Страница:
Он осекся, потому что стрелка пришла в движение.
— Надеюсь, это не Мона, — пробормотал Чед.
— Мы потеряли ее после переезда, — тихо промолвил Джейк, когда стрелка описывала небольшие круги.
— Ты вроде бы сказал, что она не существовала, — напомнила ему Кори.
— Да, верно. Не существовала.
— Тебе не обязательно было…
Стрелка остановилась.
— … врать об этом.
Все разом наклонились вперед. Света от четырех свечей, установленных за верхним краем планшетки, было достаточно, чтобы рассмотреть букву под приподнятым пластмассовым сердечком.
— Я, — прочитала Кори. Стрелка вновь приходила в движение и останавливалась в разных местах планшетки, формируя свое сообщение, а Кори вела записи правой рукой.
Когда стрелка вроде бы закончила, Кори наклонила блокнот, чтобы поймать свет.
— Я-О-Д-И-Н-К, — прочитала она. — Я одинок? — Она почувствовала холодный ком в животе.
Может, вернулась Мона? Почему Джейк соврал о ней? Перестань, это всего лишь планшетка. Игра. Успокойся.
С трудом выдавив из себя улыбку, она произнесла:
— Кто бы это ни был, с грамматикой у него нелады.
— Кто ты? — спросил Джейк.
Кори зачитывала вслух буквы по мере того, как стрелка останавливалась.
— Т-Ы-М-Е-Н-Я-3-Н-А-Ш. «Ты меня знаешь».
— Кто знает? — переспросил Джейк.
— Т-Ы.
— Господи, — буркнул Чед. — Может, это действительно Мона.
Холод в животе Кори усилился и начал распространятся дальше.
— Наверное, не такая уж это была замечательная мысль сесть за планшетку, — промолвила она.
Не обращая на нее внимания, Джейк спросил:
— Кто ты?
— Х-О-Ч-У-Т-Е-Б-Я.
— Меня? Зачем?
— О-Д-И-Н-К.
Дрожащим голосом Кори спросила:
— Это Мона?
— Эй, я же сказал тебе, что она не…
Стрелка подвела их руки к верху планшетки, к луне в углу. К ответу «нет».
— Слава Богу, — вздохнула Кори.
Джейк нервно хихикнул:
— Видишь? Это не Мона. Нет никакой Моны. Так кто же ты? — спросил он.
Стрелка вновь задвигалась, и каждый раз, когда она останавливалась, Кори выговаривала букву.
— Д-Ж-Е-С-С-В-А-Ш… — Затем она потеряла дар речи. Словно получила удар под ложечку: вдруг не стало хватать воздуха и бешено заколотилось сердце. Она отдернула руку от стрелки. Под пальцами Джейка и Чеда та продолжала перемещаться и останавливаться, показывая следующие буквы, ей уже известные.
В ушах ревел прибой. Сквозь его шум Кори услышала шепот Джейка:
— Джесс Вашингтон.
— О черт! — воскликнул Чед и, убрав руку, посмотрел вначале на Кори, а затем на Джейка. — Давайте положим планшетку назад в коробку.
Джейк энергично закачал головой.
— Чего ты хочешь, Джесс? — спросил он официальным тоном. Тем, которым говорил на службе, но редко в присутствии Кори. С суровыми интонациями. Словно Джесс был живой подозреваемый, а не дух вооруженного грабителя, которого Джейк пристрелил за три месяца до этого.
Кори с ужасом наблюдала за тем, как стрелка водила руку мужа по затемненной планшетке.
— Записывай! — приказал он жене.
— Джейк…
— Делай, что тебе говорят.
Кори подчинилась.
После того как стрелка окончательно остановилась, она стала всматриваться в то, что записала.
— Т-Ы-Б-Ы-С-Т-Р-У-М-И-Р-А-Т-К-А-К-Р-О-Л-И-К. Не могу ничего понять.
— Дай-ка взглянуть.
Она передала блокнот Джейку. Тот поднес его к одной из свечей и долго присматривался, хмуря лоб. Затем уголок губ полез вверх.
— Кажется, до меня дошло, — произнес он. — «Ты умрешь быстро, как кролик». — Он ухмыльнулся планшетке. — Не дождешься, задница.
И вернул блокнот Кори.
— Следи внимательно, — сказал он.
— Не делай этого больше!
— Мне не терпится услышать все, что этот подонок хочет мне сказать.
Стрелка заметалась по планшетке.
— У-В-И-Д-И-М-С-Я-В-А-Д-У.
Через восемь дней Джейк наткнулся на вооруженное ограбление в одном из ювелирных магазинов. В ходе перестрелки 9-миллиметровая пуля вошла ему в лоб над левым глазом, пробуравила туннель в мозгах и вышла через затылок.
— … Если бы их делали из крышек гробов, — промолвила Кори, — может быть, тогда люди поняли бы, что эти чертовы штуковины не игрушки.
— И стали бы их использовать в качестве досок для серфинга.
Глава 15
— Надеюсь, это не Мона, — пробормотал Чед.
— Мы потеряли ее после переезда, — тихо промолвил Джейк, когда стрелка описывала небольшие круги.
— Ты вроде бы сказал, что она не существовала, — напомнила ему Кори.
— Да, верно. Не существовала.
— Тебе не обязательно было…
Стрелка остановилась.
— … врать об этом.
Все разом наклонились вперед. Света от четырех свечей, установленных за верхним краем планшетки, было достаточно, чтобы рассмотреть букву под приподнятым пластмассовым сердечком.
— Я, — прочитала Кори. Стрелка вновь приходила в движение и останавливалась в разных местах планшетки, формируя свое сообщение, а Кори вела записи правой рукой.
Когда стрелка вроде бы закончила, Кори наклонила блокнот, чтобы поймать свет.
— Я-О-Д-И-Н-К, — прочитала она. — Я одинок? — Она почувствовала холодный ком в животе.
Может, вернулась Мона? Почему Джейк соврал о ней? Перестань, это всего лишь планшетка. Игра. Успокойся.
С трудом выдавив из себя улыбку, она произнесла:
— Кто бы это ни был, с грамматикой у него нелады.
— Кто ты? — спросил Джейк.
Кори зачитывала вслух буквы по мере того, как стрелка останавливалась.
— Т-Ы-М-Е-Н-Я-3-Н-А-Ш. «Ты меня знаешь».
— Кто знает? — переспросил Джейк.
— Т-Ы.
— Господи, — буркнул Чед. — Может, это действительно Мона.
Холод в животе Кори усилился и начал распространятся дальше.
— Наверное, не такая уж это была замечательная мысль сесть за планшетку, — промолвила она.
Не обращая на нее внимания, Джейк спросил:
— Кто ты?
— Х-О-Ч-У-Т-Е-Б-Я.
— Меня? Зачем?
— О-Д-И-Н-К.
Дрожащим голосом Кори спросила:
— Это Мона?
