Лэмпмен Каролин. От счастья не убежишь

   – Под кроватью! Она под кроватью!
   Коул хотел посмотреть, что там, но Стефани вцепилась в него мертвой хваткой.
   – Кто под кроватью?
   – Ры...ры...рысь! – рыдала она, уткнувшись ему в спину.
   Джош, прибежавший вслед за отцом, присел и заглянул под кровать. Когда он поднялся, глаза его задорно блестели.
   – Папа, это Томас!
   – Рысь!!! – Коул расхохотался.
   Все еще от души смеясь, он попытался оторвать от себя Стефани. Это было не так-то просто. В конце концов он сумел развернуться, так что теперь она прижималась к его груди.
   Джош уже держал на руках здоровенного полосатого кота.
   – Стефани, смотри, это просто Томас.
   Но Стефани ничего не слышала. Она уткнулась в грудь Коула и дрожала крупной дрожью.
   Коул обнял ее.
   – Стефани! – настойчиво повторял он. И сила, звучавшая в его голосе, прорвала завесу ужаса. Стефани подняла глаза.
   – Это не рысь. Взгляните. – Улыбка Коула убеждала лучше слов. Она боязливо обернулась и увидела перед собой жирного и очень недовольного кота.
   Джош смотрел на нее с участием.
   – Не бойся, Стефани, это просто Томас. Он не кусается.
   – К-к-кот?
   Джош радостно закивал.
   – Ох... – Стефани немного успокоилась, но на кота, виновника пережитого ужаса, смотрела с отвращением.
   – Сынок, отнеси-ка Томаса на конюшню, – попросил Коул. – И посади повыше, чтобы Сэм до него не добрался, а то он опять сюда прибежит.
   Джош кивнул, потом снова взглянул на Стефани.
   – Когда ты с ним познакомишься, он тебе понравится, – все еще хихикая, сказал он и убежал.
   – Боюсь, завтра вам придется обыграть его в шашки, чтобы он не задирал нос. – Коул снова захохотал. – Испугаться кота! Он вам этого никогда не забудет!
   – Я думала, это рысь!
   Стефани была выше среднего роста: ее волосы щекотали Коулу подбородок. Он чувствовал ее дыхание и биение ее сердца – так тесно она прижималась к его обнаженной груди. Ночной переполох нравился Коулу все больше.
   – Вам нечего беспокоиться. Ни одна рысь в здравом уме не полезет в дом. К тому же она испугалась бы вас больше, чем вы ее.
   – Что-то не верится...
   Коул снова засмеялся и погладил ее по голове.
   – Зато теперь мы точно знаем, что вам не приходилось иметь дело с дикими зверями.
   Перед глазами Стефани еще стояли полчища хищников, жаждущих ее крови, – но мужчина, державший ее в объятиях, был таким сильным и надежным. Неожиданно для самой себя она заплакала.
   – Что я такого сказал? – удивился Коул.
   – Ничего. – Она шмыгнула носом. – Я боюсь.
   Ласково, одним пальцем, он повернул к себе ее лицо.
   – Кота уже нет.
   – Я не о нем.
   – О чем же?
   – Почему я ничего не помню? – прошептала она, еще теснее прижимаясь к нему.
   – Ты все вспомнишь.
   Коул поднял ее и, держа на руках, уселся в кресло у окна. Он гладил ее по голове и шептал ласковые слова, пока ее хрупкое тело не расслабилось.
   Стефани заснула. Луч фонаря ласкал ее лицо причудливой игрой света и теней. Не думая, что делает, Коул убрал упавшую ей на лицо пушистую прядь, погладил ее по щеке. Щека была теплая и гладкая, как шелк.
   Стефани улыбнулась во сне и свернулась на его коленях еще уютнее. Коул провел пальцем по кольцу на руке Стефани. Его влечет к девушке. И противиться этим порывам становится все труднее. Это уже по-настоящему опасно. Ведь рано или поздно она уйдет. Он пережил уже в жизни страшную потерю, и боль до сих пор не отпускала его. Неужели он хочет, чтобы все повторилось?
   Твердо решив бороться с непрошеными чувствами, он уложил Стефани в постель и укрыл одеялом. Она заворочалась, зарываясь лицом в подушку, и прошептала:
   – Джеймс, ты так давно не укладывал меня в постель.
