Страница:
Когда она выполняла его совет, ее руки дрожали так, что она поспешила их убрать.
Рено сжал кулаки, затем заставил себя по очереди разжать пальцы. Если бы он мог пройти по тропе вместо Евы, он сделал бы это. К сожалению, это было невозможно.
Рено с мрачным видом возобновил восхождение. Дожди и ветры обтесали скалы и проделали почти перпендикулярные стоки в них. Чем выше он карабкался, тем круче становились стоки в этих блеклых камнях с гладкой поверхностью. Иногда ему приходилось возвращаться и искать другой путь.
Рено взобрался на террасу. Чалая шла уверенно и легко, как кошка. Остальные мустанги тоже демонстрировали ловкость. Рено, не мешкая, двинулся вперед, готовый преодолеть новое препятствие, если таковое появится на пути.
Он не заметил, что Ева отстала на первой просторной площадке. Рено был весь устремлен вперед и вперед. Пока он не доберется до последней террасы и не увидит верха плато, он не будет знать, выбрались ли они из тупика. Он был исполнен нетерпения выяснить это, ибо не хотел возвращаться назад в темноте.
Ева смотрела на еле заметные следы копыт, которые оставляли лошади. Всякий раз, когда она подходила к очередному водостоку, она собирала в кулак все свое мужество, отворачивая голову от бездны, которая была под ней.
Она больше не смотрела ни направо, ни налево, да и вперед тоже. И уж, конечно, не оглядывалась назад. Ибо, когда она однажды оглянулась, она оцепенела при виде бесчисленных ярусов скал, круто уходящих вниз и теряющихся в голубой дымке. Она не могла поверить, что забралась так высоко. Как не могла поверить и в то, что еще в состоянии продолжать карабкаться выше.
Тяжело дыша, Ева остановилась, чтобы дать несколько мгновений отдыха усталым ногам. Многое отдала бы она сейчас за глоток воды, но тяжелая неудобная канистра находилась у седла мышастой.
Вздохнув, она помассировала руками ноющие икры и бедра и стала карабкаться на следующую террасу, спеша увидеть, что ее ожидает впереди. В нескольких футах от нее в скале виднелся еще один водосток. На этот раз он имел вид воронки с обломанным дальним краем.
Рено и лошади были на другой стороне.
– Здесь не более ярда, – сказала себе Ева, напряженно сжав губы. – Я могу перешагнуть. «Здесь больше ярда. Я должна прыгать».
– Я от нечего делать прыгала через ручей. Он был гораздо шире.
«Там было не страшно и упасть в ручей. Если же я упаду здесь…»
Ева почувствовала слабость в коленях и испугалась. Она страдала от жажды, усталости, нервы ее были на пределе, ведь ей уже несколько часов приходилось идти с риском поскользнуться… И вот теперь надо преодолеть эту бездну.
Она не могла это сделать. Не могла – и все.
«Перестань, – приказала себе Ева. – Ты делала более трудные вещи за эти часы. Ширина трещины всего лишь несколько футов. Нужно лишь не очень сильно оттолкнуться – и я буду на той стороне».
Это рассуждение несколько утешило ее, особенно когда глаза были закрыты. Ей было бы легче, если бы она могла видеть Рено или лошадей на той стороне. Но с того места, где она стояла, ей был виден лишь крутой склон сзади и пропасть впереди.
Ева облизала пересохшие губы. У нее появилось искушение вернуться на несколько десятков шагов назад и напиться из углубления в камне, где осталось немного воды после недавнего дождя. В таких углублениях можно было найти от чашки до целой ванны воды.
Но в конце концов Ева решила не возвращаться, потому что у нее не было ни малейшего желания делать хотя бы один лишний шаг. Кроме того, в лужицах плавали какие-то крошечные твари.
Ева сделала глубокий вдох и приблизилась к черному бездонному ручью. На другой стороне склона не было. Она упадет на ровное место, когда приземлится.
«Это же так просто, как прыгнуть вниз с лестницы. Всего лишь».
Сделав еще один вдох, Ева шагнула вперед.
Под ноги Еве попала галька, лишив ее равновесия. Падая, она повернулась, распластав руки, пытаясь за что-нибудь ухватиться пальцами. Но ухватиться было не за что.
Она ударилась и покатилась к черной зияющей дыре. Не было ни выемки, ни выступа, чтобы удержаться. Она неотвратимо скользила по направлению к вечной ночи.
– Рено! – закричала она.
Сначала ее ступни, затем колени и наконец бедра натолкнулись на выступ. Каким-то чудом ее пальцы ухватились за неровности скалы. Она лежала, уткнувшись щекой в камень, а ступни уже висели над пропастью. Когда она попыталась подняться вверх, ее рука едва не соскользнула со спасительного выступа.
Через мгновение Ева почувствовала, что ее оторвали от скалы. Она было забилась, но сообразила, что это Рено поднял и вытащил ее из бездны. Расставив для равновесия ноги пошире, он прижал ее к себе.
– Спокойно, gata. Ты в безопасности.
Дрожа всем телом, Ева мешком повисла на Рено.
– Ты не ушиблась? – с тревогой в голосе спросил он.
Ева покачала головой.
Рено посмотрел на ее белое, как мел, лицо, на дрожащие губы и следы слез.
– Ты можешь стоять?
Она нервно, прерывисто вздохнула и попробовала перенести тяжесть своего тела на собственные ноги. Он отпустил Еву лишь настолько, чтобы убедиться, что она в состоянии стоять. Она стояла, но ее била дрожь.
– Мы не можем идти назад… Мы должны двигаться вперед.
Хотя Рено старался говорить как можно мягче, волнение делало его голос хриплым.
Кивнув и дав тем самым понять, что она все понимает, Ева попыталась сделать шаг. Ее дрожащие ноги подвернулись. Рено подхватил ее и прижался к ее губам. Поцелуй был настолько не похож на прежние, он ничего не требовал от нес. Рено опустил Еву на камень и сел рядом с ней, баюкая и успокаивая ее, пытаясь унять в ней дрожь, причиной которой были и усталость, и страх, и чувство облегчения.
Рено отцепил флягу, которая была у него на спине. Скрипнула пробка, раздалась серебряная мелодия булькающей воды, которой он смочил платок. Когда влажная ткань коснулась лица Евы, она вздрогнула.
– Спокойно, малышка, – пробормотал Рено. – Это лишь вода, вроде твоих слез.
– Я н-не п-плачу… Я от-дыхаю…
Он протер бледное, заплаканное лицо Евы. Она глубоко вздохнула и выпрямилась, чувствуя себя ребенком.
– Попей, – сказал он.
