Лэмпмен Каролин. От счастья не убежишь

   Кейт подняла руки.
   – Хорошо, сдаюсь. Отправляйся в Шайенн, заседай в комитете при губернаторе. Не понимаю, чего я вообще с вами спорю. А теперь идите-ка все отсюда, а мы со Стефани займемся делом.
   Пока женщины убирали со стола, Стефани заметила, что в глазах у Кейт блестят слезы.
   – Кейт! – осторожно окликнула она. Та покачала головой.
   – Это все январская погода. Я готова реветь навзрыд, так мне надоели холода. – Она взглянула на Стефани и вздохнула. – Ну согласна, не только погода. Себя пожалела. Я знаю, что Джонатану нужно ехать, но каждый раз устраиваю скандал. Терпеть не могу отпускать его от себя.
   – А почему ты не поедешь с ним?
   – В Шайенн? – Кейт покачала головой. – Я и хотела бы, но это невозможно.
   – Ты боишься оставить дом на меня или меня в доме? – тихо спросила Стефани.
   – Что ты, конечно, нет. Чарли на моих мальчишек всегда управу найдет, а в случае чего и Пруди Симпсон поможет. Нет, мне ничто не мешает уехать. – Она грустно улыбнулась. – Все дело в нас с Джонатаном. Единственное, в чем мы с ним никогда не согласны, – политика. Семнадцать лет назад мы решили: о чем бы ни шел спор, порога нашей спальни политика никогда не переступит. А если я поеду с ним в Шайенн...
   Возражать Стефани не рискнула.
 
   День отъезда Джонатана приближался. Кейт казалась веселой, как обычно, и Стефани думала, что она примирилась с разлукой. Но однажды ночью Стефани проснулась от звуков глухих рыданий. Послышался успокаивающий басовитый шепот, рыдания стихли. Но на душе у Стефани было тяжело, и она долго не могла заснуть.
   Леви, похоже, тоже снедала тоска, и на месте ему не сиделось: он то уезжал в прерию, то отправлялся в поселок и возвращался только под утро. Стефани не думала, что это как-то связано с отъездом отца, и решила напрямик спросить его, в чем дело. Она нашла Леви в загоне: он бросал лошадям сено.
   – Что выгнало тебя на улицу в такой холод? – улыбнулся он.
   – Ты.
   – Польщен, польщен.
   – Тебя что-то беспокоит.
   – Ты права. – Леви тяжело вздохнул. – Я влюблен, и влюблен безнадежно. – Леви выглядел совершенно убитым, но Стефани знала, что он просто ее поддразнивает. – Она любит моего брата. Я для нее просто друг, не больше.
   – Не трать время на эту ненормальную, – весело посоветовала Стефани. – Серьезно, Леви, что случилось?
   – Серьезно? – Он оперся на вилы и вздохнул. – Я хочу уехать.
   – Уехать? Но почему?
   Он грустно улыбнулся и покачал головой.
   – Даже не знаю. Все эти четыре года я только и мечтал вернуться домой. И, когда наконец вернулся, поклялся самому себе, что никогда, никогда больше... Но в последнее время меня что-то гнетет. Когда папа сказал, что едет в Шайенн, я понял: вот что мне нужно.
   – Вступить в Ассоциацию скотоводов?
   – Нет, уехать на время.
   – Куда?
   – Не знаю. Может, с папой в Шайенн. А оттуда – в Колорадо, навещу кузину Касси и ее мужа.
   В горле у Стефани стоял комок.
   – Ничего не понимаю.
   – Однажды одна очень умная женщина сказала мне: «В прошлое вернуться нельзя». Наше дело теперь в руках у Коула. Конечно, он с радостью снова возьмет меня в напарники – да я-то не хочу, вот в чем дело. Не знаю... Знаю только одно: здесь я никаких ответов не найду.
   – Я буду скучать.
   – Не бойся, я вернусь, – улыбнулся он.
   – Но я уеду. – На глазах у нее показались слезы. – Может быть, мы никогда больше не увидимся.
   – А у меня такое чувство, что увидимся. – Он дружески сжал ее плечо. – Брат тебя просто так не отпустит.