— Эй, я же сказал тебе, что она не…
Стрелка подвела их руки к верху планшетки, к луне в углу. К ответу «нет».
— Слава Богу, — вздохнула Кори.
Джейк нервно хихикнул:
— Видишь? Это не Мона. Нет никакой Моны. Так кто же ты? — спросил он.
Стрелка вновь задвигалась, и каждый раз, когда она останавливалась, Кори выговаривала букву.
— Д-Ж-Е-С-С-В-А-Ш… — Затем она потеряла дар речи. Словно получила удар под ложечку: вдруг не стало хватать воздуха и бешено заколотилось сердце. Она отдернула руку от стрелки. Под пальцами Джейка и Чеда та продолжала перемещаться и останавливаться, показывая следующие буквы, ей уже известные.
В ушах ревел прибой. Сквозь его шум Кори услышала шепот Джейка:
— Джесс Вашингтон.
— О черт! — воскликнул Чед и, убрав руку, посмотрел вначале на Кори, а затем на Джейка. — Давайте положим планшетку назад в коробку.
Джейк энергично закачал головой.
— Чего ты хочешь, Джесс? — спросил он официальным тоном. Тем, которым говорил на службе, но редко в присутствии Кори. С суровыми интонациями. Словно Джесс был живой подозреваемый, а не дух вооруженного грабителя, которого Джейк пристрелил за три месяца до этого.
Кори с ужасом наблюдала за тем, как стрелка водила руку мужа по затемненной планшетке.
— Записывай! — приказал он жене.
— Джейк…
— Делай, что тебе говорят.
Кори подчинилась.
После того как стрелка окончательно остановилась, она стала всматриваться в то, что записала.
— Т-Ы-Б-Ы-С-Т-Р-У-М-И-Р-А-Т-К-А-К-Р-О-Л-И-К. Не могу ничего понять.
— Дай-ка взглянуть.
Она передала блокнот Джейку. Тот поднес его к одной из свечей и долго присматривался, хмуря лоб. Затем уголок губ полез вверх.
— Кажется, до меня дошло, — произнес он. — «Ты умрешь быстро, как кролик». — Он ухмыльнулся планшетке. — Не дождешься, задница.
И вернул блокнот Кори.
— Следи внимательно, — сказал он.
— Не делай этого больше!
— Мне не терпится услышать все, что этот подонок хочет мне сказать.
Стрелка заметалась по планшетке.
— У-В-И-Д-И-М-С-Я-В-А-Д-У.
Через восемь дней Джейк наткнулся на вооруженное ограбление в одном из ювелирных магазинов. В ходе перестрелки 9-миллиметровая пуля вошла ему в лоб над левым глазом, пробуравила туннель в мозгах и вышла через затылок.
— … Если бы их делали из крышек гробов, — промолвила Кори, — может быть, тогда люди поняли бы, что эти чертовы штуковины не игрушки.
— И стали бы их использовать в качестве досок для серфинга.
Глава 15
Склонившись над кружкой, Кит подул на горячий кофе и отпил глоток. Затем оглянулся через плечо в темноту за костром.
— Интересно, чем занимается сейчас наш приятель?
— Переодевается в меховой гульфик, — сострил Глен.
— Неудачная шутка, — пробормотала Дорис.
— Если у него есть хоть крупица здравого смысла, — заметила Лана, — то сидит сейчас, укутавшись, у костра, как мы.
— Гаубица, а почему бы тебе не пройтись посмотреть — может, углядишь его огонек.
Говард начал подниматься.
— Не обращай на него внимания, — сказала Лана.
— Ничего, схожу. Я все равно собирался пойти посмотреть. — Говард оседлал бревно, а затем соскочил с него. Прочь от жары костра. И еще от едкого дыма. Как бы сильно ему ни нравился запах горящих дров, это было уже слишком. С самого возвращения к костру после мытья посуды от ужина, дым все время задувал ему в лицо, словно предпочитая его всем остальным.
Говард вдохнул полной грудью, наслаждаясь чистым ночным воздухом.
— Хочешь, пойду с тобой? — спросила Анжела.
— Конечно.
Пока она преодолевала разделявшее их бревно, Говард растирал через брюки замерзший и немного онемевший зад.
— Не отходите далеко, — предостерегла Лана.
— Если бы у вас было хоть немного ума, — добавила Дорис, — вы бы вообще никуда не ходили. Задумайтесь на секунду: он может быть где угодно.
Говарда это не волновало. Он знал, что Дорис права. Этот тип мог притаиться в любом месте, куда не доходил свет костра. Быть может, даже наблюдал за ними из-за деревьев. Или прятался возле одной из палаток. Или присел в прибрежных камнях.
Анжела взяла его за руку.
— Куда пойдем?
— Спустимся к озеру?
— Конечно, — согласилась она, и они пошли. — Мне будет уютнее, если мы не потеряем из виду остальных. Ох и натерпелась я страху, когда собирали валежник для костра.
— И я тоже, — признался Говард. — Но парень этот скорее всего исчез навсегда. Готов поручиться, что Лана права. Вероятно, он греется сейчас где-нибудь у костра.
— В своей меховой вещице.
Говард рассмеялся. Но грудь неприятно сдавило и по телу пробежала дрожь.
— Уверен, на нем сейчас чуть побольше одежды.
— Хотелось бы надеяться. Как я довольна, что ты купил мне эту куртку.
— Ты не мерзнешь?
— Во всяком случае, сверху. У меня такое ощущение, словно мои тренировочные брюки не преграда для ветра.
— А ты не хочешь надеть что-нибудь еще?
— Нет. Тогда, видимо, будет слишком жарко там, у костра. Мы идем к нашему камню?
— К нашему камню. Именно о нем я и подумал.
Они ступили на гранитную плиту и сделали несколько мелких шажков по ее скату, прежде чем Говард одернул Анжелу.
— Постой, а то свалимся в воду.
— Да, ничего хуже и представить себе невозможно.
— Удовольствия мало.
Она отпустила его руку и прислонилась к нему. Затем Говард почувствовал, как ее рука нежно легла ему на спину и обвилась вокруг поясницы. И он обнял ее за плечо.
— Как здесь прекрасно, — тихо промолвила она.
— Разве? — Ночное небо было усеяно звездами. По нему проплывало несколько клочковатых облачков, белеющих в свете полной луны. На поверхности воды блестела серебряная дорожка. Гранитные глыбы на другом берегу озера словно кто-то обмакнул в молоко.
«На самом деле — красиво», — подумал Говард. Но затем в глаза бросились черные пятна на дальнем склоне, и он вдруг поймал себя на том, что высматривает одинокую человеческую фигуру.
Медленно поворачивая голову, Говард обвел взглядом долину в поисках костра.
Единственный костер был у них за спиной.
Удивительно, как отчетливо можно было разглядеть сидевших вокруг него: Лану, Кита, Глена и Дорис. Каждая деталь ярко освещена и как на ладони. «Удобные мишени», — мелькнуло у него в голове.
