Страница:
Он послушно замотал головой.
-- Теперь будет другая. Чир Рваная Ноздря. Это как Ричард Львиное
Сердце.
Я кинул парализованного от ужаса качка к стене и обратился к почтенной
публике:
-- Все видели?
Публика дружно закивала:
-- Все, все!
-- Расскажите об этом в своих кругах. И не опускайте подробностей. Я
уже однажды говорил это, но готов повторить: если хоть одна сука появится на
нашей стороне Московского шоссе -- у этой циркулярки выпуск двадцать два
сантиметра. Все поняли?
Они снова закивали:
-- Все, все!
Понятливый народ. Правда, и метод был доходчивым. А ведь по-другому и
не поняли бы.
И только я успел закончить свое воспитательное мероприятие, как в
столярке появились два рыбака-студента, грамотно раскатились по углам и
направили стволы коротких десантных "калашей" на моих совсем уж офонаревших
гостей.
У меня сегодня, похоже, был день открытых дверей.
Моим новым гостям и полминуты не понадобилось, чтобы оценить
обстановку. Один из них сунул в ухо таблетку микрофона и включил передатчик:
-- Я -- Третий. Мы на месте. Все в норме. Один холодный, пять теплых...
Нет, не мы, сам... Есть, ждем.
Он выключил рацию, оба спрятали "калаши" под куртки и уселись на
верстак, покачивая ногами в обычных белых кроссовках. Ну чисто
студенты-практиканты.
-- Чего ждем-то? -- спросил я.
Ни один, ни другой не ответили. Грамотные студенты.
Некоторое время было непривычно тихо, лишь покрякивали над Чесней
перелетные утки. А потом вдруг в столярке потемнело, и начался прямо-таки
американский вестерн. В дверном проеме возникли Мишка Чванов, Артем и
Борисыч с двустволками на изготовку, а позади маячил Костя Васин с вилами.
Другого оружия, видно, для него не нашлось.
-- Руки вверх, суки! -- заорал Мишка, переводя стволы с моих гостей на
студентов. -- Двенадцатый калибр, картечь, суки, кишки наружу! Руки вверх и
никаких эмоций!
Студенты соскользнули с верстака, перекатом ушли по углам, в их руках
тускло блеснула сталь автоматов. Я едва успел прыгнуть между ними и поднять
руки:
-- Отставить! Убрать стволы! Здесь свои! Мишка, твою мать, я кому
говорю! Положи ружье на землю! Всем опустить оружие!
Мой истошный вопль дошел-таки до разгоряченного Мишкиного сознания,
мужики опустили двустволки, а студенты, чуть помедлив, спрятали "калаши".
-- Серега, извини! Припозднились! -- снова заорал Мишка. -- Бабы, едри
их, патроны спрятали! Пока нашли. Ты в порядке?
-- В полном, как видишь, -- ответил я, оттирая его к выходу. Но он
успел рассмотреть столярку через мое плечо.
-- -мое! Это чего тут было? Едрена вошь! Куликовская битва! Чего тут
было, Серега?
-- Ничего тут не было! -- в свою очередь заорал я. -- Быстро валите
отсюда! Ничего тут не было, вас тут не было, ничего вы не видели и знать не
знаете! Ясно?
-- Понял, Серега, все понял! Нас тут нет и не было никогда! Все понято,
Серега, будь спок! Пошли, мужики!
-- Ружья спрячьте, вашу мать! -- напутствовал я их. -- Всю деревню
переполошите! И Ольгу еще задержи, -- крикнул я вслед Мишке.
-- Бу сделано, Серега! Все путем, будь спок!
Этот ковбойский налет произвел на студентов некоторое впечатление.
-- Гляди-ка! -- заметил один из них. -- Защищать прибежали. За что они
тебя так любят?
-- Они не меня прибежали защищать, -- возразил я.
-- А кого?
-- Не кого, а что. Свои рабочие места.
-- Надо же! -- удивился второй. -- Цивилизуемся!
Они попросили у меня санитарный пакет и моток веревки, упаковали моих
гостей, умело наложив перед этим шину на сломанную руку качка, заклеив
пластырем его разрезанную ноздрю и перевязав обладателя черного пояса. Потом
сложили в кучку их стволы и снова уселись на верстаке.
-- И долго мы будем чего-то ждать? -- спросил я.
-- Минут десять, -- взглянув на часы, ответил первый.
И верно, ровно через десять минут у ворот столярки затормозила
неприметная серая "Волга" с московскими номерами, без всяких там мигалок и
антенн спецсвязи. Из машины вышел человек в штатском -- начальник
оперативного отдела УПСМ, Управления по планированию специальных
мероприятий, полковник Константин Дмитриевич Голубков.
Через час, когда встревоженная Ольга, вернулась домой, в столярке уже
ничто не напоминало о недавних событиях, а мы с Голубковым сидели во дворе
на бревнах и вели неторопливую беседу. Но переход к этой беседе оказался
нелегким.
Выслушав короткий рапорт одного из студентов, полковник раздраженно
прервал мою попытку объясниться:
-- Отставить! Я все слышал!
Он жестом потребовал у одного из студентов рацию и вышел на связь:
-- Я -- Первый, вызываю Пятого. Что там у тебя?
Таблеткой микрофона он пользоваться не стал, поэтому я услышал сквозь
шум помех довольно отчетливый ответ Пятого:
-- Стоит, где и раньше. Неподалеку от церквушки. Ждет. Зеленый "жигуль"
шестой модели. Один. Ведет наблюдение из салона. Бинокль или бинокуляр с
блендами.
-- Контакты?
-- Никаких. С полчаса назад подошел местный священник, поговорили с
минуту. Видно, спросил, кого тот ждет, или что-нибудь в этом роде. Все.
-- Задача прежняя. Конец связи.
Голубков выключил рацию и коротко приказал:
-- Действуйте.
Никаких дополнительных указаний не потребовалось. Студенты сноровисто
транспортировали команду Шрама в их "Нивы". Лишь когда поволокли самого
Шрама, пыхтя от тяжести -- а трупы, они всегда почему-то тяжелые, --
Голубков остановил их, обшарил карманы куртки Шрама и извлек какие-то
довольно замусоленные бумаги.
-- Так и есть. Справка об освобождении. Живет в Химках. В Химках,
понял?
-- Это важно? -- поинтересовался я.
-- Это самое важное, -- ответил Голубков.
Бандитские "Нивы" уехали. Голубков походил по столярке, беззвучно
матерясь, потом остановился против меня:
-- Ну? И что теперь делать?
Мне оставалось только пожать плечами:
-- Вам видней. "Пожарную сигнализацию" с космической связью вы воткнули
мне в расчете на такой случай?
-- Совсем не на такой. На другой.
-- На какой?
