Лаймон Ричард. Поведай нам, тьма

   — Меня просто наказали. Все в порядке.
   — В порядке?! — Говард подскочил к шкафу, присел навстречу ужасной жаре и повернул ручку нагревателя.
   — Эй! — Скеррит схватил его за плечо. Вскочив, Говард резко повернулся на каблуках и обеими руками с силой толкнул горбуна в потную грудь. Тот ахнул и отлетел назад.
   — Нет! — вырвалось у Анжелы.
   О стену Скеррит ударился спиной, вернее горбом. Очки слетели, а колени подогнулись, он медленно начал сползать по стене, пока не сел на задницу.
   Говард в ужасе наблюдал за ним, потрясенный содеянным.
   Скеррит злобно сверкнул глазами.
   — Лежи! Лежи, черт побери! — Говард сунул руку в карман, извлек нож и открыл лезвие.
   — Не трогай его!
   — Ты, ублюдок, да я тебя…
   — Заткнись! И не рыпайся! — Говард повернулся, пригнулся и выбросил калорифер в коридор. Затем шагнул в шкаф. Чертова жарища! — Он что, пытался тебя убить?
   — О, Говард.
   Когда он начал перерезать веревки, удушливый запах ментола обжег ноздри. — Что это за вонь?
   — «Бен-Гэй».
   — Что?
   — Знаешь, такое согревающее растирание. Мазь. Он пользуется ею против артрита.
   Говард вдруг вспомнил запах школьной раздевалки. Как, вернувшись с беговой дорожки, он натирает «Бен-Гэем» стертые ноги. И как тогда обжигало, словно огнем.
   — На тебе эта мазь?
   — Повсюду, — голос ее дрожал.
   Наконец Говард перерезал веревки.
   — На теле? Под этими кофтами?
   Анжела грузно завалилась на него и обвила руками.
   — Это сделал Скеррит?
   Кивок.
   — Боже ты мой! — Говард развернулся боком и вывел ее из шкафа. Руки стали влажными от мокрой одежды, на ощупь такой толстой. Сколько же всего на ней кофт?
   Он осторожно прислонил ее к стене. Девушка немного осела, но не упала.
   Скеррит все еще сидел на полу. Правда, успел уже напялить очки. Увеличенные линзами глаза презрительно застыли. Они казались огромными-преогромными.
   — Вставай! — скомандовал ему Говард, махнув ножом в сторону шкафа. — Влезай!
   — Ты позволишь ему сделать это, ангелок?
   — Говард, не надо. Пожалуйста.
   — Как ты можешь защищать этого типа?
   — Я квартирую у него. И он не берет с меня платы.
   — Значит, ему дозволено мучить тебя?
   — Ты ничего не понимаешь.
   — Куда мне! Скеррит, марш в шкаф!
   Старик с трудом поднялся и вытаращил налившиеся кровью глаза на Анжелу.
   — Ты еще очень пожалеешь об этом.
   Говард схватил его скользкую руку и толкнул горбуна в шкаф. Ногой закрыв дверь, он резко задвинул щеколду.
   — Выпущу перед уходом.
   — Я не могу никуда пойти.
   — Ты не можешь остаться. Он — псих.
   — Вовсе нет. Просто… строгий.
   — Строгий?
   — Ну да.
   Слегка наклонившись вперед, Анжела ухватилась за нижний край спортивной кофты и начала сдирать ее с себя. Вместе с ней потянулась другая, красная, и еще одна, серая. С огромным усилием стянув все три через голову, она швырнула мокрые тряпки на пол. На ней осталась лишь полинявшая синяя кофта, такая мокрая, словно побывала под душем.
   — Такое он делал всего несколько раз.
   — Всего несколько раз?! Какой великодушный! Отступив от стены, Анжела сбросила несколько пар спортивных брюк, оставив на себе лишь синие. Наступив на стянутые брюки, она высвободила босые ноги.
   — Обычно он вполне нормальный. Все это из-за того, что я тайком ушла на вечеринку.
   — Сумасшедший. Нельзя жить с такими людьми.
   — Мне больше негде.
