Линдсей Джоанна. Мужчина моей мечты

   Меган сильно нервничала, ожидая Девлина в парадной гостиной. Наконец она услышала, как он прямо из холла прошел в свои апартаменты. Девушка выждала еще несколько минут, пока снова не хлопнула дверь, — ушел камердинер. Меган тут же поспешила к себе и начала громко рыдать. Через несколько секунд дверь, соединявшая их комнаты, с шумом открылась, и в комнату ворвался Девлин.
   — Почему ты плачешь?
   — Я… я не плачу… — пролепетала Меган, у которой все вылетело из головы, как только он оказался рядом. — Я… О, не обращай внимания. Уходи…
   — Меган!
   — Не знаю, как тебе сказать, — всхлипнула она, закрывая лицо руками. — Я стараюсь об этом не думать, потому что всякий раз как подумаю, начинаю плакать. Но наверное, ты должен знать.
   — Что?!
   — Я потеряла ребенка.
   Последовала долгая пауза. Меган зарыдала громче. Смотреть на Девлина она не могла: если он скажет ей хоть одно доброе слово, она расплачется по-настоящему.
   — Я требую доказательств, — наконец очень сухо произнес он. — У тебя все еще продолжается кровотечение?
   Меган побледнела, ей и в голову не приходило, что Девлин может не поверить ее словам. К счастью, он ничего не заметил, так как Меган все еще закрывала лицо руками.
   Но девушка быстро справилась с замешательством и начала вдохновенно сочинять:
   — Это случилось не сейчас, а на обратном пути из Шотландии. Я не сказала тебе раньше, потому что… потому что была ужасно расстроена. Неужели ты такой бесчувственный, что даже ничего не заметил?!
   — Ты была необычно… тихой.
   Его ответ прозвучал так холодно, что Меган подумала: что-то не так. То ли Девлин ей не верит, то ли… Господи, неужели он предположил, что она лгала с самого начала и никакого ребенка и в помине не было, следовательно, не было и оснований для брака?
   — Почему ты ко мне придираешься? — спросила Меган. — Неужели ты не видишь, что я просто убита случившимся?
   — Я подумал, что ты почувствовала облегчение. Меган подняла голову и свирепо взглянула на Девлина:
   — Я хотела ребенка!
   — Нет, не хотела!
   — Не смей говорить мне, что я его не хотела. Это не так! Девлин вздохнул. Его раздражала эта сцена.
   — Меган, но ведь и дураку понятно, что никакого ребенка не было. Просто ты ошиблась, — добавил он, желая смягчить сказанное.
   — Ничего подобного!
   — У нас будут другие дети.
   — Нет, не будут. — Теперь наконец у Меган была настоящая причина для слез, и она разрыдалась всерьез.
   У Девлина мгновенно изменилось выражение лица: оно стало озабоченным и слегка смущенным.
   — Меган…
   — Не трогай меня, — всхлипывая, проговорила она, когда Девлин прижал ее к груди.
   — Меган, ради Бога… Пожалуйста…
   — Ненавижу тебя, — прорыдала она, уткнувшись ему в шею. — Ты ничего не понимаешь! Может, раньше я и не хотела ребенка, но сейчас хочу! — Она сама не заметила, как перешла на настоящее время.
   — В таком случае сожалею о случившемся. Скажи мне, что я могу сделать.
   — Ничего. Ничего не можешь сделать. — И хриплым, срывающимся голосом, которого сама не узнала, добавила:
   — Покрепче обними меня, Девлин…
   Она чувствовала исходящую от него спокойную мужскую силу; прильнув к нему, она спрятала лицо у него на груди. Сначала Девлин неловко ее поглаживал, но затем ласки его стали смелее, он крепко сжал Меган в объятиях. И она бесстыдно воспользовалась этим, опасаясь, что такое, возможно, никогда больше не повторится, а ей отчаянно хотелось почувствовать, как его руки обнимают ее, пусть даже в последний раз.
