Страница:
в каждой группе ее руководителем".
Бойцам отряда, формировавшегося в Мексике, было категорически запрещено
употреблять спиртное. Разговаривая как-то с владельцем продовольственного
магазина, расположенного рядом со штаб-квартирой на улице Эмпаран, Фидель
сказал ему: "Послушай, Рамон, наши ребята должны быть в хорошей спортивной
форме, поэтому можешь давать им в кредит все что хочешь, но только не
алкогольные напитки. За это ты несешь личную ответственность". И Рамон Белес
строго следил за выполнением приказа Фиделя.
Какими бы суровыми они ни казались, выработанные правила поведения были
совершенно необходимы для подготовки столь опасного и рискованного
мероприятия, как вооруженная экспедиция на остров.
Все время, проведенное в изгнании, Фидель работал как бы на два фронта:
с одной стороны, ему приходилось внимательно следить за развитием событий на
Кубе, принимать эмиссаров, приезжавших от внутреннего руководства Движением,
посылать своих связников, вести активную переписку, давая каждый раз
развернутые указания по основным направлениям практической деятельности, а с
другой - уделять повседневное внимание подготовке непосредственно
экспедиции.
После долгих поисков преподавателя военного дела для бойцов отряда
Фиделя выбор пал на бывшего полковника испанской республиканской армии
Альберта Байо, который к этому времени был уже немолодым 63-летним
владельцем мебельного магазина в городе Мехико, все его жизненные грозы уже
отшумели, и оставалось лишь спокойно доживать свой век на чужбине, торгуя
спальными и столовыми гарнитурами. С друзьями он иногда вспоминал свою
богатую событиями военную жизнь. В свое время он окончил Академию сухопутных
сил в Мадриде и Школу военных летчиков. Немало ему пришлось повоевать в
Африке в составе экспедиционного корпуса против марроканских партизан.
Волей-неволей тогда ему пришлось изучать приемы и методы действий в
партизанской войне. Когда началась гражданская война в Испании, полковник
Байо был адъютантом командующего Барселонским военным округом генерала
Батета, который был впоследствии расстрелян фашистами. В общем Байо был
несомненно опытный военный, хорошо знакомый с различными сторонами этого
нелегкого ремесла.
Вот к нему-то и пришел однажды Фидель с предложением взять на себя
военную подготовку экспедиционеров. Сначала ошарашенный Байо наотрез
отказался, уж очень сомнительным показался ему план, схематично набросанный
Фиделем. "Я боюсь, что мне не хватит веры в нашу победу. Вы же очень молоды,
вам всего 29 лет!" - сказал он, обращаясь к Фиделю, который уже уловил в
интонациях голоса полковника подспудное желание еще раз "тряхнуть стариной".
И Фидель так горячо и убежденно стал рассказывать о своих планах, о людях,
которые шли за ним, о кубинском народе, ждущем освободителей, что разговор
кончился тем, что Байо дал согласие. Вскоре он продал свой мебельный магазин
и незаметно для самого себя полностью отдался работе по подготовке
экспедиционеров.
В интересах конспирации занятия по военному делу камуфлировались под
уроки английского языка, которым полковник Байо владел в совершенстве. Он
составил очень напряженный учебный план, включавший освоение базовых знаний
по тактике, по партизанским и противопартизанским действиям, владение
различного рода оружием, практические стрельбы, военно-спортивную подготовку
и пр. Трехлетний полный курс военной школы надо было втиснуть в несколько
месяцев, отведенных Фиделем. Для учебы на местности Фидель подобрал ранчо,
расположенное в 40 км к югу от Мехико в районе Чалко. Ранчо принадлежало
некоему Эрасто Ривере, про которого рассказывали, что в годы мексиканской
революции он был солдатом знаменитого Панчо Вильи. Утверждали, что он был
захвачен в плен солдатами американского карательного экспедиционного
корпуса, вторгнувшегося на территорию Мексики в 1916 году под предлогом
наказания Панчо Вильи, и был по приговору генерала Першинга, командующего
корпусом, расстрелян на кладбище в г. Чиуауа вместе с группой товарищей.
Однако, к счастью, полученные им раны оказались несмертельными, и он ночью
выбрался из-под груды трупов и вновь вернулся к Панчо Вилье, чтобы бороться
против американцев.
Ранчо этого ветерана мексиканской революции было довольно большим по
площади, оно тянулось на 16 км в длину и 9 км в ширину, но это была
вздыбленная горами бросовая, бесплодная земля, покрытая камнями и жесткими
колючками. Она была непригодна для сельского хозяйства, зато оказалась очень
удобной для практических занятий экспедиционеров. "Санта-Роса" - так
называлось ранчо - стала местом напряженной учебы бойцов Фиделя. Там был
оборудован полигон для стрелковой подготовки, благо большие размеры ранчо и
складки местности позволяли скрывать звуки выстрелов. По окрестным горам
пролегали изнурительные походные маршруты. Учеба давалась нелегко. Трудиться
приходилось в условиях кислородного голодания, потому что район "Санта-Росы"
находится на высоте около 3000 метров над уровнем моря. Пронизывающий холод,
наступавший с закатом солнца, пронимал до костей кубинцев, привыкших к
благодатному климату своей страны, но еще больше их беспокоила постоянная
возможность встречи со скорпионами, фалангами, гремучими змеями, которые
неизвестны на Кубе, но которыми кишат поросшие кустарником горные склоны
центральной Мексики. И все-таки бойцы стоически переносили все трудности.
Тренировки в походах по горам вскоре стали усложняться большими
нагрузками. Все бойцы разделялись на пары, и сначала один тащил другого в
гору, а затем они менялись. Практиковались длительные марш-броски с полной
боевой выкладкой, но без еды и питья, т. е. максимально приближенные к
практике партизанской борьбы.
Первым в учебе и в практических занятиях был Эрнесто Гевара. Отличные
показатели были и у Рауля Кастро.
В сентябре 1955 г. Фидель Кастро установил необходимые контакты и
разработал план поездки по Соединенным Штатам Америки, точно по тому же
маршруту, по которому в конце XIX века ездил великий кубинский патриот X.
Марти, призывавший кубинских эмигрантов принять участие в борьбе за
освобождение родины от испанского колониального господства. Вообще имя X.