   Коул отпрянул. Джеймс с ней завтракал, укладывал ее в постель! Только супружество дает мужчине такие права. Может быть, Стефани действительно сбежала от мужа? При этой мысли острая боль пронзила его грудь. Да, Стефани может разбить ему сердце, если он не будет начеку.
 
   На следующее утро Стефани долго и тщательно одевалась к завтраку, оттягивая встречу с Коулом. Боже, как она теперь будет смотреть ему в глаза? Цеплялась за него, визжала, как поросенок, и отчего? Кота испугалась! Теперь-то у него не осталось сомнений, что она – редкостная дура.
   Слава Богу, Коул не знает, какой сон приснился ей под утро. Стефани невольно улыбнулась. Этот сон не выходил у нее из головы. А снилось ей, что они с Коулом целуются...
   Последний раз взглянув в зеркало, она вышла из тихой уютной спальни. На кухне Кейт накладывала Джошу еду. Коула не было.
   – Доброе утро.
   – Доброе утро, – ответила Кейт. – Вы как раз вовремя.
   Джош, кажется, поздоровался не так радостно, как обычно, но Стефани предпочла этого не заметить.
   – Джош, не мог бы ты рассказать мне о рысях?
   – Зачем?
   Похоже, он решил, что она безнадежна и учить ее – только даром тратить время.
   – По описанию Чарли я решила, что они вот такие, – Стефани широко развела руки. – Но, кажется, я ошиблась.
   – Ну, вообще-то да. Они меньше Сэма. Теперь понятно, почему ты так струсила. Ты думала, они – как пумы.
   – Ой, а они здесь водятся?
   – Нет, пумы живут только в горах.
   – Спасибо и на этом. Неудивительно, что вы с папой так надо мной смеялись. – Она покачала головой. – Какой позор!
   – Ладно, все в порядке, – успокоил ее Джош. – Хочешь, пойдем погуляем? Я тебе тут все покажу.
   – Очень хочу. – И Стефани заговорщицки подмигнула Кейт.
   Быстро расправившись с завтраком, они вышли на улицу.
   Было ровно одиннадцать. Разумеется, первым делом Джош повел Стефани к загону.
   – Сейчас здесь почти никого нет, только жеребые кобылы и верховые лошади. Остальные пока в горах, – объяснил он, задумчиво глядя на север, где высились горы. – Я хочу поехать на пастбище, но папа говорит, что у меня к тому времени рука не заживет.
   Стефани стало жаль мальчика.
   – Хорошо, что здесь так мало лошадей. Мне будет легче запомнить, как кого из них зовут.
   Джош просиял.
   – Конечно. – Он вскарабкался на изгородь и начал показывать Стефани лошадей, увлеченно описывая характер и привычки каждой. Статный жеребец, увидев мальчика, заржал и игриво ткнул его мордой в ногу.
   – Это Вороной. Он мой, – гордо объяснил Джош.
   – Ах ты, мой красавчик! – Стефани про тянула руку и погладила морду жеребца. – Джош, какой он Большой! Как ты сумел с ним справиться, когда я упала? Ты, должно быть, необыкновенный наездник.
   – Вороной всегда меня слушается, даже когда напуган, – похвастался Джош. – Он, хоть и большой, ласковый как котенок. А ты, по-моему, умеешь обращаться с лошадьми, – заметил он, увидев, что Вороной доверчиво тянется к ней, чтобы Стефани почесала ему холку. – Вороной всегда косо смотрит на чужих, но ты, похоже, знаешь, как с ним обходиться.
   – Знаешь, мне очень спокойно с лошадьми, – улыбнувшись, ответила Стефани. – Совсем не так, как с рысями.
   Джош растянул рот до ушей. Его улыбка вдруг показалась Стефани знакомой. Какое-то воспоминание... Но это смутное чувство мелькнуло и тут же исчезло.
   – Хочешь посмотреть на жеребенка? – спросил Джош, спрыгивая с забора.
   – Конечно.
   Джош повел ее вдоль ограды в конюшню. От сеновала доносился знакомый пряный запах сена. Оглядевшись, Стефани насчитала десять стойл и еще несколько просторных загонов. Да, Кентреллы ведут большое дело.
