Страница:
Шестьдесят… Не думай, а просто считай. В темноте было нетрудно все свое внимание сосредоточить на перекладинах, которые показывали тебе путь, и больше ни о чем не беспокоиться.
Может быть, кчин уже ждет меня? Сверху не доносилось никаких звуков, я слышала только механический фоновый гул и собственное натужное дыхание.
Один раз я нечаянно дотронулась до гладкой поверхности стены туннеля, и меня тут же пронзил разряд электрического тока. Я чуть не упала с лестницы. Задержав дыхание от боли, я вцепилась в перекладины.
Я спрашивала себя, неужели я терплю все эти муки только ради того, чтобы отомстить Геноиту. И отвечала, что это не совсем так, но, в сущности, является одной из главных причин. У меня было такое чувство, что если мы сейчас справимся с ситуацией и выживем, то впоследствии с гордостью будем оглядываться назад и с дрожью волнения вспоминать эти дни…
Шестьдесят. На этот раз люк был надо мной. Не думай, а только работай! Мои пальцы осторожно коснулись поверхности туннеля рядом с люком. Помни о последствиях – конечно, я помню о последствиях, сколько лет уже я ползаю по этим техническим туннелям!..
Крышка плавно открылась, и я снова нырнула в глубину туннеля. Но все было тихо.
Тогда я поднялась на последнюю ступеньку лестницы и выглянула наружу. Коридор был ярко освещен, и свет почти ослепил меня после темноты туннеля.
Коридор делал плавный поворот, огибая весь центр. Метрах в десяти от меня, на противоположной стороне, располагалась дверь в шлюзовую камеру. Она выглядела очень солидно и, казалось, могла выдержать натиск целой армии кчинов. Однако я надеялась, что мне не придется проверять ее на прочность. Если все пойдет по плану, когда шлюзовая камера откроется, кчина выбросит в вакуум, и он будет не способен на сопротивление.
Существовал только один способ воплощения этого замысла. Я уцепилась за перекладины лестницы, висевшей над люком, и, подтянувшись, вылезла из него. Постояв немного, я убедилась, что у меня не дрожат колени, и осторожно приблизилась к двери шлюзовой камеры. Здесь я внимательно осмотрела панель управления. Как и все подобные шлюзы, этот был снабжен встроенной системой безопасности, не позволявшей открыть внешние двери, пока внутренняя дверь не закрылась полностью. Внутри тоже имелась ручная система блокировки, которой можно воспользоваться в крайнем случае.
Я всегда считала это надежным средством безопасности, но теперь наличие устройства беспокоило меня – а что, если кчин знает о нем? В таком случае он мог не дать открыться внешней двери. Я ввела свой код и дала команду отключить систему блокировки, надеясь, что мне это удастся.
Внезапно за спиной раздался тихий шорох. О Боже, если я все же после всего этого останусь в живых, меня до конца жизни будут мучить ночные кошмары…
Голова кчина и его крылья касались потолка. Он дернул одним из предплечий. Может, он сделал мне предупреждение?
Потолок был слишком низок для него, и кчин не мог развернуть во всю ширь свои крылья для полета или молниеносного движения. Две ноги быстрее, чем четыре, и я, пожалуй, могла бы, сорвавшись с места, легко убежать от него и скрыться за поворотом. Но я не хотела этого делать. Во всяком случае, сейчас. Он был такой огромный, его рост достигал трех метров, и, казалось, он вполне мог протянуть свой острый «меч» и отсечь мне ноги на бегу. Неужели ты хотела поговорить с ним? Меня поразили собственная глупость и самонадеянность.
Я очень медленно протянула два пальца к панели и дотронулась до нее. Внутренняя дверь камеры откатились в сторону с характерным звуком.
Кчин даже не пошевелился. Однако в следующую секунду весь напрягся и как будто сжался, уменьшившись в размерах. Я тоже внутренне сжалась и попятилась.
Кчин не сделал ничего ужасного, он просто шагнул к камере. Оглядев ее небольшое пространство, повернул свою треугольную голову так, чтобы можно было видеть меня. Я взглянула на него снизу вверх и, положив одну руку на пульт управления шлюзовой камерой, другой сделала приглашающий жест.
– Я зайду после вас.
Он на мгновение замер в той же позе, как будто окаменев. Однако затем очень неловко переступил через порог камеры, сложив крылья и сгорбившись, чтобы уместиться в небольшом помещении.
Я и не думала, что у меня все так легко получится. Дождавшись, когда он полностью скроется в камере, я, затаив дыхание, нажала на клавишу пульта, чтобы закрыть дверь. Когда дверь начала с шипением закрываться, кчин вдруг выбросил щупальце и схватил меня за ногу.
Я завопила от ужаса и схватилась за коробку управления. Но она выскользнула из моих рук. Затем кчин подтащил меня к полузакрытой двери шлюза. Щупальце обвивалось вокруг моего бедра, словно стальная лента. Я отчаянно пыталась освободиться от него одной рукой, а другой старалась хоть за что-нибудь зацепиться, но это мне не удавалось.
Я уперлась пятками в порог камеры, надеясь, что дверь закроется раньше, чем кчин втащит меня в шлюз, но тут заметила, что он держит ее двумя конечностями. Мои ботинки скользили, я царапала ими пол. В конце концов кчин втащил меня в камеру и дал двери закрыться.
Как только я оказалась внутри шлюза, он сразу же Убрал свое щупальце, и я отлетела в дальний угол помещения. Кчин протянул ко мне свою конечность, и я увидела, как блеснул клинок. Я инстинктивно съежилась и присела. Кчин тут же убрал «оружие». Я снова выпрямилась, чувствуя, как дрожат от ужаса колени. Но кчин тут же повторил свой угрожающий жест, и я снова опустилась на корточки и заплакала. Он играл со мной.
Думай, черт бы тебя побрал, думай! Мердок сказал, что в шлюзе должна быть рециркуляционная труба. Но я нигде не видела ее. Все стены казались гладкими и ровными, лишь рядом с дверью я заметила панель блокировки. Она находилась как раз между нами. А рядом с внешней, круглой, дверью располагалась панель ее активации. Я была ближе к ней, чем кчин.
