Страница:
— Похоронили?
— В одной из тех безымянных могил, о которых ты, наверное, слышал. К счастью, они бросили меня в яму лицом вниз. Так что я могла дышать. Да и сверху было совсем немного: чуть-чуть земли и несколько крупных камней, а в основном — листья и мусор. В общем, я выкарабкалась. А их уже не было. Больше я их никогда не видела. — Она снова пожала плечами. — И ничего о них не слышала: возможно, все трое уже мертвы. Или где-нибудь в тюрьме.
— Надеюсь, они мертвы, — проронил Говард.
Анжела взяла его за руку и пожала ее.
— В этом ты не одинок.
Они шли по периметру лагерной поляны к озеру. Анжела пробежала лучом фонаря по каменистому берегу, затем повернулась лицом к лагерю.
— Что случилось после того, как ты убежала?
— Я вышла к дороге и меня подобрали какие-то люди. Затем какое-то время провела в больнице.
— Ты все рассказала полиции?
Повернувшись к нему, Анжела покачала головой.
— Я симулировала амнезию.
— Что?
— Говард, я была так испугана. Чарли и близнецы считали меня мертвой. Меня приводила в ужас мысль о том, что они узнают, что я жива, и будут меня разыскивать. Поэтому я притворилась, что ничего не помню, даже своего имени. Это сработало, и очень скоро копы оставили меня в покое.
— Если бы ты рассказала, возможно, их бы поймали.
— Знаю. Но я до того была напугана, что не стала рисковать. Ты и представить себе не можешь мое состояние. Они держали меня девять лет. Понимаешь, Говард, целых девять лет. И все эти дни я жила с безумцами, которые делали со мной все, что хотели. И некоторое из этого было намного хуже, чем то, о чем я тебе рассказывала. А тут я неожиданно оказалась на свободе и была по-настоящему свободной, потому что для них умерла. И я готова была на все, лишь бы они никогда не узнали, что я жива.
Отпустив его руку, Анжела прижала ладони к груди.
— Я сознаю, что поступила неправильно, не сообщив обо всем в полицию. Но я не могла. Просто не сумела себя пересилить.
— Может, лучше вернуться к костру?
— Да. А то меня уже пробирает.
Вернувшись к костру, они не сели, а встали рядом с ним. Анжела протянула руки к огню.
— Как хорошо.
— Да.
— Мне продолжать?
— Ну, я не знаю.
Анжела устало вздохнула.
— Ну, самое худшее уже позади. Меня взяла на воспитание одна семья, и наконец-то сбылась моя мечта о школе. Живя в этой семье, я и закончила среднюю школу.
— Они обращались с тобой хорошо?
— Получше, чем Чарли и его мальчики, это точно. Но тоже не увеселительная прогулка.
— Ты шутишь?
— Они не были жестокими в прямом смысле. Я имею в виду Денниса и Минди, набожную до мозга костей американскую чету среднего достатка. Во-первых, они старались, чтобы у нас на теле не оставалось никаких следов. С ними жили еще две воспитанницы, так что свою «заботу» они распределяли между нами, и я не была единственным объектом. Но Минди была ко мне явно неравнодушна, и я получала «добавку» к своей порции.
— Она была неравнодушна к тебе?
— Она считала меня хорошенькой. Ей нравилось привязывать меня к своей кровати. — Анжела шумно выдохнула. — Но, после Чарли и близнецов, эти двое были просто ангелами. А Скеррит — так вообще золотой человек, по сравнению со всеми остальными.
— Как ты у него оказалась?
— Он был отцом Минди и несколько раз приезжал к ним в гости. Мне хотелось учиться в Белморе, а он жил рядом. Вот мы и договорились. Думаю, Минди хотела оставить меня в семье, чтобы посещать меня в родительские дни и все такое. — Анжела улыбнулась сама себе. — Когда я училась на первом курсе, самолет, в котором летели Деннис и Минди, упал на землю. После этого падения они уже не встали.
— Боже!
— Наверное, мне не следует злорадствовать. Они не были извергами рода человеческого. Но я их ненавидела.
— Но Скеррита ты не ненавидишь?
Она покачала головой.
— В основном мне его жаль. В определенном смысле он ужасен. Извращенец. Но я не могу испытывать к нему отвращение. Слишком он жалок и одинок. — Поглядев на Говарда, она прибавила: — Думаю, теперь ты понимаешь, что я имела в виду, говоря, что притягиваю к себе психопатов, да?
— И психопаток, — пробормотал он.
— Только Минди.
— Но вместе с ней получается шесть.
— Ты вел счет, да?
— В это трудно поверить.
Уголки ее губ задрожали.
— Может быть, на мне лежит какое-то проклятие. А ты как думаешь?
— Боже, я не знаю.
— А теперь тут бродит этот дикий горец. На Дорис и Лану он уже нападал. Следующая на очереди я.
— Он до тебя не доберется.
— Думаю, лучше он, чем Батлер. По крайней мере, живой человек, да и что он может сделать со мной такого, чего не делали раньше? Разве что убить.
— Никто тебя не убьет. Никто никогда больше не сделает тебе ничего плохого. По крайней мере, пока я рядом. — Он вытащил револьвер из-за пояса и сунул его за спину в брюки. Затем заключил девушку в объятия.
Анжела крепко к нему прижалась, уткнувшись лицом в шею.
Говард гладил ее по голове, по спине, ощущая на шее ее ровное дыхание. Ее груди, живот, бедра — ему было так уютно и тепло.
Но без сексуального возбуждения.
Вдруг ему захотелось оттолкнуть ее.
Спина девушки вздрогнула, и послышались тихие судорожные вздохи. Потом снова и снова.
«Что с ней?» — недоумевал Говард.
Смеется или рыдает?
Но он знал наверняка.
— Что случилось?
— Я все испортила.
— Ты это о чем?
Анжела покачала головой. Лицо ее стало скользким от слез, а ресницы щекотали его шею.
— О чем? — повторил он свой вопрос.
— Ничего.
— Нет, выкладывай.
— Отпусти меня. Можно уже не притворяться.
— Притворяться?
Анжела оттолкнула его.
Говард схватил ее за плечи.
— Анжела!
— Оставь меня в покое. — Сбросив руки Говарда, она рванулась в сторону и побежала от костра. От его красноватого сияния, в темноту, к озеру.
Глава 21
Глава 22
— В одной из тех безымянных могил, о которых ты, наверное, слышал. К счастью, они бросили меня в яму лицом вниз. Так что я могла дышать. Да и сверху было совсем немного: чуть-чуть земли и несколько крупных камней, а в основном — листья и мусор. В общем, я выкарабкалась. А их уже не было. Больше я их никогда не видела. — Она снова пожала плечами. — И ничего о них не слышала: возможно, все трое уже мертвы. Или где-нибудь в тюрьме.
— Надеюсь, они мертвы, — проронил Говард.
Анжела взяла его за руку и пожала ее.
