Маккаммон Роберт. Жизнь мальчишки (Том 2)

   - Ребекка рассказывала вам, что иногда я тоже вижу во сне обрывки ваших снов? - спросила отца Леди, ни на секунду не прекращая тасовать карты. Звук был гипнотическим: успокаивающим и усыпляющим. - Как и вы, я тоже слышу музыку, рояль или пианино и вижу рояльную струну и бейсбольную биту. Я видела и татуировку, но больше ничего.
   Леди тихо улыбнулась.
   - Сдается мне, Том, что мы во сне подключаем наши головы к одной и той же розетке, хотя на вашу долю достается большая часть спектакля. Что скажете?
   - Говорить вам, потому что вы, как мне кажется, привыкли иметь дело с такими вещами, - ответил отец. - Кто из нас мистик, вы или я?
   - Точно, Том, я. По всему выходит, что я. У всех людей, у всех до одного. Том, во сне открывается особое зрение. Все люди, кто больше, кто меньше, во сне видят фрагменты событий не нашего мира. Вышло так, что вы, Том, увидели больше других, потому что оказались ближе всех. Ближе меня, Том.
   Вот такие дела.
   Отец продолжал катать в ладони камушки. Леди тасовала карты и ждала, что скажет отец.
   - Сначала я видел сны, когда только засыпал, примерно посредине ночи, заговорил он. - Но потом сны начали приходить и наяву. Как-то раз мне мерещилось одно и то же раз за разом - лицо за окном машины и распухшие губы, которые говорят мне: "Пойдем со мной вниз, в темноту". Я слышал его голос наяву. Я не спал, правда! Я слышал, как в горле у него клокочет донная грязь и я... В тот день я подошел очень близко к тому, чтобы откликнуться на его зов, потому что у меня больше не было сил это выносить. А по ночам.., по ночам я просто боюсь спать, потому что он может прийти ко мне в любой момент и.., и... - Голос отца смолк.
   - Чего еще вы боитесь? - попыталась помочь Леди.
   - Что он начнет уговаривать меня сделать то, чего он хочет от меня. А ведь он мертв, мертв. Он чего-то от меня хочет.
   - Чего же он хочет от вас, Том?
   - Думаю, он хочет, чтобы я убил себя, - глухо ответил отец.
   Карты в руках Леди замолчали. Рука мамы нашла мою руку и крепко сжала ее.
   - Мне кажется, он хочет, чтобы я пришел к озеру и утопился, чтобы я пришел наконец к нему вниз, в темноту, туда, где он ждет меня.
   Леди внимательно всмотрелась в лицо отца: в ее изумрудных глазах горел уверенный глубокий свет.
   - Зачем же ему убивать вас, Том?
   - Не знаю. Может быть, ему одиноко там, внизу. И ему нужна компания.
   Отец попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло - губы его не слушались.
   - Я хочу, чтобы вы крепко-крепко подумали. Вспомните, Том, те слова, что говорит утопленник, слово в слово?
   - Да. Он говорит мне: "Пойдем со мной вниз, в темноту". Он говорит это неразборчиво, потому что в горле у него словно клокочет. Грязь, или кровь, или вода, не знаю.., но слова точно такие.
   - И больше ничего? Ни имени он не называет, ничего такого?
   - Нет, ничего такого.
   - Вам не кажется это забавным, Том? - спросила отца Леди.
   Отец хмыкнул.
   - Знаете, я давно уже не нахожу в этом ничего забавного!
   - Дело вот в чем: мертвец получил возможность поговорить с вами - передать послание с того света - и тратит все время на то, чтобы склонить вас, Том, того, кто пытался его сласти, к самоубийству? Почему бы ему, например, не сказать, кто его убил, не назвать имени убийцы?
   Отец мигнул. Теперь настала его очередь прекратить катать в ладони камушки.
   - Я.., я никогда не задумывался об этом.
   - Тогда подумайте теперь. У мертвеца появился голос, плохой или хороший, разборчивый или нет, но вы его слышите и понимаете. Почему он не назовет имя убийцы?
