Страница:
Тихохонько подобравшись к самой воде, Данька засел в прибрежных кустах и вознамерился получше рассмотреть нимфу, черты лица которой показались ему смутно знакомыми. Где‑то он уже видел эти карие чуть раскосые глаза, тонкие, удивленно изогнутые брови, задорно вздернутый носик, губы, формой напоминающие взмахнувшую крыльями бабочку. Парень даже откуда‑то знал ее имя: Эля. Такое мелодичное и озорное.
Эх, сюда бы сейчас бинокль. Только он высунул из кустов нос, как что‑то цапнуло его за плавки и с силой потащило назад. Наверное, зацепился за сучок, догадался Даня. Досадливо повернулся, чтобы освободиться, и увидел, что это никакой не сучок, а большой черный пес, похожий на волка. Уставил на Даньку злющие желтые миндалины‑глаза и пытается сжевать его плавки.
«Тебе чего? – прикрикнул он на псину. – Кыш, вон пошел!»
Собака не унималась, все дальше и дальше оттаскивая парня от заветного берега. И, главное, Данька ничего не мог поделать. Остаться без трусов он не желал. Еще больше не хотелось, чтобы его в таком беспомощном положении увидела Эля.
И вдруг пес разжал челюсти. Не удержав равновесия, Данила уселся на песок. А четвероногий, нахально оскалившись, прорычал:
«Нехорошо подглядывать за раздетыми девушками! Для здоровья вредно!»
От ужаса Даня зажмурился, а когда открыл глаза, понял, что не спит.
Он, почему‑то действительно неодетый, даже без плавок (вот уж верно, сон в руку), лежал на чем‑то гладком и холодном. Поежившись, молодой человек сел и, свесив ногу, попробовал достать до пола. Когда ему это удалось, он успокоился. Легко спрыгнул со своего насеста и сделал несколько приседаний, чтобы размять затекшие руки и ноги.
Остатки сна улетучились, и Данила вспомнил, где он находится и что, собственно, с ним произошло.
Плен, неожиданное спасение, прогулка верхом на мамонте… И еще что‑то. Нечто важное и очень волнующее.
Ага! Танец с бубном! Эля, поющая перед сияющей статуей…
Но, позвольте, он ведь, кажется, был тяжело болен?! Отчего же чувствует себя так превосходно, что даже петь хочется?
Даниил недоверчиво ощупал голову, плечи, грудь и руки. Ни царапины, ни ушиба. Кто же это так над ним потрудился? Прекрасная колдунья или…
Он покосился на Упуата, свернувшегося клубочком и мирно похрапывающего у наоса.
Да не все ли равно? Главное, что он жив и здоров и с ним рядом находятся верные друзья.
Спать совсем не хотелось, и Данька решил поосмотреться.
Потихонечку, чтобы не разбудить товарищей, парень нащупал свою одежду, лежавшую неподалеку от алтаря, облачился и двинулся вдоль стен.
Уже занималась заря, и слабый свет проникал сквозь окна, находившиеся где‑то под потолком. Но все равно освещения было недостаточно, и Горовому приходилось напрягаться, чтобы рассмотреть то или иное изображение.
И тут на стену лег желто‑красный отблеск. Данила обернулся и увидел у себя за спиной Элю с горящим факелом в руке.
– Доброе утро! – расплылся он в глупой улыбке.
– Привет! – ответила девушка. – Ты как?
– О‑го‑го! – напряг мускулы Данька и ударил себя кулаком в грудь так сильно, что даже закашлялся.
– Я вижу! – захихикала Эля. – Что, с утра пораньше решил приобщиться к прекрасному? – кивнула она в сторону фресок.
– Профессиональный зуд. Не желаешь поработать экскурсоводом?
– Куда же я денусь. Этот храм, – она развела руками, – был построен пятьдесят лет назад в честь чудесного спасения нашего народа от Великой Катастрофы. Он посвящен Хозяйке Вселенной Энекэн Буга и Царю‑Богу Сэвэки‑тэгэмеру.
Произнося священные имена, девушка поочередно указала сначала на наос, затем на одно из настенных изображений.
– На этих картинах запечатлены основные этапы нашей истории. Вот смотри…
На первых фресках изображались мифологические сцены творения.
Двое братьев – старший, Харги, и младший, Сэвэки, – парят над Мировым океаном. Сэвэки достал со дна немного грунта и, положив его на поверхность воды, уселся передохнуть, но заснул. Коварный Харги стал вытаскивать землю из‑под младшего брата, и так образовалась суша.
Потом братья начали создавать из подручного материала (камня и глины) людей и животных. Причем Сэвэки – зверей, полезных человеку, а Харги – вредных. У младшего брата были помощники – собака и птица, которым он поручил охранять созданное им, не подпуская завистника Харги. Однако тот отвлек внимание стражей и напустил на изваяния всякие немочи и напасти. Сэвэки изгнал нерадивых часовых и, завершив начатое дело, удалился в Верхний мир – Угу Буга, а Харги завладел миром Нижним, который по его имени и стал называться Хэргу Буга.
Даня внимательно разглядывал картины, до странности напоминавшие те, которые он видел в храмах Египта. Те же краски, та же манера исполнения человеческих фигур. Примечательно, что и мифологические существа тоже походили на звероликих земляков Открывателя Путей. Сам Харги – не кто иной, как премудрый бог Тот с головой ибиса. Птицеголовым был и один из двух провинившихся стражей.
«Уж не Гор ли это?» – подумал Данька. Приглядевшись ко второму охраннику, показанному в зооморфном виде, Даниил не без труда узнал своего четвероногого приятеля Упуата.
Вдохновитель этих художеств явно пытался навести тень на плетень, искажая роль, которую в действительности сыграла троица достойных нетеру.
Но кто же этот таинственный Царь‑Бог Сэвэки‑тэгэмер? На фресках, относящихся к событиям глубокой древности, невозможно было разобрать, что представляет собой сам эвенкийский Творец. Только виделось, что он тоже не совсем человек.
– А вот на этой стене, – продолжала рассказ Эля, – показаны события недавнего прошлого. Старые Люди во главе с Сэвэки‑тэгэмером спасают эвенков, проводя их невидимыми путями в другой мир.
Да, тут Царь‑Бог представал во всей красе. Сами фрески были вариациями известных любому египтологу изображений древнеегипетского рая – блаженных Полей Иару. Сытые и счастливые люди пашут, сеют, охотятся, ловят рыбу. И рядом с ними гигантские портреты существа с головой не то осла, не то жирафа.
– Так это и есть Сэвэки‑тэгэмер? – кивнул на картину парень.
