Страница:
– Почему с недоверием? – спросил Гриффис.
Флорида начал говорить о недовольстве народа «Девятки» тем, что в Конфедерации доминируют представители «Четырех Миров».
– Некоторые группы населения «Девяти Миров», а не весь народ в целом, – поправила я журналиста.
– Но ведь вы утверждаете, что «Четверка» не передает вам технологии перехода в гиперпространство потому, что представители «Девятки» не в состоянии понять ее, – заметил Гриффис.
Я хотела подтвердить его слова, но Флорида опередил меня:
– Мы должны как-то вписываться в мир Конфедерации, поэтому так или иначе используем технологии «Четверки». Взять, к примеру, станцию, на которой мы находимся. Но мы не имеем контроля над ними, – объяснил он.
Я терпеть не могу подобные дискуссии, которые часто вела со своим бывшим мужем и на которые потеряла уйму времени. Я никак не могла избавиться от мысли, что если мы не понимаем технологию перехода в гиперпространство, то почему «Четверка» должна передавать нам ее?
Это был первый выход спасенных членов экипажа «Калипсо» за пределы клиники, если не считать, конечно, ночную прогулку Рэйчел. Каждый поворот коридора, каждый незнакомый запах вызывали у них восклицание и заставляли напрягать свои аналитические способности. Ширина главной магистрали уровня «Гамма» местами достигает десяти метров и охватывает почти половину кольца. Здесь когда-то располагалось большинство наших самых фешенебельных магазинов и офисы высококлассных предприятий. На многих магазинах висят теперь таблички «Закрыто», к тому же некоторые наиболее предприимчивые владельцы киосков и палаток из зоны Холма воспользовались преимуществом свободной аренды и благоприятного месторасположения и выставили здесь свои жалкие товары.
Запущенный вид этой зоны уже примелькался мне, и я почти не замечала царящей вокруг убогости, но трое землян, оказавшись на нашей главной магистрали, раскрыли рты от изумления. Мне было интересно, что именно так поразило их.
Может быть, им показалось, что здесь слишком рассеянный свет, исходящий от слишком удаленного источника? Центральная магистраль уровня «Гамма» освещалась отраженным светом звезды Абеляр, но он был намного мягче, чем яркий слепящий глаза свет Солнца, проникающий сквозь атмосферу Земли. Внутренние панели отражателя располагаются с обеих сторон кольца на расстоянии примерно трех сотен метров друг от друга. Они достигают непрозрачной вершины станции, и если смотреть на них отсюда, представляют собой просто ярко освещенное пространство. По обеим сторонам от главной магистрали кольца возвышаются, теснясь и наступая друг на друга, постройки. Они располагаются ступенчатыми рядами, порой перегораживая улицу или образуя проулки.
Среди них бросаются в глаза здания, возведенные землянами, – особенно построенные по типовым проектам сборные жилые дома, похожие на высокие ульи. Кроме того, тут и там виднеются постройки, внешний вид которых свидетельствует об инопланетном происхождении. Может, на Рэйчел эта беспорядочная застройка произвела гнетущее впечатление? А Гриффис ожидал увидеть прямой залитый сияющим светом проспект, символизирующий триумф человечества, покорившего космос?
– Это напоминает мне… – Рэйчел внимательно огляделась вокруг, ее вытянувшееся от изумления лицо приняло сосредоточенное выражение.
– Шанхай, – подсказал Клоос.
– Нет, Барселону, – не согласилась с ним Рэйчел.
– Скорее Абиджан, – вступил в их спор Гриффис, и его товарищи согласились с ним.
Как мало мы знаем о том, как выглядели города в их эпоху. В молодости, когда я, вступив в корпус и закончив подготовку на Земле, впервые отправилась работать в космос, теснота и скученность тоже удручающе действовали на меня. Поэтому мне не казалось странным, что членам экипажа «Калипсо», как мне когда-то, не по себе от суматохи, царящей на Иокасте, где в многоголосой разношерстной толпе наряду с землянами можно было встретить инопланетян.
– Это нечто вроде главной улицы, – объяснила я. – Мы называем ее Бульваром. С обеих сторон – жилые блоки и деловые офисы. Дальше на этом уровне расположены торговые залы, где можно арендовать площади и открыть свое дело.
– А каков социальный состав населения Иокасты? – спросил Гриффис, посмотрев на мою форму, а затем оглянувшись вокруг. – Наверное, у вас здесь что-то вроде военной иерархии? – добавил он неуверенным тоном.
Флорида взял Гриффиса под руку и, энергично жестикулируя, начал объяснять ему на ходу:
– Наше общество подобно слоеному пирогу, профессор. Или кольцевой структуре нашей станции. – Он улыбнулся, довольный удачным сравнением, и повторил метафору про себя. – Верхний уровень занимают офицеры Конфлота, такие как наш галантный командир. На более низкой ступени, но все еще на вершине иерархической лестницы, находится административный аппарат Центрального сектора. Не все из них – земляне. Взять, к примеру, хотя бы управляющего станцией Вича… Кстати, вы с ним уже знакомы?
Рэйчел тронула Клооса за рукав и что-то тихо сказала ему. Тот отрицательно покачал головой в ответ на вопрос Дэна и отстранился от Доуриф.
– Ниже персонала Центрального сектора, но все еще во внутреннем кольце находится штат Земного Флота. В среднем кольце – мы, граждане Земли и колоний, прибывшие на станцию, чтобы работать здесь, со своих планет или оставшиеся на Иокасте вследствие того, что здесь застряли наши корабли. На станции живут также несколько торговцев Конфедерации, застигнутые здесь военными событиями. Мне кажется, по своему статусу они стоят несколько выше нас.
– Но почему? – спросил Гриффис, которого задевало за живое то, что Земле отводилось место младшего члена Конфедерации.
Флорида пожал плечами.
– Таково положение вещей, – сказал он и продолжал, прежде чем Гриффис или я успели вставить хоть слово: – Во внешнем кольце, на нижней ступени иерархической лестницы, живут мелкие торговцы и предприниматели, занимающиеся семейным бизнесом. И наконец, у основания находятся беженцы и нелегалы. – Флорида многозначительно посмотрел на меня. – У основания расположены все еще неотремонтированные отражатели, это место наиболее близко к космическим лучам и наиболее уязвимо в случае нападения противника.
