Страница:
– Не столько ее, сколько леди Фелисити и лорда Эндрю. Ну а герцогиня – близкая подруга леди Фелисити. Если леди Фелисити задумала что-то, герцогиня может быть тоже замешанной в этом.
– Нет, уверен, ты ошибаешься.
Нелл положила руку ему на плечо:
– Эдвард, не забывай, что герцогиня – жена Хартфорда и он еще жив.
– Конечно, я всегда помню об этом. Что это ты возомнила?
– Ничего. Но я твоя кузина. Я знаю тебя, и мне известно, каково это, хотеть и не иметь возможности получить. Мне повезло, что леди Гастон предоставляет свободу своему мужу. Но не думаю, что Хартфорд столь же терпим.
– Хартфорд – старый дурак.
– Возможно. Но он герцог и обладает чувством собственного достоинства. Не исключаю, что он будет настаивать на дуэли, если посчитает, что задета его честь.
– Я не боюсь его.
– Я и не думала, что боишься. Но даже если ты и победишь, тебя осудят за дуэль с человеком вдвое старше тебя. А если ты убьешь его – герцога и мужа Шарлотты... – Нелл сжала его плечо. – Я просто не хочу, чтобы ты загнал себя в угол, из которого не будет достойного выхода.
Тинуэй накрыл ее руку ладонью:
– Не беспокойся. Я не наделаю глупостей. Обещаю. Она едва заметно улыбнулась и несколько меланхолично заметила:
– Любовь часто бывает глупой, Эдвард.
Робби вполуха слушал спор Мэг с Парксом о садовой планировке. Во всяком случае, ему казалось, что спор шел именно об этом. Он даже не особо пытался вникнуть в смысл разговора. За его усадьбами присматривали отличные, высококвалифицированные садовники, и он полностью доверял им. Конечно, если бы кто-то из них позволил себе издеваться над растительностью так, как в садах Тинуэя, то был бы немедленно уволен. Ему не нравились те непристойные кусты.
Робби посмотрел на Паркса. Его друг был увлечен впервые за многие годы. И Мэг вела беседу столь же страстно.
Эти двое вполне подходили друг другу. Любого другого они довели бы своими разговорами до сумасшествия.
Кстати о занудах... Додсуорт, слава Богу, сидел с другой стороны экипажа. Их, как стена, или, скорее, как преграда, разделял Паркс. Выслушивать подробное описание предполагаемого дворца для лошадей приходилось Данли и Тинуэю.
Робби смотрел на мелькавшие за окном деревья. Скоро они подъедут к замку. Он надеялся, что Лиззи приняла его слова близко к сердцу и будет держаться рядом с леди Беатрис и Мэг. Естественно, он присмотрит за ней, но вчера вечером она дала ясно понять, что не нуждается в его обществе.
Почему в последние дни ему никак не удавалось найти убедительные слова в разговоре с ней? Проклятие, он уже не знает, что разумно, а что нет. Она должна была бы сознавать, что, сидя в одиночестве в гостиной или отправляясь на дальнюю прогулку в сопровождении одной Мэг, поступаланеосмотрительно.
Ясно, что ей угрожала опасность. Достаточно, к примеру, вспомнить ту игру на бильярде. Боже, то была пытка. Ему крайне не нравилось находиться в непосредственной близости от Фелисити. Сам он ни за что не стал бы искать ее общества, особенно после ее вторжения в его комнату, когда ему пришлось бежать. Для него оставалось тайной, как она могла спокойно встречаться с ним, после того как голой залезла в его постель. Да у нее нет ни стыда, ни совести. Невозможно предугадать, на что пойдет такая особа. По-видимому, ей неведомы правила хорошего тона.
И лорд Эндрю ничем не лучше. Даже хуже. Одно дело – женщина, пытающаяся женить на себе мужчину, а другое – мужчина, охотящийся на невинных молоденьких девушек. Такое поведение преступно. Этот негодяй действовал очень хитро. Ему удавалось обставить каждое прикосновение к Лиззи как случайное.
Следовало отлупить подлеца прямо там, у бильярдного стола.
Робби со злостью смотрел на невинный пейзаж. Чувствовал себя чертовски беспомощным. Если бы Лиззи была его женой, у него было бы законное право защищать ее от любых оскорблений. Но она ею не была, да и не могла быть. А теперь у них разладились даже дружеские отношения.