Кчину надоело играть, и он занес надо мной обе острые мечевидные конечности. Я вжалась в стену, спрашивая себя: зачем отодвигать неизбежное, продлевая муки? Открой внешнюю дверь и одним махом покончи с этим. Лучше пусть вакуум высосет воздух из твоих легких, чем это чудовище перережет горло…
Внезапно я увидела люк рециркуляции, он находился в полу, между мной и кчином. Конечно, он и должен был находиться в полу, идиотка!.. Когда гравитационное поле включено, стена превращается в пол, правильно?
В моей душе проснулась надежда на спасение. У люка была обыкновенная крышка, которую, чтобы открыть, надо потянуть на себя. Конечно, она была снабжена механизмом магнитной изоляции, который автоматически активизировался, когда открывались внешние двери. У меня имелось примерно двадцать секунд после запуска механизма открытия внешней двери на то, чтобы дернуть крышку люка и прыгнуть в него. Ну же, давай, сделай это сейчас!..
Пока кчин почему-то не спешил убивать меня, я сделала вид, что в страхе ухожу из-под его занесенных надо мной конечностей, и, бросившись к панели управления внешней дверью, набрала короткий код, послав команду аварийного открытия.
Болты застонали. И дверь с шипением, которое производил вытекавший воздух, начала открываться.
Я устремилась к рециркуляционному люку в тот момент, когда щупальце кчина легло на панель блокировки двери. Я надеялась, что все же я сумела дезактивировать ее в коридоре.
Крышка люка подалась так легко, что я вынуждена была ухватиться за ее край, чтобы меня не затянуло в вакуум. Шипение воздуха превратилось в настоящий рев. У меня заложило уши, из носа хлынула кровь.
Я сделала два глубоких вдоха и, задержав дыхание, прыгнула в трубу вниз головой.
Но кчин успел схватить меня за ступню. Я извивалась, стараясь работать плечами и бедрами и ползти вперед, но не могла освободиться.
Вакуум засасывал кчина, и он тащил меня за собой. У меня разрывались легкие от боли, перед глазами шли черные круги. Я уперлась второй ногой в выступ люка. Где-то в глубинах подсознания билась мысль: почему я так чертовски упряма?
С моей ноги соскользнул ботинок.
Синтетическое существо внезапно сдалось, его мышцы и связки оказались не способны противостоять такому давлению. Я устремилась в вонючую тьму и потеряла сознание.
Эпилог
Может быть, кчин уже ждет меня? Сверху не доносилось никаких звуков, я слышала только механический фоновый гул и собственное натужное дыхание.
Один раз я нечаянно дотронулась до гладкой поверхности стены туннеля, и меня тут же пронзил разряд электрического тока. Я чуть не упала с лестницы. Задержав дыхание от боли, я вцепилась в перекладины.
Я спрашивала себя, неужели я терплю все эти муки только ради того, чтобы отомстить Геноиту. И отвечала, что это не совсем так, но, в сущности, является одной из главных причин. У меня было такое чувство, что если мы сейчас справимся с ситуацией и выживем, то впоследствии с гордостью будем оглядываться назад и с дрожью волнения вспоминать эти дни…
Шестьдесят. На этот раз люк был надо мной. Не думай, а только работай! Мои пальцы осторожно коснулись поверхности туннеля рядом с люком. Помни о последствиях – конечно, я помню о последствиях, сколько лет уже я ползаю по этим техническим туннелям!..
Крышка плавно открылась, и я снова нырнула в глубину туннеля. Но все было тихо.
Тогда я поднялась на последнюю ступеньку лестницы и выглянула наружу. Коридор был ярко освещен, и свет почти ослепил меня после темноты туннеля.
Коридор делал плавный поворот, огибая весь центр. Метрах в десяти от меня, на противоположной стороне, располагалась дверь в шлюзовую камеру. Она выглядела очень солидно и, казалось, могла выдержать натиск целой армии кчинов. Однако я надеялась, что мне не придется проверять ее на прочность. Если все пойдет по плану, когда шлюзовая камера откроется, кчина выбросит в вакуум, и он будет не способен на сопротивление.
Существовал только один способ воплощения этого замысла. Я уцепилась за перекладины лестницы, висевшей над люком, и, подтянувшись, вылезла из него. Постояв немного, я убедилась, что у меня не дрожат колени, и осторожно приблизилась к двери шлюзовой камеры. Здесь я внимательно осмотрела панель управления. Как и все подобные шлюзы, этот был снабжен встроенной системой безопасности, не позволявшей открыть внешние двери, пока внутренняя дверь не закрылась полностью. Внутри тоже имелась ручная система блокировки, которой можно воспользоваться в крайнем случае.
Я всегда считала это надежным средством безопасности, но теперь наличие устройства беспокоило меня – а что, если кчин знает о нем? В таком случае он мог не дать открыться внешней двери. Я ввела свой код и дала команду отключить систему блокировки, надеясь, что мне это удастся.
Внезапно за спиной раздался тихий шорох. О Боже, если я все же после всего этого останусь в живых, меня до конца жизни будут мучить ночные кошмары…
Голова кчина и его крылья касались потолка. Он дернул одним из предплечий. Может, он сделал мне предупреждение?
Потолок был слишком низок для него, и кчин не мог развернуть во всю ширь свои крылья для полета или молниеносного движения. Две ноги быстрее, чем четыре, и я, пожалуй, могла бы, сорвавшись с места, легко убежать от него и скрыться за поворотом. Но я не хотела этого делать. Во всяком случае, сейчас. Он был такой огромный, его рост достигал трех метров, и, казалось, он вполне мог протянуть свой острый «меч» и отсечь мне ноги на бегу. Неужели ты хотела поговорить с ним? Меня поразили собственная глупость и самонадеянность.
Я очень медленно протянула два пальца к панели и дотронулась до нее. Внутренняя дверь камеры откатились в сторону с характерным звуком.
Кчин даже не пошевелился. Однако в следующую секунду весь напрягся и как будто сжался, уменьшившись в размерах. Я тоже внутренне сжалась и попятилась.
Кчин не сделал ничего ужасного, он просто шагнул к камере. Оглядев ее небольшое пространство, повернул свою треугольную голову так, чтобы можно было видеть меня. Я взглянула на него снизу вверх и, положив одну руку на пульт управления шлюзовой камерой, другой сделала приглашающий жест.
– Я зайду после вас.
Он на мгновение замер в той же позе, как будто окаменев. Однако затем очень неловко переступил через порог камеры, сложив крылья и сгорбившись, чтобы уместиться в небольшом помещении.