-- Не гони. Придет время, узнаешь. Убивать-то зачем было?
-- А вы не понимаете? -- спросил я. -- На моем месте вы долго
раздумывали бы?
-- Вообще не раздумывал бы, -- буркнул Голубков.
-- Так я и сделал.
-- Ладно, -- подумав, заключил он. -- Убийство в пределах необходимой
обороны. Доказательство -- пленка. Прослушка санкционирована. Проходит.
-- Так-то оно, может, и так, -- согласился я, -- но ведь по
прокуратурам и судам затаскают.
-- Нет. Не можем мы тебя засветить. Особенно сейчас. Уладим.
-- Как?
-- Ты помнишь, какие слова высечены на Дельфийском храме?
-- Вы говорили. "Ничего сверх меры". Сверх меры я ничего и не
спрашиваю. А все, что касается меня, должен знать. Это был не наезд.
-- Да, это была прокачка.
-- Меня? Да они и слова-то такого не знают!
-- Тот, кто дал им этот заказ, знает.
-- Кто?
Голубков не ответил.
-- Ладно, ничего сверх нормы, -- согласился я. -- Кто их на меня вывел?
Верней, не их, а заказчика?
-- Мы. Через ментовскую агентуру. И хватит вопросов.
-- Нет не хватит. Что теперь будет?
-- Будет следующее. "Нивы" проедут в один подмосковный район, далеко
отсюда. Зеленый "жигуль" последует за ними. "Нивы" въедут на территорию
завода стройматериалов и через полчаса выедут оттуда пустыми. Потом их
найдут сожженными в глухом месте. А твоих гостей перегрузят в "вахтовку" и
через задние ворота отвезут в надежное место. И они будут отсиживаться там
столько, сколько нужно. Кроме Шрама, конечно. А утром с этого завода увезут
на стройку в Южное Бутово шесть железобетонных балок. Думаю, этот тип в
зеленой "шестерке" даже заглянет на стройплощадку. И пощупает балки. А они
будут еще теплыми. После этого у него уже не будет никаких сомнений в твоей
личности. Что и требовалось доказать.
Голубков немного подумал и добавил:
-- На данный момент.
Я понял, что он больше ничего не скажет, смыл шлангом следы крови,
чтобы Ольга ничего не заметила, и поинтересовался:
-- Ребята сидели на базе ПВО, это почти рядом. А вы-то как оказались
здесь так быстро?
-- А я как раз к тебе ехал. На половине дороги поступил сигнал.
-- Эти двое -- боевое охранение?
-- При нужде. Основная задача у них другая.
-- Какая?
-- Контроль твоих контактов.
Я решил зайти с другой стороны:
-- Зачем вы ко мне ехали?
-- Есть дело.
Но он не успел заговорить о деле, потому что подошла Ольга и с тревогой
спросила:
-- Что тут было?
-- Да ничего, -- сказал я.
-- А почему Мишка и мужики с ружьями бегали?
-- А кто их знает. Показалось, что гуси на перелет пошли. А это были
просто чирки. Они даже ни разу не выстрелили.
-- А где те люди?
-- Уехали.
-- Дали заказ?
-- Нет, мы не сошлись в цене.
И только тут Ольга обратила внимание на полковника Голубкова.
-- Здравствуйте, дядя Костя. Порыбачить приехали?
-- Ну, не совсем.
У Ольги опустились руки.
-- Опять! -- только и сказала она.
-- Оля, ты жена офицера, -- мягко напомнил Голубков.
-- Я жена деревенского столяра! -- резко возразила Ольга. -- И мне это
нравится. Он давно не офицер, его разжаловали и вышвырнули из армии!
Голубков покачал головой с седыми, коротко подстриженными волосами.
-- Нет, -- сказал он. -- Нет. Русский офицер -- это не должность. С нее
нельзя разжаловать или уволить. Это призвание. -- Он подумал и добавил: -- А
может, правильнее будет сказать: судьба.
-- Так что за дело? -- спросил я, когда Ольга, не то чтобы успокоенная,
но привычно смирившаяся, ушла в дом укладывать спать Настену.
Голубков ответил не сразу.
-- Ты последние дни ничего подозрительного вокруг себя не замечал?
Какие-нибудь новые люди или еще что?
-- Да нет. Кроме этих.
-- С этими все ясно. А дело вот какое. Для тебя и всех твоих ребят.
Они, кстати, чем занимаются?
-- Кто чем. Муха на мотоцикле гоняет, хочет стать профи. Боцман
переехал из Калуги, купил квартиру в Москве, обживается. Подбивает нас
создать охранное агентство. Артист свой театр организовал, скоро первый
спектакль. Мечтает Гамлета сыграть, но пока не рискнул. Ставят "Сирано де
Бержерака". Это с таким длинным носом. Дуэлянт, поэт. А что? У него, может,
и получится. Ну а Док пока не при деле. Недавно вернулся со стажировки. Не
знаю, чему он научился в полевой хирургии, но похудел килограммов на десять
и даже бросил курить. А я -- ну, видите.
-- Значит, всех можно задействовать?
-- В чем?
-- Скажу. Только ты, если сможешь, не вскакивай и не ори. Нужно помочь
одному человеку взорвать атомную электростанцию.
-- Где?
-- У нас, на Кольском полуострове. Северную АЭС.
Я внимательно на него посмотрел:
-- Это вы так шутите?
Полковник Голубков долго разминал и прикуривал свой "Космос". Потом
сказал:
-- Нет.
-- И что конкретно мы должны делать? -- спросил я, все еще не веря в
реальность происходящего и одновременно понимая, что начальник оперативного
отдела УПСМ, одной из самых секретных спецслужб России, непосредственно
подчиненной Кремлю, не из тех, у кого есть время для шуток.
Полковник наконец раскурил сигарету, прислушался к плеску плотвы на
отмелях Чесны, к посвисту крыльев перелетной утиной стаи.
-- Когда-то я прочитал, что за пять тысяч лет существования
человечества в мире было пять тысяч четыреста четырнадцать войн. На самом
деле их было гораздо больше. Они не прекращались ни на один день. Не
прекращаются и сегодня. Только очень мало кто о них знает. Невидимые миру
войны. Так вот. Что вы должны делать, -- повторил он мой вопрос и ответил:
-- Пока ничего. Ждать. На тебя выйдет человек и предложит тебе и твоим
ребятам эту работу. Конечно, не в такой прямой форме, не в лоб. Ты
поторгуешься. По-настоящему, без дураков. Как тертый-перетертый наемник.
Который знает себе цену. Бабки тебя, конечно, интересуют. Но и в дурное дело
лезть не станешь. В общем, выжмешь из него все по максимуму и согласишься.
После этого будете делать то, что он скажет.
-- Что это за человек?