– Таким он явился нашим шаманам, – благоговейно подтвердила Эйяно. – Но сказал, что это не истинный его облик.
– Да, он всегда был большим мастером перевоплощения, – согласился Даниил, вглядываясь в черты Сета Братоубийцы.
Но череда неожиданностей на этом не окончилась.
После осмотра фресок молодые люди подошли к наосу, и Горовой смог вблизи рассмотреть статую божества, которого девушка именовала Хозяйкой Вселенной.
– Как она к вам попала?! – вскричал Данька, сломя голову ринувшись вперед и при этом наступив на хвост все так же мирно спавшего у ног Исиды волчка.
Упуат вскинулся, грозно зарычал, но быстро сориентировался, что опасность мнимая, и успокоился. Осуждающе покачал головой и вздохнул, вызвав опасливый взгляд Эли. Девушка даже не смогла сразу ответить на вопрос археолога.
– Это очень древнее изображение, – поведала она, собравшись с мыслями. – Его подарил моему прапрадеду Тэр‑Эр‑Гэну сам Царь‑Бог. На память об обших странствиях.
– Какой щедрый! – буркнул Проводник. Девушка вскрикнула от неожиданности.
– Послушай, он разговаривает! – ткнула дрожащим пальцем в пса.
– Тебе показалось! – поспешно успокоил ее Даня, а сам незаметно показал неосторожному нетеру кулак. – Просто Упуат очень умная собака.
– Да нет, он точно говорил! – возмутилась эвенкийка. – Зачем ты меня обманываешь?
– И все же, – попытался переключить ее внимание археолог, – эта статуя очень старая. Ей никак не меньше трех тысяч лет. Откуда Сет… то есть Сэвэки‑тэгэмер ее раздобыл?
– Про то одному Творцу ведомо, – воздела руки вверх Эйяно. – Однако старики передают, что когда‑то эта статуя умела говорить.
– Ну‑ка, ну‑ка, – заинтересовался археолог, мигом припомнив все известные ему легенды о таинственной Золотой Бабе, храм которой, по преданиям, существовал некогда в низовьях Иртыша, на Югре.
Не она ли это, затерявшаяся в веках статуя, пугавшая ханты‑мансийских охотников дикими криками?
– Можно, я посмотрю поближе? – не то спросил, не то просто поставил Элю в известность парень и, не дожидаясь ответа, полез в наос.
– Осторожнее! – вскрикнула девушка.
– Да ладно, я только проверю, нет ли там какого хитрого устройства.
Упуат ни с того ни с сего забеспокоился. Шерсть на его загривке вздыбилась. Это всегда было верным признаком приближающейся опасности. Проводник рванулся следом за Данилой, схватил его зубами за штанину и поволок прочь от статуи.
– Погоди ты! – забарахтался археолог, мертвой хваткой вцепившись в золотую руку Исиды. – Отстань! Я, кажется, что‑то нашел!
Волчок уже хотел плюнуть на конспирацию и рявкнуть на непоседу, но опоздал. Под Данькиными пальцами что‑то жалобно звякнуло, затем клацнуло, и металлический идол взвыл.
Глава восьмая
Эх, сюда бы сейчас бинокль. Только он высунул из кустов нос, как что‑то цапнуло его за плавки и с силой потащило назад. Наверное, зацепился за сучок, догадался Даня. Досадливо повернулся, чтобы освободиться, и увидел, что это никакой не сучок, а большой черный пес, похожий на волка. Уставил на Даньку злющие желтые миндалины‑глаза и пытается сжевать его плавки.
«Тебе чего? – прикрикнул он на псину. – Кыш, вон пошел!»
Собака не унималась, все дальше и дальше оттаскивая парня от заветного берега. И, главное, Данька ничего не мог поделать. Остаться без трусов он не желал. Еще больше не хотелось, чтобы его в таком беспомощном положении увидела Эля.
И вдруг пес разжал челюсти. Не удержав равновесия, Данила уселся на песок. А четвероногий, нахально оскалившись, прорычал:
«Нехорошо подглядывать за раздетыми девушками! Для здоровья вредно!»
От ужаса Даня зажмурился, а когда открыл глаза, понял, что не спит.
Он, почему‑то действительно неодетый, даже без плавок (вот уж верно, сон в руку), лежал на чем‑то гладком и холодном. Поежившись, молодой человек сел и, свесив ногу, попробовал достать до пола. Когда ему это удалось, он успокоился. Легко спрыгнул со своего насеста и сделал несколько приседаний, чтобы размять затекшие руки и ноги.
Остатки сна улетучились, и Данила вспомнил, где он находится и что, собственно, с ним произошло.
Плен, неожиданное спасение, прогулка верхом на мамонте… И еще что‑то. Нечто важное и очень волнующее.
Ага! Танец с бубном! Эля, поющая перед сияющей статуей…
Но, позвольте, он ведь, кажется, был тяжело болен?! Отчего же чувствует себя так превосходно, что даже петь хочется?
Даниил недоверчиво ощупал голову, плечи, грудь и руки. Ни царапины, ни ушиба. Кто же это так над ним потрудился? Прекрасная колдунья или…
Он покосился на Упуата, свернувшегося клубочком и мирно похрапывающего у наоса.
Да не все ли равно? Главное, что он жив и здоров и с ним рядом находятся верные друзья.
Спать совсем не хотелось, и Данька решил поосмотреться.
Потихонечку, чтобы не разбудить товарищей, парень нащупал свою одежду, лежавшую неподалеку от алтаря, облачился и двинулся вдоль стен.
Уже занималась заря, и слабый свет проникал сквозь окна, находившиеся где‑то под потолком. Но все равно освещения было недостаточно, и Горовому приходилось напрягаться, чтобы рассмотреть то или иное изображение.
И тут на стену лег желто‑красный отблеск. Данила обернулся и увидел у себя за спиной Элю с горящим факелом в руке.
– Доброе утро! – расплылся он в глупой улыбке.
– Привет! – ответила девушка. – Ты как?
– О‑го‑го! – напряг мускулы Данька и ударил себя кулаком в грудь так сильно, что даже закашлялся.
– Я вижу! – захихикала Эля. – Что, с утра пораньше решил приобщиться к прекрасному? – кивнула она в сторону фресок.
– Профессиональный зуд. Не желаешь поработать экскурсоводом?
– Куда же я денусь. Этот храм, – она развела руками, – был построен пятьдесят лет назад в честь чудесного спасения нашего народа от Великой Катастрофы. Он посвящен Хозяйке Вселенной Энекэн Буга и Царю‑Богу Сэвэки‑тэгэмеру.
