кроватку. Алтухов вызвал бригаду оперативников из своего ведомства, и они с
Нестеровым ушли проверять дом Яблоньки еще раз.
Ксения Петровна вышла в пустующую гостиную и прилегла на диван, когда
Ирина Игоревна вяло выплыла из комнаты и устало сказала:
- Они зачем-то подожгли дом Яблоньки.
4.
Широко распахнув дверь комнаты Ксения Петровна остановилась как
вкопанная. Окна комнаты были озарены пернатым пожарищем. Казалось, огонь
полыхал совсем близко, а не через несколько участков. По кровати, на которой
безмятежно спал ее сын, прыгали рыжие блики. Она всмотрелась: по кронам
деревьев огонь мог легко перекинуться на соседние дома. Следом за Ириной
Игоревной она выскочила из дома и поторопилась на пожарище. Со всех сторон
поселка уже стекались люди. Никто из них не удосужился прихватить с собой ни
пипетки воды, не говоря уже про лопаты: такого здесь не помнили и старожилы.
Уже за два дома до участка Яблоньки Ксению Петровну и Ирину обдало жаром
огня. В воздухе трещали ветки, и сухая хвоя взрывалась маленькими искрами.
Дом стоял в глубине участка, перед ним было пустое пространство, поляна.
Это было бывшее жилье профессора Педагогического института и литератора
Винодельного, который в свое время разрабатывал проект полной отмены знаков
препинания в русском синтаксисе. Это потом уже Яблонька подсуетился.
Пламя охватило весь дом, ухало и стонало, как огромный атласный отрез
развевающийся на ветру.
- Самовозгорание исключено, - сказал старик-академик из
сельхозакадемии, подойдя к зевакам.
- Какое там! - ответили ему, - Поди, хулиганы забрались.
- Солнцевские бритоголовые.
- Я всегда знала, что этот дом плохо кончит! - участливо запричитала
какая-то толстуха. - И куда правление во главе с Горкиным смотрело!
Началась летучая дискуссия про Горкина.
-Да продали они нас, - кричали одни.
-Хуже того, нарочно поджигают дома, потому что в договоре аренды не
указана причина прекращения срока аренды. Подожгло само правление, а
арендатор страдает...
Вдалеке послышались пожарные фанфары.
- Где же наши ребятки-то? - сказала Ксения Петровна, пользуясь случаем
заговорить с невесткой.
Ирина Игоревна кусала ногти, боясь даже подумать, что Нестеров и
Алтухов зашли как раз на этот участок. В тот самый момент, когда пожарные
пронеслись мимо них и, сбив забор, подрулили к самому дому, двое людей
вытащили из-за дома на поляну тело раненного.
Ирина Игоревна рванулась к ним, горячее дыхание пылающей лавы обожгло
корни ее волос. Нестеров и Алтухов волокли к машине какого-то мужчину.
Увидев, что пожарные ссыпаются на землю, Нестеров замахал им рукой, и во все
горло заорал:
- Сейчас рванет, ложись...
Он не ошибся. За домом что-то мощно вздрогнуло, и рассыпной взрыв
оглушил всю окрестность.
Дом скрипнул и медленно поплыл на людей. К счастью все успели отбежать.
Ирина Игоревна подхватила ноги раненного, и все втроем, они побежали с телом
под мышками к лежащему на траве забору.
Пожарная машина подала задом, попятилась, дом решительно распластался
перед ней, заняв своим старым драконьим телом всю поляну. Немедленно струя
пены оплевала близлежащий огонь.
Зрители были довольны.
Возглас облегчения пронесся по рядам.
Николай Константинович, поддерживая голову парня, расстегивал его
обгоревшую кожаную куртку. Изнемогающий от удушья, тот открыл глаза,
посмотрел на Ирину Игоревну, сидевшую на траве с другого бока, и, сказав ей
два слова: "толстого - желтый", умер.
Наши герои отошли подальше от трупа и от огня, предоставив возможность
пожарным и оперативникам, приехавшим следом, заниматься своим делом.
- А вас граждане, попрошу далеко не уходить. Будем разбираться, - велел
им начальник опергруппы, потом узнал Нестерова и сконфузился, - здравия
желаю, товарищ генерал. Эко вас подкоптило, прямо эфиопы. Я думал, вы
жильцы. Что здесь такое?
Алтухов и Нестеров наперебой стали рассказывать коллеге, что когда они
подходили к бывшей даче бандита и мошенника Яблоньки, собственноручно ими
посаженного девять месяцев назад за решетку, дом уже был объят пламенем с
ног до головы, то есть до крыши, и им оставалось только обежать его кругом,
чтобы заглянуть в окна первого этажа. Обогнув дом, они увидели, что с
тыльной его стороны, прямо у подъезда, стоит черный БМВ, номер которого
замечательным образом совпадал с тем, за которым охотился Нестеров. При этом
Нестеров, конечно, самоуничижительно стукнул себя кулаком в грудь и заявил,
что назад тому два часа с небольшим, обследуя этот же дом из-за
подозрительного свечения в окнах, не обошел его кругом исключительно из-за
притупления бдительности.
Потом они увидели, что на передних сиденьях лежит этот бедолага. Тут на
капот машины начали валиться горящие чурки. Алтухов героически оттолкнул
Нестерова от автомобиля и вытащил парня на воздух. Они быстро оттащили его
подальше, и машина взорвалась. Больше никого они не видели.
После бурного изложения событий, в сопровождении семерых бравых
молодцев в касках и бронежилетах, Нестеров и Алтухов в его шикарном дорогом
костюме, с пятью обугленными брешами на спине и брючинах, шли к дому
Тупокина. Ирина Игоревна шла следом, стараясь не привлекать к себе внимания.
Но нужно же было ей забрать свои вещи из логова обольстителя и душегубца.
5
Бронированная дверь исключала любые варианты механического взлома,
кроме гранаты. Граната разнесла Тупокину все крыльцо, но зато и замок в
двери слегка покорежился. Остальное здоровенный детина из оперативников
доделал с помощью ломика обычным архимедовским методом: "Закон рычага".
Оперуполномоченный вежливо пропустил Нестерова и Алтухова вперед.
Нестеров осторожно вошел в дом, вспомнив, как отказался недавно от
гостеприимства Тупокина: сейчас бы знал планировку. Этой ночью, забравшись в
Тупокинский дом, Нестеров не запомнил ничего, кроме огромного кактуса на
веранде, на который налетел в темноте.
Зажгли свет.
Пригласили Ирину Игоревну, как свидетельницу, и еще двоих увязавшихся
граждан, в качестве понятых. Пришлось спускать стариков в подземелье.
В тускло освещенной мастерской, как и сообщила Ирина Игоревна, лежали
большие распакованные целлофановые пакеты. Алтухов взял один из них и
приложил к Ирине Игоревне, как бы примеривая.
- Вам, Ирочка, никто не говорил, что вы в рубашке родились? - спросил
он.
