Страница:
— Не знаю, на кого они больше похожи, когда разговаривают вот так, — на дельфинов или на файров? — Ф’лессан закинул одну руку за голову, а второй нащупал ладонь Тай.
— В конце концов, с файрами они родня, — сонно пробормотала она: невероятно хорошо было просто лежать, переплетя пальцы с пальцами Ф’лессана, чувствуя его близость.
Он вздохнул:
— Так о многом нужно поговорить — но, думаю, все это подождет до завтра; как ты полагаешь?
Он повернулся к ней; девушка почти не видела его лица, зато вполне могла рассмотреть улыбку, открывавшую ровные белые зубы.
— Сейчас уже завтра…
— Что ж, значит, подождем еще чуть-чуть. Он приподнялся и легко, нежно поцеловал ее. Почему самые нежные и легкие из его поцелуев заставляют ее трепетать гораздо сильнее, чем самые страстные — которые, впрочем, также доставляли ей наслаждение? Его нежность к ней — вот что более всего привлекало и поражало ее…
Она проснулась, рывком приподнявшись на своем импровизированном ложе, за секунду до того, как все началось, — до того, как взревел Голант’, до того, как Зарант’а среагировала на легкое движение в ближайших кустах, привлекшее ее пристальное внимание. Этот миг ей не удалось бы забыть и за целую жизнь — как падение Огненного шара: они с Ф’лессаном на верхней террасе, Зарант’а — чуть ниже, напряженная, вглядывающаяся во что-то, чего не видят остальные, и Голант’, вытянувшийся во всю длину на нижней террасе, головой к реке, хвостом почти упираясь в густой кустарник.
Может, их привлекло подергивание его хвоста, может, что-то иное — это навсегда осталось загадкой. В то утро в окрестностях охотилось много кошек. Солнце поднялось выше, и нагретая его лучами кожа драконов начала источать свой собственный, присущий только этим существам, запах. Обычно драконы старались забраться повыше на скалы, чтобы погреться в солнечных лучах, однако в это утро, когда все четверо спали глубоким сном, уязвимы были не только люди, но и драконы.
Кошки подкрались незаметно, бесшумно. Возможно, их привела к реке жажда, и только тут они наткнулись на спящих драконов. Может быть, подергивавшийся во сне хвост Голант’а действительно раздразнил их. То, на что смотрела Зарант’а, внезапно с огромной скоростью сорвалось было с места — и в тот же миг, словно это было сигналом, огромная кошка с оранжево-полосатой шкурой вцепилась в хвост Голант’а. Дракон взревел — и тут на них ринулась вся стая. Пятнистые, полосатые и песочные тела почти закрыли бронзовый цвет: кошки напали с трех сторон.
Дракон поднялся во весь рост, правой передней лапой схватив и оторвав от себя ту кошку, которая впилась ему в морду возле глаза, попытался сбросить с хвоста вторую и отшвырнуть задней лапой третью, которая вцепилась в шкуру у ребер, и обернулся к остальным, выскочившим из густого кустарника, росшего по берегам реки. Челюсти кошки сжались сильнее, она явно не желала ослабить хватку.
Остальные воспользовались телом Голант’а как лестницей и набросились на Зарант’у — выпустив когти, готовясь вонзить зубы в драконью плоть при первой возможности.
Ф’лессан двигался так быстро, что, когда он отбросил одеяло, Тай запуталась в складках. Бросившись вперед и перелетев через Зарант’у гигантским прыжком, он набросился на ближайшую кошку с ножом в руках: такой нож был у каждого всадника, хотя его лезвие и уступало клыкам кошек. Зарант’а подалась назад, стряхнув одну из нападавших кошек.
«Это НЕ ЖУКИ, — закричала Зарант’а. — ОТБРОСЬ их прочь!»
Голант’ отшвырнул от себя кошку, целившую ему в глаза, но та, развернувшись в воздухе, ударила лапой — когти вспороли кожу на спине Ф’лессана, — а рухнув на землю, подобралась и тут же бросилась на всадника. Ф’лессан увернулся, ударил кошку ножом в грудь, тут же откатился назад. Рычащий от ярости зверь тщетно пытался избавиться от глубоко засевшего в теле ножа. Ф’лессан схватил большой камень и с этим импровизированным оружием бросился на помощь своему дракону, не чувствуя крови, струящейся из глубоких ран на спине.
Голант’а прижали к террасе, придавленное правое крыло было блокировано. Его всадник был в опасности, и он не мог уйти в Промежуток, где сумел бы сбросить кошек в ледяную пустоту. К тому же в такой тесноте ни он, ни Зарант’а не могли выдохнуть пламя из страха опалить своих драгоценных всадников. Одна кошка пыталась разорвать перепонку на левом крыле Голант’а, остальные, глубоко впиваясь когтями в крепкую драконью шкуру, лезли на него со всех сторон.
И не только на Голант’а, внезапно поняла Тай, все еще безуспешно пытавшаяся выпутаться из одеяла. Коричневые и песочные тела взлетали в воздух, стремясь дотянуться до Зарант’ы, но, кажется, только оставляли на ее шкуре длинные кровавые следы когтей, не причиняя более серьезного вреда. Кошка, вгрызавшаяся в уязвимый бок Голант’а, вдруг полетела в реку, где и утонула, а Зарант’а взвыла, тряхнув головой, словно пытаясь сбросить какую-то тяжесть, с силой отпихнула что-то задней лапой — но Тай не видела ничего, кроме темно-зеленой густой жидкости, сочившейся из разорванной лапы. Еще одна кошка попыталась наброситься на нее сзади — и исчезла. Та, что лезла по спине Голант’а, внезапно взлетела в воздух, растопырив лапы, словно кто-то подхватил ее под брюхо, грохнулась далеко в стороне. Ту, которая впилась в заднюю лапу Голант’а, также оторвало и поволокло прочь. Тай сорвала с себя одеяло и вскочила на ноги, держа его в руках. Жаль, под рукой не оказалось ничего тяжелого. Как же ей пробраться к Ф’лессану? Бронзового всадника теснили две кошки сразу; по спине у него текла кровь.
В следующий момент девушка уже оказалась рядом с Ф’лессаном; казалось, она с невероятной скоростью перенеслась по воздуху, и одеяло, которое она так и не выпустила, хлопало на ветру, словно флаг. Тай с размаху хлестнула одеялом по морде ближайшей кошки, которая от неожиданности отпрянула назад, скаля клыки, а потом швырнула одеяло во вторую кошку, стараясь опутать ей лапы. Ф’лессан оттолкнул Тай в сторону, и вторая кошка немедленно навалилась ему на плечи. В этот миг Тай успела подумать: «Я потеряла его… Потеряла!»
Внезапно в небе над ними возникло множество драконов, изрыгавших пламя. Они парили над самой террасой, раскинув широкие крылья. Тай пришла в ужас: она испугалась, что пламя сожжет их.