   Губы Стефани задрожали, из глаз брызнули слезы.
   – Ты не понимаешь, Леви: у него нет выбора. И вообще, не знаю, нужна ли я ему.
   Леви крепко обнял ее.
   – Не бойся, Стефани, нужна.
   – Ох, Леви! – Она приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Дай Бог, чтобы ты нашел то, что ищешь!
   – Спасибо. Может, это...
   Вдруг какая-то неведомая сила оторвала их друг от друга, и Леви с грохотом полетел на пол. Над ним со сжатыми кулаками стоял Коул.
   Стефани завизжала. Леви вскочил и кинулся на Коула. Братья покатились по полу, нанося друг другу страшные удары. Стефани поняла, что сама разнять их не сможет, и бросилась за помощью. Джонатан и Чарли как раз спешивались, когда она выскочила из загона.
   – Слава Богу, вы уже здесь! Коул и Леви... На конюшне... Быстрее!
   Мужчины бросились на конюшню – и остановились в дверях.
   – Будь я проклят! – воскликнул Джонатан и прислонился к стене. – Давненько они так не дрались!
   – И вы их не остановите? – изумленно спросила Стефани.
   – А как? – сухо спросил Чарли. – Если уж они начали, черта с два их остановишь!
   – Они же покалечат друг друга! Чарли взглянул в ее побледневшее лицо.
   – Идите-ка домой, мисс Стефани. Не годится вам на это смотреть.
   Джонатан весело улыбнулся.
   – Не беспокойтесь. Они не причинят друг другу вреда.
   В этот миг Леви опустил кулак на лицо Коула. От глухого звука удара Стефани почувствовала спазмы в горле. Не оглядываясь, она выбежала вон.
   Чарли и Джонатан остались и наблюдали за дракой с интересом истинных ценителей искусства. Драка длилась долго: Коул и Леви . были примерно равны друг другу по силе. Наконец, после крепкого удара Коул упал и не смог подняться.
   Леви, тяжело дыша, стоял над ним.
   – Идиот несчастный, ничего ты не понял, – проговорил он. Затем ноги его подогнулись, и он упал рядом с братом.
   Десять минут спустя Чарли и Джонатан вошли в дом. За ними, опираясь друг на друга, плелись Коул и Леви. Стефани бросилась им навстречу.
   Когда Стефани рассказала Кейт, что происходит на конюшне, та приготовила миски с горячей водой, чистые тряпочки, йод, – и все это со спокойствием, которое достигается только большим опытом. Вообще никого, кроме Стефани, ничуть не обеспокоило, что братья избили друг друга до бесчувствия.
   Сами же они спорили, но вовсе не о том, из-за чего подрались.
   – Чего тебе недостает? Что ты хочешь найти в чужих краях? – спрашивал Коул.
   – Не знаю. – Леви пожал плечами. – Знаю только, что надо искать.
   Кейт переводила взгляд с одного на другого.
   – О чем вы?
   – Леви уезжает.
   Кейт смывала с лица старшего сына кровь и грязь. Рука ее испуганно застыла. -Что?
   – Послушай, Кейт... – начал Джонатан.
   Кейт не обратила на него внимания – ее суровый взгляд был прикован к лицу Леви.
   – Куда это ты собрался?
   – Съезжу к Касси, а оттуда... не знаю.
   – А кто, по-твоему, будет работать на ранчо? Начинается самое хлопотливое время в году, а вы с отцом уезжаете.
   Кейт начала смазывать йодом содранные костяшки пальцев, и Леви заскрипел зубами.
   – Четыре года вы прекрасно справлялись без меня. И потом, подросли Билли Рей Симпсон и Джейк Саммерфилд. Оба они прекрасные работники.
   – Не станешь же ты уезжать в середине января! – зашел с другого конца Коул. – Если не замерзнешь, считай, что тебе крупно повезло.
   Леви пожал плечами.
   – Чем январь хуже любого другого месяца? И потом, я доеду до Шайенна вместе с папой.
   – А как насчет индейцев? – встрял Чарли.
   Стефани осторожно смазывала йодом ссадины Коула. Услышав об индейцах, она вскинулась и даже не заметила, как Коул вздрогнул и охнул: йод начал просачиваться в рану.