   Когда ласковый вздор, который он шептал, стараясь успокоить ее, сменили поцелуи — он нежно касался губами ее висков, лба, мокрых щек, — Меган подумала, что сейчас преимущество действительно на ее стороне. Но ей было все равно. Только бы чувствовать его руки, его губы…
   О большем она не просит…
   Неожиданно Меган ощутила вкус своих слез на его губах, когда его рот случайно коснулся ее губ. А потом все куда-то провалилось. Девлин языком приоткрыл ее губы; его горячее дыхание опалило ее и блаженным теплом разлилось по телу. Меган застонала. Закрыв глаза, она как бы растворилась в этом бесконечном поцелуе, в этой страсти, которая теперь, после столь длительного перерыва, была неистовой и сокрушительной. Меган забыла обо всем на свете: о своем плане, о том, что она должна выглядеть расстроенной и несчастной. Ее словно уносил какой-то сладостный поток — губы, всегда так пьянившие ее, снова ввергли ее в водоворот ощущений, память о которых оставила у нее смутную тоску.
   Меган почти не заметила, как Девлин раздел ее и уложил на кушетку. Все тело ее было словно объято пламенем; Девлин продолжал осыпать ее жадными, обжигающими, похожими на укусы поцелуями.
   Если сначала его руки старались утешить ее, то теперь они словно превратились в раскаленные факелы. Прерывисто дыша, она откидывалась назад, но он снова и снова ласкал ее, дразня, вызывая трепет и дрожь восторга, целовал шею, грудь, низ живота. Меган становилась все покорнее, все горячее в ответных ласках, все пробудилось в ней в предчувствии высшего блаженства. Средоточие ее женственности жаждало его прикосновений. Отбросив стыдливость, Меган отдавалась самой смелой его ласке. Казалось, его пальцы открывают ей все новые и новые истоки наслаждения, и когда он вошел в нее, упоение охватило ее с такой силой, что она вся содрогнулась. Когда возбуждение, с которым она уже не могла совладать, почти достигло апогея, Меган подумала, что больше не выдержит. Его мужское орудие входило в нее мощными толчками, и в какой-то момент ей показалось, что она теряет сознание. Наслаждение, острое и пьянящее, пронзило все ее существо, и с каждым новым проникновением Девлина непередаваемо сладостные спазмы лишь усиливались — до тех пор, пока он тоже не достиг вершины, издав ликующий стон любви…
   Меган открыла глаза, словно вынырнув из глубин всепоглощающей неги, и окинула Девлина затуманенным взглядом.
   — Почему… почему ты сейчас любил меня… ну, сделал это?
   Вопрос был настолько абсурдным, что Девлина вполне можно было простить, когда он, приподнявшись, холодно произнес:
   — Я утешал тебя — очень старым и очень надежным способом.
   — Но ты все испортил. Ты ведь хотел расторгнуть наш брак, а теперь не сможешь!
   Девлин отстранился от жены таким резким, порывистым движением, словно она оттолкнула или оскорбила его, и Меган поняла, что он разгневан. Когда герцог, поспешно набросив на себя одежду, повернулся к жене, его лицо яснее ясного свидетельствовало о том, что она не ошиблась.
   Меган хотела прикрыться чем-нибудь, как будто это могло защитить ее от яростного взгляда, но никакой одежды рядом не оказалось — она была брошена на пол, довольно далеко от кушетки, на которой только что они с Девлином предавались неистовым ласкам.
   — Так вот чего ты хотела — развода?! — глухо произнес Девлин, и на скулах его появились желваки.
   — Конечно, — дрогнувшим голосом тихо ответила она. — Ведь ты же этого хочешь, не правда ли?
   — В данный момент это самое большое мое желание, но ты сама сказала, что я все испортил и теперь слишком поздно.
   — Нет, если ты забудешь о том, что мы… что случилось.
   — О нет, дорогая моя, я ничего не собираюсь забывать, — холодно ответил герцог. — Кроме того, вполне возможно, что у тебя снова будет ребенок.