Ева почувствовала, как металлический край фляги коснулся ее губ. Она втянула в рот сначала маленькую толику воды, затем чуть побольше, испытывая невыразимое блаженство оттого, что влага омывает пересохший рот.
Ева не могла сдержать возгласа удивления, когда сделала глоток. Ей никогда не приходилось пробовать ничего более вкусного. Держа флягу двумя руками, она жадно пила, не обращая внимания на капли, срывающиеся из уголков рта.
Рено промокнул капли сначала платком, затем языком. Эта ласка настолько поразила Еву, что она выронила флягу. Он засмеялся, поймал флягу, закупорил ее и водрузил себе на спину.
– Ну как, готова теперь идти? – спросил он мягко.
– Разве у меня есть выбор?
– Да. Ты можешь преодолеть эту пропасть с открытыми глазами рядом со мной или в бессознательном состоянии на моем плече.
Ева широко открыла глаза.
– Тебе не будет больно, – добавил он.
Руки Рено обвили ее горло. Большие пальцы отыскали артерю, питавшую кровью мозг.
– Если только слегка нажать здесь, ты потеряешь сознание, – спокойно объяснил Рено. – Ты очнешься через несколько секунд уже на той стороне.
– Ты не сможешь перенести меня туда, – запротестовала Ева.
– Ты ведь как кошка… Быстрая и гибкая… При всей своей ловкости и грации кошки к тому же и весят немного.
Он встал, поднял Еву на ноги, легко оторвал от земли и усадил к себе на плечо, придерживая одной рукой. Все произошло настолько быстро, что она не успела даже ахнуть.
Глаза у Евы стали большими, как блюдца; она в смятении подумала, какую силу держал в узде Рено, когда касался ее. Она всегда знала, что он сильнее ее. Но она не знала, насколько он сильнее. Из ее груди вырвался возглас удивления.
Рено нахмурился.
– Я не думал, что напугаю тебя, – сказал он.
– Дело не в этом, – возразила она.
Он ждал, глядя ей в лицо.
– Просто… – Ева то ли засмеялась, то ли охнула, – просто я привыкла быть сильной.
Последовала пауза. Рено держал Еву и размышлял над тем, что она сказала. Наконец он медленно кивнул. Это объясняло многое, в том числе и то, почему она не сказала ему, что была на пределе. Ей это просто не пришло ri голову. Она привыкла быть среди людей, у которых было меньше сил и выносливости, чем у нее.
– А я привык путешествовать один, – сказал Рено. – Я загнал тебя. Прости меня.
Он бережно поставил Еву на ноги.
– Ты можешь идти? – спросил он.
Ева вздохнула и кивнула.
Рука Рено обвилась вокруг ее талии.
– Маленькая уставшая gata. Обопрись на меня. Это недалеко.
– Я могу…
Рука Рено внезапно легла на рот Евы, не давая ей говорить.
– Тихо, – шепнул он ей на ухо. – Кто-то идет.
Ева застыла, прислушиваясь и чувствуя, как бешено заколотилось у нее сердце.
Рено был прав. Ленивый ветерок донес голос человека, который отчаянно ругался.
– Проклятье, – прошипел Рено.
Другого выбора не было. Он прижал ее животом к скале с такой быстротой, что она не успела и глазом моргнуть.
– Опусти голову, – приказал он еле слышно. – Они не увидят нас, пока не окажутся на вершине склона над нами.
Рено снял шляпу, передал флягу Еве и вынул револьвер. Она смотрела, как он по-пластунски полз по склону.
На другой стороне пропасти трое индейцев вели за собой жилистых мустангов. Они направлялись в сторону Рено. Впереди шел Горбатый Медведь. Он сразу же засек Рено. По его команде засвистели пули, рикошетом отскакивая от скалы вместе с каменными осколками.
Рено ответил незамедлительно, тщательно прицелившись. Расстояние было таким, что сподручнее стрелять из ружья, а не из револьвера. Укрыться было особенно негде, но команчи искусно использовали малейшие неровности, неглубокие выемки, сосенки, трещины в скале – все играло им на руку.
К сожалению, никого, кроме Горбатого Медведя, револьвер Рено достать не мог. Команчи был ранен в руку, но похоже, что рана была неопасной. Она лишь в какой-то степени замедлила действия большого индейца.
Рено подполз к Еве.
– Они выжидают, но это ненадолго, – проговорил он. – Приготовься бежать.
Ева хотела было сказать, что она еле может двигаться, не то что бежать, но, взглянув в зеленые глаза Рено, передумала. Пальцы Рено сжали ее руку около плеча.
– Три шага, затем прыжок, – сказал он.
У Евы не было времени для колебаний или страхов. Рено подтолкнул ее. Она бегом сделала три шага и прыгнула, словно лань. Рено был рядом с ней, он перелетел через пропасть, приземлился и поддержал ее, когда у нее соскользнула нога. Через несколько секунд они бежали уже по ровной площадке.
Никогда в жизни Ева не передвигалась с такой скоростью. Сильная рука Рено сжимала ее руку, приподнимала ее, толкала вперед и вновь приподнимала в то мгновение, когда ее ступни касались земли.
Они почти добежали до лошадей, когда вокруг них засвистели пули. Рено даже не подумал о том, чтобы укрыться. Он просто еще сильней сжал руку Евы, продолжая бег к оврагу. Он понимал, что они получат шанс на спасение, если успеют добежать до оврага, в котором были укрыты лошади, пока команчи из банды Слейтера перезаряжают свои однозарядные ружья.
Воздух со свистом входил в легкие Евы. Когда она подумала, что больше бежать не может, рядом отрикошетила пуля. Ева побежала еще быстрее, доверившись Рено, который поймает ее, если она споткнется.
Внезапно терраса стала круто опускаться. Ева и Рено заскользили вниз по склону. Мустанги при виде людей захрапели и тревожно заржали. Рено подсадил Еву в седло, запрыгнул на свою лошадь, и они галопом поскакали по оврагу.
Вскоре овраг стал сужаться и круто подниматься к другой террасе. Рено направил лошадей вверх, не останавливаясь даже тогда, когда проход сужался до такой степени, что стремя цеплялось за скалу. Ловкие мустанги успешно пробирались среди каменных глыб.
Внезапно они оказались на открытой местности. Перед ними открывалось обширное плато. Но Рено не стал тратить время на то, чтобы радоваться, что они выбрались из ловушки. Он осадил свою чалую, подъехал к Длинногривому, который вез бочонки. Рено быстро отцепил один из них, схватил кожаный мешок и повернулся к Еве.
– Я хочу заблокировать проход, – сказал он коротко. – Отведи лошадей ярдов на сто повыше и стреножь их.
