Лайл Гэвин. С мертвых не спросишь

   Он неодобрительно покосился на меня.
   – Вы забываете о тех, кому вообще не удалось помочь.
   – Ну конечно.
   Широкий светлый коридор был абсолютно пуст, если не считать двух металлических тележек, на которых в больницах обычно развозят лекарства. Бросались в глаза необычные двери комнат: их прочность и основательность, надежные наружные запоры и круглые окошки на уровне глаз. И все таких веселеньких расцветок...
   Доктор Расмуссен заглянул в одно из окошек и пригласил меня.
   Ньюгорд лежал в кровати на спине, рот был полуоткрыт, похоже, он спал. Обычная палата частной клиники – свежевыкрашенные желтой краской стены, массивный деревянный шкаф, мягкое кресло для посетителей, графин с водой, кружка и пластмассовая ваза для цветов. Никакого стекла – пациенты доктора Расмуссена не должны попасть в роковые семь процентов.
   Я кивнул и уступил место Кэри. Пока она смотрела в окошко, я незаметно нажал на ручку двери. Она подалась.
   – Ну, удовлетворены? – спросил доктор Расмуссен.
   Кэри покосилась на меня.
   Я кивнул.
   – Да, это Ньюгорд. Спасибо, доктор.
   Расмуссен удивленно вскинул брови и зашагал вперед, показывая нам дорогу к выходу.
   Вдруг снова раздался крик, столь же громкий и пронзительный, как в прошлый раз, и отозвался в голове словно скрежет напильника по нервам.
   Расмуссен остановился, прислушался и крикнул:
   – Тронн!
   Снизу донесся тяжелый топот, по лестнице навстречу нам промчался здоровяк в белой куртке с короткими рукавами. Комплекцией он мог соперничать с рейхсмаршалом Германом Герингом, жирным лицом тоже, но передвигался очень быстро и даже не запыхался. С виду ему было лет тридцать пять, значит подобное сложение досталось по наследству.
   Опять послышался крик, доктор Расмуссен, перекрикивая его, что-то скомандовал Тронну. Тот кивнул и ринулся в противоположный конец коридора, не обратив на нас с Кэри ни малейшего внимания.
   Доктор покосился на меня.
   – Кто знает, что они видят? В аду каждый остается наедине с собой.
   Кэри снова была озадачена и встревожена.
   Доктор Расмуссен продолжал:
   – При лечении белой горячки очень остро проявляется абстинентный синдром. Их мучают кошмары. Мы пытаемся облегчить страдание лекарствами, но у каждого организма свои особенности, и не всегда удается правильно подобрать дозу.
   Он пошел вниз по лестнице. Бесконечный вопль за нашей спиной постепенно перешел в сдавленные судорожные рыдания.
   Врач заметил:
   – Часто достаточно бывает дотронуться до пациента – как это делает Тронн – и он возвращается к реальности.
   – Должно быть. Тронн вам очень помогает, – кивнул я.
   Он внимательно посмотрел на меня.
   – Да, он очень полезный работник. И очень сильный. К некоторым пациентам приходится применять силу. К счастью, к немногим.
   – А кто поместил Ньюгорда в ваше заведение?
   Он остановился и нахмурился.
   – Его никто не помещал – это ведь не тюрьма и не психиатрическая больница.
   – Прощу прощения, доктор, просто я читал о комиссии по трезвости, которая имеет право принудительно помещать алкоголиков в лечебные заведения, если есть неоспоримые доказательства их состояния.
   Доктор Расмуссен пожал плечами и продолжал спускаться по лестнице.
   – Это не больше одного процента случаев.
   – Но как же герр Ньюгорд узнал о вашей лечебнице?
   – Пьянство – бич моряков. Оторванность от дома, доступность спиртного, скука... Он не первый моряк, попавший к нам.
   – Ну разумеется.
   Мы спустились вниз. Доктор направился к выходу, нам оставалось только следовать за ним.