   Джош остановился перед загоном, где жался к матери смешной тонконогий жеребенок. Внимание Стефани привлекла кобыла – темно-коричневая, с хвостом и гривой, отливающими золотом.
   – Какая красавица! – вырвалось у Стефани. Из глубины загона вышел Чарли и облокотился на поручень.
   – Да, красотка что надо. Обычно мы их так долго тут не держим, но это у Зорьки первый, и Коул за нее боится.
   – Обычно кобылы жеребятся весной, но папа решил не ждать, – объяснил Джош, протянув руку, чтобы погладить малыша. – Папа назвал его Мечтатель.
   Что-то мягкое задело Стефани за ногу. Взглянув вниз, она увидела большого рыжего кота.
   – А это, наверно, Томас.
   Джош смотрел на нее во все глаза. Стефани взяла кота на руки и начала гладить его по пушистой шерсти.
   – Когда мы познакомились, я вела себя не лучшим образом.
   Чарли откашлялся.
   – Мне тут Коул кое-что рассказал. Извините, мэм, что я вас так напугал. Я ничего такого не хотел, – оправдывался он. – Я же не знал, что Томас вздумает заявиться к вам в гости. Я, честное слово, только хотел пошутить. И не думал, что так все обернется.
   Стефани с улыбкой опустила Томаса на пол.
   – Надеюсь.
   – Но мне, правда, очень жаль.
   – Не сомневаюсь. – Стефани мягко улыбнулась. – И не сомневаюсь, что вы с мистером Кентреллом приятно провели время, жалея меня сегодня утром. Ну, Джош, если мы еще не все посмотрели, пойдем скорей, а то опоздаем к обеду.
   Услышав об обеде, Джош забеспокоился и оставшуюся часть экскурсии провел почти бегом. Они ненадолго заглянули в коровник, мельком осмотрели курятник. Стефани едва удерживалась от смеха. Джош слегка притормозил лишь у длинного приземистого здания. Это – как он объяснил – был дом для сезонных рабочих.
   – Здесь живут люди, когда косят траву или клеймят скот, или если папа нанимает чужих рабочих. – Потом Джош указал на два окна по разным концам дома. – Это комната Чарли, а в той жил дядя Леви. – Он покосился на солнце, приближавшееся к зениту. – А что там внутри, я тебе покажу в другой раз.
   Они обогнули дом – и Стефани застыла в изумлении. Меньше всего она ожидала увидеть здесь, среди конюшен и загонов, маленький, словно игрушечный, домик с зелеными ставнями, белыми занавесками и цветами на окнах.
   – Здесь живут бабушка Кейт и дедушка.
   – Какая прелесть!
   Джош кивнул.
   – Дедушка говорил, что, когда бабушка Кейт выходила за него замуж, ей не хотелось бросать свою хижину. И вот, когда она поехала в Денвер повидать брата, мы решили построить здесь точно такой же дом, чтобы сделать ей сюрприз. Мы, мужчины, строили, а мама и другие женщины шили одеяла, занавески и прочую ерунду. Когда бабушка Кейт это увидела, она заплакала и сказала, что дедушка неисправимый романтик. Я подумал, что ей не понравилось, а потом папа мне сказал, что женщины часто плачут от радости. – Он с любопытством взглянул на Стефани. – И все женщины так делают?
   – Я полагаю, большинство.
   Джош презрительно наморщил нос.
   – А по-моему, это глупо – плакать, когда тебе хорошо.
   – Ну, когда-нибудь ты нас, женщин, поймешь.
   Они уже подходили к ранчо.
   – Доброе утро! – Навстречу им по дорожке шел Коул. – Решились на большую прогулку?
   – Мы с вашим сыном завершили обход территории, – весело доложила Стефани. – Ни одной рыси на ранчо не обнаружено.
   – Ну, слава Богу! – Коул рассмеялся. – От сердца отлегло.
   – Очень рада. – Она оглянулась. – Кажется, Джош нас покинул.
   – Значит, у Кейт уже обед на столе. Он обладает особым нюхом на это дело. – Он жестом пригласил ее войти. – Прошу.