Ева подхватила повод Любимицы, пришпорила мышастую и направилась к неглубокому, поросшему травой оврагу, который рассекал плато. Оба Длин-ногривых дружно последовали за Евой. Ева торопливо спешилась, стреножила мышастую и подошла к Любимице. Кобыла тревожно захрапела, но она была слишком измучена и не стала кусаться, когда незнакомые руки надевали ей путы на передние ноги. Оба Длинногривых уже жадно щипали траву.
Ева вынула автоматическое ружье из седельного чехла, взяла свой дробовик и побежала к Рено.
– Ты их еще не видел? – спросила она, переводя дыхание.
Рено удивленно повернулся к ней.
– Что ты здесь делаешь? Тебе надо было стреножить…
– Они стреножены, – перебила его Ева.
Рено снова нагнулся. Он быстро насыпал черный порох в консервную банку.
– Что ты делаешь? – спросила Ева.
– Хочу швырнуть кусок скалы под ноги этим ребятам.
Со стороны ущелья послышались голоса.
– Однако, черт побери, они поспешают… Ты можешь стрелять из ружья?
– Лучше, чем из шестизарядного револьвера.
– Хорошо. Держи этих команчи под прицелом, пока я не кончу. Дробовик оставь мне.
Когда Ева хотела направиться к выступу плато, он задержал ее.
– Пригнись. Последние ярды проползи на животе. Их трое, а для смерти хватит и одной пули.
Ева подползла к выступу и стала вглядываться в узкий проход. Людей не было видно, но отчетливо звучали голоса и топот копыт.
– Если этот распроклятый Джерико еще раз заставит ловить этого дьявола Рено Морана, я его пошлю ко всем чертям.
Звук выстрела Евы в узком ущелье несколько раз повторило эхо. Через некоторое время она выстрелила снова. Пули засвистели и отрикошетили от камней. Для верности она сделала еще один выстрел.
Ответного огня не последовало. Команчи были озабочены поиском укрытия.
Ева посмотрела через плечо. Рено стучал прикладом револьвера по краям второй банки. К каждой банке был прикреплен шнур длиной около двух футов.
– Держи их под прицелом, – машинально повторил он.
Шепча про себя слова молитвы, Ева выпустила еще несколько пуль в сторону ущелья. Рено пополз к выступу скалы, тщательно закрепил банки в глубоких трещинах.
– Продолжай стрелять, – велел он.
Одновременно с выстрелом он чиркнул спичкой и поджег оба запала.
Ева стреляла до тех пор, пока какая-то сила не поставила ее на ноги и не увлекла за собой. На предельной скорости Ева и Рено бросились прочь от ущелья. Через несколько секунд позади них раздался звук, похожий на удар грома. Рено повалил Еву на землю и накрыл своим телом, пока скала рушилась и во все стороны летели обломки.
Многовековой покой плато ушел в небытие. Все катилось, прыгало, сталкивалось, каменная лавина завалила узкое ущелье, и над всем этим хаосом клубилась пыль.
– Ты цела? – спросил Рено.
– Да.
Рено откатился в сторону, легко вскочил на ноги и поднял Еву. Он приблизился к завалу и осмотрел его.
– Черт возьми, – сказал он. – Этот разлом пошел дальше, чем я думал.
Ева молча озиралась вокруг, пораженная тем, какие перемены могут вызвать две банки черного пороха.
На фоне шороха оседающих обломков послышался ритмичный цокот копыт. Он удалялся, постепенно затихая, видимо, мустанги убегали от неожиданно разразившегося грома.
– Даже если эти ребята остались живы, им придется долго выкарабкиваться оттуда, – с явным удовлетворением произнес Рено.
– И значит, мы в безопасности?
Рено мягко улыбнулся Еве.
– На какое-то время – да, – подтвердил он. – Но если существует какой-то другой путь к этому плато, команчи из банды Слейте ра наверняка знают его.
– Может быть, его не существует, – быстро предположила Ева.
– Лучше бы он существовал.
– Почему?
– Потому что их путь наверх – это наш путь вниз, – сказал он просто.
Ева вытерла пыльный лоб не менее пыльным рукавом, стараясь не показать тревоги, которая родилась при мысли о том, что они здесь заперты.
Но Рено все же понял ее смятение. Он ободряюще сжал ей руку.
– Пошли, – позвал он ее. – Посмотрим, насколько хорошо ты стреножила лошадей.
13
Рено сжал кулаки, затем заставил себя по очереди разжать пальцы. Если бы он мог пройти по тропе вместо Евы, он сделал бы это. К сожалению, это было невозможно.
Рено с мрачным видом возобновил восхождение. Дожди и ветры обтесали скалы и проделали почти перпендикулярные стоки в них. Чем выше он карабкался, тем круче становились стоки в этих блеклых камнях с гладкой поверхностью. Иногда ему приходилось возвращаться и искать другой путь.
Рено взобрался на террасу. Чалая шла уверенно и легко, как кошка. Остальные мустанги тоже демонстрировали ловкость. Рено, не мешкая, двинулся вперед, готовый преодолеть новое препятствие, если таковое появится на пути.
Он не заметил, что Ева отстала на первой просторной площадке. Рено был весь устремлен вперед и вперед. Пока он не доберется до последней террасы и не увидит верха плато, он не будет знать, выбрались ли они из тупика. Он был исполнен нетерпения выяснить это, ибо не хотел возвращаться назад в темноте.
Ева смотрела на еле заметные следы копыт, которые оставляли лошади. Всякий раз, когда она подходила к очередному водостоку, она собирала в кулак все свое мужество, отворачивая голову от бездны, которая была под ней.
Она больше не смотрела ни направо, ни налево, да и вперед тоже. И уж, конечно, не оглядывалась назад. Ибо, когда она однажды оглянулась, она оцепенела при виде бесчисленных ярусов скал, круто уходящих вниз и теряющихся в голубой дымке. Она не могла поверить, что забралась так высоко. Как не могла поверить и в то, что еще в состоянии продолжать карабкаться выше.
Тяжело дыша, Ева остановилась, чтобы дать несколько мгновений отдыха усталым ногам. Многое отдала бы она сейчас за глоток воды, но тяжелая неудобная канистра находилась у седла мышастой.
Вздохнув, она помассировала руками ноющие икры и бедра и стала карабкаться на следующую террасу, спеша увидеть, что ее ожидает впереди. В нескольких футах от нее в скале виднелся еще один водосток. На этот раз он имел вид воронки с обломанным дальним краем.
Рено и лошади были на другой стороне.
– Здесь не более ярда, – сказала себе Ева, напряженно сжав губы. – Я могу перешагнуть. «Здесь больше ярда. Я должна прыгать».