   - Я не знаю. Не могу сказать. По-моему, ничто не мешает ему это сделать. Это странно. Наверное, если бы он мог, то обязательно назвал бы.
   - Назвал бы, - кивнула согласно Леди. - Если бы знал, что разговаривает с вами.
   - Не понимаю.
   - Может быть, нас трое, подключенных к одной розетке? - сказала ему Леди.
   Понимание начало подниматься на лице отца. Точно так же, как и на моем лице и на лице мамы.
   - Мертвец разговаривает вовсе не с вами, Том, - проговорила наконец Леди. - Он разговаривает со своим убийцей.
   - Вы.., хотите сказать, что я...
   - Вы видите сны убийцы, Том, точно так же, как я, соответственно, вижу ваши сны. Господи, Том! У вас, должно быть, очень зоркое око, что открывается во сне.
   - Значит, он не хочет.., чтобы я убил себя за то, что не смог вытащить его из машины?
   - Нет, - ответила Леди. - Я в этом уверена. Отец зажал свободной рукой рот. В его глазах заблестели слезы, и я услышал, как мама рядом со мной перевела дух. Отец наклонил голову вперед и взглянул на свои руки. На пол упала одна-единственная слеза.
   - Теперь сделаем разрез поглубже, - продолжила Леди. - Это может быть больно, но это боль, приносящая облегчение, верно. Том? Словно вырезать из тела рак.
   - Да. - Голос отца звучал хрипло. - Да.
   - Если вы неважно себя чувствуете, можете выйти и полчасика погулять, а потом возвращайтесь назад.
   Плечи отца задрожали. Непомерная тяжесть покидала его, одна тонна за другой. Он глубоко, с присвистом вдохнул, словно человек, вырвавшийся на поверхность темных вод из невероятной глубины, где пробыл очень долго.
   - Со мной все в порядке, - сказал он, но лица не поднял, даже не взглянул на Леди. - Сейчас, через минуту я смогу продолжать.
   - Я не тороплюсь, сколько минут нужно, столько и подождем.
   Наконец отец поднял лицо и взглянул на Леди. Он по-прежнему оставался тем же человеком, кем был несколько минут назад; его лицо по-прежнему было изрезано морщинами, а острый подбородок выдавался вперед. Но глаза его сияли, в них появился свет молодости, который можно увидеть только у мальчишек. Он был свободен.
   - Наверное, вы готовы душу отдать за то, чтобы узнать, кто же на самом деле убийца? - спросила отца Леди. Отец кивнул.
   - На том берегу реки у меня есть друзья, немного, зато верные. Доживете до моих лет, Том, - и у вас появятся там друзья, и их будет побольше, чем на этом берегу.
   Они видят и знают все, гораздо больше нас, и иногда они говорят об этом мне. Но у них есть одна слабость - они обожают играть со мной в игры, загадывать шарады и прочее. Их хлебом не корми, дай подкинуть мне загадку-другую. Никогда, ни разу в жизни я не получила от них четкого и прямого ответа; всегда ответ был замаскирован, всегда его непросто понять, но я не помню ни одного случая, чтобы обитатели того берега ошиблись и их ответ оказался неверным. Так как вы смотрите на то, Том, что я обращусь к ним по нашему делу?
   Леди спросила отца совершенно обыденным тоном, очевидно, говорить о таких вещах ей было привычно.
   - Я не возражаю.
   - Какие могут быть возражения, Том? Только они одни и знают обо всем всю правду. Вы твердо решили, Том?
   - Да, твердо, - после краткого колебания ответил отец. Открыв серебряную резную шкатулку, Леди вытряхнула на стол шесть небольших гладких костей.
   - Положите на стол голыши, - приказала она отцу. - Возьмите вот это в правую руку.
   Отец брезгливо посмотрел на то, что лежало перед ним на столе.
   - Это обязательно? - спросил он.
   Леди повременила с ответом. Потом вздохнула и ответила;
   - Вовсе нет. Эти кости создают нужное настроение, только и всего.