Произнося священные имена, девушка поочередно указала сначала на наос, затем на одно из настенных изображений.
– На этих картинах запечатлены основные этапы нашей истории. Вот смотри…
На первых фресках изображались мифологические сцены творения.
Двое братьев – старший, Харги, и младший, Сэвэки, – парят над Мировым океаном. Сэвэки достал со дна немного грунта и, положив его на поверхность воды, уселся передохнуть, но заснул. Коварный Харги стал вытаскивать землю из‑под младшего брата, и так образовалась суша.
Потом братья начали создавать из подручного материала (камня и глины) людей и животных. Причем Сэвэки – зверей, полезных человеку, а Харги – вредных. У младшего брата были помощники – собака и птица, которым он поручил охранять созданное им, не подпуская завистника Харги. Однако тот отвлек внимание стражей и напустил на изваяния всякие немочи и напасти. Сэвэки изгнал нерадивых часовых и, завершив начатое дело, удалился в Верхний мир – Угу Буга, а Харги завладел миром Нижним, который по его имени и стал называться Хэргу Буга.
Даня внимательно разглядывал картины, до странности напоминавшие те, которые он видел в храмах Египта. Те же краски, та же манера исполнения человеческих фигур. Примечательно, что и мифологические существа тоже походили на звероликих земляков Открывателя Путей. Сам Харги – не кто иной, как премудрый бог Тот с головой ибиса. Птицеголовым был и один из двух провинившихся стражей.
«Уж не Гор ли это?» – подумал Данька. Приглядевшись ко второму охраннику, показанному в зооморфном виде, Даниил не без труда узнал своего четвероногого приятеля Упуата.
Вдохновитель этих художеств явно пытался навести тень на плетень, искажая роль, которую в действительности сыграла троица достойных нетеру.
Но кто же этот таинственный Царь‑Бог Сэвэки‑тэгэмер? На фресках, относящихся к событиям глубокой древности, невозможно было разобрать, что представляет собой сам эвенкийский Творец. Только виделось, что он тоже не совсем человек.
– А вот на этой стене, – продолжала рассказ Эля, – показаны события недавнего прошлого. Старые Люди во главе с Сэвэки‑тэгэмером спасают эвенков, проводя их невидимыми путями в другой мир.
Да, тут Царь‑Бог представал во всей красе. Сами фрески были вариациями известных любому египтологу изображений древнеегипетского рая – блаженных Полей Иару. Сытые и счастливые люди пашут, сеют, охотятся, ловят рыбу. И рядом с ними гигантские портреты существа с головой не то осла, не то жирафа.
– Так это и есть Сэвэки‑тэгэмер? – кивнул на картину парень.
– Таким он явился нашим шаманам, – благоговейно подтвердила Эйяно. – Но сказал, что это не истинный его облик.
– Да, он всегда был большим мастером перевоплощения, – согласился Даниил, вглядываясь в черты Сета Братоубийцы.
Но череда неожиданностей на этом не окончилась.
После осмотра фресок молодые люди подошли к наосу, и Горовой смог вблизи рассмотреть статую божества, которого девушка именовала Хозяйкой Вселенной.
– Как она к вам попала?! – вскричал Данька, сломя голову ринувшись вперед и при этом наступив на хвост все так же мирно спавшего у ног Исиды волчка.
Упуат вскинулся, грозно зарычал, но быстро сориентировался, что опасность мнимая, и успокоился. Осуждающе покачал головой и вздохнул, вызвав опасливый взгляд Эли. Девушка даже не смогла сразу ответить на вопрос археолога.
– Это очень древнее изображение, – поведала она, собравшись с мыслями. – Его подарил моему прапрадеду Тэр‑Эр‑Гэну сам Царь‑Бог. На память об обших странствиях.
– Какой щедрый! – буркнул Проводник. Девушка вскрикнула от неожиданности.
– Послушай, он разговаривает! – ткнула дрожащим пальцем в пса.
– Тебе показалось! – поспешно успокоил ее Даня, а сам незаметно показал неосторожному нетеру кулак. – Просто Упуат очень умная собака.
– Да нет, он точно говорил! – возмутилась эвенкийка. – Зачем ты меня обманываешь?
– И все же, – попытался переключить ее внимание археолог, – эта статуя очень старая. Ей никак не меньше трех тысяч лет. Откуда Сет… то есть Сэвэки‑тэгэмер ее раздобыл?
– Про то одному Творцу ведомо, – воздела руки вверх Эйяно. – Однако старики передают, что когда‑то эта статуя умела говорить.
– Ну‑ка, ну‑ка, – заинтересовался археолог, мигом припомнив все известные ему легенды о таинственной Золотой Бабе, храм которой, по преданиям, существовал некогда в низовьях Иртыша, на Югре.
Не она ли это, затерявшаяся в веках статуя, пугавшая ханты‑мансийских охотников дикими криками?
– Можно, я посмотрю поближе? – не то спросил, не то просто поставил Элю в известность парень и, не дожидаясь ответа, полез в наос.
– Осторожнее! – вскрикнула девушка.
– Да ладно, я только проверю, нет ли там какого хитрого устройства.
Упуат ни с того ни с сего забеспокоился. Шерсть на его загривке вздыбилась. Это всегда было верным признаком приближающейся опасности. Проводник рванулся следом за Данилой, схватил его зубами за штанину и поволок прочь от статуи.
– Погоди ты! – забарахтался археолог, мертвой хваткой вцепившись в золотую руку Исиды. – Отстань! Я, кажется, что‑то нашел!
Волчок уже хотел плюнуть на конспирацию и рявкнуть на непоседу, но опоздал. Под Данькиными пальцами что‑то жалобно звякнуло, затем клацнуло, и металлический идол взвыл.
Глава восьмая
ВСТРЕЧА СТАРЫХ ЗНАКОМЫХ
– Вижу объекты. Что предпринять?
– Пока не вмешивайтесь, Стоящий‑у‑Тропы, пусть все идет своим чередом.
– Но как же…
– Вам жаль кошек? Или, может быть, ваших приятелей? Остыньте. Право же, лишние эмоции вредны для здоровья. И для… карьеры.
– Puta Madonna!!! – в десятый, наверное, раз повторил смуглокожий пилот одноместного глайдера, глядя вниз.
Фраза вылезла откуда‑то из глубин памяти покойного итальянского пьяницы и как нельзя кстати, выражала нынешнее душевное состояние главного шпиона нетеру на планете Земля.