– Я от нечего делать прыгала через ручей. Он был гораздо шире.
«Там было не страшно и упасть в ручей. Если же я упаду здесь…»
Ева почувствовала слабость в коленях и испугалась. Она страдала от жажды, усталости, нервы ее были на пределе, ведь ей уже несколько часов приходилось идти с риском поскользнуться… И вот теперь надо преодолеть эту бездну.
Она не могла это сделать. Не могла – и все.
«Перестань, – приказала себе Ева. – Ты делала более трудные вещи за эти часы. Ширина трещины всего лишь несколько футов. Нужно лишь не очень сильно оттолкнуться – и я буду на той стороне».
Это рассуждение несколько утешило ее, особенно когда глаза были закрыты. Ей было бы легче, если бы она могла видеть Рено или лошадей на той стороне. Но с того места, где она стояла, ей был виден лишь крутой склон сзади и пропасть впереди.
Ева облизала пересохшие губы. У нее появилось искушение вернуться на несколько десятков шагов назад и напиться из углубления в камне, где осталось немного воды после недавнего дождя. В таких углублениях можно было найти от чашки до целой ванны воды.
Но в конце концов Ева решила не возвращаться, потому что у нее не было ни малейшего желания делать хотя бы один лишний шаг. Кроме того, в лужицах плавали какие-то крошечные твари.
Ева сделала глубокий вдох и приблизилась к черному бездонному ручью. На другой стороне склона не было. Она упадет на ровное место, когда приземлится.
«Это же так просто, как прыгнуть вниз с лестницы. Всего лишь».
Сделав еще один вдох, Ева шагнула вперед.
Под ноги Еве попала галька, лишив ее равновесия. Падая, она повернулась, распластав руки, пытаясь за что-нибудь ухватиться пальцами. Но ухватиться было не за что.
Она ударилась и покатилась к черной зияющей дыре. Не было ни выемки, ни выступа, чтобы удержаться. Она неотвратимо скользила по направлению к вечной ночи.
– Рено! – закричала она.
Сначала ее ступни, затем колени и наконец бедра натолкнулись на выступ. Каким-то чудом ее пальцы ухватились за неровности скалы. Она лежала, уткнувшись щекой в камень, а ступни уже висели над пропастью. Когда она попыталась подняться вверх, ее рука едва не соскользнула со спасительного выступа.
Через мгновение Ева почувствовала, что ее оторвали от скалы. Она было забилась, но сообразила, что это Рено поднял и вытащил ее из бездны. Расставив для равновесия ноги пошире, он прижал ее к себе.
– Спокойно, gata. Ты в безопасности.
Дрожа всем телом, Ева мешком повисла на Рено.
– Ты не ушиблась? – с тревогой в голосе спросил он.
Ева покачала головой.
Рено посмотрел на ее белое, как мел, лицо, на дрожащие губы и следы слез.
– Ты можешь стоять?
Она нервно, прерывисто вздохнула и попробовала перенести тяжесть своего тела на собственные ноги. Он отпустил Еву лишь настолько, чтобы убедиться, что она в состоянии стоять. Она стояла, но ее била дрожь.
– Мы не можем идти назад… Мы должны двигаться вперед.
Хотя Рено старался говорить как можно мягче, волнение делало его голос хриплым.
Кивнув и дав тем самым понять, что она все понимает, Ева попыталась сделать шаг. Ее дрожащие ноги подвернулись. Рено подхватил ее и прижался к ее губам. Поцелуй был настолько не похож на прежние, он ничего не требовал от нес. Рено опустил Еву на камень и сел рядом с ней, баюкая и успокаивая ее, пытаясь унять в ней дрожь, причиной которой были и усталость, и страх, и чувство облегчения.
Рено отцепил флягу, которая была у него на спине. Скрипнула пробка, раздалась серебряная мелодия булькающей воды, которой он смочил платок. Когда влажная ткань коснулась лица Евы, она вздрогнула.
– Спокойно, малышка, – пробормотал Рено. – Это лишь вода, вроде твоих слез.
– Я н-не п-плачу… Я от-дыхаю…
Он протер бледное, заплаканное лицо Евы. Она глубоко вздохнула и выпрямилась, чувствуя себя ребенком.
– Попей, – сказал он.
Ева почувствовала, как металлический край фляги коснулся ее губ. Она втянула в рот сначала маленькую толику воды, затем чуть побольше, испытывая невыразимое блаженство оттого, что влага омывает пересохший рот.
Ева не могла сдержать возгласа удивления, когда сделала глоток. Ей никогда не приходилось пробовать ничего более вкусного. Держа флягу двумя руками, она жадно пила, не обращая внимания на капли, срывающиеся из уголков рта.
Рено промокнул капли сначала платком, затем языком. Эта ласка настолько поразила Еву, что она выронила флягу. Он засмеялся, поймал флягу, закупорил ее и водрузил себе на спину.
– Ну как, готова теперь идти? – спросил он мягко.
– Разве у меня есть выбор?
– Да. Ты можешь преодолеть эту пропасть с открытыми глазами рядом со мной или в бессознательном состоянии на моем плече.
Ева широко открыла глаза.
– Тебе не будет больно, – добавил он.
Руки Рено обвили ее горло. Большие пальцы отыскали артерю, питавшую кровью мозг.
– Если только слегка нажать здесь, ты потеряешь сознание, – спокойно объяснил Рено. – Ты очнешься через несколько секунд уже на той стороне.
– Ты не сможешь перенести меня туда, – запротестовала Ева.
– Ты ведь как кошка… Быстрая и гибкая… При всей своей ловкости и грации кошки к тому же и весят немного.
Он встал, поднял Еву на ноги, легко оторвал от земли и усадил к себе на плечо, придерживая одной рукой. Все произошло настолько быстро, что она не успела даже ахнуть.
Глаза у Евы стали большими, как блюдца; она в смятении подумала, какую силу держал в узде Рено, когда касался ее. Она всегда знала, что он сильнее ее. Но она не знала, насколько он сильнее. Из ее груди вырвался возглас удивления.
Рено нахмурился.
– Я не думал, что напугаю тебя, – сказал он.
– Дело не в этом, – возразила она.
Он ждал, глядя ей в лицо.
– Просто… – Ева то ли засмеялась, то ли охнула, – просто я привыкла быть сильной.
Последовала пауза. Рено держал Еву и размышлял над тем, что она сказала. Наконец он медленно кивнул. Это объясняло многое, в том числе и то, почему она не сказала ему, что была на пределе. Ей это просто не пришло ri голову. Она привыкла быть среди людей, у которых было меньше сил и выносливости, чем у нее.
– А я привык путешествовать один, – сказал Рено. – Я загнал тебя. Прости меня.