   Вечером Коул решил научить Стефани играть в свою любимую игру – в шахматы. Пока он расставлял фигуры, Стефани напряженно всматривалась в них и наконец сказала:
   – Знаете, я, кажется, играла в эту игру раньше. Может, попробуем сразу?
   Часа через два Коул смотрел на нее с уважением.
   – Из всех, с кем мне случалось играть, только мой отец способен на такой натиск.
   Но Стефани его не слышала. Перед ее глазами встал образ другого человека.
   – Внимательней, Стефани! Я взял ферзя, а вы и не заметили! Что с вами?
   При звуках чужого голоса воспоминание тут же исчезло.
   – Вы словно увидели призрак.
   – Так и есть, – ответила она, слегка вздрогнув. – Я вспомнила человека, который научил меня играть в шахматы. – Она удрученно подперла голову рукой. – Понятия не имею, кто он такой. Вот досада! Все какие-то клочки, обрывки, и ничего не складывается вместе.
   – Все-таки вы хоть что-то вспоминаете.
   – Очень мало, – со вздохом ответила Стефани.
   – Прошлой ночью во сне вы снова произнесли имя Джеймса. Вы сказали, что он уже давно не укладывал вас в постель.
   – Укладывал меня в постель? – Стефани была поражена. – Кто же он такой? Мой дядя?
   – Или муж, – мягко ответил Коул.
   – Мой муж? Но это смешно.
   – Не так уж смешно. Когда Кейт увидела ваше кольцо, она сразу сказала, что оно обручальное.
   Стефани по-новому взглянула на свою руку. Обручальное кольцо? Такое ей и в голову не приходило.

6

   – Жалко, что твой отец так занят, – заметил Чарли, расправившись с завтраком. – У меня полон загон кобылиц, и рабочие руки ох как нужны!
   – Я тебе помогу. – Джош с готовностью вскочил с места.
   – Думаешь? – Чарли взглянул на мальчика с сомнением. – Мне казалось, пока твое дело – сидеть дома и набираться сил.
   – Док сказал, мне уже можно что-нибудь делать, только осторожно.
   Не успел Чарли надеть шляпу, как Джош выскочил за дверь.
   – Что, Кейт, вовремя я вытащил этого постреленка из-под твоего крылышка?
   – Вот спасибо, так спасибо, – отозвалась Кейт. – Он, видит Бог, засиделся, словно не две недели, а два месяца дома проторчал. Этакий помощничек на твою голову. Надеюсь, ты не пожалеешь.
   – Ну, не может же он быть бедовей своего папаши, – ответил Чарли уже в дверях. – Хотя... я тогда был помоложе.
   – Теперь раньше обеда мы Джоша не увидим, – заметила Кейт, когда они со Стефани убирали со стола.
   – Похоже, лошади – его любовь на всю жизнь, – рассмеялась Стефани.
   – Да, прямо страсть. Хуже наваждения... Весь в отца. Как они с Леви поймали первую дикую лошадь, так ни о чем больше и не думали. Но я была довольна: лошади уберегли их от многих проказ и ошибок. – Она покачала головой. – Проказить-то они были горазды – на целую книжку рассказов хватит.
   – А теперь Джош.
   – Да, теперь Джош. Благодарение Богу, он не такой порох, как отец и дядя. Хотя тоже хорош. – Кейт усмехнулась.
   Стефани улыбнулась, задумчиво глядя за открытую дверь, на волю. Раны ее почти не беспокоили, и она поняла, что соскучилась по работе, движению, свежему воздуху.
   – Вы не возражаете, если я поработаю в саду?
   – Конечно, нет. Чего ж тут возражать? У меня вечно не хватает времени. – Кейт скорчила гримасу. – Честно говоря, не слишком люблю это занятие.
   Стефани прекрасно провела утро. Все эти дни сад манил ее к себе, и теперь, погружая пальцы в рыхлую жирную землю, она чувствовала, что душу ее объяли мир и спокойствие. Почему ей так нравится работать в саду? Может, это след прошлой жизни? Почему же то, что она вспоминает, не складывается в единое целое?.. Ее внезапная дружба с Джошем может быть отражением любви к какому-то мальчику – сыну или младшему брату. Может, это тот самый Джеймс, которого она звала во сне?