   — Правильно, ангелок, твою мать! — донеслось из шкафа.
   Анжела скривилась и поглядела на Говарда печальными, полными отчаяния глазами.
   — Эй, ты там, заткнись!
   — Он прав, — прошептала Анжела. — Мне не по карману снимать квартиру…
   — Не беспокойся, я помогу тебе с квартирой.
   Она покачала головой.
   — Иди. Скажешь остальным, что мне нездоровится. Я не могу уйти.
   — Ты пойдешь. Пусть мне даже придется тащить тебя силой. Но будет лучше, если я скажу им что-нибудь. Они ждут на улице. Прими душ, а я вернусь через пару минут.
   Анжела покосилась на дверь шкафа.
   — Даже не думай об этом. — Говард взял ее за руку. Рукав был мокрый насквозь. — Где туалет?
   Он кивнула в сторону открытой двери, рядом по коридору. Говард потащил ее за собой. Рукав скользнул по ее руке. Пот и «Бен-Гэй».
   — Хорошенько обмойся под душем. В машине будем сидеть рядом, и я не желаю дышать этой гадостью всю дорогу до пика Отчаяния.
   От ее несчастной улыбки защемило сердце. Заведя девушку в ванную, Говард включил свет и вышел.
   — Лучше запрись, так, на всякий случай. Вдруг он вырвется. Но я мигом вернусь. Так что ни о чем не беспокойся.
   — Ты ведь никому не расскажешь о Скеррите, правда?
   — Нет. Ни за что.
   Закрыв дверь, Говард подождал, пока щелкнет замок. Проходя мимо шкафа, он с силой ударил по нему кулаком. За дверью вскрикнули, но Говард уже шел дальше.
   Спускаясь по лестнице, он вспоминал, как нервничал, когда поднимался по ней. Боялся столкнуться с каким-нибудь пьяницей. Смешно. Испугался алкашей, а Анжела живет с душевнобольным садистом.
   С мужиком. Старым и уродливым, но все же мужиком. Который не взимает с нее платы за постой. Только для того, чтобы наказывать девушку, когда ему только вздумается? И как еще он ее использует?
   Пусть даже квартира бесплатная, как можно жить с таким чудовищем? Разве что сама с причудами. Или бедность довела до такого состояния, что она готова смириться с чем угодно, лишь бы закончить колледж.
   Опустившись с последней ступеньки, Говард прошел мимо угла магазина и остановился на тротуаре.
   Машины Ланы на прежнем месте не оказалось.
   — Вот здорово! — буркнул он.
   Затем поглядел по сторонам. Нигде не видно.
   Не видно было и бродяг, хотя, надо полагать, они прятались по темным закуткам и просто не попадались на глаза.
   Куда исчезла Лана?
   Не так уж и долго я был там, наверху. Минут десять, не больше.
   Поехали без нас?
   Это казалось маловероятным.
   Ну а если и вправду уехали, то не придется участвовать в безумных поисках сокровищ Батлера. Можно было бы вернуться в безопасную квартиру и забыть обо всем.
   А как же Анжела? Пойдет ли она с ним? Проведет ли эту ночь у него?
   Мысль о том, что это вполне возможно, приятно взволновала, но исчезновение Ланы и других ребят оставило неприятный осадок: словно его бросили, обманули и унизили. Говард почувствовал себя маленьким мальчиком, покинутым в трудную минуту друзьями.
   Наверное, никогда и не собирались брать нас с собой.
   Так их доли увеличиваются.
   Но как же тогда быть с теорией Дорис о том, что Батлеру, вероятно, нужны и он, и Анжела?…
   Из-за угла в конце квартала вырулил автомобиль. Щурясь от яркого света фар, Говард заметил на крыше багажник.
   Неужто передумали?
   Говард чертыхнулся, но почувствовал определенное облегчение.
   Подъехав к тротуару, машина остановилась перед Говардом.
   — Где Энжи? — поинтересовался Глен.
   Говард подошел к открытому окну.
   — Еще не собралась.
   — Вечные фокусы, — фыркнул Кит. — Ох уж эти женщины!
   — Ей немного нездоровится. Сидит в туалете.