Он бережно поставил Еву на ноги.
– Ты можешь идти? – спросил он.
Ева вздохнула и кивнула.
Рука Рено обвилась вокруг ее талии.
– Маленькая уставшая gata. Обопрись на меня. Это недалеко.
– Я могу…
Рука Рено внезапно легла на рот Евы, не давая ей говорить.
– Тихо, – шепнул он ей на ухо. – Кто-то идет.
Ева застыла, прислушиваясь и чувствуя, как бешено заколотилось у нее сердце.
Рено был прав. Ленивый ветерок донес голос человека, который отчаянно ругался.
– Проклятье, – прошипел Рено.
Другого выбора не было. Он прижал ее животом к скале с такой быстротой, что она не успела и глазом моргнуть.
– Опусти голову, – приказал он еле слышно. – Они не увидят нас, пока не окажутся на вершине склона над нами.
Рено снял шляпу, передал флягу Еве и вынул револьвер. Она смотрела, как он по-пластунски полз по склону.
На другой стороне пропасти трое индейцев вели за собой жилистых мустангов. Они направлялись в сторону Рено. Впереди шел Горбатый Медведь. Он сразу же засек Рено. По его команде засвистели пули, рикошетом отскакивая от скалы вместе с каменными осколками.
Рено ответил незамедлительно, тщательно прицелившись. Расстояние было таким, что сподручнее стрелять из ружья, а не из револьвера. Укрыться было особенно негде, но команчи искусно использовали малейшие неровности, неглубокие выемки, сосенки, трещины в скале – все играло им на руку.
К сожалению, никого, кроме Горбатого Медведя, револьвер Рено достать не мог. Команчи был ранен в руку, но похоже, что рана была неопасной. Она лишь в какой-то степени замедлила действия большого индейца.
Рено подполз к Еве.
– Они выжидают, но это ненадолго, – проговорил он. – Приготовься бежать.
Ева хотела было сказать, что она еле может двигаться, не то что бежать, но, взглянув в зеленые глаза Рено, передумала. Пальцы Рено сжали ее руку около плеча.
– Три шага, затем прыжок, – сказал он.
У Евы не было времени для колебаний или страхов. Рено подтолкнул ее. Она бегом сделала три шага и прыгнула, словно лань. Рено был рядом с ней, он перелетел через пропасть, приземлился и поддержал ее, когда у нее соскользнула нога. Через несколько секунд они бежали уже по ровной площадке.
Никогда в жизни Ева не передвигалась с такой скоростью. Сильная рука Рено сжимала ее руку, приподнимала ее, толкала вперед и вновь приподнимала в то мгновение, когда ее ступни касались земли.
Они почти добежали до лошадей, когда вокруг них засвистели пули. Рено даже не подумал о том, чтобы укрыться. Он просто еще сильней сжал руку Евы, продолжая бег к оврагу. Он понимал, что они получат шанс на спасение, если успеют добежать до оврага, в котором были укрыты лошади, пока команчи из банды Слейтера перезаряжают свои однозарядные ружья.
Воздух со свистом входил в легкие Евы. Когда она подумала, что больше бежать не может, рядом отрикошетила пуля. Ева побежала еще быстрее, доверившись Рено, который поймает ее, если она споткнется.
Внезапно терраса стала круто опускаться. Ева и Рено заскользили вниз по склону. Мустанги при виде людей захрапели и тревожно заржали. Рено подсадил Еву в седло, запрыгнул на свою лошадь, и они галопом поскакали по оврагу.
Вскоре овраг стал сужаться и круто подниматься к другой террасе. Рено направил лошадей вверх, не останавливаясь даже тогда, когда проход сужался до такой степени, что стремя цеплялось за скалу. Ловкие мустанги успешно пробирались среди каменных глыб.
Внезапно они оказались на открытой местности. Перед ними открывалось обширное плато. Но Рено не стал тратить время на то, чтобы радоваться, что они выбрались из ловушки. Он осадил свою чалую, подъехал к Длинногривому, который вез бочонки. Рено быстро отцепил один из них, схватил кожаный мешок и повернулся к Еве.
– Я хочу заблокировать проход, – сказал он коротко. – Отведи лошадей ярдов на сто повыше и стреножь их.
Ева подхватила повод Любимицы, пришпорила мышастую и направилась к неглубокому, поросшему травой оврагу, который рассекал плато. Оба Длин-ногривых дружно последовали за Евой. Ева торопливо спешилась, стреножила мышастую и подошла к Любимице. Кобыла тревожно захрапела, но она была слишком измучена и не стала кусаться, когда незнакомые руки надевали ей путы на передние ноги. Оба Длинногривых уже жадно щипали траву.
Ева вынула автоматическое ружье из седельного чехла, взяла свой дробовик и побежала к Рено.
– Ты их еще не видел? – спросила она, переводя дыхание.
Рено удивленно повернулся к ней.
– Что ты здесь делаешь? Тебе надо было стреножить…
– Они стреножены, – перебила его Ева.
Рено снова нагнулся. Он быстро насыпал черный порох в консервную банку.
– Что ты делаешь? – спросила Ева.
– Хочу швырнуть кусок скалы под ноги этим ребятам.
Со стороны ущелья послышались голоса.
– Однако, черт побери, они поспешают… Ты можешь стрелять из ружья?
– Лучше, чем из шестизарядного револьвера.
– Хорошо. Держи этих команчи под прицелом, пока я не кончу. Дробовик оставь мне.
Когда Ева хотела направиться к выступу плато, он задержал ее.
– Пригнись. Последние ярды проползи на животе. Их трое, а для смерти хватит и одной пули.
Ева подползла к выступу и стала вглядываться в узкий проход. Людей не было видно, но отчетливо звучали голоса и топот копыт.
– Если этот распроклятый Джерико еще раз заставит ловить этого дьявола Рено Морана, я его пошлю ко всем чертям.
Звук выстрела Евы в узком ущелье несколько раз повторило эхо. Через некоторое время она выстрелила снова. Пули засвистели и отрикошетили от камней. Для верности она сделала еще один выстрел.
Ответного огня не последовало. Команчи были озабочены поиском укрытия.
Ева посмотрела через плечо. Рено стучал прикладом револьвера по краям второй банки. К каждой банке был прикреплен шнур длиной около двух футов.
– Держи их под прицелом, – машинально повторил он.
Шепча про себя слова молитвы, Ева выпустила еще несколько пуль в сторону ущелья. Рено пополз к выступу скалы, тщательно закрепил банки в глубоких трещинах.
– Продолжай стрелять, – велел он.
Одновременно с выстрелом он чиркнул спичкой и поджег оба запала.