Марти, его идейное наследие, его богатый политический и военный опыт были
краеугольным камнем всей деятельности Кастро в революционной борьбе против
диктатуры Батисты.
Главной задачей было мобилизовать на борьбу против диктатуры
многочисленную колонию кубинских эмигрантов, добиться их единства и получить
финансовую помощь для оснащения экспедиции.
18 октября 1955 г., имея на руках железнодорожный билет только в один
конец (на большее не хватало средств), Фидель Кастро отправился в США и 20
октября прибыл в Филадельфию. Оттуда началось его замечательное
семинедельное турне. После Филадельфии он посетил Юнион-сити (штат
Нью-Джерси), Бриджпорт (штат Коннектикут), Нью-Йорк, Майями, Тампу и
Кайо-Уэсо. Основной формой работы во время поездки была организация и
проведение патриотических митингов, на которых Фидель выступал с изложением
политических и социальных задач "Движения 26 июля", с анализом обстановки на
Кубе и с призывом к соотечественникам оказать патриотам всю возможную
помощь.
Всюду Фиделю приходилось преодолевать огромные трудности, связанные с
тем, что агенты Батисты, да и сами американские власти, по требованию
кубинских консулов и других официальных представителей делали все возможное,
чтобы сорвать поездку Фиделя. Для этой цели распускались всякого рода
провокационные слухи, что, мол, те, кто будут присутствовать на митингах,
либо потеряют право на проживание в США, либо не смогут впредь получить визы
на въезд к родным на Кубу. Организаторам митингов угрожали осуществлением
диверсий в зале во время проведения акций. Но, как подчеркивал 13 декабря
1955 г. Фидель Кастро в письме к сторонникам "Движения 26 июля" в Нью-Йорке:
"Всюду, где мы становились жертвами какого-либо агрессивного акта, во много
крат возрастал энтузиазм и симпатии к нашему Движению, и наши усилия
неизменно вознаграждались самым полным успехом".
Выступления Фиделя действительно повсюду проходили с большим успехом.
Наиболее крупным по числу участников и по значимости выступлений был митинг,
проведенный 30 октября в Нью-Йорке в зале "Палмгарден". На нем
присутствовало более 800 представителей кубинской колонии.
Участники митинга почтили минутой молчания память героев, погибших при
штурме Монкады.
Фидель выступил с речью, в которой рассказал своим землякам, что он
ведет борьбу не только против нынешних правителей Кубы, но и против тех
условий жизни, в результате которых у многих кубинцев не нашлось места на
родной земле и им пришлось ехать на чужбину в поисках куска хлеба. Здесь, в
Нью-Йорке, впервые Фидель публично произнес свою клятву, которая во многом
определила дальнейший путь его действий. Он сказал: "Могу с полной
ответственностью сказать вам, что в 1956 году мы будем либо свободными, либо
мучениками. Эта борьба началась для нас 10 марта, она длится уже почти
четыре года, и она закончится лишь в последний день существования диктатуры
либо в последний день нашей жизни".
В своем выступлении Фидель сказал и о социальном содержании будущей
революции. Это высказывание часто цитируется исследователями кубинского
революционного процесса как доказательство нараставшей радикализации
взглядов Фиделя. Он сказал: "Кубинский народ хочет нечто большее, чем
простая смена власти. Куба стремится к радикальным переменам в каждом
аспекте ее политической и социальной жизни. Народ должен получить нечто
большее, чем абстрактные свободы и демократию, - каждому кубинцу должна быть
гарантирована хорошая жизнь. Государство не может игнорировать судьбу ни
одного из своих граждан, которые родились и выросли в этой стране. Нет
большей трагедии, чем трагедия человека, который может и хочет работать и
который вместе с семьей страдает от голода, потому что у него нет работы".
Фидель открыто осудил террористические методы борьбы, а также покушения на
политических деятелей, еще раз подчеркнув, что "Движение 26 июля" ставит
вопрос о всенародной революции. Фидель - блестящий оратор, он всегда
заканчивал свои выступления яркими цитатами из Марти и хлесткими
афористическими фразами, вызывавшими бурное одобрение аудитории. Так и на
этот раз он, мысленно полемизируя с оппозиционными политиканами, оставшимися
на Кубе, сказал словами Марти: "На их щеках уже не осталось места даже для
того, чтобы влепить им очередную оплеуху!" и далее, обращаясь к собравшимся,
спросил: "Разве может встать на ноги нация, если ее пытаются возглавить
попрошайки, вымаливающие себе кусочки прав?" "С помощью страха ни разу не
удалось решить ни одной проблемы там, где нужно мужество". "Я посылаю
горячий привет кубинскому народу и наше твердое обещание: мы вернемся!"
Слова Фиделя встречались неизменно бурными аплодисментами. После этого
на столе президиума появлялась традиционная соломенная кубинская шляпа, из
тех, в которых шли в бой в прошлом веке патриоты, воевавшие под знаменами
Марти и Масео, и все присутствующие приглашались пожертвовать, кто сколько
может, на дело освобождения Кубы от диктатуры Батисты.
Так проходили митинг за митингом, встреча за встречей. Кроме
выступлений, приходилось проводить большой объем организационной работы по
созданию прямо на местах патриотических клубов поддержки "Движения 26 июля",
по подбору наиболее подходящих кадров, которые могли бы возглавить их работу
по налаживанию прочных связей между Национальным руководством Движения и
вновь создаваемыми группами сторонников в США. Фидель не раз впоследствии в
письмах друзьям признавался, что ему с трудом приходилось выкраивать время
для сна во время этой трудной поездки.
Лейтмотивом его выступлений в США звучала тема народности революции,
которую готовили Фидель и его соратники. Он всегда подчеркивал, что не
стесняется обратиться за помощью к народу от имени родины, что его революция
будет делаться на честные деньги честных людей. И кубинцы дружно откликались
на его призыв.