   Быстрым движением руки Леди смахнула со стола кости обратно в серебряную шкатулку и отставила шкатулку в сторону. Потом снова взялась за саквояж. На этот раз на столе появился флакон с прозрачной жидкостью и пластмассовая коробочка с ватными тампонами. Поставив все это между собой и отцом. Леди откупорила бутылочку.
   - Оставьте в покое голыши, Том, - сказала она отцу. - И дайте мне указательный палец.
   - Зачем?
   - Затем, что я об этом прошу.
   Отец повиновался. Откупорив пузырек, Леди смочила в нем ОД(tm) из ватных тампонов, прижав тампон к горлышку и быстро перевернув бутылочку. После чего протерла тампоном кончик указательного пальца отца.
   - Это спирт, - объяснила она. - Я купила его у доктора Пэрриша.
   Взяв в руку листок бумаги от "Нифти", она положила его ровно в центре стола. После чего развернула нечто, находившееся в куске голубой ткани. Палочку с иголками, на каждом конце"
   - Держите палец ровно, - предупредила Леди отца, взяв в руку палочку с иглами.
   - Что вы собираетесь делать? Вы хотите уколоть меня этим...
   Мгновенно качнувшись вниз, игла на конце палочки впилась в кончик пальца отца, проткнув там кожу, и так же мгновенно отдернулась.
   - Оу! - вскрикнул он.
   Я тоже вздрогнул, даже почувствовал в кончике указательного пальца боль-фантом. Через несколько ударов сердца в дырочке-ранке, оставленной иглой, появилась капля крови.
   - Держите палец так, чтобы кровь стекала на листок бумаги, - сказала Леди отцу. После этого, действуя очень быстро, она протерла спиртом кончик собственного пальца на правой руке и левой резко уколола себя насаженной на палочку иглой. У нее тоже потекла кровь, тоже очень быстро.
   - Теперь задавайте свои вопросы, - сказала она. - Проговорите их громко и отчетливо, но не вслух, а про себя. Спрашивайте так, словно вам сразу ответят. Давайте говорите.
   - Хорошо, - и еще через несколько секунд:
   - Что теперь?
   - Какого числа машина упала в озеро Саксон?
   - Шестнадцатого марта.
   - Капните восемь капель крови в центр листа. Попадать в одно место не обязательно. Восемь капель. Ни больше ни меньше.
   Отец сдавил кончик пальца пальцами, и капли крови одна за другой полетели на бумагу. Вслед за отцом Леди добавила на белую бумагу восемь капель своей красной крови.
   - Хорошо, что это случилось не тридцать первого, - пробормотал отец. Возьмите бумагу в левую руку и левой рукой сомните так, чтобы кровь оказалась внутри, - приказала Леди отцу, не обращая внимания на его попытку пошутить.
   Отец сделал все так, как она сказала.
   - Держите бумагу в левой руке и повторите свои вопросы вслух.
   - Кто убил человека, который утонул в машине в озере Саксон?
   - Сожмите бумагу крепче, - сказала отцу Леди и зажала свой кровоточивший палец другим тампончиком со спиртом.
   - Ваши друзья находятся прямо здесь? - спросил Леди отец, послушно стискивая левой рукой бумажный комок.
   - Мы скоро все узнаем, чуточку терпения.
   Леди вытянула вперед левую руку, раскрыв ладонь.
   - Отдайте бумагу мне.
   Как только бумага оказалась на ее ладони, она подняла голову вверх и проговорила, очень серьезно обращаясь к пустоте:
   - А теперь не выставляй меня дурой. Вопрос, который ты услышала, очень важный и заслуживает ответа. Я не могу просить тебя не задавать мне загадок, но надеюсь на снисходительность. Нам нужен ответ, который мы могли бы раньше или позже понять.
   Леди замолчала и принялась ждать, и ждала, наверное, пятнадцать секунд. Потом бросила скомканный листок бумаги на середину стола.
   - Разверните бумагу, Том.