   – Какие индейцы? – широко раскрыв глаза, спросила она.
   – В сотне миль к югу отсюда резервация. Молодые индейские шалопаи пересекают границу и ищут на свою голову неприятностей. Так что белому опасно ездить в этих местах в одиночку.
   – Ну, в Колорадо они за мной не погонятся, – засмеялся Леви.
   Кейт тряхнула головой.
   – А я думаю...
   – Какая разница, что кто-то из нас думает, – прервал Джонатан, положив ей руку на плечо. – Леви так решил, значит, дело сделано.
   Леви обвел взглядом вытянутые лица родных.
   – Я вернусь в начале лета и, может быть, на этот раз навсегда.
   – Дай-то Бог, – ответила Кейт.
 
   Два дня спустя Леви и Джонатан седлали лошадей, а остальные уныло стояли рядом. Кейт и Стефани плакали, Коул и Чарли тяжело вздыхали. Когда Леви привязал к седлу одеяло, а Джонатан начал загружать вещи в фургон, даже Джош присмирел и загрустил.
   Началась суматоха прощаний, рукопожатий, поцелуев. Леви подошел к Стефани, и она обняла его, не смущаясь сердитыми взглядами Коула.
   – Береги себя, Леви.
   Он дружески поцеловал ее в щеку и повернулся лицом к Коулу. Тот был мрачнее тучи. Леви тепло пожал брату руку.
   – Братишка, надеюсь, ты не собираешься устроить второй раунд. Мы уже не мальчишки, и это совсем не так смешно. Да и раны заживают не так быстро, как в детстве.
   – Я и сам заметил, – ответил Коул и пощупал челюсть. – Честно говоря, просто не знаю, что на меня нашло.
   Леви усмехнулся.
   – А ты поразмысли на досуге. Узнаешь о себе много интересного.

25

   Наступил февраль – холодный и нескончаемый. С отъездом Леви и Джонатана ранчо погрузилось в уныние. Коровы начали телиться, а лошади – жеребиться, и Коул нанял Билли Рея Симпсона и Джейка Саммерфилда. Ребята помогали в работе и разгоняли уныние смехом и шутками, но все равно казалось, что до весны – целая вечность.
   Однажды морозным утром Стефани поняла, что не может больше сидеть дома и тосковать, и отправилась на прогулку. Под копытами Зорьки хрустел снег; Стефани с наслаждением вдыхала бодрящий морозный воздух.
   Увидев на западе поднимающихся на холм всадников, Стефани сперва не обратила на них внимания. Лишь когда они направились к ней, она заметила, что лошади у них неосед-ланы. Стефани пришла в ужас. Индейцы! Только они и зимой и летом ездят без седла.
   В панике она повернула к дому и что было сил пришпорила Зорьку. Кобыла понеслась галопом, но индейцы рассыпались цепью и отрезали путь. Стефани развернулась и поскакала к рощице, хотя и не знала, зачем – разве что сломает толстую ветку и будет отбиваться ею от врагов.
   Зорька мчалась как ветер. До рощи оставалось меньше полпути, когда краем глаза Стефани заметила двух индейцев. Они ее настигают! Вот они уже совсем близко! Стефани изо всех сил натянула поводья, Зорька попятилась. Стефани развернула ее, пришпорила, и они понеслись еще быстрее. Сзади раздался удивленный возглас.
   Но вот перед ней снова двое индейцев. Сердце у Стефани ушло в пятки. Борясь с леденящим ужасом, она направила Зорьку прямо на них. Может, ей удастся ошеломить их и прорваться? Конечно, надежды почти нет: но это ее единственный шанс, а Стефани не собиралась сдаваться без боя.
   На мгновение ей показалось, что их лошади расступились. Надежда вспыхнула – но тут же погасла: один индеец крепко схватил Зорьку за узду и поскакал рядом. Зорька рванулась, враг повис на узде, кобыла замедлила шаг и остановилась. Подъехали остальные и обступили испуганную Зорьку. Стефани упрямо смотрела вперед, поверх голов.