Я и не думала, что у меня все так легко получится. Дождавшись, когда он полностью скроется в камере, я, затаив дыхание, нажала на клавишу пульта, чтобы закрыть дверь. Когда дверь начала с шипением закрываться, кчин вдруг выбросил щупальце и схватил меня за ногу.
Я завопила от ужаса и схватилась за коробку управления. Но она выскользнула из моих рук. Затем кчин подтащил меня к полузакрытой двери шлюза. Щупальце обвивалось вокруг моего бедра, словно стальная лента. Я отчаянно пыталась освободиться от него одной рукой, а другой старалась хоть за что-нибудь зацепиться, но это мне не удавалось.
Я уперлась пятками в порог камеры, надеясь, что дверь закроется раньше, чем кчин втащит меня в шлюз, но тут заметила, что он держит ее двумя конечностями. Мои ботинки скользили, я царапала ими пол. В конце концов кчин втащил меня в камеру и дал двери закрыться.
Как только я оказалась внутри шлюза, он сразу же Убрал свое щупальце, и я отлетела в дальний угол помещения. Кчин протянул ко мне свою конечность, и я увидела, как блеснул клинок. Я инстинктивно съежилась и присела. Кчин тут же убрал «оружие». Я снова выпрямилась, чувствуя, как дрожат от ужаса колени. Но кчин тут же повторил свой угрожающий жест, и я снова опустилась на корточки и заплакала. Он играл со мной.
Думай, черт бы тебя побрал, думай! Мердок сказал, что в шлюзе должна быть рециркуляционная труба. Но я нигде не видела ее. Все стены казались гладкими и ровными, лишь рядом с дверью я заметила панель блокировки. Она находилась как раз между нами. А рядом с внешней, круглой, дверью располагалась панель ее активации. Я была ближе к ней, чем кчин.
Кчину надоело играть, и он занес надо мной обе острые мечевидные конечности. Я вжалась в стену, спрашивая себя: зачем отодвигать неизбежное, продлевая муки? Открой внешнюю дверь и одним махом покончи с этим. Лучше пусть вакуум высосет воздух из твоих легких, чем это чудовище перережет горло…
Внезапно я увидела люк рециркуляции, он находился в полу, между мной и кчином. Конечно, он и должен был находиться в полу, идиотка!.. Когда гравитационное поле включено, стена превращается в пол, правильно?
В моей душе проснулась надежда на спасение. У люка была обыкновенная крышка, которую, чтобы открыть, надо потянуть на себя. Конечно, она была снабжена механизмом магнитной изоляции, который автоматически активизировался, когда открывались внешние двери. У меня имелось примерно двадцать секунд после запуска механизма открытия внешней двери на то, чтобы дернуть крышку люка и прыгнуть в него. Ну же, давай, сделай это сейчас!..
Пока кчин почему-то не спешил убивать меня, я сделала вид, что в страхе ухожу из-под его занесенных надо мной конечностей, и, бросившись к панели управления внешней дверью, набрала короткий код, послав команду аварийного открытия.
Болты застонали. И дверь с шипением, которое производил вытекавший воздух, начала открываться.
Я устремилась к рециркуляционному люку в тот момент, когда щупальце кчина легло на панель блокировки двери. Я надеялась, что все же я сумела дезактивировать ее в коридоре.
Крышка люка подалась так легко, что я вынуждена была ухватиться за ее край, чтобы меня не затянуло в вакуум. Шипение воздуха превратилось в настоящий рев. У меня заложило уши, из носа хлынула кровь.
Я сделала два глубоких вдоха и, задержав дыхание, прыгнула в трубу вниз головой.
Но кчин успел схватить меня за ступню. Я извивалась, стараясь работать плечами и бедрами и ползти вперед, но не могла освободиться.
Вакуум засасывал кчина, и он тащил меня за собой. У меня разрывались легкие от боли, перед глазами шли черные круги. Я уперлась второй ногой в выступ люка. Где-то в глубинах подсознания билась мысль: почему я так чертовски упряма?
С моей ноги соскользнул ботинок.
Синтетическое существо внезапно сдалось, его мышцы и связки оказались не способны противостоять такому давлению. Я устремилась в вонючую тьму и потеряла сознание.
Эпилог
Когда я упала из трубы на чан с вонючими отходами, меня подхватил Мердок, прибывший вместе с двумя констеблями в зону рециркуляции, чтобы встретить меня. Они контролировали с помощью приборов все показания системы управления шлюзовой камерой и позаботились о том, чтобы смягчить мое падение, положив в спешном порядке на чан мягкое покрытие.
Уложив меня на палубе, Мердок со своими помощниками дали мне лекарство, чтобы восстановить дыхание и привести в чувство.
Очнувшись, я услышала, как Мердок докладывает в Пузырь об обстановке. Я со стоном села, и констебль накинул на мои покрытые ушибами и ссадинами плечи термопростыню. У меня кружилась голова, и стены помещения, казалось, ходили ходуном.
Доклад Мердока был кратким. Я знала, что он страшно злится на меня, но пытается сдержаться, видя мое плачевное состояние и учитывая, что я добилась своего – кчин мертв. Я не сомневалась, что завтра он наговорит мне массу неприятных вещей.
– Он… – прохрипела я. – Он покинул станцию?
– Насколько мы можем судить, да.
Мердок, по-видимому, стремился сохранить между нами дистанцию. Он двинулся было к констеблю, который склонился надо мной, пытаясь помочь встать, но я с негодованием отвергла его помощь.
– Со мной все в порядке, – пробормотала я, хотя стены помещения все еще продолжали кружиться перед глазами.
Я шаталась, но старалась не обращать на это внимания. Мы наконец-то избавились от кчина. Серые корабли ушли.
Система герметизации вне опасности, или мы все уже давно плавали бы в открытом космосе. На сердце у меня было легко, а в голове пусто.
– Ой!
Я чуть не упала на Мердока, но он успел подхватить меня. В этот момент он заметил мою босую ногу и порванную штанину. Мне это зрелище не казалось забавным, но Мердок вдруг стал хихикать, и я тоже засмеялась.
Мы стояли посреди зловонного помещения рециркуляции и покатывались со смеху.
Примерно через час Мердок послал команду в центр, чтобы подтвердить смерть кчина. Им потребовалось некоторое время, чтобы найти его труп. В конечном счете его обнаружили с помощью сканера на перемычке одной из спиц. Он был мертв, но все еще цеплялся за обшивку станции. Мы оставили там кчина до лучших времен: не было времени и персонала, чтобы добраться до него. Думаю также, мы все в душе боялись, что кчин вдруг оживет и снова начнет терроризировать Иокасту.