— Я не ночевала в палатке с самого детства, — нарушила молчание Анжела. — И не помню, чтобы было так хорошо.
— Где это было?
— А, понятия не имею. Где-то вот в таких же горах. Мне было всего четыре года.
— Это очень юный возраст, так что удивительно, как ты вообще хоть что-то смогла запомнить.
— Все как в тумане. Но тогда еще была жива моя мама. Какую-то часть пути она несла меня на себе. Это последнее, что я о ней помню, — она несет меня на спине, а вокруг горы, горы. Кроме этого помню лишь то, как была напугана и хотела поскорее домой, в безопасность.
— Нетрудно представить, что дикая природа кажется ребенку в таком возрасте ужасно необычной и пугающей.
— Да.
«Надо ли спрашивать, что случилось с ее матерью?» — терялся в догадках Говард. Очень не хотелось. Это могло ее расстроить. С другой стороны, если притвориться, что он не обратил внимания на упоминание о ее маме, Анжела может посчитать его равнодушным.
— Твоя мать умерла? — спросил он.
Анжела кивнула:
— Думаю, это случилось спустя несколько дней после нашего возвращения из того похода в горы. Она вышла за блоком сигарет и попала под машину.
— Мне очень жаль.
— Спасибо. Мне тоже. Хуже всего, что это произошло, когда я была еще слишком маленькой, и я ее едва помню. А как бы мне хотелось узнать ее поближе.
— Это ужасно.
— Ничего не попишешь.
К горлу Говарда подступил комок.
Анжела легонько похлопала его по бедру.
— Во всяком случае, это была моя единственная встреча с дикой природой до нынешнего момента. Если бы я знала, что это может быть так…
— С бегающими вокруг психами…
— Да, но психи встречаются повсюду. Мне так они попадаются всю жизнь. — Она произнесла последнюю фразу так, словно это было простое наблюдение. Говард не уловил страха или жалости к себе в ее голосе.
— Ты имеешь в виду таких, как Скеррит?
— Скеррит, да. Но он не единственный, и не самый худший. — Она повернулась к нему. Месяц припудрил ее лицо, по которому скользнула кривая улыбка. — Не иначе, я их притягиваю.
— Тогда, пожалуй, и я сумасшедший. Потому что меня к тебе тянет.
Анжела прильнула к нему и, когда он обнял ее, запрокинула назад голову и закрыла глаза. Говард нежно прикоснулся ртом к ее губам. Таким мягким, теплым и открытым. Когда она сильнее прижалась к нему, он почувствовал нажим маленьких упругих грудей и ощутил, как вздымается и опускается ее грудная клетка при дыхании. Горячее дыхание обожгло ему рот.
Анжела дрожала. Дрожал и Говард.
— Замерзла? — прошептал он ей в губы.
— Немножко. А ты?
— Да, — тихо ответил он, прекрасно зная, что холод был не единственной причиной дрожи. — Не пора ли вернуться к костру?
В ответ она крепко стиснула его в объятиях и впилась в губы. В этом порыве было что-то, напоминавшее отчаяние.
«Боже мой, — думал он. — Это невероятно. Почему она себя так ведет?»
Почему выбрала меня? Не такой уж я особенный.
Пожалуй, считает меня таким.
Уверен, позволит мне сделать все, что ни пожелаю. Ночью, когда все уснут…
Она доверяет мне. Вот в чем дело. И я не могу этим воспользоваться. Не смогу сделать ничего такого, что заставило бы ее усомниться во мне. Если всю жизнь она натыкается на сумасшедших…
Что, черт побери, она хотела этим сказать?
Что значит. «Скеррит не самый худший»?
Анжела ослабила объятия, медленно отняла губы и повернула голову к лагерю.
— Как ты думаешь, они нас видят? — прошептала она.
Сердце Говарда застучало, в ногах появилась слабость.
— Может быть. Луна ужасно яркая.
— Мы могли бы немного отойти.
— Не знаю. — Неожиданно для него самого голос стал хриплым и дрожащим. — Тот тип может быть где-то поблизости. Или они начнут волноваться и пойдут искать.
— Это я просто так.
— Наверное, нам лучше вернуться.
— Пожалуй, да.
«Я ненормальный, — в сердцах подумал он, ведя ее вверх по камню. — Она хотела уединиться со мной, а я отговорил ее от этого! Да что со мной такое?»
Струсил, вот что. Струсил и все испортил, черт побери!
Когда они спрыгнули на берег, он посмотрел на Анжелу. Она заглянула ему в глаза, выдавила из себя легкую улыбку и отвернулась.
О Боже, наверное, решила, что я пошел на попятную, потому что не хочу быть с ней.
— Просто это было бы небезопасно, — пробормотал он.
— Да, ты прав. Я знаю. Это была глупая мысль.
— Если бы не этот парень…
— Все нормально, Говард. Правда.
Вовсе не нормально. Каким-то образом она поняла правду. Что он испугался. Но не того незнакомца, а ее.
Как могла она догадаться? Она ведь не телепат.
Анжела пожала ему руку, словно желая успокоить. Затем, не поднимая глаз, промолвила:
— Ты же знаешь, я не кусаюсь.
Она все же телепат.
Говарду захотелось провалиться сквозь землю. И в то же время им овладело страстное желание снова обнять ее.
— Ты, наверное, подумала: «Какой он трус?»
— Ничего подобного.
— Да, я трус.
— Ну и что, ты подумал, я тебе сделаю?
Краска ударила ему в лицо.
— Не знаю.
Забежав вперед, она развернулась и пошла назад. По ее подпрыгивающей походке Говард заключил, что настроение у нее довольно веселое. Вероятно, Анжела улыбалась, но лица совершенно не было видно — из-за костра оно выглядело черным.
— Если ты не знаешь, — бросила она, — тогда чего же боишься?
— Не знаю.
— Да знаешь.
— Нет, не знаю.
— Сказать тебе, что я хотела сделать?
— Скажи.
Анжела всплеснула руками:
— Тьфу ты, не помню. Какая жалость. Господи, а минуту назад знала.
— Анжела.
Рассмеявшись, она резко повернулась на месте. Держалась она на несколько шагов впереди, но постоянно оглядывалась через плечо, пока не вошла в свет костра.
— Увидели там что-нибудь? — осведомилась Лана.
— Нет. — Анжела занесла ногу над бревном и села на него.
— А мы видели, — объявил Кит. — Правда, Глен?
— Да, да, да.
— Тогда раскошеливайся.
Говард присел рядом с Анжелой.
— Мой бумажник в рюкзаке, — пробурчал Глен. — Заплачу позднее.
— А, хочешь увильнуть. Выкладывай сейчас.
Бубня себе что-то под нос, Глен поднялся на ноги и поплелся вокруг костра.
Кит расцвел.
— Я уже стал богаче на пять баксов, а мы еще даже не нашли сокровища.