   На площадке перед домом появился новый автомобиль – старый потрепанный "форд-кортина". Шофер курил, опершись о капот.
   – Это здешнее такси. Мы сами просили прислать его сюда, – сказала Кэри.
   – Будем считать, что мы уже нагулялись.
   Я повернулся к доктору Расмуссену.
   – Спасибо, что вы уделили нам внимание, доктор. Постарайтесь, чтобы он поскорее написал те письма – хорошо?
   Доктор мрачно кивнул. Он явно не любил, когда ему указывали, что нужно делать – однако возразить было нечего. Мы пожали друг другу руки, я ощутил его крепкую ладонь. На галерее я остановился и посмотрел вокруг. По обе стороны аллеи, за клумбами с нарциссами густо росли лавр, рододендроны и какой-то хвойный кустарник.
   – Летом здесь должно быть замечательно, – заметил я. – Надеюсь, пациенты понимают, как им повезло. Еще раз спасибо, доктор.
   И я пошел к такси.
   Кэри разговаривала с шофером.
   – Следующий паром будет только через час. Если хотите, он может прокатить нас вокруг острова. Кстати, он не говорит по-английски.
   Шофер был молодым, худощавым добродушным парнем. Приятно все же встретить норвежца, который не знает ни слова на твоем языке.
   – Отлично. Поехали.
   – Он говорит, здесь есть очень интересная церковь XII века.
   – Если хотите посмотреть, давайте съездим.
   – Я с удовольствием. – Кэри устроилась на переднем сиденье.
   Остальная часть острова не отличалась от того, что мы уже видели: небольшие аккуратные домики и богатая растительность. Кое-где пробивался на поверхность голый камень. Вокруг острова мы объехали за двадцать минут, весь путь по спидометру составил ровно девять километров. Потом мы приехали к церкви, которая оказалась совсем рядом с лечебницей.
   Мне она показалась всего лишь каменным сараем с белеными стенами и узкими стрельчатыми окнами, пусть даже ее построил сам Эрик Рыжий. И когда Кэри пошла внутрь, я предпочел немного побродить по церковному двору, где даже сейчас росла густая и влажная – это я ощущал своими ногами – трава. Стены церкви и каменная крыша были того же серого цвета, что и беспокойное море всего в нескольких ярдах внизу, у подошвы пологого склона. Кажется, это Норвежское море? Впрочем, какая разница? Ту же самую серую Атлантику и те же церкви серого камня у линии прибоя можно встретить на всем западной побережье Шотландии и Ирландии, везде, где рыбаки – вернее, некоторые из них – возвращались домой, чтобы обрести там свой вечный покой.
   На каменных плитах внутри церквей под именами рыбаков выбивали слова "Пропал в море". Надпись "погиб в море" на плитах снаружи означала, что море вернуло свою добычу – порой через месяц или даже через два месяца тихой мести со стороны рыб и голодных чаек; здесь лежали те, кого смогли узнать лишь по браслету на руке или по золотому зубу... На такие могилы всегда трудно смотреть – и невозможно отвести взгляд. На таких надгробных камнях написана история любого рыбацкого поселка или даже целого острова.
   До меня донесся слишком громкий кашель шофера. Подняв голову, я увидел, что он многозначительно поглядывает на часы. Я кивнул и медленно пошел между плитами ему навстречу. Когда я дошел до ворот, из церкви вышла Кэри.
   Мы ехали уже пять минут, как вдруг Кэри сказала:
   – Там, в церкви, я видела на камнях фамилии.
   – Я тоже видел – снаружи.
   – Бэнг?
   – Бэнг. – И, помолчав, я добавил: – Видимо, вместе с судоходной компанией она унаследовала и большую часть острова. Возможно, ей принадлежит и лечебница.
   – Тогда она должна знать, что механик Ньюгорд здесь, верно?
   – Конечно – ведь она сама его сюда и поместила.
   Кэри задумалась и замолчала. Когда мы подъехали к пристани, паром уже показался из-за мыса, оповещая гудками о своем прибытии.