   — Расслабило желудок? — спросил Глен.
   — Да. А где вы были?
   — Какая-то задница решила было завязать с нами знакомство. Вот мы и решили, будет спокойнее, если начнем разъезжать.
   — Колесили по кварталу, — отозвалась с другой стороны Лана.
   — А я было подумал, что вы уехали без нас.
   — И не мечтай, Гаубица.
   — Анжела еще долго провозится? — занервничала Лана.
   — Не могу сказать. Минут, пожалуй, десять. Я обещал ей вернуться и помочь упаковаться.
   — Какой паинька, — поддразнил Глен.
   — Хорошо, — сказала Лана. — Мы поехали дальше по кругу. Поторопи ее. Впереди дальняя дорога.
   — Ладно. До скорого.
   И машина отъехала. Быстро поднявшись по лестнице, Говард вошел в гостиную. Когда подходил к коридору, услышал звуки льющейся воды, а проходя мимо шкафа, проверил дверь. Та была надежно заперта. Все это время он опасался, что Скеррит сможет выбить ее. Наверное, выродок все же боится его, поэтому и предпочел сидеть взаперти, нежели подвергать себя риску нового нападения.
   Вспомнив о том, как толкнул старика, Говард почувствовал угрызения совести.
   А что, если тот действительно сильно ушибся? Черт побери, ему уже наверняка около семидесяти.
   Говард подошел ближе к двери.
   — Скеррит, как ты там?
   — Оставь меня в покое, ты, хреносос!
   — Я выпущу тебя, когда мы соберемся.
   — Попробуй только увести ее, пришью обоих.
   — Сначала найди нас, старый кусок дерьма. «Как глупо, — пожурил себя Говард, торопясь в прихожую. — Самонадеянно и по-детски. Все равно что показывать оттопыренный средний палец хулигану, пригрозившему отобрать у тебя часы».
   Говард подошел к двери ванной комнаты. Вода все еще лилась. «Пока она в душе, — подумал он, — безопасно».
   Воровато озираясь, Говард подошел к дверному проему по другую сторону коридора и заглянул внутрь. Лампа возле аккуратно убранной односпальной кровати. Комод с зеркалом, кресло-качалка. Везде чистота и порядок, только на полу пара старых мокасин, а на кровати — брюки и рубашка. Видимо, комната Скеррита.
   Когда он поспешил дальше, сердце забилось сильнее. Последняя дверь была слева. Подойдя, Говард пошарил в темноте по стене, щелкнул выключателем, и, задержавшись на секунду, чтобы вновь услышать звуки льющейся воды из ванной комнаты, вошел в комнату.
   Мятный аромат «Бен-Гэя» все еще висел в горячем воздухе.
   Должно быть, здесь Скеррит натирал ее.
   Место преступления. Спальня Анжелы.
   На полу под окном был разостлан матрац, сверху клетчатый спальный мешок. А на нем — серый плюшевый котенок с оторванным ухом. Вдоль стены — пара картонных коробок с аккуратно сложенной одеждой. В углу раскладной стул, небольшой журнальный столик, на котором среди стопок книг и папок стояла переносная печатная машинка. Стенной шкаф без дверцы, внутри — какая-то одежда на нескольких плечиках, пара туфель, на полу — чемодан.
   Больше напоминает камеру, чем спальню.
   Боже мой, бедняжка. Так жить.
   Комок подкатил к горлу.
   Взгляд упал на одежду, в которой она приходила на вечеринку. Разбросана по полу, точно ее срывали: плиссированная юбка, голубая блузка, белые носки и кроссовки, красные, в стиле бикини, трусики, тонкий, прозрачный бюстгальтер.
   Неужели Скеррит раздел ее донага, расшвыривая одежду куда попало?
   Должно быть, когда увидел, какое на ней нижнее белье, старикашка и вовсе спятил.
   Или зверски возбудился.
   А может, это он заставляет ее носить такие вещи.
   Наверное, сам и купил. Почем знать, что там у них за отношения.