— Они поспорили на то, что вы будете целоваться, — доложила Дорис. — Восхитительные парни, да?
Говард почувствовал, как краска бросилась ему в лицо, а уши вспыхнули. Он взглянул на Анжелу. Лицо девушки было красноватым, но это, видимо, лишь отсвечивал костер. Неловкость никак не сочеталась с такой широкой улыбкой.
— Я предупреждала Глена, что не видать ему своих денежек, — вставила Лана. — Знала, что вы сделаете это.
— Замечательно, — буркнул Говард, к своему удивлению обнаруживая, что к досаде и смущению подмешивалась и определенная гордость. Возможно, и Анжела чувствовала то же самое, и поэтому улыбалась так, словно была чрезвычайно довольна собой.
Она отклонилась назад и посмотрела мимо него. Повернув голову, Говард увидел, как Глен выполз из палатки и заковылял к костру. В руке у него трепетала на ветру пятидолларовая купюра.
— Тебе не следовало ставить против нас, — сказала ему Анжела.
— Думал, ни у кого из вас не хватит духу сделать первый шаг.
— Я сейчас процитирую, — вмешался Кит. — «Если они захотят попробовать, то у них ничего не получится».
— Огромное спасибо, Глен, — произнес Говард.
Анжела неожиданно закинула ему руку на затылок, притянула к себе его голову, чуть развернув ее, и вопросительно заглянула в глаза.
Ты шутишь?
Улыбка исчезла с ее лица, и она прильнула приоткрытыми губами к его губам, мягко расплющив их. Когда язык протиснулся к нему в рот, у Говарда перехватило дыхание.
Прямо перед всеми.
Что на нее нашло?
Он был шокирован, смущен — и голова затуманилась от волнения.
— Вот это да! — воскликнул Кит. — Не робей!
— Зов природы, — прокомментировал Глен.
— Руку на сиську, Гаубица.
— Прекрати, Кит! — возмутилась Лана.
— Удваиваю ставку против того, что он это не сделает, — выпалил Глен.
Говарду показалось, что тело девушки немного напряглось. Словно из страха, что он действительно так поступит. Но она не отстранилась.
«Оставляет решение за мной», — понял он.
— Вы, друзья, больные, — бросила Дорис.
— Ну, чего вы? Принимаете ставку?
— Это ты напрасно, — сказал ему Кит. — У Гаубицы не хватит духу. Только не на такое.
Говард почувствовал, что Анжела слегка кивнула. В первое мгновение ему показалось: она соглашается с Китом в том, что он не осмелится прикоснуться к ее груди. Потом понял, что она таким образом давала ему свое согласие. «Сделай это, если тебе хочется, Говард. Я не против. Вперед и покажи им, что ты не трус».
«Только не так, — подумал он. — Не на пари. Не для того, чтобы что-то доказать этим олухам».
И слегка покачал головой, так, чтобы Анжела поняла.
Она отняла губы и еще раз легко поцеловала его коротким касанием влажных губ. Затем ее лицо вновь засветилось улыбкой. Она чуть отодвинулась назад и вытерла рот рукавом ветровки.
Кит протянул в сторону руку и выдернул банкноту из руки Глена.
— Большое тебе спасибо.
— Не так быстро, — промолвил Глен. — Твоя порция этого будет стоить пять баксов. — Он расстегнул змейку своей куртки, погрузил руку в свисавший на тренировочной кофте мешочек и вынул оттуда бутылку бурбона. — Надежное средство против холода.
— О Боже! — пробормотала Дорис, закатывая глаза.
— Годится! — расплывшись в улыбке и закивав головой, Кит сунул пятерку назад Глену.
— Он заплатил за всех, — объявил Глен.
— Не могу в это поверить, — пробормотала Дорис. — Лана, неужели ты позволишь им напиться?
— Я же не их мать, — и с ярко выраженным ирландским акцентом прибавила: — Я и сама не прочь хлебнуть чуток.
Говард засмеялся:
— Какая прелесть!
— А, спасибо те, дорогуша.
Глен свернул пробку, отхлебнул глоток и передал бутылку направо, Дорис, одиноко сидевшей в стороне на пне спиной к озеру. Та презрительно хмыкнула:
— Мне не надо, спасибо.
— Нам больше останется, — заметил Кит.
— Просто возьми и передай Анжеле.
Кивнув, Дорис взяла бутылку, наклонилась в сторону Анжелы и вытянула руку.
— Спасибо, — поблагодарила Анжела и поднесла бутылку к губам. Через мгновение после глотка скривилась и вздрогнула. Затем, выпятив губы, шумно выдохнула. Глаза ее заблестели. Они слезились. Осипшим голосом она произнесла: — Хороша отрава!
И передала бутылку Говарду. Тот сделал небольшой глоток. Прохладный во рту, бурбон, казалось, воспламенился в горле. Говард сделал глубокий вдох. Его глаза тоже заслезились.
Лана сидела слишком далеко. Говард встал, обошел вокруг костра и отдал бутылку ей.
— Спасибо, — промолвила она и отпила глоток. К тому времени, когда Говард вернулся на место, Кит уже поднимал бутылку.
— Умно вы поступаете, напиваясь, — донесся голос Дорис. — Одному Богу известно, где сейчас этот ужасный тип. Может быть, как раз следит за нами.
— Если следит, — откликнулся Кит, — мы должны предложить ему глоток. Эй, приятель! — закричал он. — Шварценеггер, Рэмбо, как там тебя! Подходи и выпей с нами!
Какое-то мгновение все сидели тихо и неподвижно, словно ожидая ответа из темноты.
— Вы только посмотрите на него, — заметила Дорис. — Он еще не напился, а уже ведет себя как дебил.
Кит широко улыбнулся и передал бутылку Глену.
— Значит, еще от пары глотков хуже не станет, правильно?
Хлебнув из бутылки, Глен хмуро взглянул на Дорис.
— Сделай мне одолжение, — попросил он серьезным тоном. — Я знаю, что ты считаешь меня грубым кретином и все такое. Но тебе придется признать тот факт, что это я вытащил тебя сегодня из озера. Так что ты моя должница.
— Как сказать.
— Выпей с нами. В качестве личного одолжения. Ты от этого не умрешь, а почувствуешь себя лучше.
— Очень в этом сомневаюсь.
— Я твердо убежден, — продолжал Глен, — что где-то внутри тебя сидит приятная молодая женщина.
Дорис ухмыльнулась.
— Я отвечаю за свои слова. Я видел ее мельком несколько раз. Может быть, если ты сделаешь пару глотков, это поможет ей выбраться наружу.
— В носовике застряла крошка печенья, — продекламировал Кит, — которая мечтает вырваться на свет Божий.
Лана толкнула его локтем.
Дорис пристально смотрела на Глена. Говард вспомнил, как они обнимались после решения остаться, и подумал, что, вероятно, Глен прав насчет хорошего человека, скрытого в ней.