   Зорька попыталась укусить державшего ее человека, и Стефани радостно улыбнулась – и тут же охнула: ее стаскивали с седла. Стефани отчаянно вцепилась в луку, но сильные руки разжали ее пальцы и сдернули ее вниз.
   Шесть злобных лиц склонились над ней. Стефани закусила губу, чтобы не закричать. Во время дикой скачки с головы у нее слетел капюшон, и теперь один из индейцев потянул за скрученную в тугой пучок косу. Почувствовав, как гибкие пальцы расплетают косу, Стефани застонала и в ужасе закрыла глаза.
   Неужели индейцы до сих пор снимают скальпы? Мысли Стефани метались в поисках выхода: но у нее нет никакого оружия, чем можно защититься. Она вспомнила о свистке—и едва не рассмеялась сквозь слезы: Джош не учил Сэма спасать ее от индейцев. Ах, был бы здесь Коул! Но что может Коул против шестерых? Однако мысль о нем придала Стефани мужества, и она решила достойно встретить ужасную судьбу.
   – Смелый Орел! – Это был голос Коула. Стефани изумленно подняла глаза, почти уверенная, что ей почудилось. Но нет, Коул стоял чуть поодаль и на незнакомом языке разговаривал с высоким индейцем, словно со старым другом.
   Вдруг индеец схватил Стефани за волосы.
   – Твой женщина, Небесные Глаза? – спросил он по-английски с сильным акцентом.
   Коул кивнул, ткнул себя в грудь и произнес несколько непонятных слов, затем тихо позвал:
   – Стеф, иди сюда.
   Стефани хотелось с плачем броситься к нему, но она совладала с собой и подошла спокойно. Индеец дотронулся до ее волос, затем указал на Зорьку. Коул покачал головой и снова что-то сказал. Беседа длилась несколько минут. Индеец указывал то на Стефани, то на Зорьку, а Коул терпеливо слушал и мотал головой. Наконец Смелый Орел поднял обе руки и вопросительно посмотрел на Коула. Несколько минут Коул молчал, обдумывая слова индейца. Стефани беспокойно следила за ним и наконец окликнула:
   – Коул!
   – Он предлагает мне двадцать лошадей за тебя и Зорьку.
   – А ты?
   – А я думаю. Лошади чертовски хороши.
   – Коул! – Стефани была ошеломлена. – Что ты...
   Коул вдруг протянул руку и ударил ее тыльной стороной ладони по лицу. Она онемела от обиды и ужаса. Коул покачал головой, затем возвел глаза к небу и снова что-то сказал. Шестеро засмеялись.
   Высокий еще раз, как бы с сожалением, дотронулся до волос Стефани и больше на нее не смотрел.
   Они говорили долго и, кажется, пришли к согласию. Смелый Орел снова взглянул на Стефани и что-то спросил. Коул ответил. Индеец вдруг закрыл глаза и затянул тоскливую, берущую за душу песню. Стефани робко взглянула на Коула.
   – Что происходит?
   – Он спросил, как это Мегги позволила мне взять вторую жену; ведь у белых всегда одна жена. Я сказал, что Мегги умерла. Он оплакивает ее.
   Унылое пение прервалось так же внезапно, как и началось. В одно мгновение, одним легким прыжком индейцы очутились на конях.
   – Тебе лучше поехать с нами, – шепнул Коул и подсадил Стефани в седло. – Смелый Орел вполне способен украсть то, что ему понравилось, а так я за тобой присмотрю. И держись сзади: если ты вырвешься вперед, они сочтут это оскорблением.
   Коул вскочил в седло и поскакал на юг, индейцы последовали за ним. Стефани покорно держалась сзади. Ей совершенно не хотелось, чтобы кто-то из шестерых оказался вне ее поля зрения.
   Они заехали в узкую лощину. Коул указал на небольшое стадо коров и что-то сказал Смелому Орлу. Тот кивнул своим соплеменникам. Они быстро и ловко отделили от стада пятерых молодых бычков и погнали вверх по склону.
   Смелый Орел повернулся к Коулу.