   — Вряд ли это случится два раза подряд, — возразила Меган и едва не застонала, поняв, что теперь должна будет признаться ему в своем обмане. Но только не сегодня!
   — Вот что я тебе скажу, детка, и постарайся хорошенько запомнить мои слова: мы связаны до тех пор, пока нас не разлучит смерть, а я не собираюсь умирать ради того, чтобы дать тебе свободу.
   — Ну и прекрасно! — в бессильной ярости выкрикнула Меган ему вдогонку.
   Но Девлин, уже стоя в дверях, обернулся, чтобы бросить ей оскорбительную реплику:
   — Кстати, если бы тебе удалось добиться развода, ты потеряла бы титул герцогини.
   — Я это знаю, глупец ты этакий! — крикнула Меган, но он уже захлопнул за собой дверь.

Глава 40

 
   На следующее утро Девлин уехал в Лондон. Меган узнала об этом, когда он уже отбыл и герцогиня присоединилась к ней за завтраком в ее маленькой гостиной, которая была гораздо уютнее парадной. Правда, бледно-лиловая обивка стен и мебели слегка протерлась, и Меган подумала, что хорошо бы ее сменить. Почему бы и нет, раз уж она здесь остается? Впрочем, придется тратить деньги Девлина, а этого Меган делать не хотелось.
   — Долго вы в разлуке не будете, — сообщила герцогиня, — поскольку мы тоже отправляемся в Лондон.
   — Мы?
   — Да. Я сказала Девлину, что повезу тебя за покупками.
   Ему бы следовало подождать, чтобы сопровождать нас, но когда я упомянула об этом, он почему-то ужасно вспылил. Не важно. Мы встретимся с ним в нашем городском особняке.
 
   — Я вывожу его из себя, а отделаться от меня бедняга никак не может.
   — Ты слишком самонадеянна. Просто он давно не занимался делами, а ты же знаешь, что у мужчин дела всегда на первом месте.
   — Но как он презирает меня!
   — Ну, вчера вечером он отнюдь не презирал тебя.
   — Значит, в тот момент я ему нравилась. Так уж получилось. Вовсе не намеренно.
   — А почему ты ничего не предпринимаешь для того, чтобы такой момент повторился?
   — Потому что это ничего не решит.
   — Но и ничего не испортит.
 
   — ..по крайней мере тридцать платьев для начала, — говорила герцогиня. — И, конечно же, новый бальный наряд.
   — Мне не нужен новый гардероб, герцогиня. Я уже послала домой за вещами, а полный мой гардероб достаточно велик.
   Люсинда Сент-Джеймс только рукой махнула.
   — Ни один гардероб никогда не бывает достаточно велик, — назидательно подняв указательный палец, заявила она. — И к тому же после официального объявления о вашем браке на тебя обрушится лавина посетителей, а герцогиня Рот-стон должна поддерживать свой престиж. Разве ты не видела, какого размера твоя гардеробная?
   Меган и в самом деле поразили огромные размеры этой комнаты.
   — Ну если вы настаиваете… — неохотно уступила она.
   — Разумеется, настаиваю, — вдовствующая герцогиня нахмурилась. — Выбирать туалеты и делать примерку ты будешь самостоятельно — я нахожу это слишком скучным и утомительным. Полагаю, ты знаешь свои цвета? Я имею в виду, что розовый цвет ты не любишь. Не так ли?
   Герцогиня выглядела весьма озабоченной.
   — Не люблю. У меня от него веснушки, — невинным голоском заверила ее Меган.
   Пожилая дама широко раскрыла глаза.
   — Не знала, что такое возможно.
   — А это действительно невозможно.
   — Озорница, — засмеялась герцогиня. Но теперь забеспокоилась Меган.
   — Но как быть с цветом моих волос? Из-за этого могут возникнуть некоторые трудности. Девлин называет мои волосы дьявольски рыжими. Однажды он сказал, что герцог — он имел в виду себя, хотя тогда я этого не знала, — ни за что не появится в обществе с такой рыжей женщиной, точнее с женщиной с самыми немодными на свете волосами.
