превосходной для своего времени гладкостью хода... пока держались узкие катки. У танков торсионы были стальные. У колесницы - из дерева и льняных верёвок. Решение подсказал Вегеций. Если верёвки и дерево прекрасно заменяли в баллистах стальной лук, то почему и в рессорах не заменить? А тип рессор, работающий на кручение, и есть торсион.