Ли Шарон. План Б

   Лиадийские слова стремительно плыли мимо него, и он не сразу уловил сочетание звуков. Мысленно произнеся их еще раз, Нелирикк по-земному покачал головой.
   — Я не совсем понимаю, что ты говоришь мне, разведчик, — признался он, — если не считать того, что имя твоего дома похоже на имя Джелы.
   — Нет. Это не случайное совпадение. Оно не просто похоже. Дом и есть Джелаза Казон. — Наступило молчание, а потом — перемена языка. — На земном это звучит как «Исполнение Джелы», или, может быть, «Обещание Джелы». — Язык переменился снова, без всяких усилий. — На торговом это будет «Контракт Джелы» или «Мечта Джелы», в зависимости от того, кто говорит и в каком отношении находится к Клану Корвал.
   Разведчик снова перешел на лиадийский, произнеся следующие слова с неумолимой четкостью:
   — Как я сказал, Исследователь-Поклявшийся-Корвалу, моя семья, Клан Корвал, многими считается достойной. И мы, обладатели ее крови, по-прежнему живем в доме, построенном боевой подругой и возлюбленной Джелы, Кантрой йос-Фелиум. Наш девиз — «Дерзаю».
   Эти слова нашли в нем отклик, совпали с языком Отряда, и Нелирикк услышал, как его собственный голос напевно излагает вечернюю историю из своей юности:
   «И когда Джела справился с этой задачей и насчитал свою дюжину за сутки, один из солдат из шеренги спросил: „Как ты дерзаешь идти на такое, солдатик, когда одна волна может повалить тебя?“
   Джела пожал плечами, улыбнулся и, не вынимая ножа из ножен и показывая всем свои пустые руки, сказал: «Я дерзаю, потому что должен. Кто дерзнет за меня, если не дерзну я дерзнуть сам?».
   Нелирикк молча сидел, вспоминая, каким яростным был бой между ним и разведчиком — и какая была в этом ирония. Чтобы двое приверженцев Джелы так схлестнулись! И кому же было победить, как не меньшему? И он тихо рассмеялся в темноту. А потом помрачнел, вспомнив о том, чего Отряд не знал — или не рассказывал.
   — Значит, Джела умер на Лиад?
   — Увы, нет! — ответил разведчик так печально, словно эта смерть произошла только вчера. — Джела вел слишком много арьергардных боев, чтобы дать возможность своей подруге и ее кораблю спастись. В этом, в конце концов, и заключалась суть их соглашения: он будет охранять корабль, чтобы Дерево не погибло, а она — охранять Дерево, если он падет. Она спаслась с его еще не родившимся сыном и тем самым Деревом, которое высится над моим домом. Здешнее дерево — большое дерево Клана Эроб — это сеянец, присланный, чтобы скрепить союз между нашими домами. И я благодарю тебя за рассказ о Джеле, потому что его в наших Дневниках нет.
   — В Дневниках? — Нелирикк ощутил прилив острой жажды. Он сможет прочесть собственные слова Джелы? — Это — дневники Джелы?
   — Не совсем, хотя некоторые вахтенные записи наверняка сделаны его рукой. Последние годы Джелы прошли с капитаном, моей далекой прабабкой. В своих вахтенных журналах и дневнике она записала немало мудрых мыслей — некоторые принадлежали ей самой, другие — ему. Делмы Корвала продолжали вести Дневники, и их изучение — это часть образования каждого члена клана, чтобы мы не забывали того, что необходимо помнить.
   И тут разведчик предложил ему сокровище.
   — Если ты пожелаешь — и если случится так, что мы сможем улететь отсюда и вернуться в Джелаза Казон, я обещаю показать тебе все наследие Джелы. Первую дневниковую запись, сделанную его рукой, и дерево, которое он принес из пустыни, расположенной очень и очень далеко.
   Даже сидя на койке, Нелирикк сумел поклониться.
   — Я сочту это великим даром. — Разведчик наклонил голову.
   — Если это будет в моих силах, исследователь.
   Теперь все было сказано. Спустя какое-то время разведчик встал, исполнил официальный поклон, тонкий смысл которого в темноте невозможно было истолковать, и бесшумно растворился в ночи.

«Исполнение долга»
 
В гиперпространстве

   Основное управление переместилось на запасной мостик. Присцилла, возглавившая Вторую команду, несла вахту на главном (нет, поправил себя Шан, на торговом) мостике. Он скрипнул зубами и провел проверку систем с тщанием, которого она вовсе не требовала, поскольку это была уже третья проверка, начатая им за последние полчаса.