   Герцогиня удрученно вздохнула: кажется, любовь превратила ее внука в форменного осла.
   — С волосами у тебя все в порядке, дитя. Я нахожу их невероятно красивыми и ни на секунду не сомневаюсь, что Девлин такого же мнения. А обратное говорит только из духа противоречия или еще по какой-то неизвестной мне причине. Держу пари, что, если я ему скажу, что ты собираешься покрасить волосы, он взовьется до потолка.
   — Не такая уж плохая идея!
   — Тогда я ему скажу.
   — Нет, я имею в виду мысль покрасить волосы. В самом деле неплохая идея.
   — Не смей об этом даже думать, — проворчала герцогиня. — Ты поступила бы крайне опрометчиво, и сама прекрасно это понимаешь.
   Меган не стала возражать.
   — Но он был бы счастлив, не правда ли?
   — Единственный способ сделать этого мальчишку счастливым — сказать ему, что ты его любишь.
   — Сказать что?
   Герцогиня обещала себе, что не будет вмешиваться, поэтому лишь пожала плечами:
   — Просто у меня мелькнула такая мысль.
   В сознании Меган мелькнула та же самая мысль.
 
   — А почему бы мне действительно не сказать ему?
   — Ты прекрасно знаешь почему. Он посмеется над тобой, а ты никогда ему этого не простишь.
   — Прежний Девлин мог посмеяться, но теперешний…
   — Да? Что, по-твоему, сделает он?
   — Не знаю.
   — Вот и я тоже не знаю и не советую ставить себя в неловкое положение, выясняя этот вопрос.
   — Но ведь что-то же нужно делать.
   — Для начала ты могла бы предложить перемирие… в спальне. И посмотреть, что из этого выйдет.
   — Я об этом подумаю.
   — Почему бы тебе этого не сделать, вместо того чтобы думать? Так сказать, для разнообразия?
   — Тебе легко говорить. Это ведь меня могут отвергнуть, мне могут выказать презрение…
   — Трусиха! А может быть, тебе нравится вся эта ситуация?
 
   Меган вздохнула. Она не выносила, когда ее внутренний голос оказывался прав.
   Через два дня после приезда Меган в лондонский особняк Сент-Джеймсов Девлин ворвался в гардеробную жены, где та переодевалась к ужину. Горничная Меган так испугалась, что выбежала из комнаты, прежде чем молодая хозяйка ее отпустила.
   Меган тоже была удивлена и испугана, тем паче что ее муж без всяких предисловий заявил тоном, не терпящим возражений:
   — Ты не должна красить волосы.
   Меган совсем забыла, что герцогиня собиралась сказать Девлину о ее намерении, и тотчас подумала о том, как хорошо, что она не приняла то пари. С тех пор как она приехала в Лондон, Меган видела Девлина впервые — он допоздна занимался делами. Уклониться от только что принятого решения подавить свою гордыню и попытаться сделать так, чтобы Девлин полюбил ее, Меган не позволяла совесть, поэтому она только улыбнулась в ответ и напомнила:
   — Но тебе мои волосы не нравятся. Эта неожиданная улыбка поставила герцога в тупик и показалась весьма подозрительной.
   — Я к ним уже привык, — неохотно буркнул он.
   — Но они же самые немодные на свете. Услышав собственные слова, Девлин вспыхнул:
   — Герцогиня Ротстон сама создает моду. Она не обязана никому подражать.
   — Но я не хочу, чтобы ты из-за цвета моих волос неловко чувствовал себя в обществе. Кроме того, он не гармонирует с розовым платьем, которое я заказала.
   — О Боже! — тихо простонал Девлин. Она сделала вид, что ничего не слышала.