По завершении основной работы на территории США Фидель выехал на
несколько дней на Багамские острова и там, в г. Нассау, он составил Манифест
No 2 "Движения 26 июля" к кубинскому народу. В этом документе поднимался
один вопрос: оказание революции финансовой помощи со стороны всех честных
кубинцев. Фидель подробно информировал кубинский народ о результатах своей
поездки по США, давал положительную оценку позиции кубинской эмиграции и
теперь обращался к соотечественникам на Кубе с настоятельной просьбой помочь
революции. Он просил каждого гражданина не сходить один раз в кино, не
заглянуть без нужды в бар, а внести свою лепту в общее дело. "Пусть каждый
гражданин внесет по одному песо, пусть каждый работающий пожертвует
однодневную зарплату за 28 января (день рождения X. Марти. - Н. Л.), как это
сделали кубинские эмигранты, и вы увидите, как тирания рухнет гораздо
раньше, чем многие себе предполагают". "Другие просят деньги для себя лично
и отдают в залог дома, земли, одежду, мы же просим деньги для Кубы, а в
залог отдаем наши жизни". Этот манифест также был отпечатан в Мексике и в
огромном количестве распространялся на Кубе, содействуя притоку средств в
бюджет Движения.
13 декабря Фидель возвратился в Мексику и сразу же активно включился в
работу по подготовке экспедиции. Но его внимание отвлекла грязная
пропагандистская кампания, начатая проправительственными газетами на Кубе,
которые в попытке дискредитировать Фиделя и Движение стали намекать на
бесконтрольность расходования средств, собранных в США. Ни один из
политических деятелей буржуазных оппозиционных партий не поднял голос в
защиту патриотов "Движения 26 июля", хотя многие из них лично знали, в каких
невероятно трудных материальных условиях велась работа в Мексике. Эта
клеветническая кампания, очевидно, устраивала теперь уже всех, потому что
Фидель стал опасным не только для правительства Батисты, но и для
руководителей ортодоксальной партии и партии аутентикос [Аутентикос -
праволиберальная буржуазная политическая партия на Кубе. Стояла у власти
накануне переворота, совершенного Батистой 10 марта 1952 г. Само название
партии связано с расцветом коррупции, преступности, а также
пресмыкательством перед США.]. Стал незримо складываться единый фронт против
Фиделя.
Известный политический комментатор журнала "Боэмия" писал, к примеру, в
номере от 4 декабря 1955 г.: "Фидель Кастро слишком опасный соперник для
некоторых лидеров оппозиции, которые в течение трех с половиной лет не
смогли занять правильную позицию в отношении кубинской ситуации. И они
отлично знают об этом. Они чувствуют себя вытесненными ростом влияния
"Движения 26 июля" в сражении против Батисты".
И уж совершенно откровенным признанием прозвучали слова одного из
влиятельных тогдашних политиков из лагеря Батисты, который писал 14 декабря
1955 г.: "Всем нам, политическим деятелям, без какого-либо исключения, очень
важно воспрепятствовать развитию повстанческих планов Фиделя Кастро. Если мы
будем дремать на палубе корабля и будем продолжать упорно закрывать пути для
политического решения вопросов, то тем самым мы будем все шире открывать
возможности для революционного пути Фиделя Кастро". "Хотел бы я знать, -
саркастически спрашивал Педро Алома Кессель, - кто из нас, из правительства
и из оппозиции, спасется, если фиделизм победит на Кубе". Именно это
понимание общности угрозы сплотило всех деятелей традиционной политической
машины против единого врага - Фиделя Кастро и его Движения. Именно на этой
основе началась кампания травли революционеров, находившихся в Мексике.
Фидель Кастро ответил на клеветнические наскоки гневной статьей в
"Боэмии" под заголовком "Против всех", в которой он открыто заявил о разрыве
со всеми традиционными политическими партиями и группировками, которые
погрязли в мелком политиканстве и скатились на уровень пособничества
диктатуре. Эта статья, написанная в канун Рождества, стала водоразделом, за
которым "Движение 26 июля" уже было свободно от всех организационных и тем
более идеологических связей с бывшими попутчиками из числа традиционных
партий и деятелей.
Наступил 1956 год, которому суждено было стать самым тяжелым и самым
славным годом для кубинских революционеров. Пока все шло в соответствии с
намеченными планами. Регулярно шли занятия с экспедиционерами, ряды которых
все время пополнялись, установились надежные формы связи с Кубой, постепенно
наладилось финансирование всего революционного мероприятия. Люди упорно
работали, помня обещание Фиделя, что до конца 1956 года они уже будут
сражаться на кубинской земле.
Главной заботой стало приобретение оружия. Большую помощь оказал один
из владельцев оружейного магазина в Мехико - Антонио дель Конде Понтонес, он
помогал доставать винтовки с телескопическими прицелами, боеприпасы и другое
снаряжение. Обычные армейские карабины типа "Маузер", но местного,
мексиканского производства, удавалось покупать у рабочих оружейной фабрики,
которые по частям выносили продукцию цехов, а потом продавали собранные
винтовки, помогая тем самым своему семейному бюджету.
Через надежных людей в оружейных магазинах в США было приобретено
некоторое количество пистолетов и американских винтовок. При этом всегда
старались обзаводиться таким оружием, чтобы под него подходили боеприпасы,
которыми пользовалась кубинская армия. Расчет был на то, чтобы облегчить
снабжение боеприпасами после того, как экспедиция окажется на кубинской
земле.
Из Кубы тем временем приходили тревожные вести о нараставшей
политической нестабильности и лихорадочных попытках правящей верхушки найти
выход из кризиса. Попробовали добром уговорить Батисту уйти от власти, но он
и слушать не хотел. Тогда было решено убрать его путем "классического"
военного заговора кадровых офицеров, но интрига была раскрыта и путчисты
отправлены в тюрьму. Страну буквально трясло.
29 апреля 1956 г. группа молодежи под сильнейшим влиянием примера
монкадистов решила на свой страх и риск атаковать армейские казармы в г.
Матансас. Около пятидесяти патриотов, захватив несколько грузовиков,
ворвались на них на территорию казармы, но операция была спланирована плохо
и офицеры, видимо, были заранее предупреждены о возможности нападения.