Я почти не слушала его. Меня поразила неожиданная мысль о том, что в системе Конфедерации именно земляне составляют своеобразное внешнее кольцо. Они живут на задворках общества, созданного инопланетянами.
Я шла позади Гриффиса, рассматривая его фигуру. Высокий и длинноногий, он обладал неуклюжей походкой и двигался чуть наклонившись вперед. Этот наклон не был признаком скромности или смущения, а скорее походил на карикатуру Гриффиса на самого себя, автошарж. Высокомерный и самоуверенный, он в то же время казался обаятельным.
Гриффис уже освоился в новой одежде, и мне нравилось, как он твердо ступает в своих сандалиях, не обращая внимания на то, что брюки пузырятся, а рубашка выбивается из-за пояса, который оттягивают три различного вида устройства связи. Гриффис настоял на том, чтобы мы предоставили их в его распоряжение, взял их с собой на прогулку и использовал при малейшей возможности, как будто стремился побыстрее освоиться в новой реальности и шагать в ногу с нашим столетием.
Складывалось такое впечатление, что Гриффис инстинктивно боится быть отброшенным на сто лет назад, если не сумеет адаптироваться к новой обстановке.
На коротко остриженные волосы Клооса и его гладкую кожу падали голубоватые блики. Он слушал объяснения и комментарии, вертя в руках электронную записную книжку, однако трудно было сказать, впитывает ли он в себя новую информацию или пропускает ее мимо ушей.
Что же касается Рэйчел, то мое первое впечатление о ней как о сдержанном, самоуверенном человеке постепенно менялось. Вне стен клиники, цветущая, с прямой осанкой, она походила на человека, физически хорошо тренированного. В ней ощущались энергия и нервное напряжение.
На Бульваре становилось все более шумно. Повсюду слышался гомон многоязыкой речи, который перекрывал доносившийся из специальных устройств перевод на лингвостандарт. Впрочем, сказанные слова не всегда сопровождались переводом. Поскольку станция принадлежит Земле, трансляторы официально настроены на земной лингвостандарт, однако среди большинства торговцев более популярен сложный лингвостандарт Конфедерации. В течение более чем двух десятилетий я пыталась освоить этот трудный язык, но мало преуспела в этом.
Чтобы общаться с членами экипажа «Калипсо», мне не требовалось прибегать к транслятору, многие слова, которые они употребляли в речи, были мне как будто знакомы, они казались отголосками тех фраз, что я слышала в детстве, об их значении я могла догадываться, но до конца понять была не в состоянии. Вероятно, мои собеседники тоже лишь приблизительно определяли значение многих наших слов, но по крайней мере у них была возможность увидеть те предметы, о которых шла речь.
Понимание того, о чем они говорили, затруднялось также акцентом, особенно сильным у Гриффиса. Оказалось, что у него те же проблемы – ему тоже мешало мое произношение.
– То, что я слышу, мне кажется знакомым и одновременно незнакомым.
Я понимающе кивнула.
– Я говорю с вами на земном лингвостандарте, и вы понимаете меня, потому что этот стандарт близок родному для вас старому английскому языку, но мой родной язык не английский.
– А какой же тогда? – спросил Флорида с любопытством.
– Смесь португальского, испанского, немецкого и нескольких местных диалектов, – сказала я, усмехнувшись. – Вы не поняли бы ни слова.
Один курьезный момент в нашей беседе, вызванный недопониманием, рассмешил новых обитателей Иокасты. Рэйчел спросила меня, как здесь поживают ги. Вспомнив, что «gay» по-английски – «веселый», я начала отвечать ей так, как поняла вопрос:
– В настоящий момент у нас мало поводов для веселья. Мы со всех сторон окружены врагами. Тем не менее людям свойственно…
Тут даже сдержанный Гриффис фыркнул от душившего его смеха. Рэйчел не знала, плакать ей или смеяться. Я посмотрела на Флориду, и тот в недоумении пожал плечами.
– Простите, – сказала Рэйчел, сдерживая улыбку. – Словом «гей» мы называем гомосексуалистов. Вы понимаете, о чем я говорю?
Она озабоченно посмотрела на нас.
– Да. Это – то, что когда-то существовало, – сухо сказала я.
И мы обсудили понятия, обозначавшие нравы общества, в котором использовались, и тот факт, что сексуальность людей стала более широкой проблемой, когда начала рассматриваться в контексте разнообразия традиций в этой области, сложившихся во внеземных цивилизациях. Нравы и обычаи инопланетян, связанные с репродуктивной функцией организма, бросали вызов представлениям землян об этой стороне нашей собственной жизни. Мой бывший муж, хдиг – гуманоид, заходил в сексуальном плане так далеко, как мне этого хотелось. Впрочем, напомнила я своим экскурсантам, я довольно консервативна в этих вопросах.
– Неужели различию полов в ваше время придавалось такое большое значение? – спросил Флорида. И я была рада, что он взял наконец-то на себя инициативу в этом разговоре.
Рэйчел пожала плечами.
– Мне кажется, что мы все, так или иначе, придаем особое значение сексу.
– Сексу? Вы имеете в виду биологические различия между мужчинами и женщинами?
Флорида, очевидно, старался подметить и запомнить все странное и необычное в представлениях землян.
– Не обязательно. Мы часто употребляем это слово для обозначения соития, полового акта. А вы разве не используете его в этом значении?
– Нет, в лингвостандарте не используем.
– И у вас нет сообщества геев? – Рэйчел пристально взглянула на меня.
– Нет. Во всяком случае, в том смысле, который вы вкладываете в это понятие.
Как бы ни была примитивна станция, на которой мы жили, но в сексуальном апартеиде нас нельзя обвинить. Это осталось в прошлом.
Люди в синей форме Земного Флота, люди в штатской одежде… Кое-где в толпе мелькали форменные куртки офицеров Конфлота. Двое сотрудников службы безопасности пытались задержать уличного разносчика. Большинство из тех, кто выглядел победнее, были землянами. Остальные являлись гуманоидами, такими как диры, старающиеся обмануть своих клиентов, или покрытые шерстью ахелианцы с кривыми ногами. Они представляли собой интересный контраст: диры были угловатыми, похожими на аскетов гуманоидами, подчинявшимися строгим, порой жестоким законам. Симпатичные ахелианцы, покрытые шерстью существа, похожие на коал, умели поразительно ловко прибирать к своим «рукам» – темным лапам с длинными пальцами – чужую собственность.