Нельзя сказать, что нетеру намного умнее землян (хотя именно в этом свято убежден любой из них, кто когда‑нибудь имел дело с представителями человечества). Просто их мозг устроен так, что они могут без труда думать о многих вещах сразу.
И в данный момент Сет Красноглазый из клана Охотников, он же Сэвэки‑тэгэмер, Царь‑Бог эвенков, разрывался между двумя противоположными желаниями: оставить все как есть или все же вмешаться в происходящее.
Устроив наилучшим образом отправку Упуата и археолога в Эвенкию, Сет не предполагал, что дело будет таким сложным.
Передал куда нужно и кому следует сенсационную информацию в надежде, что рыбки непременно должны клюнуть. Рыбки, как и предполагалось, наживку проглотили. Быстренько погрузились в самолет и двинулись вперед, прямехонько на Подкаменную Тунгуску, где их и ожидал сюрприз. Все должно было пройти без сучка и задоринки.
Но надежды на быстрое завершение плана «Золотой Чум», тщательно разрабатывавшегося отделом внутренней безопасности экспедиционного корпуса нетеру, улетучились почти сразу, как только Сет узнал о странной аварии лайнера.
Охотник побывал на месте катастрофы, и то, что ему удалось разведать по горячим следам, наполнило его мрачными предчувствиями. Дубиноголовые следователи (впрочем, чего еще ожидать – земляне!) решили, что кто‑то случайно забрался в старый бункер, случайно вытащил оттуда ракетный комплекс, случайно пустил его в ход…
Ну да, как же, случайно! Кто ж это так постарался? Акху? Или, может, другие наблюдатели? Но зачем? Впрочем, с акху‑то как раз все понятно. Они не могут простить некоторых его шалостей. Например, вмешательства в судьбу здешних аборигенов.
Он усмехнулся. Акху ведь до сих пор думают, что это он, назвавшись именем эвенкийского бога, провел погибающий в болотах народец через Дуат на какую‑то планетку, напоминавшую атмосферно‑климатическими условиями Землю. А затем, когда тут все более‑менее успокоилось, вернул человечков на историческую родину. Если бы они знали, как все было на самом деле…
Но какой акху тогда подняли вой! Обвинили едва ли не во всех смертных грехах. Требовали немедленной отправки Сета на родину. Ага, как же. Так он и поверил, что они искренне радели за неукоснительное соблюдение «Правил колонизации планет с примитивными формами цивилизаций».
Ха‑ха‑ха! Не смешите. Какие праведники выискались. А тайные биологические эксперименты? Ведь еще пять тысяч лет назад, после приснопамятного инцидента, стоившего нетеру изгнания с Земли, между противными сторонами была подписана конвенция, одним из пунктов которой специально оговаривалось, что акху сворачивают все свои биолаборатории.
Свернули, как же!
Спрятались по своим норам и как ни в чем не бывало продолжали заниматься генной инженерией. Вот только нетеру никак не могли получить доказательств незаконной деятельности противника.
А вот Охотнику таки удалось кое‑что раздобыть. Совершенно случайно во время эвакуации аборигенов он наткнулся на любопытное изваяние Исиды. Сама по себе статуя не представляла никакого интереса. Обычный кусок золота, которому местные умельцы придали человекообразную форму. Но вот начинка.
Поднаторевший в шпионском ремесле Сет практически сразу определил, что перед ним специальный радиомаяк, оборудованный инфразвуковым модулятором. Причем рассчитанным как на человеческое ухо, так и на слуховые рецепторы акхучьих питомцев хурсарков. Людей инфразвук должен был устрашать, отпугивая от запретного места. А вот на биороботов влиял как манок. А значит, где‑то поблизости биолаборатория акху или по крайней мере схрон с пребывающими в спячке хурсарками.
Это был отличный компромат. Представь он статую в Галактический Совет, и акху имели бы весьма бледный вид.
Он так и заявил акхучьему эмиссару, посланному для переговоров с нетеру. Стоящий‑у‑Тропы (так звали вражину) не был дураком. Тут же от имени своего руководства предложил Охотнику сделку: акху отзывают свой иск в отношении него, а Сет передает им золотого истукана.
Нашли дурака. Отдать такой козырь.
Все же после долгих препирательств договаривающиеся стороны пришли к разумному компромиссу.
Его оставили в покое. Однако Сет постоянно чувствовал, что за ним наблюдают. Акху, словно пауки, опутывали жертву прочными невидимыми нитями. Дожидаясь своего часа, чтоб нанести решающий удар…
…Нет, все‑таки это не оппоненты. Они не работают так топорно. Примитивная авиакатастрофа – не их стиль.
Красноглазый вновь пустился в путь.
К сожалению, в Москве ему не удалось повесить на студента «маячок». Боялся засветиться, чтобы проклятый пес не смог чего‑либо учуять. Зато микроскопический приборчик без проблем удалось прицепить на Кириешко. А этот сыщик, хотя и недалекий, но старательный, обязательно должен был привести его к цели. Должен был… Увы, и тут словно некая злая сила ополчилась на Сета.
Обнаружив, что сигнал уже сутки исходит из одной точки почти в центре эвенкийской тайги, упорно не желая приближаться к Объекту, Охотник резонно рассудил, что, видимо, с парочкой беглецов во времени произошла какая‑нибудь история и пора ему лично вмешаться в ход операции.
Подходящего транспортного средства под рукой не было. (Ну в самом деле, не мог же он предстать перед землянами на машине, сконструированной инженерами нетеру.) Так что, замаскировав свой собственный гравилет на одном из болотных островков, Красноглазый просто реквизировал у местных лесников вездеход, явившись к ним в облике их грозного бога (каким в некотором смысле и являлся).
Горючее кончилось аккурат в десятке километров от цели, а водородных станций в тайге не водилось отродясь. Так что нетеру пришлось часа два ломиться через дикую тайгу. На несанкционированное перемещение в Дуате он не решился. Зачем лишний раз нервировать? И без того не миновать разборок. Единственное, что смог себе позволить в таких условиях, – это недальнюю левитацию.
Когда он, весьма злой и уставший, прибыл на место, то обнаружил лишь одинокую полянку, на которой среди разбросанного барахла торчал полуразбитый гравилет с эмблемой МГОП. Среди барахла он обнаружил любимую кепку Кириешко, куда и воткнул «маячок».
Полтора часа Сет потратил на то, чтобы восстановить испорченную гравицапу (эх, людишки, таких простых вещей не умеют, а туда же – другие миры им подавай!), и вновь отправился на поиски, пустив в ход свое чутье, чутье Охотника.