После последнего обстрела серого корабля жертв не было, но многие пострадали от разрушений и обломков.
Когда наконец прибыли силы Конфлота, вызванные Эном Бариком, я находилась в клинике.
Сначала военные корабли Конфедерации, казалось, приняли выдвинутое нами требование за шутку. Они проигнорировали наше предупреждение и приблизились к Иокасте. Когда мы повторили требование – визуальные средства связи были все еще неисправны, – нас спросили, чего мы, черт возьми, добиваемся и знаем ли вообще, кто к нам прибыл. Я ответила, что знаем, но хотели бы поговорить о тех полномочиях, которые имеют прибывшие. Я потребовала от них официальную декларацию, предусмотренную законом. Это заставило генерала Конфедерации в течение нескольких минут совещаться со своими коллегами.
Выйдя после этого снова на связь, генерал говорил со мной уже более сдержанно. Он предложил, чтобы, пока они будут запрашивать Центр Конфедерации о дальнейших инструкциях, мы приняли у себя несколько должностных лиц, которые должны были оценить ситуацию.
– Это означает, что они хотят удостовериться, что мы действуем по собственной доброй воле, а не по принуждению со стороны враждебных инопланетян или террористической группы, – прошептал Мердок.
Я фыркнула. Если бы они прибыли вчера, то застали бы у нас и тех, и других.
Мы согласились на переговоры. Генерал выразил также желание побеседовать с наблюдателем от Конфедерации, поэтому я велела Ли связать его с жилым блоком Эна Барика.
Отдав это распоряжение, я взглянула на Мердока, и тот, кивнув, вернулся к пульту службы безопасности. Я, конечно, не думала, что Билл способен понять разговор инвиди, но чем черт не шутит. Как выяснилось, мы не смогли расшифровать код, который они использовали. Чуть позже в тот же день Эн Барик перешел на военный корабль. Они прислали за ним один из своих шаттлов, а собственный корабль Барика остался в доке станции. Из этого мы сделали вывод, что он покинул нас не навсегда.
Капитан военного корабля хотела состыковаться с нами для ремонта и не поняла, почему ее запрос заставил нас так долго и громко смеяться. В конце концов ей объяснили, что у нас нет ни оборудования, ни материалов для ремонта и что если конфедераты хотят воспользоваться нашим гостеприимством, то, во-первых, сначала должны отремонтировать наши производственные мощности, а во-вторых, обеспечить нас съестными припасами.
Капитан, представительница расы бендарлов, не любила ждать и медлить и, пока участники официальных переговоров вырабатывали проект соглашения, начала действовать: она прислала на борт станции три большие команды опытных инженеров, которые отлично поработали, полностью восстановив функции систем, поддерживающих стабильность окружающей среды. Я подозреваю, что между капитаншей и генералом по этому поводу возник конфликт, но бендарлы умеют постоять за себя, и вскоре вопрос был улажен.
Инженеры Флота не стеснялись в выражениях, оценивая нашу самодеятельность в области модификации различных систем. Они просто подняли нас на смех.
В качестве компенсации за эту помощь мы стали пускать на борт станции посетителей с военных кораблей. И в коридорах наших жилых зон появились экскурсанты. Их так радушно и восторженно принимали, что по возвращении на базу Центра они распустили слух о том, что Иокаста стоит того, чтобы ее посетить хотя бы раз в жизни, создав нашей станции незаслуженную репутацию порта, в который обязательно следует зайти.
Я называю наши беседы «переговорами», но фактически они представляли собой ряд бесконечных вопросов со стороны генерала. Ему помогали два должностных лица, представлявшие Центральную администрацию, которые стремились изучить все наши отчеты до мельчайших подробностей, правительственный чиновник Земли, нервничавший по каждому поводу и без повода, и первый офицер флагманского корабля, который, очевидно, получил задание наблюдать за нашей реакцией, что он и делал. Отвечали на вопросы я, Лорна, Вич, два его старших помощника и, в меньшей степени, Мердок. Мне было непривычно ощущать себя вновь перед лицом официальной власти, и я, наверное, не всегда вежливо и тактично отвечала на вопросы.
Мердок и я представили комиссии краткий отчет о том, что происходило с того момента, как прибыли сэрасы. Я молчала о Новом Совете до тех пор, пока первый офицер Конфлота не сказал, что они получили информацию о намерении нескольких больших кораблей, заявивших о своей приверженности Новому Совету, обосноваться здесь, в этом регионе космоса. Не видели ли мы их? Я сказала правду: нет, не видели, поскольку сэрасы не позволяли большим кораблям входить в нашу систему. Мы рассказали им о кчине, но я умолчала о Геноите, и Мердок, спасибо ему, не выдал меня. Комиссия была очень рада, что мы предоставили ей труп кчина; его сняли со спицы и перенесли на военный корабль.
Мысленно возвращаясь к событиям прошедших дней, я понимала, что Геноит потерпел полную неудачу, так и не выполнив свою миссию. Возможно, он думал, что корабль Нового Совета уже близко, и оставил кчина в надежде, что тот заберет его. Это объясняло факт, почему кчин так легко клюнул на удочку и поверил в то, что его ждет корабль. Но корабль Нового Совета так и не прибыл, и известие о том, что расу кчинов вновь возрождают вопреки закону, разнеслось по всей галактике.
Генерал и его люди хотели забрать на флагманский корабль оставшихся в живых членов экипажа «Калипсо» под предлогом того, что их необходимо обследовать. Но я твердо заявила, что они уже обследованы и, кроме того, являются гражданами Земли и потому останутся на Иокасте.
Должностные лица из Центра одобрили мою позицию, указав на то, что это дело относится к компетенции Внешнепланетного Департамента Земли, а не Центра Конфедерации. Лорна заметила, что в соответствии с одной из статей Закона о возрождении криогеники мы могли бы представить наших гостей ученым, если в этом есть необходимость.
Правительственный чиновник Земли заявил, что мы должны выслушать мнение самих землян, о которых идет речь. Я согласилась при условии, что Дэну Флориде будет позволено присутствовать на этой встрече и вести с нее репортаж для своего канала. Я не хотела, чтобы Гриффиса, Рэйчел и Клооса втянули в какую-нибудь авантюру. Как объяснял мне Гриффис, мысль о том, что тебя видят и слышат тысячи людей, положительно влияет на чиновников, заставляя их вести себя более сдержанно и разумно.