У нас жили также несколько хдигов, ликаетов и большая диаспора гарокианцев. Некоторые из этих инопланетян, например, хдиги, были почти неотличимы от людей. Более высокие, более стройные, с хорошо развитой мускулатурой, хдиги очень походили на землян. С другими, как, например, с гарокианцами, у нас не было ничего общего, кроме наличия ног, рук и головы.
Я взглянула на Клооса, стоящего рядом со мной. Он глядел на все словно завороженный, и его походка была несколько неуверенной, как будто все его внимание было поглощено тем, что происходит вокруг. Я очень надеялась, что эмоциональные перегрузки не приведут его организм к нервному срыву. Гриффис внимательно слушал объяснения Флориды, а Рэйчел вертела головой, разглядывая пеструю толпу обитателей Иокасты.
Один из кчеров появился на пороге своего дома в тот момент, когда мы проходили мимо. Он согнулся в три погибели, сложив перепончатые конечности и щупальца, чтобы выбраться наружу, не задев притолоку, а затем, оказавшись на улице, выпрямился во весь рост, расправив члены, и двинулся по улице.
– Что это было? Это существо похоже на богомола, земное насекомое, – сказала пораженная Рэйчел.
– Это кчер, – ответил Флорида и вкратце рассказал историю цивилизации этого вида разумных существ.
Клоос замешкался, и мне пришлось подождать его.
– Как вам это удается? – спросил он, поравнявшись со мной.
– Что именно? – не поняла я.
– Жить бок о бок со всеми этими инопланетянами. Такими отличными от нас. Неужели люди так изменились?
– Не думаю. – Я предполагала, что вновь прибывшим землянам станет не по себе, когда они увидят население станции. – У нас просто было достаточно времени, чтобы привыкнуть. Вот и все.
– И вы к этому спокойно относитесь? – Его голос дрогнул. Ему было трудно одновременно быть откровенным и стараться утешить. – Я имею в виду даже не физический аспект, а другие наши различия.
Непрошеные воспоминания нахлынули вдруг на меня.
– Однажды мне пришлось жить среди инопланетян в течение трех лет, и за это время я не видела ни одного человеческого существа.
– И какие у вас были ощущения?
– Это был… настоящий стресс для меня. Мне приходилось постоянно думать о том, как вести себя по отношению к другим и окружающей среде. В подобной ситуации нельзя включать автопилот. Ты не можешь положиться на свою логику или здравый смысл, поскольку они не имеют ничего общего с тем, чем руководствуются наши братья по разуму.
– Вы не испытывали чувства страха?
– Постоянно. – Мне хотелось объяснить Клоосу и то положительное, что было в той ситуации. – Но и чувство свободы тоже. Вы можете быть полностью самими собой – никакого притворства. И расширяете свои физические возможности – это примерно то же самое, как если бы вы видели носом или ощущали запахи ушами. Возникает такое впечатление, как будто вы находитесь за гранью реальности.
Он принужденно улыбнулся.
– Или под хорошим кайфом.
– Под хорошим чем? – не поняла я, незнакомое слово звучало очень забавно.
Его улыбка стала шире.
– Я говорю о галлюциногенных средствах. Разве у вас не употребляют наркотические вещества?
– Да, некоторые употребляют.
Я не стала упоминать о том, что уход от действительности тем способом, о котором говорил Клоос, сыграл со мной однажды очень злую шутку. По существу, работа среди инопланетян, на которую я сама напросилась, стала для меня средством избавления от вредной привычки. В настоящее время мой изнуренный организм вряд ли принял бы даже бокал вина.
– Мы знали, что в космосе существуют и другие разумные существа, – сказала Рэйчел. – Просто мы не придавали этому большого значения, поскольку уже контактировали с инвиди. Они казались нам дружелюбно настроенными по отношению к людям, и мы почему-то считали, что и все другие инопланетяне – существа мирные и любезные.
Я невольно вздрогнула, вспомнив о пиратах и разбойниках, которые наводили страх в космосе за пределами зоны, на которую распространялись условия соглашения. Тот факт, что они не обнаружили «Калипсо», казался совершенно невероятным.
– А как вы отдыхаете и развлекаетесь? У вас есть хобби? – спросила Рэйчел.
Развлечения и отдых. Я порядком подзабыла, что это означает.
– Я немного бегаю.
Все с недоумением взглянули на меня.
– Бегаете? Где? – Флорида сделал круглые глаза. – Она постоянно наталкивается на прохожих.
– Глупости. Я пробегаю отличную марафонскую дистанцию вокруг всех трех колец. Это занимает у меня немногим более трех часов. – Я уже несколько месяцев не занималась бегом.
– А у меня другое хобби, – неожиданно сказал Флорида, – я сочиняю голографические развлекательные программы. Если бы вы знали, как трудно понять юмор инопланетян.
– Не сомневаюсь, что это действительно очень сложно, – сказал Клоос, не сводя глаз с прохожих.
– Каждый должен иметь хобби, – заявил Гриффис. – Это помогает видеть перспективу.
Стены помещения были отделаны голубыми панелями. Вздох изумления вырвался у всех троих экскурсантов. Я рассчитывала на подобную реакцию.
По первоначальному плану, так должны были выглядеть все уровни Иокасты: убегающие вдаль линии являлись средством профилактики против клаустрофобии, которая могла развиться у живых существ в замкнутом пространстве станции. К сожалению, действительность часто не считается с нашими планами, поэтому большая часть кольца «Гамма» и все кольцо «Дельта» были построены с учетом постоянного роста численности населения, превышающей установленные нормы. Тем не менее здесь, на уровне «Альфа», можно было увидеть небо.
Конечно, это не синее земное небо. Но солнечный свет, бьющий из отражателей, образовывал золотистый свод, похожий на небо чужой планеты. Только на уровне «Альфа» свет находится вверху, над вами. Небом кольца «Гамма» является основание «Альфы», а «Дельта» находится под «Гаммой».
Единственный путь на этом уровне проходит по самой низкой точке кольца между грядками со злаковыми культурами, овощами, плодами, грибами, которые образовывают террасы по обеим сторонам, доходя до сводчатого потолка. Поля, расположенные в самом низу, имеют искусственную почву, на террасах растения выращиваются с помощью аэро– и гидропоники. Воздух здесь более теплый и влажный, и мне даже показалось, что я чувствую ароматы.