— В этом ты не одинок.
Они шли по периметру лагерной поляны к озеру. Анжела пробежала лучом фонаря по каменистому берегу, затем повернулась лицом к лагерю.
— Что случилось после того, как ты убежала?
— Я вышла к дороге и меня подобрали какие-то люди. Затем какое-то время провела в больнице.
— Ты все рассказала полиции?
Повернувшись к нему, Анжела покачала головой.
— Я симулировала амнезию.
— Что?
— Говард, я была так испугана. Чарли и близнецы считали меня мертвой. Меня приводила в ужас мысль о том, что они узнают, что я жива, и будут меня разыскивать. Поэтому я притворилась, что ничего не помню, даже своего имени. Это сработало, и очень скоро копы оставили меня в покое.
— Если бы ты рассказала, возможно, их бы поймали.
— Знаю. Но я до того была напугана, что не стала рисковать. Ты и представить себе не можешь мое состояние. Они держали меня девять лет. Понимаешь, Говард, целых девять лет. И все эти дни я жила с безумцами, которые делали со мной все, что хотели. И некоторое из этого было намного хуже, чем то, о чем я тебе рассказывала. А тут я неожиданно оказалась на свободе и была по-настоящему свободной, потому что для них умерла. И я готова была на все, лишь бы они никогда не узнали, что я жива.
Отпустив его руку, Анжела прижала ладони к груди.
— Я сознаю, что поступила неправильно, не сообщив обо всем в полицию. Но я не могла. Просто не сумела себя пересилить.
— Может, лучше вернуться к костру?
— Да. А то меня уже пробирает.
Вернувшись к костру, они не сели, а встали рядом с ним. Анжела протянула руки к огню.
— Как хорошо.
— Да.
— Мне продолжать?
— Ну, я не знаю.
Анжела устало вздохнула.
— Ну, самое худшее уже позади. Меня взяла на воспитание одна семья, и наконец-то сбылась моя мечта о школе. Живя в этой семье, я и закончила среднюю школу.
— Они обращались с тобой хорошо?
— Получше, чем Чарли и его мальчики, это точно. Но тоже не увеселительная прогулка.
— Ты шутишь?
— Они не были жестокими в прямом смысле. Я имею в виду Денниса и Минди, набожную до мозга костей американскую чету среднего достатка. Во-первых, они старались, чтобы у нас на теле не оставалось никаких следов. С ними жили еще две воспитанницы, так что свою «заботу» они распределяли между нами, и я не была единственным объектом. Но Минди была ко мне явно неравнодушна, и я получала «добавку» к своей порции.
— Она была неравнодушна к тебе?
— Она считала меня хорошенькой. Ей нравилось привязывать меня к своей кровати. — Анжела шумно выдохнула. — Но, после Чарли и близнецов, эти двое были просто ангелами. А Скеррит — так вообще золотой человек, по сравнению со всеми остальными.
— Как ты у него оказалась?
— Он был отцом Минди и несколько раз приезжал к ним в гости. Мне хотелось учиться в Белморе, а он жил рядом. Вот мы и договорились. Думаю, Минди хотела оставить меня в семье, чтобы посещать меня в родительские дни и все такое. — Анжела улыбнулась сама себе. — Когда я училась на первом курсе, самолет, в котором летели Деннис и Минди, упал на землю. После этого падения они уже не встали.
— Боже!
— Наверное, мне не следует злорадствовать. Они не были извергами рода человеческого. Но я их ненавидела.
— Но Скеррита ты не ненавидишь?
Она покачала головой.
— В основном мне его жаль. В определенном смысле он ужасен. Извращенец. Но я не могу испытывать к нему отвращение. Слишком он жалок и одинок. — Поглядев на Говарда, она прибавила: — Думаю, теперь ты понимаешь, что я имела в виду, говоря, что притягиваю к себе психопатов, да?
— И психопаток, — пробормотал он.
— Только Минди.
— Но вместе с ней получается шесть.
— Ты вел счет, да?
— В это трудно поверить.
Уголки ее губ задрожали.
— Может быть, на мне лежит какое-то проклятие. А ты как думаешь?
— Боже, я не знаю.
— А теперь тут бродит этот дикий горец. На Дорис и Лану он уже нападал. Следующая на очереди я.
— Он до тебя не доберется.
— Думаю, лучше он, чем Батлер. По крайней мере, живой человек, да и что он может сделать со мной такого, чего не делали раньше? Разве что убить.
— Никто тебя не убьет. Никто никогда больше не сделает тебе ничего плохого. По крайней мере, пока я рядом. — Он вытащил револьвер из-за пояса и сунул его за спину в брюки. Затем заключил девушку в объятия.
Анжела крепко к нему прижалась, уткнувшись лицом в шею.
Говард гладил ее по голове, по спине, ощущая на шее ее ровное дыхание. Ее груди, живот, бедра — ему было так уютно и тепло.
Но без сексуального возбуждения.
Вдруг ему захотелось оттолкнуть ее.
Спина девушки вздрогнула, и послышались тихие судорожные вздохи. Потом снова и снова.
«Что с ней?» — недоумевал Говард.
Смеется или рыдает?
Но он знал наверняка.
— Что случилось?
— Я все испортила.
— Ты это о чем?
Анжела покачала головой. Лицо ее стало скользким от слез, а ресницы щекотали его шею.
— О чем? — повторил он свой вопрос.
— Ничего.
— Нет, выкладывай.
— Отпусти меня. Можно уже не притворяться.
— Притворяться?
Анжела оттолкнула его.
Говард схватил ее за плечи.
— Анжела!
— Оставь меня в покое. — Сбросив руки Говарда, она рванулась в сторону и побежала от костра. От его красноватого сияния, в темноту, к озеру.
Глава 21
Говард сидел спиной к костру, держа револьвер на коленях, изредка поглядывая в сторону палаток. Но большую часть времени наблюдал за Анжелой.
Она сидела у самой воды, наверное, на том плоском валуне, который не так давно назвала «нашим камнем». Видно было лишь ее голову и спину, да и то очень расплывчато. «Наверное, страшно замерзла», — подумал Говард.
И ужасно несчастна.
Когда Анжела побежала, он было сделал несколько шагов вдогонку. Но затем остановился и вернулся к костру. Она не хотела никаких погонь. Хотела побыть наедине, поэтому и убежала.
Надо просто подождать. Посидеть и понаблюдать за ней, чтобы не учудила ничего такого, например, не прыгнула в озеро, и защитить, если этот псих попытается напасть.
Ему было жаль ее, жаль и себя. Хотелось, чтобы все было так, как до ее страшного, невероятного откровения. Потому что теперь, обнимая ее, он почувствовал отвращение. Словно она была замарана, испорчена. И в грязи. Словно смердела всеми этими уродами, их потом и спермой.
И каким-то образом Анжела уловила его настроение.