«СЛЕДИТЕ ЗА МНОЙ! — голос Зарант’ы громом раскатился в мозгу Тай. — БРОСАЙТЕ ИХ! ПРОЧЬ!»
Со всех сторон раздавался оглушительный визг и рев. Охваченная ужасом и паникой, потрясенная мыслью, что она может потерять Ф’лессана и Голант’а, Тай была совершенно не способна понять, что происходит вокруг. Почему Зарант’а требует от остальных драконов, чтобы они следили за ней, чтобы что делали? Бросали?.. Зарант’а ведь просто перемещала жуков, никогда не причиняя им вреда! Но кошки одна за другой взлетали в воздух, хотя ни один из драконов даже не коснулся их. Одну из них даже разорвало на части, словно она взорвалась изнутри.
Миг — и кошка, пытавшаяся выбраться из складок одеяла, исчезла; одеяло осталось лежать на земле. Хищник, который намеревался разорвать живот Ф’лессана Мощными задними лапами, также исчез. Тяжелораненый Ф’лессан повернулся к Голант’у, он из последних сил тянулся к дракону, но не мог подняться и подойти к нему. Странно — но сквозь рычание и вопли кошек, сквозь трубный рев драконов Тай расслышала, как Ф’лессан зовет своего бронзового по имени!.. Она поползла к Ф’лессану, чтобы помочь ему добраться до Голант’а, но упала — то ли потому, что в глазах у нее темнело, то ли потому, что ноги перестали держать.
Именно в этот момент она увидела, как несколько хищников бросились в атаку с той террасы, где спали они с Ф’лессаном. Должно быть, они прокрались в обход, прячась в густом кустарнике. Зарант’а подняла голову как раз вовремя, словно успела увидеть их уголком красного от ярости бешено вращающегося фасетчатого глаза. Она среагировала мгновенно — поднялась во весь рост, закрыв бронзового своим телом. Три кошки врезались в нее и мгновенно исчезли; четвертая была еще в воздухе: она должна была приземлиться прямо на плечи Голант’а, позади последнего шейного гребня, где позвоночник дракона ничем не защищен. Если кошка достанет до этого места когтями или клыками, одного удара будет достаточно, чтобы оборвать жизнь Голант’а.
«НЕТ! НЕТ!..»
Потом Тай долго пыталась понять, почему у нее так пересохло в горле. Она знала, что, бессильная, беспомощная, в ужасе перед тем, что сейчас произойдет, если хищник опустится на спину Голант’у, она просто протянула к нему руку. Бронзовый дракон умрет! Ф’лессан умрет! Она умрет!
«НЕТ! НЕТ! НЕТ!»
Она потеряет их обоих!..
Золотая вспышка на фоне бронзы…
«ВРЕМЯ!» — отчаянно крикнул Голант’.
Этот отчаянный вопль пронизал все ее существо, дрожь прошла по телу, кровь вскипела в жилах; ей показалось, что череп сейчас взорвется, сердце грозило вырваться из груди. Снова золотая вспышка — мгновение Тай видела, как огромные когти впиваются в плечи Голант’а, а в следующий миг кошка взорвалась, разлетевшись на куски: ошметки шкуры и внутренностей, брызги крови и обломки костей долетели даже до того места, где стояла Тай над окровавленным телом Ф’лессана. Голант’ дернулся. Он умирает? Ф’лессан тоже захочет умереть!
Девушка упала на колени, охваченная скорбью и ужасом, не в силах отвести взгляд от вязкой зеленой крови, стекавшей по бронзовой шкуре дракона. Он все еще пошатывался от удара, его левый глаз был залит зеленой кровью, смешавшейся с красной кровью кошки. Но он не падал. Падают ли мертвые драконы? Может, в этот миг они испытывают последний прилив сил, чтобы успеть уйти в Промежуток? Однако хищник, как видно, все-таки не сумел добраться до уязвимого места на спине Голант’а. Бронзовый дракон вывернул голову влево, стараясь осмотреть себя со стороны раненого глаза. Может быть, ей как-то удастся помочь ему? Но она не могла даже заставить себя подняться на ноги…
И тут она поняла, что теперь слышит только голоса драконов. Удивленная, она подняла глаза и увидела в небе как раз над верхней террасой выстроившихся полукругом. драконов: огромную золотую Рамот’у, Арвит’у, Мнемент’а, Монарт’а, Гадарет’а, Хет’а, Пат’у, Рут’а и других драконов, которых она не узнавала. Она посмотрела на Зарант’у, тянувшуюся вверх, раскинув блестящие от струек зеленой крови крылья, и ощутила боль своего дракона. В этот момент все драконы как один вытянули шеи и взревели с яростным торжеством, но почему — Тай не видела и не понимала.
«Они живы!» — сказал ее хор голосов, звучавших абсолютно уверенно; Тай попыталась приподняться, но рухнула на землю. Из последних сил она тянулась и тянулась к Ф’лессану — пока не потеряла сознание.
…По временам она выныривала из забытья: видела мужчин и женщин, переговаривавшихся встревоженным шепотом, ощущала холод целебного бальзама, унимавшего боль в ногах и во всем теле.
— Нет, оставьте его здесь, пока Олдайв и Визалл его не осмотрят!
— Тогда зеленая не уйдет. А мы должны перенести ее всадницу.
— В конце концов, до нормальной постели в Хонсю не так далеко.
— Сколько нам понадобится драконов, чтобы сдвинуть его? Нельзя же его оставлять прямо тут!
— Нам что, нужны здесь все эти люди? — Тай узнала язвительный голос госпожи Бенден-Вейра. — Драконам, по крайней мере, хватает здравого смысла держаться поодаль, пока в них нет нужды!
Когда Тай приподняли, чтобы перевязать ее израненные когтями ноги, она застонала от боли.
— Нет, нет, Тай, лежи тихо! Нужно зашить артерию. Ей показалось, что это был голос Шарры.
— Голант’ погиб! А Ф’лессан?..
— Нет, нет, они живы.
— КАК?..
— Они правда живы. Зарант’а, скажи ей.
«Они живы, — шепотом проговорила зеленая. — Они живы! Ты жива! Мы живы!»
Девушка почувствовала укол в руку и снова потеряла сознание.
Когда она очнулась, в мозгу по-прежнему звучало бесконечно повторяющееся: они живы… живы! — и ей мучительно захотелось поверить. Почти в тот же миг она ощутила соприкосновение с разумом Зарант’ы.
«Они живы», — голос зеленой звучал бесконечно устало.
«Отдохни, Зарант’а, теперь ты можешь отдохнуть».
«Да, Зарант’а, — подтвердил другой голос. — Теперь ты тоже можешь отдохнуть».
Холодная влажная ткань осторожно коснулась лица Тай; кто-то взял ее за руку.