Автомашины нападавших были встречены кинжальным огнем крупнокалиберных
пулеметов, казалось, только и поджидали атакующих. 17 человек было убито,
остальным удалось отступить и найти убежище в гаитянском посольстве в
Гаване. Правительство Батисты пошло на вопиющее нарушение принятого в
Латинской Америке права на политическое убежище и направило отряд
полицейских на штурм посольства. В здании дипломатической миссии произошло
настоящее побоище патриотов, все они были расстреляны.
Обострилась обстановка и вокруг Фиделя в Мексике. Однажды во время
выхода по хозяйственным делам Мария Антония наметанным глазом заметила
подозрительного человека, который крутился в непосредственной близости от ее
дома. Она немедленно сообщила об этом экспедиционерам, были приняты меры по
установлению личности подозрительного субъекта, и оказалось, что это был
террорист, нанятый кубинским правительством для физического уничтожения
Фиделя Кастро. Это был известный гангстер Поликарпо Солер, который взялся за
это грязное дело за 10 тыс. долларов. Руководство всей операцией было
возложено на военного атташе кубинского посольства в Мексике, который держал
связь непосредственно с Батистой и начальником генерального штаба. Пришлось
усилить конспирацию и проявлять больше предосторожности. Было принято
решение о том, чтобы Фидель всегда выходил в сопровождении товарищей,
сократил число появлений в городе.
Кубинское посольство, убедившись, что своими силами ему не справиться с
Фиделем, решило навести на него мексиканскую секретную полицию - федеральное
управление безопасности. Среди сотрудников этого ведомства было много
авантюристов, вымогателей, лиц с сомнительным прошлым, поэтому
представителям Батисты не составило труда найти среди них за приличную сумму
людей, готовых взяться за нейтрализацию Фиделя и его соратников.
21 июня 1956 года агенты секретной полиции Мексики захватили квартиру
на улице Эмпаран, а вскоре, пользуясь обнаруженными там бумагами, нагрянули
и на "Сан-та-Роса". В обоих местах были проведены тщательные обыски. Были
найдены кое-какие документы. В частности, в руки полиции попал текст
регламента о внутреннем распорядке квартир-общежитий, отдельные тексты
политических листовок, манифестов, кое-какие личные письма. На ранчо
полицейским удалось обнаружить и захватить небольшое количество оружия.
На улице Эмпаран и на ранчо полиции удалось арестовать около двух
десятков экспедиционеров. Фидель был задержан одним из первых. По рассказам
Рауля Кастро, на ранчо "Санта-Роса" произошел любопытный случай. В момент
захвата ранчо полицейскими Че Гевара сидел высоко на дереве, откуда он с
биноклем в руках корректировал огонь своих товарищей. Он сверху спокойно
наблюдал всю процедуру ареста и обыска, будучи не в силах оказать друзьям
помощь. Сам же он оставался незамеченным. Но, когда арестованных повели к
полицейским машинам, он закричал с дерева: "Эй вы, подождите, здесь еще есть
один!" С этими словами он спрыгнул вниз и присоединился к товарищам, которых
не захотел оставить одних в беде.
За Фиделя и его товарищей вступились влиятельные политические деятели
Мексики, в их числе бывший президент страны генерал Ласаро Карденас
(1934-1940 гг.), который проявил себя последовательным противником фашизма,
был антиимпериалистом и провел в 1938 г. первую в Латинской Америке
национализацию мексиканской нефтяной промышленности. Он пользовался огромным
политическим влиянием и не поколебался оказать помощь кубинским патриотам.
Его вмешательство, да к тому же чрезвычайно скудные доказательства,
полученные полицией, из которых никак не удавалось сшить шумного дела, стали
склонять чашу весов в пользу Фиделя. Его самого допрашивали несколько раз,
но он так умело отвечал на вопросы следователя, что не давал оснований для
обвинения его в нарушении миграционных законов.
После 22 дней заключения Фидель и его товарищи вышли на свободу.
Стойкость, мужество, принятые своевременно меры конспирации сделали свое
дело. Провалился еще один план Батисты и его агентов устранить Фиделя как
политический фактор.
Работа по подготовке экспедиции не прерывалась и в период задержания
Фиделя. Кстати говоря, в руки полиции попало всего 23 человека, что говорит
о действенности разработанной им системы конспирации. Например, Рауль Кастро
все время продолжал работать, принимая меры по рассредоточению
экспедиционеров по запасным лагерям в других городах Мексики, где полиция не
находилась под таким давлением кубинского посольства.
Арест и тюрьма содействовали еще большему обострению политической
бдительности экспедиционеров. Конспирация стала еще жестче, меры по
обеспечению экспедиции еще скрытнее.
Вторая половина 1956 года отличалась огромной насыщенностью работы для
руководителя "Движения 26 июля" и всех его товарищей. Надо было
компенсировать потерянное время, чтобы успеть выполнить данное кубинскому
народу обещание. Еще сорок человек присоединилось к группе. Все они были
немедленно размещены и приступили к тренировкам.
Один из основных руководителей подпольного движения на Кубе Франк Паис
Гарсия приехал в августе в Мехико для получения инструкций от Фиделя. В
беседе, которая состоялась между ними, они уточнили некоторые части
генерального плана, который надлежало выполнить в стране. Договорились не
посылать больше людей в Мексику, зато стимулировать развитие внутренних
ячеек с таким расчетом, чтобы они были готовы поддержать высадку экспедиции
военными действиями по всей территории страны. Одобренный план
предусматривал материальное укрепление организации на Кубе, что требовало
увеличения финансовых средств. Поэтому было решено, что 80% всех денежных
поступлений в фонд Движения, которые раньше посылались в Мексику, теперь
должны расходоваться на подготовку боевых операций непосредственно в стране,
а остальные 20 % будут поступать в распоряжение Национального руководства.
В письме к Марии Антонии Фигерос, отвечавшей за финансы Движения в
провинции Ориенте, от 8 августа 1956 года Фидель высказал свое мнение о
Франке Пайсе: "Я полностью убедился в том, что ты была права, когда
рассказывала мне о его великолепных качествах организатора, его мужестве и
способностях. Мы очень хорошо поняли друг друга. Его приезд сюда оказался
очень полезным".