«Не хочу, чтобы так было, — говорил он себе. — Кроме того, это глупо. Это та же Анжела. Такая же, как была перед началом своего рассказа. А тогда она не казалась грязной. И ничего такого, что могло бы изменить ее, не произошло. Она просто говорила: воздух проходил через голосовые связки, и она произносила слова. Вот и все. Она не загнила и не протухла. Все, что она делала, это только говорила».
Это были слова. Просто слова.
«Это только слова, — думал Говард, — если кто-то скажет тебе, что плюнул в твой суп».
Ты мог уписывать его за обе щеки, радуясь до поросячьего визга. Всего несколько слов. «Знаешь что, я тут харкнул в твою бурду». И вдруг ты начинаешь ощущать сладковатую вонь слюны, и от одной мысли о следующей ложке тебя всего выворачивает наизнанку.
«Это не одно и то же», — твердил он себе.
Но очень похоже.
Нет. Это совершенно разные вещи. Она чиста. К ней ничего не прилипло. И ничего не осталось в ней от тех людей. Мы ведь ходим в рестораны, где едим из той же посуды, из которой до этого ели другие. Даже мысли такие никогда не возникают, лишь бы посуда была хорошо вымыта. И совсем не важно, сколько людей ее использовало до нас.
Не важно, сколько человек трахало Анжелу.
Не должно быть важно.
Было бы глупо, если бы это имело какое-то значение.
Говард подбросил дров в огонь, окинул взглядом лагерь и вновь стал наблюдать за Анжелой. Может, все же следовало пойти за ней? Может, она именно этого и хотела? Чтобы я доказал, что не равнодушен к ней.
«Я не равнодушен», — убеждал он себя.
Тогда почему я не иду к ней? Зачем сижу здесь все это время, как бесчувственный чурбан?
Говард посмотрел на часы. Двадцать минут второго. Через десять минут заканчивается их смена.
Он поднялся, затолкал револьвер поглубже в брюки и пошел прочь от теплого костра. Пока он шел, Анжела так ни разу и не обернулась.
— Это я, — объявил он, шагнув на камень.
— Я знаю.
— Ты не замерзла?
— Не очень.
Присев рядом на корточки, Говард погладил девушку по голове, но Анжела продолжала смотреть на озеро.
— Ты, наверное, злишься, да?
— Я на тебя не сержусь.
— Исправляешь мою речь.
— Мне не до шуток, ладно?
— Извини. — Он встал. — Почему бы тебе не вернуться к костру? Ты, наверное, окоченела. К тому же уже почти пора будить Лану и Кита.
Анжела кивнула, поднялась на ноги и повернулась.
Говард пошел первым. К костру подошли в молчании. Когда Анжела присела на корточки у огня, он увидел, что она вся дрожит.
— Я не знаю, что сказать, — признался он.
— А тебе и не надо ничего говорить.
— Господи, Анжела! Что я такого сделал?
— Ничего, — пробормотала она.
— Я думал, мы — друзья. Понимаешь?
— Мы можем ими и остаться. Но, думаю, на этом дело и закончится.
— Почему?
— Сам знаешь, почему.
— Нет, не знаю.
Она долго и пристально смотрела на огонь. Затем, не поднимая головы, сказала:
— Я не совсем такая, как ты себе представлял, так ведь?
Говард пожал плечами.
— Ну, я не знаю. Я никогда… не рассчитывал на то, что ты девственница. Понятно, кто станет в наше время…
— Возможно, ты.
Лицо Говарда вспыхнуло ярким румянцем.
— Не по своей вине, будь уверена, — промямлил он, нервно хихикнув.
— И не по своей воле я перестала ею быть.
— Я знаю.
— Но это не считается, так ведь? А главное то, что я теперь испорченный товар. Повреждена настолько, что это даже не укладывается в твоей голове. Ты не можешь прикоснуться ко мне теперь, не вспоминая о всех ублюдках, которые надо мной издевались. И без чувства брезгливости.
— Это бред какой-то.
— Не лги. Это правда, и тебе это известно.
— Это неправда.
Анжела встала и тяжело вздохнула.
— Не пора ли будить остальных?
Говард поглядел на часы.
— Да.
— Ты сам пойдешь или хочешь, чтобы это сделала я?
— Не обязательно это делать прямо сейчас.
— Нет, нам лучше сделать это сразу.
— Ладно. Посиди здесь и согрейся. Я сам их разбужу. — И он пошел к палатке Ланы. На душе было грустно и гадко. Хотелось исправить положение, но он не знал как. Ну кто ее тянул за язык, зачем было рассказывать о Чарли и Скеррите и всех остальных? Зачем так подробно?
Плевок в суп.
Черт побери!
Перед палаткой Ланы Говард остановился.
— Эй, ребята, — протянул он. — Это звучит ваша побудка.
— Пошел ты… — донесся голос Кита.
— Половина второго.
— Идем, идем, — промурлыкала Лана сонным голосом.
Из палатки послышались тихие шорохи. Вскоре борта полога раздвинулись, и наружу выползла Лана, прижимая к груди свернутую куртку. На ней была тренировочная кофта с капюшоном и тренировочные брюки. Она встала, и, когда натягивала на себя куртку, ее груди заходили ходуном в просторной мешковатой кофте.
Без бюстгальтера.
Говард почувствовал теплый толчок в пах.
«Ну вот я и возбуждаюсь, — подумал он. — Кит, вероятно, трахал ее час назад. Если он не пользовался резинкой, скорее всего в ней еще его сперма. Тогда почему я сейчас не чувствую никакой брезгливости?»
Лана застегнула змейку.
— Если я правильно понимаю, обошлось без происшествий? — осведомилась она.
— Да, все в порядке.
— Замечательно. Этот кусок дерьма наверняка уже что-нибудь предпринял, если бы собирался.
— Вероятно, так.
Кит вылез из палатки и поднялся на ноги. Он прижимал руки к груди и стучал зубами. В руке у него был фонарик.
— Чего мы здесь стоим?
И они поспешили к костру. Кит сразу же присел на корточки поближе к огню, Лана принялась подбрасывать дрова.
— Почему бы вам, ребята, не воспользоваться нашей палаткой? Серьезно. В ближайшие три часа она нам не понадобится. Когда подойдет время следующей смены, возможно, Глен позволит вам перебраться в свою. Потому что вряд ли вам удастся заснуть под луной.
— Только в своих собственных спальных мешках, — бросил Кит. — Мне не нужны ваши вши.
Говард посмотрел на Анжелу. Та только пожала плечами.
— Ладно, — небрежно проговорил он. — Спасибо. Ты уверена, что не возражаешь?
— Если бы имела что-то против, то не предложила бы.
— Что ж, замечательно. — Он передал револьвер Киту.
И отошел от костра. Анжела поплелась следом. Подобрав свои рюкзаки и спальные мешки, они направились к палатке.
— Так будет намного уютнее, — обронил Говард. Оставив рюкзаки у входа, они забрались внутрь палатки. Спальные мешки Ланы и Кита лежали развернутыми, соприкасаясь сторонами.