Ева стреляла до тех пор, пока какая-то сила не поставила ее на ноги и не увлекла за собой. На предельной скорости Ева и Рено бросились прочь от ущелья. Через несколько секунд позади них раздался звук, похожий на удар грома. Рено повалил Еву на землю и накрыл своим телом, пока скала рушилась и во все стороны летели обломки.
Многовековой покой плато ушел в небытие. Все катилось, прыгало, сталкивалось, каменная лавина завалила узкое ущелье, и над всем этим хаосом клубилась пыль.
– Ты цела? – спросил Рено.
– Да.
Рено откатился в сторону, легко вскочил на ноги и поднял Еву. Он приблизился к завалу и осмотрел его.
– Черт возьми, – сказал он. – Этот разлом пошел дальше, чем я думал.
Ева молча озиралась вокруг, пораженная тем, какие перемены могут вызвать две банки черного пороха.
На фоне шороха оседающих обломков послышался ритмичный цокот копыт. Он удалялся, постепенно затихая, видимо, мустанги убегали от неожиданно разразившегося грома.
– Даже если эти ребята остались живы, им придется долго выкарабкиваться оттуда, – с явным удовлетворением произнес Рено.
– И значит, мы в безопасности?
Рено мягко улыбнулся Еве.
– На какое-то время – да, – подтвердил он. – Но если существует какой-то другой путь к этому плато, команчи из банды Слейте ра наверняка знают его.
– Может быть, его не существует, – быстро предположила Ева.
– Лучше бы он существовал.
– Почему?
– Потому что их путь наверх – это наш путь вниз, – сказал он просто.
Ева вытерла пыльный лоб не менее пыльным рукавом, стараясь не показать тревоги, которая родилась при мысли о том, что они здесь заперты.
Но Рено все же понял ее смятение. Он ободряюще сжал ей руку.
– Пошли, – позвал он ее. – Посмотрим, насколько хорошо ты стреножила лошадей.
13
Ева смотрела, как чалая поднималась по крутому склону оврага. Это была уже пятая попытка спуститься с плато, предпринятая Рено за последние два часа. До сих пор каждый спуск заканчивался обрывом, который лошади не могли преодолеть.
На сей раз Рено отлучался по крайней мере на полчаса. Хотя Ева ничего не спросила, она с надеждой посмотрела на его лицо. При этом она провела языком по губам. Но намочить губы было нечем.
– Попей воды, – предложил Рено, подъехав к ней. – Ты пересохла, как этот камень.
– Я не могу пить, когда моя лошадь страдает от жажды. Она готова залезть мне в карман, когда я вынимаю флягу.
– Не давай этой бессовестной обманщице одурачить тебя. Она высосала до дна один из этих tinajas, пока ты исследовала щель.
– Tinajas? – Ева нахмурилась, затем вспомнила, что означает это испанское слово. – А, это выемки в скале, где собирается вода. А эта вода хорошая?
– Мустанги любят ее.
– Ты не пил ее?
– Мустанги в ней больше нуждаются. И, кроме того, – признался он, слегка улыбнувшись, – я не настолько мучился от жажды, чтобы процеживать сквозь зубы этих тварей.
Смех Евы поразил Рено. Она была в пыли, была измучена, исцарапана во время блужданий по горам и ущельям, и тем не менее никто из женщин, которых он знал, так не привлекал и не волновал его, как она. Он заправил ей за ухо выбившийся золотистый локон, дотронулся пальцами до подбородка и пухлых губ.
– Садись на лошадь, – произнес он мягко. – Я хочу тебе кое-что показать.
Сгорая от любопытства, Ева верхом последовала за ним. К ее удивлению, мелкая лощина не углублялась, как остальные. Более того, она становилась все шире, полого опускаясь среди сосен и кедров.
Скальные породы все чаще оказывались под слоем земли. К лощине с двух сторон присоединялись небольшие высохшие русла, постепенно расширяя ее, и вскоре Ева и Рено ехали уже по долине, окруженной высокими каменными стенами.
Ева повернулась и посмотрела на Рено с надеждой и немым вопросом в глазах.
– Я не знаю, – просто сказал Рено. – Но выглядит обнадеживающе. Я проехал пару миль, ничего не изменилось.
Ева закрыла глаза и издала вздох облегчения.
– Вот только воды нет, – добавил он с огорчением.
Следующие двадцать минут тишину нарушали лишь крики орлов, парящих в высоте, скрип кожи да приглушенный цокот копыт. Хотя день клонился к вечеру, солнце все еще основательно пекло.
Высоко в небе роились облака разных оттенков – от белесых до темно-синих и свинцовых, предвещавших дождь. Но только не над плато. Оно было недостаточно высоким, чтобы залучить к себе эти облака. Это могли сделать только горы. Нигде на плато Ева не видела живых ручьев.
– Рено!
Он повернулся к Еве, показывая, что слушает ее.
– Здесь дождь бывает?
Он кивнул.
– А куда же стекает вода?
– В низину.
– Но где она? Мы ведь, можно сказать, в низине, а воды нет как нет.
– Ручьи бегут только после дождя, – ответил Рено.
– А как же ручьи с гор? – допытывалась Ева. – Ведь там постоянно идут дожди и тает снег. Куда уходит вода?
– Испаряется и впитывается в землю.
– Не идет к морю?
– Отсюда и до Сьерра-Невады, что в Калифорнии, я знаю только одну реку, которая не пересыхает и доходит до моря, – Колорадо.
Несколько минут Ева молчала, пытаясь понять, как это в огромной стране может не быть воды.
– А до Калифорнии далеко? – спросила она.
– Около шестисот миль по прямой. Это гораздо больше того, что мы проехали.
– И только одна река?
Рено кивнул.
Ева долго ехала молча, думая об огромной сухой стране. Ни рек, ни ручьев, ни озер, ни водоемов – ничего, кроме красных скал, желтых камней и ржавых песков, где любой кустик или деревце казались зелеными флагами на фоне выжженной земли.
Эти мысли пугали и одновременно бодрили Еву, казалось, что она сейчас вдруг проснулась и увидела наяву то, что раньше видела лишь во сне.
Характер пейзажа постепенно менялся, желтовато-коричневые скалы по обеим сторонам становились выше и недоступней. Время от времени Ева оборачивалась и смотрела через плечо. Если бы она не знала, что путь на плато есть, она сейчас ни за что не могла бы об атом догадаться. Сзади возвышалась сплошная каменная стена.
Вскоре долина сузилась – каменные бастионы почти нагнулись друг к другу. Дважды пришлось слезать с лошадей и вести мустангов по тропам, стиснутым массивными валунами, и по скользким, отполированным водой спускам.