В том же августе 1956 г. руководитель "Движения 26 июля" провел другую
важную встречу, на этот раз с руководителем Федерации университетских
студентов Хосе Антонио Эчеверрия Бианчи. Еще в июле они несколько раз
Бойцам отряда, формировавшегося в Мексике, было категорически запрещено
употреблять спиртное. Разговаривая как-то с владельцем продовольственного
магазина, расположенного рядом со штаб-квартирой на улице Эмпаран, Фидель
сказал ему: "Послушай, Рамон, наши ребята должны быть в хорошей спортивной
форме, поэтому можешь давать им в кредит все что хочешь, но только не
алкогольные напитки. За это ты несешь личную ответственность". И Рамон Белес
строго следил за выполнением приказа Фиделя.
Какими бы суровыми они ни казались, выработанные правила поведения были
совершенно необходимы для подготовки столь опасного и рискованного
мероприятия, как вооруженная экспедиция на остров.
Все время, проведенное в изгнании, Фидель работал как бы на два фронта:
с одной стороны, ему приходилось внимательно следить за развитием событий на
Кубе, принимать эмиссаров, приезжавших от внутреннего руководства Движением,
посылать своих связников, вести активную переписку, давая каждый раз
развернутые указания по основным направлениям практической деятельности, а с
другой - уделять повседневное внимание подготовке непосредственно
экспедиции.
После долгих поисков преподавателя военного дела для бойцов отряда
Фиделя выбор пал на бывшего полковника испанской республиканской армии
Альберта Байо, который к этому времени был уже немолодым 63-летним
владельцем мебельного магазина в городе Мехико, все его жизненные грозы уже
отшумели, и оставалось лишь спокойно доживать свой век на чужбине, торгуя
спальными и столовыми гарнитурами. С друзьями он иногда вспоминал свою
богатую событиями военную жизнь. В свое время он окончил Академию сухопутных
сил в Мадриде и Школу военных летчиков. Немало ему пришлось повоевать в
Африке в составе экспедиционного корпуса против марроканских партизан.
Волей-неволей тогда ему пришлось изучать приемы и методы действий в
партизанской войне. Когда началась гражданская война в Испании, полковник
Байо был адъютантом командующего Барселонским военным округом генерала
Батета, который был впоследствии расстрелян фашистами. В общем Байо был
несомненно опытный военный, хорошо знакомый с различными сторонами этого
нелегкого ремесла.
Вот к нему-то и пришел однажды Фидель с предложением взять на себя
военную подготовку экспедиционеров. Сначала ошарашенный Байо наотрез
отказался, уж очень сомнительным показался ему план, схематично набросанный
Фиделем. "Я боюсь, что мне не хватит веры в нашу победу. Вы же очень молоды,
вам всего 29 лет!" - сказал он, обращаясь к Фиделю, который уже уловил в
интонациях голоса полковника подспудное желание еще раз "тряхнуть стариной".
И Фидель так горячо и убежденно стал рассказывать о своих планах, о людях,
которые шли за ним, о кубинском народе, ждущем освободителей, что разговор
кончился тем, что Байо дал согласие. Вскоре он продал свой мебельный магазин
и незаметно для самого себя полностью отдался работе по подготовке
экспедиционеров.
В интересах конспирации занятия по военному делу камуфлировались под
уроки английского языка, которым полковник Байо владел в совершенстве. Он
составил очень напряженный учебный план, включавший освоение базовых знаний
по тактике, по партизанским и противопартизанским действиям, владение
различного рода оружием, практические стрельбы, военно-спортивную подготовку
и пр. Трехлетний полный курс военной школы надо было втиснуть в несколько
месяцев, отведенных Фиделем. Для учебы на местности Фидель подобрал ранчо,
расположенное в 40 км к югу от Мехико в районе Чалко. Ранчо принадлежало
некоему Эрасто Ривере, про которого рассказывали, что в годы мексиканской
революции он был солдатом знаменитого Панчо Вильи. Утверждали, что он был
захвачен в плен солдатами американского карательного экспедиционного
корпуса, вторгнувшегося на территорию Мексики в 1916 году под предлогом
наказания Панчо Вильи, и был по приговору генерала Першинга, командующего
корпусом, расстрелян на кладбище в г. Чиуауа вместе с группой товарищей.
Однако, к счастью, полученные им раны оказались несмертельными, и он ночью
выбрался из-под груды трупов и вновь вернулся к Панчо Вилье, чтобы бороться
против американцев.
Ранчо этого ветерана мексиканской революции было довольно большим по
площади, оно тянулось на 16 км в длину и 9 км в ширину, но это была
вздыбленная горами бросовая, бесплодная земля, покрытая камнями и жесткими
колючками. Она была непригодна для сельского хозяйства, зато оказалась очень
удобной для практических занятий экспедиционеров. "Санта-Роса" - так
называлось ранчо - стала местом напряженной учебы бойцов Фиделя. Там был
оборудован полигон для стрелковой подготовки, благо большие размеры ранчо и
складки местности позволяли скрывать звуки выстрелов. По окрестным горам
пролегали изнурительные походные маршруты. Учеба давалась нелегко. Трудиться
приходилось в условиях кислородного голодания, потому что район "Санта-Росы"
находится на высоте около 3000 метров над уровнем моря. Пронизывающий холод,
наступавший с закатом солнца, пронимал до костей кубинцев, привыкших к
благодатному климату своей страны, но еще больше их беспокоила постоянная
возможность встречи со скорпионами, фалангами, гремучими змеями, которые
неизвестны на Кубе, но которыми кишат поросшие кустарником горные склоны
центральной Мексики. И все-таки бойцы стоически переносили все трудности.
Тренировки в походах по горам вскоре стали усложняться большими
нагрузками. Все бойцы разделялись на пары, и сначала один тащил другого в
гору, а затем они менялись. Практиковались длительные марш-броски с полной
боевой выкладкой, но без еды и питья, т. е. максимально приближенные к
практике партизанской борьбы.
Первым в учебе и в практических занятиях был Эрнесто Гевара. Отличные
показатели были и у Рауля Кастро.
В сентябре 1955 г. Фидель Кастро установил необходимые контакты и
разработал план поездки по Соединенным Штатам Америки, точно по тому же
маршруту, по которому в конце XIX века ездил великий кубинский патриот X.
Марти, призывавший кубинских эмигрантов принять участие в борьбе за
освобождение родины от испанского колониального господства. Вообще имя X.