   Наклонившись, Говард поднял лифчик и стал рассматривать свои пальцы сквозь тонкую ткань, вспоминая, как выглядела ее грудь. Маленькая и гладкая, с такими огромными сосками.
   Неужели и их Скеррит натирал мазью?
   Намазал той дрянью ее всю. Так она сама сказала.
   Все тело?
   Грязный ублюдок!
   Из ванной комнаты донесся слабый шипящий звук, и наступила тишина. Говард ахнул, выронил бюстгальтер и подхватился, сразу почувствовав себя виноватым, словно его поймали за руку на чем-то постыдном.
   «Ей еще надо вытереться», — успокаивал он себя, торопясь к двери.
   Какая дверь?
   Дверные петли, но никакой двери на входе в ее спальню.
   Вот чертов выродок!
   Оказавшись в коридоре, Говард замедлил шаг и как можно тише проскользнул мимо ванной комнаты и мимо шкафа в гостиную. Уже садясь в кресло, услышал, как там открылась дверь. Затем послышались тихие шаги.
   Анжела остановилась в дверном проеме. Вокруг талии было обвязано белое полотенце, другое она прижимала к груди. Прилипшие к голове черные волосы ниспадали до плеч.
   — О, я только хотела убедиться, что ты вернулся, — робко улыбнулась она.
   — Тебе стало легче?
   — Намного. Спасибо.
   — Я говорил с ребятами. Просили, чтобы мы поторопились.
   Лицо ее приняло озабоченный вид.
   — Ты ведь ничего им не говорил, да?
   — Они думают, что тебя расслабило.
   — Чудесно, — и лицо ее засветилось настоящей улыбкой. — Огромное спасибо.
   — Тебе помочь собрать вещи?
   — Нет, спасибо. Побудь здесь. Я быстро.
   Когда она отвернулась, Говард мельком увидел обнаженную спину и изгибы ягодиц под полотенцем. Затем Анжела исчезла в коридоре.
   Глубоко и прерывисто вздохнув, Говард представил себе, как девушка вдет к себе в спальню. И мысленно пошел за нею, чтобы подсмотреть. Двери ведь там не было.
   Довольно!
   Такие гадости к лицу Скерриту.
   И Говард принялся осматривать гостиную, стараясь отвлечься и не думать об Анжеле.
   В глаза ему бросился телефон, на подставке возле входа в кухню.
   Еще раз попробовать дозвониться доктору Дальтон? Может, на этот раз ответит.
   Надо будет искать ее номер в телефонной книге или звонить в справочную, но…
   Ты в своем уме?
   Слава Богу, что прошлая попытка оказалась неудачной. Что, если бы он рассказал ей о плане и она остановила их?
   Теперь он понимал, что им необходимо отправиться на поиски сокровищ Батлера. Анжела не может вернуться к этому маньяку. Да я бы и не позволил ей, черт возьми. Деньги — для нее единственный выход. И даже если мы потратим время попусту, гоняясь за миражем, попытка — не пытка.
   Найти те деньги — ее единственный шанс.
   «Нет, не единственный, — мысленно возразил он самому себе. — У нее еще есть я».
   В этот момент до него донесся голос Анжелы. Говорила она очень тихо, и ничего невозможно было разобрать.
   Подскочив из кресла, Говард сделал пару шагов в сторону коридора и остановился.
   Это не мое дело.
   — Ты не можешь уйти! — хныкал Скеррит. — Что я буду делать?
   Анжела что-то ответила.
   — А как тебе понравится, если я вышвырну твое барахло? Сожгу его?
   Что, если она выпустит его?
   И Говард пошел в коридор.
   Понурив голову, Анжела стояла, чуть наклонившись вперед и упершись руками в дверь стенного шкафа. На ней была та одежда, которая недавно валялась на полу в спальне, волосы собраны сзади в хвостик. У ног — чемодан и свернутый спальный мешок. Бросив короткий взгляд на Говарда, она снова посмотрела на дверь.
   — Это всего на несколько дней, — промолвила она. — Пожалуйста. Ты ведь сможешь обойтись без меня несколько дней, так ведь? Это очень важно.
   — Если уйдешь, пожалеешь! Пожалеешь, что родилась на свет!