— А теперь послушай меня, Тай. — Зеленая всадница был потрясена, увидев сидящую рядом с ней предводительницу Бенден-Вейра: именно она и держала девушку за руку. — Ф’лессан был тяжело ранен. Олдайв, Кривеллан, Кейта и двое наших лучших хирургов неплохо заштопали его. Голант’… — Она на мгновение сильно сжала пальцы Тай и судорожно вздохнула, потом продолжила: — Голант’у досталось сильнее. Когда он окрепнет, над ним еще придется основательно поработать. Но он будет жить! Олдайв и наши лучшие целители обещали, что будет.
Воспоминания о бронзовом драконе, израненном, истекающем кровью, с искалеченными когтями хищников задними лапами и хвостом, ослепительно вспыхнули в мозгу Тай; она вспомнила, как бросилась ему на спину огромная кошка, и, прикрыв глаза, неслышно застонала от боли.
— Но он… он никогда не станет прежним, — срывающимся голосом проговорила девушка.
Лесса снова стиснула ее пальцы:
— Кто может остаться прежним после таких увечий? Но он снова будет летать. С Ф’лессаном.
Тай приподнялась на локте, заглянув в серые глаза Лессы, так похожие на глаза Ф’лессана.
— Вы ведь не станете мне лгать?
Потрясенная, она смотрела, как глаза Лессы наполняются слезами; госпожа Вейра раздраженно сморгнула их.
— Нет, зеленая всадница, я не стала бы тебе лгать. Как не стал бы лгать твой удивительный дракон. Как не стала бы лгать Рамот’а или любой другой дракон Перна. Ф’лессану и Голант’у понадобятся уход и забота, но мастер Олдайв убежден, что они достаточно сильны физически, чтобы справиться со своими ранами.
В голосе Лессы было что-то, что растравило страхи Тай. Она попробовала сесть на кровати — ей непременно нужно было увидеть Ф’лессана, — но ноги не слушались. Она словно заново пережила то жуткое бессилие, когда ей не удавалось выбраться из одеял, чтобы броситься на помощь Ф’лессану.
Ее заставили снова опуститься на подушки.
— Ты и сама ранена, и тебе сперва нужно вылечиться, а потом уже вскакивать! — Это был голос Шарры.
Что они все здесь делают? И где она находится? «Ты в Хонсю, — на этот раз с ней заговорил Рут’. — Где еще ты можешь быть?»
— А ты говорила, что она — послушная девушка, — со своей обычной суховатой насмешкой проговорила Лесса. Она взяла в ладони лицо Тай и заставила девушку смотреть ей в глаза. — Ф’лессана напоили сонным зельем; теперь он спит. Кстати, Зарант’а осталась рядом с Голант’ом: не захотела уходить. Впрочем, оно и к лучшему. Она бы не поместилась в эту комнату, а то попыталась бы последовать сюда за тобой.
— Тогда где же они? — спросила Тай. Главный зал Хонсю не вместил бы двух драконов.
— На террасе, — спокойно ответила Лесса. — Ты же знаешь, в этом сезоне дождей не бывает.
Она отвернулась, чтобы взять стакан.
— Шарра тебя приподнимет, и ты выпьешь вот это.
— Что это такое? — с подозрением спросила Тай. Она не хотела засыпать. Она хотела проверить, как там ее отважная Зарант’а, хотела увидеть Ф’лессана и Голант’а, как бы тяжело они ни были ранены.
— Скажи мне, моя милая зеленая всадница, как ты сможешь заботиться о Ф’лессане и Голант’е, если не выздоровеешь сама?
Слова «моя милая зеленая всадница» и ласковый тон, которым они были произнесены, так ошеломили Тай, что она безропотно выпила горьковатую жидкость.
— Думаю, она мне поверила, — услышала она тихий голос Лессы.
Успокоительное снадобье смягчило горло, по всему телу девушки растеклась сонливость.
— Я знала, что она поверит тебе, — ответила Шарра; и это было все, что услышала Тай, прежде чем провалиться в целительный сон…
Лесса сказала Тай правду об остальных пострадавших от нападения кошек; но не всю правду. Раны Ф’лессана и Голант’а были крайне тяжелыми, и жизни их зависели друг от друга. Опытный целитель Вейра, Визалл, совершенно откровенно описал ситуацию. Раненый глаз Голант’а, возможно, никогда больше не будет видеть — слишком много фасеток повредили кошачьи когти. Прежде целителю удавалось добиться неплохих результатов при помощи геля, которым он смазывал глаза драконов, обожженные Нитями, и теперь он использовал тот же гель — впрочем, скорее чтобы облегчить боль, чем в надежде на регенерацию тканей. Он зашил порванную связку крыла: разумеется, перепонка в конце концов большей частью регенерирует и скорее всего восстановится полностью. Возможно, после специальных упражнений частично восстановится и связка, но о «нормальном» полете говорить уже не приходилось.
В отношении Ф’лессана Олдайв и Кривеллан держались спокойнее. По жизненным показаниям, он должен был успешно оправиться от ран, хотя вырванный из ноги кусок плоти и разрыв связки грозили ему хромотой. Однако больше всего их тревожило то, что сейчас, потеряв так много крови и находясь в состоянии шока, он вряд ли был бы способен пережить смерть своего дракона.
«Как и я», — подумала Лесса, тщательно скрывавшая под маской внешнего спокойствия и собранности терзавшее ее горе.
Ф’лессану и Голант’у, по всей очевидности, должно было стать легче от сознания того, что Тай и Зарант’а, хотя и ранены, находятся вне опасности. Но прежде чем Ф’лессан потерял сознание, он, как и Тай, мог подумать, что Голант’ умирает от ран — и, если в его лихорадочном состоянии он по-прежнему так думает, это погубит его. Нужно было также уверить Голант’а, который то приходил в себя, то снова терял сознание от слабости и страшного потрясения, что его всадник ранен не смертельно. Несмотря на собственное плачевное состояние (которое, впрочем, облегчили бальзамом из холодильной травы), Зарант’а непрерывно заверяла Голант’а в том, что Ф’лессан жив, что всадник просто спит, оправляясь от ран, полученных в страшной схватке. Рамот’а уверила бронзового дракона в том же самом и была несколько обижена на то, что Голант’ больше верил зеленой Зарант’е — когда приходил в сознание настолько, чтобы вообще что-либо слышать.
— Пока он сознает, что Ф’лессан жив, — говорил Лессе Визалл, — не важно, кому он верит: главное, чтобы верил.
— Да-да, конечно, — соглашалась та; однако ей пришлось напрячься, чтобы уложить в голове, что для кого-то ее Рамот’а может стоять на втором месте после зеленого дракона.
— Почему нет? В конце концов, они так близки. — Ф’лара эта ситуация несколько забавляла. — Каждый дракон говорит с всадником своего дракона…
Она ответила ему долгим ошеломленным взглядом.