А затем он вдруг услышал крик золотого истукана. Того самого, который полвека назад был им собственноручно спрятан в его святилище.
Все трое покатились прочь от статуи, причем в грохочущее завывание ожившей Золотой Бабы вплетался соперничающий с ним громкостью женский визг.
Рев, вновь потрясший пещеру спустя несколько секунд, застал путников уже в тоннеле, ведущем из храма наружу.
– О Богиня! Не гневайся! – взмолилась Эйяно. Весь налет цивилизации слетел с нее мгновенно и начисто.
– Идиотка! – про себя пробормотал пес.
Он, в отличие от своих спутников, уже понял, что тут магия ни при чем, а «при чем» техника и наука. Но зачем? А главное, кто.
– Б‑е‑е‑жим!! – рванула парня за руку Эля, и тот поневоле побежал, за ним последовал и Проводник.
Выскочив из пещеры, они, сопровождаемые Фросей, отбежали метров на сто от святилища, когда Даниил споткнулся и повалился на мох. Грудь его часто вздымалась – организм, хоть и излеченный, еще не пришел в норму.
И тут вновь оглушительный вопль‑рык, донесшийся со стороны пещеры, потряс лес.
– Черт, не успокоилась, – пробормотал Даня, утирая пот. – Железяка безмозглая!
– Она не железяка! Она – святая! – разозлилась эвенкийка. – Не понимаешь, так хоть молчи!
Впереди раздался треск зарослей, через которые в их сторону ломился кто‑то очень крупный.
Что это могло быть? Или у ученых сбежал еще один мамонт?
Но почему Фрося вдруг ощутимо задрожала и как‑то жалобно засопела, даже не пытаясь бежать?
А потом на полянке появились они.
И это зрелище потрясло даже Упуата.
– Силби!! Злые духи смерти! Владычица вызвала их криком, дабы покарать нас! Горе! – простонала Эйяно и рухнула на колени, закрыв голову руками.
На поляну один за другим выходили создания, вид которых заставил бы потерять мужество любого, не только юную девушку.
Здоровенные, в холке ростом почти с Даниила, они были похожи на тигров (вернее, тигры были похожи на них – как кошки похожи на самих тигров).
Из раскрытых пастей вылезали сияющие белизной чуть не полуметровые, отменной остроты клыки. Когти исполинских лап, выпущенные в преддверии атаки, немногим уступали зубам.
Поперечные оранжево‑черные полосы, опоясавшие тела зверей, делали их похожими на гигантских ос.
Пожалуй, Земля никогда не носила подобных чудищ.
Твари эти могли легко переломить хребет льву одним ударом лапы и сожрать на обед грозного африканского буйвола. Взмахом грозно встопорщенных хвостов они могли запросто вышибить дух из человека.
Носорог при их появлении бежал бы в ужасе. Даже их дикий прототип – сгинувший три сотни тысяч лет назад саблезубый тигр, едва ли не самый страшный хищник со времен тираннозавра, – и тот поджал бы хвост при встрече со своим модифицированным потомком.
И было их ровным счетом двенадцать штук.
Путешественники, замерев, взирали на материализовавшийся кошмар.
Из всех троих сохранил способность мыслить здраво лишь волчок.
И мысли Упуата в эти минуты были совсем не героическими.
Думал он, собственно, о том, что именно происходит с душами нетеру после мучительной насильственной смерти?
Успел как раз вовремя. Или не вовремя?
Великий Дуат! Как славно было бы, прилети он сюда на пару минут попозже. Тогда ему осталось бы лишь констатировать гибель поднадзорных.
Более того, он бы тут же подал куда следует доклад насчет «распоясавшихся акху, мало того что продолжающих свои преступные эксперименты, но и оставляющих без присмотра жутких хурсарков, от клыков которых гибнут не только подопечные аборигены, но и представители содружества цивилизаций». (И Золотая Исида тут как тут в качестве вещественного доказательства.)
Как просто, развей его Древний в прах! Всего‑то постоять в стороне и посмотреть, как хищники сделают все за тебя.
Но не менее сильные побуждения требовали от Охотника немедленного вмешательства.
Во‑первых, нетеру, какой бы он ни был, остается нетеру. И отдать его на съедение безмозглым тварям, уж тем более порождениям поганых акху было против всего того, что Сет почитал святой истиной.
Во‑вторых, при расследовании данного случая (а расследование будет обязательно – Упуат не какая‑нибудь мелкая сошка, чтобы оставить его гибель незамеченной) может всплыть история с золотым истуканом (сокрытие важнейших улик). А если еще и выяснится, что Охотник мог бы спасти Проводника и не сделал этого…
Последует такое, что судьба низвергнутых в… не к ночи будь помянуто куда, предшественников покажется Сету счастьем.
Скорее уж ему простили бы откровенное убийство своего давнего оппонента, нежели бездействие при его гибели в клыках созданий недружественной цивилизации.
Наконец Упуат может успеть бежать, почувствовав присутствие своего соплеменника.
(Кроме того, было еще желание лично, самому разобраться с недоделком‑мутантом, доведя‑таки до логического конца столь блестяще задуманную и удачно начатую операцию «Золотой Чум».)
Если же Сет перебьет хурсарков, претензий ему никто не предъявит. Акху будут помалкивать, а его собственное начальство максимум пожурит за то, что не захватил с собой парализатор.
Все это было продумано и просчитано Красноглазым за те доли мгновения, пока саблезубые хурсарки готовились к атаке, по телепатической связи распределяя цели.
Мускулы на руках нетеру вздулись, разрывая по швам дорогой костюм, когда Охотник наводил пушку, заблаговременно – как чувствовал – снятую с моторной турели.
И ствол безошибочно нашел цель – голову вожака боевого звена, который перед самой смертью все же обратил внимание на странную большую птицу, зависшую в небе над лесом.
Все прицельные устройства, включая баллистический вычислитель, были напрочь выведены из строя при аварии.
Но Сету не были нужны эти жалкие примитивные приспособления, хоть как‑то компенсирующие природную слабость землян. Любую цель, находящуюся в зоне видимости, нетеру поражал мгновенно и без пристрелки.
За долю мгновения до того, как нажать гашетку, Красноглазый встретился взглядом с противником и ощутил невольный трепет.
В огромных черных глазах хурсарка не было ни животной ярости, ни животных инстинктов – ничего, что мог бы подчинить себе и использовать Охотник (чей клан в незапамятные времена славился как раз искусством обращения с неразумными тварями).
А потом грохот выстрелов разнесся далеко над тайгой.
Раз!!