   Атмосфера на запасном мостике была напряженно-целеустремленной. Настроение капитана можно было охарактеризовать как отчаянную тревогу, переходящую в панику.
   Шан закрыл глаза, заставил себя забыть о пультах и мостике и проделал систему Целительских упражнений, направленных на достижение невозмутимости в неприятностях и безмятежности в беде.
   Он вздохнул, сосредоточил свое сознание на спокойном зеркале воды, а потом снова открыл глаза, чтобы вернуться на запасной мостик.
   Или «боевой мостик», как его называл дядя Даав — скорее всего чтобы подразнить отца Шана. Шан очень смутно помнил Даава йос-Фелиума, и глаза его памяти в последнее время пытались трансформировать почти забытые черты в хорошо знакомое и любимое лицо Вал Кона.
   Вал Кона, которого они должны встретить на Литаксине. Вал Кона, который станет Делмом — и очень скоро, как надо было надеяться, — чтобы расхлебать всю ту кашу, в которую они в последнее время вляпались, и показать клану его врага.
   Вал Кона, который, похоже, убил человека, чтобы забрать его корабль, который предостерег Шана об «ужасающей опасности» как раз в тот момент, когда «Исполнение долга» начиняли смертоносными ловушками…
   — Мы выйдем из прыжка через двенадцать секунд, капитан, — сказал Рен Зел, тихо сидевший за вторым пультом.
   Шан поспешно прогнал все неуместные мысли, даже все растущий страх перед тем, что Вал Кону не удалось намеченное убийство и он сам погиб на какой-то захолустной планете… И что его спутница жизни похоронена вместе с ним.
   — Отсчет совпадает, — ответил он Рен Зелу. — Главное управление беру на себя, запасные варианты со второго по четвертый подключены последовательно. Курьерский катер тринадцать должен отправиться сразу после выхода из гиперпространства. Обеспечьте, пилот.
   Рен Зел бросил на него быстрый взгляд полных изумления темных глаз, но тут же кивнул.
   — Есть, капитан.
   — На торговом мостике готовы, капитан.
   Голос Присциллы был, как всегда, спокойным, но в том углу экрана, где должно было находиться ее изображение, был только туман, туман. Серый туман прыжка.
   — Подтверждаю, — негромко ответил он. — Резервные пульты два-четыре остаются здесь. Торговый мостик должен быть готов взять на себя пятый эшелон. Капитанский мостик?
   — Слежу, капитан.
   Сет говорил так обыденно, словно речь шла об обычной проверке шаттлов. Или словно он не понимал, насколько дурно будут обстоять дела, если управление кораблем перейдет на капитанский мостик.
   До выхода из гиперпространства осталось десять секунд. В нижней части экрана шел отсчет: девять… восемь… семь…
   Для глупых тревог места уже не оставалось. Не оставалось места ни для чего, кроме томительной, знакомой, впитавшейся в плоть и кровь процедуры, во время которой корабль в последний раз содрогнется, серый туман экранов рассыплется на звезды, зазвучит сирена, и…
   — Курьер, стоп! — приказал Рен Зел: взвыл сигнал, предупреждающий о столкновении, главный экран заполнило изображение вращающейся боевой гондолы, которую они отделили…
   — Всю защиту! — крикнул Шан, одновременно нажимая нужные кнопки.
   Экран вспыхнул, смазался — и корабль содрогнулся: чудовищная энергия взрыва залила «Исполнение» таким мощным излучением, что защитные экраны вспыхнули.
   — Утечка воздуха, капитан, — доложила Присцилла с торгового мостика. — Пробит ангар гондолы. Идет экстренная герметизация.
   — Бери на себя! — приказал Шан, просматривая показания датчиков, вводя очередную команду. — Рубка! Расти, что там у нас?
   — Уши, — лаконично ответил радист, — но мало. У нас в защитных экранах набилось всякой дряни, капитан, и она блокирует почти все поступающие…
   Главный монитор показал пульсирующую голубовато-зеленую оболочку, в которой время от времени вспыхивали похожие на молнию разряды. Шан бросил взгляд на показатель фильтрации и чуть не ахнул, увидев, сколько энергии уходило только на то, чтобы приглушить свечение до этой почти ослепительной яркости.
   — Матерь, защити нас! — вскрикнула Присцилла. — Шан…
   — Вижу.