— Но он… — начала она, но передумала и умолкла. — Что ж, полагаю, пора уже ему начать чувствовать по-человечески. Я имею в виду, он всегда был очень добр со своими сыновьями, хотя С’лан — единственный из них, кто живет в Бендене. Я просто подумала…
Ф’лар обнял ее за плечи:
— Рамот’а одобряет, — прошептал он ей на ухо. — И Мнемент’. Если ты подумаешь о том, что сделала сегодня эта зеленая…
— Что она сделала сегодня? — Лесса осеклась. — Что ж, пока мы не будем расспрашивать ее о том, как она сделала то, что сделала сегодня. Она это сделала, и я… я благодарна ей больше, чем могу выразить словами.
— Я тоже. — Он крепко обнял Лессу и прижал к себе: так они оба чувствовали себя спокойнее и надежнее. Им еще предстояла долгая бессонная ночь.
После того как Олдайв и Кривеллан оставили все еще не пришедшего в себя Ф’лессана на попечение Кейты, они настояли на том, чтобы предводители Вейра также немного отдохнули. Шарра проводила их в небольшую комнатку, неподалеку от комнат, где разместили Ф’лессана и Тай.
Ф’лар и Лесса сидели в постели, облокотившись на подушки. Они понимали, что уснуть им все равно не удастся, а потому пытались восстановить последовательность разыгравшихся невероятных событий и каким-то образом объяснить себе удивительные действия Рамот’ы.
— Не знаю, могу ли я это объяснить, — призналась Лесса, — а ведь она — мой дракон. Я подключилась к ее разуму в тот самый момент, когда поняла, что она откликнулась на призыв Голант’а. Я видела то же, что и она: все это великое множество проклятых тварей, набросившихся на него и зеленую. Зеленая каким-то образом поднимала и отшвыривала их. Это было… движение, которое и сымитировала Рамот’а. И другие драконы тоже. Они хватали кошек и швыряли их прочь. — Лесса потерла лоб, словно это могло прояснить в ее сознании непонятные картинки, которые передавала ей Рамот’а. — Ф’лессан лежал на земле, на него напали, а у него не было ничего, кроме ножа. А Тай… она спрыгнула вниз, размахивая чем-то. Потом… — Лесса снова умолкла, нахмурившись. — Мне кажется, Голант’ крикнул: «Время!» — и Рамот’а заметила еще одну кошку, которую не успела отбить своим телом Зарант’а.
Она сдвинула брови и заговорила медленно, подбирая слова с особенной тщательностью.
— Если бы кошка приземлилась на спину Голант’а, она сломала бы ему позвоночник.
Дрожь пробежала по телу Лессы, и Ф’лар притянул голову жены к своей груди, крепко обнял, словно этим мог изгнать ужас этого момента из ее — и своей — памяти.
— Должно быть, это был Голант’. Зеленые не знают механизма перемещения во времени, их нужно направлять — а Голант’ так много сделал в Монако и у Рассветного Утеса… — тихо заговорила Лесса. — Остальные только что появились. Даже Рамот’а не сразу осознала опасность. Так что, должно быть, именно Голант’ это сказал. Наверное, глазами Зарант’ы он увидел грозящую опасность. Или глазами Тай. А Рамот’а поняла, что нужно делать, чтобы предотвратить нападение кошки. Я потеряла связь с ней — ты знаешь это ощущение пустоты, когда дракон уходит в Промежуток? — Она подняла на Ф’лара полные слез глаза. — Я почувствовала это. Я не могла ошибиться. Рамот’а прыгнула назад во времени и отшвырнула кошку так, чтобы та промахнулась. И не убила Голант’а. Ох, Ф’лар, если бы эта тварь его убила, Ф’лессан не смог бы пережить смерть Голант’а! Он не захотел бы. Мы потеряли бы их обоих!
Сейчас Лесса, обычно такая спокойная, собранная и деятельная, прекрасно державшаяся эти несколько страшных часов, совершенно утратила душевное равновесие. Она спрятала лицо на груди Ф’лара, прижимаясь к нему все крепче и крепче, словно пыталась забыть о только что произнесенный ею словах — о том, что они значили для нее.
— Это просто реакция, — всхлипнула она. — Реакция на потрясение!
Слезу текли по ее лицу: Лесса Руатанская, госпожа Бенден-Вейра, не плакавшая, даже когда Фэкс убил ее семью и всех ее близких в Руат-холде, — сейчас она плакала и не могла остановиться.
Она почувствовала, как теплые капли упали на ее лоб, и поняла, что Ф’лар тоже плачет — плачет, гладя ее волосы, плечи, спину, стараясь успокоить ее. А она не смогла бы остановиться, даже если бы ее слышали все обитатели Хонсю.
«Никто не слышит, — сказала Рамот’а: ее голос был глубоким и мягким, отдаваясь в мыслях Лессы многократным эхом. — Никто, кроме нас».
Предводители Бенден-Вейра не сразу сумели совладать со своими чувствами и взять себя в руки. Ф’лар нашел в темноте раковину и кран водопровода, отыскал полотенце, которое осталось еще с тех времен, когда в Хонсю жили всадники Монако-Вейра, и оба тщательно вымыли руки и лицо. Лесса, все еще дрожа, попыталась привести в порядок волосы; Ф’лар отыскал чашку.
— Поразительно! — проговорил он, снова садясь рядом с Лессой вплотную, чтобы они постоянно касались друг друга, словно он не мог перенести даже намека на расставание с Лессой после этой вспышки эмоций.
— В теории известно, что если мы знаем время, то можем предотвратить… несчастный случай, — тихо, дрожащим голосом проговорил он, коснувшись руки Лессы. — Например, смерть Мореты.
— Теория, — пожав плечами, пренебрежительно бросила Лесса. Она медленно отпила немного воды из принесенной Ф’ларом чашки, пытаясь подавить дрожь, все еще встряхивавшую ее тело.
Ф’лессан не погиб потому, что не умер Голант’. Голант’ не умер потому, что его гибель предотвратила Рамот’а.
«Это не теория, — суховато возразила Рамот’а. — Я точно рассчитала время. Голант’ показал мне, как именно он спас Ф’лессана и себя от волны цунами. Он был очень изобретателен и действовал по собственной инициативе. В этот день он научился кое-чему очень важному, но, когда прилетел на Посадочную площадку, был слишком утомлен, чтобы рассказать об этом даже мне. Сегодня Зарант’а показала нам, как можно отбрасывать, не касаясь. Я признаю, я не думала, что зеленые способны на что-то столь необычное. Я видела, как она это делает. Очень умно. Мы двое научили остальных. Но именно я рассчитала время так, чтобы спасти Голант’а от той последней кошки. Только я могла сделать это».
Лесса рассмеялась дрожащим смехом: «Только ты, моя дорогая».
«Я признаю, что сегодня научилась чему-то важному у зеленого дракона, — голос Рамот’ы звучал опечаленно; Лессе никогда не приходилось слышать такого от своей королевы. — Я рассказала другим, что показала мне Зарант’а. Показала, как она отшвыривает кошек прочь, — уже спокойнее прибавила она. — Это полезное умение; это должны уметь все».