   – Смелый Орел жалко Утренняя Звезда идти к Великому Духу. Но хорошо Небесные Глаза взять новая жена. Она храбрая. – Он задумчиво посмотрел на Стефани. – Я звать ее Всадница-на-Ветру. – И он что-то добавил на своем языке.
   Индейцы ускакали прочь, и в морозном воздухе разнесся громовой смех Коула.
   – Так и знал, что он придумает тебе индейское имя. Его раздражает, что наши имена ничего не значат. Можно гордиться, что он разговаривал с нами по-английски. Он считает, что это варварский язык.
   Они повернули к дому.
   – А что он еще сказал? – спросила Стефани.
   Коул снова расхохотался.
   – Что гремучая змея очень хороша, если ее подогреть на углях.
   – Что за бессмыслица! – Стефани не могла взять в толк, чего тут смешного. – Он вправду хотел меня купить?
   – Еще как! Кажется, он решил, что вы с Зорькой отмечены печатью Великого Духа. Боюсь, если бы не это, он бы и половину цены за тебя не дал.
   Стефани озадаченно заморгала. Коул улыбнулся.
   – Дело в том, что хвост и грива Зорьки одного цвета с твоими волосами. Смелый Орел никогда не видел, чтобы человек и лошадь так подходили друг к другу, и решил, что тут не обошлось без волшебства. Особенно, когда увидел, как ты сидишь в седле.
   – Почему же он передумал?
   – Потому что ты начала со мной спорить. – Коул слегка смутился. – Прости, что я тебя ударил, но ни один индеец не позволил бы жене так с собой разговаривать. Я боялся, что иначе не вытащу тебя из переделки.
   – И что ты ему сказал?
   – Что ночью ты греешь лучше бизоньей шкуры, зато днем трещишь хуже гремучей змеи. Он ответил, что такая жена у него уже есть и второй не надо. – Коул снова засмеялся. – Так что насчет змеи это был отеческий совет.
   – Не понимаю.
   – Смелый Орел говорил о любви. Если, мол, я не буду спешить и хорошенько тебя разогрею, то и сам останусь доволен.
   – Ой! – Стефани залилась краской. Молчание длилось несколько минут, затем ей вспомнилось пронзительное заунывное пение. – Почему они оплакивали Мегги? Наверно, не всем белым достаются такие почести?
   – Мегги спасла жизнь его сыну. Хромой Олень тогда был еще мальчишкой. Она нашла его больного, в лихорадке, привезла домой, выходила и помогла ему вернуться к своим. Смелый Орел до сих пор удивляется, что белая женщина смогла так поступить. С тех пор он считает нас чуть ли не родней. Вообще шошоны подворовывают скот в нашей округе, но у нас не пропала ни одна лошадь, ни одна корова.
   – Значит, они приехали к тебе как к другу?
   – Вроде того. Смелый Орел рассказал, что власти обещали им стадо коров, – но время идет, а скота все нет, и люди начали голодать. Вот они и отправились на север – охотой или налетами, или чем-нибудь еще добывать еду. – Он снял шляпу и запустил пальцы в волосы. – Черт возьми, если б я мог просто отдать ему бычков, не задев его гордости! Но через несколько дней он пришлет взамен лошадь.
   – Если Смелый Орел – твой друг, почему же ты не объяснил, что я тебе не жена?
   – Индейцы либо женаты, либо нет. Наших отношений он бы не понял.
   Стефани так и подмывало сказать, что их отношений она и сама не понимает, но вместо этого она сменила тему.
   – У него действительно хорошие лошади?
   – Лучше не бывает. – Коул улыбнулся. – Бьюсь об заклад: лошадь, которую он пришлет, будет стоить больше пяти бычков.
   – Удивительно, что ты не согласился обменять меня на лошадь, – саркастически заметила Стефани.
   – Я уже раздумывал, и всерьез, – улыбнулся Коул. – Если бы он не запросил Зорьку, я бы, пожалуй, согласился.
   – Ну спасибо! – ответила Стефани и показала язык. Ей страшно хотелось соскочить с лошади и запустить в него снежком. Но вдруг сердце ее сжалось от боли: конечно, Коул не отдаст ее индейцам, но он и вправду будет только рад от нее избавиться. Это была тяжелая мысль, и весь оставшийся путь Стефани промолчала.