23‑миллиметровая пуля авиационной пушки вошла вожаку точно в основание черепа, превращая в кашу его мозги.
Два!!
Выстрел перешибает шейные позвонки у второго доминирующего самца (хотя они тут все самцы).
Три!!
Двести граммов металлокерамики разрывают в клочья печень самого молодого и неопытного из зверей, уже прыгнувшего в тщетной попытке достать висящего в воздухе врага.
Четыре!
Плохо, очень плохо! Посланная в сердце хурсарка пуля прошла в сантиметре от цели, лишь перебив артерии. Хурсарку от этого, понятно, не легче, но какой позор для него – Охотника!
После седьмого выстрела ситуация радикально поменялась.
Сработали вложенные создателями программы, предписывающие избегать бессмысленных потерь. Поскольку большая часть звена погибла, а источник опасности был вне досягаемости клыков и когтей, следовало отступать как можно скорее. Все оставшиеся хурсарки дружно ринулись в тайгу, и пуля Сета достала только одного – у созданий акху реакция тоже была на высоте.
Охотник удовлетворенно поглядел на дело рук своих – восемь оранжево‑черных тел внизу, с такой высоты казавшихся не больше дохлых кошек.
(Сестра Бает была бы недовольна таким сравнением.)
Теперь самое время было спуститься и представиться троим спасенным (точнее, двум аборигенам и нетеру).
Может, выпрыгнуть сейчас из глайдера и медленно приземлиться, подобно магу из их дурацких фильмов, дабы поразить жалкое воображение землян?
Нет, обойдемся без дешевых фокусов. Мало того, что это запрещено правилами, так еще и недостойно похваляться своим совершенством перед дикарями.
Хотя и Даниил и Эйяно уже успели попрощаться с жизнью, но желания прыгать и вопить от радости из‑за чудесного спасения, пришедшего с неба, у них почему‑то не возникло. Видимо, их еще не отпустил нервный шок.
Садившийся на поляну маленький глайдер какой‑то допотопной модели с эмблемой МГОП имел изрядно обшарпанный вид, словно по дороге сюда выдержал сражение с птичьей стаей.
Из машины выбрался темнокожий крепкий человек в странно разодранном по швам пиджаке, державший на плече еще дымящуюся пушку.
– Министерство государственного порядка, – продемонстрировал он сияющую голограммами карточку, – майор Иван Фердинандович Кабангида. Можно Охотник – таков мой оперативный псевдоним.
Сет решил назваться своим настоящим именем. Что до документа, то его пропуск в местную резиденцию МГОП, потерянный кем‑то из растяп‑сотрудников, он обнаружил среди брошенного имущества.
– Ликвидирую последствия диверсии в Сибирском Центре восстановления древних видов. Вот эти «красавцы», – он махнул в сторону трупов, – были похищены из секретного отдела Центра японскими агентами и умышленно выпущены на волю с целью… э‑э…
– Пока не вмешивайтесь, Стоящий‑у‑Тропы, пусть все идет своим чередом.
– Но как же…
– Вам жаль кошек? Или, может быть, ваших приятелей? Остыньте. Право же, лишние эмоции вредны для здоровья. И для… карьеры.
– Puta Madonna!!! – в десятый, наверное, раз повторил смуглокожий пилот одноместного глайдера, глядя вниз.
Фраза вылезла откуда‑то из глубин памяти покойного итальянского пьяницы и как нельзя кстати, выражала нынешнее душевное состояние главного шпиона нетеру на планете Земля.
Нельзя сказать, что нетеру намного умнее землян (хотя именно в этом свято убежден любой из них, кто когда‑нибудь имел дело с представителями человечества). Просто их мозг устроен так, что они могут без труда думать о многих вещах сразу.
И в данный момент Сет Красноглазый из клана Охотников, он же Сэвэки‑тэгэмер, Царь‑Бог эвенков, разрывался между двумя противоположными желаниями: оставить все как есть или все же вмешаться в происходящее.
Устроив наилучшим образом отправку Упуата и археолога в Эвенкию, Сет не предполагал, что дело будет таким сложным.
Передал куда нужно и кому следует сенсационную информацию в надежде, что рыбки непременно должны клюнуть. Рыбки, как и предполагалось, наживку проглотили. Быстренько погрузились в самолет и двинулись вперед, прямехонько на Подкаменную Тунгуску, где их и ожидал сюрприз. Все должно было пройти без сучка и задоринки.
Но надежды на быстрое завершение плана «Золотой Чум», тщательно разрабатывавшегося отделом внутренней безопасности экспедиционного корпуса нетеру, улетучились почти сразу, как только Сет узнал о странной аварии лайнера.
Охотник побывал на месте катастрофы, и то, что ему удалось разведать по горячим следам, наполнило его мрачными предчувствиями. Дубиноголовые следователи (впрочем, чего еще ожидать – земляне!) решили, что кто‑то случайно забрался в старый бункер, случайно вытащил оттуда ракетный комплекс, случайно пустил его в ход…
Ну да, как же, случайно! Кто ж это так постарался? Акху? Или, может, другие наблюдатели? Но зачем? Впрочем, с акху‑то как раз все понятно. Они не могут простить некоторых его шалостей. Например, вмешательства в судьбу здешних аборигенов.
Он усмехнулся. Акху ведь до сих пор думают, что это он, назвавшись именем эвенкийского бога, провел погибающий в болотах народец через Дуат на какую‑то планетку, напоминавшую атмосферно‑климатическими условиями Землю. А затем, когда тут все более‑менее успокоилось, вернул человечков на историческую родину. Если бы они знали, как все было на самом деле…
Но какой акху тогда подняли вой! Обвинили едва ли не во всех смертных грехах. Требовали немедленной отправки Сета на родину. Ага, как же. Так он и поверил, что они искренне радели за неукоснительное соблюдение «Правил колонизации планет с примитивными формами цивилизаций».
Ха‑ха‑ха! Не смешите. Какие праведники выискались. А тайные биологические эксперименты? Ведь еще пять тысяч лет назад, после приснопамятного инцидента, стоившего нетеру изгнания с Земли, между противными сторонами была подписана конвенция, одним из пунктов которой специально оговаривалось, что акху сворачивают все свои биолаборатории.
Свернули, как же!
Спрятались по своим норам и как ни в чем не бывало продолжали заниматься генной инженерией. Вот только нетеру никак не могли получить доказательств незаконной деятельности противника.
А вот Охотнику таки удалось кое‑что раздобыть. Совершенно случайно во время эвакуации аборигенов он наткнулся на любопытное изваяние Исиды. Сама по себе статуя не представляла никакого интереса. Обычный кусок золота, которому местные умельцы придали человекообразную форму. Но вот начинка.