Генералу не понравились мои предложения, и дискуссия грозила принять неприятный характер, но тут с борта флагманского корабля поступило сообщение, сразу же заставившее генерала пересмотреть свою позицию. Трое спасенных членов экипажа «Калипсо» вольны сами принимать решение о своей дальнейшей судьбе. У нас возникло предположение, что в дело вмешался инвиди.
Мне было непривычно сознавать, что на этот раз мне не надо предоставлять отчет о выполнении задания начальству, как я делала это всегда. Начальство обычно всесторонне рассматривало его, входя во все мельчайшие детали, делало замечания, иногда предлагало переработать. Мне сейчас очень не хватало заинтересованного внимания к тому, что я сделала или не сделала. Я страдала от скрытой враждебности вопросов должностных лиц Конфедерации.
Позже – думаю, это было на второй день после прибытия кораблей Конфлота, – я сумела выбраться на время из конференц-зала административной зоны Пузыря, где проходили переговоры, и, сев в карикар, отправилась в столовую. Как я и предполагала, там было пустынно. Большинство офицеров Конфлота и Земного Флота или работали по две смены подряд, или отсыпались после дежурств, или обменивались новостями со своими коллегами с военных кораблей.
Перед обслуживающим люком стояла пятилитровая емкость с надписью «Настоящий кофе – подарок от ассоциации владельцев гостиниц на Бульваре». Должно быть, мы заслужили это тем, что отремонтировали систему рециркуляции прежде всего в «Гамме». Правда, я не представляла себе, где ассоциация могла раздобыть этот самый кофе – его нельзя было так быстро произвести. Возможно, он был результатом торговли или обмена с прибывшими к нам офицерами Конфлота.
Как бы то ни было, но я налила себе чашечку ароматного напитка и присела за стол в дальнем, затемненном углу зала. Затемненным вовсе не потому, что не работала система освещения, а для того, чтобы создать атмосферу уюта. Меня тянуло в этот уголок – наверное, я устала от ослепительных вспышек и так мало спала, что у меня болели глаза от яркого света.
Поставив чашку на низенький стол, я опустилась в потертое кресло. После долгого сидения на жестких стульях во время бесконечных переговоров в конференц-зале ныло все тело. Все ушибы и ссадины, которые не обнаружила Элеонор, теперь требовали к себе внимания. Я машинально дотронулась до шеи и повернулась, чтобы взглянуть на экран, вмонтированный в стену, на котором можно было увидеть расположение серых кораблей относительно станции. И только тут вспомнила, что все кончено.
Нет ни сэрасов – их корабль-контейнер незаметно для наших датчиков покинул станцию и исчез где-то в районе пояса астероидов, – ни их имплантата. Я не знаю, почему рассеялись другие серые корабли, но мы радовались этому обстоятельству. Возможно, так они были запрограммированы. Корабли Конфлота преследовали их, но не догнали.
После исчезновения серых кораблей мне как будто чего-то стало не хватать. В душе росла пустота, существующая в уголках сознания, полных тягостных воспоминаний и образов – образов смерти, чудовищ и ловушек. У меня не было сил обращаться сейчас к этим воспоминаниям, и я сидела, тупо глядя в пространство и стараясь ни о чем не думать. Я знала, что комиссия с флагмана вернется через час и заседание продолжится, и понимала, что мне сейчас нельзя лечь и заснуть, потому что образы нахлынут на меня и разбередят душу. Я так устала, что мне требовалось сделать над собой усилие, чтобы поднять чашку.
Кофе был замечательным. Меня удивил его забытый горьковатый вкус. Я вспомнила Землю и родной дом, и эти воспоминания имели для меня больше реальности, чем сегодняшние переговоры. Я сделала глоток и закашлялась. Горячий кофе обжег горло.
– Хорош кофеек, а? – раздался рядом со мной голос Мердока.
Поставив свою чашку на столик, он плюхнулся в кресло, и оно заскрипело под ним.
Не произнеся больше ни слова, он устало потер подбородок и стал молча пить кофе. Сделав несколько глотков, с довольным видом крякнул и на мгновение застыл с чашкой в руках, уставившись, подобно мне самой, невидящим взглядом в пространство.
Так мы сидели минут десять, похожие на мумии, находящиеся в состоянии криостаза.
– Билл…
– М-м?..
Он медленно повернулся ко мне, ему, очевидно, было трудно сосредоточиться. Мердок выглядел ужасно – налитые кровью глаза, сухая кожа, обтягивавшая сильно проступавшие височные кости и скулы. Куртка расстегнута.
– Ремонт системы рециркуляции зоны Холма уже закончили?
– Да, сегодня утром. Макгир сказал, что послал вам отчет. – Он допил кофе и посмотрел на меня, держа чашку в руках. – Вы получили его? О Господи, Хэлли. Вы ужасно выглядите. Неужели вам так и не удалось поспать?
Я не могла сдержать усмешки.
– Что смешного я сказал?
Он был слишком утомлен, чтобы раздражаться.
– То же самое я подумала о вас.
Мердок откинулся на спинку кресла. Я решила изменить тему разговора, но не сразу нашлась.
– Мы выдвинули обвинение против Триллита? – спросила я.
Он задумался на мгновение.
– Да. Но он может позволить себе заплатить большой штраф. Я слышал, он сейчас ведет переговоры о получении лицензии на занятие туристическим бизнесом здесь, на станции.
– Он хочет заняться туризмом?
Со стороны мы, наверное, были похожи на пьяных.
– Да, теперь сюда будут приезжать, чтобы развлечься.
Мердок зевнул и, почесав затылок, взглянул на меня.
– Кстати, я вспомнила. Вич хочет остаться здесь.
– Что?..
– Я думаю, его поставили перед выбором – или вернуться, получить выговор и понижение в должности, или остаться на Иокасте. Он выбрал последнее.
– Ну что ж. Нам ведь нужен управляющий.
Сначала мысль о том, что придется и дальше работать с Вичем, показалась мне неприятной. Тогда я подумала: что за черт, он ведь прекрасно справляется со своими обязанностями, а в случае чего у нас есть на него управа.
– С вами все в порядке?
– Да.