Гриффис махнул рукой в сторону разноцветных террас.
– Похоже, вы сами себя обеспечиваете продовольствием?
Прежде чем ответить, Флорида поправил перекинутую через плечо журналистскую аппаратуру. По-видимому, он чувствовал себя здесь как дома. Его движения стали менее судорожными, он заметно расслабился. Его слегка косившие глаза, придававшие Флориде в другой обстановке вид человека, глубоко ушедшего в себя, теперь были устремлены вдаль. Он походил сейчас на первопроходца, прибывшего на незнакомую планету, чтобы основать здесь поселение, и увлеченно строящего новый мир, несмотря на все трудности. Почему он прилетел на Иокасту?
– Самообеспечение – цель наших усилий, – сказал он. – Но обитателям станции приходится сталкиваться с массой проблем. Нормирование продуктов питания – реальность нашей жизни.
И это действительно было так. Фотосинтетическая производительность не являлась величиной постоянной, кроме того, нам доставляли неприятности вирусы. Станция не была предназначена для возделывания сельскохозяйственных культур в больших масштабах, и когда мы модифицировали некоторые системы, чтобы компенсировать этот недостаток, нагрузки, падавшие на эти области, увеличились. Численность населения Иокасты не позволяла занимать новые площади для производства продовольствия.
Когда-то станция являлась базой Конфлота, и большая часть продуктов питания завозилась сюда извне. Но постепенно наши запасы истощались, а поддержка Земли слабела. Направляя жалобы в Центр, мы одновременно исследовали возможности развития пищевой промышленности на станции и расширения торговли. К тому времени, когда сэрасы сделали невозможным ведение торговли, мы уже наладили производство основных продуктов питания. Но ситуация постоянно осложняется непредвиденными факторами – на станции слишком много нелегалов, распространяющих различные виды бактерий. Выживают лишь самые выносливые культуры.
– Обитателям станции хватает продуктов, – заметила я. – Рацион обслуживающего персонала на двадцать процентов состоит из космической провизии.
Рэйчел поморщилась.
– То есть из всякой гадости в тюбиках?
– Угу.
Преобразованные питательные вещества, которые сами по себе прекрасны на вкус – все прекрасно на вкус, пока у вас не испорчено обоняние, – теряют свою привлекательность, когда их концентрируют и сжимают. Не одна я на станции сильно похудела за последние месяцы.
А что едят беженцы и нелегалы? Люди, которые обошли бюрократические рогатки, не зарегистрировались хотя бы ради того, чтобы получать медицинское обслуживание, претендовать на жилье и иметь возможность найти работу? Как тот неизвестный, что был в складском отсеке вместе с Кеветом вчера вечером. Эти люди не подлежат учету. Мы можем лишь приблизительно подсчитать, сколько их на станции, основываясь на данных о потреблении кислорода и количестве рециркуляции, но выявить их физически не так-то просто.
– А как у вас обстоит дело с поддержкой главных компьютерных систем? – спросил Клоос.
Я не знала, смеяться мне или плакать.
– По-разному. Мы как раз сейчас над этим работаем.
– Что вы хотите этим сказать? – Он выглядел потрясенным, как любой другой инженер на его месте.
– Некоторые системы все еще функционируют на средней линии, которая имеет основные узлы доступа в центре. Другие – на резервных. По этой причине доступ к одним системам находится в кольцах, а к другим – в центре.
– Все это похоже на кошмар, привидевшийся инженеру команды технического обслуживания, – заметила Рэйчел.
– Иначе как иронией судьбы это не назовешь. Мы должны были проделать такой длинный путь только для того, чтобы оказаться, по существу, в исходной точке. – Гриффис обвел вокруг руками, словно хотел охватить ими всю станцию. – Я хочу сказать, – продолжал он, видя, что я озадачена его словами, – что ваши проблемы очень схожи с теми, которые существовали на Земле в наше время, – перенаселенность, рациональное распределение ресурсов, утилизация отходов, изоляция. Все проблемы, которые возникают в закрытой системе.
Низко расположенный небосвод, ярко освещенный отраженным светом чужой звезды. Изгибающаяся линия горизонта сливается впереди с небом и теряется за углом, где возвышаются серые очертания зданий. Мой натренированный глаз опытного инженера сразу же заметил, что в решетке отражателя отсутствует несколько панелей. Но в последнее время мое внимание все больше привлекало влияние заимствованного солнечного света на рост зеленой массы. Может быть, этот интерес всегда существовал во мне, я подмечала и восхищалась какими-то деталями, но не отдавала себе, в этом отчета?
Я присела на корточки у обочины, чтобы взглянуть вблизи на влажную почву и бледно-зеленую поросль, на которую кто-то неосторожно наступил, оставив следы ботинок. Коричневые мягкие комки налипли на подошвы моей обуви, оставлявшей полукруглые отпечатки на земле. Земля. Нет, это не земля, это просто грязь. Смесь осадка, растительного компоста и переработанных отходов. Всего лишь тонкая кожица, покрывающая металлический костяк.
Ощущение теплоты солнечных лучей, пригревавших мой затылок, было упоительным. Свет казался таким сильным по сравнению с расплывчатым искусственным освещением внутренних коридоров. Ласковое солнце могло бы доставить мне больше удовольствия, расстегни я воротник и подставь ему шею. Волна жгучего желания увидеть Землю накатила на меня. Захотелось почувствовать бриз, настоящий, а не искусственно вызванный, запрограммированный. Окунуться в хитросплетение теней, которое может создать лишь атмосфера. Льющийся сквозь трепещущую от легкого ветерка листву золотистый полуденный свет, насыщенный озоном полуденный ливень, после которого все начинает зеленеть с новой силой, огромные деревья с корнями, уходящими глубоко в прошлое. Дождь. Я не была на Земле уже более двадцати лет.
– Вы согласны, командир?
В голосе Флориды слышалось самодовольство. Должно быть, он подвел итог своему рассказу.
– Прошу прощения? Я на минуту задумалась.
– Я рассказывал нашим гостям, – сказал Флорида, взвешивая в руке свой видеоком с таким видом, как будто решал, запустить им в меня или нет, – как все эти месяцы мы, по существу, находились в осаде. Должно быть, Конфедерация тоже терпит бедствие от этих чужеземцев, но администрация станции не дает нам никакой информации. Может, вы просто не знаете, что происходит? Какова вероятность того, что сэрасы захватили Центральный сектор?