— Отодвинем их в сторону? — спросила Анжела.
— Давай просто положим свои сверху. Так будет мягче.
Пока Говард расстилал спальные мешки поверх лежавших, Анжела подсвечивала ему фонариком. Закончив, он объявил:
— Думаю, надо почистить зубы. Не хочешь за компанию?
— Думаю, это может подождать до утра.
Анжела отдала ему фонарик. Говард выбрался наружу и достал из бокового кармана рюкзака зубную щетку и пасту. Затем вытащил флягу. Лана и Кит сидели у костра. Рука Кита лежала на плече девушки. Отвернувшись от них, Говард шагнул в лес, начинавшийся за палатками.
Далеко не заходил. Зубы почистил быстро, все время думая о маньяке.
Хотя раньше Говард считал, что того парня интересовали только девчонки, слова Батлера посеяли в нем сомнения.
Закончив с зубами, Говард отошел еще дальше от палатки, чтобы Анжела не услышала. Когда ему показалось, что уже достаточно далеко, он сунул щетку и пасту в карман, прижал флягу и фонарик рукой к боку и расстегнул змейку на ширинке. Прежде чем извлекать прибор, он еще раз оглянулся по сторонам. Костер все еще виднелся, но довольно далеко, и его свет почти полностью закрывали деревья.
Если что-нибудь случится…
Просто надо побыстрее.
Говард выпутал член из исподнего и начал мочиться. Холодный воздух приятно освежал. Струя хлюпала довольно громко, но он был уверен, что Анжела не услышит. Мысли перенесли его к оставленной в палатке девушке. Вероятно, воспользуется его отсутствием, чтобы переодеться — надеть то, в чем собиралась спать. Сидит сейчас, скрестив ноги, на своем спальном мешке, заводит руку за спину, расстегивает бюстгальтер, снимает…
Вялый пенис стал расти и напрягаться между большим и указательным пальцами.
Похоже, не настолько она и отвратительна, в конце концов.
Последние капли Говард стряхивал уже с полунапряженного члена. Понадобились определенные усилия, чтобы затолкать его потом назад.
«Наверное, отхожу от шока, — подумал он по пути к лагерю. — Возможно, отвращение было лишь своего рода временной реакцией».
Перед входом в палатку Говард положил на место щетку и зубную пасту и, порывшись в рюкзаке, нашел спортивную куртку и пару чистых носков.
Остановившись в нерешительности, он задумался, а не надеть ли их перед палаткой.
— Это ты? — послышался голос Анжелы.
— Да.
— И что ты делаешь?
— Переодеваюсь.
— На холоде?
— Ну…
— Замерзнешь. Входи. Я не буду подсматривать.
— Ну, ладно.
Прижав флягу и одежду к груди, Говард заполз внутрь. Анжела прищурилась и отвернула лицо от фонаря. В тренировочной кофте, широкая горловина которой спустилась на плечо, она лежала уже в спальном мешке, приподнявшись на одном локте. Бретелек Говард не заметил.
Погасив фонарь, он сел на свой спальный мешок спиной к девушке и начал раздеваться. Обещала не смотреть. В палатке было темно. Но у него захватило дух и появилась дрожь в руках, когда он стягивал вельветовые джинсы и плавки. Нейлоновая оболочка спального мешка обдала холодком голый зад. И член у него вновь начал наливаться кровью.
Что, если она сейчас сядет, протянет руку и прикоснется к нему.
Анжела так не сделала.
Говард просунул ноги в тренировочные брюки, чуть приподнялся и подтянул их до пояса. Затем быстро надел чистые носки, скинул куртку и рубашку и натянул кофту. Аккуратно свернув снятую одежду, чтобы подложить ее под голову, повернулся.
Анжела до сих пор опиралась на локоть. Неужели все-таки подглядывала? В полной тишине Говард юркнул в свой спальный мешок.
Затем повернулся на бок. Вместо лица — смутное пятно, а плечо все еще обнажено. «Зябко, должно быть», — подумал он.
— Тебе тепло? — поинтересовался он.
— Нормально.
— Как хорошо, что они пустили нас в свою палатку.
— Да.
Интересно, почему она приподнялась на локте, а не устраивается поудобнее в мешке? Не выдержав, он спросил:
— Не хочешь перейти ко мне?
— И заразить тебя?
— Да перестань.
— Спи, Говард. — С этими словами Анжела опустилась, легла на спину и отвернулась.
Позднее он услышал, как девушка шмыгнула носом. Побежали сопли? Нет. Она плакала. Тихо, чтобы он не услышал.
Мысленно он вылез из спального мешка и подполз к ней. И начал осушать слезы поцелуями: со щек, с губ. Она ответила на его поцелуи. Страстно. Отчаянно. «Исправь все, — шепнула она, распахивая спальный мешок. И он проскользнул внутрь. Они обнялись, тренировочные кофты были настолько мягкими, что почти не ощущались. „Я хочу тебя, — выпалила она, — я так сильно тебя хочу!“ Она задрала кофту вверх и прижала его руки к своим грудям. В жизни он не прикасался к чему-нибудь более гладкому. Ласкал, щупал, целовал. Пока он занимался этим, рука Анжелы сползла вниз, скользнула в плавки и прохладные пальцы обняли его гениталии. „О, какой большой, — шепнула она. — В меня. Я хочу, чтобы ты вошел в меня“.
Говард положил руку на брюки. Пенис — как раскаленный лом.
Перестань о ней думать и иди к ней! Она плачет. Она одинока. Ты ей нужен. Иди к ней и поцелуй.
Как же. С эрекцией?
А почему бы и нет? Это покажет ей, что она меня возбуждает. А это как раз то, что ей сейчас надо знать. Это сейчас главное, что она хотела бы знать. Это покажет, что мне начхать на всех остальных.
Но, скорее всего, даже не заметит.
Просто подползи к ней и поцелуй.
Говард начал медленно расстегивать змейку сбоку спального мешка. Руки дрожали, сердце колотилось. Звенья змейки тихо клацали.
Он все еще опускал змейку, когда Анжела первый раз всхрапнула.
Что?
Он прислушался Так и есть, она храпела. Негромко. Тихо и мирно.
«Все равно приблизиться?» — спрашивал он себя.
Разбуди он ее сейчас, она подумает, что подверглась нападению. Это может чертовски напугать ее, особенно после сегодняшних происшествий. Чего доброго, решит, что в палатку проник маньяк и ночной кошмар снова становится явью.
Сюрприз, это всего лишь я.
И зачем ты меня разбудил?
Говард застегнул змейку, лег на спину и закрыл глаза.
Он бежал куда-то в темноте, бежал на какие-то крики. «Нужен нож», — мелькнуло в голове. Он опустил руку, но вместо кармана рука его легла на голую кожу. Блин! Где моя одежда? Где нож?