   – Вы знаете, что это такое? – глубокий голос Коула прервал ее мысли.
   – Базилик. Его как раз пора сушить, и я... – Она запнулась, удивленно глядя на пучок травы в руке. – Как странно! Я совсем не думала об этом.
   – Ну, вы, похоже, свой человек в саду, – ответил Коул с легкой улыбкой. – Кстати, мой сын только что пулей влетел в дом, а это может означать только одно: обед готов.
   – Если он уже за столом, нам достанутся только крошки. – Стефани, смеясь, оперлась на протянутую руку Коула и встала.
   Обед удался на славу. Чарли развлекал общество рассказом о том, как он объезжал жеребят, а Коул вставлял остроумные комментарии. Кейт сияла. После смерти Мегги она ни разу не видела пасынка в таком безоблачном настроении.
   После обеда Стефани вернулась в сад. Вскоре ее мысли вновь забрели неведомо куда. Теперь она мечтала о некоем синеглазом ковбое, и сердце ее сладко сжималось. Через несколько часов она, весьма довольная собой и проделанной работой, вошла в кухню с корзиной спелых кабачков в руках.
   – Вижу, вы потрудились на славу... Ой! – На юбке Стефани, на самом видном месте, красовалось два темных пятна – должно быть, Стефани, замечтавшись, встала коленками на землю. – Боюсь, это даже на стиральной доске не ототрешь.
   Стефани посмотрела вниз и ахнула.
   – Ой, я совсем об этом не подумала.
   – Ничего, ничего. Оденете какое-нибудь из платьев Мегги.
   Кейт ушла в спальню и вскоре вернулась с простеньким платьем в руках.
   – Оно, правда, будет вам коротковато и широковато, но подойдет больше, чем мои размахай.
   Стефани переоделась, выстирала серое платье, повесила его на солнышке и вернулась на кухню. Несколько минут она смотрела, как Кейт хлопочет у плиты, и наконец сказала:
   – Знаете, все это кажется мне очень знакомым. По-моему, я умею готовить.
   – Очень может быть. Я собираюсь печь хлеб. Не хотите попробовать?
   Через несколько минут Стефани уже месила тесто, и работа привычно спорилась в ее руках.
 
   Коул, насвистывая, расседлал Сумрака и ласково похлопал его по холке. Впереди тихий вечер и шахматная партия со Стефани. Коул знал, сколько радости он доставит Кейт, оставшись дома.
   Обычно, рано закончив работу, Коул отправлялся к Салли Лангтон, хозяйке соседнего ранчо, бойкой молодой вдове. Кейт и Салли были давними недругами, а когда Салли вышла замуж за Клэя Лангтона, бывшего поклонника Кейт, соседи почти перестали поддерживать отношения. Кейт, наверно, с ума сойдет, если узнает, как далеко зашли Коул и Салли. Но Коул был спокоен: поддаться чарам прекрасной вдовушки ему не грозит.
   Он – мужчина, а Салли – охочая до любовных утех женщина. Даже чересчур охочая. Коул подозревал, что старый мистер Лангтон умер от изнеможения. Салли была просто ненасытна. Но сегодня Коулу хотелось тихой беседы со Стефани, а не любовных упражнений с Салли.
   Он открыл дверь – и улыбка застыла у него на губах. Мегги! Сердце радостно забилось – и тут же упало, камнем упало оземь. Это не Мегги месит тесто знакомыми размеренными движениями. Не у Мегги кончик носа измазан мукой. Не Мегги улыбается своим мыслям. Не Мегги, а Стефани, одетая в ее любимое платье.
   Мегги умерла. Ее нежное сердце не бьется, навсегда затих добрый смех. Чужая женщина носит ее платье, хозяйничает на ее кухне, печет хлеб для ее семьи. Проклятая несправедливость, проклятая... проклятая Стефани!
   Стефани подняла голову и улыбнулась ему.
   – Коул, представляете?! Я обнаружила,что умею готовить...
   Она осеклась, встретив его взгляд.