   Отец послушно принялся разворачивать листок. Глядя на то, как его дрожащие руки возятся с бумагой, я с колотившимся сердцем думал, что если увижу на листке надпись "доктор Лизандер", то тут же грохнусь в обморок.
   Когда листок наконец был развернут и разглажен на столе, мама и я заглянули туда через плечо отца. В самом центре листка имелось большое почти круглое пятно крови и несколько капелек поменьше, кольцом окружавших большое пятно со всех сторон. Я не смог бы разглядеть в этом месиве имя, даже если бы речь шла о моей жизни. Но Леди даже не моргнула глазом. Достав из саквояжа простой карандаш "Текондерога номер 2", она стала водить им по бумаге, играя в "соедини пятнышки".
   - Я ничего не вижу, - признался отец.
   - Нужно верить, - сказала Леди.
   Как завороженный, я следил за тем, как кончик карандаша скользит по бумаге от одного пятнышка крови к другому. За карандашом тянулась длинная дрожащая линия.
   И неожиданно я понял, что вижу перед собой цифру "З".
   Карандаш продолжал работать, снова выводя кривую, на этот раз другую.
   Вторая тройка. Карандаш остановился и оторвался от бумаги, закончив свою работу. Все пятна крови были соединены между собой.
   - Вот все, что мы получили, - сказала Леди. - Две тройки.
   - Но это не имя, верно? - спросил отец.
   - Они снова решили загадать мне загадку, заставить поломать голову. Клянусь, я от всей души желала, чтобы на этот раз они загадали бы нам загадку полегче, но они остались верны себе!
   Леди раздраженно отбросила от себя карандаш.
   - Что ж, это все, потому что другого не дано, - закончила она.
   - И это все? - Отец пососал уколотый палец. - Вы уверены, что разобрались правильно? Откуда вы знали, как соединять пятна крови?
   Взгляд, который Леди бросила после этого на отца, невозможно описать словами.
   - Две тройки, - повторила она. - Вот и весь ответ. Может, это тридцать три, я не знаю. Теперь мы сами должны догадаться, что это значит. Как только мы поймем, что это, мы узнаем имя убийцы.
   - Не знаю никого, у кого бы было по три буквы в имени или фамилии. Или это адрес?
   - Не знаю. Все, что я знаю, - это то, что вижу перед собой две тройки.
   Леди подтолкнула измятый листок в сторону отца - теперь бумага, предназначением которой было предостеречь его от душевной боли и неприятностей, очевидно, принадлежала ему. - Это все, Том, что я могу сделать. Извините, но дальше я бессильна.
   - Я понимаю. - Взяв бумагу со стола, отец поднялся на ноги. - Ничего не попишешь.
   Как только это было сказано, Леди сняла маску официальности и снова превратилась в общительную пожилую негритянку. Она сказала, что чувствует запах свежего кофе и шоколадного рулета, который мисс Перл должна была принести из булочной "Бэйк-шоппи". Отец, который уже неизвестно сколько месяцев ел как птичка, съел два больших куска рулета, запив их двумя чашками крепкого густого черного кофе с цикорием. За угощением он беседовал с Человеком-Луной о том знаменитом дне, когда семейство Блэйлоков потерпело поражение в схватке с законом у автостанции "Трэйлвей", и они долго смеялись, вспомнив, какая физиономия была у Большого Дула, когда вместо патронов тот нашел в подсумке глупых зеленых садовых змеек.
   Отец приходил в себя прямо на глазах. Его настроение улучшилось, и было видно, что он чувствует себя замечательно. Может быть, даже лучше прежнего.
   - Спасибо вам за все, - сказал отец Леди, когда она вышла проводить нас до двери. Мама взяла Леди за руку и поцеловала в черную как эбонит щеку. На прощание Леди взглянула на меня своими зелеными и сияющими, как изумруд, глазами.
   - Ты по-прежнему собираешься стать писателем? - спросила она.
   - Я еще не решил, - ответил я.