- Почему? - не поняла та.
- Потому что у вас был великолепный шанс умереть в таком вот пакете,
тепло и красиво, - объяснил Алтухов, выдвигая мыском полурасплавленного
ботинка небольшой насос из-под стеллажа с инструментами. - Бьюсь об заклад,
он ее в этом бассейне и заморозил, эту мадам из коробки.
- Прислал бы вас мужу по почте в посылочке, - добавил Нестеров прямо в
ухо обезумившей Ирины Игоревны, потом обратился к Алтухову. - Забирай,
Костя, это добро с собой, может еще пригодится. Ты фотографа там не видел?
- Был где-то, - сообщил оперуполномоченный и догадался, - труп заснять?
- У нас есть свидетель покушения на Бикчентаева - водитель
рефрижератора. Он может опознать парня. Я надеюсь. Как же вы, Ирина
Игоревна, десять дней здесь в кровати жили и ничего не замечали, неужели
даже не спускались сюда поплавать?
Трудно далось уязвленной женщине это признание, но деваться было
некуда. Она собралась и выдала:
- Я здесь только два раза и была, не считая сегодняшнего, то есть
вчерашнего. Остальное время жила на своей даче. Он уезжал куда-то в другой
город, не знаю куда. На машине.
- Ну, пошли посмотрим, - сказал Нестеров, - ух ты, апартаменты какие! А
вот и тайник.
Вся восточная стена дома, одновременно являвшаяся стеной сауны, начиная
от душевой - была двойная.
Тайник открывался просто: одна из досок перегородки, отделяющей душевую
от сауны, самая крайняя доска, легко поворачивалась на петельках, как
дверца. В тайнике было пусто. Нестерову посветили фонариком.
Зоркий Алтухов неожиданно полез куда-то под потолок и поцарапал ногтем
небольшой глазок в доске.
- Кино любил дяденька, - сказал он слезая. Нестеров поежился от
неприятного ощущения, что и теперь кто-то за ним подсматривает через эту
маленькую, с петербургского таракана, видеокамеру.
Больше ничего интересного в подполе не было. Зато в каминной комнате
внимание Нестерова привлек кулон на цепочке, лежащий на мраморной
поверхности камина, и оригинальная пробирка с толстенькими зубочистками.
Зубочистки оказались своеобразными футлярами, в каждом из которых
хранилось по иголочке. Нестеров показал кулон Ирине Игоревне, но ничего не
сказал.
Зубочистки и кулон изъял.
Алтухов позвал его из кухни. Там он стоял возле стирального автомата и
вынимал на пол какие-то дамские вещи. Позвали Ирину Игоревну:
- Вы тут свои вещи в стирку не складывали?
- Подожди, Коля, - остановил Алтухов шутника. - Тут тебе подарок.
Он нащупал и вытащил на свет Божий небольшую дамскую сумочку из змеиной
кожи, взяв ее аккуратно двумя пальцами, приоткрыл. Это действительно был
подарок судьбы.
Или Тупокин забыл впопыхах о своей "заначке" или ему уже было все
равно: в сумочке лежал паспорт на имя Самохваловой Наталии Борисовны, с
третьей страницы которого на Нестерова смотрело юное лицо убитой и
подброшенной Мамонтову женщины.
- Этого не может быть, - заявил Алтухов, - эта женщина - умерла в июле
и давно похоронена или паспорт поддельный.
Нестеров не стал вдаваться в подробности, а лишь сказал, что тоже устал
и с кем не бывает...
Уже светало, когда они вышли из Тупокинского дома.
Кости Нестерова ломило, глаза его горели от бессонной ночи. Чумазые,
перепачканные сажей, они пришли к Мамонтовым, уговорив Ирину Игоревну не
валять дурака и идти с ними.
Когда Лаврентий Михайлович проснулся - увидел - Нестеров спал на
соседней кушетке, сняв с нее все белье и одеяла, обсыпанные осколками
оконного стекла. Мамонтов не сразу вспомнил события прошедшей ночи, начиная
с появления Нестерова в его доме, да и вспомнив, он еще надеялся, что все
это ему приснилось.
В комнате было светло, серое утро вползло в окна.
Откуда-то тянуло гарью.
Мамонтов шел в уборную, заметив по пути в гостиной на диване спящих
рядышком Алтухова и собственную супругу. Это неприятно укололо Лаврентия
Михайловича, но он мужественно зашагал к своей цели.
Ксения Петровна отпаивала народ крепким кофе с корицей. Нестеров корил
себя за размолвку с женой, представляя, как она волнуется, плачет втихую,
представляет себе ужасные сцены мафиозных разборок и издевательств над
захваченным в плен Нестеровым. У Алтухова разболелась голова, совершено
внезапно, когда он вспомнил, что в Переделкино он шел с кейсом, которого
давно нигде в доме не видел. Кейс Ксения Петровна ему тут же принесла, но
голова у Алтухова сразу не прошла. Ирина Игоревна молча грызла какой-то
сухарик, силясь представить себе свою дальнейшую судьбу. Пашка стучал ложкой
по тарелке, с аппетитом поедая манную кашу, которую не пробовал уже года
два.
Решено было ехать в Москву, садиться за телефоны в кабинете Нестерова и
ждать сообщений от оперативников насчет результатов ночных проверок на
дорогах и в аэропортах.
Быстренько собрались, Ксения Петровна согласилась ехать с ребенком и
собакой на такси или электричке: что первое поймает.
Выспавшийся Мамонтов вызывал зависть окружающих. Нестеров завел машину.
Проезжая мимо дотлевающей дачи Яблоньки, он спросил зазевавшегося Мамонтова,
не припомнит ли тот, не бросал ли он окурок, проходя ночью мимо Яблонькиной
дачи.
Мамонтов обернулся и коротко ойкнул, а потом перекрестился. Наблюдавшие
за ним с заднего сиденья Алтухов и Ирина Игоревна не выдержали и
расхохотались.
Мамонтов непонимающе озирался, щипал себя, оборачивался на пепелище, но
на месте бывшей бандитской малины действительно чернел обугленный огромный
котел: лишь по краям участка торчали в небо высокие обгоревшие пики сосновых
стволов.
6.
естеров отвез сначала Алтухова на улицу Льва Толстого, потом Мамонтовых
на Потаповский.
Алтухов издалека увидел в окне кухни своей квартиры Женечку и решил
прогуляться к метро "Парк культуры". Прохожие внимательно рассматривали его
превратившиеся в лохмотья, плешивый импортный костюм и сочувственно
провожали его взглядом. Перед дверями своей квартиры он появился уже с
огромной охапкой цветов. Дверь открылась, и на пороге он увидел прелестную
крошечную девочку лет четырех. Растерявшись немного, он протянул ей букет и
спросил:
- Ты кто?
- Ксюша Железнова, - последовал ответ.