Солнце опускалось вместе с ними, делая это, правда, с большей легкостью. Длинные снопы света золотили камни и окрашивали в густые бархатные оттенки малейшие неровности на земле.
– Смотри! – внезапно воскликнула Ева. – Что это такое?
– Где?
– У подножия скалы, левее ущелья.
После некоторой паузы Рено тихонько присвистнул и сказал:
– Руины.
У Евы забилось сердце.
– А мы можем туда забраться?
– Конечно, надо попытаться. Там, где руины, обычно поблизости бывает вода.
Он взглянул искоса на Еву и добавил:
– Но особенно не следует на это рассчитывать. Некоторые индейцы пользовались цистернами, которые давно потрескались, и вода из них ушла.
Несмотря на предупреждение Рено, Ева не смогла скрыть разочарования, когда они пробрались через сосенки и можжевельник к подножию скалы и не обнаружили никаких следов источника.
Солнце скрылось за скалами. Ева села на свою усталую лошадь и посмотрела на разрушенные стены, странной формы окна, в которые можно было видеть галереи пустых комнат. В каньоне царило полное безмолвие, словно даже звери избегали приближаться к разрушенному зданию. Люди, построившие его, пришли и ушли, как дождь с лица земли.
– Может быть, это произошло оттого, что нет воды, – предположила Ева.
– Может быть… А может быть, они проиграли сражения и не могли больше здесь оставаться.
Спустя полчаса, когда солнце уже спряталось за каменные бастионы, небо над головой было еще по-дневному ясным. Незаметно ветер изменил направление. Мустанги один за другим стали поднимать головы, прядать ушами и принюхиваться к воздуху.
В мгновение ока в руках Рено появился шестизарядный револьвер, но стрелять он не стал.
Ева почувствовала озноб, увидев, что со стороны руин навстречу им движется индеец.
– Я думала, что индейцы избегают таких мест, – прошептала она.
– Так оно и есть. Однако иногда очень смелые шаманы идут в места древних поселений в поисках лечебных средств. Если судить по его выкрашенным в серебряный цвет волосам, он пришел сюда задать вопросы своим богам.
Рено вложил револьвер в чехол, когда индеец подошел достаточно близко и по окраске волос стало возможным с уверенностью судить об отсутствии у него воинственных намерений. Некогда яркая краска потрескалась и запылилась, похоже, что его странствие началось давно. Рено залез в багажную сумку, где находился мешочек с товарами для торговли, который он всегда возил с собой, вытащил кисет с табаком и спешился.
– Подожди здесь, – сказал он. – Не разговаривай с ним, пока он сам не заговорит с тобой.
Ева с любопытством наблюдала за тем, как Рено и шаман обменивались немыми приветствиями. Язык жестов, на котором они говорили, заворожил Еву; жесты были медленными и плавными. Через некоторое время в качестве подарка был предложен и благожелательно принят кисет с табаком. Про себя Ева подумала, что еда была бы лучшим подарком: шаман выглядел измученным и тощим, словно мустанг, не удостоенный внимания человека.
И, подобно мустангу, шаман был насторожен. Когда он повернулся и посмотрел на Еву, она ощутила его взгляд так же отчетливо, как некогда почувствовала Рено, когда они оба держали испанские стержни.
Он впился в нее ясными, пронзительными глазами, и ей показалось, что прошла целая вечность, пока он освободил ее от своего магнетического взгляда, как будто снял сеть.
Когда старик снова повернулся к Рено, его руки стали описывать плавные дуги, чертить в воздухе линии, за которыми Ева не могла уследить. Рено внимательно наблюдал за индейцем. Его неподвижность сказала Еве, что информация была для него неожиданной.
Без какого-либо предупреждения индеец повернулся и пошел прочь. Удаляясь, он ни разу не оглянулся.
Рено подошел к Еве и как-то странно посмотрел на нее.
– Что-нибудь неприятное? – спросила она.
Он медленно покачал головой.
– Нет.
– Что он сказал?
– Он сказал примерно так: он шел увидеть прошлое, а увидел будущее – нас… Ему это не понравилось, но так распорядились боги…
Ева нахмурилась.
– Как странно.
– Шаманы обычно всегда странные, – сухо произнес Рено. – Но самая удивительная вещь – это его раскраска. Я никогда не видел, чтобы индейцы использовали такие краски. Ими нарисованы древние символы на скалах.
Рено посмотрел через плечо. Шаман исчез. Рено нахмурился и снова повернулся к Еве.
На сей раз Рено отлучался по крайней мере на полчаса. Хотя Ева ничего не спросила, она с надеждой посмотрела на его лицо. При этом она провела языком по губам. Но намочить губы было нечем.
– Попей воды, – предложил Рено, подъехав к ней. – Ты пересохла, как этот камень.
– Я не могу пить, когда моя лошадь страдает от жажды. Она готова залезть мне в карман, когда я вынимаю флягу.
– Не давай этой бессовестной обманщице одурачить тебя. Она высосала до дна один из этих tinajas, пока ты исследовала щель.
– Tinajas? – Ева нахмурилась, затем вспомнила, что означает это испанское слово. – А, это выемки в скале, где собирается вода. А эта вода хорошая?
– Мустанги любят ее.
– Ты не пил ее?
– Мустанги в ней больше нуждаются. И, кроме того, – признался он, слегка улыбнувшись, – я не настолько мучился от жажды, чтобы процеживать сквозь зубы этих тварей.
Смех Евы поразил Рено. Она была в пыли, была измучена, исцарапана во время блужданий по горам и ущельям, и тем не менее никто из женщин, которых он знал, так не привлекал и не волновал его, как она. Он заправил ей за ухо выбившийся золотистый локон, дотронулся пальцами до подбородка и пухлых губ.
– Садись на лошадь, – произнес он мягко. – Я хочу тебе кое-что показать.
Сгорая от любопытства, Ева верхом последовала за ним. К ее удивлению, мелкая лощина не углублялась, как остальные. Более того, она становилась все шире, полого опускаясь среди сосен и кедров.
Скальные породы все чаще оказывались под слоем земли. К лощине с двух сторон присоединялись небольшие высохшие русла, постепенно расширяя ее, и вскоре Ева и Рено ехали уже по долине, окруженной высокими каменными стенами.
Ева повернулась и посмотрела на Рено с надеждой и немым вопросом в глазах.
– Я не знаю, – просто сказал Рено. – Но выглядит обнадеживающе. Я проехал пару миль, ничего не изменилось.
Ева закрыла глаза и издала вздох облегчения.
– Вот только воды нет, – добавил он с огорчением.
Следующие двадцать минут тишину нарушали лишь крики орлов, парящих в высоте, скрип кожи да приглушенный цокот копыт. Хотя день клонился к вечеру, солнце все еще основательно пекло.