   Поднимаясь на борт, Кэри спросила:
   – Выходит, она просто прячет его, пока он здесь лечится, да?
   – Она его несомненно прячет. Но лечится он здесь не больше, чем я.

38

   В "Виктории" нас ждал Вилли. Он только приехал и сидел над горячим кофе в уютном холле рядом с рестораном. Я представил Кэри и в двух словах рассказал о Ньюгорде, но он не выказал особого интереса, а как только я умолк, спросил:
   – Все хорошо, но как насчет судового журнала?
   – У меня есть фотокопия последних четырех страниц.
   Он молча смотрел на меня. Пришлось пояснить.
   – Я обратился в Лондоне к владельцу детективного агентства. Он организовал мой выезд, но при этом сообщил французским полицейским и поручил обыскать мой багаж. Я очень сожалею о своей ошибке.
   – Не только вы – буркнул Вилли. – Ладно, в конце концов, вы его нашли, вы и потеряли, верно? И у кого он сейчас?
   – У тех, на кого работает Дейв Таннер. Не знаю, кто они, но на них же он работал в Аррасе.
   – Вы уверены?
   – До известной степени.
   Вилли нахмурился.
   – Но что заставляет миссис Смит-Бэнг прятать своего свидетеля?
   Он посмотрел на меня, потом на Кэри. И тут встретился взглядом с ее серьезными голубыми глазами. Не знаю, заметил ли Вилли, но на девушку он произвел неотразимое впечатление. Светлые кудри, шикарный серый костюм, клубный галстук и начищенные до блеска туфли были для нее олицетворением настоящего англичанина, на таком джентльмене просто невозможно было представить изъяна, – как пыли на королевских регалиях.
   Я пожал плечами.
   – Не знаю – но она его явно скрывает.
   – От кого? От нас?
   – От нас – ведь именно нам она солгала, но не обязательно только от нас.
   Он понял.
   – Но как его заставили уехать в лечебницу?
   – У нее есть свой метод. – Я покосился на Кэри, но она отвернулась. – Заинтересовать Ньюгорда можно только одним. Как я понимаю, все это время он пил на ее деньги. Теперь осталось только потянуть наживку – и он послушно побежал за ней.
   – Но где же тут логика, черт бы меня побрал! – вскричал Вилли и тут же вынужден был извиниться перед Кэри, которая премило покраснела. – Не понимаю, зачем спаивать своего главного свидетеля. Хорошенькое впечатление он произведет в суде! Гораздо больше смысла ему действительно пройти лечение.
   Я снова пожал плечами.
   – Не хочу делать вид, что мне все понятно.
   – Но что же нам теперь остается? – спросила Кэри.
   – Если бы я мог задать Ньюгорду кое-какие вопросы, все стало бы ясно.
   – Ну да, вы мастер допросов, – пробормотал Вилли. – Но как мы до него доберемся?
   – Просто пойдем и заберем его оттуда.
   И тут к нам подошел Дэвид Фенвик.
   – Ну и ну! Ты как тут оказался?
   – Добрый день, сэр. – Мы поздоровались за руку, и он расплылся в улыбке. – Когда я узнал, что мистер Уинслоу собирается лететь сюда, я спросил, можно ли мне тоже, и мама сказала, что если с ним, то можно... Так все и вышло. Правда, занятия в школе закончились только сегодня, поэтому я прилетел прямо в школьной форме. И только теперь мне удалось переодеться.
   Сейчас на нем были брюки цвета хаки, рубашка с зелено-голубым узором и куртка на молнии из плащевки. Я представил его Кэри, и он вежливо поклонился.
   – Могли бы предупредить, – заметил я Вилли.
   – Виноват, забыл, что вы не в курсе. После вашего вчерашнего звонка все так завертелось... – Вилли выглядел несколько растерянным.
   – И как мы будем действовать? – спросил Дэвид.
   Вилли протянул:
   – Понимаешь, твой уполномоченный предлагает нам похитить одного человека.