Пораженная отношением своего дракона к этой новой способности, Лесса обернулась к Ф’лару: у того на лице было то же выражение удивления, что и у Лессы. Лесса еще раз всхлипнула напоследок.
— В конце концов, с файрами они родня, — сонно пробормотала она: невероятно хорошо было просто лежать, переплетя пальцы с пальцами Ф’лессана, чувствуя его близость.
Он вздохнул:
— Так о многом нужно поговорить — но, думаю, все это подождет до завтра; как ты полагаешь?
Он повернулся к ней; девушка почти не видела его лица, зато вполне могла рассмотреть улыбку, открывавшую ровные белые зубы.
— Сейчас уже завтра…
— Что ж, значит, подождем еще чуть-чуть. Он приподнялся и легко, нежно поцеловал ее. Почему самые нежные и легкие из его поцелуев заставляют ее трепетать гораздо сильнее, чем самые страстные — которые, впрочем, также доставляли ей наслаждение? Его нежность к ней — вот что более всего привлекало и поражало ее…
Она проснулась, рывком приподнявшись на своем импровизированном ложе, за секунду до того, как все началось, — до того, как взревел Голант’, до того, как Зарант’а среагировала на легкое движение в ближайших кустах, привлекшее ее пристальное внимание. Этот миг ей не удалось бы забыть и за целую жизнь — как падение Огненного шара: они с Ф’лессаном на верхней террасе, Зарант’а — чуть ниже, напряженная, вглядывающаяся во что-то, чего не видят остальные, и Голант’, вытянувшийся во всю длину на нижней террасе, головой к реке, хвостом почти упираясь в густой кустарник.
Может, их привлекло подергивание его хвоста, может, что-то иное — это навсегда осталось загадкой. В то утро в окрестностях охотилось много кошек. Солнце поднялось выше, и нагретая его лучами кожа драконов начала источать свой собственный, присущий только этим существам, запах. Обычно драконы старались забраться повыше на скалы, чтобы погреться в солнечных лучах, однако в это утро, когда все четверо спали глубоким сном, уязвимы были не только люди, но и драконы.
Кошки подкрались незаметно, бесшумно. Возможно, их привела к реке жажда, и только тут они наткнулись на спящих драконов. Может быть, подергивавшийся во сне хвост Голант’а действительно раздразнил их. То, на что смотрела Зарант’а, внезапно с огромной скоростью сорвалось было с места — и в тот же миг, словно это было сигналом, огромная кошка с оранжево-полосатой шкурой вцепилась в хвост Голант’а. Дракон взревел — и тут на них ринулась вся стая. Пятнистые, полосатые и песочные тела почти закрыли бронзовый цвет: кошки напали с трех сторон.
Дракон поднялся во весь рост, правой передней лапой схватив и оторвав от себя ту кошку, которая впилась ему в морду возле глаза, попытался сбросить с хвоста вторую и отшвырнуть задней лапой третью, которая вцепилась в шкуру у ребер, и обернулся к остальным, выскочившим из густого кустарника, росшего по берегам реки. Челюсти кошки сжались сильнее, она явно не желала ослабить хватку.
Остальные воспользовались телом Голант’а как лестницей и набросились на Зарант’у — выпустив когти, готовясь вонзить зубы в драконью плоть при первой возможности.
Ф’лессан двигался так быстро, что, когда он отбросил одеяло, Тай запуталась в складках. Бросившись вперед и перелетев через Зарант’у гигантским прыжком, он набросился на ближайшую кошку с ножом в руках: такой нож был у каждого всадника, хотя его лезвие и уступало клыкам кошек. Зарант’а подалась назад, стряхнув одну из нападавших кошек.
«Это НЕ ЖУКИ, — закричала Зарант’а. — ОТБРОСЬ их прочь!»
Голант’ отшвырнул от себя кошку, целившую ему в глаза, но та, развернувшись в воздухе, ударила лапой — когти вспороли кожу на спине Ф’лессана, — а рухнув на землю, подобралась и тут же бросилась на всадника. Ф’лессан увернулся, ударил кошку ножом в грудь, тут же откатился назад. Рычащий от ярости зверь тщетно пытался избавиться от глубоко засевшего в теле ножа. Ф’лессан схватил большой камень и с этим импровизированным оружием бросился на помощь своему дракону, не чувствуя крови, струящейся из глубоких ран на спине.
Голант’а прижали к террасе, придавленное правое крыло было блокировано. Его всадник был в опасности, и он не мог уйти в Промежуток, где сумел бы сбросить кошек в ледяную пустоту. К тому же в такой тесноте ни он, ни Зарант’а не могли выдохнуть пламя из страха опалить своих драгоценных всадников. Одна кошка пыталась разорвать перепонку на левом крыле Голант’а, остальные, глубоко впиваясь когтями в крепкую драконью шкуру, лезли на него со всех сторон.
И не только на Голант’а, внезапно поняла Тай, все еще безуспешно пытавшаяся выпутаться из одеяла. Коричневые и песочные тела взлетали в воздух, стремясь дотянуться до Зарант’ы, но, кажется, только оставляли на ее шкуре длинные кровавые следы когтей, не причиняя более серьезного вреда. Кошка, вгрызавшаяся в уязвимый бок Голант’а, вдруг полетела в реку, где и утонула, а Зарант’а взвыла, тряхнув головой, словно пытаясь сбросить какую-то тяжесть, с силой отпихнула что-то задней лапой — но Тай не видела ничего, кроме темно-зеленой густой жидкости, сочившейся из разорванной лапы. Еще одна кошка попыталась наброситься на нее сзади — и исчезла. Та, что лезла по спине Голант’а, внезапно взлетела в воздух, растопырив лапы, словно кто-то подхватил ее под брюхо, грохнулась далеко в стороне. Ту, которая впилась в заднюю лапу Голант’а, также оторвало и поволокло прочь. Тай сорвала с себя одеяло и вскочила на ноги, держа его в руках. Жаль, под рукой не оказалось ничего тяжелого. Как же ей пробраться к Ф’лессану? Бронзового всадника теснили две кошки сразу; по спине у него текла кровь.
В следующий момент девушка уже оказалась рядом с Ф’лессаном; казалось, она с невероятной скоростью перенеслась по воздуху, и одеяло, которое она так и не выпустила, хлопало на ветру, словно флаг. Тай с размаху хлестнула одеялом по морде ближайшей кошки, которая от неожиданности отпрянула назад, скаля клыки, а потом швырнула одеяло во вторую кошку, стараясь опутать ей лапы. Ф’лессан оттолкнул Тай в сторону, и вторая кошка немедленно навалилась ему на плечи. В этот миг Тай успела подумать: «Я потеряла его… Потеряла!»
Внезапно в небе над ними возникло множество драконов, изрыгавших пламя. Они парили над самой террасой, раскинув широкие крылья. Тай пришла в ужас: она испугалась, что пламя сожжет их.
«СЛЕДИТЕ ЗА МНОЙ! — голос Зарант’ы громом раскатился в мозгу Тай. — БРОСАЙТЕ ИХ! ПРОЧЬ!»