Почему она набросилась на него, когда он провожал ее до комнаты? Ведь он сказал правду, да и только.
– Лорд Тинуэй, – обратилась к барону Мэг. – Хотелось бы спросить вас кое о чем.
Робби оторвался от окна. Что за неожиданный вопрос мог появиться у Мэг, вынудивший ее отвлечься от дискуссии о растительности?
– Да, мисс Петерсон? – с вежливой улыбкой повернулся к ней Тинуэй.
– Вчера нам с леди Элизабет захотелось прогуляться, и мы ходили к замку.
– Понятно. Тогда можно надеяться, что сегодняшняя поездка не покажется вам такой уж скучной.
– Нет, конечно, нет. – Мэг затрясла головой. – У нас не было времени на то, чтобы осмотреть все, но мы наткнулись на нечто напугавшее нас.
– Неужели? Мне очень жаль. И что же это было?
– Ваше подземелье, лорд Тинуэй. Не находите ли вы его слишком необычным?
Тинуэй озадаченно посмотрел на нее:
– Вам, мисс Петерсон, доводилось видеть много подземелий? Что-то мне не очень в это верится.
– Послушайте, вы... – попытался вмешаться разозлившийся Паркс.
Мэг тут же охладила его пыл суровым взглядом. Потом хмуро посмотрела на Тинуэя:
– Мне, естественно, не доводилось видеть много подземелий. Какое это имеет значение?
– Полагаю, чтобы определить нечто особенное в каком-то подземелье, нужно знать, как они обычно выглядят.
Мэг закатила глаза.
– Ладно, лорд Тинуэй, тогда я выражусь иначе. Скажем, вид вашего подземелья вселил в нас тревогу.
– Подземелья создаются не для того, чтобы быть уютными, мисс Петерсон. Во всяком случае, в этом никто не содержался в течение веков.
– Вот тут-то вы и не правы, милорд. Похоже на то, что ваше подземелье недавно использовали для пыток людей. Там были кандалы на стенах, кнуты на столе и прочие неприятные, странные предметы. Что вы на это скажете?
Тинуэй прикрыл глаза и потер лоб.
– Полагаю, мне следует переговорить с кое-какими людьми в местной гостинице, мисс Петерсон.
– Что ж, надеюсь, вы так и сделаете. И лучше повесить туда прочный замок.
– Наверное, вы правы.
– Именно так, Тинуэй, – хмуро заметил лорд Данли. – Никому не позволяйте творить гнусные дела на принадлежащей вам земле. Можете оказаться в затруднительном положении.
– Не просто в затруднительном, Тинуэй. – В голосе Паркса проскальзывали злые нотки. – Надеюсь, сегодня вы не позволите дамам увидеть это подземелье?
– Я обязательно предупрежу их, чтобы они не ходили в ту сторону, а по возращении пришлю туда слесаря.
– Хорошо. Не хотелось бы подвергать испытаниям их чувствительные сердца.
– Конечно, нет. – Лорд Данли подтвердил согласие кивком.
Мистер Додсуорт почему-то хранил молчание. Робби посмотрел на него в тот момент, когда карета подкатила к месту стоянки. Судя по его виду, ему очень хотелось покинуть экипаж. И лицо у него было пунцово-красным.
Кто бы мог подумать, что старый зануда Додсуорт знал, что кнут можно применять не только в отношении лошадей?
Глава 13
– Нет, уверен, ты ошибаешься.
Нелл положила руку ему на плечо:
– Эдвард, не забывай, что герцогиня – жена Хартфорда и он еще жив.
– Конечно, я всегда помню об этом. Что это ты возомнила?
– Ничего. Но я твоя кузина. Я знаю тебя, и мне известно, каково это, хотеть и не иметь возможности получить. Мне повезло, что леди Гастон предоставляет свободу своему мужу. Но не думаю, что Хартфорд столь же терпим.
– Хартфорд – старый дурак.
– Возможно. Но он герцог и обладает чувством собственного достоинства. Не исключаю, что он будет настаивать на дуэли, если посчитает, что задета его честь.
– Я не боюсь его.
– Я и не думала, что боишься. Но даже если ты и победишь, тебя осудят за дуэль с человеком вдвое старше тебя. А если ты убьешь его – герцога и мужа Шарлотты... – Нелл сжала его плечо. – Я просто не хочу, чтобы ты загнал себя в угол, из которого не будет достойного выхода.