Флорида начал говорить о недовольстве народа «Девятки» тем, что в Конфедерации доминируют представители «Четырех Миров».
– Некоторые группы населения «Девяти Миров», а не весь народ в целом, – поправила я журналиста.
– Но ведь вы утверждаете, что «Четверка» не передает вам технологии перехода в гиперпространство потому, что представители «Девятки» не в состоянии понять ее, – заметил Гриффис.
Я хотела подтвердить его слова, но Флорида опередил меня:
– Мы должны как-то вписываться в мир Конфедерации, поэтому так или иначе используем технологии «Четверки». Взять, к примеру, станцию, на которой мы находимся. Но мы не имеем контроля над ними, – объяснил он.
Я терпеть не могу подобные дискуссии, которые часто вела со своим бывшим мужем и на которые потеряла уйму времени. Я никак не могла избавиться от мысли, что если мы не понимаем технологию перехода в гиперпространство, то почему «Четверка» должна передавать нам ее?
Это был первый выход спасенных членов экипажа «Калипсо» за пределы клиники, если не считать, конечно, ночную прогулку Рэйчел. Каждый поворот коридора, каждый незнакомый запах вызывали у них восклицание и заставляли напрягать свои аналитические способности. Ширина главной магистрали уровня «Гамма» местами достигает десяти метров и охватывает почти половину кольца. Здесь когда-то располагалось большинство наших самых фешенебельных магазинов и офисы высококлассных предприятий. На многих магазинах висят теперь таблички «Закрыто», к тому же некоторые наиболее предприимчивые владельцы киосков и палаток из зоны Холма воспользовались преимуществом свободной аренды и благоприятного месторасположения и выставили здесь свои жалкие товары.
Запущенный вид этой зоны уже примелькался мне, и я почти не замечала царящей вокруг убогости, но трое землян, оказавшись на нашей главной магистрали, раскрыли рты от изумления. Мне было интересно, что именно так поразило их.
Может быть, им показалось, что здесь слишком рассеянный свет, исходящий от слишком удаленного источника? Центральная магистраль уровня «Гамма» освещалась отраженным светом звезды Абеляр, но он был намного мягче, чем яркий слепящий глаза свет Солнца, проникающий сквозь атмосферу Земли. Внутренние панели отражателя располагаются с обеих сторон кольца на расстоянии примерно трех сотен метров друг от друга. Они достигают непрозрачной вершины станции, и если смотреть на них отсюда, представляют собой просто ярко освещенное пространство. По обеим сторонам от главной магистрали кольца возвышаются, теснясь и наступая друг на друга, постройки. Они располагаются ступенчатыми рядами, порой перегораживая улицу или образуя проулки.
Среди них бросаются в глаза здания, возведенные землянами, – особенно построенные по типовым проектам сборные жилые дома, похожие на высокие ульи. Кроме того, тут и там виднеются постройки, внешний вид которых свидетельствует об инопланетном происхождении. Может, на Рэйчел эта беспорядочная застройка произвела гнетущее впечатление? А Гриффис ожидал увидеть прямой залитый сияющим светом проспект, символизирующий триумф человечества, покорившего космос?
– Это напоминает мне… – Рэйчел внимательно огляделась вокруг, ее вытянувшееся от изумления лицо приняло сосредоточенное выражение.
– Шанхай, – подсказал Клоос.
– Нет, Барселону, – не согласилась с ним Рэйчел.
– Скорее Абиджан, – вступил в их спор Гриффис, и его товарищи согласились с ним.
Как мало мы знаем о том, как выглядели города в их эпоху. В молодости, когда я, вступив в корпус и закончив подготовку на Земле, впервые отправилась работать в космос, теснота и скученность тоже удручающе действовали на меня. Поэтому мне не казалось странным, что членам экипажа «Калипсо», как мне когда-то, не по себе от суматохи, царящей на Иокасте, где в многоголосой разношерстной толпе наряду с землянами можно было встретить инопланетян.
– Это нечто вроде главной улицы, – объяснила я. – Мы называем ее Бульваром. С обеих сторон – жилые блоки и деловые офисы. Дальше на этом уровне расположены торговые залы, где можно арендовать площади и открыть свое дело.
– А каков социальный состав населения Иокасты? – спросил Гриффис, посмотрев на мою форму, а затем оглянувшись вокруг. – Наверное, у вас здесь что-то вроде военной иерархии? – добавил он неуверенным тоном.
Флорида взял Гриффиса под руку и, энергично жестикулируя, начал объяснять ему на ходу:
– Наше общество подобно слоеному пирогу, профессор. Или кольцевой структуре нашей станции. – Он улыбнулся, довольный удачным сравнением, и повторил метафору про себя. – Верхний уровень занимают офицеры Конфлота, такие как наш галантный командир. На более низкой ступени, но все еще на вершине иерархической лестницы, находится административный аппарат Центрального сектора. Не все из них – земляне. Взять, к примеру, хотя бы управляющего станцией Вича… Кстати, вы с ним уже знакомы?
Рэйчел тронула Клооса за рукав и что-то тихо сказала ему. Тот отрицательно покачал головой в ответ на вопрос Дэна и отстранился от Доуриф.
– Ниже персонала Центрального сектора, но все еще во внутреннем кольце находится штат Земного Флота. В среднем кольце – мы, граждане Земли и колоний, прибывшие на станцию, чтобы работать здесь, со своих планет или оставшиеся на Иокасте вследствие того, что здесь застряли наши корабли. На станции живут также несколько торговцев Конфедерации, застигнутые здесь военными событиями. Мне кажется, по своему статусу они стоят несколько выше нас.
– Но почему? – спросил Гриффис, которого задевало за живое то, что Земле отводилось место младшего члена Конфедерации.
Флорида пожал плечами.
– Таково положение вещей, – сказал он и продолжал, прежде чем Гриффис или я успели вставить хоть слово: – Во внешнем кольце, на нижней ступени иерархической лестницы, живут мелкие торговцы и предприниматели, занимающиеся семейным бизнесом. И наконец, у основания находятся беженцы и нелегалы. – Флорида многозначительно посмотрел на меня. – У основания расположены все еще неотремонтированные отражатели, это место наиболее близко к космическим лучам и наиболее уязвимо в случае нападения противника.