   — Я думаю, лучше всего стать брюнеткой. Да, черный цвет подойдет больше всего. Блондинка — это слишком просто. Все предпочитают краситься в светлый…
   — Если ты покрасишь хоть один локон на своей прелестной головке, я снова разложу тебя на коленях и задам хорошую взбучку! И ты прекрасно знаешь, что это не пустая угроза!
   — Ну раз ты возражаешь, Девлин, то я, конечно же…
   — Я не шучу, Меган, — предупредил он, не доверяя ее подозрительной уступчивости.
   — Не сомневаюсь.
   И Меган снова одарила супруга ослепительной улыбкой, чем привела его в еще большее смятение. Когда герцог шел сюда, он заранее предвидел сражение и с какой-то даже радостью ждал его — после их последнего расставания оно ему было просто необходимо. Жена обескуражила его своим поведением, которое ничуть не напоминало ту Меган, которую он знал раньше. Чего она добивалась? Чего хотела? Неужели нашла новый способ, с помощью которого надеется расторгнуть их брак?
   Черт возьми, каждый раз, когда Девлин вспоминал о настойчивом желании Меган развестись с ним, он буквально выходил из себя. Наконец-то они познали в объятиях друг друга истинную радость, оба испытали огромное наслаждение… И если после этого Меган снова скажет ему, что хочет развода, то ему не останется ничего другого, как уяснить наконец, что она его ненавидит.
   Наверное, надо сказать Меган, что он не даст ей развода даже в том случае, если между ними больше не будет физической близости. Может быть, это спровоцирует ее на ссору, которой Девлину так хотелось…
   Герцог уже было открыл рот, но тут заметил, что Меган повернулась к нему спиной; показав полузастегнутое платье, она попросила через плечо:
   — Раз уж моя горничная ушла, не поможешь ли ты застегнуть мне платье?
   — Я бы скорее расстегнул его! — с изумлением услышал Девлин свой ответ.
   Меган повернулась к нему лицом.
   — Прямо сейчас? — недоверчиво спросила она.
   — Когда угодно!
   — Хорошо.
   Он ушам своим не поверил.
   — Тебе это так нравится, что ты согласна… даже со мной?
   — Только с тобой, — мягко проговорила Меган, и щеки ее вспыхнули.
   Конечно, она должна была так сказать, ведь он ее муж. Но Девлин был не в состоянии противиться своему желанию только потому, что не мог понять, искренна с ним Меган или что-то замышляет.
   Девлин овладел своей женой прямо в гардеробной; сначала он ласкал ее торопливо и как-то неловко, боясь, что она передумает, но затем, когда убедился, что этого не произойдет, ласки его стали более нежными, более утонченными, и вскоре поток страсти подхватил обоих и с неудержимой силой повлек к вершине блаженства…
   Право же, пора попробовать заняться этим в постели, мелькнуло в голове у Девлина, но перед его глазами, затуманенными желанием, снова качнулось и опрокинулось звездное небо, и, глухо застонав, он еще крепче сжал в объятиях горячее и такое отзывчивое на ласки тело Меган…

Глава 41

 
   С того дня отношения супругов стали совсем иными. По обоюдному молчаливому соглашению они установили что-то вроде перемирия для занятий любовью. Решение необычное, но многое изменившее для обоих.
   Девлин приходил в ее комнату по ночам, и без единого слова Меган бросалась в его объятия. Она сделала вывод, что герцог хоть и ни во что не ставит ее как человека, но в восторге от ее тела, так же как она от его. Никто из них не настаивал на молчании и даже не поощрял его, но обсуждение любых серьезных проблем было намеренно запрещено: ничего не должно было мешать тому, что стало необходимостью для них обоих.
   За пределами же спальни они вели себя так, как будто каждый раз заново открывали друг друга. Девлин больше не избегал ее. Меган же не искала повода щелкнуть его по носу, когда ее что-то раздражало. Им становилось все легче разговаривать друг с другом. Они задавали друг другу вопросы о прошлом и без малейшего колебания отвечали на них. Меган заметила, что в голосе и манерах Девлина все реже появляется оттенок высокомерия, хотя полностью он не исчез. Он все еще был прежде всего герцогом и совсем немножко — ее конюхом. Соответственно он больше не повышал на Меган голоса, а она продолжала дарить ему обворожительные улыбки.