-- Увидишь.
-- Как я узнаю, что это он?
-- Поймешь.
-- Это тот, кто заказал меня прокачать? -- догадался я. -- И кто сидел
сегодня в зеленой "шестерке"?
-- Да.
-- Когда он снова появится?
-- Скоро.
-- Эта история, наверное, началась не вчера?
-- Да, не вчера, -- подтвердил полковник Голубков. -- Для нас она
началась в начале марта.
Глава первая ДОСЬЕ
I
"Совершенно секретно
Начальнику Управления по
планированию специальных мероприятий
генерал-лейтенанту Нифонтову А.Н.
АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЗАПИСКА
В номере 3 (106) московского ежемесячника "Совершенно секретно" от 3
марта с.г. было опубликовано весьма пространное интервью корреспондентов
издания Н. и К. с известным чеченским террористом, главой непримиримой
оппозиции Султаном Рузаевым, взявшим на себя ответственность, как он ранее
заявил, за террористические акты -- взрывы бомб на железнодорожных вокзалах
Пятигорска и Армавира.
Ксерокопия интервью прилагается.
Публикации предпослана редакционная врезка следующего содержания:
"Мы не преследуем цели дать этому человеку политическую трибуну. Но
вовсе не считаться с ним было бы ошибкой, способной привести к новым
трагедиям".
Интервью озаглавлено "Террорист с манией величия", а на фотоснимке, где
Рузаев изображен, как обычно, в форме полевого командира и в темных очках,
помещена крупная надпись: "Рузаев не приговаривал к смерти разве что
Христа".
Несмотря на это, общий тон интервью весьма спокойный, местами даже
доброжелательный, с углублениями в подробности биографии и частной жизни
героя публикации. Однако не вызывает сомнения, что ключевой в интервью
является фраза Рузаева:
"Скажу прямо, мы готовимся к большой национально-освободительной войне
с Россией. Вопрос ставим четко: если и дальше желают с нами играть, не
признавая наши права на собственное государство, то доиграются".
Как известно, после взрывов в Пятигорске и Армавире Рузаев не раз
появлялся на российских телеэкранах и выступал в СМИ с угрозами
крупномасштабных терактов в Москве и других городах Российской Федерации.
Очевидная амбициозность его заявлений вызвала скептическое отношение к нему
даже среди сторонников независимости в Чечне, а один из руководителей
республики публично назвал его шизофреником. И хотя Рузаев утверждает, что
по решению суда шариата этот руководитель принес ему извинения,
подтверждений этому из независимых источников не поступало. Таким образом,
публикация интервью в газете "Совершенно секретно" представляется аномалией,
требующей анализа и объяснений.
Наш источник, имеющий широкие связи в журналистской среде, сообщает,
что, как ему удалось выяснить, инициатива интервью ежемесячнику "Совершенно
секретно" исходила от самого Рузаева или его ближайшего окружения. Рузаев
финансировал поездку корреспондентов в Чечню и гарантировал их безопасность.
Хотя местом проведения интервью указан Грозный, в действительности это не
так.
В пивбаре Дома журналистов один из авторов интервью, корреспондент Н.,
рассказал, что люди Рузаева встретили их на границе с Дагестаном и ночью, с
соблюдением всех мер предосторожности, в машине с затемненными стеклами
привезли в какой-то предгорный поселок, где и состоялась беседа.
Наш источник не исключает, что Рузаев не только оплатил поездку
журналистов в Чечню, но и каким-то образом финансово стимулировал их работу,
так как вышеупомянутый корреспондент Н., вечно безденежный, в тот вечер в
Доме журналистов заказывал дорогой коньяк и угощал всех знакомых.
У некоторых членов редакционной коллегии "Совершенно секретно"
публикация интервью с Рузаевым вызвала резкое осуждение. Отвечая на упреки в
том, что издание предоставило политическую трибуну безответственному
авантюристу и террористу, один из руководителей ежемесячника заявил, что не
считает нужным подвергать публикуемые материалы цензуре, чем бы это ни
диктовалось.
"Наше дело -- давать сенсации, -- сказал он. -- Эксклюзивное интервью
Рузаева -- это именно сенсация, которая привлечет к нашему изданию интерес
не только в России, но и во всем мире. Политическую же оценку его заявлениям
пусть дают политики".
Имея эту информацию, аналитический отдел задался вопросами:
1. Является ли случайностью публикация интервью Рузаева именно в данное
время и в данной геополитической обстановке в России и в кавказском регионе?
2. Имеют ли широкомасштабные угрожающие заявления Рузаева под собой
реальную почву либо же они являются саморекламой, имеющей целью повысить его
пошатнувшийся авторитет в Чечне?
Ответ на первый вопрос: нет. С большой степенью вероятности можно
утверждать, что выбор времени публикации интервью Рузаева далеко не случаен.
Главный фактор сегодняшней общеполитической ситуации в Чеченской
Республике и во всем кавказском регионе: заключение соглашения между
правительством РФ и Чечней об использовании нефтепровода, проходящего по
территории Чеченской Республики, для транспортировки из Баку в Новороссийск
так называемой ранней нефти из азербайджанских месторождений Азери, Чирак и
Гюнешли.
Вопрос о путях транспортировки основных запасов каспийской нефти,
поздней, должен решиться в ближайшие полгода. Оптимальным считается
задействование нитки Баку -- Грозный -- Новороссийск с увеличением ее
пропускной способности и нефтепровода Баку -- Супса через территорию Грузии,
а также, что всеми экспертами признается крайне маловероятным, строительство
новой нитки Баку -- Джейхан через Турцию.
В конечном итоге Каспийский трубопроводный консорциум (КТК) будет
контролировать нефтепровод общей длиной в 1580 километров, соединяющий
каспийские нефтепромыслы и Тенгизское месторождение в Западном Казахстане с
новым терминалом на побережье Черного моря в районе Новороссийска. В состав
КТК вошли американские компании "Шеврон" (15 процентов участия), "Мобил"
(7,5), "Орикс" (1,75), российско-американское и российско-британское СП
"ЛУКАрко" (12,5) и др.
Отсутствие в составе консорциума Турции, а также ряда крупнейших
транснациональных компаний (в частности, корпорации "Интер-ойл")
свидетельствует о внутренней напряженности и нестабильности достигнутого
соглашения.
Несмотря на то что использование нитки Баку -- Грозный -- Новороссийск
чрезвычайно выгодно для Чечни, особенно с учетом того, что Россия
согласилась платить за транспортировку нефти в полтора раза больше
среднемировых тарифов (по 6 долларов за тонну вместо общепринятых 4-х), это
решение вызвало заметное обострение внутриполитической обстановки в
Чеченской Республике. Оно пополнило ряды сепаратистов и сторонников
непримиримой оппозиции людьми, критикующими правительство Масхадова за
предание им идеалов независимости во имя извлечения финансовых выгод. Все
чаще звучат требования о полном разрыве всех отношений между РФ и Чечней, об
уплате Россией Чеченской Республике 160 миллиардов долларов контрибуции за
ущерб, якобы нанесенный Чечне в ходе войны федеральными войсками России.
