Маккаммон Роберт. Жизнь мальчишки (Том 2)

   - Можем ли мы доверять вам, мистер Мэкинсон, вот в чем дело?
   - Почему вы об этом спрашиваете? - удивился отец. - И почему это мне нельзя доверять?
   Что-то в поведении и манере держаться обоих мужчин, в их манере быстро оглядываться по сторонам, словно профессионально примериваясь к окружающему и изучая и запоминая его детали, навело его на определенные мысли.
   - Вы полицейские? - спросил он.
   - В смысле профессии - нет. Но по сути - очень близко.
   - Кто же вы по профессии?
   - Я, как бы это сказать, занимаюсь историческими исследованиями, - ответил мистер Стейнер.
   Ладно переставляя свои чудесные длинные ножки, Кэрри Френч подошла к ним, держа наготове блокнотик для заказов.
   - Чем сегодня вас угостить?
   - У вас есть пышки? - Мистер Ханнафорд вытащил из нагрудного кармана пачку "Лаки".
   - Прошу прощения?
   - Пышки! У вас есть пышки или нет?
   - Мне кажется, - терпеливо проговорил мистер Стейнер, воспользовавшись паузой, во время которой молодой человек прикуривал сигарету, - что в этой части Штатов пышки называют оладьями, Ли.
   - Время завтрака уже закончилось, и мы не подаем такие блюда. - Сказав это, Кэрри неуверенно улыбнулась. - Прошу прощения, но может быть, вы выберете что-нибудь другое?
   - Тогда просто принесите мне гамбургер, и все.
   Ли Ханнафорд выпустил сигаретный дым сквозь ноздри.
   - Господи!
   - Я вижу тут куриную лапшу - она свежая? - поинтересовался мистер Стейнер, рассматривая меню.
   - Сделана из консервов, но только что приготовленная.
   - В таком случае, дорогая, я, пожалуй, отведаю вашу куриную лапшу.
   Мистер Стейнер внимательно оглядел официантку поверх ободка круглых очков.
   - А кроме того, принесите мне гамбургер так же, как и моему другу. Только хорошенько прожарьте мясо, дорогая, прошу вас.
   Проушу, вот как он произнес это.
   Отец заказал мясное рагу и кофе.
   Кэрри задержалась у столика.
   - Скажите, вы ведь приезжие? - спросила она двух незнакомцев.
   - Я из Индианы, - ответил мистер Ханнафорд, - а он...
   - Я родился в Варшаве, это в Польше, в Европе. И спасибо, Ли, я сам могу ответить за себя.
   - Далеко же вы забрались, - заметил отец, когда Кэрри наконец отошла и понесла заказ на кухню.
   - В настоящее время я живу в Чикаго, - ответил мистер Стейнер.
   - Все равно это далековато от Зефира. - Взгляд отца то и дело возвращался к татуировке на плече молодого человека. Казалось, что мистер Ханнафорд когда-то давно пытался свести ее со своей кожи, но безуспешно.
   - Ваша татуировка что-то означает?
   Прежде чем ответить, Ли Ханнафорд выпустил дымок из угла своего рта.
   - Это означает, - ответил он, - что я не люблю, когда люди суют нос не в свое дело.
   Отец кивнул. Краска раздражения постепенно начала проступать на его щеках.
   - Вы это серьезно?
   - Совершенно серьезно.
   - Прошу вас, джентльмены, - прервал начинающуюся перебранку мистер Стейнер.
   - Интересно, что ты ответишь, крутой парень, когда я скажу тебе одну вещь? - Отец положил на стол оба кулака и наклонился вперед, приблизив лицо к лицу мистера Ханнафорда. - Десять месяцев назад я видел точно такую же татуировку на плече одного мертвого парня, быть может, такого же горячего, как ты. Ну что, крутой, какой будет твой ответ?
   Мистер Ханнафорд ничего не ответил. Выражение его лица осталось прежним, взгляд сохранил холодную неподвижность. Затянувшись сигаретой, он выпустил дым в потолок.