   Дэвид явно заинтересовался.
   – Мистер Уинслоу имеет в виду спасение этого человека, – торопливо вмешался я, наблюдая за Кэри. Теперь все зависело от ее реакции.
   Она нахмурилась.
   – Вы хотите увезти его с Сазварстада?
   – Вот именно. Ведь в обнимку с бутылкой он не сможет ничего решить. Едва он приходит в себя, ему снова предлагают выпивку, от которой он не в силах отказаться. Если забрать его оттуда и дать хоть немного протрезветь, у него появится возможность думать своей головой.
   Вилли пристально посмотрел на меня, но ничего не сказал.
   – Но доктор Расмуссен... – начала было Кари.
   – Доктор Расмуссен сам признал, что у него нет права удерживать Ньюгорда. Если он обратится в полицию – мы объясним свою ошибку. Но если он скроет это от властей, станет ясно, что он действовал незаконно.
   После небольшой паузы Кэри спросила:
   – Как же мы это сделаем?
   Вилли только глубоко и печально вздохнул.
   Когда принимаешься планировать похищение – я хотел сказать, спасение человека, сразу понимаешь, как это непростое дело требует профессионального подхода. Прежде всего нам нужен был транспорт – какое-нибудь судно. У одного знакомого Кэри был дизельный рыболовный катер, и когда она приезжала погостить в Ставангер, часто брал ее с собой на рыбалку. Сейчас она могла одолжить этот катер – якобы чтобы навестить приятеля на маленьком островке.
   Еще нужно было укрытие – не отель "Виктория" и вообще не Ставангер, хотя там было удобнее всего. Кэри знала подходящее место – в пятидесяти милях от Ставангера в местечке Хуннедален у ее тети была дача. Туда вела горная дорога, о которой на карте говорилось, что зимой она закрыта. Правда, Кэри утверждала, что засыпанные снегом участки начинаются выше в горах. Но если она ошибалась, нам предстояло заночевать в битком набитой машине, застрявшей в сугробе.
   Машину достать оказалось несложно – я просто поручил Вилли взять его напрокат, а заодно купить на обратном пути пару спальных мешков; по словам Кэри, на даче было кое-что из постельного белья. И наконец ее саму я чуть не забыл послать за продуктами.
   К заходу солнца все было готово и около девяти мы отправились в путь.
   Ночь была ясной и холодной. Ночью в море всегда свежо – особенно на такой посудине.
   Деревянный рыболовецкий баркас с широкими и низкими бортами насквозь пропах любимым кошачьим лакомствам. Переднюю треть корпуса занимала каюта. Хотя высота ее не превышала трех футов, там поместилась газовая плитка, две койки, шкаф для посуды, печка с торчащей в носовой части палубы трубой и несколько кастрюль, чуть дребезжащих на гвоздях в такт двигателю.
   Мотор усердно тарахтел, но огни Ставангера за кормой словно застыли на месте.
   – С какой скоростью мы идем? – спросил я Кэри.
   – Около пяти узлов.
   Ее фигура смутно проступала на фоне мерцающих звезд. Сунув руки в карманы куртки и глубоко натянув лыжную шапочку, она придерживала румпель ногами.
   – А какой максимальный ход мы сможем выжать?
   – Узлов семь-восемь. Хотите проверить?
   – Нет-нет, спасибо, – тут же отказался Вилли, который вместе с Дэвидом пристроился в центре баркаса, изучая при свете фонарика двигатель. Я тоже приткнулся на палубе среди ржавых цепей, кусков каната и пластиковых банок.
   – Вы то что, черт возьми, понимаете в моторах? – раздраженно спросил я, стуча зубами от холода.
   – Время от времени мне приходилось иметь с ними дело в армии, – спокойно ответил Вилли.
   – Прошу прощения, но в кавалерии, кажется, нет лошадей на внутреннем сгорании.
   – Сколько угодно. Проедетесь немного на любой – и сразу в этом убедитесь.