Тинуэй накрыл ее руку ладонью:
– Не беспокойся. Я не наделаю глупостей. Обещаю. Она едва заметно улыбнулась и несколько меланхолично заметила:
– Любовь часто бывает глупой, Эдвард.
Робби вполуха слушал спор Мэг с Парксом о садовой планировке. Во всяком случае, ему казалось, что спор шел именно об этом. Он даже не особо пытался вникнуть в смысл разговора. За его усадьбами присматривали отличные, высококвалифицированные садовники, и он полностью доверял им. Конечно, если бы кто-то из них позволил себе издеваться над растительностью так, как в садах Тинуэя, то был бы немедленно уволен. Ему не нравились те непристойные кусты.
Робби посмотрел на Паркса. Его друг был увлечен впервые за многие годы. И Мэг вела беседу столь же страстно.
Эти двое вполне подходили друг другу. Любого другого они довели бы своими разговорами до сумасшествия.
Кстати о занудах... Додсуорт, слава Богу, сидел с другой стороны экипажа. Их, как стена, или, скорее, как преграда, разделял Паркс. Выслушивать подробное описание предполагаемого дворца для лошадей приходилось Данли и Тинуэю.
Робби смотрел на мелькавшие за окном деревья. Скоро они подъедут к замку. Он надеялся, что Лиззи приняла его слова близко к сердцу и будет держаться рядом с леди Беатрис и Мэг. Естественно, он присмотрит за ней, но вчера вечером она дала ясно понять, что не нуждается в его обществе.
Почему в последние дни ему никак не удавалось найти убедительные слова в разговоре с ней? Проклятие, он уже не знает, что разумно, а что нет. Она должна была бы сознавать, что, сидя в одиночестве в гостиной или отправляясь на дальнюю прогулку в сопровождении одной Мэг, поступаланеосмотрительно.
Ясно, что ей угрожала опасность. Достаточно, к примеру, вспомнить ту игру на бильярде. Боже, то была пытка. Ему крайне не нравилось находиться в непосредственной близости от Фелисити. Сам он ни за что не стал бы искать ее общества, особенно после ее вторжения в его комнату, когда ему пришлось бежать. Для него оставалось тайной, как она могла спокойно встречаться с ним, после того как голой залезла в его постель. Да у нее нет ни стыда, ни совести. Невозможно предугадать, на что пойдет такая особа. По-видимому, ей неведомы правила хорошего тона.
И лорд Эндрю ничем не лучше. Даже хуже. Одно дело – женщина, пытающаяся женить на себе мужчину, а другое – мужчина, охотящийся на невинных молоденьких девушек. Такое поведение преступно. Этот негодяй действовал очень хитро. Ему удавалось обставить каждое прикосновение к Лиззи как случайное.
Следовало отлупить подлеца прямо там, у бильярдного стола.
Робби со злостью смотрел на невинный пейзаж. Чувствовал себя чертовски беспомощным. Если бы Лиззи была его женой, у него было бы законное право защищать ее от любых оскорблений. Но она ею не была, да и не могла быть. А теперь у них разладились даже дружеские отношения.
Почему она набросилась на него, когда он провожал ее до комнаты? Ведь он сказал правду, да и только.
– Лорд Тинуэй, – обратилась к барону Мэг. – Хотелось бы спросить вас кое о чем.
Робби оторвался от окна. Что за неожиданный вопрос мог появиться у Мэг, вынудивший ее отвлечься от дискуссии о растительности?
– Да, мисс Петерсон? – с вежливой улыбкой повернулся к ней Тинуэй.
– Вчера нам с леди Элизабет захотелось прогуляться, и мы ходили к замку.
– Понятно. Тогда можно надеяться, что сегодняшняя поездка не покажется вам такой уж скучной.
– Нет, конечно, нет. – Мэг затрясла головой. – У нас не было времени на то, чтобы осмотреть все, но мы наткнулись на нечто напугавшее нас.
– Неужели? Мне очень жаль. И что же это было?
– Ваше подземелье, лорд Тинуэй. Не находите ли вы его слишком необычным?
Тинуэй озадаченно посмотрел на нее:
– Вам, мисс Петерсон, доводилось видеть много подземелий? Что-то мне не очень в это верится.
– Послушайте, вы... – попытался вмешаться разозлившийся Паркс.