Я вспомнила минуты, предшествовавшие гибели Геноита: я с болью сознавала, что мы потеряли диск, и в моей душе росло беспокойство при мысли о том, что мы попали в ловушку. Но после, проводя операцию в центре станции против кчина, я ощущала облегчение от того, что начала действовать. Не знаю, что нашло на меня, но подозреваю, что это был один из тех моментов в жизни, о которых потом вспоминаешь с изумлением и спрашиваешь себя: какой же надо было быть идиоткой, чтобы сделать такое?
Я еще до конца не поняла, как отношусь к смерти Геноита. До сих пор у меня не прошел шок, поскольку все произошло так внезапно. Конечно, я сожалею о его смерти. Но если говорить начистоту, к этому примешивается чувство облегчения. Облегчения от того, что Геноит меня больше никогда не обманет.
Мердок похлопал ладонью по столу, чтобы привлечь мое внимание.
– Вы уверены, что с вами все в порядке?
– У меня болят ушибы, – призналась я. – И одежда все еще пахнет отбросами, которые перерабатываются в системе рециркуляции. Наверное, надо завести новую.
Я пошла к люку обслуживания, чтобы налить себе еще чашечку кофе.
– Что вы теперь собираетесь делать? – спросил Мердок, полуобернувшись ко мне.
– Теперь?..
– Ну, после того, как вся эта шумиха утихнет.
Я снова села за стол, не зная, что ему ответить. Честно говоря, я не загадывала так далеко. Сейчас моя голова была занята переговорами.
– Думаю, найду себе работу по специальности.
Он удивленно взглянул на меня.
– Вы хотите сказать, что снова станете инженером? – Мердок обвел рукой зал. – А кто будет руководить всем этим?
О возвращении к своей профессии я сказала, не подумав, однако втайне я давно мечтала об этом.
– Я не политик, Билл. Если идея независимости восторжествует, людям нужен будет избранный глава станции. На эту роль подойдет тот, кто хорошо ладит и с Конфедерацией, и с другими политическими силами.
– То есть не вы?
– Нет, думаю, не я. Дэн Флорида был бы хорош на этом посту. А что вы будете делать?
Он пожал плечами.
– Я не собираюсь подавать в отставку, если это то, о чем вы спрашиваете. Приму любое назначение, которое последует от руководства.
– После пребывания здесь вы заслуживаете более спокойной работы.
Уложив меня на палубе, Мердок со своими помощниками дали мне лекарство, чтобы восстановить дыхание и привести в чувство.
Очнувшись, я услышала, как Мердок докладывает в Пузырь об обстановке. Я со стоном села, и констебль накинул на мои покрытые ушибами и ссадинами плечи термопростыню. У меня кружилась голова, и стены помещения, казалось, ходили ходуном.
Доклад Мердока был кратким. Я знала, что он страшно злится на меня, но пытается сдержаться, видя мое плачевное состояние и учитывая, что я добилась своего – кчин мертв. Я не сомневалась, что завтра он наговорит мне массу неприятных вещей.
– Он… – прохрипела я. – Он покинул станцию?
– Насколько мы можем судить, да.
Мердок, по-видимому, стремился сохранить между нами дистанцию. Он двинулся было к констеблю, который склонился надо мной, пытаясь помочь встать, но я с негодованием отвергла его помощь.
– Со мной все в порядке, – пробормотала я, хотя стены помещения все еще продолжали кружиться перед глазами.
Я шаталась, но старалась не обращать на это внимания. Мы наконец-то избавились от кчина. Серые корабли ушли.
Система герметизации вне опасности, или мы все уже давно плавали бы в открытом космосе. На сердце у меня было легко, а в голове пусто.
– Ой!
Я чуть не упала на Мердока, но он успел подхватить меня. В этот момент он заметил мою босую ногу и порванную штанину. Мне это зрелище не казалось забавным, но Мердок вдруг стал хихикать, и я тоже засмеялась.
Мы стояли посреди зловонного помещения рециркуляции и покатывались со смеху.
Примерно через час Мердок послал команду в центр, чтобы подтвердить смерть кчина. Им потребовалось некоторое время, чтобы найти его труп. В конечном счете его обнаружили с помощью сканера на перемычке одной из спиц. Он был мертв, но все еще цеплялся за обшивку станции. Мы оставили там кчина до лучших времен: не было времени и персонала, чтобы добраться до него. Думаю также, мы все в душе боялись, что кчин вдруг оживет и снова начнет терроризировать Иокасту.
После последнего обстрела серого корабля жертв не было, но многие пострадали от разрушений и обломков.
Когда наконец прибыли силы Конфлота, вызванные Эном Бариком, я находилась в клинике.
Сначала военные корабли Конфедерации, казалось, приняли выдвинутое нами требование за шутку. Они проигнорировали наше предупреждение и приблизились к Иокасте. Когда мы повторили требование – визуальные средства связи были все еще неисправны, – нас спросили, чего мы, черт возьми, добиваемся и знаем ли вообще, кто к нам прибыл. Я ответила, что знаем, но хотели бы поговорить о тех полномочиях, которые имеют прибывшие. Я потребовала от них официальную декларацию, предусмотренную законом. Это заставило генерала Конфедерации в течение нескольких минут совещаться со своими коллегами.
Выйдя после этого снова на связь, генерал говорил со мной уже более сдержанно. Он предложил, чтобы, пока они будут запрашивать Центр Конфедерации о дальнейших инструкциях, мы приняли у себя несколько должностных лиц, которые должны были оценить ситуацию.
– Это означает, что они хотят удостовериться, что мы действуем по собственной доброй воле, а не по принуждению со стороны враждебных инопланетян или террористической группы, – прошептал Мердок.
Я фыркнула. Если бы они прибыли вчера, то застали бы у нас и тех, и других.
Мы согласились на переговоры. Генерал выразил также желание побеседовать с наблюдателем от Конфедерации, поэтому я велела Ли связать его с жилым блоком Эна Барика.
Отдав это распоряжение, я взглянула на Мердока, и тот, кивнув, вернулся к пульту службы безопасности. Я, конечно, не думала, что Билл способен понять разговор инвиди, но чем черт не шутит. Как выяснилось, мы не смогли расшифровать код, который они использовали. Чуть позже в тот же день Эн Барик перешел на военный корабль. Они прислали за ним один из своих шаттлов, а собственный корабль Барика остался в доке станции. Из этого мы сделали вывод, что он покинул нас не навсегда.