Со всех сторон раздавался оглушительный визг и рев. Охваченная ужасом и паникой, потрясенная мыслью, что она может потерять Ф’лессана и Голант’а, Тай была совершенно не способна понять, что происходит вокруг. Почему Зарант’а требует от остальных драконов, чтобы они следили за ней, чтобы что делали? Бросали?.. Зарант’а ведь просто перемещала жуков, никогда не причиняя им вреда! Но кошки одна за другой взлетали в воздух, хотя ни один из драконов даже не коснулся их. Одну из них даже разорвало на части, словно она взорвалась изнутри.
Миг — и кошка, пытавшаяся выбраться из складок одеяла, исчезла; одеяло осталось лежать на земле. Хищник, который намеревался разорвать живот Ф’лессана Мощными задними лапами, также исчез. Тяжелораненый Ф’лессан повернулся к Голант’у, он из последних сил тянулся к дракону, но не мог подняться и подойти к нему. Странно — но сквозь рычание и вопли кошек, сквозь трубный рев драконов Тай расслышала, как Ф’лессан зовет своего бронзового по имени!.. Она поползла к Ф’лессану, чтобы помочь ему добраться до Голант’а, но упала — то ли потому, что в глазах у нее темнело, то ли потому, что ноги перестали держать.
Именно в этот момент она увидела, как несколько хищников бросились в атаку с той террасы, где спали они с Ф’лессаном. Должно быть, они прокрались в обход, прячась в густом кустарнике. Зарант’а подняла голову как раз вовремя, словно успела увидеть их уголком красного от ярости бешено вращающегося фасетчатого глаза. Она среагировала мгновенно — поднялась во весь рост, закрыв бронзового своим телом. Три кошки врезались в нее и мгновенно исчезли; четвертая была еще в воздухе: она должна была приземлиться прямо на плечи Голант’а, позади последнего шейного гребня, где позвоночник дракона ничем не защищен. Если кошка достанет до этого места когтями или клыками, одного удара будет достаточно, чтобы оборвать жизнь Голант’а.
«НЕТ! НЕТ!..»
Потом Тай долго пыталась понять, почему у нее так пересохло в горле. Она знала, что, бессильная, беспомощная, в ужасе перед тем, что сейчас произойдет, если хищник опустится на спину Голант’у, она просто протянула к нему руку. Бронзовый дракон умрет! Ф’лессан умрет! Она умрет!
«НЕТ! НЕТ! НЕТ!»
Она потеряет их обоих!..
Золотая вспышка на фоне бронзы…
«ВРЕМЯ!» — отчаянно крикнул Голант’.
Этот отчаянный вопль пронизал все ее существо, дрожь прошла по телу, кровь вскипела в жилах; ей показалось, что череп сейчас взорвется, сердце грозило вырваться из груди. Снова золотая вспышка — мгновение Тай видела, как огромные когти впиваются в плечи Голант’а, а в следующий миг кошка взорвалась, разлетевшись на куски: ошметки шкуры и внутренностей, брызги крови и обломки костей долетели даже до того места, где стояла Тай над окровавленным телом Ф’лессана. Голант’ дернулся. Он умирает? Ф’лессан тоже захочет умереть!
Девушка упала на колени, охваченная скорбью и ужасом, не в силах отвести взгляд от вязкой зеленой крови, стекавшей по бронзовой шкуре дракона. Он все еще пошатывался от удара, его левый глаз был залит зеленой кровью, смешавшейся с красной кровью кошки. Но он не падал. Падают ли мертвые драконы? Может, в этот миг они испытывают последний прилив сил, чтобы успеть уйти в Промежуток? Однако хищник, как видно, все-таки не сумел добраться до уязвимого места на спине Голант’а. Бронзовый дракон вывернул голову влево, стараясь осмотреть себя со стороны раненого глаза. Может быть, ей как-то удастся помочь ему? Но она не могла даже заставить себя подняться на ноги…
И тут она поняла, что теперь слышит только голоса драконов. Удивленная, она подняла глаза и увидела в небе как раз над верхней террасой выстроившихся полукругом. драконов: огромную золотую Рамот’у, Арвит’у, Мнемент’а, Монарт’а, Гадарет’а, Хет’а, Пат’у, Рут’а и других драконов, которых она не узнавала. Она посмотрела на Зарант’у, тянувшуюся вверх, раскинув блестящие от струек зеленой крови крылья, и ощутила боль своего дракона. В этот момент все драконы как один вытянули шеи и взревели с яростным торжеством, но почему — Тай не видела и не понимала.
«Они живы!» — сказал ее хор голосов, звучавших абсолютно уверенно; Тай попыталась приподняться, но рухнула на землю. Из последних сил она тянулась и тянулась к Ф’лессану — пока не потеряла сознание.
…По временам она выныривала из забытья: видела мужчин и женщин, переговаривавшихся встревоженным шепотом, ощущала холод целебного бальзама, унимавшего боль в ногах и во всем теле.
— Нет, оставьте его здесь, пока Олдайв и Визалл его не осмотрят!
— Тогда зеленая не уйдет. А мы должны перенести ее всадницу.
— В конце концов, до нормальной постели в Хонсю не так далеко.
— Сколько нам понадобится драконов, чтобы сдвинуть его? Нельзя же его оставлять прямо тут!
— Нам что, нужны здесь все эти люди? — Тай узнала язвительный голос госпожи Бенден-Вейра. — Драконам, по крайней мере, хватает здравого смысла держаться поодаль, пока в них нет нужды!
Когда Тай приподняли, чтобы перевязать ее израненные когтями ноги, она застонала от боли.
— Нет, нет, Тай, лежи тихо! Нужно зашить артерию. Ей показалось, что это был голос Шарры.
— Голант’ погиб! А Ф’лессан?..
— Нет, нет, они живы.
— КАК?..
— Они правда живы. Зарант’а, скажи ей.
«Они живы, — шепотом проговорила зеленая. — Они живы! Ты жива! Мы живы!»
Девушка почувствовала укол в руку и снова потеряла сознание.
Когда она очнулась, в мозгу по-прежнему звучало бесконечно повторяющееся: они живы… живы! — и ей мучительно захотелось поверить. Почти в тот же миг она ощутила соприкосновение с разумом Зарант’ы.
«Они живы», — голос зеленой звучал бесконечно устало.
«Отдохни, Зарант’а, теперь ты можешь отдохнуть».
«Да, Зарант’а, — подтвердил другой голос. — Теперь ты тоже можешь отдохнуть».
Холодная влажная ткань осторожно коснулась лица Тай; кто-то взял ее за руку.
— А теперь послушай меня, Тай. — Зеленая всадница был потрясена, увидев сидящую рядом с ней предводительницу Бенден-Вейра: именно она и держала девушку за руку. — Ф’лессан был тяжело ранен. Олдайв, Кривеллан, Кейта и двое наших лучших хирургов неплохо заштопали его. Голант’… — Она на мгновение сильно сжала пальцы Тай и судорожно вздохнула, потом продолжила: — Голант’у досталось сильнее. Когда он окрепнет, над ним еще придется основательно поработать. Но он будет жить! Олдайв и наши лучшие целители обещали, что будет.