Из-за угла коридора выглянула Женечка. Окинув взглядом Алтуховское
одеяние, она охнула, всплеснула руками и кинулась на шею Алтухова, осыпая
его поцелуями, словно солдата, вернувшегося с войны. Совершенно опрокинутый
таким приемом Алтухов, не знал, что делать, стоял в прихожей, как вкопанный,
слегка приобнимая одной рукой Женечку, а другую положив на голову ребенка,
прижавшегося к его ноге. Потом Женечка, вся в слезах, потянула его на кухню,
усадила за стол и налила огромную тарелку борща со сметаной и стопку водки.
Алтухов почувствовал звериный голод и выхлебал борщ в два счета. Умиленная
Женечка, подперев щеку кулачком, наблюдала за ним. Ее дочь сидела с другого
края стола, точно так же подложив под щечку кулачок. Алтухов почувствовал
себя счастливым.
Когда Нестеров, в своей черной от сажи рубашке и не менее закопченном
пиджаке вошел в квартиру, обнаружилось, что все еще спокойно спят в своих
комнатах. Один пес, радостно поскуливая и прижимая ухо к полу, завилял
хвостом, приветствуя хозяина в прихожей. Нестеров проверил наличие домашних
и обнаружил, что в комнате дочери, рядом с ее кроватью, в раскладном кресле
спит долговязый субъект, очевидно, будущий зять Нестерова.
Анна Михайловна, разбуженная стуком вешалок в шкафу, приоткрыла один
глаз и увидела, что муж, успевший к этому времени раздеться, тщательно
стараясь не шуметь, вынимает из шкафа недавно купленный костюм, а какой-то
жутко пахнущий паленым комок старой одежды всовывает в нижний ящик.
Она снисходительно вздохнула.
Нестеров обернулся и, как застигнутый на месте преступления мелкий
воришка, улыбнулся:
- А я с работы.
- Угу, - угукнула Анна Михайловна, - ты что, совместитель?
- Не понял, Анечка, - тоном человека, готового объяснить даже тайну
Бермудского треугольника, сказал Нестеров.
- Ты теперь по ночам пожары тушишь, что за запах?
- От тебя ничего не скроешь, - ласково подлизался Николай
Константинович. - Понимаешь, детский дом загорелся, пришлось срочно
эвакуировать сирот.
Анна Михайловна кивнула и спросила:
- И много в Переделкино сирот?
- Тьма! - с готовностью воскликнул Нестеров.
Ирина Игоревна и Мамонтов должны были прибыть к одиннадцати на Лубянку,
чтобы их показания о происшествиях последней ночи Нестеров мог
запротоколировать и подшить в дело. Первое время по возвращении их в
московскую квартиру они молчали, плавая по разным орбитам: кто в ванную -
кто в спальню, кто на кухню - кто в детскую и наоборот. Приведя себя в
порядок, они вышли в залу и, наконец, намертво сцепились взглядами. Первым
зарыдал Мамонтов.
7.
Отмытые и нарядные, они собрались в кабинете Нестерова ровно к
одиннадцати часам. Женечку, забравшую дочь на выходные из детского сада и не
знавшую, куда теперь ее пристроить, выручила Ксения Петровна. Алтухов,
позвонивший Мамонтовым узнать, не пора ли подъезжать за ними, чтобы ехать к
Нестерову, и услышавший, что Ксения Петровна уже добралась с внуком домой,
попросил разрешения забросить к ним девочку Ксюшу на пару часиков, пока ее
мама решает взрослые проблемы.
Кабинет Нестерова был светел и вместим. Алтухов сидел на телефонах,
справляясь у дежурной части об оперативной сводке: машина Тупокина, как в
воду канула. Не пытался беглец и вылететь за пределы города. В воскресный
день вряд ли Тупокин мог перевести деньги на счет, тем более такой объем.
Даже свои люди в банковских структурах не смогли бы оформить все за
несколько часов в выходной день. Куда же он мог податься? Сменил машину?
Женечка вызвонила водителя рефрижератора и попросила его прибыть в
морг, куда был послан Полторецкий провести опознание трупа водителя БМВ,
вытащенного Алтуховым из огня.
Наконец, очередь дошла до документов Самохваловой, найденных при обыске
дачи Тупокина. Нестеров протянул паспорт с фотографией любопытному
Мамонтову. Тот не поверил своим глазам. Он снова почувствовал сосущую боль в
сердце: на фото была сбитая им по дороге из Венеции в Геную девушка.
- Послушайте, вы что-то путаете, Лаврентий Михайлович. Это же убитая
гражданка, обнаруженная в коробке.
- Да нет же, уверяю вас, вы оба ошибаетесь, - заметил Алтухов, все еще
разговаривающий с оперативниками по телефону.
Нестеров достал из дела фото московской убитой и положил рядом с
паспортом Самохваловой. Сомнений не было. На обоих фотографиях была
изображена одна и та же дама.
Алтухов бросил сразу три трубки на рычаги и запротестовал.
- Нет, так вы далеко не продвинетесь. Нужно вам поведать о моих
злоключениях, тем более, что судьба гражданки Самохваловой зафиксирована в
протоколе итальянской портовой жандармерии и копия этого протокола у меня
вот здесь.
Он с грохотом положил перед собой драгоценный бронированный кейс с
кодовыми замками и сигнализацией, скрытой под ручкой кейса.
Все, естественно, уставились на него.
- Я прилетел в Венецию рано утром седьмого сентября. Устроился в
гостинице и вызвонил Галку Михееву.
- Из шифровального, - обрадовался знакомой фамилии Мамонтов.
Ирина Игоревна бросила на него ревнивый взгляд.
- Да, майора ФСБ, Галину Владимировну Михееву, - продолжал Алтухов. -
Позже мы встретились в кафе рядом с консульством. Там, как всегда, дежурили
эти субчики из итальянской разведки. Мы с Галкой договорились побеседовать
на открытом воздухе. Не в кафе же обсуждать подобные вещи. Там, наверное,
каждая солонка - целая радиостанция. По пути зашел в салон белья, позору
натерпелся. Белье, конечно, красивое. Женечка, это тебе.
Он вынул из кейса маленький сверточек с бумажным бантиком.
- Девицы опознали Тупокина. Я был всего лишь вторым русским мужиком,
сподобившимся отовариться в дамском салоне белья за всю историю Италии.
Шучу. Попросил найти мне такой же комплект, какой покупал Тупокин. Можете
проверить, гарнитурчик как две капли похож на тот, что лежит у вас в
вещдоках. Мне стало ясно, кто наш таинственный доставщик трупов. Тупокин
заранее планировал убийство, а также смещение Мамонтова с поста консула. Но
позже Галка немного запутала мои выводы. Я улетал из Москвы, когда
Бикчентаев уже сидел в Лефортово на госхарчах, не соглашаясь рассказать, что
провез под видом дипломатического груза. Мне уже тогда показалось, что
Бикчентаев и наша убитая с разных полей ягодки. Тут выясняется, что
Бикчентаев спер из секретного архива консульства папки с материалами по
банковским операциям российских чинуш в Италии, списки их счетов с указанием
банков, а также, заметьте, разработки итальянских коллег по махинациям с
валютными кредитами итальянских господ в российских банках. Эти подробности
я уже потом узнал, когда меня выпустили из тюрьмы.