Капитан военного корабля хотела состыковаться с нами для ремонта и не поняла, почему ее запрос заставил нас так долго и громко смеяться. В конце концов ей объяснили, что у нас нет ни оборудования, ни материалов для ремонта и что если конфедераты хотят воспользоваться нашим гостеприимством, то, во-первых, сначала должны отремонтировать наши производственные мощности, а во-вторых, обеспечить нас съестными припасами.
Капитан, представительница расы бендарлов, не любила ждать и медлить и, пока участники официальных переговоров вырабатывали проект соглашения, начала действовать: она прислала на борт станции три большие команды опытных инженеров, которые отлично поработали, полностью восстановив функции систем, поддерживающих стабильность окружающей среды. Я подозреваю, что между капитаншей и генералом по этому поводу возник конфликт, но бендарлы умеют постоять за себя, и вскоре вопрос был улажен.
Инженеры Флота не стеснялись в выражениях, оценивая нашу самодеятельность в области модификации различных систем. Они просто подняли нас на смех.
В качестве компенсации за эту помощь мы стали пускать на борт станции посетителей с военных кораблей. И в коридорах наших жилых зон появились экскурсанты. Их так радушно и восторженно принимали, что по возвращении на базу Центра они распустили слух о том, что Иокаста стоит того, чтобы ее посетить хотя бы раз в жизни, создав нашей станции незаслуженную репутацию порта, в который обязательно следует зайти.
Я называю наши беседы «переговорами», но фактически они представляли собой ряд бесконечных вопросов со стороны генерала. Ему помогали два должностных лица, представлявшие Центральную администрацию, которые стремились изучить все наши отчеты до мельчайших подробностей, правительственный чиновник Земли, нервничавший по каждому поводу и без повода, и первый офицер флагманского корабля, который, очевидно, получил задание наблюдать за нашей реакцией, что он и делал. Отвечали на вопросы я, Лорна, Вич, два его старших помощника и, в меньшей степени, Мердок. Мне было непривычно ощущать себя вновь перед лицом официальной власти, и я, наверное, не всегда вежливо и тактично отвечала на вопросы.
Мердок и я представили комиссии краткий отчет о том, что происходило с того момента, как прибыли сэрасы. Я молчала о Новом Совете до тех пор, пока первый офицер Конфлота не сказал, что они получили информацию о намерении нескольких больших кораблей, заявивших о своей приверженности Новому Совету, обосноваться здесь, в этом регионе космоса. Не видели ли мы их? Я сказала правду: нет, не видели, поскольку сэрасы не позволяли большим кораблям входить в нашу систему. Мы рассказали им о кчине, но я умолчала о Геноите, и Мердок, спасибо ему, не выдал меня. Комиссия была очень рада, что мы предоставили ей труп кчина; его сняли со спицы и перенесли на военный корабль.
Мысленно возвращаясь к событиям прошедших дней, я понимала, что Геноит потерпел полную неудачу, так и не выполнив свою миссию. Возможно, он думал, что корабль Нового Совета уже близко, и оставил кчина в надежде, что тот заберет его. Это объясняло факт, почему кчин так легко клюнул на удочку и поверил в то, что его ждет корабль. Но корабль Нового Совета так и не прибыл, и известие о том, что расу кчинов вновь возрождают вопреки закону, разнеслось по всей галактике.
Генерал и его люди хотели забрать на флагманский корабль оставшихся в живых членов экипажа «Калипсо» под предлогом того, что их необходимо обследовать. Но я твердо заявила, что они уже обследованы и, кроме того, являются гражданами Земли и потому останутся на Иокасте.
Должностные лица из Центра одобрили мою позицию, указав на то, что это дело относится к компетенции Внешнепланетного Департамента Земли, а не Центра Конфедерации. Лорна заметила, что в соответствии с одной из статей Закона о возрождении криогеники мы могли бы представить наших гостей ученым, если в этом есть необходимость.
Правительственный чиновник Земли заявил, что мы должны выслушать мнение самих землян, о которых идет речь. Я согласилась при условии, что Дэну Флориде будет позволено присутствовать на этой встрече и вести с нее репортаж для своего канала. Я не хотела, чтобы Гриффиса, Рэйчел и Клооса втянули в какую-нибудь авантюру. Как объяснял мне Гриффис, мысль о том, что тебя видят и слышат тысячи людей, положительно влияет на чиновников, заставляя их вести себя более сдержанно и разумно.
Генералу не понравились мои предложения, и дискуссия грозила принять неприятный характер, но тут с борта флагманского корабля поступило сообщение, сразу же заставившее генерала пересмотреть свою позицию. Трое спасенных членов экипажа «Калипсо» вольны сами принимать решение о своей дальнейшей судьбе. У нас возникло предположение, что в дело вмешался инвиди.
Мне было непривычно сознавать, что на этот раз мне не надо предоставлять отчет о выполнении задания начальству, как я делала это всегда. Начальство обычно всесторонне рассматривало его, входя во все мельчайшие детали, делало замечания, иногда предлагало переработать. Мне сейчас очень не хватало заинтересованного внимания к тому, что я сделала или не сделала. Я страдала от скрытой враждебности вопросов должностных лиц Конфедерации.
Позже – думаю, это было на второй день после прибытия кораблей Конфлота, – я сумела выбраться на время из конференц-зала административной зоны Пузыря, где проходили переговоры, и, сев в карикар, отправилась в столовую. Как я и предполагала, там было пустынно. Большинство офицеров Конфлота и Земного Флота или работали по две смены подряд, или отсыпались после дежурств, или обменивались новостями со своими коллегами с военных кораблей.
Перед обслуживающим люком стояла пятилитровая емкость с надписью «Настоящий кофе – подарок от ассоциации владельцев гостиниц на Бульваре». Должно быть, мы заслужили это тем, что отремонтировали систему рециркуляции прежде всего в «Гамме». Правда, я не представляла себе, где ассоциация могла раздобыть этот самый кофе – его нельзя было так быстро произвести. Возможно, он был результатом торговли или обмена с прибывшими к нам офицерами Конфлота.
Как бы то ни было, но я налила себе чашечку ароматного напитка и присела за стол в дальнем, затемненном углу зала. Затемненным вовсе не потому, что не работала система освещения, а для того, чтобы создать атмосферу уюта. Меня тянуло в этот уголок – наверное, я устала от ослепительных вспышек и так мало спала, что у меня болели глаза от яркого света.