   - У писателей одно хорошо - в руках у них всегда полно ключей. За свою жизнь они успевают посетить такое огромное количество миров и побывать в шкуре не одного десятка человек. А если писателю повезет, если он по-настоящему талантлив, то в конце концов ему выпадает шанс жить вечно. Как тебе это нравится, Кори? Тебе хотелось бы жить вечно?
   Я подумал об этом. Вечность, так же как и "небеса", содержала в себе понятие невероятной длительности.
   - Нет, мэм, - наконец ответил я. - Мне бы в конце концов надоело. Я бы просто устал.
   - Ты должен понимать, - сказала она, положив мне руку на плечо, - что на самом деле я веду речь о голосе, словах, произнесенных писателем, - они-то и живут вечно. Даже если и мальчик или мужчина умирают.
   Леди наклонилась ко мне, приблизив лицо. Я почувствовал исходившее от нее тепло жизни: в глубине ее тела словно горело неугасимое солнце.
   - Тебя будут целовать девушки, много девушек, - прошептала она мне. - Ты тоже будешь целовать девушек. Но это ты должен запомнить навсегда.
   Она поцеловала меня в лоб, совсем легко.
   - Помни во все следующие лета, полные поцелуев и девушек, что первой тебя поцеловала, - ее старое, но прекрасное лицо улыбнулось, - Леди.
   После этого мы отправились домой. Взяв телефонную книгу Зефира и Юнион-Тауна, отец проштудировал все страницы, разглядывая и сравнивая имена, приглядываясь к адресам в поисках заветного "тридцать три". Цифра "тридцать три" встречалась в адресах нескольких частных домов и одного офиса. То были Филип Калдвелл по Риджетон-стрит, 33, Джи. И. Грэйсон по Дирман-стрит, 33, а на Мерчантс-стрит, 33 находился магазин хозяйственных товаров "Крафтс Барн". По словам отца, мистер Грэйсон ходил в одну с нами церковь и ему было не меньше девяноста лет. Что касается мистера Филипа Калдвелла, то, насколько мог припомнить отец, тот служил коммивояжером в компании "Вестерн Авто" в Юнион-Тауне. В "Крафтс Барн" всем заведовала женщина с голубыми волосами по имени Эдна Хазвэй, которую мама немного знала. По маминым словам, было сомнительно, что миссис Хазвэй, дама преклонного возраста, не отваживавшаяся на прогулки по городу в одиночестве, имеет какое-либо отношение в трагедии на озере Саксон. Отец решил нанести визит мистеру Калдвеллу - завтра с утра пораньше, пока мистер Калдвелл не уехал на работу.
   Любая, даже самая незначительная тайна всегда и всюду гнала меня из постели. Я был умыт и причесан, не успела стрелка на часах в гостиной указать на цифру "семь", и отец сказал, что я могу составить ему компанию в поездке к мистеру Калдвеллу, если обещаю держать рот на замке, когда он будет разговаривать с хозяином.
   По дороге отец сказал, что я должен понимать, что добрососедской политики ради в разговоре с мистером Калдвеллом ему придется кое-где прибегнуть к откровенной выдумке. Я был несколько шокирован, услышав от отца такое признание, но быстро взял себя в руки и запретил себе менять мнение о родителе, так как и сам последнее время прибегал к более чем откровенной лжи, которую в нашем случае можно было назвать "белой". Так или иначе, оправдание у нас имелось.
   Дом мистера Калдвелла, сложенный из красного кирпича, находился в четырех кварталах от заправочной станции и был ничем не примечателен. Припарковав пикап у тротуара, мы вылезли из машины. Вслед за отцом я подошел к парадной двери мистера Калдвелла. Отец нажал кнопку звонка, и нам пришлось долго ждать. Наконец дверь открылась, и из-за нее появилась женщина средних лет, с румяными со сна щеками и заспанными глазами. На ней был розовый халат, который она, видимо, накинула, поднявшись с постели.
   - Здравствуйте. Прошу прощения, мистер Калдвелл дома? - просил отец женщину.
   - Филип! - крикнула женщина, чуть повернув голову внутрь дома. Фи-и-и-ли-и-ип!