Затем понял, что у него есть что-то получше крохотного перочинного ножика. В левой руке у него было мачете! Он взмахнул им и завопил:
— Я иду!
В ответ послышались крики агонии.
Он забежал за поворот. Впереди в туннеле мерцал огонь костра. Потный старый горбун, обернувшись, улыбался из-за плеча. Глаза его были спрятаны за темными солнцезащитными очками. Кроме тяжелоатлетического бандажа, на нем ничего не было. В правой руке он держал бич. Это была живая шестифутовая змея. Он держал ее за хвост. Бестия извивалась и вздымала голову, обнажая зубы.
— Брось ее!
Скеррит хлестнул змеей.
Но не по Говарду.
А по девушке, подвешенной за руки к потолку туннеля. Живая плеть стегнула по спине, девушка вскрикнула и вздрогнула. Зубы змеи впились в ее кожу, и на ней появились тоненькие кровяные бороздки. Скеррит отдернул змею и взмахнул ею над головой.
И усмехнулся Говарду.
— Хочешь попробовать?
— Нет!
— Конечно, хочешь. — Старый урод заковылял к Говарду, протягивая ему змею.
Девушка вывернула голову в сторону и поглядела через плечо.
Анжела. В глазах у нее стояли слезы. Она была прекраснее, чем когда-либо.
— Давай, если хочешь, — заговорила она. — Я не возражаю.
— Кроме того, — проронил Скеррит, — сейчас твоя очередь. — И он швырнул змею в Говарда. Ее голова с разинутой пастью полетела прямо в него.
Молниеносный взмах мачете — и головы как не бывало.
— Посмотри, что ты наделал! — завопил благим матом Скеррит. — Испортил совершеннейшую плеть-кусаку.
— Грязный ублюдок! — Удар сверху расколол череп Скеррита, сбросив очки на землю. Говард развернулся к Анжеле.
Она пристально смотрела на него, шмыгая носом.
— С тобой все в порядке? — спросил Говард.
Она кивнула головой.
— Ты меня спас.
Говард швырнул мачете на труп Скеррита, обогнул висящую Анжелу и начал ласкать ее спину. Она была скользкой от крови и пота и исполосована вдоль и поперек рубцами и следами зубов.
— Больно? — спросил он.
— О, нет. Так приятно.
Говард целовал ее раны, слизывал с них кровь. Анжела стонала и выгибалась. Пододвинувшись ближе, он целовал ее в затылок и терся о спину. Она свела ягодицы, стискивая его возбужденный член.
— Войди в меня, — шепнула она.
— Здесь? Сейчас?
— Да, да.
Немного отступив, он повернул ее к себе лицом. С ее грудей свисали впившиеся в соски гадюки. Когда она чуть шире открыла рот, оттуда выстрелила змея и метнулась прямо к губам Говарда. Другая выползла из ее влагалища и потянулась к его пенису.
Говард ахнул и дернулся в сторону… И проснулся. Задыхаясь, он увидел нависшее над ним расплывчатое пятно лица Анжелы. В палатке было темно. Его голова лежала у нее на коленях, и она нежно гладила его по волосам.
— Все уже хорошо, — шепотом приговаривала она., — Все хорошо.
— О Боже! — выпалил он.
— Наверное, было очень страшно.
— Ты… у тебя были змеи… на грудях.
— Змеи, да? Интересно, что сказал бы на это Фрейд?
— Это было ужасно.
— Это просто ночной кошмар. Всего лишь сон. — Она подняла кофту. — Видишь? Никаких змей.
«Нет, этого не может быть», — подумал Говард. — Наверное, это просто еще один сон? Но нет, непохоже».
Он не мог отвести взгляда от ее грудей. В темноте они выглядели серыми, а соски — черными.
Анжела подняла его руку к груди.
Он никогда в жизни не прикасался к чему-нибудь более гладкому.
— Я сама во всем виновата, — прошептала она. — Если бы я тебе не рассказала обо всем…
— Все это не имеет значения, — сказал он. — А может, и имеет. Не знаю. Но…
— Ты меня хочешь?
— О мой Боже!
Анжела сняла кофту. Продолжая ласкать ее груди, Говард потерся щекой о теплый шелковистый живот.
Она осторожно выбралась из-под его головы и, присев рядом, стянула с себя носки. Говард повернулся на бок, наблюдая, как девушка стаскивала брюки, расстегнул сбоку спальный мешок.
И Анжела скользнула в него.
Затем потянула вверх его кофту. Говард начал ей помогать. Вместе получилось быстрее, и Говард отшвырнул кофту в сторону. Анжела прижалась к нему и, зацепив его брюки большими пальцами, опустила их на бедра. Затем ногами стащила их ниже.
Никакие одежды уже не мешали, и Анжела была такая длинная, тоненькая, теплая и гладкая. Она уложила Говарда на спину, взобралась на него и поцеловала в губы. Язык, а не змея, проник ему в рот. И он начал Сосать его. Его руки заскользили вниз по ее спине. Никаких рубцов, ни капли крови. Только гладкая, изумительная кожа. Он обогнул ладонями небольшие холмики ягодиц и скользнул ниже, по тыльной стороне бедер.
Ее ноги, чуть-чуть раздвинутые, лежали на его ногах и слегка касались с обеих сторон его пениса. Он уперся во что-то горячее между ягодиц. Анжела свела ноги и сдавила его. Когда Говард охнул, ноги ее разжались и съехали чуть вниз по бедрам. Она поднялась.
Стоя над ним на локтях и коленях, она ласкала его губы своим влажным ртом, водила по его груди сосками, гладила головку его пениса скользкими распустившимися лепестками своей плоти. Затем мягко села, медленно натягивая на него плотный горячий чехол.
Она сидела у самой воды, наверное, на том плоском валуне, который не так давно назвала «нашим камнем». Видно было лишь ее голову и спину, да и то очень расплывчато. «Наверное, страшно замерзла», — подумал Говард.
И ужасно несчастна.
Когда Анжела побежала, он было сделал несколько шагов вдогонку. Но затем остановился и вернулся к костру. Она не хотела никаких погонь. Хотела побыть наедине, поэтому и убежала.
Надо просто подождать. Посидеть и понаблюдать за ней, чтобы не учудила ничего такого, например, не прыгнула в озеро, и защитить, если этот псих попытается напасть.
Ему было жаль ее, жаль и себя. Хотелось, чтобы все было так, как до ее страшного, невероятного откровения. Потому что теперь, обнимая ее, он почувствовал отвращение. Словно она была замарана, испорчена. И в грязи. Словно смердела всеми этими уродами, их потом и спермой.
И каким-то образом Анжела уловила его настроение.
«Не хочу, чтобы так было, — говорил он себе. — Кроме того, это глупо. Это та же Анжела. Такая же, как была перед началом своего рассказа. А тогда она не казалась грязной. И ничего такого, что могло бы изменить ее, не произошло. Она просто говорила: воздух проходил через голосовые связки, и она произносила слова. Вот и все. Она не загнила и не протухла. Все, что она делала, это только говорила».