Поднаторевший в шпионском ремесле Сет практически сразу определил, что перед ним специальный радиомаяк, оборудованный инфразвуковым модулятором. Причем рассчитанным как на человеческое ухо, так и на слуховые рецепторы акхучьих питомцев хурсарков. Людей инфразвук должен был устрашать, отпугивая от запретного места. А вот на биороботов влиял как манок. А значит, где‑то поблизости биолаборатория акху или по крайней мере схрон с пребывающими в спячке хурсарками.
Это был отличный компромат. Представь он статую в Галактический Совет, и акху имели бы весьма бледный вид.
Он так и заявил акхучьему эмиссару, посланному для переговоров с нетеру. Стоящий‑у‑Тропы (так звали вражину) не был дураком. Тут же от имени своего руководства предложил Охотнику сделку: акху отзывают свой иск в отношении него, а Сет передает им золотого истукана.
Нашли дурака. Отдать такой козырь.
Все же после долгих препирательств договаривающиеся стороны пришли к разумному компромиссу.
Его оставили в покое. Однако Сет постоянно чувствовал, что за ним наблюдают. Акху, словно пауки, опутывали жертву прочными невидимыми нитями. Дожидаясь своего часа, чтоб нанести решающий удар…
…Нет, все‑таки это не оппоненты. Они не работают так топорно. Примитивная авиакатастрофа – не их стиль.
Красноглазый вновь пустился в путь.
К сожалению, в Москве ему не удалось повесить на студента «маячок». Боялся засветиться, чтобы проклятый пес не смог чего‑либо учуять. Зато микроскопический приборчик без проблем удалось прицепить на Кириешко. А этот сыщик, хотя и недалекий, но старательный, обязательно должен был привести его к цели. Должен был… Увы, и тут словно некая злая сила ополчилась на Сета.
Обнаружив, что сигнал уже сутки исходит из одной точки почти в центре эвенкийской тайги, упорно не желая приближаться к Объекту, Охотник резонно рассудил, что, видимо, с парочкой беглецов во времени произошла какая‑нибудь история и пора ему лично вмешаться в ход операции.
Подходящего транспортного средства под рукой не было. (Ну в самом деле, не мог же он предстать перед землянами на машине, сконструированной инженерами нетеру.) Так что, замаскировав свой собственный гравилет на одном из болотных островков, Красноглазый просто реквизировал у местных лесников вездеход, явившись к ним в облике их грозного бога (каким в некотором смысле и являлся).
Горючее кончилось аккурат в десятке километров от цели, а водородных станций в тайге не водилось отродясь. Так что нетеру пришлось часа два ломиться через дикую тайгу. На несанкционированное перемещение в Дуате он не решился. Зачем лишний раз нервировать? И без того не миновать разборок. Единственное, что смог себе позволить в таких условиях, – это недальнюю левитацию.
Когда он, весьма злой и уставший, прибыл на место, то обнаружил лишь одинокую полянку, на которой среди разбросанного барахла торчал полуразбитый гравилет с эмблемой МГОП. Среди барахла он обнаружил любимую кепку Кириешко, куда и воткнул «маячок».
Полтора часа Сет потратил на то, чтобы восстановить испорченную гравицапу (эх, людишки, таких простых вещей не умеют, а туда же – другие миры им подавай!), и вновь отправился на поиски, пустив в ход свое чутье, чутье Охотника.
А затем он вдруг услышал крик золотого истукана. Того самого, который полвека назад был им собственноручно спрятан в его святилище.
* * *
…Золотой идол не просто взвыл. Нет, это был особый, гнусный и отвратительный звук, буквально ввинчивающийся в мозг. Такой звук могла бы издавать какая‑нибудь особенно жуткая и противоестественная тварь вроде громадной сороконожки или исполинского червя.Все трое покатились прочь от статуи, причем в грохочущее завывание ожившей Золотой Бабы вплетался соперничающий с ним громкостью женский визг.
Рев, вновь потрясший пещеру спустя несколько секунд, застал путников уже в тоннеле, ведущем из храма наружу.
– О Богиня! Не гневайся! – взмолилась Эйяно. Весь налет цивилизации слетел с нее мгновенно и начисто.
– Идиотка! – про себя пробормотал пес.
Он, в отличие от своих спутников, уже понял, что тут магия ни при чем, а «при чем» техника и наука. Но зачем? А главное, кто.
– Б‑е‑е‑жим!! – рванула парня за руку Эля, и тот поневоле побежал, за ним последовал и Проводник.
Выскочив из пещеры, они, сопровождаемые Фросей, отбежали метров на сто от святилища, когда Даниил споткнулся и повалился на мох. Грудь его часто вздымалась – организм, хоть и излеченный, еще не пришел в норму.
И тут вновь оглушительный вопль‑рык, донесшийся со стороны пещеры, потряс лес.
– Черт, не успокоилась, – пробормотал Даня, утирая пот. – Железяка безмозглая!
– Она не железяка! Она – святая! – разозлилась эвенкийка. – Не понимаешь, так хоть молчи!
Впереди раздался треск зарослей, через которые в их сторону ломился кто‑то очень крупный.
Что это могло быть? Или у ученых сбежал еще один мамонт?
Но почему Фрося вдруг ощутимо задрожала и как‑то жалобно засопела, даже не пытаясь бежать?
А потом на полянке появились они.
И это зрелище потрясло даже Упуата.
– Силби!! Злые духи смерти! Владычица вызвала их криком, дабы покарать нас! Горе! – простонала Эйяно и рухнула на колени, закрыв голову руками.
На поляну один за другим выходили создания, вид которых заставил бы потерять мужество любого, не только юную девушку.
Здоровенные, в холке ростом почти с Даниила, они были похожи на тигров (вернее, тигры были похожи на них – как кошки похожи на самих тигров).
Из раскрытых пастей вылезали сияющие белизной чуть не полуметровые, отменной остроты клыки. Когти исполинских лап, выпущенные в преддверии атаки, немногим уступали зубам.
Поперечные оранжево‑черные полосы, опоясавшие тела зверей, делали их похожими на гигантских ос.
Пожалуй, Земля никогда не носила подобных чудищ.
Твари эти могли легко переломить хребет льву одним ударом лапы и сожрать на обед грозного африканского буйвола. Взмахом грозно встопорщенных хвостов они могли запросто вышибить дух из человека.