   - Человек, о котором вы говорите, был блондин? - наконец спросил мистер Ханнафорд. - Цвет волос почти такой же, как у меня?
   - Точно.
   - И рост примерно такой же, и комплекция?
   - Думаю, ты попал в самую точку.
   - Ага.
   Мистер Ханнафорд тоже подался вперед, приблизив свое лицо, украшенное острым носом, к отцу.
   - Тогда я вот что скажу - ты видел моего брата.
   - ..вот эти клетки должны быть тщательно вычищены, - говорил доктор Лизандер, продолжая экскурсию по своему подвалу. В настоящий момент клетки были пусты. - Пол тоже нужно подмести. Будешь приходить сюда три раза в неделю, Кори, и каждый раз пол должен быть дочиста вымыт. Трижды в неделю. Далее, ты должен будешь накормить и налить в поилки воду в клетки у всех животных, а также внимательно осмотреть их, сообщив мне об их состоянии.
   Неплохо, если ты иногда поиграешь с тем или иным животным, только осторожно.
   Шагая вслед за ветеринаром, я оглядывался направо и налево, следуя глазами за движениями его руки, которой он указывал то в одну, то в другую сторону первой комнаты своего подвала. Стоило мне поднять глаза чуть вверх, и я видел под самым потолком вентиляционные отверстия.
   - Сено я заказываю в тюках. Тебе придется принимать грузовики, сгружать тюки сена, после чего каждый раз распаковывать тюки - это просто, нужно только разрезать проволоку - и разбирать сено для конюшни. Могу сказать, что возиться с тюками с сеном и резать упаковочную проволоку - нелегкая работа. Проволока очень прочная, не хуже рояльной струны. Кроме того, тебе придется выполнять различные разовые поручения, это тоже будет входить в твои обязанности.
   Ветеринар повернулся ко мне:
   - Итак, двадцать долларов за дневную работу три раза в неделю, скажем, с четырех до шести - по-моему, это более чем справедливо?
   - Господи! - Я не мог поверить своим ушам. Доктор Лизандер предлагал мне целое состояние.
   - Если ты решишь приходить еще и в субботу.., скажем, с двух до четырех, я стану приплачивать дополнительно по пять долларов в неделю.
   Доктор Лизандер улыбнулся, снова одними губами. Отхлебнув из чашки кофе, которую он забрал с собой, он поставил чашку на стол рядом с пустой клеткой из тонкой проволочной сетки.
   - Кори? - тихо спросил он. - Прежде чем я дам тебе эту работу, у меня есть к тебе два вопроса, на которые я хочу получить ответ.
   Я молчал и ждал продолжения.
   - Первое: я хочу, чтобы ты пообещал, что не скажешь своим родителям, сколько я тебе плачу. Думаю, что им ты можешь сказать, что получаешь всего десять долларов в неделю. Причина тут весьма простая - я знаю, что твой отец перешел на работу на заправочную станцию. Я виделся с ним последний раз, когда приезжал туда заправиться.
   Кроме того, я знаю, что твоя мать дни напролет проводит на кухне за своей выпечкой. В этом случае мне представляется более разумным не ставить их в курс того, сколько денег ты приносишь в дом. Как ты полагаешь?
   - Так вы хотите сказать, что я должен обмануть своих родителей? - искренне удивился я. - Но почему?
   - Конечно, решать тебе самому. Но мне кажется, что если твои родители узнают, что ты сделался состоятельным молодым человеком, они предложат тебе.., поделиться с ними твоими деньгами. В то время как на свете существует столько приятных вещей, которые мальчик твоего возраста сможет позволить себе на двадцать долларов в неделю. Другое дело, что ты должен быть осмотрительным в своих будущих тратах. Не стоит тратить все деньги в одном месте. Я даже могу предложить тебе подвезти тебя в Юнион-Таун или даже в Бирмингем, чтобы ты смог купить себе там что-нибудь. Ты ведь наверняка думал о многом из того, что тебе хотелось бы иметь, но что твои родители не могли позволить тебе из-за ограниченности в средствах, я прав?