Это были слова. Просто слова.
«Это только слова, — думал Говард, — если кто-то скажет тебе, что плюнул в твой суп».
Ты мог уписывать его за обе щеки, радуясь до поросячьего визга. Всего несколько слов. «Знаешь что, я тут харкнул в твою бурду». И вдруг ты начинаешь ощущать сладковатую вонь слюны, и от одной мысли о следующей ложке тебя всего выворачивает наизнанку.
«Это не одно и то же», — твердил он себе.
Но очень похоже.
Нет. Это совершенно разные вещи. Она чиста. К ней ничего не прилипло. И ничего не осталось в ней от тех людей. Мы ведь ходим в рестораны, где едим из той же посуды, из которой до этого ели другие. Даже мысли такие никогда не возникают, лишь бы посуда была хорошо вымыта. И совсем не важно, сколько людей ее использовало до нас.
Не важно, сколько человек трахало Анжелу.
Не должно быть важно.
Было бы глупо, если бы это имело какое-то значение.
Говард подбросил дров в огонь, окинул взглядом лагерь и вновь стал наблюдать за Анжелой. Может, все же следовало пойти за ней? Может, она именно этого и хотела? Чтобы я доказал, что не равнодушен к ней.
«Я не равнодушен», — убеждал он себя.
Тогда почему я не иду к ней? Зачем сижу здесь все это время, как бесчувственный чурбан?
Говард посмотрел на часы. Двадцать минут второго. Через десять минут заканчивается их смена.
Он поднялся, затолкал револьвер поглубже в брюки и пошел прочь от теплого костра. Пока он шел, Анжела так ни разу и не обернулась.
— Это я, — объявил он, шагнув на камень.
— Я знаю.
— Ты не замерзла?
— Не очень.
Присев рядом на корточки, Говард погладил девушку по голове, но Анжела продолжала смотреть на озеро.
— Ты, наверное, злишься, да?
— Я на тебя не сержусь.
— Исправляешь мою речь.
— Мне не до шуток, ладно?
— Извини. — Он встал. — Почему бы тебе не вернуться к костру? Ты, наверное, окоченела. К тому же уже почти пора будить Лану и Кита.
Анжела кивнула, поднялась на ноги и повернулась.
Говард пошел первым. К костру подошли в молчании. Когда Анжела присела на корточки у огня, он увидел, что она вся дрожит.
— Я не знаю, что сказать, — признался он.
— А тебе и не надо ничего говорить.
— Господи, Анжела! Что я такого сделал?
— Ничего, — пробормотала она.
— Я думал, мы — друзья. Понимаешь?
— Мы можем ими и остаться. Но, думаю, на этом дело и закончится.
— Почему?
— Сам знаешь, почему.
— Нет, не знаю.
Она долго и пристально смотрела на огонь. Затем, не поднимая головы, сказала:
— Я не совсем такая, как ты себе представлял, так ведь?
Говард пожал плечами.
— Ну, я не знаю. Я никогда… не рассчитывал на то, что ты девственница. Понятно, кто станет в наше время…
— Возможно, ты.
Лицо Говарда вспыхнуло ярким румянцем.
— Не по своей вине, будь уверена, — промямлил он, нервно хихикнув.
— И не по своей воле я перестала ею быть.
— Я знаю.
— Но это не считается, так ведь? А главное то, что я теперь испорченный товар. Повреждена настолько, что это даже не укладывается в твоей голове. Ты не можешь прикоснуться ко мне теперь, не вспоминая о всех ублюдках, которые надо мной издевались. И без чувства брезгливости.
— Это бред какой-то.
— Не лги. Это правда, и тебе это известно.
— Это неправда.
Анжела встала и тяжело вздохнула.
— Не пора ли будить остальных?
Говард поглядел на часы.
— Да.
— Ты сам пойдешь или хочешь, чтобы это сделала я?
— Не обязательно это делать прямо сейчас.
— Нет, нам лучше сделать это сразу.
— Ладно. Посиди здесь и согрейся. Я сам их разбужу. — И он пошел к палатке Ланы. На душе было грустно и гадко. Хотелось исправить положение, но он не знал как. Ну кто ее тянул за язык, зачем было рассказывать о Чарли и Скеррите и всех остальных? Зачем так подробно?
Плевок в суп.
Черт побери!
Перед палаткой Ланы Говард остановился.
— Эй, ребята, — протянул он. — Это звучит ваша побудка.
— Пошел ты… — донесся голос Кита.
— Половина второго.
— Идем, идем, — промурлыкала Лана сонным голосом.
Из палатки послышались тихие шорохи. Вскоре борта полога раздвинулись, и наружу выползла Лана, прижимая к груди свернутую куртку. На ней была тренировочная кофта с капюшоном и тренировочные брюки. Она встала, и, когда натягивала на себя куртку, ее груди заходили ходуном в просторной мешковатой кофте.
Без бюстгальтера.
Говард почувствовал теплый толчок в пах.
«Ну вот я и возбуждаюсь, — подумал он. — Кит, вероятно, трахал ее час назад. Если он не пользовался резинкой, скорее всего в ней еще его сперма. Тогда почему я сейчас не чувствую никакой брезгливости?»
Лана застегнула змейку.
— Если я правильно понимаю, обошлось без происшествий? — осведомилась она.
— Да, все в порядке.
— Замечательно. Этот кусок дерьма наверняка уже что-нибудь предпринял, если бы собирался.
— Вероятно, так.
Кит вылез из палатки и поднялся на ноги. Он прижимал руки к груди и стучал зубами. В руке у него был фонарик.
— Чего мы здесь стоим?
И они поспешили к костру. Кит сразу же присел на корточки поближе к огню, Лана принялась подбрасывать дрова.
— Почему бы вам, ребята, не воспользоваться нашей палаткой? Серьезно. В ближайшие три часа она нам не понадобится. Когда подойдет время следующей смены, возможно, Глен позволит вам перебраться в свою. Потому что вряд ли вам удастся заснуть под луной.
— Только в своих собственных спальных мешках, — бросил Кит. — Мне не нужны ваши вши.
Говард посмотрел на Анжелу. Та только пожала плечами.
— Ладно, — небрежно проговорил он. — Спасибо. Ты уверена, что не возражаешь?
— Если бы имела что-то против, то не предложила бы.
— Что ж, замечательно. — Он передал револьвер Киту.
И отошел от костра. Анжела поплелась следом. Подобрав свои рюкзаки и спальные мешки, они направились к палатке.
— Так будет намного уютнее, — обронил Говард. Оставив рюкзаки у входа, они забрались внутрь палатки. Спальные мешки Ланы и Кита лежали развернутыми, соприкасаясь сторонами.
— Отодвинем их в сторону? — спросила Анжела.
— Давай просто положим свои сверху. Так будет мягче.