Воспоминания о бронзовом драконе, израненном, истекающем кровью, с искалеченными когтями хищников задними лапами и хвостом, ослепительно вспыхнули в мозгу Тай; она вспомнила, как бросилась ему на спину огромная кошка, и, прикрыв глаза, неслышно застонала от боли.
— Но он… он никогда не станет прежним, — срывающимся голосом проговорила девушка.
Лесса снова стиснула ее пальцы:
— Кто может остаться прежним после таких увечий? Но он снова будет летать. С Ф’лессаном.
Тай приподнялась на локте, заглянув в серые глаза Лессы, так похожие на глаза Ф’лессана.
— Вы ведь не станете мне лгать?
Потрясенная, она смотрела, как глаза Лессы наполняются слезами; госпожа Вейра раздраженно сморгнула их.
— Нет, зеленая всадница, я не стала бы тебе лгать. Как не стал бы лгать твой удивительный дракон. Как не стала бы лгать Рамот’а или любой другой дракон Перна. Ф’лессану и Голант’у понадобятся уход и забота, но мастер Олдайв убежден, что они достаточно сильны физически, чтобы справиться со своими ранами.
В голосе Лессы было что-то, что растравило страхи Тай. Она попробовала сесть на кровати — ей непременно нужно было увидеть Ф’лессана, — но ноги не слушались. Она словно заново пережила то жуткое бессилие, когда ей не удавалось выбраться из одеял, чтобы броситься на помощь Ф’лессану.
Ее заставили снова опуститься на подушки.
— Ты и сама ранена, и тебе сперва нужно вылечиться, а потом уже вскакивать! — Это был голос Шарры.
Что они все здесь делают? И где она находится? «Ты в Хонсю, — на этот раз с ней заговорил Рут’. — Где еще ты можешь быть?»
— А ты говорила, что она — послушная девушка, — со своей обычной суховатой насмешкой проговорила Лесса. Она взяла в ладони лицо Тай и заставила девушку смотреть ей в глаза. — Ф’лессана напоили сонным зельем; теперь он спит. Кстати, Зарант’а осталась рядом с Голант’ом: не захотела уходить. Впрочем, оно и к лучшему. Она бы не поместилась в эту комнату, а то попыталась бы последовать сюда за тобой.
— Тогда где же они? — спросила Тай. Главный зал Хонсю не вместил бы двух драконов.
— На террасе, — спокойно ответила Лесса. — Ты же знаешь, в этом сезоне дождей не бывает.
Она отвернулась, чтобы взять стакан.
— Шарра тебя приподнимет, и ты выпьешь вот это.
— Что это такое? — с подозрением спросила Тай. Она не хотела засыпать. Она хотела проверить, как там ее отважная Зарант’а, хотела увидеть Ф’лессана и Голант’а, как бы тяжело они ни были ранены.
— Скажи мне, моя милая зеленая всадница, как ты сможешь заботиться о Ф’лессане и Голант’е, если не выздоровеешь сама?
Слова «моя милая зеленая всадница» и ласковый тон, которым они были произнесены, так ошеломили Тай, что она безропотно выпила горьковатую жидкость.
— Думаю, она мне поверила, — услышала она тихий голос Лессы.
Успокоительное снадобье смягчило горло, по всему телу девушки растеклась сонливость.
— Я знала, что она поверит тебе, — ответила Шарра; и это было все, что услышала Тай, прежде чем провалиться в целительный сон…
Лесса сказала Тай правду об остальных пострадавших от нападения кошек; но не всю правду. Раны Ф’лессана и Голант’а были крайне тяжелыми, и жизни их зависели друг от друга. Опытный целитель Вейра, Визалл, совершенно откровенно описал ситуацию. Раненый глаз Голант’а, возможно, никогда больше не будет видеть — слишком много фасеток повредили кошачьи когти. Прежде целителю удавалось добиться неплохих результатов при помощи геля, которым он смазывал глаза драконов, обожженные Нитями, и теперь он использовал тот же гель — впрочем, скорее чтобы облегчить боль, чем в надежде на регенерацию тканей. Он зашил порванную связку крыла: разумеется, перепонка в конце концов большей частью регенерирует и скорее всего восстановится полностью. Возможно, после специальных упражнений частично восстановится и связка, но о «нормальном» полете говорить уже не приходилось.
В отношении Ф’лессана Олдайв и Кривеллан держались спокойнее. По жизненным показаниям, он должен был успешно оправиться от ран, хотя вырванный из ноги кусок плоти и разрыв связки грозили ему хромотой. Однако больше всего их тревожило то, что сейчас, потеряв так много крови и находясь в состоянии шока, он вряд ли был бы способен пережить смерть своего дракона.
«Как и я», — подумала Лесса, тщательно скрывавшая под маской внешнего спокойствия и собранности терзавшее ее горе.
Ф’лессану и Голант’у, по всей очевидности, должно было стать легче от сознания того, что Тай и Зарант’а, хотя и ранены, находятся вне опасности. Но прежде чем Ф’лессан потерял сознание, он, как и Тай, мог подумать, что Голант’ умирает от ран — и, если в его лихорадочном состоянии он по-прежнему так думает, это погубит его. Нужно было также уверить Голант’а, который то приходил в себя, то снова терял сознание от слабости и страшного потрясения, что его всадник ранен не смертельно. Несмотря на собственное плачевное состояние (которое, впрочем, облегчили бальзамом из холодильной травы), Зарант’а непрерывно заверяла Голант’а в том, что Ф’лессан жив, что всадник просто спит, оправляясь от ран, полученных в страшной схватке. Рамот’а уверила бронзового дракона в том же самом и была несколько обижена на то, что Голант’ больше верил зеленой Зарант’е — когда приходил в сознание настолько, чтобы вообще что-либо слышать.
— Пока он сознает, что Ф’лессан жив, — говорил Лессе Визалл, — не важно, кому он верит: главное, чтобы верил.
— Да-да, конечно, — соглашалась та; однако ей пришлось напрячься, чтобы уложить в голове, что для кого-то ее Рамот’а может стоять на втором месте после зеленого дракона.
— Почему нет? В конце концов, они так близки. — Ф’лара эта ситуация несколько забавляла. — Каждый дракон говорит с всадником своего дракона…
Она ответила ему долгим ошеломленным взглядом.
— Но он… — начала она, но передумала и умолкла. — Что ж, полагаю, пора уже ему начать чувствовать по-человечески. Я имею в виду, он всегда был очень добр со своими сыновьями, хотя С’лан — единственный из них, кто живет в Бендене. Я просто подумала…
Ф’лар обнял ее за плечи:
— Рамот’а одобряет, — прошептал он ей на ухо. — И Мнемент’. Если ты подумаешь о том, что сделала сегодня эта зеленая…
— Что она сделала сегодня? — Лесса осеклась. — Что ж, пока мы не будем расспрашивать ее о том, как она сделала то, что сделала сегодня. Она это сделала, и я… я благодарна ей больше, чем могу выразить словами.