   Я невольно улыбнулся. На темной глади моря суда сновали словно днем. Паромы с длинными цепочками огней, разноцветные огни рыбацких судов и пучки света от моторок, которые с воем носились взад-вперед, то и дело меняя направление. Это была настоящая площадь Пиккадилли на воде.
   Кэри спокойно вела наш баркас сквозь эту толчею, полагаясь на три разноцветных сигнальных фонаря на невысокой мачте. Время от времени она поглядывала на маленькую карту с контурами залива и фьордов, и свободно обходилась без компаса. Мне показалось, что на прогулочных яхтах гораздо больше морских карт, атласов, эхолотов и тому подобных вещей, чем на обыкновенных рыболовецких судах.
   Вилли закрыл кожух мотора, закурил и подсел ко мне. Его плотная двубортная замшевая куртка напоминала армейский зимний бушлат.
   – Что-то не слишком похоже на день "Д", – заметил он.
   – А вы чего хотели? Высадить пару дивизий десанта или обстрелять остров из судовых орудий?
   – Ну, неплохо иметь что-то посерьезнее, чем ваш двуствольный пугач, верно? Похоже, он хорош только чтобы прятать в кармане.
   – Да, не самое совершенное оружие, но я не думаю, что нам придется им воспользоваться.
   – Как же мы собираемся действовать?
   – Дэвид останется на катере. Мы незаметно подберемся к дому, постучим в дверь – ну а потом посмотрим.
   Он хмыкнул.
   – Я предпочел бы действовать более по-военному.
   – Стань мы действовать по-военному, лейтенант, вам пришлось бы разговаривать со мной по стойке "смирно" и называть меня "сэр".
   Вилли замолчал, я даже подумал, что он обиделся. Но он только рассмеялся.
   – У нас в полку никого не называли "сэр" – кроме торговцев спиртным.

39

   До Саэварстада мы шли немного больше часа, включая время на то, чтобы обогнуть небольшой островок на пути, так что Кэри не ошиблась насчет пяти узлов. Когда впереди показался силуэт Саэварстада, она спросила:
   – Где будем приставать?
   – К югу от санатория есть небольшая бухта. Постарайтесь сбросить обороты, чтобы не шуметь.
   – Значит, вы еще тогда выбрали место?
   – Точнее скажем, мелькнула такая мысль. Интересно, есть в лечебнице или у самого Расмуссена катер?
   – Наверняка. Для живущих на острове он заменяет автомобиль.
   Я так и думал.
   На берегу уже отчетливо выделялся контур лечебницы – насколько я помнил, на острове вообще не было другого трехэтажного строения. Мы находились в ста ярдах от берега, но маленькая бухта все еще не открывалась; на фоне водной глади с мерцающими звездами виднелись только буруны на рифах.
   – Я не смогу... – жалобно сказала Кэри.
   – Нужен свет, – подтвердил Вилли.
   Дэвид вспомнил:
   – В каюте есть большой сигнальный фонарь.
   – Принеси!
   Дэвид нырнул в каюту и притащил старый переносной фонарь с длинным шнуром. Вилли с сомнением осмотрел вилку.
   – Бог знает, что случится с аккумулятором, – бурчал он, вставляя ее в розетку на приборном щитке мотора. Потом щелкнул тумблером, и яркий луч, скользнув по воде, осветил крохотную бухточку с бетонным пирсом прямо по курсу катера.
   Кэри нажала ногой на газ и мы помчались вперед. Стоя у мачты, Вилли освещал фонарем рифы справа и слева.
   – Как думаете, заметят свет с берега, сэр? – шепнул Дэвид.
   – А зачем им смотреть сюда? – В этот момент почти все здание было скрыто от нас обрывом. – И почему ты говоришь шепотом?
   В свете фонаря было видно, как он улыбнулся и кивнул.
   У причала стояли рыболовный катер и открытая моторная лодка, пропахшая навозом. Оставалось надеяться, что их катер причален у главной пристани.