 
   Три дня спустя на ранчо прискакал молодой индеец, ведя в поводу прекрасную угольно-черную кобылу. Увидев ее, Коул объявил, что пять бычков – ничтожная плата за такую великолепную лошадь, и он пошлет Смелому Орлу еще пятерых. Юноша кивнул, подал Коулу кожаную сумку, потом долго что-то объяснял – и ускакал.
   Чарли и Стефани в конюшне любовались кобылой. К ним подошел Коул.
   – Он рассказал, что у Смелого Орла было видение. Великий Дух приказал ему послать эту кобылу и сказал, что я дам за нее еще скота. – Коул бросил озорной взгляд на Стефани. – А еще Хромой Олень рассказал, что Великий Дух велел его отцу послать дар для сестры Утренней Звезды; и пусть она лечит и хранит его народ. Настанет день, когда с глаз ее спадет пелена, и она увидит свой путь. Похоже, это все относится к тебе, Стеф, – заключил он и протянул ей сумку. – Только с чего он взял, что ты – сестра Мегги?
   – Это небось из-за ихнего обычая, – предположил Чарли. – У них, когда у человека помирает жена, он женится на ее незамужней сестре. Вот он и решил, что мисс Стефани – сестра Мегги.
   – Наверно. А пелена, спадающая с глаз... может, он говорил о потере памяти? – Коул покачал головой. Нет, это просто совпадение. Как индеец – пусть даже нанюхавшись своих кактусов – мог что-то узнать о Стефани?
   – Ой, какая прелесть!
   В сумке оказался набор расшитых бисером ремешков для волос, какие носят шошонские женщины. А один ремешок явно предназначался для Зорькиной узды – под цвет ее гривы и волос Стефани.
   Коул показал ей, как индианки стягивают волосы и перекидывают через плечо: получается то ли косичка, то ли хвостик. Стефани была в восторге.
   – Как бы я хотела чем-нибудь отблагодарить Смелого Орла и его племя!
   – Вы дали им надежду, – заметил Чарли. – Если они и вправду решили, что вы чародейка, то, наверно, думают, что вы принесете им счастье.
   – Хотела бы я иметь волшебную силу, – со вздохом ответила Стефани. – Тогда я смогла бы что-нибудь для них сделать.
   – Кто знает? – философски хмыкнул Чарли. – Может, в один прекрасный день в вас откроется что-нибудь этакое.
   Волосы Стефани пылали в лучах заходящего солнца, и, глядя на нее, Коул согласился с Чарли. У Стефани есть сила, о которой она и не подозревает. «Не знаю, как насчет чародейства, но привораживать она умеет!»

26

   – Стефани, у тебя все получится, – говорила Кейт, укладывая последний чемодан. – Человек, который поладил с индейцами, как-нибудь проживет две недели с Коулом и Джошем Кентреллами. Чарли тебе поможет.
   Стефани засмеялась и крепко обняла Кейт.
   – Поезжай в Шайенн и не беспокойся о нас. Пока у комитета перерыв между сессиями, ты должна одарить мужа любовью и лаской, он это заслужил. Вот увидишь, Джонатан будет доволен.
   Кейт покраснела и проворчала, что уже стара для всяких глупостей, но Стефани заметила на ее лице счастливую улыбку.
   Наконец Кейт была готова. Начались прощания, поцелуи и последние наставления. Ухмыляющийся Чарли сел на козлы и хлестнул лошадей. Фургон тронулся, Коул, Стефани и Джош замахали руками, а из фургона все доносился голос Кейт: она наказывала Джошу хорошо себя вести.
   Стефани скучала по добродушной болтовне Кейт и с нетерпением ждала возвращения старшей подруги. Как-то странно было жить в домике одной. Впрочем, изнывать от скуки Стефани не приходилось. Билли Рей Симпсон и Джейк Саммерфилд еще росли, их молодые желудки требовали пищи, и Стефани с утра до вечера вертелась на кухне. Но она не жаловалась: ей нравилось болтать с ребятами, и она даже уговорила их – если выдается свободная минута – приезжать на ранчо перекусить.