- Из какой тюрьмы? - одновременно спросили Нестеров и Женечка.
- Прихожу я вечером в свой номер, а там все знакомые лица: коллеги из
итальянской наружки. Я уж их, как родных кузенов знаю до последней
бородавки. Ну, об этом потом. Вот эту вот убитую из коробки, покажите хоть
фото при жизни, в консульстве никто не опознал. Галочка, конечно, не
настаивала, не приставала ни к кому с ножом к горлу, подсовывая фото
следствия, но, кажется, ее и не мог никто знать из консульских служб, так
как в Венецию на берег она не выходила? Если только та Самохвалова, что
утонула - потом воскресла и была убита Тупокиным.
- Да о чем ты? Она что, была в Венеции?
- Была, Николай Константинович, в том-то и дело. Стремилась всеми
силами. На кораблике вместе с Тупокиным. Не удивлюсь, если они в одной каюте
туда приплыли.
- Он мне ничего про этот случай не рассказывал, - вырвалось у Ирины
Игоревны.
- Как же она могла приплыть, если я ее задавил? - настойчиво спросил
Мамонтов, но ему также настойчиво никто не ответил.
У Нестерова никак не выстраивался в голове ход событий.
- В порту я, естественно, теплохода не застал. Нужно будет вылавливать
его в рейсе или здесь в Москве. Но в документах портовой жандармерии потом,
после тюрьмы, я покопался.
- Да, какой тюрьмы?
- Откуда взялась тюрьма?
- О, Женечка, в Венеции их даже несколько... Словом, отдых Тупокина,
приплывшего в июле на круизном теплоходе "Раиса Горбачева", как и остальных
туристов, был неприятно омрачен следующим происшествием. По прибытии в порт
Венецию, перед самым всходом на трап пограничных и таможенных служб Италии,
мичман Славянецкий обнаружил в затянутом сеткой бассейне (при входе в порт
бассейны всегда закрывают сеткой) одиноко покачивающуюся на воде утопленницу
Самохвалову Наталию Борисовну, личность которой опознали общавшиеся с ней в
плавании туристы, в том числе и Тупокин Леонид Александрович, о чем
свидетельствует его подпись в протоколе допроса.
На место несчастного случая прибыл помощник консула Бикчентаев. Дело
быстренько прекратили, а тело утонувшей отправили самолетом в Петербург, по
адресу регистрации. Товарищи, я видел копию загранпаспорта в деле - на
фотографии ваша гражданка Самохвалова. Нужно срочно устанавливать личность и
связи. Чесать в Петербург и на Речной вокзал, узнавать где сейчас "Раиса
Горбачева". А для особо придирчивых - проверять загранпаспорт и этот,
общегражданский. Долго я провозился с этой утопленницей и, заметьте, лишь
потому, что она очень похожа на ту, что была в коробке.
- И на мою задавленную, - вставил Мамонтов.
Ирина Игоревна дернула его за рукав.
- Для кого же тогда Тупокин покупал белье, если Самохвалова или какая
бы то ни было друга его спутница уже была мертва? - спросила Женечка.
- В том-то и дело, для той, на которой это белье нашли. Очень старался,
поганец, сделать из нашей Самохваловой итальянку, специально для вас,
Лаврентий Михайлович, старался, - пояснил Нестеров.
- А как тщательно устанавливался факт несчастного случая? - вновь
спросила Женечка.
- Как положено в таких случаях - три дня на все про все. Круизный рейс
не мог задерживаться в Венеции больше, чем ему положено.
Нестеров что-то быстро записывал за Алтуховым своим мелким, как черная
икра, подчерком. Это он разносил по графам дальнейшие действия своих штатных
и нештатных помощников.
- Так за что тебя в тюрьму-то забирали? Пошутил? - спросил Лаврентий
Михайлович. - Я тебя знаю.
- Меня теперь, дорогой мамонтенок, все средиземноморское побережье
Италии знает, что с того.
- Не хочешь говорить, не надо, - обиделся Мамонтов.
- Как это не надо, - возмутился Нестеров, - а может, он заодно там банк
ограбил? Пусть рассказывает.
Алтухов сел поудобнее и начал новую историю.
- На следующий день в моих планах стояла поездка в пригород Бринцио,
где супруги Кальдерони, очевидно, каждое утро молящиеся Святой Мадонне за
многоуважаемого Лаврентия Михайловича, купили себе небольшую квартирку со
всеми удобствами. Однако, войдя после встречи с Галиной вечером в свой номер
с посланием архивариуса консульства о похищенных Бикчентаевым папках, я
обнаруживаю, что двое чернявеньких ребятишек смотрят по моему "Шарпу"
платный канал - какую-то невинную порнуху.
Пока до них доходило, что я застукал их на месте прелюбодеяния, я,
конечно, письмецо сожрал. Шучу, сунул за зеркало в прихожей. Но это неважно.
Они встают. Я-то знаю, что мне стесняться нечего, спокойно их спрашиваю на
чистом венецианском диалекте, какого черта им понадобилось в моем номере. А
они меня скрутили, одели наручники, и сами стали задавать вопросы. Я
обиделся, честное слово.
- А что они хотели?
- Они? Они вежливо стукнули меня поддых и осведомились, не соизволю ли
я проехать с ними на экскурсию в одиночку. Ну, я, конечно, заинтересовался
предложением. Экскурсия, между прочим, длилась неделю. Мне предъявили даже
обвинение: дружище, Мамонт, отгадай какое? Наезд на человека на трассе
Венеция - Генуя в июне этого года. Якобы добропорядочные граждане Кальдерони
заявили еще тогда, что какой-то русский на машине с консульскими номерами в
июне наехал на дамочку, привез ее к ним и бросил, а сам сбежал. Как только
он, то есть я, скрылся за виноградником, дамочка вскочила и, очевидно, все
еще пребывая в шоке, выбралась через окно в ванной и исчезла. Об этом
странном событии супруги поведали полиции. Самое смешное, что сами
Кальдерони появились только через семь дней после моего ареста. И, как им и
полагалось по сценарию, заверили власти, что это был не я, то есть, что тот
водитель - это не я, то есть... Думаю, что мой звонок в их квартиру две
недели назад слушали спецслужбы Италии. Дело, конечно, абсолютно не в
Кальдерони, я потом с ними встретился...
Каждый день ко мне приходил следователь из контрразведки. Тут
начинается самое интересное. Напрягитесь. Их интересуют документы,
вывезенные Бикчентаевым. Очень интересуют. Такое впечатление, что банковские
махинации в российских банках или с участием российских граждан в
Нестеровым ушли проверять дом Яблоньки еще раз.