Мэг тут же охладила его пыл суровым взглядом. Потом хмуро посмотрела на Тинуэя:
– Мне, естественно, не доводилось видеть много подземелий. Какое это имеет значение?
– Полагаю, чтобы определить нечто особенное в каком-то подземелье, нужно знать, как они обычно выглядят.
Мэг закатила глаза.
– Ладно, лорд Тинуэй, тогда я выражусь иначе. Скажем, вид вашего подземелья вселил в нас тревогу.
– Подземелья создаются не для того, чтобы быть уютными, мисс Петерсон. Во всяком случае, в этом никто не содержался в течение веков.
– Вот тут-то вы и не правы, милорд. Похоже на то, что ваше подземелье недавно использовали для пыток людей. Там были кандалы на стенах, кнуты на столе и прочие неприятные, странные предметы. Что вы на это скажете?
Тинуэй прикрыл глаза и потер лоб.
– Полагаю, мне следует переговорить с кое-какими людьми в местной гостинице, мисс Петерсон.
– Что ж, надеюсь, вы так и сделаете. И лучше повесить туда прочный замок.
– Наверное, вы правы.
– Именно так, Тинуэй, – хмуро заметил лорд Данли. – Никому не позволяйте творить гнусные дела на принадлежащей вам земле. Можете оказаться в затруднительном положении.
– Не просто в затруднительном, Тинуэй. – В голосе Паркса проскальзывали злые нотки. – Надеюсь, сегодня вы не позволите дамам увидеть это подземелье?
– Я обязательно предупрежу их, чтобы они не ходили в ту сторону, а по возращении пришлю туда слесаря.
– Хорошо. Не хотелось бы подвергать испытаниям их чувствительные сердца.
– Конечно, нет. – Лорд Данли подтвердил согласие кивком.
Мистер Додсуорт почему-то хранил молчание. Робби посмотрел на него в тот момент, когда карета подкатила к месту стоянки. Судя по его виду, ему очень хотелось покинуть экипаж. И лицо у него было пунцово-красным.
Кто бы мог подумать, что старый зануда Додсуорт знал, что кнут можно применять не только в отношении лошадей?
Глава 13
Лиззи видела, как лорд Данли и лорд Боттон скрылись в проходе в башню. Почему-то ей показалось, что они не собирались взбираться вверх по ступенькам, чтобы полюбоваться окрестностями.
– Плохо, что Тинуэй распорядился покосить лужайку, – пожаловалась Мэг. – Наверняка здесь пропали очень интересные экземпляры растений.
– Не мог же он устроить пикник в тех зарослях, что мы видели здесь вчера, – возразила ей Лиззи. – Неужели ты рассказала ему о подземелье?
– Конечно. И хорошо сделала. По-моему, Тинуэй не знал, что оно используется в мерзких целях. Он сказал, что по возвращении пошлет сюда слесаря, чтобы положить конец безобразиям.
– А он, случайно, не сказал, что за бесчинства там творились? Неужели он считает, что там пытали местных жителей?
В этот момент из башни, посмеиваясь, вышли сэр Джордж и Тинуэй.
– Нет, этого он не говорил, но и поражен этим не был. У меня создалось впечатление, что такое происходило и раньше. Похоже, он уверен, что этим местом без его разрешения пользовались люди из гостиницы.
Теперь к башне направились Робби и Паркс. Уж они-то полезут на зубчатую стену.
Из мужчин только лорд Эндрю и мистер Додсуорт не проявили интереса к башне. Лорд Эндрю был всецело поглощен оживленным разговором с леди Фелисити. Они стояли недалеко, в пределах слышимости от навострившей уши леди Данли. Лиззи физически ощущала их недовольство этим фактом.
Мистер Додсуорт стоял в одиночестве, наблюдая, как мисс Хайд и миссис Ларсон отдавали последние распоряжения по проведению пикника. Его лицо почему-то краснело всякий раз, когда джентльмены входили в башню.
– А где лорд Питер? По-моему, я не видела его со вчерашнего завтрака. – Мэг фыркнула. – Не подумайте, что я соскучилась по нему. Хотелось бы надеяться, что он вернулся в Лондон.
– Что ж, ваше желание исполнилось. Леди Данли сообщила по пути сюда, что он уехал в город. Якобы у него там неотложные дела, хотя она высказала сомнение по этому поводу. Как она сказала, у него и дел-то – таскаться за юбками.