— Я такая, какая есть, — взвилась Дорис. — Если ты думаешь, что твой пересыпанный розами мини-монолог и несколько глотков спиртного что-то изменят, то ты еще больший дурень, чем кажешься. Но ты действительно вытащил меня. Это надо признать. — Она протянула руку и взяла бутылку. Затем поднесла ее ко рту и сделала огромный глоток. — Вот. Довольны?
— Я просто пытаюсь сделать тебе приятное, Бог свидетель.
— Да кому это надо? — Она передала бутылку Анжеле.
— Тебе самой, — вмешалась Анжела.
— Что?
— Если бы ты перестала быть такой вредной, у тебя могли бы появиться друзья.
— А ты бы нравилась мне намного больше, если бы оставалась затурканной кроткой овечкой и поменьше открывала свой ротик.
— А ну-ка давайте прекратим все это, — вмешалась Лана. — Давайте не будем больше поливать друг друга дерьмом, а лучше немного повеселимся. Ладно?
Анжела кивнула, сделала глоток бурбона, от которого вздрогнула, и отдала бутылку Говарду. В глазах у нее была такая обида, словно от пощечины, и Говарду захотелось треснуть Дорис. Он переложил бутылку в другую руку и нежно погладил Анжелу по затылку.
— Давайте споем походную песню, — предложил с самодовольной улыбкой Кит.
— А как насчет историй о привидениях? — спросил Глен.
Говард хлебнул из бутылки и отнес ее к Лане.
— У меня есть идея, — промолвила та, когда он вернулся к своему бревну. — Мы филологи, так почему бы нам не сочинить стихотворение?
— Спустись на землю, — пыхнул Кит.
— Давайте. Опубликуем его в следующем выпуске «Орфея». — Она отпила из бутылки. — Я начну. — И зажмурилась. — Их было шесть вокруг костра, бесстрашных отважных ребят. — Лана передала бутылку Киту. — Твоя очередь.
Тот уже собирался пригубить, но Глен остановил его руку:
— Первый стих, Лонгфелло.
— Блин! Ладно. Их было шесть вокруг костра, бесстрашных отважных ребят… и тьма вокруг, там рыщет злой дух, и яйца от стужи горят. — Рассмеявшись, Кит выпил и передал бурбон Глену.
— Замечательно! О'кей! — Глен бросил свирепый взгляд на горлышко бутылки. — Он дрожит и трясется на страшном ветру и тянется к теплу костра. Но сильнее влечет его к девичьим телам, кипит в нем безумная страсть.
— Какие чувственные строчки! — воскликнул Кит.
Глен хихикнул, приложился к бутылке и отдал ее Дорис.
Та какое-то время ее рассматривала, затем лицо расплылось в улыбке, и она заговорила:
— А Дорис, противная жирная стерва, исполнившись праведного гнева, отняла бурбон у этих говнюков и швырнула его в огонь. — С этими словами она метнула бутылку: та пролетела сквозь языки пламени, откинула в сторону горящую ветку и, ударившись о низкое каменное ограждение, разлетелась вдребезги. Бурбон хлынул в костер и вспыхнул.
Глен смотрел на нее разинув рот.
Кит, похоже, тоже был потрясен. Глупо моргая, он пробормотал:
— Нет, вы видели? Видели, что она наделала? Бутылку грохнула. Разбила бутылку, твою мать. Видели? Глазам не верю.
Пока он лепетал, Дорис встала с пенька и пошла в обход Анжелы и Говарда.
— Дорис, — окликнула ее Лана, — куда ты?
— А что мне сидеть тут, в компании кретинов?
Подняв с земли рюкзак, она понесла его к ближайшей палатке, где опустилась на корточки и начала расстегивать «змейку» москитной сетки.
— Эй! Погляди! Это же твоя палатка!
— Ну и что, — буркнул Глен.
— Да она ее провоняет, и ты не сможешь в нее войти.
— Я сам все вижу. Она расстроена, и если хочет переночевать в моей палатке… — Он покачал головой. — Я все равно собирался привалиться здесь, у костра.
Дорис заползла в палатку, втащив за собой рюкзак.
— Там мои вещички, — тихо, словно разговаривая с самим собой, произнес Глен.
— Это ненадолго.
Они внимательно следили за палаткой.
Спальный мешок и рюкзак Глена никак не вылетали оттуда.
— Похоже, выселения не предвидится, — заметила Лана.
— Бесподобно, — пробурчал Глен. — И что мне теперь делать?
Говард посмотрел на часы:
— Еще и девяти нет. Не будет же она торчать там всю ночь.
— Хоть бы она никогда оттуда не вылезла, — буркнул Кит.
— Спасибо. И что я должен делать без своего спального мешка?
— Это твоя палатка. Войди и забери его. А еще лучше — вышвырни ее оттуда.
— Может быть, кому-то из нас следует переговорить с ней? — вступила в разговор Лана. — Она все равно понадобится нам, когда мы будем связываться с Батлером.
— Интересно, чем занимается сейчас наш приятель?
— Переодевается в меховой гульфик, — сострил Глен.
— Неудачная шутка, — пробормотала Дорис.
— Если у него есть хоть крупица здравого смысла, — заметила Лана, — то сидит сейчас, укутавшись, у костра, как мы.
— Гаубица, а почему бы тебе не пройтись посмотреть — может, углядишь его огонек.
Говард начал подниматься.
— Не обращай на него внимания, — сказала Лана.
— Ничего, схожу. Я все равно собирался пойти посмотреть. — Говард оседлал бревно, а затем соскочил с него. Прочь от жары костра. И еще от едкого дыма. Как бы сильно ему ни нравился запах горящих дров, это было уже слишком. С самого возвращения к костру после мытья посуды от ужина, дым все время задувал ему в лицо, словно предпочитая его всем остальным.
Говард вдохнул полной грудью, наслаждаясь чистым ночным воздухом.
— Хочешь, пойду с тобой? — спросила Анжела.
— Конечно.
Пока она преодолевала разделявшее их бревно, Говард растирал через брюки замерзший и немного онемевший зад.
— Не отходите далеко, — предостерегла Лана.
— Если бы у вас было хоть немного ума, — добавила Дорис, — вы бы вообще никуда не ходили. Задумайтесь на секунду: он может быть где угодно.
Говарда это не волновало. Он знал, что Дорис права. Этот тип мог притаиться в любом месте, куда не доходил свет костра. Быть может, даже наблюдал за ними из-за деревьев. Или прятался возле одной из палаток. Или присел в прибрежных камнях.
Анжела взяла его за руку.
— Куда пойдем?
— Спустимся к озеру?
— Конечно, — согласилась она, и они пошли. — Мне будет уютнее, если мы не потеряем из виду остальных. Ох и натерпелась я страху, когда собирали валежник для костра.