   – Что вы, черт побери, себе вообразили? Вы спите в ее постели, но это не дает вам права носить ее платье! – Его голос был холоден как лед, глаза угрожающе сузились. – Решили показать свое истинное лицо? Может, эта ваша потеря памяти – уловка, бьющая на жалость, а? Может, вы хотите добраться до денег Кентреллов?
   Стефани не могла вымолвить ни слова. Только с ужасом глядела на него, широко раскрыв глаза, словно испуганный олененок.
   – А, ч-черт! – Коул круто повернулся и вышел.
   – Коул Кентрелл, вернись сейчас же! – закричала ему вслед Кейт. Губы ее дрожали от гнева. – Свинья ты этакая...
   – Боже мой! – Стефани плакала, закрыв лицо руками. – Я не думала... Я не хотела...
   – Ну, не принимайте так близко к сердцу. Он просто вышел из себя, увидев вас в платье Мегги. Скоро он остынет, сообразит, что это моя вина, и он поймет, что он круглый дурак. – Кейт обняла Стефани и ласково похлопала по спине. – Коул вечно взбеленится, как порох, а потом жалеет. И отец его такой же.
   – Сейчас он жалеет, что позволил мне остаться в доме, – проговорила Стефани. – Думаю, мне пора прощаться. Вы не могли бы отвезти меня в поселок?
   – Ну уж нет! Если вы сбежите, это ничего не решит. К тому же вы еще не совсем оправились. Смотрите, какая вы бледная!
   – Ох, Кейт, вы же слышали, что он сказал! Он считает меня какой-то авантюристкой!
   – Ха! Будь вы авантюристкой, нашли бы кого-нибудь получше Коула Кентрелла. Все, что у нас было, есть или будет, уже вложено в дело. Если у нас вдруг появится миллион, Коул и его потратит на лошадей.
   – Но мне нельзя здесь оставаться. Я не засну на этой кровати, зная, что он чувствует.
   – Значит, будете спать со мной. Кролик ухом дернуть не успеет, как мы вас переселим.
   – Я не хочу вас стеснять.
   – Чепуха. У меня стоит еще одна кровать. Там спит Джош, когда его отец уезжает к этой белобрысой...– Она фыркнула и поспешно добавила: – Знаете, с тех пор, как Джонатан уехал, мне одиноко, и я буду рада компании. Ну, встряхнитесь. Давайте я вам чаю приготовлю. Нехорошо будет, если Джош вернется, а на ужин – размокшее и пересоленное тесто. Стефани вытерла глаза.
   – Все же, мне кажется, я уже достаточно пользовалась вашим гостеприимством.
   Кейт уперла руки в боки.
   – Что за чушь! Вы вернули этот дом к жизни. С тех пор, как вы здесь, Коул улыбается и смеется, не то что последние полтора года. Это мы у вас в долгу, а не вы. – Она повернулась к плите. – Я вам уже говорила, я эгоистка и думаю только о своей семье. Так вот: моей семье давно уже ни с кем не было так хорошо, как с вами.
 
   Коул еще кипел от гнева, когда привязывал лошадь к коновязи перед домом Салли Лангтон. Не потрудившись постучать, он толкнул дверь, пересек прихожую и вошел в кабинет. Салли сидела над расходной книгой.
   – Привет, Салли.
   – Ой, Коул, – Салли словно не заметила его невежливости. Она приветливо улыбнулась, и в глазах ее загорелся знакомый Коулу огонь. – Как мило, что ты решил заглянуть. Хочешь, я позвоню, чтобы нам принесли закусить?
   – Ты знаешь, зачем я здесь, – ответил Коул. Он терпеть не мог, когда Салли корчила из себя радушную хозяйку или светскую даму.
   Салли лукаво прищурилась, не обращая внимания на грубость.
   – Держу пари, что я угадала. Может, пойдем потолкуем об этом в местечке поукромнее? – Она схватила его за руку и потащила вверх по лестнице. – Есть что-то восхитительно порочное в том, чтобы заниматься любовью средь бела дня, правда?
   – Никогда об этом не думал.
   Заперев дверь спальни, Салли обернулась и увидела, что Коул уже почти раздет. Она изумленно подняла брови.
   – Как ты сегодня нетерпелив! – Усмехнувшись, она повернулась спиной, чтобы он расстегнул ей платье. – Вот и хорошо. На этот раз мне не придется заманивать тебя в постель.