   Я задумался. Потом ответил:
   - Нет, сэр. Мне как-то ничего не приходит в голову. Доктор Лизандер рассмеялся, закинув голову, словно от щекотки.
   - Тогда, значит, все самое приятное у тебя впереди. С полным карманом денег у тебя быстро появятся свежие идеи.
   Я ничего не ответил. Мне особенно не понравилось, что док Лизандер мог подумать, будто я способен скрыть от родителей такие вещи.
   - И второе.
   Док Лизандер сложил руки на груди, и я увидел, как он дотронулся языком до щеки изнутри.
   - Это касается мисс Сони Гласс.
   - Сэр? - непонимающе произнес я. Мое поутихшее сердце снова заколотилось как бешеное.
   - Мисс Сони Гласс, - повторил док Лизандер. - Некоторое время назад у нее заболел попугай, и она принесла его мне лечиться. Так вот, ее попугай умер. От лихорадки мозга. Это произошло вот здесь.
   Док Лизандер прикоснулся рукой к проволочной сетке клетки.
   - Несчастная птица. Так вот, случилось так, что моя Вероника и мисс Соня Гласс ходят в один и тот же класс воскресной школы. Нам показалось, что мисс Гласс ужасно расстроена твоими странными вопросами. Кори. Она рассказала Веронике, что ты расспрашивал ее о какой-то пьесе, которую мисс Гласс исполняет на пианино, и о том, почему попугай так.., странно реагирует на эту музыку.
   Док Лизандер быстро улыбнулся.
   - Еще мисс Гласс сказала Веронике, что, по ее мнению, ты знаешь какой-то секрет, и спросила, не знаю ли я или Вероника, в чем дело. Кроме того, есть еще одна маленькая деталь, а именно то, что в твоем владении каким-то образом оказалось перышко попугая мисс Катарины Гласс, нынче покойного. Мисс Соня сказала, что не поверила своим глазам, когда увидела это перышко в твоих руках.
   Глядя в пол, доктор Лизандер начал разминать пальцы правой руки.
   - Это правда, то, что она сказала о зеленом перышке? Я с трудом сглотнул. Если я сейчас скажу, что это не правда, то док ни за что не поверит, ведь он знает.
   - Да, сэр.
   Доктор Лизандер закрыл глаза. На его лице появилась боль, но лишь на мгновение, и быстро ушла.
   - Где же ты нашел это перышко, Кори?
   - Я.., нашел его...
   Наступил момент истины. Я почувствовал, что в комнате что-то свернулось, словно змея, готовая броситься и укусить. Несмотря на то что на улице стоял светлый день, казалось, в подвале сгустилась ночная тьма. Внезапно я понял, что доктор Лизандер успел переместиться так, чтобы оказаться между мной и лестницей. Он ждал, его глаза были по-прежнему закрыты. И даже если я сейчас брошусь спасать свою шкуру и сумею проскользнуть мимо доктора на лестницу, наверху меня все равно схватит миссис Лизандер. Я опять упустил свой шанс.
   - Я нашел его на озере Саксон, - ответил я, отважно играя с судьбой. - На опушке леса. Перед самым восходом солнца, когда машина, за рулем которой сидел мертвый прикованный человек, упала в озеро.
   Доктор Лизандер улыбнулся, по-прежнему не открывая глаз. Смотреть на это было страшно. Кожа на его лице была туго натянутой и влажной, лысый череп блестел в свете потолочной лампы. А потом он засмеялся: смех лился из него ручейком, булькавшим сквозь зубы, в которых блестело серебро. Когда его глаза наконец распахнулись, то их взгляд пронзил меня. Несколько мгновений я видел перед собой два лица одновременно: нижняя улыбающаяся серебром половина и верхняя, выражавшая неприкрытую ярость.
   - Так-так, - медленно проговорил доктор и потряс головой, словно услышал потрясающе смешную шутку, равную которой не встречал в жизни. - И что же теперь мы будем с этим делать?