— И я тоже, — признался Говард. — Но парень этот скорее всего исчез навсегда. Готов поручиться, что Лана права. Вероятно, он греется сейчас где-нибудь у костра.
— В своей меховой вещице.
Говард рассмеялся. Но грудь неприятно сдавило и по телу пробежала дрожь.
— Уверен, на нем сейчас чуть побольше одежды.
— Хотелось бы надеяться. Как я довольна, что ты купил мне эту куртку.
— Ты не мерзнешь?
— Во всяком случае, сверху. У меня такое ощущение, словно мои тренировочные брюки не преграда для ветра.
— А ты не хочешь надеть что-нибудь еще?
— Нет. Тогда, видимо, будет слишком жарко там, у костра. Мы идем к нашему камню?
— К нашему камню. Именно о нем я и подумал.
Они ступили на гранитную плиту и сделали несколько мелких шажков по ее скату, прежде чем Говард одернул Анжелу.
— Постой, а то свалимся в воду.
— Да, ничего хуже и представить себе невозможно.
— Удовольствия мало.
Она отпустила его руку и прислонилась к нему. Затем Говард почувствовал, как ее рука нежно легла ему на спину и обвилась вокруг поясницы. И он обнял ее за плечо.
— Как здесь прекрасно, — тихо промолвила она.
— Разве? — Ночное небо было усеяно звездами. По нему проплывало несколько клочковатых облачков, белеющих в свете полной луны. На поверхности воды блестела серебряная дорожка. Гранитные глыбы на другом берегу озера словно кто-то обмакнул в молоко.
«На самом деле — красиво», — подумал Говард. Но затем в глаза бросились черные пятна на дальнем склоне, и он вдруг поймал себя на том, что высматривает одинокую человеческую фигуру.
Медленно поворачивая голову, Говард обвел взглядом долину в поисках костра.
Единственный костер был у них за спиной.
Удивительно, как отчетливо можно было разглядеть сидевших вокруг него: Лану, Кита, Глена и Дорис. Каждая деталь ярко освещена и как на ладони. «Удобные мишени», — мелькнуло у него в голове.
— Я не ночевала в палатке с самого детства, — нарушила молчание Анжела. — И не помню, чтобы было так хорошо.
— Где это было?
— А, понятия не имею. Где-то вот в таких же горах. Мне было всего четыре года.
— Это очень юный возраст, так что удивительно, как ты вообще хоть что-то смогла запомнить.
— Все как в тумане. Но тогда еще была жива моя мама. Какую-то часть пути она несла меня на себе. Это последнее, что я о ней помню, — она несет меня на спине, а вокруг горы, горы. Кроме этого помню лишь то, как была напугана и хотела поскорее домой, в безопасность.
— Нетрудно представить, что дикая природа кажется ребенку в таком возрасте ужасно необычной и пугающей.
— Да.
«Надо ли спрашивать, что случилось с ее матерью?» — терялся в догадках Говард. Очень не хотелось. Это могло ее расстроить. С другой стороны, если притвориться, что он не обратил внимания на упоминание о ее маме, Анжела может посчитать его равнодушным.
— Твоя мать умерла? — спросил он.
Анжела кивнула:
— Думаю, это случилось спустя несколько дней после нашего возвращения из того похода в горы. Она вышла за блоком сигарет и попала под машину.
— Мне очень жаль.
— Спасибо. Мне тоже. Хуже всего, что это произошло, когда я была еще слишком маленькой, и я ее едва помню. А как бы мне хотелось узнать ее поближе.
— Это ужасно.
— Ничего не попишешь.
К горлу Говарда подступил комок.
Анжела легонько похлопала его по бедру.
— Во всяком случае, это была моя единственная встреча с дикой природой до нынешнего момента. Если бы я знала, что это может быть так…
— С бегающими вокруг психами…
— Да, но психи встречаются повсюду. Мне так они попадаются всю жизнь. — Она произнесла последнюю фразу так, словно это было простое наблюдение. Говард не уловил страха или жалости к себе в ее голосе.
— Ты имеешь в виду таких, как Скеррит?
— Скеррит, да. Но он не единственный, и не самый худший. — Она повернулась к нему. Месяц припудрил ее лицо, по которому скользнула кривая улыбка. — Не иначе, я их притягиваю.
— Тогда, пожалуй, и я сумасшедший. Потому что меня к тебе тянет.
Анжела прильнула к нему и, когда он обнял ее, запрокинула назад голову и закрыла глаза. Говард нежно прикоснулся ртом к ее губам. Таким мягким, теплым и открытым. Когда она сильнее прижалась к нему, он почувствовал нажим маленьких упругих грудей и ощутил, как вздымается и опускается ее грудная клетка при дыхании. Горячее дыхание обожгло ему рот.
Анжела дрожала. Дрожал и Говард.
— Замерзла? — прошептал он ей в губы.
— Немножко. А ты?
— Да, — тихо ответил он, прекрасно зная, что холод был не единственной причиной дрожи. — Не пора ли вернуться к костру?
В ответ она крепко стиснула его в объятиях и впилась в губы. В этом порыве было что-то, напоминавшее отчаяние.
«Боже мой, — думал он. — Это невероятно. Почему она себя так ведет?»
Почему выбрала меня? Не такой уж я особенный.
Пожалуй, считает меня таким.
Уверен, позволит мне сделать все, что ни пожелаю. Ночью, когда все уснут…
Она доверяет мне. Вот в чем дело. И я не могу этим воспользоваться. Не смогу сделать ничего такого, что заставило бы ее усомниться во мне. Если всю жизнь она натыкается на сумасшедших…
Что, черт побери, она хотела этим сказать?
Что значит. «Скеррит не самый худший»?
Анжела ослабила объятия, медленно отняла губы и повернула голову к лагерю.
— Как ты думаешь, они нас видят? — прошептала она.
Сердце Говарда застучало, в ногах появилась слабость.
— Может быть. Луна ужасно яркая.
— Мы могли бы немного отойти.
— Не знаю. — Неожиданно для него самого голос стал хриплым и дрожащим. — Тот тип может быть где-то поблизости. Или они начнут волноваться и пойдут искать.
— Это я просто так.
— Наверное, нам лучше вернуться.
— Пожалуй, да.
«Я ненормальный, — в сердцах подумал он, ведя ее вверх по камню. — Она хотела уединиться со мной, а я отговорил ее от этого! Да что со мной такое?»
Струсил, вот что. Струсил и все испортил, черт побери!
Когда они спрыгнули на берег, он посмотрел на Анжелу. Она заглянула ему в глаза, выдавила из себя легкую улыбку и отвернулась.
О Боже, наверное, решила, что я пошел на попятную, потому что не хочу быть с ней.
— Просто это было бы небезопасно, — пробормотал он.
— Да, ты прав. Я знаю. Это была глупая мысль.
— Если бы не этот парень…
— Все нормально, Говард. Правда.
Вовсе не нормально. Каким-то образом она поняла правду. Что он испугался. Но не того незнакомца, а ее.