   Он защелкал кнопками, переключая основные мощности компьютера на анализ ситуации. Жадно проглотив все свободные наносекунды, машина выдала схематическое изображение происходящего. Энергия гондолы и остатки ионизированной массы застряли между слоями защиты, так что корабль оказался запертым внутри полой сферы смертоносной энергии. Если эта горячая плазма коснется «Исполнения долга»…
   — Рен Зел, будьте добры снизить энергию наружной защиты до 200 килогаусс. Я усилю внутреннюю защиту настолько, насколько это возможно. А потом вы вообще отключите наружный уровень. По моему сигналу.
   — Есть, капитан!
   — Давай!
   — Два, капитан. Раз, капитан. Половина. Четверть. Снизил!
   Шан кивнул, хотя Рен Зел был слишком занят, чтобы это увидеть, и усилил внутреннюю защиту. Такой маневр был чреват риском: он ставил под угрозу менее емкие аккумуляторы противометеоритной защиты, но в данный момент это было не так важно…
   И тут он почувствовал то, что, несомненно, почувствовали и всеостальные члены команды: удар слепящей головной боли, вызванной тем, что усиленные магнитные и прочие поля прошли сквозь обычную защиту и проникли в корабль.
   Шан поморщился и отключил внешнее поле. Глядя на главный экран, он следил за неуклонным снижением необходимого уровня фильтрации сигнала…
   — Инженеры, на магнитную проверку! Весь вспомогательный состав — на магнитную проверку! — разнесся по системе общего оповещения голос Присциллы.
   Шан снизил мощность полей до более разумного уровня: остатки боевой гондолы вылетели в пространство, напоминая газовые выбросы после взрыва сверхновой.
   — Доложить статус по герметичности!
   — Все под контролем, капитан. На отсек гондол пришлось прямое попадание осколка. Дыра в двенадцать сантиметров, и еще двенадцать сантиметров трещины.
   Шан содрогнулся. Если осколок прошил бронированную дверь гондолы с такой силой… Он мог потерять десяток человек!
   — Мы поставили временную заплату, — продолжала доклад Присцилла. — Всю стену можно будет заменить новым модулем, как только мы…
   — Координаты вычислены, капитан. Доклад по оперативной обстановке готов, капитан.
   Голос Рен Зела не выдавал его чувств, но громкость он рассчитал так, чтобы заглушить сообщение Присциллы.
   — По оперативной обстановке? — переспросил Шан.
   — Да, — подтвердил Рен Зел. — Вся система полна военных кораблей…
   — Говорит рубка! Шан, сообщение! — быстро проговорил Расти и тут же включил голос, говоривший на торговом с сильным лиадийским акцентом: «Систему атаковал Икстранг. Повторяю: систему атаковал Икстранг. Предупреждаю все корабли. Бегите и вызывайте помощь. Сообщение дано по приказу Клана Эроб».
   — Это идет через передатчик-усилитель часах в шести, — сообщил Расти. — Я…
   — Ублюдки! Попались! Ага! Теперь вы попались!
   — Не болтать! — приказал Шан, перекрывая кровожадный вопль Сета, и посмотрел на Рен Зела, который хладнокровно просматривал военные файлы, открывшиеся по его коду.
   — Минутку, пилот, — негромко проговорил он. — У меня тут дополнительная информация.
   Как только Шан подключил дополнительные файлы, доступные только капитану и первому помощнику, на увеличившемся экране возникли силуэты кораблей с их идентификацией. Первым Шан заметил большой линкор в сопровождении двух крейсеров. Потом — целый рой летательных аппаратов меньшего размера: истребителей, рассчитанных на ведение боевых действий внутри звездной системы. Они собрались вокруг дредноута, словно пчелы у цветка тиэла.
   Часть его сознания, не занятая зрительным восприятием, напомнила ему, что они все еще ведут прием от системного передатчика — и что теперь он слышит… музыку! До боли знакомую музыку.
   Вал Кон попал к Клану Эроб.
   А Присцилла тем временем заметила кое-что еще и тихо сообщила по внутренней линии, соединявшей ее пульт с пультом капитана:
   — Они высадились на Литаксин, Шан.
   Шан кивнул и откинулся на спинку своего кресла.
   — Совершенно верно, Присцилла, — проговорил он, глядя на тактический экран, показывавший состояние блокады: масса смертоносных кораблей отделяла «Исполнение долга» от Вал Кона — и будущего Клана Корвал.
   Он вздохнул.
   — Совершенно верно.