   Анжела ожесточенно хлопнула ладонью по двери:
   — Скеррит!
   — За все, что я сделал для тебя.
   Она снова поглядела на Говарда. Ее покрасневшие глаза блестели.
   — Я должна ехать.
   — Ну и проваливай, шлюха! Катись к чертям собачьим!
   Оттолкнувшись от двери, Анжела наклонилась, подняла чемодан и спальный мешок и пошла к Говарду. Губы ее были плотно сжаты, подбородок дрожал.
   — С тобой все в порядке? — прошептал он.
   Она покачала головой.
   — Станет лучше, когда мы поедем. Мне не следовало ходить на эту вечеринку. Он должен был вырубиться — всегда напивается к десяти-одиннадцати часам. Никак не ожидала, что попадусь. Рассчитывала незаметно проскользнуть внутрь и так же незаметно выскользнуть, и…
   — НЕ УХОДИ!
   Анжела вздрогнула.
   — Пойдем. — Взяв у нее чемодан, Говард бережно подхватил ее под локоток и повел к входной двери.
   — Спускайся на улицу, я на одну минуту.
   — Ты собираешься его выпустить?
   — Да.
   — Не бей его.
   — Не буду.
   Выйдя с нею на лестницу, Говард поставил чемодан.
   — Если машины не будет, не беспокойся. Они скоро подъедут.
   — О Боже, Говард. Не надо мне было этого делать.
   — Все будет хорошо, обещаю.
   Какое-то мгновение она пристально смотрела ему в глаза, затем пошла вниз по лестнице.
   Говард вернулся в квартиру. Сразу за порогом остановился и, сняв туфли, медленно подкрался к двери стенного шкафа.
   Из-за двери доносились жалобные стенания.
   Старый ублюдок ревел.
   Осторожно отодвинув щеколду, Говард повернулся и на цыпочках вернулся к своим туфлям, сунул в них ноги и спешно пошел на выход. На балконе подобрал чемодан, притворил дверь и быстро побежал вниз по ступенькам.

Глава 8

   Проснувшись рано утром, Кори повернула голову и увидела радом с собой на кровати Чеда. Он лежал спиной к ней, на боку, укрытый до пояса простыней.
   Вот он, здесь. Вернулся наконец.
   Сердце Кори до краев переполнилось радостью, и она с трудом справилась с желанием прижаться к гладкой спине Чеда, обнять и никуда не отпускать его.
   Пусть спит. Ночь была бурной.
   Улыбнувшись, она устремила взгляд в потолок и, забросив руки за голову, медленно и глубоко вздохнула. Простыни на ней не было, но тем приятнее. Легкий ветерок из распахнутого окна нежными волнами ласкал тело, наполняя комнату ароматом травы и сосен.
   Лежать бы так целый день. Или, по крайней мере, пока Чед не проснется. Займемся любовью, а потом позавтракаем.
   Потягиваясь, Кори наслаждалась легкой напряженностью мышц и сознанием того, почему они стали такими.
   Досталось же тебе, малышка. И внутри, и снаружи. Вероятно, походишь денек кавалеристом.
   Кори тихо рассмеялась, но ее смех, видимо, совершенно не потревожил крепкого сна Чеда.
   Может, взять и разбудить его?
   Нет, сначала почистить зубы.
   Кори медленно и осторожно, чтобы не всколыхнуть кровать, встала и поковыляла к двери.
   «Не так уж и плохо», — подумала она.
   В коридоре на глаза попались ночная рубашка и халат Чеда, и улыбка заиграла на ее лице. Взгляд остановился, и прошлая ночь вновь ожила в памяти: вот она снова опускается на сидящего на коленях Чеда; вот она чувствует, как он проникает в нее; как потом никто из них долго-долго не шевелится, словно оцепенев, осознав, что наконец-то они вместе, слились воедино в едином желании — чтобы этот миг длился вечно.
   И тогда зазвонил телефон.
   — Не будешь снимать трубку? — прошептал Чед.
   — Ты в своем уме?