Марти, его идейное наследие, его богатый политический и военный опыт были
краеугольным камнем всей деятельности Кастро в революционной борьбе против
диктатуры Батисты.
Главной задачей было мобилизовать на борьбу против диктатуры
многочисленную колонию кубинских эмигрантов, добиться их единства и получить
финансовую помощь для оснащения экспедиции.
18 октября 1955 г., имея на руках железнодорожный билет только в один
конец (на большее не хватало средств), Фидель Кастро отправился в США и 20
октября прибыл в Филадельфию. Оттуда началось его замечательное
семинедельное турне. После Филадельфии он посетил Юнион-сити (штат
Нью-Джерси), Бриджпорт (штат Коннектикут), Нью-Йорк, Майями, Тампу и
Кайо-Уэсо. Основной формой работы во время поездки была организация и
проведение патриотических митингов, на которых Фидель выступал с изложением
политических и социальных задач "Движения 26 июля", с анализом обстановки на
Кубе и с призывом к соотечественникам оказать патриотам всю возможную
помощь.
Всюду Фиделю приходилось преодолевать огромные трудности, связанные с
тем, что агенты Батисты, да и сами американские власти, по требованию
кубинских консулов и других официальных представителей делали все возможное,
чтобы сорвать поездку Фиделя. Для этой цели распускались всякого рода
провокационные слухи, что, мол, те, кто будут присутствовать на митингах,
либо потеряют право на проживание в США, либо не смогут впредь получить визы
на въезд к родным на Кубу. Организаторам митингов угрожали осуществлением
диверсий в зале во время проведения акций. Но, как подчеркивал 13 декабря
1955 г. Фидель Кастро в письме к сторонникам "Движения 26 июля" в Нью-Йорке:
"Всюду, где мы становились жертвами какого-либо агрессивного акта, во много
крат возрастал энтузиазм и симпатии к нашему Движению, и наши усилия
неизменно вознаграждались самым полным успехом".
Выступления Фиделя действительно повсюду проходили с большим успехом.
Наиболее крупным по числу участников и по значимости выступлений был митинг,
проведенный 30 октября в Нью-Йорке в зале "Палмгарден". На нем
присутствовало более 800 представителей кубинской колонии.
Участники митинга почтили минутой молчания память героев, погибших при
штурме Монкады.
Фидель выступил с речью, в которой рассказал своим землякам, что он
ведет борьбу не только против нынешних правителей Кубы, но и против тех
условий жизни, в результате которых у многих кубинцев не нашлось места на
родной земле и им пришлось ехать на чужбину в поисках куска хлеба. Здесь, в
Нью-Йорке, впервые Фидель публично произнес свою клятву, которая во многом
определила дальнейший путь его действий. Он сказал: "Могу с полной
ответственностью сказать вам, что в 1956 году мы будем либо свободными, либо
мучениками. Эта борьба началась для нас 10 марта, она длится уже почти
четыре года, и она закончится лишь в последний день существования диктатуры
либо в последний день нашей жизни".
В своем выступлении Фидель сказал и о социальном содержании будущей
революции. Это высказывание часто цитируется исследователями кубинского
революционного процесса как доказательство нараставшей радикализации
взглядов Фиделя. Он сказал: "Кубинский народ хочет нечто большее, чем
простая смена власти. Куба стремится к радикальным переменам в каждом
аспекте ее политической и социальной жизни. Народ должен получить нечто
большее, чем абстрактные свободы и демократию, - каждому кубинцу должна быть
гарантирована хорошая жизнь. Государство не может игнорировать судьбу ни
одного из своих граждан, которые родились и выросли в этой стране. Нет
большей трагедии, чем трагедия человека, который может и хочет работать и
который вместе с семьей страдает от голода, потому что у него нет работы".
Фидель открыто осудил террористические методы борьбы, а также покушения на
политических деятелей, еще раз подчеркнув, что "Движение 26 июля" ставит
вопрос о всенародной революции. Фидель - блестящий оратор, он всегда
заканчивал свои выступления яркими цитатами из Марти и хлесткими
афористическими фразами, вызывавшими бурное одобрение аудитории. Так и на
этот раз он, мысленно полемизируя с оппозиционными политиканами, оставшимися
на Кубе, сказал словами Марти: "На их щеках уже не осталось места даже для
того, чтобы влепить им очередную оплеуху!" и далее, обращаясь к собравшимся,
спросил: "Разве может встать на ноги нация, если ее пытаются возглавить
попрошайки, вымаливающие себе кусочки прав?" "С помощью страха ни разу не
удалось решить ни одной проблемы там, где нужно мужество". "Я посылаю
горячий привет кубинскому народу и наше твердое обещание: мы вернемся!"
Слова Фиделя встречались неизменно бурными аплодисментами. После этого
на столе президиума появлялась традиционная соломенная кубинская шляпа, из
тех, в которых шли в бой в прошлом веке патриоты, воевавшие под знаменами
Марти и Масео, и все присутствующие приглашались пожертвовать, кто сколько
может, на дело освобождения Кубы от диктатуры Батисты.
Так проходили митинг за митингом, встреча за встречей. Кроме
выступлений, приходилось проводить большой объем организационной работы по
созданию прямо на местах патриотических клубов поддержки "Движения 26 июля",
по подбору наиболее подходящих кадров, которые могли бы возглавить их работу
по налаживанию прочных связей между Национальным руководством Движения и
вновь создаваемыми группами сторонников в США. Фидель не раз впоследствии в
письмах друзьям признавался, что ему с трудом приходилось выкраивать время
для сна во время этой трудной поездки.
Лейтмотивом его выступлений в США звучала тема народности революции,
которую готовили Фидель и его соратники. Он всегда подчеркивал, что не
стесняется обратиться за помощью к народу от имени родины, что его революция
будет делаться на честные деньги честных людей. И кубинцы дружно откликались
на его призыв.