Это обострение политической нестабильности подпитывается извне. По
агентурным данным, отмечается нарастающий приток в республику оружия и
боеприпасов, а также крупные финансовые вливания в оппозиционно настроенные
политические структуры. Так что, возможно, не следует считать пустой
похвальбой и саморекламой слова, высказанные Султаном Рузаевым в интервью:
"Все у меня есть: и деньги, и власть, и слава. Полно оружия -- "Грады"
вон в лощинке стоят, пушки разные. Наконец, у меня есть армия, которую не
государство содержит -- там нет ни рубля, а я..."
С учетом всего вышесказанного следует отнестись к заявлениям Рузаева со
всей серьезностью. Каковы бы ни были его личные качества и амбиции, в
сложившейся ситуации он может быть востребован силами, заинтересованными в
полном разрыве отношений России и Чечни и, следовательно, в пересмотре
принятой схемы транспортировки каспийской и казахской нефти в пользу ниток
Баку -- Супса и особенно Баку -- Джейхан через турецкие терминалы. Любая
крупномасштабная террористическая акция чеченских непримиримых на территории
России принудит Президента и правительство РФ к принятию весьма жестких
ответных мер, которые могут ввергнуть страну в новый виток чеченской войны.
Есть еще одно обстоятельство, которое заставляет оценивать сложившуюся
ситуацию как острокритическую.
Сразу после выхода номера "Совершенно секретно" с интервью Рузаева по
предложению аналитического отдела было установлено наружное наблюдение за
корреспондентами Н. и К., а также получены санкции на прослушивание их
телефонов. Эти мероприятия осуществлялись соответствующими подразделениями
ФСБ и ФАПСИ и имели целью зафиксировать возможные контакты корреспондентов с
эмиссарами Рузаева.
Один такой контакт состоялся через неделю после публикации интервью. С
журналистами Н. и К. встретился помощник постпреда Чечни в Москве. Ранее, во
время военного конфликта в Чечне, он был одним из приближенных Султана
Рузаева.
Разговор происходил в машине помощника постпреда, поэтому содержания
его зафиксировать не удалось. Но можно с большой степенью вероятности
предположить, что речь шла об оценке Рузаевым опубликованного интервью и
оценка эта была положительной. Версия нашего информатора о том, что Рузаев
не только финансировал поездку журналистов Н. и К. в Чечню, но и щедро
оплатил их работу, нашла убедительное подтверждение. Именно после встречи
корреспондентов с помощником постпреда журналист К. сменил свой старый
автомобиль "Жигули" на новую "Ниву", а журналист Н., неравнодушный к
спиртному, впал в длительный запой. Он начался в пивбаре Центрального дома
журналистов и продолжился в его холостяцкой квартире на Нагорной,. которая,
как всегда во время его загулов, превратилась в проходной двор.
Поскольку в последующую неделю никаких контактов журналистов Н. и К. с
людьми, которые могли иметь отношение к Рузаеву, зафиксировано не было,
аналитический отдел принял решение о нецелесообразности продолжения
оперативных мероприятий. Однако появление в поле зрения службы наружного
наблюдения нового объекта заставило нас отменить это решение.
Человек, который несколько раз приходил домой к журналисту И., обратил
на себя внимание тем, что в отличие от других гостей выходил из квартиры на
Нагорной таким же трезвым, каким и входил в нее, хотя регулярно приносил с
собой водку и другие спиртные напитки. Служба прослушивания
задокументировала несколько попыток этого человека вывести журналиста Н. на
разговор о Чечне и встрече с Рузаевым. Но поскольку периоды просветления в
сознании Н. были редки и недолговременны, разговора не получалось. Более
того, однажды Н. резко прервал своего гостя вопросами: "Кто ты такой? Что ты
вынюхиваешь? Я тебя не знаю. Ничего я тебе не скажу!" И хотя гость попытался
уверить Н., что они знакомы много лет и просто долго не виделись, Н.
продолжал твердить свое и требовать, чтобы гость убирался к черту и никогда
больше не приходил.
Сразу после этого разговора гость журналиста Н. был взят под наружное
наблюдение. Но попытка установить его личность закончилась неудачей. Объект
ушел от "наружки", причем сделал это в высшей степени изобретательно.
Покинув квартиру журналиста Н., он спустился в метро и около двух часов
пересаживался с поезда на поезд, а при переходах с одной линии на другую
тщательно проверялся. Приемы проверки были стандартными и не
свидетельствовали о глубокой спецподготовке объекта. Поскольку в наблюдении
были задействованы три опытных сотрудника ФСБ со связью и машиной
сопровождения, можно было рассчитывать на успех оперативного мероприятия.
Около шестнадцати часов возле общежития Университета имени П.Лумумбы
был зафиксирован контакт объекта наблюдения с молодым арабом, который вел
себя крайне нервозно. По решению старшего группы для установления личности
этого араба был выделен один из сотрудников. Через час в торговом центре на
Манежной площади был отмечен еще один, мгновенный контакт объекта -- с
молодой женщиной, в карман плаща которой объект сунул небольшой конверт. Для
установления личности этой женщины был выделен еще один сотрудник "наружки".
После чего объект вновь спустился в метро и из-за большого скопления народа
в час пик легко оторвался от наблюдения, которое велось уже лишь одним
сотрудником ФСБ.
По решению старшего группы молодой араб и женщина были задержаны и
допрошены. Араб, студент из Судана, оказался мелким торговцем наркотиками,
он пояснил, что неизвестный ему человек хотел купить пять граммов героина,
но такого товара не оказалось, поэтому сделка не состоялась. Молодая
женщина, второй контакт объекта, продавщица супермаркета, заявила, что ей
никто ничего не передавал и она вообще не понимает, почему ее задержали. Она
добровольно выложила из карманов все вещи, среди которых был обнаружен
листок с четырьмя колонками цифр. На вопрос, откуда у нее этот листок и что
означают цифры, задержанная отвечала, что видит его впервые и понятия не
имеет о его содержании.
Оперативная проверка араба и женщины по учетам ФСБ и МВД не дала
результатов. Суданский студент с обнаруженными у него при обыске наркотиками
марихуаной и экстази был передан милиции, а женщина отпущена под подписку о
невыезде. Листок с цифрами был подвергнут тщательному анализу дешифровщиками
ФАПСИ. Они пришли к выводу, что цифры подобраны в произвольном порядке и
никакого шифрованного сообщения не содержат.