Как могла она догадаться? Она ведь не телепат.
Анжела пожала ему руку, словно желая успокоить. Затем, не поднимая глаз, промолвила:
— Ты же знаешь, я не кусаюсь.
Она все же телепат.
Говарду захотелось провалиться сквозь землю. И в то же время им овладело страстное желание снова обнять ее.
— Ты, наверное, подумала: «Какой он трус?»
— Ничего подобного.
— Да, я трус.
— Ну и что, ты подумал, я тебе сделаю?
Краска ударила ему в лицо.
— Не знаю.
Забежав вперед, она развернулась и пошла назад. По ее подпрыгивающей походке Говард заключил, что настроение у нее довольно веселое. Вероятно, Анжела улыбалась, но лица совершенно не было видно — из-за костра оно выглядело черным.
— Если ты не знаешь, — бросила она, — тогда чего же боишься?
— Не знаю.
— Да знаешь.
— Нет, не знаю.
— Сказать тебе, что я хотела сделать?
— Скажи.
Анжела всплеснула руками:
— Тьфу ты, не помню. Какая жалость. Господи, а минуту назад знала.
— Анжела.
Рассмеявшись, она резко повернулась на месте. Держалась она на несколько шагов впереди, но постоянно оглядывалась через плечо, пока не вошла в свет костра.
— Увидели там что-нибудь? — осведомилась Лана.
— Нет. — Анжела занесла ногу над бревном и села на него.
— А мы видели, — объявил Кит. — Правда, Глен?
— Да, да, да.
— Тогда раскошеливайся.
Говард присел рядом с Анжелой.
— Мой бумажник в рюкзаке, — пробурчал Глен. — Заплачу позднее.
— А, хочешь увильнуть. Выкладывай сейчас.
Бубня себе что-то под нос, Глен поднялся на ноги и поплелся вокруг костра.
Кит расцвел.
— Я уже стал богаче на пять баксов, а мы еще даже не нашли сокровища.
— Они поспорили на то, что вы будете целоваться, — доложила Дорис. — Восхитительные парни, да?
Говард почувствовал, как краска бросилась ему в лицо, а уши вспыхнули. Он взглянул на Анжелу. Лицо девушки было красноватым, но это, видимо, лишь отсвечивал костер. Неловкость никак не сочеталась с такой широкой улыбкой.
— Я предупреждала Глена, что не видать ему своих денежек, — вставила Лана. — Знала, что вы сделаете это.
— Замечательно, — буркнул Говард, к своему удивлению обнаруживая, что к досаде и смущению подмешивалась и определенная гордость. Возможно, и Анжела чувствовала то же самое, и поэтому улыбалась так, словно была чрезвычайно довольна собой.
Она отклонилась назад и посмотрела мимо него. Повернув голову, Говард увидел, как Глен выполз из палатки и заковылял к костру. В руке у него трепетала на ветру пятидолларовая купюра.
— Тебе не следовало ставить против нас, — сказала ему Анжела.
— Думал, ни у кого из вас не хватит духу сделать первый шаг.
— Я сейчас процитирую, — вмешался Кит. — «Если они захотят попробовать, то у них ничего не получится».
— Огромное спасибо, Глен, — произнес Говард.
Анжела неожиданно закинула ему руку на затылок, притянула к себе его голову, чуть развернув ее, и вопросительно заглянула в глаза.
Ты шутишь?
Улыбка исчезла с ее лица, и она прильнула приоткрытыми губами к его губам, мягко расплющив их. Когда язык протиснулся к нему в рот, у Говарда перехватило дыхание.
Прямо перед всеми.
Что на нее нашло?
Он был шокирован, смущен — и голова затуманилась от волнения.
— Вот это да! — воскликнул Кит. — Не робей!
— Зов природы, — прокомментировал Глен.
— Руку на сиську, Гаубица.
— Прекрати, Кит! — возмутилась Лана.
— Удваиваю ставку против того, что он это не сделает, — выпалил Глен.
Говарду показалось, что тело девушки немного напряглось. Словно из страха, что он действительно так поступит. Но она не отстранилась.
«Оставляет решение за мной», — понял он.
— Вы, друзья, больные, — бросила Дорис.
— Ну, чего вы? Принимаете ставку?
— Это ты напрасно, — сказал ему Кит. — У Гаубицы не хватит духу. Только не на такое.
Говард почувствовал, что Анжела слегка кивнула. В первое мгновение ему показалось: она соглашается с Китом в том, что он не осмелится прикоснуться к ее груди. Потом понял, что она таким образом давала ему свое согласие. «Сделай это, если тебе хочется, Говард. Я не против. Вперед и покажи им, что ты не трус».
«Только не так, — подумал он. — Не на пари. Не для того, чтобы что-то доказать этим олухам».
И слегка покачал головой, так, чтобы Анжела поняла.
Она отняла губы и еще раз легко поцеловала его коротким касанием влажных губ. Затем ее лицо вновь засветилось улыбкой. Она чуть отодвинулась назад и вытерла рот рукавом ветровки.
Кит протянул в сторону руку и выдернул банкноту из руки Глена.
— Большое тебе спасибо.
— Не так быстро, — промолвил Глен. — Твоя порция этого будет стоить пять баксов. — Он расстегнул змейку своей куртки, погрузил руку в свисавший на тренировочной кофте мешочек и вынул оттуда бутылку бурбона. — Надежное средство против холода.
— О Боже! — пробормотала Дорис, закатывая глаза.
— Годится! — расплывшись в улыбке и закивав головой, Кит сунул пятерку назад Глену.
— Он заплатил за всех, — объявил Глен.
— Не могу в это поверить, — пробормотала Дорис. — Лана, неужели ты позволишь им напиться?
— Я же не их мать, — и с ярко выраженным ирландским акцентом прибавила: — Я и сама не прочь хлебнуть чуток.
Говард засмеялся:
— Какая прелесть!
— А, спасибо те, дорогуша.
Глен свернул пробку, отхлебнул глоток и передал бутылку направо, Дорис, одиноко сидевшей в стороне на пне спиной к озеру. Та презрительно хмыкнула:
— Мне не надо, спасибо.
— Нам больше останется, — заметил Кит.
— Просто возьми и передай Анжеле.
Кивнув, Дорис взяла бутылку, наклонилась в сторону Анжелы и вытянула руку.
— Спасибо, — поблагодарила Анжела и поднесла бутылку к губам. Через мгновение после глотка скривилась и вздрогнула. Затем, выпятив губы, шумно выдохнула. Глаза ее заблестели. Они слезились. Осипшим голосом она произнесла: — Хороша отрава!
И передала бутылку Говарду. Тот сделал небольшой глоток. Прохладный во рту, бурбон, казалось, воспламенился в горле. Говард сделал глубокий вдох. Его глаза тоже заслезились.
Лана сидела слишком далеко. Говард встал, обошел вокруг костра и отдал бутылку ей.