   Дэвид вдруг решительно отказался ждать на катере и лишиться возможности принять непосредственное участие в боевых действиях. Вилли пришлось рявкнуть на него как следует, лишь тогда он послушно сел на крышу каюты.
   Мы втроем поднялись по тропинке на прибрежную дорогу. Теперь от лечебницы нас отделяло всего около двухсот ярдов.
   – Что будем делать? – спросила Кэри.
   – Пойдем поспрашиваем, что-нибудь соврем. А, главное, не забывайте держаться позади меня.
   – Смотрите, здесь еще одна машина.
   На площадке рядом с "сааб" и санитарным микроавтобусом, появился старый белый "форд-кортина". Я потянул за ручку. Дверца открылась, но ключа в замке зажигания на месте не оказалось. Проверенный метод – забирать ключ и оставлять дверцу открытой, чтобы ее не пытались взломать. Я внимательно посмотрел на дом. Окна нижнего этажа закрывали плотные шторы, нас, по-видимому, еще не заметили. Я стал отвинчивать колпачок ниппеля на колесе "форда", буркнув Вилли:
   – Займитесь "сааб".
   Он послушно кивнул и даже не стал расспрашивать, зачем. Возможно, когда-то он был все же неплохим солдатом.
   Мы спокойно поднялись на галерею и позвонили. Через некоторое время послышался знакомый лязг замков и засовов, а когда дверь открылась, вверху включился фонарь.
   Перед нами стоял доктор Расмуссен. Вместо белого халата сейчас на нем был элегантный серый костюм, плотно облегающий широкую грудь, и белая рубашка с клубным галстуком – или галстуком какого-то медицинского общества.
   – Это вы?.. – спросил он, не веря своим глазам.
   – Мы, – кивнул я, упершись в дверь, чтобы он не попытался ее захлопнуть. – Я хочу кое о чем спросить. Вы говорили, что герр Ньюгорд начал у вас курс лечения?
   – Да, два дня назад.
   – Но вы не сказали, дал ли он на это согласие.
   Он нахмурился, блестящие глаза беспокойно забегали.
   – Я же говорил, никто его принудительно сюда не помещал.
   – Допустим. Но все равно должны быть бумаги, дающие право держать его здесь до одного года. По действующему законодательству такой документ обязывает пациентов довести до конца начатый курс лечения. А любая госпитализация подобных больных должна быть зарегистрирована в медицинской комиссии по лечению алкоголизма.
   – Я вижу, вы неплохо познакомились с инструкциями, – высокомерно бросил доктор Расмуссен.
   – Нет, просто проконсультировался у хорошего врача. Если есть сомнения, можете последовать моему примеру.
   Он покраснел и покосился на девушку и Вилли.
   – Хорошо, что вы хотите?
   – Я хочу видеть документы, подтверждающие законность пребывания здесь Ньюгорда – или самого Ньюгорда.
   – Сейчас это невозможно.
   – Бросьте, доктор.
   Я налег на дверь.
   – Я вызову полицию.
   – Отлично, мы с удовольствием ее дождемся. Или он оформлен по всем правилам, или нет. Если Ньюгорд подписал какую-то бумагу по пьянке, вызовем врача из местного поселка и он сделает анализ мочи и крови. Если там, как я предполагаю, найдут повышенное содержание алкоголя, можете смело топить камин своим врачебным дипломом. Документ или пациент, доктор. Третьего не дано.
   Но он все же попытался вывернуться, бросил дверь и заорал:
   – Тронн!
   Я взглянул на Кэри.
   – Вы помните, где его комната?
   Достаточно было взглянуть на ее широко раскрытые голубые глаза и упрямое лицо древних викингов.
   – Тогда ведите его сюда. – Я пропустил вперед их с Вилли и шагнул следом.
   Они уже подошли к началу лестницы, когда из коридора чуть в стороне вылетел здоровяк Тронн. На нем была все та же белая куртка с короткими рукавами, на лице застыло прежнее боевое выражение.
   Я вытащил револьвер.