По завершении основной работы на территории США Фидель выехал на
несколько дней на Багамские острова и там, в г. Нассау, он составил Манифест
No 2 "Движения 26 июля" к кубинскому народу. В этом документе поднимался
один вопрос: оказание революции финансовой помощи со стороны всех честных
кубинцев. Фидель подробно информировал кубинский народ о результатах своей
поездки по США, давал положительную оценку позиции кубинской эмиграции и
теперь обращался к соотечественникам на Кубе с настоятельной просьбой помочь
революции. Он просил каждого гражданина не сходить один раз в кино, не
заглянуть без нужды в бар, а внести свою лепту в общее дело. "Пусть каждый
гражданин внесет по одному песо, пусть каждый работающий пожертвует
однодневную зарплату за 28 января (день рождения X. Марти. - Н. Л.), как это
сделали кубинские эмигранты, и вы увидите, как тирания рухнет гораздо
раньше, чем многие себе предполагают". "Другие просят деньги для себя лично
и отдают в залог дома, земли, одежду, мы же просим деньги для Кубы, а в
залог отдаем наши жизни". Этот манифест также был отпечатан в Мексике и в
огромном количестве распространялся на Кубе, содействуя притоку средств в
бюджет Движения.
13 декабря Фидель возвратился в Мексику и сразу же активно включился в
работу по подготовке экспедиции. Но его внимание отвлекла грязная
пропагандистская кампания, начатая проправительственными газетами на Кубе,
которые в попытке дискредитировать Фиделя и Движение стали намекать на
бесконтрольность расходования средств, собранных в США. Ни один из
политических деятелей буржуазных оппозиционных партий не поднял голос в
защиту патриотов "Движения 26 июля", хотя многие из них лично знали, в каких
невероятно трудных материальных условиях велась работа в Мексике. Эта
клеветническая кампания, очевидно, устраивала теперь уже всех, потому что
Фидель стал опасным не только для правительства Батисты, но и для
руководителей ортодоксальной партии и партии аутентикос [Аутентикос -
праволиберальная буржуазная политическая партия на Кубе. Стояла у власти
накануне переворота, совершенного Батистой 10 марта 1952 г. Само название
партии связано с расцветом коррупции, преступности, а также
пресмыкательством перед США.]. Стал незримо складываться единый фронт против
Фиделя.
Известный политический комментатор журнала "Боэмия" писал, к примеру, в
номере от 4 декабря 1955 г.: "Фидель Кастро слишком опасный соперник для
некоторых лидеров оппозиции, которые в течение трех с половиной лет не
смогли занять правильную позицию в отношении кубинской ситуации. И они
отлично знают об этом. Они чувствуют себя вытесненными ростом влияния
"Движения 26 июля" в сражении против Батисты".
И уж совершенно откровенным признанием прозвучали слова одного из
влиятельных тогдашних политиков из лагеря Батисты, который писал 14 декабря
1955 г.: "Всем нам, политическим деятелям, без какого-либо исключения, очень
важно воспрепятствовать развитию повстанческих планов Фиделя Кастро. Если мы
будем дремать на палубе корабля и будем продолжать упорно закрывать пути для
политического решения вопросов, то тем самым мы будем все шире открывать
возможности для революционного пути Фиделя Кастро". "Хотел бы я знать, -
саркастически спрашивал Педро Алома Кессель, - кто из нас, из правительства
и из оппозиции, спасется, если фиделизм победит на Кубе". Именно это
понимание общности угрозы сплотило всех деятелей традиционной политической
машины против единого врага - Фиделя Кастро и его Движения. Именно на этой
основе началась кампания травли революционеров, находившихся в Мексике.
Фидель Кастро ответил на клеветнические наскоки гневной статьей в
"Боэмии" под заголовком "Против всех", в которой он открыто заявил о разрыве
со всеми традиционными политическими партиями и группировками, которые
погрязли в мелком политиканстве и скатились на уровень пособничества
диктатуре. Эта статья, написанная в канун Рождества, стала водоразделом, за
которым "Движение 26 июля" уже было свободно от всех организационных и тем
более идеологических связей с бывшими попутчиками из числа традиционных
партий и деятелей.
Наступил 1956 год, которому суждено было стать самым тяжелым и самым
славным годом для кубинских революционеров. Пока все шло в соответствии с
намеченными планами. Регулярно шли занятия с экспедиционерами, ряды которых
все время пополнялись, установились надежные формы связи с Кубой, постепенно
наладилось финансирование всего революционного мероприятия. Люди упорно
работали, помня обещание Фиделя, что до конца 1956 года они уже будут
сражаться на кубинской земле.
Главной заботой стало приобретение оружия. Большую помощь оказал один
из владельцев оружейного магазина в Мехико - Антонио дель Конде Понтонес, он
помогал доставать винтовки с телескопическими прицелами, боеприпасы и другое
снаряжение. Обычные армейские карабины типа "Маузер", но местного,
мексиканского производства, удавалось покупать у рабочих оружейной фабрики,
которые по частям выносили продукцию цехов, а потом продавали собранные
винтовки, помогая тем самым своему семейному бюджету.
Через надежных людей в оружейных магазинах в США было приобретено
некоторое количество пистолетов и американских винтовок. При этом всегда
старались обзаводиться таким оружием, чтобы под него подходили боеприпасы,
которыми пользовалась кубинская армия. Расчет был на то, чтобы облегчить
снабжение боеприпасами после того, как экспедиция окажется на кубинской
земле.
Из Кубы тем временем приходили тревожные вести о нараставшей
политической нестабильности и лихорадочных попытках правящей верхушки найти
выход из кризиса. Попробовали добром уговорить Батисту уйти от власти, но он
и слушать не хотел. Тогда было решено убрать его путем "классического"
военного заговора кадровых офицеров, но интрига была раскрыта и путчисты
отправлены в тюрьму. Страну буквально трясло.
29 апреля 1956 г. группа молодежи под сильнейшим влиянием примера
монкадистов решила на свой страх и риск атаковать армейские казармы в г.
Матансас. Около пятидесяти патриотов, захватив несколько грузовиков,
ворвались на них на территорию казармы, но операция была спланирована плохо
и офицеры, видимо, были заранее предупреждены о возможности нападения.
Автомашины нападавших были встречены кинжальным огнем крупнокалиберных
пулеметов, казалось, только и поджидали атакующих. 17 человек было убито,
остальным удалось отступить и найти убежище в гаитянском посольстве в
Гаване. Правительство Батисты пошло на вопиющее нарушение принятого в
Латинской Америке права на политическое убежище и направило отряд
полицейских на штурм посольства. В здании дипломатической миссии произошло
настоящее побоище патриотов, все они были расстреляны.