-- Теперь будет другая. Чир Рваная Ноздря. Это как Ричард Львиное
Сердце.
Я кинул парализованного от ужаса качка к стене и обратился к почтенной
публике:
-- Все видели?
Публика дружно закивала:
-- Все, все!
-- Расскажите об этом в своих кругах. И не опускайте подробностей. Я
уже однажды говорил это, но готов повторить: если хоть одна сука появится на
нашей стороне Московского шоссе -- у этой циркулярки выпуск двадцать два
сантиметра. Все поняли?
Они снова закивали:
-- Все, все!
Понятливый народ. Правда, и метод был доходчивым. А ведь по-другому и
не поняли бы.
И только я успел закончить свое воспитательное мероприятие, как в
столярке появились два рыбака-студента, грамотно раскатились по углам и
направили стволы коротких десантных "калашей" на моих совсем уж офонаревших
гостей.
У меня сегодня, похоже, был день открытых дверей.
Моим новым гостям и полминуты не понадобилось, чтобы оценить
обстановку. Один из них сунул в ухо таблетку микрофона и включил передатчик:
-- Я -- Третий. Мы на месте. Все в норме. Один холодный, пять теплых...
Нет, не мы, сам... Есть, ждем.
Он выключил рацию, оба спрятали "калаши" под куртки и уселись на
верстак, покачивая ногами в обычных белых кроссовках. Ну чисто
студенты-практиканты.
-- Чего ждем-то? -- спросил я.
Ни один, ни другой не ответили. Грамотные студенты.
Некоторое время было непривычно тихо, лишь покрякивали над Чесней
перелетные утки. А потом вдруг в столярке потемнело, и начался прямо-таки
американский вестерн. В дверном проеме возникли Мишка Чванов, Артем и
Борисыч с двустволками на изготовку, а позади маячил Костя Васин с вилами.
Другого оружия, видно, для него не нашлось.
-- Руки вверх, суки! -- заорал Мишка, переводя стволы с моих гостей на
студентов. -- Двенадцатый калибр, картечь, суки, кишки наружу! Руки вверх и
никаких эмоций!
Студенты соскользнули с верстака, перекатом ушли по углам, в их руках
тускло блеснула сталь автоматов. Я едва успел прыгнуть между ними и поднять
руки:
-- Отставить! Убрать стволы! Здесь свои! Мишка, твою мать, я кому
говорю! Положи ружье на землю! Всем опустить оружие!
Мой истошный вопль дошел-таки до разгоряченного Мишкиного сознания,
мужики опустили двустволки, а студенты, чуть помедлив, спрятали "калаши".
-- Серега, извини! Припозднились! -- снова заорал Мишка. -- Бабы, едри
их, патроны спрятали! Пока нашли. Ты в порядке?
-- В полном, как видишь, -- ответил я, оттирая его к выходу. Но он
успел рассмотреть столярку через мое плечо.
-- -мое! Это чего тут было? Едрена вошь! Куликовская битва! Чего тут
было, Серега?
-- Ничего тут не было! -- в свою очередь заорал я. -- Быстро валите
отсюда! Ничего тут не было, вас тут не было, ничего вы не видели и знать не
знаете! Ясно?
-- Понял, Серега, все понял! Нас тут нет и не было никогда! Все понято,
Серега, будь спок! Пошли, мужики!
-- Ружья спрячьте, вашу мать! -- напутствовал я их. -- Всю деревню
переполошите! И Ольгу еще задержи, -- крикнул я вслед Мишке.
-- Бу сделано, Серега! Все путем, будь спок!
Этот ковбойский налет произвел на студентов некоторое впечатление.
-- Гляди-ка! -- заметил один из них. -- Защищать прибежали. За что они
тебя так любят?
-- Они не меня прибежали защищать, -- возразил я.
-- А кого?
-- Не кого, а что. Свои рабочие места.
-- Надо же! -- удивился второй. -- Цивилизуемся!
Они попросили у меня санитарный пакет и моток веревки, упаковали моих
гостей, умело наложив перед этим шину на сломанную руку качка, заклеив
пластырем его разрезанную ноздрю и перевязав обладателя черного пояса. Потом
сложили в кучку их стволы и снова уселись на верстаке.
-- И долго мы будем чего-то ждать? -- спросил я.
-- Минут десять, -- взглянув на часы, ответил первый.
И верно, ровно через десять минут у ворот столярки затормозила
неприметная серая "Волга" с московскими номерами, без всяких там мигалок и
антенн спецсвязи. Из машины вышел человек в штатском -- начальник
оперативного отдела УПСМ, Управления по планированию специальных
мероприятий, полковник Константин Дмитриевич Голубков.
Через час, когда встревоженная Ольга, вернулась домой, в столярке уже
ничто не напоминало о недавних событиях, а мы с Голубковым сидели во дворе
на бревнах и вели неторопливую беседу. Но переход к этой беседе оказался
нелегким.
Выслушав короткий рапорт одного из студентов, полковник раздраженно
прервал мою попытку объясниться:
-- Отставить! Я все слышал!
Он жестом потребовал у одного из студентов рацию и вышел на связь:
-- Я -- Первый, вызываю Пятого. Что там у тебя?
Таблеткой микрофона он пользоваться не стал, поэтому я услышал сквозь
шум помех довольно отчетливый ответ Пятого:
-- Стоит, где и раньше. Неподалеку от церквушки. Ждет. Зеленый "жигуль"
шестой модели. Один. Ведет наблюдение из салона. Бинокль или бинокуляр с
блендами.
-- Контакты?
-- Никаких. С полчаса назад подошел местный священник, поговорили с
минуту. Видно, спросил, кого тот ждет, или что-нибудь в этом роде. Все.
-- Задача прежняя. Конец связи.
Голубков выключил рацию и коротко приказал:
-- Действуйте.
Никаких дополнительных указаний не потребовалось. Студенты сноровисто
транспортировали команду Шрама в их "Нивы". Лишь когда поволокли самого
Шрама, пыхтя от тяжести -- а трупы, они всегда почему-то тяжелые, --
Голубков остановил их, обшарил карманы куртки Шрама и извлек какие-то
довольно замусоленные бумаги.
-- Так и есть. Справка об освобождении. Живет в Химках. В Химках,
понял?
-- Это важно? -- поинтересовался я.
-- Это самое важное, -- ответил Голубков.
Бандитские "Нивы" уехали. Голубков походил по столярке, беззвучно
матерясь, потом остановился против меня:
-- Ну? И что теперь делать?
Мне оставалось только пожать плечами:
-- Вам видней. "Пожарную сигнализацию" с космической связью вы воткнули
мне в расчете на такой случай?
-- Совсем не на такой. На другой.
-- На какой?