Высоко в небе роились облака разных оттенков – от белесых до темно-синих и свинцовых, предвещавших дождь. Но только не над плато. Оно было недостаточно высоким, чтобы залучить к себе эти облака. Это могли сделать только горы. Нигде на плато Ева не видела живых ручьев.
– Рено!
Он повернулся к Еве, показывая, что слушает ее.
– Здесь дождь бывает?
Он кивнул.
– А куда же стекает вода?
– В низину.
– Но где она? Мы ведь, можно сказать, в низине, а воды нет как нет.
– Ручьи бегут только после дождя, – ответил Рено.
– А как же ручьи с гор? – допытывалась Ева. – Ведь там постоянно идут дожди и тает снег. Куда уходит вода?
– Испаряется и впитывается в землю.
– Не идет к морю?
– Отсюда и до Сьерра-Невады, что в Калифорнии, я знаю только одну реку, которая не пересыхает и доходит до моря, – Колорадо.
Несколько минут Ева молчала, пытаясь понять, как это в огромной стране может не быть воды.
– А до Калифорнии далеко? – спросила она.
– Около шестисот миль по прямой. Это гораздо больше того, что мы проехали.
– И только одна река?
Рено кивнул.
Ева долго ехала молча, думая об огромной сухой стране. Ни рек, ни ручьев, ни озер, ни водоемов – ничего, кроме красных скал, желтых камней и ржавых песков, где любой кустик или деревце казались зелеными флагами на фоне выжженной земли.
Эти мысли пугали и одновременно бодрили Еву, казалось, что она сейчас вдруг проснулась и увидела наяву то, что раньше видела лишь во сне.
Характер пейзажа постепенно менялся, желтовато-коричневые скалы по обеим сторонам становились выше и недоступней. Время от времени Ева оборачивалась и смотрела через плечо. Если бы она не знала, что путь на плато есть, она сейчас ни за что не могла бы об атом догадаться. Сзади возвышалась сплошная каменная стена.
Вскоре долина сузилась – каменные бастионы почти нагнулись друг к другу. Дважды пришлось слезать с лошадей и вести мустангов по тропам, стиснутым массивными валунами, и по скользким, отполированным водой спускам.
Солнце опускалось вместе с ними, делая это, правда, с большей легкостью. Длинные снопы света золотили камни и окрашивали в густые бархатные оттенки малейшие неровности на земле.
– Смотри! – внезапно воскликнула Ева. – Что это такое?
– Где?
– У подножия скалы, левее ущелья.
После некоторой паузы Рено тихонько присвистнул и сказал:
– Руины.
У Евы забилось сердце.
– А мы можем туда забраться?
– Конечно, надо попытаться. Там, где руины, обычно поблизости бывает вода.
Он взглянул искоса на Еву и добавил:
– Но особенно не следует на это рассчитывать. Некоторые индейцы пользовались цистернами, которые давно потрескались, и вода из них ушла.
Несмотря на предупреждение Рено, Ева не смогла скрыть разочарования, когда они пробрались через сосенки и можжевельник к подножию скалы и не обнаружили никаких следов источника.
Солнце скрылось за скалами. Ева села на свою усталую лошадь и посмотрела на разрушенные стены, странной формы окна, в которые можно было видеть галереи пустых комнат. В каньоне царило полное безмолвие, словно даже звери избегали приближаться к разрушенному зданию. Люди, построившие его, пришли и ушли, как дождь с лица земли.
– Может быть, это произошло оттого, что нет воды, – предположила Ева.
– Может быть… А может быть, они проиграли сражения и не могли больше здесь оставаться.
Спустя полчаса, когда солнце уже спряталось за каменные бастионы, небо над головой было еще по-дневному ясным. Незаметно ветер изменил направление. Мустанги один за другим стали поднимать головы, прядать ушами и принюхиваться к воздуху.
В мгновение ока в руках Рено появился шестизарядный револьвер, но стрелять он не стал.
Ева почувствовала озноб, увидев, что со стороны руин навстречу им движется индеец.
– Я думала, что индейцы избегают таких мест, – прошептала она.
– Так оно и есть. Однако иногда очень смелые шаманы идут в места древних поселений в поисках лечебных средств. Если судить по его выкрашенным в серебряный цвет волосам, он пришел сюда задать вопросы своим богам.
Рено вложил револьвер в чехол, когда индеец подошел достаточно близко и по окраске волос стало возможным с уверенностью судить об отсутствии у него воинственных намерений. Некогда яркая краска потрескалась и запылилась, похоже, что его странствие началось давно. Рено залез в багажную сумку, где находился мешочек с товарами для торговли, который он всегда возил с собой, вытащил кисет с табаком и спешился.
– Подожди здесь, – сказал он. – Не разговаривай с ним, пока он сам не заговорит с тобой.
Ева с любопытством наблюдала за тем, как Рено и шаман обменивались немыми приветствиями. Язык жестов, на котором они говорили, заворожил Еву; жесты были медленными и плавными. Через некоторое время в качестве подарка был предложен и благожелательно принят кисет с табаком. Про себя Ева подумала, что еда была бы лучшим подарком: шаман выглядел измученным и тощим, словно мустанг, не удостоенный внимания человека.
И, подобно мустангу, шаман был насторожен. Когда он повернулся и посмотрел на Еву, она ощутила его взгляд так же отчетливо, как некогда почувствовала Рено, когда они оба держали испанские стержни.
Он впился в нее ясными, пронзительными глазами, и ей показалось, что прошла целая вечность, пока он освободил ее от своего магнетического взгляда, как будто снял сеть.
Когда старик снова повернулся к Рено, его руки стали описывать плавные дуги, чертить в воздухе линии, за которыми Ева не могла уследить. Рено внимательно наблюдал за индейцем. Его неподвижность сказала Еве, что информация была для него неожиданной.
Без какого-либо предупреждения индеец повернулся и пошел прочь. Удаляясь, он ни разу не оглянулся.
Рено подошел к Еве и как-то странно посмотрел на нее.
– Что-нибудь неприятное? – спросила она.
Он медленно покачал головой.
– Нет.
– Что он сказал?
– Он сказал примерно так: он шел увидеть прошлое, а увидел будущее – нас… Ему это не понравилось, но так распорядились боги…
Ева нахмурилась.
– Как странно.
– Шаманы обычно всегда странные, – сухо произнес Рено. – Но самая удивительная вещь – это его раскраска. Я никогда не видел, чтобы индейцы использовали такие краски. Ими нарисованы древние символы на скалах.
Рено посмотрел через плечо. Шаман исчез. Рено нахмурился и снова повернулся к Еве.