   ***
   - Вы когда-нибудь видели раньше этого человека, мистер Мэкинсон?
   Мистер Стейнер, сидевший напротив моего отца в самой дальней кабинке кафе "Яркая звезда", вытащил из внутреннего кармана пиджака кожаный бумажник. Из бумажника он достал фотографию, закатанную в прозрачный пластик, и положил на стол перед отцом.
   Фотография была неважного качества, черно-белая. На ней был снят мужчина в светлом пальто по колено, приветливо махавший рукой кому-то за пределами снимка. Темные волосы мужчины были гладко зализаны назад, так что его прическа напоминала надетую на голову тугую черную шапочку, крепкий почти квадратный подбородок был надвое разделен ямкой. Позади мужчины стоял автомобиль-кабриолет с открытым верхом, довольно старого вида, словно вышедший из тридцатых или сороковых годов. Несколько секунд отец внимательно изучал снимок, особое внимание уделив глазам и белому шраму улыбки. Но сколько бы он ни всматривался в лицо мужчины на фотографии, оно оставалось для него лицом незнакомца и не воскрешало в памяти ничьего образа.
   - Нет, - наконец ответил он, толкнув через стол снимок к мистеру Стейнеру, - я никогда раньше не видел этого человека.
   - Теперь он наверняка сильно изменился. Мистер Стейнер тоже в свою очередь рассмотрел снимок, но так, будто глядел в лицо старого и заклятого врага.
   - Он мог сделать пластическую операцию. Самый простой способ быстро изменить свою внешность - это обриться наголо и отрастить бороду. Тогда даже родная мать может вас не узнать.
   Убийца, подумал отец.
   - Извините, но я не узнаю этого человека. Я никогда его не видел прежде.
   - Его зовут Понтер Внизу-в-Темноте.
   - Что вы сказали? - Сердце отца едва не выскочило у него из груди.
   - Понтер Внизу-в-Темноте, - повторил мистер Стейнер. Затем проговорил это более отчетливо, и стало понятно, что произнес он не по-английски, а по-немецки:
   - Дэхнайнедирк.
   Откинувшись на спинку стула, отец потрясение посмотрел на своих новых знакомых. Его рот открылся от изумления. Мир закружился перед его глазами, и отцу вновь пришлось схватиться за край стола, чтобы не упасть со стула на пол.
   - Господи Боже мой, - прошептал он. - Господи Боже мой. "Пойдем со мной... Дэхнайнедирк".
   - Прошу прощения? - осторожно осведомился мистер Стейнер.
   - Кто он такой? - Отец едва ворочал языком, голос его не слушался.
   Ответил Ли Ханнафорд:
   - По всему выходит, что этот человек убил Джеффа, если только именно мой брат сейчас покоится на дне этого проклятого озера.
   И отец рассказал им всю историю, с самого мартовского утра. Слушая отца, мистер Ханнафорд едва сдерживался, чтобы не разразиться проклятиями. Его тело было напряжено, мускулы играли, и казалось, что при желании он вполне может отхватить одним движением голову кобре. Он едва откусил от своего гамбургера, но при этом одну за другой выкурил три "Лаки".
   - Мой брат - мой глупый брат - пытался шантажировать его, по крайней мере по нашим сведениям. На квартире Джеффа в Форт-Вэйн мы нашли его дневник. Дневник был зашифрован, он писал его по-немецки. Я нашел этот дневник в мае, когда бросил работу, чтобы отыскать Джеффа. Всего несколько недель назад нам удалось подобрать ключ к шифру.
   - Кодом ключа было "Кольцо Нибелунгов" Вагнера, - заметил мистер Стейнер. - Очень и очень непростой шифр.
   - Да, мой брат всегда обожал всякие тайнописи и секретные шифры.
   Мистер Ханнафорд затушил очередную сигарету в тарелке с кетчупом.