Носорог при их появлении бежал бы в ужасе. Даже их дикий прототип – сгинувший три сотни тысяч лет назад саблезубый тигр, едва ли не самый страшный хищник со времен тираннозавра, – и тот поджал бы хвост при встрече со своим модифицированным потомком.
И было их ровным счетом двенадцать штук.
Путешественники, замерев, взирали на материализовавшийся кошмар.
Из всех троих сохранил способность мыслить здраво лишь волчок.
И мысли Упуата в эти минуты были совсем не героическими.
Думал он, собственно, о том, что именно происходит с душами нетеру после мучительной насильственной смерти?
Успел как раз вовремя. Или не вовремя?
Великий Дуат! Как славно было бы, прилети он сюда на пару минут попозже. Тогда ему осталось бы лишь констатировать гибель поднадзорных.
Более того, он бы тут же подал куда следует доклад насчет «распоясавшихся акху, мало того что продолжающих свои преступные эксперименты, но и оставляющих без присмотра жутких хурсарков, от клыков которых гибнут не только подопечные аборигены, но и представители содружества цивилизаций». (И Золотая Исида тут как тут в качестве вещественного доказательства.)
Как просто, развей его Древний в прах! Всего‑то постоять в стороне и посмотреть, как хищники сделают все за тебя.
Но не менее сильные побуждения требовали от Охотника немедленного вмешательства.
Во‑первых, нетеру, какой бы он ни был, остается нетеру. И отдать его на съедение безмозглым тварям, уж тем более порождениям поганых акху было против всего того, что Сет почитал святой истиной.
Во‑вторых, при расследовании данного случая (а расследование будет обязательно – Упуат не какая‑нибудь мелкая сошка, чтобы оставить его гибель незамеченной) может всплыть история с золотым истуканом (сокрытие важнейших улик). А если еще и выяснится, что Охотник мог бы спасти Проводника и не сделал этого…
Последует такое, что судьба низвергнутых в… не к ночи будь помянуто куда, предшественников покажется Сету счастьем.
Скорее уж ему простили бы откровенное убийство своего давнего оппонента, нежели бездействие при его гибели в клыках созданий недружественной цивилизации.
Наконец Упуат может успеть бежать, почувствовав присутствие своего соплеменника.
(Кроме того, было еще желание лично, самому разобраться с недоделком‑мутантом, доведя‑таки до логического конца столь блестяще задуманную и удачно начатую операцию «Золотой Чум».)
Если же Сет перебьет хурсарков, претензий ему никто не предъявит. Акху будут помалкивать, а его собственное начальство максимум пожурит за то, что не захватил с собой парализатор.
Все это было продумано и просчитано Красноглазым за те доли мгновения, пока саблезубые хурсарки готовились к атаке, по телепатической связи распределяя цели.
Мускулы на руках нетеру вздулись, разрывая по швам дорогой костюм, когда Охотник наводил пушку, заблаговременно – как чувствовал – снятую с моторной турели.
И ствол безошибочно нашел цель – голову вожака боевого звена, который перед самой смертью все же обратил внимание на странную большую птицу, зависшую в небе над лесом.
Все прицельные устройства, включая баллистический вычислитель, были напрочь выведены из строя при аварии.
Но Сету не были нужны эти жалкие примитивные приспособления, хоть как‑то компенсирующие природную слабость землян. Любую цель, находящуюся в зоне видимости, нетеру поражал мгновенно и без пристрелки.
За долю мгновения до того, как нажать гашетку, Красноглазый встретился взглядом с противником и ощутил невольный трепет.
В огромных черных глазах хурсарка не было ни животной ярости, ни животных инстинктов – ничего, что мог бы подчинить себе и использовать Охотник (чей клан в незапамятные времена славился как раз искусством обращения с неразумными тварями).
А потом грохот выстрелов разнесся далеко над тайгой.
Раз!!
23‑миллиметровая пуля авиационной пушки вошла вожаку точно в основание черепа, превращая в кашу его мозги.
Два!!
Выстрел перешибает шейные позвонки у второго доминирующего самца (хотя они тут все самцы).
Три!!
Двести граммов металлокерамики разрывают в клочья печень самого молодого и неопытного из зверей, уже прыгнувшего в тщетной попытке достать висящего в воздухе врага.
Четыре!
Плохо, очень плохо! Посланная в сердце хурсарка пуля прошла в сантиметре от цели, лишь перебив артерии. Хурсарку от этого, понятно, не легче, но какой позор для него – Охотника!
После седьмого выстрела ситуация радикально поменялась.
Сработали вложенные создателями программы, предписывающие избегать бессмысленных потерь. Поскольку большая часть звена погибла, а источник опасности был вне досягаемости клыков и когтей, следовало отступать как можно скорее. Все оставшиеся хурсарки дружно ринулись в тайгу, и пуля Сета достала только одного – у созданий акху реакция тоже была на высоте.
Охотник удовлетворенно поглядел на дело рук своих – восемь оранжево‑черных тел внизу, с такой высоты казавшихся не больше дохлых кошек.
(Сестра Бает была бы недовольна таким сравнением.)
Теперь самое время было спуститься и представиться троим спасенным (точнее, двум аборигенам и нетеру).
Может, выпрыгнуть сейчас из глайдера и медленно приземлиться, подобно магу из их дурацких фильмов, дабы поразить жалкое воображение землян?
Нет, обойдемся без дешевых фокусов. Мало того, что это запрещено правилами, так еще и недостойно похваляться своим совершенством перед дикарями.
Хотя и Даниил и Эйяно уже успели попрощаться с жизнью, но желания прыгать и вопить от радости из‑за чудесного спасения, пришедшего с неба, у них почему‑то не возникло. Видимо, их еще не отпустил нервный шок.
Садившийся на поляну маленький глайдер какой‑то допотопной модели с эмблемой МГОП имел изрядно обшарпанный вид, словно по дороге сюда выдержал сражение с птичьей стаей.
Из машины выбрался темнокожий крепкий человек в странно разодранном по швам пиджаке, державший на плече еще дымящуюся пушку.
– Министерство государственного порядка, – продемонстрировал он сияющую голограммами карточку, – майор Иван Фердинандович Кабангида. Можно Охотник – таков мой оперативный псевдоним.
Сет решил назваться своим настоящим именем. Что до документа, то его пропуск в местную резиденцию МГОП, потерянный кем‑то из растяп‑сотрудников, он обнаружил среди брошенного имущества.
– Ликвидирую последствия диверсии в Сибирском Центре восстановления древних видов. Вот эти «красавцы», – он махнул в сторону трупов, – были похищены из секретного отдела Центра японскими агентами и умышленно выпущены на волю с целью… э‑э…