-- Не гони. Придет время, узнаешь. Убивать-то зачем было?
-- А вы не понимаете? -- спросил я. -- На моем месте вы долго
раздумывали бы?
-- Вообще не раздумывал бы, -- буркнул Голубков.
-- Так я и сделал.
-- Ладно, -- подумав, заключил он. -- Убийство в пределах необходимой
обороны. Доказательство -- пленка. Прослушка санкционирована. Проходит.
-- Так-то оно, может, и так, -- согласился я, -- но ведь по
прокуратурам и судам затаскают.
-- Нет. Не можем мы тебя засветить. Особенно сейчас. Уладим.
-- Как?
-- Ты помнишь, какие слова высечены на Дельфийском храме?
-- Вы говорили. "Ничего сверх меры". Сверх меры я ничего и не
спрашиваю. А все, что касается меня, должен знать. Это был не наезд.
-- Да, это была прокачка.
-- Меня? Да они и слова-то такого не знают!
-- Тот, кто дал им этот заказ, знает.
-- Кто?
Голубков не ответил.
-- Ладно, ничего сверх нормы, -- согласился я. -- Кто их на меня вывел?
Верней, не их, а заказчика?
-- Мы. Через ментовскую агентуру. И хватит вопросов.
-- Нет не хватит. Что теперь будет?
-- Будет следующее. "Нивы" проедут в один подмосковный район, далеко
отсюда. Зеленый "жигуль" последует за ними. "Нивы" въедут на территорию
завода стройматериалов и через полчаса выедут оттуда пустыми. Потом их
найдут сожженными в глухом месте. А твоих гостей перегрузят в "вахтовку" и
через задние ворота отвезут в надежное место. И они будут отсиживаться там
столько, сколько нужно. Кроме Шрама, конечно. А утром с этого завода увезут
на стройку в Южное Бутово шесть железобетонных балок. Думаю, этот тип в
зеленой "шестерке" даже заглянет на стройплощадку. И пощупает балки. А они
будут еще теплыми. После этого у него уже не будет никаких сомнений в твоей
личности. Что и требовалось доказать.
Голубков немного подумал и добавил:
-- На данный момент.
Я понял, что он больше ничего не скажет, смыл шлангом следы крови,
чтобы Ольга ничего не заметила, и поинтересовался:
-- Ребята сидели на базе ПВО, это почти рядом. А вы-то как оказались
здесь так быстро?
-- А я как раз к тебе ехал. На половине дороги поступил сигнал.
-- Эти двое -- боевое охранение?
-- При нужде. Основная задача у них другая.
-- Какая?
-- Контроль твоих контактов.
Я решил зайти с другой стороны:
-- Зачем вы ко мне ехали?
-- Есть дело.
Но он не успел заговорить о деле, потому что подошла Ольга и с тревогой
спросила:
-- Что тут было?
-- Да ничего, -- сказал я.
-- А почему Мишка и мужики с ружьями бегали?
-- А кто их знает. Показалось, что гуси на перелет пошли. А это были
просто чирки. Они даже ни разу не выстрелили.
-- А где те люди?
-- Уехали.
-- Дали заказ?
-- Нет, мы не сошлись в цене.
И только тут Ольга обратила внимание на полковника Голубкова.
-- Здравствуйте, дядя Костя. Порыбачить приехали?
-- Ну, не совсем.
У Ольги опустились руки.
-- Опять! -- только и сказала она.
-- Оля, ты жена офицера, -- мягко напомнил Голубков.
-- Я жена деревенского столяра! -- резко возразила Ольга. -- И мне это
нравится. Он давно не офицер, его разжаловали и вышвырнули из армии!
Голубков покачал головой с седыми, коротко подстриженными волосами.
-- Нет, -- сказал он. -- Нет. Русский офицер -- это не должность. С нее
нельзя разжаловать или уволить. Это призвание. -- Он подумал и добавил: -- А
может, правильнее будет сказать: судьба.
-- Так что за дело? -- спросил я, когда Ольга, не то чтобы успокоенная,
но привычно смирившаяся, ушла в дом укладывать спать Настену.
Голубков ответил не сразу.
-- Ты последние дни ничего подозрительного вокруг себя не замечал?
Какие-нибудь новые люди или еще что?
-- Да нет. Кроме этих.
-- С этими все ясно. А дело вот какое. Для тебя и всех твоих ребят.
Они, кстати, чем занимаются?
-- Кто чем. Муха на мотоцикле гоняет, хочет стать профи. Боцман
переехал из Калуги, купил квартиру в Москве, обживается. Подбивает нас
создать охранное агентство. Артист свой театр организовал, скоро первый
спектакль. Мечтает Гамлета сыграть, но пока не рискнул. Ставят "Сирано де
Бержерака". Это с таким длинным носом. Дуэлянт, поэт. А что? У него, может,
и получится. Ну а Док пока не при деле. Недавно вернулся со стажировки. Не
знаю, чему он научился в полевой хирургии, но похудел килограммов на десять
и даже бросил курить. А я -- ну, видите.
-- Значит, всех можно задействовать?
-- В чем?
-- Скажу. Только ты, если сможешь, не вскакивай и не ори. Нужно помочь
одному человеку взорвать атомную электростанцию.
-- Где?
-- У нас, на Кольском полуострове. Северную АЭС.
Я внимательно на него посмотрел:
-- Это вы так шутите?
Полковник Голубков долго разминал и прикуривал свой "Космос". Потом
сказал:
-- Нет.
-- И что конкретно мы должны делать? -- спросил я, все еще не веря в
реальность происходящего и одновременно понимая, что начальник оперативного
отдела УПСМ, одной из самых секретных спецслужб России, непосредственно
подчиненной Кремлю, не из тех, у кого есть время для шуток.
Полковник наконец раскурил сигарету, прислушался к плеску плотвы на
отмелях Чесны, к посвисту крыльев перелетной утиной стаи.
-- Когда-то я прочитал, что за пять тысяч лет существования
человечества в мире было пять тысяч четыреста четырнадцать войн. На самом
деле их было гораздо больше. Они не прекращались ни на один день. Не
прекращаются и сегодня. Только очень мало кто о них знает. Невидимые миру
войны. Так вот. Что вы должны делать, -- повторил он мой вопрос и ответил:
-- Пока ничего. Ждать. На тебя выйдет человек и предложит тебе и твоим
ребятам эту работу. Конечно, не в такой прямой форме, не в лоб. Ты
поторгуешься. По-настоящему, без дураков. Как тертый-перетертый наемник.
Который знает себе цену. Бабки тебя, конечно, интересуют. Но и в дурное дело
лезть не станешь. В общем, выжмешь из него все по максимуму и согласишься.
После этого будете делать то, что он скажет.
-- Что это за человек?
-- Увидишь.