   - Особенно когда был мальчишкой. Шифры эти страсть как любил. Всегда зашифровывал свои записи и мудрил по-всякому. Так что обо всем мы выведали из дневника. Джефф шантажировал Гюнтера Дэхнайнедирка, вначале обирая его на пять сотен долларов в месяц, потом поднял цену до восьми сотен, а потом дошел до тысячи. В дневнике записано, что Гюнтер Дэхнайнедирк живет в Зефире, штат Алабама. Под чужим именем, само собой. Джефф и его дружки-придурки помогли Гюнтеру устроиться на новом месте, достали новое удостоверение личности, все устроили для него, потому что он смог им заплатить. Но Джеффу показалось мало тех денег, которые он получил за свои услуги. В дневнике он писал, что скоро пойдет в гору - собирался собрать свои манатки, бросить старую берлогу и перебраться во Флориду. Он написал, что собирается отправиться из Форт-Вэйна в Зефир тринадцатого марта. И что эта поездка его станет заключительной.
   Ли потряс своей белокурой головой.
   - Мой брат просто к черту спятил, когда решил впутаться в такое дело. Кстати говоря, я тоже спятил, потому что теперь также увяз во всем этом дерьме по уши.
   - Увяз в чем? - переспросил отец. - Я не понимаю вас?
   - Вам знаком термин "неофашизм"? - спросил отца мистер Стейнер.
   - Если вы подразумеваете фашистов, то я знаю, о ком идет речь.
   - Нет, неофашисты. Новые фашисты. Ли и его брат были членами американской неофашистском организации, штаб-квартиры которой располагались в Индиане, Иллинойсе и Мичигане. Символом этой организации была вот эта татуировка, которую вы видите на плече у Ли. Ли и Джефф иступили в первичную ячейку в одно и то же время, но Ли через год вышел из организации и переехал в Калифорнию.
   - Прямиком и переехал.
   Зажжена новая спичка, и прикурена новая "Лаки".
   - Я решил убраться от этих сволочей как можно дальше, так далеко, как только это возможно. Видите ли, они убивали люден, которые не хотели верить в то, что Гитлер не гадит розами.
   - Но ваш брат остался в их организации?
   - Да, черт возьми. И лаже сумел выбиться в командиры одного из их поганых штурмовых отрядов или как там это у них называется. И это мои брат, с которым мы взяли не один приз на футбольном поле, отстаивая честь школы!
   - Вы еще не объяснили мне, кто такой Гюнтер Дэхнайнедпрк? - спросил отец.
   Мистер Стейнер переплел пальцы и положил их перед собой на стол.
   - Весь наш разговор был прелюдией к тому, о чем вы спрашиваете, мистер Мэкинсон. На этом этапе, где остановил свой рассказал Ли, появился я. Разыскав зашифрованный дневник Джеффа, Ли отнес его в один из отделов факультета языковедения Университета Индианы, где попросил оказать ему помощь в расшифровке записей брата. Один из моих друзей преподавал на этом факультете немецкий язык. Как только он сумел расшифровать имя "Дэхнайнедирк", он немедленно выслал копию дневника мне в Носвестерн в Чикаго. Там я работаю с сентября прошлого года. Возможно, мне следовало сказать вам, что я являюсь ректором факультета языковедения. К тому же я профессор истории. А кроме того, и это может быть одно из основных моих занятий, я состою в организации, занимающейся расследованием военных преступлений нацизма. - Повторите, пожалуйста, еще раз, - попросил отец.
   - Организация, занимающаяся расследованием военных преступлений нацизма, повторил мистер Стейнер. - Я помог выследить и арестовать трех человек, бывших нацистских военных преступников - и это только за последние семь лет. Мы нашли Биттича в Мадриде, Цвелшагена в Олбани, штат Нью-Йорк, и Гейста в Эллиптауне, штат Пенсильвания. Как только я увидел в письме моего друга имя "Дэхнайнедирк", я понял, что недалек тот день, когда я добавлю к своему списку четвертого негодяя.
   - Так он военный преступник? А каково его преступление?
   - Доктор Гюнтер Дэхнайнедирк руководил врачебным отделением в концентрационном лагере под Эстервегеном в Голландии. Он и его жена Кара занимались тем, что производили отбор среди заключенных концлагеря, определяли, кто может продолжать работу, а кто должен быть отправлен в газовую камеру.