Я почти не слушала его. Меня поразила неожиданная мысль о том, что в системе Конфедерации именно земляне составляют своеобразное внешнее кольцо. Они живут на задворках общества, созданного инопланетянами.
Я шла позади Гриффиса, рассматривая его фигуру. Высокий и длинноногий, он обладал неуклюжей походкой и двигался чуть наклонившись вперед. Этот наклон не был признаком скромности или смущения, а скорее походил на карикатуру Гриффиса на самого себя, автошарж. Высокомерный и самоуверенный, он в то же время казался обаятельным.
Гриффис уже освоился в новой одежде, и мне нравилось, как он твердо ступает в своих сандалиях, не обращая внимания на то, что брюки пузырятся, а рубашка выбивается из-за пояса, который оттягивают три различного вида устройства связи. Гриффис настоял на том, чтобы мы предоставили их в его распоряжение, взял их с собой на прогулку и использовал при малейшей возможности, как будто стремился побыстрее освоиться в новой реальности и шагать в ногу с нашим столетием.
Складывалось такое впечатление, что Гриффис инстинктивно боится быть отброшенным на сто лет назад, если не сумеет адаптироваться к новой обстановке.
На коротко остриженные волосы Клооса и его гладкую кожу падали голубоватые блики. Он слушал объяснения и комментарии, вертя в руках электронную записную книжку, однако трудно было сказать, впитывает ли он в себя новую информацию или пропускает ее мимо ушей.
Что же касается Рэйчел, то мое первое впечатление о ней как о сдержанном, самоуверенном человеке постепенно менялось. Вне стен клиники, цветущая, с прямой осанкой, она походила на человека, физически хорошо тренированного. В ней ощущались энергия и нервное напряжение.
На Бульваре становилось все более шумно. Повсюду слышался гомон многоязыкой речи, который перекрывал доносившийся из специальных устройств перевод на лингвостандарт. Впрочем, сказанные слова не всегда сопровождались переводом. Поскольку станция принадлежит Земле, трансляторы официально настроены на земной лингвостандарт, однако среди большинства торговцев более популярен сложный лингвостандарт Конфедерации. В течение более чем двух десятилетий я пыталась освоить этот трудный язык, но мало преуспела в этом.
Чтобы общаться с членами экипажа «Калипсо», мне не требовалось прибегать к транслятору, многие слова, которые они употребляли в речи, были мне как будто знакомы, они казались отголосками тех фраз, что я слышала в детстве, об их значении я могла догадываться, но до конца понять была не в состоянии. Вероятно, мои собеседники тоже лишь приблизительно определяли значение многих наших слов, но по крайней мере у них была возможность увидеть те предметы, о которых шла речь.
Понимание того, о чем они говорили, затруднялось также акцентом, особенно сильным у Гриффиса. Оказалось, что у него те же проблемы – ему тоже мешало мое произношение.
– То, что я слышу, мне кажется знакомым и одновременно незнакомым.
Я понимающе кивнула.
– Я говорю с вами на земном лингвостандарте, и вы понимаете меня, потому что этот стандарт близок родному для вас старому английскому языку, но мой родной язык не английский.
– А какой же тогда? – спросил Флорида с любопытством.
– Смесь португальского, испанского, немецкого и нескольких местных диалектов, – сказала я, усмехнувшись. – Вы не поняли бы ни слова.
Один курьезный момент в нашей беседе, вызванный недопониманием, рассмешил новых обитателей Иокасты. Рэйчел спросила меня, как здесь поживают ги. Вспомнив, что «gay» по-английски – «веселый», я начала отвечать ей так, как поняла вопрос:
– В настоящий момент у нас мало поводов для веселья. Мы со всех сторон окружены врагами. Тем не менее людям свойственно…
Тут даже сдержанный Гриффис фыркнул от душившего его смеха. Рэйчел не знала, плакать ей или смеяться. Я посмотрела на Флориду, и тот в недоумении пожал плечами.
– Простите, – сказала Рэйчел, сдерживая улыбку. – Словом «гей» мы называем гомосексуалистов. Вы понимаете, о чем я говорю?
Она озабоченно посмотрела на нас.
– Да. Это – то, что когда-то существовало, – сухо сказала я.
И мы обсудили понятия, обозначавшие нравы общества, в котором использовались, и тот факт, что сексуальность людей стала более широкой проблемой, когда начала рассматриваться в контексте разнообразия традиций в этой области, сложившихся во внеземных цивилизациях. Нравы и обычаи инопланетян, связанные с репродуктивной функцией организма, бросали вызов представлениям землян об этой стороне нашей собственной жизни. Мой бывший муж, хдиг – гуманоид, заходил в сексуальном плане так далеко, как мне этого хотелось. Впрочем, напомнила я своим экскурсантам, я довольно консервативна в этих вопросах.
– Неужели различию полов в ваше время придавалось такое большое значение? – спросил Флорида. И я была рада, что он взял наконец-то на себя инициативу в этом разговоре.
Рэйчел пожала плечами.
– Мне кажется, что мы все, так или иначе, придаем особое значение сексу.
– Сексу? Вы имеете в виду биологические различия между мужчинами и женщинами?
Флорида, очевидно, старался подметить и запомнить все странное и необычное в представлениях землян.
– Не обязательно. Мы часто употребляем это слово для обозначения соития, полового акта. А вы разве не используете его в этом значении?
– Нет, в лингвостандарте не используем.
– И у вас нет сообщества геев? – Рэйчел пристально взглянула на меня.
– Нет. Во всяком случае, в том смысле, который вы вкладываете в это понятие.
Как бы ни была примитивна станция, на которой мы жили, но в сексуальном апартеиде нас нельзя обвинить. Это осталось в прошлом.
Люди в синей форме Земного Флота, люди в штатской одежде… Кое-где в толпе мелькали форменные куртки офицеров Конфлота. Двое сотрудников службы безопасности пытались задержать уличного разносчика. Большинство из тех, кто выглядел победнее, были землянами. Остальные являлись гуманоидами, такими как диры, старающиеся обмануть своих клиентов, или покрытые шерстью ахелианцы с кривыми ногами. Они представляли собой интересный контраст: диры были угловатыми, похожими на аскетов гуманоидами, подчинявшимися строгим, порой жестоким законам. Симпатичные ахелианцы, покрытые шерстью существа, похожие на коал, умели поразительно ловко прибирать к своим «рукам» – темным лапам с длинными пальцами – чужую собственность.