-- Как я узнаю, что это он?
-- Поймешь.
-- Это тот, кто заказал меня прокачать? -- догадался я. -- И кто сидел
сегодня в зеленой "шестерке"?
-- Да.
-- Когда он снова появится?
-- Скоро.
-- Эта история, наверное, началась не вчера?
-- Да, не вчера, -- подтвердил полковник Голубков. -- Для нас она
началась в начале марта.
Глава первая ДОСЬЕ
I
"Совершенно секретно
Начальнику Управления по
планированию специальных мероприятий
генерал-лейтенанту Нифонтову А.Н.
АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЗАПИСКА
В номере 3 (106) московского ежемесячника "Совершенно секретно" от 3
марта с.г. было опубликовано весьма пространное интервью корреспондентов
издания Н. и К. с известным чеченским террористом, главой непримиримой
оппозиции Султаном Рузаевым, взявшим на себя ответственность, как он ранее
заявил, за террористические акты -- взрывы бомб на железнодорожных вокзалах
Пятигорска и Армавира.
Ксерокопия интервью прилагается.
Публикации предпослана редакционная врезка следующего содержания:
"Мы не преследуем цели дать этому человеку политическую трибуну. Но
вовсе не считаться с ним было бы ошибкой, способной привести к новым
трагедиям".
Интервью озаглавлено "Террорист с манией величия", а на фотоснимке, где
Рузаев изображен, как обычно, в форме полевого командира и в темных очках,
помещена крупная надпись: "Рузаев не приговаривал к смерти разве что
Христа".
Несмотря на это, общий тон интервью весьма спокойный, местами даже
доброжелательный, с углублениями в подробности биографии и частной жизни
героя публикации. Однако не вызывает сомнения, что ключевой в интервью
является фраза Рузаева:
"Скажу прямо, мы готовимся к большой национально-освободительной войне
с Россией. Вопрос ставим четко: если и дальше желают с нами играть, не
признавая наши права на собственное государство, то доиграются".
Как известно, после взрывов в Пятигорске и Армавире Рузаев не раз
появлялся на российских телеэкранах и выступал в СМИ с угрозами
крупномасштабных терактов в Москве и других городах Российской Федерации.
Очевидная амбициозность его заявлений вызвала скептическое отношение к нему
даже среди сторонников независимости в Чечне, а один из руководителей
республики публично назвал его шизофреником. И хотя Рузаев утверждает, что
по решению суда шариата этот руководитель принес ему извинения,
подтверждений этому из независимых источников не поступало. Таким образом,
публикация интервью в газете "Совершенно секретно" представляется аномалией,
требующей анализа и объяснений.
Наш источник, имеющий широкие связи в журналистской среде, сообщает,
что, как ему удалось выяснить, инициатива интервью ежемесячнику "Совершенно
секретно" исходила от самого Рузаева или его ближайшего окружения. Рузаев
финансировал поездку корреспондентов в Чечню и гарантировал их безопасность.
Хотя местом проведения интервью указан Грозный, в действительности это не
так.
В пивбаре Дома журналистов один из авторов интервью, корреспондент Н.,
рассказал, что люди Рузаева встретили их на границе с Дагестаном и ночью, с
соблюдением всех мер предосторожности, в машине с затемненными стеклами
привезли в какой-то предгорный поселок, где и состоялась беседа.
Наш источник не исключает, что Рузаев не только оплатил поездку
журналистов в Чечню, но и каким-то образом финансово стимулировал их работу,
так как вышеупомянутый корреспондент Н., вечно безденежный, в тот вечер в
Доме журналистов заказывал дорогой коньяк и угощал всех знакомых.
У некоторых членов редакционной коллегии "Совершенно секретно"
публикация интервью с Рузаевым вызвала резкое осуждение. Отвечая на упреки в
том, что издание предоставило политическую трибуну безответственному
авантюристу и террористу, один из руководителей ежемесячника заявил, что не
считает нужным подвергать публикуемые материалы цензуре, чем бы это ни
диктовалось.
"Наше дело -- давать сенсации, -- сказал он. -- Эксклюзивное интервью
Рузаева -- это именно сенсация, которая привлечет к нашему изданию интерес
не только в России, но и во всем мире. Политическую же оценку его заявлениям
пусть дают политики".
Имея эту информацию, аналитический отдел задался вопросами:
1. Является ли случайностью публикация интервью Рузаева именно в данное
время и в данной геополитической обстановке в России и в кавказском регионе?
2. Имеют ли широкомасштабные угрожающие заявления Рузаева под собой
реальную почву либо же они являются саморекламой, имеющей целью повысить его
пошатнувшийся авторитет в Чечне?
Ответ на первый вопрос: нет. С большой степенью вероятности можно
утверждать, что выбор времени публикации интервью Рузаева далеко не случаен.
Главный фактор сегодняшней общеполитической ситуации в Чеченской
Республике и во всем кавказском регионе: заключение соглашения между
правительством РФ и Чечней об использовании нефтепровода, проходящего по
территории Чеченской Республики, для транспортировки из Баку в Новороссийск
так называемой ранней нефти из азербайджанских месторождений Азери, Чирак и
Гюнешли.
Вопрос о путях транспортировки основных запасов каспийской нефти,
поздней, должен решиться в ближайшие полгода. Оптимальным считается
задействование нитки Баку -- Грозный -- Новороссийск с увеличением ее
пропускной способности и нефтепровода Баку -- Супса через территорию Грузии,
а также, что всеми экспертами признается крайне маловероятным, строительство
новой нитки Баку -- Джейхан через Турцию.
В конечном итоге Каспийский трубопроводный консорциум (КТК) будет
контролировать нефтепровод общей длиной в 1580 километров, соединяющий
каспийские нефтепромыслы и Тенгизское месторождение в Западном Казахстане с
новым терминалом на побережье Черного моря в районе Новороссийска. В состав
КТК вошли американские компании "Шеврон" (15 процентов участия), "Мобил"
(7,5), "Орикс" (1,75), российско-американское и российско-британское СП
"ЛУКАрко" (12,5) и др.
Отсутствие в составе консорциума Турции, а также ряда крупнейших
транснациональных компаний (в частности, корпорации "Интер-ойл")
свидетельствует о внутренней напряженности и нестабильности достигнутого
соглашения.
Несмотря на то что использование нитки Баку -- Грозный -- Новороссийск
чрезвычайно выгодно для Чечни, особенно с учетом того, что Россия
согласилась платить за транспортировку нефти в полтора раза больше
среднемировых тарифов (по 6 долларов за тонну вместо общепринятых 4-х), это
решение вызвало заметное обострение внутриполитической обстановки в
Чеченской Республике. Оно пополнило ряды сепаратистов и сторонников
непримиримой оппозиции людьми, критикующими правительство Масхадова за
предание им идеалов независимости во имя извлечения финансовых выгод. Все
чаще звучат требования о полном разрыве всех отношений между РФ и Чечней, об
уплате Россией Чеченской Республике 160 миллиардов долларов контрибуции за
ущерб, якобы нанесенный Чечне в ходе войны федеральными войсками России.