Ксения Петровна вышла в пустующую гостиную и прилегла на диван, когда
Ирина Игоревна вяло выплыла из комнаты и устало сказала:
- Они зачем-то подожгли дом Яблоньки.
4.
Широко распахнув дверь комнаты Ксения Петровна остановилась как
вкопанная. Окна комнаты были озарены пернатым пожарищем. Казалось, огонь
полыхал совсем близко, а не через несколько участков. По кровати, на которой
безмятежно спал ее сын, прыгали рыжие блики. Она всмотрелась: по кронам
деревьев огонь мог легко перекинуться на соседние дома. Следом за Ириной
Игоревной она выскочила из дома и поторопилась на пожарище. Со всех сторон
поселка уже стекались люди. Никто из них не удосужился прихватить с собой ни
пипетки воды, не говоря уже про лопаты: такого здесь не помнили и старожилы.
Уже за два дома до участка Яблоньки Ксению Петровну и Ирину обдало жаром
огня. В воздухе трещали ветки, и сухая хвоя взрывалась маленькими искрами.
Дом стоял в глубине участка, перед ним было пустое пространство, поляна.
Это было бывшее жилье профессора Педагогического института и литератора
Винодельного, который в свое время разрабатывал проект полной отмены знаков
препинания в русском синтаксисе. Это потом уже Яблонька подсуетился.
Пламя охватило весь дом, ухало и стонало, как огромный атласный отрез
развевающийся на ветру.
- Самовозгорание исключено, - сказал старик-академик из
сельхозакадемии, подойдя к зевакам.
- Какое там! - ответили ему, - Поди, хулиганы забрались.
- Солнцевские бритоголовые.
- Я всегда знала, что этот дом плохо кончит! - участливо запричитала
какая-то толстуха. - И куда правление во главе с Горкиным смотрело!
Началась летучая дискуссия про Горкина.
-Да продали они нас, - кричали одни.
-Хуже того, нарочно поджигают дома, потому что в договоре аренды не
указана причина прекращения срока аренды. Подожгло само правление, а
арендатор страдает...
Вдалеке послышались пожарные фанфары.
- Где же наши ребятки-то? - сказала Ксения Петровна, пользуясь случаем
заговорить с невесткой.
Ирина Игоревна кусала ногти, боясь даже подумать, что Нестеров и
Алтухов зашли как раз на этот участок. В тот самый момент, когда пожарные
пронеслись мимо них и, сбив забор, подрулили к самому дому, двое людей
вытащили из-за дома на поляну тело раненного.
Ирина Игоревна рванулась к ним, горячее дыхание пылающей лавы обожгло
корни ее волос. Нестеров и Алтухов волокли к машине какого-то мужчину.
Увидев, что пожарные ссыпаются на землю, Нестеров замахал им рукой, и во все
горло заорал:
- Сейчас рванет, ложись...
Он не ошибся. За домом что-то мощно вздрогнуло, и рассыпной взрыв
оглушил всю окрестность.
Дом скрипнул и медленно поплыл на людей. К счастью все успели отбежать.
Ирина Игоревна подхватила ноги раненного, и все втроем, они побежали с телом
под мышками к лежащему на траве забору.
Пожарная машина подала задом, попятилась, дом решительно распластался
перед ней, заняв своим старым драконьим телом всю поляну. Немедленно струя
пены оплевала близлежащий огонь.
Зрители были довольны.
Возглас облегчения пронесся по рядам.
Николай Константинович, поддерживая голову парня, расстегивал его
обгоревшую кожаную куртку. Изнемогающий от удушья, тот открыл глаза,
посмотрел на Ирину Игоревну, сидевшую на траве с другого бока, и, сказав ей
два слова: "толстого - желтый", умер.
Наши герои отошли подальше от трупа и от огня, предоставив возможность
пожарным и оперативникам, приехавшим следом, заниматься своим делом.
- А вас граждане, попрошу далеко не уходить. Будем разбираться, - велел
им начальник опергруппы, потом узнал Нестерова и сконфузился, - здравия
желаю, товарищ генерал. Эко вас подкоптило, прямо эфиопы. Я думал, вы
жильцы. Что здесь такое?
Алтухов и Нестеров наперебой стали рассказывать коллеге, что когда они
подходили к бывшей даче бандита и мошенника Яблоньки, собственноручно ими
посаженного девять месяцев назад за решетку, дом уже был объят пламенем с
ног до головы, то есть до крыши, и им оставалось только обежать его кругом,
чтобы заглянуть в окна первого этажа. Обогнув дом, они увидели, что с
тыльной его стороны, прямо у подъезда, стоит черный БМВ, номер которого
замечательным образом совпадал с тем, за которым охотился Нестеров. При этом
Нестеров, конечно, самоуничижительно стукнул себя кулаком в грудь и заявил,
что назад тому два часа с небольшим, обследуя этот же дом из-за
подозрительного свечения в окнах, не обошел его кругом исключительно из-за
притупления бдительности.
Потом они увидели, что на передних сиденьях лежит этот бедолага. Тут на
капот машины начали валиться горящие чурки. Алтухов героически оттолкнул
Нестерова от автомобиля и вытащил парня на воздух. Они быстро оттащили его
подальше, и машина взорвалась. Больше никого они не видели.
После бурного изложения событий, в сопровождении семерых бравых
молодцев в касках и бронежилетах, Нестеров и Алтухов в его шикарном дорогом
костюме, с пятью обугленными брешами на спине и брючинах, шли к дому
Тупокина. Ирина Игоревна шла следом, стараясь не привлекать к себе внимания.
Но нужно же было ей забрать свои вещи из логова обольстителя и душегубца.
5
Бронированная дверь исключала любые варианты механического взлома,
кроме гранаты. Граната разнесла Тупокину все крыльцо, но зато и замок в
двери слегка покорежился. Остальное здоровенный детина из оперативников
доделал с помощью ломика обычным архимедовским методом: "Закон рычага".
Оперуполномоченный вежливо пропустил Нестерова и Алтухова вперед.
Нестеров осторожно вошел в дом, вспомнив, как отказался недавно от
гостеприимства Тупокина: сейчас бы знал планировку. Этой ночью, забравшись в
Тупокинский дом, Нестеров не запомнил ничего, кроме огромного кактуса на
веранде, на который налетел в темноте.
Зажгли свет.
Пригласили Ирину Игоревну, как свидетельницу, и еще двоих увязавшихся
граждан, в качестве понятых. Пришлось спускать стариков в подземелье.
В тускло освещенной мастерской, как и сообщила Ирина Игоревна, лежали
большие распакованные целлофановые пакеты. Алтухов взял один из них и
приложил к Ирине Игоревне, как бы примеривая.
- Вам, Ирочка, никто не говорил, что вы в рубашке родились? - спросил
он.