   Затем приподнялась, опираясь на его плечи и чувствуя, как где-то в самой глубине образуется продолговатое пустое пространство — щемящая и сладостная полость, которой она наслаждалась те несколько мгновений, пока трезвонил телефон и которую она заполнила своим головокружительным падением, принимая Чеда на всю его длину.
   Телефон.
   Кто, черт возьми, мог звонить в такое время?
   Неужели этот звонок никогда не умолкнет?
   Но кто-то назойливо пытался привлечь ее внимание, когда Кори неожиданно почувствовала, как пол уходит из-под ног, и повалилась на спину, а Чед толкнул ее так сильно, что она проехалась спиной по ковру, и после этого толчка никто из них уже не мог сдержаться.
   Когда же Кори перевела дух, она сказала:
   — Не знаю, как ты, но мне кажется, что звенело в ушах.
   Чед рассмеялся, и дрожь его подтянутого живота передалась ей, а пенис слегка задергался где-то глубоко внутри нее.
   — Я так спешил, чтобы ты могла ответить.
   — Какая забота, но ты чуточку опоздал.
   — Извини. Я старался.
   — Вероятно, просто ошиблись номером или какой-нибудь придурок. Если что-то важное, перезвонят.
   Но никто не перезвонил.
   «Наверное, что-то не очень срочное, — убеждала она себя, приседая на корточки, чтобы поднять ночную рубашку. — Если бы это было действительно серьезно… если что-то случилось с мамой или папой… Маловероятно. Наверняка перезвонили бы».
   Именно это Кори твердила себе прошлой ночью, когда ею начинало овладевать беспокойство. Один раз, когда Чед оставил ее, чтобы сходить в туалет, она даже хотела встать с кровати и позвонить домой. Однако уже было начало третьего ночи и очень не хотелось будить родителей. Тогда бы они, не дай Бог, могли подумать, что случилось какое-то несчастье.
   Значит, надо позвонить сейчас. Просто убедиться, что у них все в порядке.
   Набросив ночную рубашку, Кори отнесла халат в спальню, повесила на спинку кровати, затем тихо вышла из комнаты и пошла в кухню к телефону. На часах было уже пять минут десятого. Скорее всего родители уже встали.
   И она набрала их номер.
   Длинных гудков было всего два.
   — Алло?
   — Привет, мама. Как дела?
   — Ах, дорогая. Какая жалость, но твой отец уже уехал играть в гольф. Он огорчится, что не удалось поговорить с тобой.
   «У них все в порядке. Я так и знала», — но, подумав об этом, Кори ощутила, как к горлу подкатил комок.
   — Ничего не случилось? — донеслось с другого конца.
   — Нет, что ты. Вчера закончила занятия с летней группой студентов и просто решила позвонить.
   — Ты не приедешь?
   — Может, через недельку-другую. Но пока не знаю, когда именно.
   — Ну тогда сообщишь. В последнюю неделю августа мы поедем на встречу выпускников, но в остальное время абсолютно свободны.
   — Прекрасно. Я позвоню через несколько дней.
   «Говорить или нет?»
   — А отгадай, кто заявился вчера вечером? Чед.
   — Чед?
   — Ну да. Как снег на голову. Я устраивала вечеринку для ребят одной из моих групп, и вдруг около полуночи звонок. Открываю дверь, а он тут как тут.
   Тишина. Не следовало говорить ей.
   — Надеюсь, припас уважительное оправдание.
   — Мама!
   — Наверное, ты забыла, что он заставил тебя пережить? Оставил одну в такое время. Как раз когда ты начала понемногу приходить в себя. Взял и ушел, даже не попрощавшись. Надеюсь, по крайней мере, ты высказала этому молодому человеку, что ты о нем думаешь.
   — Да, мама, — призналась Корин, краснея при воспоминании о попытке сорвать злость.
   — Ну и что же он сказал в свое оправдание?
   — Что сожалеет об уходе.
   — Ну еще бы! А не сказал, почему это сделал?
   — Просто посчитал, что не вправе дольше оставаться. После смерти Джейка… он решил, что ему больше нечего делать в этом доме. Понимаешь, ну вроде не хотел показаться навязчивым. Это было просто досадное недоразумение. Он догадывался, какие чувства я к нему испытываю.