 
   Шан начал расчеты, необходимые для точного определения вспомогательного уравнения, — и тут раздался сигнал двери. Он крикнул «Войдите!», сам того не заметив, и еще глубже погрузился в увлекательные сложности векторных графиков, перемещений в реальном времени, релятивистских соотношений масс, индексов скорости переноса и потенциалов случайного сдвига скоростей.
   Подбирая коэффициенты, он мельком отметил, что спиральная траектория типа той, которой в этот момент придерживался «Долг», — штука невероятно сложная даже без учета икстранской армады, расположившейся между ним и планетой, куда необходимо попасть. Математическая программа предложила ввести для сдвига потенциалов множитель 267, и он разрешил это сделать, ткнув пальцем в соответствующую клавишу.
   Нельзя сказать, чтобы икстранцы обратили особое внимание на корабль, появившийся среди них, — если не считать первоначального радиозапроса. Однако следовало предположить, что они отложили проявление своего неудовольствия до того момента, как «Долг» подойдет к ним поближе. И если экстраполировать скорость гравитационного потока пропорционально движению основного естественного спутника…
   «Уравнение готово», — объявил компьютер спустя несколько секунд.
   Шан моргнул и проворчал, обращаясь к экрану:
   — Если тебе верить.
   Он потянулся и призвал себе на помощь целительские приемы релаксации, чтобы избавиться от боли в плечах и спине.
   — Ну, — обратился он к компьютеру, нажимая клавишу ввода, — если ты считаешь, что оно у тебя готово, так показывай, не стесняйся!
   — Капитан?
   — А? — Он поднял голову, моргнул, чтобы сфокусировать зрение на пространстве комнаты, и обнаружил фигуру своего приемного сына, неловко пристроившегося на краю одного из кресел для гостей. — Привет, Горди. Я не слышал, как ты вошел, но, полагаю, я должен был тебя впустить, не так ли? Ты не находишь, что математика странно воздействует на восприятие?
   — Иногда. — Лицо у Горди было бледнее обычного, и на нем появились прежде отсутствовавшие морщинки. Он указал на компьютер Шана. — Я и сам немного занимался математикой. У вас не найдется минутки, чтобы меня проверить?
   Такая серьезность! В девятнадцать лет на лице не должно появляться таких суровых складок. Шан вздохнул и вытянул руку, быстрыми движениями сохранив уравнение, а потом снова посмотрел на Горди.
   — Как называется твой файл?
   — Убийство.
   Шан удивленно расширил глаза, быстро проверил совершенно серьезную эмоциональную ауру и поднял брови.
   — Многообещающе.
   Уголки губ у Горди раздвинулись, но это никак нельзя было назвать улыбкой. Он стиснул колено обеими руками.
   — Да, сэр.
   «Убийство» оказалось системой взаимосвязанных уравнений, обманчиво простых, как танка. Когда Шан их прочел, его пальцы, лежавшие на клавиатуре, похолодели. Он снова посмотрел на Горди, сидевшего так тихо-тихо, но буквально вибрировавшего от напряжения.
   — Выглядят весьма красиво. Ты не будешь очень возражать, если я составлю собственные?
   Взгляд юноши стал чуть менее напряженным.
   — Я надеялся, что вы это сделаете.
   — Хорошо. Дай мне несколько секунд, пожалуйста. Налей себе чего-нибудь выпить, дитя. И будь добр, принеси мне бокал красного вина.
   — Да, отец.
   Перемена меланти — и очень нехарактерная для Горди. Ведь он был еще подростком, и его переполняли глупые понятия о том, что такое чувство собственного достоинства. Шан снова сосредоточился на экране:
   Пятнадцать минут спустя он отодвинулся от стола, взял бокал, пригубил вино — и только потом посмотрел на дожидавшегося его юношу.
   — К сожалению, я должен признать, что твои расчеты кажутся в высшей степени точными. Мои собственные выкладки показали, что взрыв произойдет на восемь наносекунд раньше, но я подозреваю, что это просто отражает разницу в нашем возрасте. Юности свойствен оптимизм.
   У Горди снова плотно сжались губы, а в карих глазах сверкнули слезы.
   — Я сделал модель, — проговорил он, и его голос сначала сел, а потом по-петушиному сорвался. — В наихудшем случае погибнут все, Шан.