- Почему? - не поняла та.
- Потому что у вас был великолепный шанс умереть в таком вот пакете,
тепло и красиво, - объяснил Алтухов, выдвигая мыском полурасплавленного
ботинка небольшой насос из-под стеллажа с инструментами. - Бьюсь об заклад,
он ее в этом бассейне и заморозил, эту мадам из коробки.
- Прислал бы вас мужу по почте в посылочке, - добавил Нестеров прямо в
ухо обезумившей Ирины Игоревны, потом обратился к Алтухову. - Забирай,
Костя, это добро с собой, может еще пригодится. Ты фотографа там не видел?
- Был где-то, - сообщил оперуполномоченный и догадался, - труп заснять?
- У нас есть свидетель покушения на Бикчентаева - водитель
рефрижератора. Он может опознать парня. Я надеюсь. Как же вы, Ирина
Игоревна, десять дней здесь в кровати жили и ничего не замечали, неужели
даже не спускались сюда поплавать?
Трудно далось уязвленной женщине это признание, но деваться было
некуда. Она собралась и выдала:
- Я здесь только два раза и была, не считая сегодняшнего, то есть
вчерашнего. Остальное время жила на своей даче. Он уезжал куда-то в другой
город, не знаю куда. На машине.
- Ну, пошли посмотрим, - сказал Нестеров, - ух ты, апартаменты какие! А
вот и тайник.
Вся восточная стена дома, одновременно являвшаяся стеной сауны, начиная
от душевой - была двойная.
Тайник открывался просто: одна из досок перегородки, отделяющей душевую
от сауны, самая крайняя доска, легко поворачивалась на петельках, как
дверца. В тайнике было пусто. Нестерову посветили фонариком.
Зоркий Алтухов неожиданно полез куда-то под потолок и поцарапал ногтем
небольшой глазок в доске.
- Кино любил дяденька, - сказал он слезая. Нестеров поежился от
неприятного ощущения, что и теперь кто-то за ним подсматривает через эту
маленькую, с петербургского таракана, видеокамеру.
Больше ничего интересного в подполе не было. Зато в каминной комнате
внимание Нестерова привлек кулон на цепочке, лежащий на мраморной
поверхности камина, и оригинальная пробирка с толстенькими зубочистками.
Зубочистки оказались своеобразными футлярами, в каждом из которых
хранилось по иголочке. Нестеров показал кулон Ирине Игоревне, но ничего не
сказал.
Зубочистки и кулон изъял.
Алтухов позвал его из кухни. Там он стоял возле стирального автомата и
вынимал на пол какие-то дамские вещи. Позвали Ирину Игоревну:
- Вы тут свои вещи в стирку не складывали?
- Подожди, Коля, - остановил Алтухов шутника. - Тут тебе подарок.
Он нащупал и вытащил на свет Божий небольшую дамскую сумочку из змеиной
кожи, взяв ее аккуратно двумя пальцами, приоткрыл. Это действительно был
подарок судьбы.
Или Тупокин забыл впопыхах о своей "заначке" или ему уже было все
равно: в сумочке лежал паспорт на имя Самохваловой Наталии Борисовны, с
третьей страницы которого на Нестерова смотрело юное лицо убитой и
подброшенной Мамонтову женщины.
- Этого не может быть, - заявил Алтухов, - эта женщина - умерла в июле
и давно похоронена или паспорт поддельный.
Нестеров не стал вдаваться в подробности, а лишь сказал, что тоже устал
и с кем не бывает...
Уже светало, когда они вышли из Тупокинского дома.
Кости Нестерова ломило, глаза его горели от бессонной ночи. Чумазые,
перепачканные сажей, они пришли к Мамонтовым, уговорив Ирину Игоревну не
валять дурака и идти с ними.
Когда Лаврентий Михайлович проснулся - увидел - Нестеров спал на
соседней кушетке, сняв с нее все белье и одеяла, обсыпанные осколками
оконного стекла. Мамонтов не сразу вспомнил события прошедшей ночи, начиная
с появления Нестерова в его доме, да и вспомнив, он еще надеялся, что все
это ему приснилось.
В комнате было светло, серое утро вползло в окна.
Откуда-то тянуло гарью.
Мамонтов шел в уборную, заметив по пути в гостиной на диване спящих
рядышком Алтухова и собственную супругу. Это неприятно укололо Лаврентия
Михайловича, но он мужественно зашагал к своей цели.
Ксения Петровна отпаивала народ крепким кофе с корицей. Нестеров корил
себя за размолвку с женой, представляя, как она волнуется, плачет втихую,
представляет себе ужасные сцены мафиозных разборок и издевательств над
захваченным в плен Нестеровым. У Алтухова разболелась голова, совершено
внезапно, когда он вспомнил, что в Переделкино он шел с кейсом, которого
давно нигде в доме не видел. Кейс Ксения Петровна ему тут же принесла, но
голова у Алтухова сразу не прошла. Ирина Игоревна молча грызла какой-то
сухарик, силясь представить себе свою дальнейшую судьбу. Пашка стучал ложкой
по тарелке, с аппетитом поедая манную кашу, которую не пробовал уже года
два.
Решено было ехать в Москву, садиться за телефоны в кабинете Нестерова и
ждать сообщений от оперативников насчет результатов ночных проверок на
дорогах и в аэропортах.
Быстренько собрались, Ксения Петровна согласилась ехать с ребенком и
собакой на такси или электричке: что первое поймает.
Выспавшийся Мамонтов вызывал зависть окружающих. Нестеров завел машину.
Проезжая мимо дотлевающей дачи Яблоньки, он спросил зазевавшегося Мамонтова,
не припомнит ли тот, не бросал ли он окурок, проходя ночью мимо Яблонькиной
дачи.
Мамонтов обернулся и коротко ойкнул, а потом перекрестился. Наблюдавшие
за ним с заднего сиденья Алтухов и Ирина Игоревна не выдержали и
расхохотались.
Мамонтов непонимающе озирался, щипал себя, оборачивался на пепелище, но
на месте бывшей бандитской малины действительно чернел обугленный огромный
котел: лишь по краям участка торчали в небо высокие обгоревшие пики сосновых
стволов.
6.
естеров отвез сначала Алтухова на улицу Льва Толстого, потом Мамонтовых
на Потаповский.
Алтухов издалека увидел в окне кухни своей квартиры Женечку и решил
прогуляться к метро "Парк культуры". Прохожие внимательно рассматривали его
превратившиеся в лохмотья, плешивый импортный костюм и сочувственно
провожали его взглядом. Перед дверями своей квартиры он появился уже с
огромной охапкой цветов. Дверь открылась, и на пороге он увидел прелестную
крошечную девочку лет четырех. Растерявшись немного, он протянул ей букет и
спросил:
- Ты кто?
- Ксюша Железнова, - последовал ответ.