Это обострение политической нестабильности подпитывается извне. По
агентурным данным, отмечается нарастающий приток в республику оружия и
боеприпасов, а также крупные финансовые вливания в оппозиционно настроенные
политические структуры. Так что, возможно, не следует считать пустой
похвальбой и саморекламой слова, высказанные Султаном Рузаевым в интервью:
"Все у меня есть: и деньги, и власть, и слава. Полно оружия -- "Грады"
вон в лощинке стоят, пушки разные. Наконец, у меня есть армия, которую не
государство содержит -- там нет ни рубля, а я..."
С учетом всего вышесказанного следует отнестись к заявлениям Рузаева со
всей серьезностью. Каковы бы ни были его личные качества и амбиции, в
сложившейся ситуации он может быть востребован силами, заинтересованными в
полном разрыве отношений России и Чечни и, следовательно, в пересмотре
принятой схемы транспортировки каспийской и казахской нефти в пользу ниток
Баку -- Супса и особенно Баку -- Джейхан через турецкие терминалы. Любая
крупномасштабная террористическая акция чеченских непримиримых на территории
России принудит Президента и правительство РФ к принятию весьма жестких
ответных мер, которые могут ввергнуть страну в новый виток чеченской войны.
Есть еще одно обстоятельство, которое заставляет оценивать сложившуюся
ситуацию как острокритическую.
Сразу после выхода номера "Совершенно секретно" с интервью Рузаева по
предложению аналитического отдела было установлено наружное наблюдение за
корреспондентами Н. и К., а также получены санкции на прослушивание их
телефонов. Эти мероприятия осуществлялись соответствующими подразделениями
ФСБ и ФАПСИ и имели целью зафиксировать возможные контакты корреспондентов с
эмиссарами Рузаева.
Один такой контакт состоялся через неделю после публикации интервью. С
журналистами Н. и К. встретился помощник постпреда Чечни в Москве. Ранее, во
время военного конфликта в Чечне, он был одним из приближенных Султана
Рузаева.
Разговор происходил в машине помощника постпреда, поэтому содержания
его зафиксировать не удалось. Но можно с большой степенью вероятности
предположить, что речь шла об оценке Рузаевым опубликованного интервью и
оценка эта была положительной. Версия нашего информатора о том, что Рузаев
не только финансировал поездку журналистов Н. и К. в Чечню, но и щедро
оплатил их работу, нашла убедительное подтверждение. Именно после встречи
корреспондентов с помощником постпреда журналист К. сменил свой старый
автомобиль "Жигули" на новую "Ниву", а журналист Н., неравнодушный к
спиртному, впал в длительный запой. Он начался в пивбаре Центрального дома
журналистов и продолжился в его холостяцкой квартире на Нагорной,. которая,
как всегда во время его загулов, превратилась в проходной двор.
Поскольку в последующую неделю никаких контактов журналистов Н. и К. с
людьми, которые могли иметь отношение к Рузаеву, зафиксировано не было,
аналитический отдел принял решение о нецелесообразности продолжения
оперативных мероприятий. Однако появление в поле зрения службы наружного
наблюдения нового объекта заставило нас отменить это решение.
Человек, который несколько раз приходил домой к журналисту И., обратил
на себя внимание тем, что в отличие от других гостей выходил из квартиры на
Нагорной таким же трезвым, каким и входил в нее, хотя регулярно приносил с
собой водку и другие спиртные напитки. Служба прослушивания
задокументировала несколько попыток этого человека вывести журналиста Н. на
разговор о Чечне и встрече с Рузаевым. Но поскольку периоды просветления в
сознании Н. были редки и недолговременны, разговора не получалось. Более
того, однажды Н. резко прервал своего гостя вопросами: "Кто ты такой? Что ты
вынюхиваешь? Я тебя не знаю. Ничего я тебе не скажу!" И хотя гость попытался
уверить Н., что они знакомы много лет и просто долго не виделись, Н.
продолжал твердить свое и требовать, чтобы гость убирался к черту и никогда
больше не приходил.
Сразу после этого разговора гость журналиста Н. был взят под наружное
наблюдение. Но попытка установить его личность закончилась неудачей. Объект
ушел от "наружки", причем сделал это в высшей степени изобретательно.
Покинув квартиру журналиста Н., он спустился в метро и около двух часов
пересаживался с поезда на поезд, а при переходах с одной линии на другую
тщательно проверялся. Приемы проверки были стандартными и не
свидетельствовали о глубокой спецподготовке объекта. Поскольку в наблюдении
были задействованы три опытных сотрудника ФСБ со связью и машиной
сопровождения, можно было рассчитывать на успех оперативного мероприятия.
Около шестнадцати часов возле общежития Университета имени П.Лумумбы
был зафиксирован контакт объекта наблюдения с молодым арабом, который вел
себя крайне нервозно. По решению старшего группы для установления личности
этого араба был выделен один из сотрудников. Через час в торговом центре на
Манежной площади был отмечен еще один, мгновенный контакт объекта -- с
молодой женщиной, в карман плаща которой объект сунул небольшой конверт. Для
установления личности этой женщины был выделен еще один сотрудник "наружки".
После чего объект вновь спустился в метро и из-за большого скопления народа
в час пик легко оторвался от наблюдения, которое велось уже лишь одним
сотрудником ФСБ.
По решению старшего группы молодой араб и женщина были задержаны и
допрошены. Араб, студент из Судана, оказался мелким торговцем наркотиками,
он пояснил, что неизвестный ему человек хотел купить пять граммов героина,
но такого товара не оказалось, поэтому сделка не состоялась. Молодая
женщина, второй контакт объекта, продавщица супермаркета, заявила, что ей
никто ничего не передавал и она вообще не понимает, почему ее задержали. Она
добровольно выложила из карманов все вещи, среди которых был обнаружен
листок с четырьмя колонками цифр. На вопрос, откуда у нее этот листок и что
означают цифры, задержанная отвечала, что видит его впервые и понятия не
имеет о его содержании.
Оперативная проверка араба и женщины по учетам ФСБ и МВД не дала
результатов. Суданский студент с обнаруженными у него при обыске наркотиками
марихуаной и экстази был передан милиции, а женщина отпущена под подписку о
невыезде. Листок с цифрами был подвергнут тщательному анализу дешифровщиками
ФАПСИ. Они пришли к выводу, что цифры подобраны в произвольном порядке и
никакого шифрованного сообщения не содержат.