У нас жили также несколько хдигов, ликаетов и большая диаспора гарокианцев. Некоторые из этих инопланетян, например, хдиги, были почти неотличимы от людей. Более высокие, более стройные, с хорошо развитой мускулатурой, хдиги очень походили на землян. С другими, как, например, с гарокианцами, у нас не было ничего общего, кроме наличия ног, рук и головы.
Я взглянула на Клооса, стоящего рядом со мной. Он глядел на все словно завороженный, и его походка была несколько неуверенной, как будто все его внимание было поглощено тем, что происходит вокруг. Я очень надеялась, что эмоциональные перегрузки не приведут его организм к нервному срыву. Гриффис внимательно слушал объяснения Флориды, а Рэйчел вертела головой, разглядывая пеструю толпу обитателей Иокасты.
Один из кчеров появился на пороге своего дома в тот момент, когда мы проходили мимо. Он согнулся в три погибели, сложив перепончатые конечности и щупальца, чтобы выбраться наружу, не задев притолоку, а затем, оказавшись на улице, выпрямился во весь рост, расправив члены, и двинулся по улице.
– Что это было? Это существо похоже на богомола, земное насекомое, – сказала пораженная Рэйчел.
– Это кчер, – ответил Флорида и вкратце рассказал историю цивилизации этого вида разумных существ.
Клоос замешкался, и мне пришлось подождать его.
– Как вам это удается? – спросил он, поравнявшись со мной.
– Что именно? – не поняла я.
– Жить бок о бок со всеми этими инопланетянами. Такими отличными от нас. Неужели люди так изменились?
– Не думаю. – Я предполагала, что вновь прибывшим землянам станет не по себе, когда они увидят население станции. – У нас просто было достаточно времени, чтобы привыкнуть. Вот и все.
– И вы к этому спокойно относитесь? – Его голос дрогнул. Ему было трудно одновременно быть откровенным и стараться утешить. – Я имею в виду даже не физический аспект, а другие наши различия.
Непрошеные воспоминания нахлынули вдруг на меня.
– Однажды мне пришлось жить среди инопланетян в течение трех лет, и за это время я не видела ни одного человеческого существа.
– И какие у вас были ощущения?
– Это был… настоящий стресс для меня. Мне приходилось постоянно думать о том, как вести себя по отношению к другим и окружающей среде. В подобной ситуации нельзя включать автопилот. Ты не можешь положиться на свою логику или здравый смысл, поскольку они не имеют ничего общего с тем, чем руководствуются наши братья по разуму.
– Вы не испытывали чувства страха?
– Постоянно. – Мне хотелось объяснить Клоосу и то положительное, что было в той ситуации. – Но и чувство свободы тоже. Вы можете быть полностью самими собой – никакого притворства. И расширяете свои физические возможности – это примерно то же самое, как если бы вы видели носом или ощущали запахи ушами. Возникает такое впечатление, как будто вы находитесь за гранью реальности.
Он принужденно улыбнулся.
– Или под хорошим кайфом.
– Под хорошим чем? – не поняла я, незнакомое слово звучало очень забавно.
Его улыбка стала шире.
– Я говорю о галлюциногенных средствах. Разве у вас не употребляют наркотические вещества?
– Да, некоторые употребляют.
Я не стала упоминать о том, что уход от действительности тем способом, о котором говорил Клоос, сыграл со мной однажды очень злую шутку. По существу, работа среди инопланетян, на которую я сама напросилась, стала для меня средством избавления от вредной привычки. В настоящее время мой изнуренный организм вряд ли принял бы даже бокал вина.
– Мы знали, что в космосе существуют и другие разумные существа, – сказала Рэйчел. – Просто мы не придавали этому большого значения, поскольку уже контактировали с инвиди. Они казались нам дружелюбно настроенными по отношению к людям, и мы почему-то считали, что и все другие инопланетяне – существа мирные и любезные.
Я невольно вздрогнула, вспомнив о пиратах и разбойниках, которые наводили страх в космосе за пределами зоны, на которую распространялись условия соглашения. Тот факт, что они не обнаружили «Калипсо», казался совершенно невероятным.
– А как вы отдыхаете и развлекаетесь? У вас есть хобби? – спросила Рэйчел.
Развлечения и отдых. Я порядком подзабыла, что это означает.
– Я немного бегаю.
Все с недоумением взглянули на меня.
– Бегаете? Где? – Флорида сделал круглые глаза. – Она постоянно наталкивается на прохожих.
– Глупости. Я пробегаю отличную марафонскую дистанцию вокруг всех трех колец. Это занимает у меня немногим более трех часов. – Я уже несколько месяцев не занималась бегом.
– А у меня другое хобби, – неожиданно сказал Флорида, – я сочиняю голографические развлекательные программы. Если бы вы знали, как трудно понять юмор инопланетян.
– Не сомневаюсь, что это действительно очень сложно, – сказал Клоос, не сводя глаз с прохожих.
– Каждый должен иметь хобби, – заявил Гриффис. – Это помогает видеть перспективу.
Стены помещения были отделаны голубыми панелями. Вздох изумления вырвался у всех троих экскурсантов. Я рассчитывала на подобную реакцию.
По первоначальному плану, так должны были выглядеть все уровни Иокасты: убегающие вдаль линии являлись средством профилактики против клаустрофобии, которая могла развиться у живых существ в замкнутом пространстве станции. К сожалению, действительность часто не считается с нашими планами, поэтому большая часть кольца «Гамма» и все кольцо «Дельта» были построены с учетом постоянного роста численности населения, превышающей установленные нормы. Тем не менее здесь, на уровне «Альфа», можно было увидеть небо.
Конечно, это не синее земное небо. Но солнечный свет, бьющий из отражателей, образовывал золотистый свод, похожий на небо чужой планеты. Только на уровне «Альфа» свет находится вверху, над вами. Небом кольца «Гамма» является основание «Альфы», а «Дельта» находится под «Гаммой».
Единственный путь на этом уровне проходит по самой низкой точке кольца между грядками со злаковыми культурами, овощами, плодами, грибами, которые образовывают террасы по обеим сторонам, доходя до сводчатого потолка. Поля, расположенные в самом низу, имеют искусственную почву, на террасах растения выращиваются с помощью аэро– и гидропоники. Воздух здесь более теплый и влажный, и мне даже показалось, что я чувствую ароматы.
Гриффис махнул рукой в сторону разноцветных террас.