— Я тоже. — Он крепко обнял Лессу и прижал к себе: так они оба чувствовали себя спокойнее и надежнее. Им еще предстояла долгая бессонная ночь.
После того как Олдайв и Кривеллан оставили все еще не пришедшего в себя Ф’лессана на попечение Кейты, они настояли на том, чтобы предводители Вейра также немного отдохнули. Шарра проводила их в небольшую комнатку, неподалеку от комнат, где разместили Ф’лессана и Тай.
Ф’лар и Лесса сидели в постели, облокотившись на подушки. Они понимали, что уснуть им все равно не удастся, а потому пытались восстановить последовательность разыгравшихся невероятных событий и каким-то образом объяснить себе удивительные действия Рамот’ы.
— Не знаю, могу ли я это объяснить, — призналась Лесса, — а ведь она — мой дракон. Я подключилась к ее разуму в тот самый момент, когда поняла, что она откликнулась на призыв Голант’а. Я видела то же, что и она: все это великое множество проклятых тварей, набросившихся на него и зеленую. Зеленая каким-то образом поднимала и отшвыривала их. Это было… движение, которое и сымитировала Рамот’а. И другие драконы тоже. Они хватали кошек и швыряли их прочь. — Лесса потерла лоб, словно это могло прояснить в ее сознании непонятные картинки, которые передавала ей Рамот’а. — Ф’лессан лежал на земле, на него напали, а у него не было ничего, кроме ножа. А Тай… она спрыгнула вниз, размахивая чем-то. Потом… — Лесса снова умолкла, нахмурившись. — Мне кажется, Голант’ крикнул: «Время!» — и Рамот’а заметила еще одну кошку, которую не успела отбить своим телом Зарант’а.
Она сдвинула брови и заговорила медленно, подбирая слова с особенной тщательностью.
— Если бы кошка приземлилась на спину Голант’а, она сломала бы ему позвоночник.
Дрожь пробежала по телу Лессы, и Ф’лар притянул голову жены к своей груди, крепко обнял, словно этим мог изгнать ужас этого момента из ее — и своей — памяти.
— Должно быть, это был Голант’. Зеленые не знают механизма перемещения во времени, их нужно направлять — а Голант’ так много сделал в Монако и у Рассветного Утеса… — тихо заговорила Лесса. — Остальные только что появились. Даже Рамот’а не сразу осознала опасность. Так что, должно быть, именно Голант’ это сказал. Наверное, глазами Зарант’ы он увидел грозящую опасность. Или глазами Тай. А Рамот’а поняла, что нужно делать, чтобы предотвратить нападение кошки. Я потеряла связь с ней — ты знаешь это ощущение пустоты, когда дракон уходит в Промежуток? — Она подняла на Ф’лара полные слез глаза. — Я почувствовала это. Я не могла ошибиться. Рамот’а прыгнула назад во времени и отшвырнула кошку так, чтобы та промахнулась. И не убила Голант’а. Ох, Ф’лар, если бы эта тварь его убила, Ф’лессан не смог бы пережить смерть Голант’а! Он не захотел бы. Мы потеряли бы их обоих!
Сейчас Лесса, обычно такая спокойная, собранная и деятельная, прекрасно державшаяся эти несколько страшных часов, совершенно утратила душевное равновесие. Она спрятала лицо на груди Ф’лара, прижимаясь к нему все крепче и крепче, словно пыталась забыть о только что произнесенный ею словах — о том, что они значили для нее.
— Это просто реакция, — всхлипнула она. — Реакция на потрясение!
Слезу текли по ее лицу: Лесса Руатанская, госпожа Бенден-Вейра, не плакавшая, даже когда Фэкс убил ее семью и всех ее близких в Руат-холде, — сейчас она плакала и не могла остановиться.
Она почувствовала, как теплые капли упали на ее лоб, и поняла, что Ф’лар тоже плачет — плачет, гладя ее волосы, плечи, спину, стараясь успокоить ее. А она не смогла бы остановиться, даже если бы ее слышали все обитатели Хонсю.
«Никто не слышит, — сказала Рамот’а: ее голос был глубоким и мягким, отдаваясь в мыслях Лессы многократным эхом. — Никто, кроме нас».
Предводители Бенден-Вейра не сразу сумели совладать со своими чувствами и взять себя в руки. Ф’лар нашел в темноте раковину и кран водопровода, отыскал полотенце, которое осталось еще с тех времен, когда в Хонсю жили всадники Монако-Вейра, и оба тщательно вымыли руки и лицо. Лесса, все еще дрожа, попыталась привести в порядок волосы; Ф’лар отыскал чашку.
— Поразительно! — проговорил он, снова садясь рядом с Лессой вплотную, чтобы они постоянно касались друг друга, словно он не мог перенести даже намека на расставание с Лессой после этой вспышки эмоций.
— В теории известно, что если мы знаем время, то можем предотвратить… несчастный случай, — тихо, дрожащим голосом проговорил он, коснувшись руки Лессы. — Например, смерть Мореты.
— Теория, — пожав плечами, пренебрежительно бросила Лесса. Она медленно отпила немного воды из принесенной Ф’ларом чашки, пытаясь подавить дрожь, все еще встряхивавшую ее тело.
Ф’лессан не погиб потому, что не умер Голант’. Голант’ не умер потому, что его гибель предотвратила Рамот’а.
«Это не теория, — суховато возразила Рамот’а. — Я точно рассчитала время. Голант’ показал мне, как именно он спас Ф’лессана и себя от волны цунами. Он был очень изобретателен и действовал по собственной инициативе. В этот день он научился кое-чему очень важному, но, когда прилетел на Посадочную площадку, был слишком утомлен, чтобы рассказать об этом даже мне. Сегодня Зарант’а показала нам, как можно отбрасывать, не касаясь. Я признаю, я не думала, что зеленые способны на что-то столь необычное. Я видела, как она это делает. Очень умно. Мы двое научили остальных. Но именно я рассчитала время так, чтобы спасти Голант’а от той последней кошки. Только я могла сделать это».
Лесса рассмеялась дрожащим смехом: «Только ты, моя дорогая».
«Я признаю, что сегодня научилась чему-то важному у зеленого дракона, — голос Рамот’ы звучал опечаленно; Лессе никогда не приходилось слышать такого от своей королевы. — Я рассказала другим, что показала мне Зарант’а. Показала, как она отшвыривает кошек прочь, — уже спокойнее прибавила она. — Это полезное умение; это должны уметь все».
Пораженная отношением своего дракона к этой новой способности, Лесса обернулась к Ф’лару: у того на лице было то же выражение удивления, что и у Лессы. Лесса еще раз всхлипнула напоследок.