Пока Говард расстилал спальные мешки поверх лежавших, Анжела подсвечивала ему фонариком. Закончив, он объявил:
— Думаю, надо почистить зубы. Не хочешь за компанию?
— Думаю, это может подождать до утра.
Анжела отдала ему фонарик. Говард выбрался наружу и достал из бокового кармана рюкзака зубную щетку и пасту. Затем вытащил флягу. Лана и Кит сидели у костра. Рука Кита лежала на плече девушки. Отвернувшись от них, Говард шагнул в лес, начинавшийся за палатками.
Далеко не заходил. Зубы почистил быстро, все время думая о маньяке.
Хотя раньше Говард считал, что того парня интересовали только девчонки, слова Батлера посеяли в нем сомнения.
Закончив с зубами, Говард отошел еще дальше от палатки, чтобы Анжела не услышала. Когда ему показалось, что уже достаточно далеко, он сунул щетку и пасту в карман, прижал флягу и фонарик рукой к боку и расстегнул змейку на ширинке. Прежде чем извлекать прибор, он еще раз оглянулся по сторонам. Костер все еще виднелся, но довольно далеко, и его свет почти полностью закрывали деревья.
Если что-нибудь случится…
Просто надо побыстрее.
Говард выпутал член из исподнего и начал мочиться. Холодный воздух приятно освежал. Струя хлюпала довольно громко, но он был уверен, что Анжела не услышит. Мысли перенесли его к оставленной в палатке девушке. Вероятно, воспользуется его отсутствием, чтобы переодеться — надеть то, в чем собиралась спать. Сидит сейчас, скрестив ноги, на своем спальном мешке, заводит руку за спину, расстегивает бюстгальтер, снимает…
Вялый пенис стал расти и напрягаться между большим и указательным пальцами.
Похоже, не настолько она и отвратительна, в конце концов.
Последние капли Говард стряхивал уже с полунапряженного члена. Понадобились определенные усилия, чтобы затолкать его потом назад.
«Наверное, отхожу от шока, — подумал он по пути к лагерю. — Возможно, отвращение было лишь своего рода временной реакцией».
Перед входом в палатку Говард положил на место щетку и зубную пасту и, порывшись в рюкзаке, нашел спортивную куртку и пару чистых носков.
Остановившись в нерешительности, он задумался, а не надеть ли их перед палаткой.
— Это ты? — послышался голос Анжелы.
— Да.
— И что ты делаешь?
— Переодеваюсь.
— На холоде?
— Ну…
— Замерзнешь. Входи. Я не буду подсматривать.
— Ну, ладно.
Прижав флягу и одежду к груди, Говард заполз внутрь. Анжела прищурилась и отвернула лицо от фонаря. В тренировочной кофте, широкая горловина которой спустилась на плечо, она лежала уже в спальном мешке, приподнявшись на одном локте. Бретелек Говард не заметил.
Погасив фонарь, он сел на свой спальный мешок спиной к девушке и начал раздеваться. Обещала не смотреть. В палатке было темно. Но у него захватило дух и появилась дрожь в руках, когда он стягивал вельветовые джинсы и плавки. Нейлоновая оболочка спального мешка обдала холодком голый зад. И член у него вновь начал наливаться кровью.
Что, если она сейчас сядет, протянет руку и прикоснется к нему.
Анжела так не сделала.
Говард просунул ноги в тренировочные брюки, чуть приподнялся и подтянул их до пояса. Затем быстро надел чистые носки, скинул куртку и рубашку и натянул кофту. Аккуратно свернув снятую одежду, чтобы подложить ее под голову, повернулся.
Анжела до сих пор опиралась на локоть. Неужели все-таки подглядывала? В полной тишине Говард юркнул в свой спальный мешок.
Затем повернулся на бок. Вместо лица — смутное пятно, а плечо все еще обнажено. «Зябко, должно быть», — подумал он.
— Тебе тепло? — поинтересовался он.
— Нормально.
— Как хорошо, что они пустили нас в свою палатку.
— Да.
Интересно, почему она приподнялась на локте, а не устраивается поудобнее в мешке? Не выдержав, он спросил:
— Не хочешь перейти ко мне?
— И заразить тебя?
— Да перестань.
— Спи, Говард. — С этими словами Анжела опустилась, легла на спину и отвернулась.
Позднее он услышал, как девушка шмыгнула носом. Побежали сопли? Нет. Она плакала. Тихо, чтобы он не услышал.
Мысленно он вылез из спального мешка и подполз к ней. И начал осушать слезы поцелуями: со щек, с губ. Она ответила на его поцелуи. Страстно. Отчаянно. «Исправь все, — шепнула она, распахивая спальный мешок. И он проскользнул внутрь. Они обнялись, тренировочные кофты были настолько мягкими, что почти не ощущались. „Я хочу тебя, — выпалила она, — я так сильно тебя хочу!“ Она задрала кофту вверх и прижала его руки к своим грудям. В жизни он не прикасался к чему-нибудь более гладкому. Ласкал, щупал, целовал. Пока он занимался этим, рука Анжелы сползла вниз, скользнула в плавки и прохладные пальцы обняли его гениталии. „О, какой большой, — шепнула она. — В меня. Я хочу, чтобы ты вошел в меня“.
Говард положил руку на брюки. Пенис — как раскаленный лом.
Перестань о ней думать и иди к ней! Она плачет. Она одинока. Ты ей нужен. Иди к ней и поцелуй.
Как же. С эрекцией?
А почему бы и нет? Это покажет ей, что она меня возбуждает. А это как раз то, что ей сейчас надо знать. Это сейчас главное, что она хотела бы знать. Это покажет, что мне начхать на всех остальных.
Но, скорее всего, даже не заметит.
Просто подползи к ней и поцелуй.
Говард начал медленно расстегивать змейку сбоку спального мешка. Руки дрожали, сердце колотилось. Звенья змейки тихо клацали.
Он все еще опускал змейку, когда Анжела первый раз всхрапнула.
Что?
Он прислушался Так и есть, она храпела. Негромко. Тихо и мирно.
«Все равно приблизиться?» — спрашивал он себя.
Разбуди он ее сейчас, она подумает, что подверглась нападению. Это может чертовски напугать ее, особенно после сегодняшних происшествий. Чего доброго, решит, что в палатку проник маньяк и ночной кошмар снова становится явью.
Сюрприз, это всего лишь я.
И зачем ты меня разбудил?
Говард застегнул змейку, лег на спину и закрыл глаза.
Он бежал куда-то в темноте, бежал на какие-то крики. «Нужен нож», — мелькнуло в голове. Он опустил руку, но вместо кармана рука его легла на голую кожу. Блин! Где моя одежда? Где нож?
Затем понял, что у него есть что-то получше крохотного перочинного ножика. В левой руке у него было мачете! Он взмахнул им и завопил:
— Я иду!
В ответ послышались крики агонии.