   — Это еще не оправдание.
   — Может, и не оправдание. Впрочем, все это было так давно, а теперь он вернулся.
   — И все же, почему вернулся?
   Вопрос застал ее врасплох.
   — Не знаю, — ответила она и подумала: «А ведь действительно не знаю». — Он пришел довольно поздно, и мне было как-то недосуг спросить об этом.
   — Ну, думаю, тебе не мешало бы поинтересоваться.
   — Да. Спрошу. Он еще не проснулся, но…
   — Что ж, советую тебе, когда он все-таки встанет, не премини выяснить, почему молодой человек ни с того ни с сего появляется среди ночи да еще спустя столько лет. Ведь у него могут быть какие-то неприятности. Полагаю, расспросить его об этом следует как можно подробнее. Во всяком случае это было бы первое, что я сделала бы, причем еще до того, как впускать его в дом. После такого продолжительного отсутствия. К тому же он всегда был со странностями. Неизвестно, в какую скверную историю он мог влипнуть.
   — Мама, я уверена, что у него нет никаких неприятностей. Ну, извини, мне пора. У меня бекон на огне. Передавай привет папе, ладно?
   — Передам. А ты будь поосторожнее с Чедом. Нельзя быть слишком…
   — Знаю. Мне действительно пора, мама.
   — Хорошо. Скажу отцу, что ты звонила. До свидания, милая.
   — Пока, мама. Я скоро позвоню. — Повесив трубку, Корин тяжело прислонилась к кухонной стене.
   Господи! Когда я научусь держать язык за зубами? Никогда, наверное. По крайней мере хоть всего не разболтала.
   Пройдя в гостиную, Кори заметила беспорядок, оставшийся после вечеринки, и принялась собирать пустую посуду из-под закусок, стаканы и использованные салфетки. Приподнятого настроения как не бывало. Мама умела это делать.
   Это все потому, что она беспокоится обо мне. И ведь права — мне действительно не мешало бы узнать, почему Чед вернулся.
   Это имеет значение?
   Возможно.
   Кори поняла, что до этого момента объясняла его возвращение невозможностью больше оставаться вдали от нее. Но, быть может, у него были иные причины.
   Предположим, другая женщина. Может быть, они порвали отношения, поэтому он и решил вернуться. Не получилось там, почему бы не попробовать здесь. А вдруг повезет?
   Что ж, повезло.
   Корин внезапно почувствовала себя использованной и униженной — и встревожилась. Ведь Чед с такой страстью объяснялся в своих чувствах, что у нее и мысли не возникло о других женщинах. Дура!
   Боже мой, только без поспешных выводов. И что с того, если у него была другая?
   Как что?!
   Никогда бы не отдалась ему так легко.
   Даже не пользовались презервативами. Вот черт!
   Безопасный секс меньше всего занимал ее мысли в ту минуту. Но если он был с одной женщиной, то спокойно мог быть и с целой дюжиной. Кто знает? Может, у него СПИД?
   Не думай об этом! Это всего лишь игра буйного воображения. Насколько известно, он никогда не прикасался к другим женщинам. Успокойся и закончи уборку.
   Корин снова вернулась в гостиную и осмотрелась. Все в порядке, везде прибрано.
   Когда взгляд упал на тахту, она вспомнила об обертке от презерватива. Интересно, что с ней сделал Глен? Вероятно, унес с собой в качестве сувенира.
   Боже! Ребята решили, что он мой.
   Эта проклятая планшетка вывела их прямо на него.
   Батлер. Точно знал, что обертка там, и выманил Глена к дивану, соблазнив деньгами. Только ради того, чтобы обнаружилась эта улика. Типичные проделки планшетки. Нравится ей позабавиться за чужой счет, унизить.
   Очень не хотелось, чтобы та упаковка снова попалась кому-нибудь на глаза.
   Опустившись на колени, Кори поползла вдоль дивана, просунув под него руку. Обертка не обнаружилась, нашелся лишь кусочек поджаренного картофеля. Бросив его на столик, она направилась к полкам.