   — Именно поэтому он и называется наихудшим. — Он поставил стул на задние ножки и выпил еще глоток вина. — Не воспринимай все так болезненно, дитя мое. Ты дал предупреждение. Заплата на той трижды проклятой гондоле является неприемлемым источником деформирующих нагрузок. Если нам понадобится провести быстрый маневр — или если нам придется одновременно маневрировать и стрелять, — то… пф! И, как ты сказал, все погибают.
   Он пожал плечами.
   — Значит, остается только пойти и провести нормальный ремонт.
   Горди изумленно воззрился на него:
   — Когда вокруг столько икстранцев?
   — Ну, — проговорил Шан с равнодушием, которое Присцилла сразу же опознала бы как притворное, — не думаю, чтобы они собирались в ближайшее время улететь.
 
   — Ты не пойдешь туда чинить гондолу!
   Шан замер, не донеся бокал к губам. На его лице отразилось изумление.
   — Извини, Присцилла. Кажется, я плохо тебя расслышал. — Черные глаза сверкнули, губы опасно сжались.
   — Ты прекрасно все слышал.
   — Ну, если ты настаиваешь, то слышал. — Он отошел к бару, поставил полный бокал рядом с графином красного вина, а потом с хмурым видом повернулся к ней. — Мне следует напомнить, что капитан этого корабля — я?
   — Тем больше причин, чтобы ты оставался на месте, а на ремонт отправил кого-нибудь другого! — воскликнула она.
   Ее тело было напряжено, как натянутая струна, а исходившие от нее волны страсти были такими мощными, что у Шана заныли зубы.
   Он глубоко вздохнул.
   — И ты уже придумала, кто это должен быть? — осведомился он с легкой иронией.
   Присцилла снова сверкнула глазами.
   — Да, придумала. Я.
   — О, гораздо лучше! — одобрительно проговорил он, и теперь его иронии нельзя было не заметить.
   Вспышка жара у его щеки послужила для него достаточным предупреждением: он успел сосредоточиться и ПОДУМАТЬ прежде, чем вино выплеснулось из бокала и, получив направление от гнева Присциллы, рассыпалось дождем капель почти у самого его лица.
   — Какой ужас, — тихо сказал Шан, глядя на ковер. — Похоже, мы набезобразничали, Присцилла.
   — Набезобразничали…
   Она казалась ошеломленной, что было вполне понятно. Для того чтобы переместить значительное количество вина на определенное расстояние с такой скоростью — и при этом не разбив бокала, понадобилось немалое количество точно настроенной энергии. Она закрыла глаза и прошептала что-то (Шану показалось, что это прозвучало очень похоже на «Матерь, даруй мне терпение»), а потом снова их открыла.
   — Шан, — осторожно спросила она, — что это?
   — Это? — переспросил он, а потом мысленным взором увидел, как выглядит со стороны построенная им защита, и улыбнулся. — А, это! Ну, не знаю, как это вышло, Присцилла, но мне вдруг показалось, что ты собираешься выплеснуть мне в лицо бокал вина. Принимая во внимание такое впечатление, я счел полезным устроить какую-нибудь защиту. И, по-моему, получилось довольно славно — особенно если учесть, как мало у меня было времени. Но теперь я вижу, что мне следовало устроить нечто более… объемное, потому что ковер теперь весь забрызган и…
   — К черту ковер! Шан…
   Прилив совсем иной страсти захлестнул его, и он почувствовал, что у него увлажнились глаза. У Присциллы слезы потекли по щекам. Она стремительно бросилась к нему, обхватив его лицо ладонями.
   — Шан, ради всего самого дорогого, не выходи туда! Что-то… что-то ужасное случится. Я…
   Он осторожно поднял руки, погрузил пальцы в ее черные кудри и пристально заглянул ей в глаза.
   — Предсказание, Присцилла? Что-то, в чем ты совершенно уверена?
   Его ладони намокли от ее слез. Ее неуверенность отразилась в ее взгляде еще до того, как она покачала головой.
   — Я… я не уверена. — Страсть вспыхнула снова. — Пусти меня. Тесты…
   — Тесты показывают, что ты либо превосходно работаешь с очень хорошей скоростью, либо очень хорошо работаешь с превосходной скоростью. Те же тесты показывают, что у капитана показатели превосходные как по скорости, так и по качеству. У нас на корабле два мастера-пилота: капитан и первый помощник. Разумно, чтобы кто-то из них постоянно находился на корабле. Поскольку тесты говорят, что я лучше тебя справлюсь с ремонтом модуля — признаю, что ненамного! — и поскольку при проведении данного ремонта скорость и качество могут иметь решающее значение, наиболее разумно выбрать именно меня.