— Спасибо, — промолвила она и отпила глоток. К тому времени, когда Говард вернулся на место, Кит уже поднимал бутылку.
— Умно вы поступаете, напиваясь, — донесся голос Дорис. — Одному Богу известно, где сейчас этот ужасный тип. Может быть, как раз следит за нами.
— Если следит, — откликнулся Кит, — мы должны предложить ему глоток. Эй, приятель! — закричал он. — Шварценеггер, Рэмбо, как там тебя! Подходи и выпей с нами!
Какое-то мгновение все сидели тихо и неподвижно, словно ожидая ответа из темноты.
— Вы только посмотрите на него, — заметила Дорис. — Он еще не напился, а уже ведет себя как дебил.
Кит широко улыбнулся и передал бутылку Глену.
— Значит, еще от пары глотков хуже не станет, правильно?
Хлебнув из бутылки, Глен хмуро взглянул на Дорис.
— Сделай мне одолжение, — попросил он серьезным тоном. — Я знаю, что ты считаешь меня грубым кретином и все такое. Но тебе придется признать тот факт, что это я вытащил тебя сегодня из озера. Так что ты моя должница.
— Как сказать.
— Выпей с нами. В качестве личного одолжения. Ты от этого не умрешь, а почувствуешь себя лучше.
— Очень в этом сомневаюсь.
— Я твердо убежден, — продолжал Глен, — что где-то внутри тебя сидит приятная молодая женщина.
Дорис ухмыльнулась.
— Я отвечаю за свои слова. Я видел ее мельком несколько раз. Может быть, если ты сделаешь пару глотков, это поможет ей выбраться наружу.
— В носовике застряла крошка печенья, — продекламировал Кит, — которая мечтает вырваться на свет Божий.
Лана толкнула его локтем.
Дорис пристально смотрела на Глена. Говард вспомнил, как они обнимались после решения остаться, и подумал, что, вероятно, Глен прав насчет хорошего человека, скрытого в ней.
— Я такая, какая есть, — взвилась Дорис. — Если ты думаешь, что твой пересыпанный розами мини-монолог и несколько глотков спиртного что-то изменят, то ты еще больший дурень, чем кажешься. Но ты действительно вытащил меня. Это надо признать. — Она протянула руку и взяла бутылку. Затем поднесла ее ко рту и сделала огромный глоток. — Вот. Довольны?
— Я просто пытаюсь сделать тебе приятное, Бог свидетель.
— Да кому это надо? — Она передала бутылку Анжеле.
— Тебе самой, — вмешалась Анжела.
— Что?
— Если бы ты перестала быть такой вредной, у тебя могли бы появиться друзья.
— А ты бы нравилась мне намного больше, если бы оставалась затурканной кроткой овечкой и поменьше открывала свой ротик.
— А ну-ка давайте прекратим все это, — вмешалась Лана. — Давайте не будем больше поливать друг друга дерьмом, а лучше немного повеселимся. Ладно?
Анжела кивнула, сделала глоток бурбона, от которого вздрогнула, и отдала бутылку Говарду. В глазах у нее была такая обида, словно от пощечины, и Говарду захотелось треснуть Дорис. Он переложил бутылку в другую руку и нежно погладил Анжелу по затылку.
— Давайте споем походную песню, — предложил с самодовольной улыбкой Кит.
— А как насчет историй о привидениях? — спросил Глен.
Говард хлебнул из бутылки и отнес ее к Лане.
— У меня есть идея, — промолвила та, когда он вернулся к своему бревну. — Мы филологи, так почему бы нам не сочинить стихотворение?
— Спустись на землю, — пыхнул Кит.
— Давайте. Опубликуем его в следующем выпуске «Орфея». — Она отпила из бутылки. — Я начну. — И зажмурилась. — Их было шесть вокруг костра, бесстрашных отважных ребят. — Лана передала бутылку Киту. — Твоя очередь.
Тот уже собирался пригубить, но Глен остановил его руку:
— Первый стих, Лонгфелло.
— Блин! Ладно. Их было шесть вокруг костра, бесстрашных отважных ребят… и тьма вокруг, там рыщет злой дух, и яйца от стужи горят. — Рассмеявшись, Кит выпил и передал бурбон Глену.
— Замечательно! О'кей! — Глен бросил свирепый взгляд на горлышко бутылки. — Он дрожит и трясется на страшном ветру и тянется к теплу костра. Но сильнее влечет его к девичьим телам, кипит в нем безумная страсть.
— Какие чувственные строчки! — воскликнул Кит.
Глен хихикнул, приложился к бутылке и отдал ее Дорис.
Та какое-то время ее рассматривала, затем лицо расплылось в улыбке, и она заговорила:
— А Дорис, противная жирная стерва, исполнившись праведного гнева, отняла бурбон у этих говнюков и швырнула его в огонь. — С этими словами она метнула бутылку: та пролетела сквозь языки пламени, откинула в сторону горящую ветку и, ударившись о низкое каменное ограждение, разлетелась вдребезги. Бурбон хлынул в костер и вспыхнул.
Глен смотрел на нее разинув рот.
Кит, похоже, тоже был потрясен. Глупо моргая, он пробормотал:
— Нет, вы видели? Видели, что она наделала? Бутылку грохнула. Разбила бутылку, твою мать. Видели? Глазам не верю.
Пока он лепетал, Дорис встала с пенька и пошла в обход Анжелы и Говарда.
— Дорис, — окликнула ее Лана, — куда ты?
— А что мне сидеть тут, в компании кретинов?
Подняв с земли рюкзак, она понесла его к ближайшей палатке, где опустилась на корточки и начала расстегивать «змейку» москитной сетки.
— Эй! Погляди! Это же твоя палатка!
— Ну и что, — буркнул Глен.
— Да она ее провоняет, и ты не сможешь в нее войти.
— Я сам все вижу. Она расстроена, и если хочет переночевать в моей палатке… — Он покачал головой. — Я все равно собирался привалиться здесь, у костра.
Дорис заползла в палатку, втащив за собой рюкзак.
— Там мои вещички, — тихо, словно разговаривая с самим собой, произнес Глен.
— Это ненадолго.
Они внимательно следили за палаткой.
Спальный мешок и рюкзак Глена никак не вылетали оттуда.
— Похоже, выселения не предвидится, — заметила Лана.
— Бесподобно, — пробурчал Глен. — И что мне теперь делать?
Говард посмотрел на часы:
— Еще и девяти нет. Не будет же она торчать там всю ночь.
— Хоть бы она никогда оттуда не вылезла, — буркнул Кит.
— Спасибо. И что я должен делать без своего спального мешка?
— Это твоя палатка. Войди и забери его. А еще лучше — вышвырни ее оттуда.
— Может быть, кому-то из нас следует переговорить с ней? — вступила в разговор Лана. — Она все равно понадобится нам, когда мы будем связываться с Батлером.