   – Остановите своего рейсхмаршала, или будете лечить его пробитую печень.
   Расмуссен пренебрежительно взглянул на мое оружие.
   – Специальные патроны 38 калибра, но можете не верить – спросите потом у него.
   Расмуссен что-то поспешно скомандовал, Тронн остановился, не дойдя до нас, лицо его исказила гримаса разочарования. Кэри почти добралась до комнаты Ньюгорда – мне было видно от двери. Вилли немного отстал.
   Расмуссен бросил Тронну что-то по-норвежски, тот усмехнулся и куда-то направился.
   Я поспешно перевел револьвер на доктора.
   – Остановите его. Пусть остается здесь!
   Взглянув в черное дуло, Расмуссен вздрогнул и опять что-то приказал Тронну. Тот снова остановился.
   – Обещаю, у вас будет много неприятностей с полицией, – заявил Расмуссен.
   – Вам ли говорить, доктор? Вы играете в опасную игру. Как миссис Смит-Бэнг втянула вас в эту авантюру?
   Упоминание фамилии его поразило. Не слишком, правда, но на какие-то мгновения отвлекло его мысли. А мне эти мгновения были очень нужны. Вряд ли Кэри с станут слишком наряжать Ньюгорда.
   Я продолжал говорить, стараясь потянуть время:
   – А вы знаете, что за этим кроется, доктор? Слышали о человеке по имени Мартин Фенвик? Его застрелили в Аррасе две недели назад. Йонаса Стэна убили в Бергене на прошлой неделе. Хенрика Ли там же – под видом самоубийства. Вы об этом знали, доктор? Вы знакомы с Питом Кэвеном?
   На это имя он отреагировал.
   Кэри с Вилли вывели Ньюгорда и направились к лестнице. На механике была старая флотская шинель с тремя золотыми шевронами на каждом рукаве, и я не разглядел, что еще. Вилли нес в руках целый тюк с одеждой.
   Кэри показала мне бутылку виски.
   – Вот что они поставили в его комнате! – она бросила через перила бутылку, которая с грохотом разлетелась на полу на мелкие коричневые осколки.
   Тронн испуганно отскочил в сторону.
   – Это новая методика лечения, доктор? Если пациент устал лечиться, может хоть до смерти напиться. Превосходно!
   – В его возрасте лечение сопряжено с риском. Он может погибнуть не только от злоупотребления алкоголем, но и от абстинентного синдрома.
   – Я говорю не о ваших профессиональных тайнах, а о вашей порядочности, доктор.
   Они уже почти спустились, я заметил на ногах у Ньюгорда какие-то ботинки. Потом шагнул вперед, отодвигая Расмуссена в сторону, чтобы дать им выйти.
   – Не останавливайтесь, ведите его дальше.
   Когда они проходили мимо, Ньюгорд повернул ко мне опухшее, мокрое от пота лицо и невесело усмехнулся. Затем они скрылись за дверью.
   – Вы совершаете большую глупость. Разве вы сумеете скрыться? – прошипел доктор Расмуссен.
   – Здравый смысл заставит вас забыть и о нас, и об этом человеке. Потому что в полиции мы все расскажем. Лучше приведите в порядок его комнату и не забудьте стереть отпечатки пальцев, словно его никогда там не было. А с миссис Смит-Бэнг как-нибудь разберетесь.
   Полпути они наверняка уже прошли. Выиграть бы еще хоть минуту, и я добрался бы до катера одновременно с ними.
   И тут из-за лестницы появился Кэвен.
   – Привет, Корд. Значит, это ты здесь шумишь?
   Теперь, без маски из чулка, я мог и не узнать это квадратное лицо с выступающими скулами, тонкими губами и треугольником черных волос на лбу. Но голос, забинтованная правая рука – и большой пистолет в левой...
   Напряженно ухмыляясь, Расмуссен осторожно стал смещаться в сторону, освобождая линию огня. Тронн стоял неподалеку, скалясь во весь рот.