Из-за угла коридора выглянула Женечка. Окинув взглядом Алтуховское
одеяние, она охнула, всплеснула руками и кинулась на шею Алтухова, осыпая
его поцелуями, словно солдата, вернувшегося с войны. Совершенно опрокинутый
таким приемом Алтухов, не знал, что делать, стоял в прихожей, как вкопанный,
слегка приобнимая одной рукой Женечку, а другую положив на голову ребенка,
прижавшегося к его ноге. Потом Женечка, вся в слезах, потянула его на кухню,
усадила за стол и налила огромную тарелку борща со сметаной и стопку водки.
Алтухов почувствовал звериный голод и выхлебал борщ в два счета. Умиленная
Женечка, подперев щеку кулачком, наблюдала за ним. Ее дочь сидела с другого
края стола, точно так же подложив под щечку кулачок. Алтухов почувствовал
себя счастливым.
Когда Нестеров, в своей черной от сажи рубашке и не менее закопченном
пиджаке вошел в квартиру, обнаружилось, что все еще спокойно спят в своих
комнатах. Один пес, радостно поскуливая и прижимая ухо к полу, завилял
хвостом, приветствуя хозяина в прихожей. Нестеров проверил наличие домашних
и обнаружил, что в комнате дочери, рядом с ее кроватью, в раскладном кресле
спит долговязый субъект, очевидно, будущий зять Нестерова.
Анна Михайловна, разбуженная стуком вешалок в шкафу, приоткрыла один
глаз и увидела, что муж, успевший к этому времени раздеться, тщательно
стараясь не шуметь, вынимает из шкафа недавно купленный костюм, а какой-то
жутко пахнущий паленым комок старой одежды всовывает в нижний ящик.
Она снисходительно вздохнула.
Нестеров обернулся и, как застигнутый на месте преступления мелкий
воришка, улыбнулся:
- А я с работы.
- Угу, - угукнула Анна Михайловна, - ты что, совместитель?
- Не понял, Анечка, - тоном человека, готового объяснить даже тайну
Бермудского треугольника, сказал Нестеров.
- Ты теперь по ночам пожары тушишь, что за запах?
- От тебя ничего не скроешь, - ласково подлизался Николай
Константинович. - Понимаешь, детский дом загорелся, пришлось срочно
эвакуировать сирот.
Анна Михайловна кивнула и спросила:
- И много в Переделкино сирот?
- Тьма! - с готовностью воскликнул Нестеров.
Ирина Игоревна и Мамонтов должны были прибыть к одиннадцати на Лубянку,
чтобы их показания о происшествиях последней ночи Нестеров мог
запротоколировать и подшить в дело. Первое время по возвращении их в
московскую квартиру они молчали, плавая по разным орбитам: кто в ванную -
кто в спальню, кто на кухню - кто в детскую и наоборот. Приведя себя в
порядок, они вышли в залу и, наконец, намертво сцепились взглядами. Первым
зарыдал Мамонтов.
7.
Отмытые и нарядные, они собрались в кабинете Нестерова ровно к
одиннадцати часам. Женечку, забравшую дочь на выходные из детского сада и не
знавшую, куда теперь ее пристроить, выручила Ксения Петровна. Алтухов,
позвонивший Мамонтовым узнать, не пора ли подъезжать за ними, чтобы ехать к
Нестерову, и услышавший, что Ксения Петровна уже добралась с внуком домой,
попросил разрешения забросить к ним девочку Ксюшу на пару часиков, пока ее
мама решает взрослые проблемы.
Кабинет Нестерова был светел и вместим. Алтухов сидел на телефонах,
справляясь у дежурной части об оперативной сводке: машина Тупокина, как в
воду канула. Не пытался беглец и вылететь за пределы города. В воскресный
день вряд ли Тупокин мог перевести деньги на счет, тем более такой объем.
Даже свои люди в банковских структурах не смогли бы оформить все за
несколько часов в выходной день. Куда же он мог податься? Сменил машину?
Женечка вызвонила водителя рефрижератора и попросила его прибыть в
морг, куда был послан Полторецкий провести опознание трупа водителя БМВ,
вытащенного Алтуховым из огня.
Наконец, очередь дошла до документов Самохваловой, найденных при обыске
дачи Тупокина. Нестеров протянул паспорт с фотографией любопытному
Мамонтову. Тот не поверил своим глазам. Он снова почувствовал сосущую боль в
сердце: на фото была сбитая им по дороге из Венеции в Геную девушка.
- Послушайте, вы что-то путаете, Лаврентий Михайлович. Это же убитая
гражданка, обнаруженная в коробке.
- Да нет же, уверяю вас, вы оба ошибаетесь, - заметил Алтухов, все еще
разговаривающий с оперативниками по телефону.
Нестеров достал из дела фото московской убитой и положил рядом с
паспортом Самохваловой. Сомнений не было. На обоих фотографиях была
изображена одна и та же дама.
Алтухов бросил сразу три трубки на рычаги и запротестовал.
- Нет, так вы далеко не продвинетесь. Нужно вам поведать о моих
злоключениях, тем более, что судьба гражданки Самохваловой зафиксирована в
протоколе итальянской портовой жандармерии и копия этого протокола у меня
вот здесь.
Он с грохотом положил перед собой драгоценный бронированный кейс с
кодовыми замками и сигнализацией, скрытой под ручкой кейса.
Все, естественно, уставились на него.
- Я прилетел в Венецию рано утром седьмого сентября. Устроился в
гостинице и вызвонил Галку Михееву.
- Из шифровального, - обрадовался знакомой фамилии Мамонтов.
Ирина Игоревна бросила на него ревнивый взгляд.
- Да, майора ФСБ, Галину Владимировну Михееву, - продолжал Алтухов. -
Позже мы встретились в кафе рядом с консульством. Там, как всегда, дежурили
эти субчики из итальянской разведки. Мы с Галкой договорились побеседовать
на открытом воздухе. Не в кафе же обсуждать подобные вещи. Там, наверное,
каждая солонка - целая радиостанция. По пути зашел в салон белья, позору
натерпелся. Белье, конечно, красивое. Женечка, это тебе.
Он вынул из кейса маленький сверточек с бумажным бантиком.
- Девицы опознали Тупокина. Я был всего лишь вторым русским мужиком,
сподобившимся отовариться в дамском салоне белья за всю историю Италии.
Шучу. Попросил найти мне такой же комплект, какой покупал Тупокин. Можете
проверить, гарнитурчик как две капли похож на тот, что лежит у вас в
вещдоках. Мне стало ясно, кто наш таинственный доставщик трупов. Тупокин
заранее планировал убийство, а также смещение Мамонтова с поста консула. Но
позже Галка немного запутала мои выводы. Я улетал из Москвы, когда
Бикчентаев уже сидел в Лефортово на госхарчах, не соглашаясь рассказать, что
провез под видом дипломатического груза. Мне уже тогда показалось, что
Бикчентаев и наша убитая с разных полей ягодки. Тут выясняется, что
Бикчентаев спер из секретного архива консульства папки с материалами по
банковским операциям российских чинуш в Италии, списки их счетов с указанием
банков, а также, заметьте, разработки итальянских коллег по махинациям с
валютными кредитами итальянских господ в российских банках. Эти подробности
я уже потом узнал, когда меня выпустили из тюрьмы.