   Ее голос напоминал циркулярную пилу, на высоких оборотах вгрызающуюся в толстое бревно.
   Через минуту перед нами появился пожилой седовласый мужчина с галстуком-бабочкой, в коричневых брюках и свитере цвета ржавчины.
   - Слушаю вас?
   - Здрасьте, я Том Мэкинсон. - Отец протянул мужчине руку, которую тот спокойно пожал. - Я слышал, что вы работаете в компании "Вестерн Авто"? Мне это сказал Рик Спаннер, ваш шурин.
   - Совершенно верно. Вы знаете Рика?
   - Одно время мы работали вместе в "Зеленых лугах". Как у него дела?
   - Дела у него пошли в гору после того, как он недавно нашел работу. Другое дело, что для этого ему пришлось переехать в Бирмингем. Не завидую Рику, сам бы я ни за что не согласился жить в большом городе.
   - Совершенно с вами согласен. По правде сказать, я устроил перезвон возле вашей двери в такую рань только потому, что и сам недавно потерял работу в молочной.
   Отец невесело улыбнулся.
   - Теперь я работаю у "Большого Поля".
   - Я бывал там. Здоровенный магазин.
   - Да, сэр, в точности так. Но поэтому-то мне там и неуютно. Я хотел спросить у вас.., э-э-э-э.., гм...
   Даже несмотря на то, что отец подготовился к вранью, ложь застряла у него в горле.
   - В "Вестерн Авто" для меня не найдется, случайно, работы?
   - Извините, Том, но, насколько мне известно, нет, не найдется. В прошлом месяце нам пришлось уволить несколько человек, так что сами понимаете.
   Мистер Калдвелл нахмурился.
   - А почему вы пришли ко мне? Вы могли пойти в контору и спросить там?
   Отец пожал плечами.
   - Решил сэкономить на бензине, только и всего.
   - Все равно советую заглянуть в офис и написать заявление. Никогда не знаешь, что случится завтра. Менеджера по кадрам зовут мистер Эдисон.
   - Благодарю вас. Обязательно так и сделаю. Мистер Калдвелл кивнул. Отец сделал шаг от дверей.
   - У вас ко мне что-то еще?
   Глаза отца внимательно изучали лицо хозяина дома. Мистер Калдвелл в ожидании поднял бровь.
   - Нет, - ответил отец; по его голосу я понял, что он не увидел того, на что надеялся. - Благодарю вас, я узнал все, что мне было нужно. Извините, что отнял у вас время.
   - Пожалуйста, ничего страшного. Советую вам все-таки заглянуть в офис и написать заявление, мистер Мэкинсон. Мистер Эдисон подошьет его в папку, и при случае у вас может появиться шанс.
   - Хорошо. Обязательно.
   После того как мы возвратились в машину и уселись на сиденья, отец, запустив мотор, сказал:
   - Похоже, с ним мы промахнулись, как ты считаешь?
   - Похоже на то, сэр.
   Все это время я старался понять, что общего с доком Лизандером могли иметь две тройки, но так и не нашел ни одной зацепки. Сплошная пустота.
   Как и в баке у нашего грузовичка.
   - Ого! - присвистнул отец, взглянув на стрелку. - Придется причалить к заправке. Согласен, напарник? Он улыбнулся мне, и я ответил ему улыбкой. Мы завернули на стоянку. Мистер Хайрам Уайт, выбравшись из своего храма преклонения радиаторам и ремням передачи, прошаркал к колонке, чтобы накачать нам положенное количество бензина.
   - Отличный денек выдался, - проговорил мистер Уайт, поглядывая на небо. Подмораживало; январь рвался войти в свои права словно норовистая лошадка.
   - Точно, - отозвался отец, стоя возле грузовичка, прислонившись плечом к дверце.
   - Сегодня не собираетесь устраивать стрельбу?
   - Нет, вроде ничего такого не намечается. Мистер Уайт осклабился.
   - Скажу тебе честно, Том, это было даже лучше, чем по телевизору. Гораздо лучше.