   Он вздохнул и опустил все щиты, полностью открывшись и дав ей убедиться в правдивости его слов.
   — Это не геройский поступок, клянусь тебе. Если бы Рен Зел, Сет или Трина подходили для этой работы больше, задание досталось бы им.
   Лицо Присциллы оставалось встревоженным.
   — Но не мне, — тихо проговорила она.
   Истина оставалась истиной, и между спутниками жизни годилась только она.
   — Только в самом крайнем случае, — признался он. Она шагнула назад, возмущенно качая головой.
   — Ты предпочтешь заставить меня смотреть, как ты умираешь.
   — Но я не имею намерения умирать, Присцилла! — воскликнул он с напускным весельем.
   И почувствовал ее боль, словно нож вонзившуюся ему в сердце.
 
   Наружные ремонтные работы были делом скучным и нервным. А в данном случае нервотрепку многократно усиливало заинтересованное присутствие нескольких икстранских боевых кораблей. То, что обитатели военных кораблей выражали свой интерес весьма открыто, быстро заставило Шана урезать число открытых каналов связи до трех: с «Долгом», с Сетом и с мозговым центром.
   Сету было поручено охранять Шана от заинтересованных врагов — и эту задачу он принялся выполнять с пугающим энтузиазмом. Как бы то ни было, хотя в последние два часа сварки, потения и ругательств два звена истребителей прошли в глупой близости от орудий «Долга», Сету, «Долгу» и икстранцам удалось не нажать гашеток. Шан благодарил всех богов и богинь подряд за такое проявление умеренности всеми заинтересованными сторонами. И отчаянно спеша закончить ремонт раньше, чем кто-нибудь потеряет свое здравомыслие, он еще сильнее потел в своем тяжелом скафандре.
   — Похоже, все герметично, — пробормотал он наконец. — Рен Зел, будьте любезны меня проверить. А то завтра я буду не в настроении выходить и латать замочную скважину.
   — Уравнения составлены, модель запущена, капитан. — Спокойные интонации благовоспитанного лиадийского говора Рен Зела бодрили, как свежий бриз. — Все сходится до сотых долей процента, капитан.
   Облегчение было таким острым, что походило на боль.
   — Замечательно. Сет, мой снайпер, мы возвращаемся. Позволь мне в свое время поставить тебе рюмку того отвратительного пойла, которое ты так любишь.
   — Договорились. А, дьявол, опять началось. Звено икстранцев как раз в поле зрения — экран восемь. Похоже, сегодня у них летная практика.
   — Будем надеяться, что не учебные стрельбы.
   — Пока они вели себя вежливо, — заметил Сет. — Я немного отодвинусь, чтобы дать вам больше места, капитан. Чем скорее я возьму в руку стопочку пойла, тем лучше.
   — Вот голос разума, мистер Джонсон. Отойдите на вектор сигма-восемь-три, и я проберусь к шестому причалу.
   — Понял. Меняю вектор.
   — «Долг», отметьте вектора и траектории. Намерен быть у причала шесть через… Сет! Четвертый экран!
   Два икстранских истребителя вышли из строя, бешено увеличив относительную скорость. Сет бросил свой корабль в маневр, который должен был привести его к надежно защищенному брюху «Долга» и безопасности. Какой-никакой.
   Но Сет не стал выполнять маневр, который спас бы ему жизнь. Вместо этого его корабль полетел прочь от «Долга», сближаясь с икстранскими истребителями.
   Один выбрал его: башни орудий начали поворачиваться, отслеживая цель, несмотря на ее маневрирование. Второй истребитель не изменил траектории: он полетел прямо, в самоубийственном направлении к сердцу «Долга». К Шану.
   Множество голосов заполнили каналы связи. Приказ Шана «Сет, возвращайся на корабль!» едва не потонул в спокойных словах Присциллы: «Процедуры обороны задействованы, полная боевая готовность. Огонь по моей команде».
   Голос Сета зазвучал одновременно с концом инструкций Присциллы — в прямом канале связи спасательных шлюпок.
   — Хватит с них одной семьи. Твой у меня на прицеле. Они метят в причальный шлюз.
   Корабли кувыркались, как это всегда бывает в космическом бою. Курс Сета изменился так, что его орудия теперь держали на прицеле идущего первым неприятеля. Преследовавший его истребитель начал маневр сближения, а первый икстранец стремительно сокращал расстояние, отделявшее его от Шана и причального шлюза, в который ему надо было попасть.