   Мистер Стейнер коротко и жутковато улыбнулся; от его улыбки отца пробрал озноб.
   - Именно эта пара в один прекрасный и очень солнечный день решила, что я имею право на дальнейшее существование, а моя жена - нет.
   - Это ужасно, - подал голос отец.
   - Ничего, я давно это пережил. Услышав об этом, я выбил Дэхнайнедирку передний зуб, за что провел год на каторжных работах. Но от тяжкого труда я стал только выносливее, что в результате спасло мне жизнь.
   - Вы.., выбили ему передний зуб?
   - Именно так. Я отлично ему врезал, прямой в челюсть. О, эта парочка как нельзя лучше подходила друг к другу. Лицо мистера Стейнера скривилось от боли.
   - Мы звали его жену "Птичницей", потому что у нее была коллекция из двенадцати птичек, сделанных из глины, замешанной на пепле из человеческих костей. А у самого доктора Дэхнайнедирка, который раньше служил ветеринаром в Роттердаме, была одна забавная привычка.
   Отец не мог говорить. Наконец он сделал попытку и выдавил из себя:
   - Что за привычка?
   - Он любил лично сопровождать заключенных, отправлявшихся в газовую камеру, и давать им имена.
   Глаза мистера Стейнера были прикрыты: его взгляд был устремлен в ужасы прошлого.
   - Смешные имена, самые разные. Я никогда не забуду, как он назвал мою Веронику, мою прекрасную златовласую Веронику. Он назвал ее "Солнечный лучик". Он сказал ей:
   "Полезай внутрь. Солнечный лучик! Полезай прямо внутрь!" Она была очень больна, и ей пришлось ползти по собственному...
   Глаза за стеклами очков мистера Стейнера затуманили слезы. Быстро сняв очки, он резким движением протер глаза, как человек, привыкший в любой ситуации держать свои чувства под строгим контролем.
   - Прошу прощения, - пробормотал он. - Иногда я забываюсь.
   - Как вы себя чувствуете? - спросил мистер Ли Ханнафорд моего отца. - Вы ужасно побледнели.
   - Могу я.., можно мне взглянуть на эту фотографию еще раз?
   Мистер Стейнер молча выложил фото перед отцом. Отец закрыл глаза и глубоко вздохнул.
   - О нет, - прошептал он. - Господи, ради Бога, только не он.
   Мистер Стейнер понял чувства отца:
   - На этот раз вы его точно узнали?
   - Да. Я знаю, где он живет. Не так далеко отсюда. Точнее сказать, совсем рядом. Но он был.., таким приятным человеком.
   - Я знаю доктора Дэхнайнедирка очень хорошо. Можно сказать, мне известна его подлинная суть. Точно так же я знаю и его жену. И вы наверняка поняли, кто они такие, когда взглянули в лицо Джеффа Ханнафорда. Я уверен, что доктор Дэхнайнедирк и Кара наверняка пытали его, для того чтобы дознаться, кому еще известно, куда он отправился или кому еще он передал ту информацию, что была записана в его дневнике. Когда он сказал, что никто больше не знает, куда он поехал и где теперь живет доктор Дэхнаинедирк, они забили его до смерти. Когда вы заглянули в лицо Джеффа Ханнафорда, вы поняли, насколько порочна и извращена душа у доктора Гюнтера Дэхнайнедирка. Я молю Бога за то, чтобы вам никогда больше не довелось увидеть перед собой лицо настолько измученного и истерзанного человека.
   Молча поднявшись с места, отец достал бумажник и принялся нашаривать в нем деньги, но мистер Стейнер выложил деньги на стол.
   - Я отвезу вас к нему, - сказал отец и, повернувшись, направился к двери.