   В общем, они уживались друг с другом, но Меган этого было недостаточно.
   Она пока не сказала мужу, что солгала насчет выкидыша, и надеялась убедить его, что поступила так только ради него. Меган никак не могла собраться с духом и признаться Девлину, что любит его. Не вечно же ей оставаться приятной во всех отношениях особой и следить за каждым своим словом, чтобы избегать споров и ссор! Сдерживать эмоции не в ее характере. Господи, как же Меган хотелось, чтобы к ней вернулся ее конюх!
 
   — Просто не верится, что все получилось именно так, как ты планировала! — радостно воскликнула Тиффани. Они с Меган прогуливались в Гайд-парке. Накануне Тиффани приехала в Лондон — близился день ее свадьбы. — Ты получила своего герцога. Ты его любишь. Он тебя обожает.
   — Два из трех… Не так уж плохо, Тиффи.
   — Не понимаю, что ты имеешь в виду?
   — Поясню. Да, я получила своего герцога — раз. Да, я его люблю — два. А три… почему ты считаешь, что он тоже любит меня?
   — А как же иначе? — удивилась Тиффани. — Конечно, любит. Он ведь женился на тебе, верно?
   — Да, женился, но отнюдь не по огромной любви, да и вообще не по любви, если уж на то пошло. — Меган взглянула на озеро и неохотно добавила:
   — Есть нечто такое, о чем я тебе не написала, Тифф. У меня будет ребенок.
   — Но это же прекрасно!
   — Теперь — да, совершенно с тобой согласна, но когда я это обнаружила, то вовсе так не считала. Потому что была еще не замужем.
   — Боже милостивый, не хочешь ли ты сказать, что вынуждена была выйти замуж? — остановившись от удивления, воскликнула Тиффани.
   Меган отвернулась, словно боялась смотреть подруге в глаза.
   — Да, — почти прошептала она.
   — Неудивительно, что ты сомневаешься в его чувствах. Но он, конечно же, сказал тебе потом, что любит?
   — Ни разу.
   — А что он ответил, когда ты сказала, что любишь его?
   — Но я ему этого не говорила.
   — Что значит не говорила? Ты же мне только что сказала, что любишь его!
   — Люблю. Но я сказала это тебе, а не ему.
   — Меган! Но почему?
   — Хотя мое письмо было длинным, я не сообщила в нем и половины того, что произошло, — грустно сказала Меган и тотчас восполнила этот пробел, естественно, немного приукрасив свой рассказ кое-какими деталями. Закончив его, она продолжила разговор:
   — Теперь ты понимаешь, почему я не говорила ему о своей любви, вынуждая тем самым к ответному признанию. Боюсь, что это поставило бы его в весьма затруднительное положение. Кроме того, я так наслаждаюсь нашим необычным перемирием, что не хочу его нарушать…
   — Неужели это действительно так прекрасно? — робко спросила Тиффани.
   — Более чем прекрасно, — уверенно заявила Меган. Они продолжали прогуливаться, время от времени раскланиваясь с джентльменами, которые, проходя, приподнимали шляпу, и не обращая внимания на тех, кто просто останавливался и глазел.
   — Только не ожидай, что в самый первый раз ты получишь удовольствие — по крайней мере не во всем. У мужчин все по-другому, и по-моему, это чертовски несправедливо. Но такова уж наша женская участь — мы не только боимся первой близости с мужчиной, ожидая чего-то неведомого, даже стыдного, но к тому же еще испытываем при этом боль.
   — Моя горничная говорит, что боль была просто раздирающая, — шепотом призналась Тиффани. Теперь она побледнела.
   Меган фыркнула.