Он забежал за поворот. Впереди в туннеле мерцал огонь костра. Потный старый горбун, обернувшись, улыбался из-за плеча. Глаза его были спрятаны за темными солнцезащитными очками. Кроме тяжелоатлетического бандажа, на нем ничего не было. В правой руке он держал бич. Это была живая шестифутовая змея. Он держал ее за хвост. Бестия извивалась и вздымала голову, обнажая зубы.
— Брось ее!
Скеррит хлестнул змеей.
Но не по Говарду.
А по девушке, подвешенной за руки к потолку туннеля. Живая плеть стегнула по спине, девушка вскрикнула и вздрогнула. Зубы змеи впились в ее кожу, и на ней появились тоненькие кровяные бороздки. Скеррит отдернул змею и взмахнул ею над головой.
И усмехнулся Говарду.
— Хочешь попробовать?
— Нет!
— Конечно, хочешь. — Старый урод заковылял к Говарду, протягивая ему змею.
Девушка вывернула голову в сторону и поглядела через плечо.
Анжела. В глазах у нее стояли слезы. Она была прекраснее, чем когда-либо.
— Давай, если хочешь, — заговорила она. — Я не возражаю.
— Кроме того, — проронил Скеррит, — сейчас твоя очередь. — И он швырнул змею в Говарда. Ее голова с разинутой пастью полетела прямо в него.
Молниеносный взмах мачете — и головы как не бывало.
— Посмотри, что ты наделал! — завопил благим матом Скеррит. — Испортил совершеннейшую плеть-кусаку.
— Грязный ублюдок! — Удар сверху расколол череп Скеррита, сбросив очки на землю. Говард развернулся к Анжеле.
Она пристально смотрела на него, шмыгая носом.
— С тобой все в порядке? — спросил Говард.
Она кивнула головой.
— Ты меня спас.
Говард швырнул мачете на труп Скеррита, обогнул висящую Анжелу и начал ласкать ее спину. Она была скользкой от крови и пота и исполосована вдоль и поперек рубцами и следами зубов.
— Больно? — спросил он.
— О, нет. Так приятно.
Говард целовал ее раны, слизывал с них кровь. Анжела стонала и выгибалась. Пододвинувшись ближе, он целовал ее в затылок и терся о спину. Она свела ягодицы, стискивая его возбужденный член.
— Войди в меня, — шепнула она.
— Здесь? Сейчас?
— Да, да.
Немного отступив, он повернул ее к себе лицом. С ее грудей свисали впившиеся в соски гадюки. Когда она чуть шире открыла рот, оттуда выстрелила змея и метнулась прямо к губам Говарда. Другая выползла из ее влагалища и потянулась к его пенису.
Говард ахнул и дернулся в сторону… И проснулся. Задыхаясь, он увидел нависшее над ним расплывчатое пятно лица Анжелы. В палатке было темно. Его голова лежала у нее на коленях, и она нежно гладила его по волосам.
— Все уже хорошо, — шепотом приговаривала она., — Все хорошо.
— О Боже! — выпалил он.
— Наверное, было очень страшно.
— Ты… у тебя были змеи… на грудях.
— Змеи, да? Интересно, что сказал бы на это Фрейд?
— Это было ужасно.
— Это просто ночной кошмар. Всего лишь сон. — Она подняла кофту. — Видишь? Никаких змей.
«Нет, этого не может быть», — подумал Говард. — Наверное, это просто еще один сон? Но нет, непохоже».
Он не мог отвести взгляда от ее грудей. В темноте они выглядели серыми, а соски — черными.
Анжела подняла его руку к груди.
Он никогда в жизни не прикасался к чему-нибудь более гладкому.
— Я сама во всем виновата, — прошептала она. — Если бы я тебе не рассказала обо всем…
— Все это не имеет значения, — сказал он. — А может, и имеет. Не знаю. Но…
— Ты меня хочешь?
— О мой Боже!
Анжела сняла кофту. Продолжая ласкать ее груди, Говард потерся щекой о теплый шелковистый живот.
Она осторожно выбралась из-под его головы и, присев рядом, стянула с себя носки. Говард повернулся на бок, наблюдая, как девушка стаскивала брюки, расстегнул сбоку спальный мешок.
И Анжела скользнула в него.
Затем потянула вверх его кофту. Говард начал ей помогать. Вместе получилось быстрее, и Говард отшвырнул кофту в сторону. Анжела прижалась к нему и, зацепив его брюки большими пальцами, опустила их на бедра. Затем ногами стащила их ниже.
Никакие одежды уже не мешали, и Анжела была такая длинная, тоненькая, теплая и гладкая. Она уложила Говарда на спину, взобралась на него и поцеловала в губы. Язык, а не змея, проник ему в рот. И он начал Сосать его. Его руки заскользили вниз по ее спине. Никаких рубцов, ни капли крови. Только гладкая, изумительная кожа. Он обогнул ладонями небольшие холмики ягодиц и скользнул ниже, по тыльной стороне бедер.
Ее ноги, чуть-чуть раздвинутые, лежали на его ногах и слегка касались с обеих сторон его пениса. Он уперся во что-то горячее между ягодиц. Анжела свела ноги и сдавила его. Когда Говард охнул, ноги ее разжались и съехали чуть вниз по бедрам. Она поднялась.
Стоя над ним на локтях и коленях, она ласкала его губы своим влажным ртом, водила по его груди сосками, гладила головку его пениса скользкими распустившимися лепестками своей плоти. Затем мягко села, медленно натягивая на него плотный горячий чехол.
Глава 22
— Йо! А не пора ли устроить привал?
Чед резко развернулся. Кори, пошатываясь, шагнула вбок и начала прогибаться назад, пока рюкзак не оперся об огромный камень, лежавший вдоль тропы. Затем высвободила руки из лямок и, убедившись в устойчивости рюкзака, отошла от него.
— О мамочка, — пробормотала она, вращая плечами. Затем прогнула спину и потерла шею. — Боже, как я ненавижу эти горы. Все время вверх, вверх, вверх. Ей-Богу! — Кори потянула с головы красный платок и вытерла им пот с лица. Чед наблюдал, как она провела скомканным платком вниз по шее и завела его под рубашку. — Почему бы тебе не свалить свой груз с плеч? Какое-то время я точно не сдвинусь с места.
Чед резко развернулся. Кори, пошатываясь, шагнула вбок и начала прогибаться назад, пока рюкзак не оперся об огромный камень, лежавший вдоль тропы. Затем высвободила руки из лямок и, убедившись в устойчивости рюкзака, отошла от него.
— О мамочка, — пробормотала она, вращая плечами. Затем прогнула спину и потерла шею. — Боже, как я ненавижу эти горы. Все время вверх, вверх, вверх. Ей-Богу! — Кори потянула с головы красный платок и вытерла им пот с лица. Чед наблюдал, как она провела скомканным платком вниз по шее и завела его под рубашку. — Почему бы тебе не свалить свой груз с плеч? Какое-то время я точно не сдвинусь с места.