Поставив чашку на низенький стол, я опустилась в потертое кресло. После долгого сидения на жестких стульях во время бесконечных переговоров в конференц-зале ныло все тело. Все ушибы и ссадины, которые не обнаружила Элеонор, теперь требовали к себе внимания. Я машинально дотронулась до шеи и повернулась, чтобы взглянуть на экран, вмонтированный в стену, на котором можно было увидеть расположение серых кораблей относительно станции. И только тут вспомнила, что все кончено.
Нет ни сэрасов – их корабль-контейнер незаметно для наших датчиков покинул станцию и исчез где-то в районе пояса астероидов, – ни их имплантата. Я не знаю, почему рассеялись другие серые корабли, но мы радовались этому обстоятельству. Возможно, так они были запрограммированы. Корабли Конфлота преследовали их, но не догнали.
После исчезновения серых кораблей мне как будто чего-то стало не хватать. В душе росла пустота, существующая в уголках сознания, полных тягостных воспоминаний и образов – образов смерти, чудовищ и ловушек. У меня не было сил обращаться сейчас к этим воспоминаниям, и я сидела, тупо глядя в пространство и стараясь ни о чем не думать. Я знала, что комиссия с флагмана вернется через час и заседание продолжится, и понимала, что мне сейчас нельзя лечь и заснуть, потому что образы нахлынут на меня и разбередят душу. Я так устала, что мне требовалось сделать над собой усилие, чтобы поднять чашку.
Кофе был замечательным. Меня удивил его забытый горьковатый вкус. Я вспомнила Землю и родной дом, и эти воспоминания имели для меня больше реальности, чем сегодняшние переговоры. Я сделала глоток и закашлялась. Горячий кофе обжег горло.
– Хорош кофеек, а? – раздался рядом со мной голос Мердока.
Поставив свою чашку на столик, он плюхнулся в кресло, и оно заскрипело под ним.
Не произнеся больше ни слова, он устало потер подбородок и стал молча пить кофе. Сделав несколько глотков, с довольным видом крякнул и на мгновение застыл с чашкой в руках, уставившись, подобно мне самой, невидящим взглядом в пространство.
Так мы сидели минут десять, похожие на мумии, находящиеся в состоянии криостаза.
– Билл…
– М-м?..
Он медленно повернулся ко мне, ему, очевидно, было трудно сосредоточиться. Мердок выглядел ужасно – налитые кровью глаза, сухая кожа, обтягивавшая сильно проступавшие височные кости и скулы. Куртка расстегнута.
– Ремонт системы рециркуляции зоны Холма уже закончили?
– Да, сегодня утром. Макгир сказал, что послал вам отчет. – Он допил кофе и посмотрел на меня, держа чашку в руках. – Вы получили его? О Господи, Хэлли. Вы ужасно выглядите. Неужели вам так и не удалось поспать?
Я не могла сдержать усмешки.
– Что смешного я сказал?
Он был слишком утомлен, чтобы раздражаться.
– То же самое я подумала о вас.
Мердок откинулся на спинку кресла. Я решила изменить тему разговора, но не сразу нашлась.
– Мы выдвинули обвинение против Триллита? – спросила я.
Он задумался на мгновение.
– Да. Но он может позволить себе заплатить большой штраф. Я слышал, он сейчас ведет переговоры о получении лицензии на занятие туристическим бизнесом здесь, на станции.
– Он хочет заняться туризмом?
Со стороны мы, наверное, были похожи на пьяных.
– Да, теперь сюда будут приезжать, чтобы развлечься.
Мердок зевнул и, почесав затылок, взглянул на меня.
– Кстати, я вспомнила. Вич хочет остаться здесь.
– Что?..
– Я думаю, его поставили перед выбором – или вернуться, получить выговор и понижение в должности, или остаться на Иокасте. Он выбрал последнее.
– Ну что ж. Нам ведь нужен управляющий.
Сначала мысль о том, что придется и дальше работать с Вичем, показалась мне неприятной. Тогда я подумала: что за черт, он ведь прекрасно справляется со своими обязанностями, а в случае чего у нас есть на него управа.
– С вами все в порядке?
– Да.
Я вспомнила минуты, предшествовавшие гибели Геноита: я с болью сознавала, что мы потеряли диск, и в моей душе росло беспокойство при мысли о том, что мы попали в ловушку. Но после, проводя операцию в центре станции против кчина, я ощущала облегчение от того, что начала действовать. Не знаю, что нашло на меня, но подозреваю, что это был один из тех моментов в жизни, о которых потом вспоминаешь с изумлением и спрашиваешь себя: какой же надо было быть идиоткой, чтобы сделать такое?
Я еще до конца не поняла, как отношусь к смерти Геноита. До сих пор у меня не прошел шок, поскольку все произошло так внезапно. Конечно, я сожалею о его смерти. Но если говорить начистоту, к этому примешивается чувство облегчения. Облегчения от того, что Геноит меня больше никогда не обманет.
Мердок похлопал ладонью по столу, чтобы привлечь мое внимание.
– Вы уверены, что с вами все в порядке?
– У меня болят ушибы, – призналась я. – И одежда все еще пахнет отбросами, которые перерабатываются в системе рециркуляции. Наверное, надо завести новую.
Я пошла к люку обслуживания, чтобы налить себе еще чашечку кофе.
– Что вы теперь собираетесь делать? – спросил Мердок, полуобернувшись ко мне.
– Теперь?..
– Ну, после того, как вся эта шумиха утихнет.
Я снова села за стол, не зная, что ему ответить. Честно говоря, я не загадывала так далеко. Сейчас моя голова была занята переговорами.
– Думаю, найду себе работу по специальности.
Он удивленно взглянул на меня.
– Вы хотите сказать, что снова станете инженером? – Мердок обвел рукой зал. – А кто будет руководить всем этим?
О возвращении к своей профессии я сказала, не подумав, однако втайне я давно мечтала об этом.
– Я не политик, Билл. Если идея независимости восторжествует, людям нужен будет избранный глава станции. На эту роль подойдет тот, кто хорошо ладит и с Конфедерацией, и с другими политическими силами.
– То есть не вы?
– Нет, думаю, не я. Дэн Флорида был бы хорош на этом посту. А что вы будете делать?
Он пожал плечами.
– Я не собираюсь подавать в отставку, если это то, о чем вы спрашиваете. Приму любое назначение, которое последует от руководства.
– После пребывания здесь вы заслуживаете более спокойной работы.