- Из какой тюрьмы? - одновременно спросили Нестеров и Женечка.
- Прихожу я вечером в свой номер, а там все знакомые лица: коллеги из
итальянской наружки. Я уж их, как родных кузенов знаю до последней
бородавки. Ну, об этом потом. Вот эту вот убитую из коробки, покажите хоть
фото при жизни, в консульстве никто не опознал. Галочка, конечно, не
настаивала, не приставала ни к кому с ножом к горлу, подсовывая фото
следствия, но, кажется, ее и не мог никто знать из консульских служб, так
как в Венецию на берег она не выходила? Если только та Самохвалова, что
утонула - потом воскресла и была убита Тупокиным.
- Да о чем ты? Она что, была в Венеции?
- Была, Николай Константинович, в том-то и дело. Стремилась всеми
силами. На кораблике вместе с Тупокиным. Не удивлюсь, если они в одной каюте
туда приплыли.
- Он мне ничего про этот случай не рассказывал, - вырвалось у Ирины
Игоревны.
- Как же она могла приплыть, если я ее задавил? - настойчиво спросил
Мамонтов, но ему также настойчиво никто не ответил.
У Нестерова никак не выстраивался в голове ход событий.
- В порту я, естественно, теплохода не застал. Нужно будет вылавливать
его в рейсе или здесь в Москве. Но в документах портовой жандармерии потом,
после тюрьмы, я покопался.
- Да, какой тюрьмы?
- Откуда взялась тюрьма?
- О, Женечка, в Венеции их даже несколько... Словом, отдых Тупокина,
приплывшего в июле на круизном теплоходе "Раиса Горбачева", как и остальных
туристов, был неприятно омрачен следующим происшествием. По прибытии в порт
Венецию, перед самым всходом на трап пограничных и таможенных служб Италии,
мичман Славянецкий обнаружил в затянутом сеткой бассейне (при входе в порт
бассейны всегда закрывают сеткой) одиноко покачивающуюся на воде утопленницу
Самохвалову Наталию Борисовну, личность которой опознали общавшиеся с ней в
плавании туристы, в том числе и Тупокин Леонид Александрович, о чем
свидетельствует его подпись в протоколе допроса.
На место несчастного случая прибыл помощник консула Бикчентаев. Дело
быстренько прекратили, а тело утонувшей отправили самолетом в Петербург, по
адресу регистрации. Товарищи, я видел копию загранпаспорта в деле - на
фотографии ваша гражданка Самохвалова. Нужно срочно устанавливать личность и
связи. Чесать в Петербург и на Речной вокзал, узнавать где сейчас "Раиса
Горбачева". А для особо придирчивых - проверять загранпаспорт и этот,
общегражданский. Долго я провозился с этой утопленницей и, заметьте, лишь
потому, что она очень похожа на ту, что была в коробке.
- И на мою задавленную, - вставил Мамонтов.
Ирина Игоревна дернула его за рукав.
- Для кого же тогда Тупокин покупал белье, если Самохвалова или какая
бы то ни было друга его спутница уже была мертва? - спросила Женечка.
- В том-то и дело, для той, на которой это белье нашли. Очень старался,
поганец, сделать из нашей Самохваловой итальянку, специально для вас,
Лаврентий Михайлович, старался, - пояснил Нестеров.
- А как тщательно устанавливался факт несчастного случая? - вновь
спросила Женечка.
- Как положено в таких случаях - три дня на все про все. Круизный рейс
не мог задерживаться в Венеции больше, чем ему положено.
Нестеров что-то быстро записывал за Алтуховым своим мелким, как черная
икра, подчерком. Это он разносил по графам дальнейшие действия своих штатных
и нештатных помощников.
- Так за что тебя в тюрьму-то забирали? Пошутил? - спросил Лаврентий
Михайлович. - Я тебя знаю.
- Меня теперь, дорогой мамонтенок, все средиземноморское побережье
Италии знает, что с того.
- Не хочешь говорить, не надо, - обиделся Мамонтов.
- Как это не надо, - возмутился Нестеров, - а может, он заодно там банк
ограбил? Пусть рассказывает.
Алтухов сел поудобнее и начал новую историю.
- На следующий день в моих планах стояла поездка в пригород Бринцио,
где супруги Кальдерони, очевидно, каждое утро молящиеся Святой Мадонне за
многоуважаемого Лаврентия Михайловича, купили себе небольшую квартирку со
всеми удобствами. Однако, войдя после встречи с Галиной вечером в свой номер
с посланием архивариуса консульства о похищенных Бикчентаевым папках, я
обнаруживаю, что двое чернявеньких ребятишек смотрят по моему "Шарпу"
платный канал - какую-то невинную порнуху.
Пока до них доходило, что я застукал их на месте прелюбодеяния, я,
конечно, письмецо сожрал. Шучу, сунул за зеркало в прихожей. Но это неважно.
Они встают. Я-то знаю, что мне стесняться нечего, спокойно их спрашиваю на
чистом венецианском диалекте, какого черта им понадобилось в моем номере. А
они меня скрутили, одели наручники, и сами стали задавать вопросы. Я
обиделся, честное слово.
- А что они хотели?
- Они? Они вежливо стукнули меня поддых и осведомились, не соизволю ли
я проехать с ними на экскурсию в одиночку. Ну, я, конечно, заинтересовался
предложением. Экскурсия, между прочим, длилась неделю. Мне предъявили даже
обвинение: дружище, Мамонт, отгадай какое? Наезд на человека на трассе
Венеция - Генуя в июне этого года. Якобы добропорядочные граждане Кальдерони
заявили еще тогда, что какой-то русский на машине с консульскими номерами в
июне наехал на дамочку, привез ее к ним и бросил, а сам сбежал. Как только
он, то есть я, скрылся за виноградником, дамочка вскочила и, очевидно, все
еще пребывая в шоке, выбралась через окно в ванной и исчезла. Об этом
странном событии супруги поведали полиции. Самое смешное, что сами
Кальдерони появились только через семь дней после моего ареста. И, как им и
полагалось по сценарию, заверили власти, что это был не я, то есть, что тот
водитель - это не я, то есть... Думаю, что мой звонок в их квартиру две
недели назад слушали спецслужбы Италии. Дело, конечно, абсолютно не в
Кальдерони, я потом с ними встретился...
Каждый день ко мне приходил следователь из контрразведки. Тут
начинается самое интересное. Напрягитесь. Их интересуют документы,
вывезенные Бикчентаевым. Очень интересуют. Такое впечатление, что банковские
махинации в российских банках или с участием российских граждан в