   В тот вечер они долго сидели за столом. Джош коршуном кружил вокруг кухни: Билли Рей обещал после ужина отвезти его к Симпсонам, где Джош прогостит два дня. Наконец Билли Рей дожевал пятое печенье, и они с Джошем наперегонки понеслись к конюшне.
   Джейк отчего-то не вышел вслед за приятелем: он торчал в дверях кухни и нервно мял в руках шляпу. Стефани удивилась: никогда еще она не видела его в таком смущении.
   – Что случилось, Джейк?
   – Я... мисс Стефани! – Он глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду. – Вы не будете возражать, если я... если я буду за вами ухаживать?
   Стефани остолбенела.
   – Ой, Джейк, я никогда не думала...
   – Я знал, что вы скажете «нет». – У него был такой убитый вид, что Стефани стало его жаль.
   – Видишь ли, я для тебя старовата. – Она улыбнулась ему материнской улыбкой. – Тебе нужна девушка твоего возраста. А то еще кто-нибудь спросит, не матерью ли я тебе довожусь.
   Он улыбнулся и покачал головой.
   – Ни один человек в здравом уме не примет вас за мою мать. – Он вздохнул. – Это из-за Коула, да? Вы его любите. – Стефани залилась краской, и он кивнул. – Я так и думал. Что ж, – философски заметил он, – если вы должны принадлежать другому, пусть лучше это будет Коул, чем кто-то еще. Вы на меня не обижаетесь?
   – Джейк, ни одна женщина не обидится на такое приятное предложение. Когда ты влюбишься по-настоящему, ты вспомнишь, как хотел ухаживать за мной, и посмеешься.
   – Я не думаю, что такое будет, – с достоинством возразил Джейк. – А мы останемся друзьями?
   – Конечно. И завтра, как обычно, жду тебя в полдень на чай с печеньем.
   – Приду! – Он просиял и вышел, насвистывая.
   «Похоже, нежное юное сердце разбито не вдребезги», – подумала Стефани и закрыла за ним дверь.
   Джош уехал, а Чарли решил устроить себе выходной и отправился в поселок, – он частенько отдыхал таким образом в субботу вечером. Сегодня Стефани останется наедине с Коулом... Она задумала особое блюдо и только начала готовку, как вдруг на кухню, пылая гневом, словно печь жаром, ворвался Коул.
   – Чем это ты, черт побери, занимаешься?
   – Готовлю ужин, – изумленно ответила Стефани. – Господи, что я натворила на этот раз?
   – Я не об этом! И ты чертовски хорошо меня поняла!
   – Если объяснишь, о чем речь, я отвечу. Я не умею читать чужие мысли.
   – Джейк Саммерфилд извинился за то, что хотел поухаживать за моей женщиной! – заорал Коул.
   Стефани почувствовала, как в ней закипает ответный гнев.
   – Ты сердишься за то, что он извинился, или за то, что он назвал меня твоей женщиной?
   – Да нет же, черт подери! Я хочу знать, почему ты позволила делу зайти так далеко.
   – Как «далеко»? Он просто спросил, нельзя ли ему за мной поухаживать?
   – А если бы он попытался что-нибудь с тобой сделать?
   – Господь с тобой, Коул, ему семнадцать лет!
   – Черт побери, он уже почти мужчина! А ты поощряешь его как только можешь.
   – Поощряю? – Глаза Стефани вспыхнули гневом. – Не тем ли, что угощаю его молоком и печеньем?
   – Тебя домогаются, а ты даже не замечаешь!
   Стефани швырнула на стол деревянную ложку.
   – Джейк никогда меня не домогался. До сегодняшнего дня я вообще не понимала, что он питает ко мне какие-то чувства, кроме дружеских.
   Коул больно схватил ее за плечи и начал трясти.
   – А надо бы понять. Бог мой, неужели ты в самом деле не замечаешь, что делаешь с мужчинами – со мной, например? – И он вдруг впился в ее губы неистовым поцелуем.
   Едва их губы встретились, Стефани забыла о ссоре – да и обо всем на свете. Она обвила его шею руками и ответила на поцелуй.