   — Эта девица не знает, о чем говорит. Боль скорее раздражает, чем ужасает, и проходит раньше, чем успеваешь ее осознать. Впрочем, у всех это, наверное, бывает по-разному.
   Меня эта боль просто заставила опомниться, что, в сущности, испортило все удовольствие. Но я думаю, что ты сможешь насладиться и дальнейшим — ведь тебя не будет мучить сознание того, что тебя совратили.
   — Ты даже не представляешь, как ты меня успокоила! Чем ближе день свадьбы, тем больше и больше я нервничаю.
   Меган вспомнила, как волновалась, подъезжая к границе с Шотландией, и подумала о том, что причины для ее тогдашнего почти панического состояния были совершенно иными. Тиффани была уверена в любви Тайлера и ожидала безоблачного счастья. Меган же до сих пор не была уверена ни в чем, кроме того, что теперь Девлину нравится заниматься с ней любовью…
   — Твоя нервозность вполне естественна, для этого даже есть название — предсвадебное волнение. Я сейчас точно так же волнуюсь из-за этого проклятого бала, который дает герцогиня, но для этих переживаний названия пока еще нет.
   — Конечно, есть: полнейший бред!
   — Перестань, — засмеялась Меган. — Я нервничаю не до такой степени. Лучше скажи вот что: теперь, когда вы с Тайлером решили отложить свадебное путешествие до весны, вы, надеюсь, навестите меня в Черринг-Кросс?
   — Непременно. Мне просто не терпится осмотреть поместье. Правда, есть одно маленькое затруднение — тебе придется организовать поисковую партию.
   — Перестань, Тифф. — Меган рассмеялась еще веселее. — Черринг-Кросс не настолько велик.
   — Возможно. Но по крайней мере я наконец услышала твой смех, а то уже начала волноваться, не забыла ли ты, как люди смеются.
   Меган вздохнула.
   — Извини, мне не следовало говорить о своих горестях, когда тебе предстоит такое счастливое событие.
   — Чепуха! И я не удивлюсь, если окажется, что ты создаешь проблемы там, где их нет. Я не могу поверить, что Девлин тебя не любит, Мег. Все мужчины при встрече с тобой…
   — Девлин не похож на них, он особенный. Его бабушка рассказывала мне, что, сколько она помнит, женщины теряли из-за него голову. И я в этом нисколько не сомневаюсь, потому что сделала то же самое. Но он видит во мне всего лишь избалованного ребенка.
   — Просто иногда ты бываешь немного… нетерпеливой.
   Меган улыбнулась.
   — Не надо лить мне бальзам на раны — обе мы прекрасно знаем, что я действительно очень избалована.
   — Ну и что? — миролюбиво проговорила Тиффани. — Во-первых, почему очень? А во-вторых… Уж если кто и избалован, так это твой чертов герцог. Скорее всего в детстве у него было десять нянек и еще целая куча слуг, чтобы удовлетворять все его прихоти. У тебя же была всего одна няня и отец, который до безумия любит тебя. Так что, на мой взгляд, герцог избалован гораздо больше, чем ты.
   — Не премину сказать ему это, если мне когда-нибудь снова доведется с ним сразиться.

Глава 42

 
   Это была очень красивая свадьба. Именно такой Меган всегда представляла себе собственную свадьбу. Впрочем, у нее все равно не было бы такого грандиозного торжества, как у Тиффани. И на нем не присутствовало бы так много гостей, а только друзья и родные собрались бы в маленькой приходской церкви. Но Меган и в этом было отказано. Потому что ее проклятый внутренний голос и любопытство словно объединились, восстав против здравого смысла…
   Возвращаясь домой со свадьбы Тиффани, юная герцогиня была печальна, хотя, казалось бы, должна была радоваться за свою подругу. Девлин хранил молчание, возможно, он тоже чувствовал грусть, но по другой причине, и сознание этого только усугубляло состояние Меган. У герцога могла быть такая же грандиозная свадьба. Увы! Вместо этого он вынужден был бежать в Шотландию.