   - Слава Богу, что никого не убило.
   - Да, хорошо еще, что автобус тогда опоздал, а то бы вся улица была усеяна мертвыми телами.
   - Точно как дождь.
   - Ты слышал о том, как чудище напало на автобус на Десятом шоссе?
   - Само собой. - Отец взглянул на часы.
   - Эта зверюга едва не опрокинула автобус с колес, такую-то махину. А за рулем тогда сидел Корнелиус Мак-Грайв, тот, что водит "тридцать третий" вот уже восемь лет подряд. Знаешь его?
   - В самом деле. Я сам с ним не знаком.
   - Так вот, он мне потом рассказывал, что чудище было здоровенное, что твой бульдозер. А бегает до чего быстро - быстрее косули. Он сказал, что в последний момент пытался свернуть, но оно садануло автобус в борт рогом, да так, что все стекла повылетели. Корн решил, что автобус развалился на куски. После этого случая он стал подумывать о пенсии.
   - Да ну?
   - Точно.
   Наполнив бак, мистер Уайт вытащил носик пистолета из отверстия. Вставив пистолет в держатель, он взял тряпку и вытер с борта нашего грузовика случайно упавшие капли бензина.
   - Вчера пришел новый "тридцать третий" взамен разбитого, а я гляжу, за рулем-то снова старина Корн. Никак не может он бросить свой "тридцать третий". Ну и ладно, я вроде как к нему привык. Не люблю, когда что-то меняется. А ты, Том?
   - Никогда об этом не задумывался, - ответил отец и расплатился.
   - Поезжай осторожней! - крикнул вслед мистер Уайт. Мы уже проехали половину дороги к дому, когда отец наконец сказал:
   - Нужно просмотреть телефонную книгу еще раз. Может, я все-таки что-то или кого-то упустил.
   Он коротко взглянул на меня, потом снова торопливо перевел взгляд на летевшую под колеса дорогу.
   - Выходит, насчет Леди я ошибался, Кори. Она оказалась вполне приличной женщиной.
   - Да, сэр.
   - Ну и ладно, хорошо, что так все вышло. Теперь, когда я узнал, что этот парень совсем не меня зовет со дна озера, у меня здорово полегчало на душе. А того, кого он на самом деле зовет, можно только пожалеть. Парень, наверное, глаз ночью не смыкает, может, он вообще не спит.
   Убийца - "сова", вспомнил я. Все, теперь, кажется, пора.
   - Отец? - позвал я. - Мне кажется, я знаю кто...
   - Господи помилуй! - внезапно воскликнул отец и так ударил по тормозам, что пикап занесло, и мы выкатились передними колесами на чью-то лужайку. Мотор захлебнулся, затрясся и умолк. - Ты слышал, что только что сказал мистер Уайт, Кори?
   Голос отца дрожал от возбуждения. - Он сказал "тридцать третий"! "Тридцать третий номер", вот что он сказал!
   - Сэр?
   - Автобус "Трэйлвей", разве ты не слышал, Кори? Номер "тридцать три"! Только что он несколько раз повторил это, а я и ухом не повел! Ведь может быть, что Леди говорила нам именно об этих цифрах, верно?
   Я почувствовал прилив гордости от того, что отец интересуется моим мнением как по-настоящему равного, но все, что я мог ответить, было:
   - Не знаю.
   - Корнелиус Мак-Грайв точно не мог быть убийцей. Он даже не местный. Но какая связь между автобусом и человеком, что сбросили в озеро Саксон?
   Отец крепко задумался, его руки стиснули рулевое колесо. На крыльце дома появилась женщина с метлой в руках и закричала нам, чтобы мы немедленно убирались, пока она не позвонила шерифу, что мы тут же и сделали.
   Развернув грузовик, отец покатил обратно к заправочной, станции. Мистер Уайт вторично появился перед нами на пороге своего шинно-смазочного заведения.
   - Неужто уже успели весь бак сжечь? - поинтересовался он.
   Но отцу ничего было не нужно, только утолить свое любопытство.