Обострилась обстановка и вокруг Фиделя в Мексике. Однажды во время
выхода по хозяйственным делам Мария Антония наметанным глазом заметила
подозрительного человека, который крутился в непосредственной близости от ее
дома. Она немедленно сообщила об этом экспедиционерам, были приняты меры по
установлению личности подозрительного субъекта, и оказалось, что это был
террорист, нанятый кубинским правительством для физического уничтожения
Фиделя Кастро. Это был известный гангстер Поликарпо Солер, который взялся за
это грязное дело за 10 тыс. долларов. Руководство всей операцией было
возложено на военного атташе кубинского посольства в Мексике, который держал
связь непосредственно с Батистой и начальником генерального штаба. Пришлось
усилить конспирацию и проявлять больше предосторожности. Было принято
решение о том, чтобы Фидель всегда выходил в сопровождении товарищей,
сократил число появлений в городе.
Кубинское посольство, убедившись, что своими силами ему не справиться с
Фиделем, решило навести на него мексиканскую секретную полицию - федеральное
управление безопасности. Среди сотрудников этого ведомства было много
авантюристов, вымогателей, лиц с сомнительным прошлым, поэтому
представителям Батисты не составило труда найти среди них за приличную сумму
людей, готовых взяться за нейтрализацию Фиделя и его соратников.
21 июня 1956 года агенты секретной полиции Мексики захватили квартиру
на улице Эмпаран, а вскоре, пользуясь обнаруженными там бумагами, нагрянули
и на "Сан-та-Роса". В обоих местах были проведены тщательные обыски. Были
найдены кое-какие документы. В частности, в руки полиции попал текст
регламента о внутреннем распорядке квартир-общежитий, отдельные тексты
политических листовок, манифестов, кое-какие личные письма. На ранчо
полицейским удалось обнаружить и захватить небольшое количество оружия.
На улице Эмпаран и на ранчо полиции удалось арестовать около двух
десятков экспедиционеров. Фидель был задержан одним из первых. По рассказам
Рауля Кастро, на ранчо "Санта-Роса" произошел любопытный случай. В момент
захвата ранчо полицейскими Че Гевара сидел высоко на дереве, откуда он с
биноклем в руках корректировал огонь своих товарищей. Он сверху спокойно
наблюдал всю процедуру ареста и обыска, будучи не в силах оказать друзьям
помощь. Сам же он оставался незамеченным. Но, когда арестованных повели к
полицейским машинам, он закричал с дерева: "Эй вы, подождите, здесь еще есть
один!" С этими словами он спрыгнул вниз и присоединился к товарищам, которых
не захотел оставить одних в беде.
За Фиделя и его товарищей вступились влиятельные политические деятели
Мексики, в их числе бывший президент страны генерал Ласаро Карденас
(1934-1940 гг.), который проявил себя последовательным противником фашизма,
был антиимпериалистом и провел в 1938 г. первую в Латинской Америке
национализацию мексиканской нефтяной промышленности. Он пользовался огромным
политическим влиянием и не поколебался оказать помощь кубинским патриотам.
Его вмешательство, да к тому же чрезвычайно скудные доказательства,
полученные полицией, из которых никак не удавалось сшить шумного дела, стали
склонять чашу весов в пользу Фиделя. Его самого допрашивали несколько раз,
но он так умело отвечал на вопросы следователя, что не давал оснований для
обвинения его в нарушении миграционных законов.
После 22 дней заключения Фидель и его товарищи вышли на свободу.
Стойкость, мужество, принятые своевременно меры конспирации сделали свое
дело. Провалился еще один план Батисты и его агентов устранить Фиделя как
политический фактор.
Работа по подготовке экспедиции не прерывалась и в период задержания
Фиделя. Кстати говоря, в руки полиции попало всего 23 человека, что говорит
о действенности разработанной им системы конспирации. Например, Рауль Кастро
все время продолжал работать, принимая меры по рассредоточению
экспедиционеров по запасным лагерям в других городах Мексики, где полиция не
находилась под таким давлением кубинского посольства.
Арест и тюрьма содействовали еще большему обострению политической
бдительности экспедиционеров. Конспирация стала еще жестче, меры по
обеспечению экспедиции еще скрытнее.
Вторая половина 1956 года отличалась огромной насыщенностью работы для
руководителя "Движения 26 июля" и всех его товарищей. Надо было
компенсировать потерянное время, чтобы успеть выполнить данное кубинскому
народу обещание. Еще сорок человек присоединилось к группе. Все они были
немедленно размещены и приступили к тренировкам.
Один из основных руководителей подпольного движения на Кубе Франк Паис
Гарсия приехал в августе в Мехико для получения инструкций от Фиделя. В
беседе, которая состоялась между ними, они уточнили некоторые части
генерального плана, который надлежало выполнить в стране. Договорились не
посылать больше людей в Мексику, зато стимулировать развитие внутренних
ячеек с таким расчетом, чтобы они были готовы поддержать высадку экспедиции
военными действиями по всей территории страны. Одобренный план
предусматривал материальное укрепление организации на Кубе, что требовало
увеличения финансовых средств. Поэтому было решено, что 80% всех денежных
поступлений в фонд Движения, которые раньше посылались в Мексику, теперь
должны расходоваться на подготовку боевых операций непосредственно в стране,
а остальные 20 % будут поступать в распоряжение Национального руководства.
В письме к Марии Антонии Фигерос, отвечавшей за финансы Движения в
провинции Ориенте, от 8 августа 1956 года Фидель высказал свое мнение о
Франке Пайсе: "Я полностью убедился в том, что ты была права, когда
рассказывала мне о его великолепных качествах организатора, его мужестве и
способностях. Мы очень хорошо поняли друг друга. Его приезд сюда оказался
очень полезным".
В том же августе 1956 г. руководитель "Движения 26 июля" провел другую
важную встречу, на этот раз с руководителем Федерации университетских
студентов Хосе Антонио Эчеверрия Бианчи. Еще в июле они несколько раз