   ***
   - Такой прекрасный молодой человек, - говорил мне доктор Лизандер, стоя между мной и лестницей, ведшей к свободе. - Я вижу в тебе. Кори, истинную устремленность терьера. Я прав? Для того чтобы начать, тебе хватило крошечного зеленого перышка, и ты сумел распутать все до конца - воистину, это поразительно! Я восхищаюсь тобой. Кори, откровенно восхищаюсь!
   - Доктор Лизандер? - снова решился подать голос я, чувствуя, как мою грудь сковали стальные обручи. - Мне правда пора домой.
   В ответ доктор молча шагнул ко мне. Я так же поспешно отступил.
   Тогда он замер, уверенный в своем превосходстве.
   - Я хочу, чтобы ты отдал мне это зеленое перышко. Знаешь, зачем оно мне нужно?
   Я отрицательно покачал головой.
   - Потому что ты расстроил мисс Соню. Потому что вид этого пера напомнил ей о прошлом, отчего ей стало невообразимо горько. Прошлое нужно оставить в покое. Кори, пусть себе лежит в тишине. Мир должен жить. Много для этого не нужно, нужно всего лишь оставить прошлое в покое, разве ты со мной не согласен?
   - Я не знаю...
   - Но нет, подобно тому как ты нашел это зеленое перо, люди пытаются воскресить прошлое снова и снова, и снова и снова. Они выкапывают прошлое из могил и выставляют его мощи на всеобщее обозрение, да что там - на общее осмеяние. Прошлое становится предметом развлечения, но мало кто помнит о том, что раз обеспокоив прошлое, за это приходится платить опять и опять. В любом случае человек остается в проигрыше, в любом, запомни это, Кори. Ты понимаешь, что я имею в виду?
   Я ничего не понимал. Где-то вдалеке, на железной дороге, запел свою песню товарный поезд.
   - У человека нет ничего, кроме чести! - сказал тогда док-гор Лизандер, и глаза его лихорадочно заблестели. - Честь для нормального человека превыше всего! Но взгляни на мир, что окружает нас, Кори! Только посмотри, во что он превратился! Всегда и всюду мы преследовали свои цели, но оказалось, что, двигаясь к своей цели, нам этот мир не объять! Теперь мы имеем только то, что имеем. Хаос и грубость окружают нас со всех сторон. Расы смешиваются друг с другом с такой вседозволенностью и быстротой, которой не позволяют себе даже животные. Более того, животные отвергают такую похоть! В свое время мне выпал шанс быть врачевателем рода людского. И я с честью делал свое дело. И знаешь что. Кори, я лучше встану на колени в грязь и даже лягу в грязь лицом, чем спасу недостойное человеческое существо. Вот насколько забота о людской расе высока во мне! Вот что я думаю о подлецах, повернувшихся к нам спиной и поправших нашу честь! Вот что я.., вот что я.., вот что я думаю обо всем этом!
   Схватив со стола чашку с пушистым колли на боку, доктор Лизандер со всего маху разбил ее об пол. Чашка ударилась о кафель совсем рядом с моей правой ногой и разлетелась на мелкие осколки со звуком револьверного выстрела.
   Наступила тишина.
   Еще через минуту от двери наверху лестницы донесся голос миссис Лизандер:
   - Что разбилось, Франц? Его голова, подумал я.
   - Мы разговариваем, - ответил ей доктор Лизандер. - Всего лишь разговариваем, и только.
   Я услышал над головой шаги миссис Лизандер, уходившей от двери в подвал, тяжелые шаги медведицы.
   Потом над нами что-то скрипнуло.
   И заиграли на пианино.
   Играли "Прекрасного мечтателя". Миссис Лизандер и вправду была очень хорошей пианисткой. У нее был настоящий талант, я вспомнил, что то же самое говорила мне мисс Гласс Голубая. Я подумал о том, хватило ли у нее сил стянуть горло взрослого мужчины проволокой для перевязки тюков с сеном, не просто стянуть, а задушить этого человека до смерти, практически отделив его голову от тела. Или это сделал сам доктор Лизандер, когда его жена наверху вдохновенно играла на пианино, а испуганные попугаи кричали и бились в своих клетках, навсегда запоминая сцену насилия?