– Похоже, вы сами себя обеспечиваете продовольствием?
Прежде чем ответить, Флорида поправил перекинутую через плечо журналистскую аппаратуру. По-видимому, он чувствовал себя здесь как дома. Его движения стали менее судорожными, он заметно расслабился. Его слегка косившие глаза, придававшие Флориде в другой обстановке вид человека, глубоко ушедшего в себя, теперь были устремлены вдаль. Он походил сейчас на первопроходца, прибывшего на незнакомую планету, чтобы основать здесь поселение, и увлеченно строящего новый мир, несмотря на все трудности. Почему он прилетел на Иокасту?
– Самообеспечение – цель наших усилий, – сказал он. – Но обитателям станции приходится сталкиваться с массой проблем. Нормирование продуктов питания – реальность нашей жизни.
И это действительно было так. Фотосинтетическая производительность не являлась величиной постоянной, кроме того, нам доставляли неприятности вирусы. Станция не была предназначена для возделывания сельскохозяйственных культур в больших масштабах, и когда мы модифицировали некоторые системы, чтобы компенсировать этот недостаток, нагрузки, падавшие на эти области, увеличились. Численность населения Иокасты не позволяла занимать новые площади для производства продовольствия.
Когда-то станция являлась базой Конфлота, и большая часть продуктов питания завозилась сюда извне. Но постепенно наши запасы истощались, а поддержка Земли слабела. Направляя жалобы в Центр, мы одновременно исследовали возможности развития пищевой промышленности на станции и расширения торговли. К тому времени, когда сэрасы сделали невозможным ведение торговли, мы уже наладили производство основных продуктов питания. Но ситуация постоянно осложняется непредвиденными факторами – на станции слишком много нелегалов, распространяющих различные виды бактерий. Выживают лишь самые выносливые культуры.
– Обитателям станции хватает продуктов, – заметила я. – Рацион обслуживающего персонала на двадцать процентов состоит из космической провизии.
Рэйчел поморщилась.
– То есть из всякой гадости в тюбиках?
– Угу.
Преобразованные питательные вещества, которые сами по себе прекрасны на вкус – все прекрасно на вкус, пока у вас не испорчено обоняние, – теряют свою привлекательность, когда их концентрируют и сжимают. Не одна я на станции сильно похудела за последние месяцы.
А что едят беженцы и нелегалы? Люди, которые обошли бюрократические рогатки, не зарегистрировались хотя бы ради того, чтобы получать медицинское обслуживание, претендовать на жилье и иметь возможность найти работу? Как тот неизвестный, что был в складском отсеке вместе с Кеветом вчера вечером. Эти люди не подлежат учету. Мы можем лишь приблизительно подсчитать, сколько их на станции, основываясь на данных о потреблении кислорода и количестве рециркуляции, но выявить их физически не так-то просто.
– А как у вас обстоит дело с поддержкой главных компьютерных систем? – спросил Клоос.
Я не знала, смеяться мне или плакать.
– По-разному. Мы как раз сейчас над этим работаем.
– Что вы хотите этим сказать? – Он выглядел потрясенным, как любой другой инженер на его месте.
– Некоторые системы все еще функционируют на средней линии, которая имеет основные узлы доступа в центре. Другие – на резервных. По этой причине доступ к одним системам находится в кольцах, а к другим – в центре.
– Все это похоже на кошмар, привидевшийся инженеру команды технического обслуживания, – заметила Рэйчел.
– Иначе как иронией судьбы это не назовешь. Мы должны были проделать такой длинный путь только для того, чтобы оказаться, по существу, в исходной точке. – Гриффис обвел вокруг руками, словно хотел охватить ими всю станцию. – Я хочу сказать, – продолжал он, видя, что я озадачена его словами, – что ваши проблемы очень схожи с теми, которые существовали на Земле в наше время, – перенаселенность, рациональное распределение ресурсов, утилизация отходов, изоляция. Все проблемы, которые возникают в закрытой системе.
Низко расположенный небосвод, ярко освещенный отраженным светом чужой звезды. Изгибающаяся линия горизонта сливается впереди с небом и теряется за углом, где возвышаются серые очертания зданий. Мой натренированный глаз опытного инженера сразу же заметил, что в решетке отражателя отсутствует несколько панелей. Но в последнее время мое внимание все больше привлекало влияние заимствованного солнечного света на рост зеленой массы. Может быть, этот интерес всегда существовал во мне, я подмечала и восхищалась какими-то деталями, но не отдавала себе, в этом отчета?
Я присела на корточки у обочины, чтобы взглянуть вблизи на влажную почву и бледно-зеленую поросль, на которую кто-то неосторожно наступил, оставив следы ботинок. Коричневые мягкие комки налипли на подошвы моей обуви, оставлявшей полукруглые отпечатки на земле. Земля. Нет, это не земля, это просто грязь. Смесь осадка, растительного компоста и переработанных отходов. Всего лишь тонкая кожица, покрывающая металлический костяк.
Ощущение теплоты солнечных лучей, пригревавших мой затылок, было упоительным. Свет казался таким сильным по сравнению с расплывчатым искусственным освещением внутренних коридоров. Ласковое солнце могло бы доставить мне больше удовольствия, расстегни я воротник и подставь ему шею. Волна жгучего желания увидеть Землю накатила на меня. Захотелось почувствовать бриз, настоящий, а не искусственно вызванный, запрограммированный. Окунуться в хитросплетение теней, которое может создать лишь атмосфера. Льющийся сквозь трепещущую от легкого ветерка листву золотистый полуденный свет, насыщенный озоном полуденный ливень, после которого все начинает зеленеть с новой силой, огромные деревья с корнями, уходящими глубоко в прошлое. Дождь. Я не была на Земле уже более двадцати лет.
– Вы согласны, командир?
В голосе Флориды слышалось самодовольство. Должно быть, он подвел итог своему рассказу.
– Прошу прощения? Я на минуту задумалась.
– Я рассказывал нашим гостям, – сказал Флорида, взвешивая в руке свой видеоком с таким видом, как будто решал, запустить им в меня или нет, – как все эти месяцы мы, по существу, находились в осаде. Должно быть, Конфедерация тоже терпит бедствие от этих чужеземцев, но администрация станции не дает нам никакой информации. Может, вы просто не знаете, что происходит? Какова вероятность того, что сэрасы захватили Центральный сектор?