   – Салли, я не в настроении для игр.
   Когда она сбросила платье, кровать заскрипела. Обернувшись, она увидела лежащего Коула. Он рассматривал ее в упор.
   – Что ж, будем серьезными, – промурлыкала она. Медленными, дразнящими движениями она избавилась от оставшейся одежды, соблазнительно покачивая бедрами, подошла к кровати и улеглась рядом с Коулом.
   – Ну, так о чем ты хотел поговорить? – Прильнув к нему всем телом, она взъерошила волосы на его груди.
   – О том, почему мы тратим столько времени на болтовню, – прорычал он, сжал ее в объятиях и впился в ее губы жадным, обжигающим поцелуем. У Салли перехватило дыхание, когда он, не тратя времени на прелюдию, вошел в ее податливое тело. Обычно Коул был нежнейшим из любовников, но сегодня он яростно вонзался в Салли, словно вымещал на ней свою злость и досаду.
   Потом, когда все кончилось, Салли приподнялась на локте и заглянула ему в лицо.
   – Не знаю, что это на тебя нашло, но мне понравилось. Может, попробуем еще раз?
   Он открыл глаза.
   – Знаешь, иногда ты похожа на шлюху.
   Салли игриво куснула его за ухо.
   – Да? Вот и лови момент. – И она приникла к его губам. Их языки сплелись, а рука Салли блуждала по самым интимным уголкам его тела, вызывая желание, которому он не мог противиться. Наконец он со вздохом перевернулся на живот, придавив ее своим телом.
   – Салли, ты ненасытная ведьма.
   – Сперва шлюха, потом ведьма. – Она сладострастно изогнулась, наслаждаясь его тяжестью. – Ты сегодня щедр на комплименты.
   – Не все ли равно, как я тебя называю? Ведь я даю тебе то, что ты хочешь.
   Салли надула губки.
   – Так давай. А то я что-то давно ничего не получала.
   Он ответил ей, но уже не словами.
   Несколько часов спустя Коул, вздохнув, вскочил в седло. Салли, прощаясь с ним, чуть не урчала от удовольствия, но он не чувствовал ничего, кроме усталости. Впервые связь с Салли показалась ему грязной, а ее изобретательность в любви не возбуждала, а раздражала. Нет, надо было остаться дома и сыграть в шахматы со Стефани.
   Черт бы побрал его вспыльчивость! Как же он не сообразил, что ей нечего надеть? Что у нее всего-то одно страшное серое платье. И Кейт правильно сделала, что дала ей платье Мегги. А он!.. Чего только не наговорил! Как она, должно быть, была напугана и оскорблена!
   Но Кейт наверняка все расставила по местам. Объяснила, что он просто вспылил и сгоряча наговорил ерунды. Рассказала, что он уже не в первый раз так по-идиотски себя ведет. Небось весь вечер разбирала по косточкам его дурацкий характер.
   Решено! Он немедленно извинится перед Стефани. Придется ее разбудить, но ничего: это дело не терпит до утра. Въехав в загон, он соскользнул с коня, наскоро обтер его и вбежал в дом. Прошел через кухню – и застыл на пороге спальни. Кровать была пуста, скудные пожитки Стефани исчезли. Предчувствуя беду, Коул кинулся обыскивать дом – никого не было.
   Она ушла. Куда? Как? На глазах у Джоша – или дождалась, пока он уйдет спать к бабушке? Что она собирается делать? Она же погибнет в безлюдной глуши!
   Тревога охватила Коула. Надо что-то делать, иначе будет поздно. Он разбудит Кейт и Чарли, и втроем они как-нибудь ее разыщут. Он бросился к домику родителей. Вбежал в спальню, впопыхах не заметив, что Джош спит на диване в общей комнате.
   – Кейт! – прошептал Коул, нагнувшись над спящей мачехой. – Кейт, проснись! Стефани ушла. – Он потряс ее за плечо. – Надо найти ее, пока не... – Он в изумлении замолчал. Женщина, лежавшая под одеялом на кровати вишневого дерева, была явно стройнее Кейт. Коул сдернул одеяло. – Что за черт?