Робби и Паркс вышли из башни вместе с лордом Данли и лордом Боттоном.
– О, здорово. Вот и мистер Паркер-Рот. – Мэг подхватила Лиззи за руку и потянула за собой, направляясь к вышедшей из башни группе. – Хочу, чтобы он взглянул на растения, которые я нашла здесь. Думаю, я наткнулась на травяной сад замка.
Мужчины остановились поодаль. Лорд Боттон очень оживленно жестикулировал, говоря что-то.
– Говорю вам, – услышали Лиззи и Мэг, подойдя ближе. – Не отказывайтесь от этого, пока не попробуете сами. Этот хлыст...
– Дамы, как приятно видеть вас, – торопливо и слишком громко прервал его Робби.
– Что? – Захваченному врасплох лорду Боттону не оставалось ничего другого, как обернуться, и тогда он увидел Лиззи и Мэг. Старый ловелас явно смутился. Он покраснел и отвесил поклон. – О да, приятно... мм... правда. Чудесный день, да? Хороший замок.
Лиззи кивнула. У всех джентльменов порозовели лица.
– Зачем вам хлыст? – спросила Мэг.
– Предмет обсуждения, мисс Петерсон, – ответил Паркс. – Хотите поговорить о чем-то?
– Честно говоря, хочу. Я нашла очень интересные заросли растений рядом с развалинами, которые, как я полагаю, были кухней. Мне кажется, там есть травы неизвестного происхождения, нехарактерные для данной местности.
– Здорово. Хотя, подозреваю, что этот факт не может представлять интереса для всех присутствующих.
– Не может?
Лиззи едва сдержала улыбку. Лорд Боттон смотрел на Мэг, как на какое-то диковинное животное.
– Мэг, – вмешалась Лиззи, – знаешь, ты начинаешь утомлять людей.
Мэг робко улыбнулась:
– Наверное.
– Может быть, тебе, Паркс, стоит сходить с мисс Петерсон и посмотреть на эти растения? – посоветовал другу Робби. – Зная мисс Петерсон, убежден, что она будет переживать, если не сможет немедленно обсудить свое открытие.
– Хорошо. Должен признаться, мне и самому хотелось бы посмотреть на эти растения. – Паркс галантно подал Мэг руку.
– Да, идите, займитесь тем, что вам по душе. – Лорд Боттон посмотрел им вслед и покачал головой: – Растения! – Его тон не оставлял сомнений в том, что он думал по этому поводу. – Пожалуй, я тоже пойду, перекинусь парой слов с леди Беатрис. Вы со мной, Данли? Леди Беа беседует с вашей очаровательной женой и дочерью.
– Лучше я займу разговором лорда Додсуорта. Что-то он выглядит совсем одиноким.
Лорд Боттон кивнул:
– Хорошая мысль. Спросите о его любимом способе.
– Меня не интересует хлыст... – Лорд Данли взглянул на Лиззи и закашлялся. – Я имел в виду, я не интересуюсь... Наверное, я присоединюсь к вам, лорд Боттон.
– Прекрасно. Если вы извините нас, Уэстбрук, леди Элизабет...
– Конечно. Не будем удерживать вас. – Лиззи посмотрела, как они пересекли двор замка, и перевела взгляд на Робби. У него был настороженный вид.
– Проводить тебя к твоей наставнице?
Лиззи набрала полную грудь воздуха, чтобы сказать ему, что отказывается от его услуг, но так и не вымолвила ни слова. В его глазах она увидела решимость и поняла, что независимо от сказанного ею он сделает то, что посчитает правильным. Это раздражало, вызывало досаду, но и подкупало тоже.
– Ты не боишься, что я могу узнать, о чем с такой горячностью говорил лорд Боттон?
У Робби запылали уши, но с лица не сходило упрямое выражение. Лиззи видела, что сейчас он не в том настроении, чтобы дразнить его. А она все еще не могла простить ему вчерашние наставления.
– Почему бы тебе не проводить меня к Мэг и Парксу? – Неожиданный порыв ветра едва не сорвал ее шляпку и всполошил слуг, которые бросились на защиту разложенных для пикника продуктов. Лиззи посмотрела на небо. Грозовые тучи надвигались все ближе. – Похоже, погода не собирается плясать под дудку Тинуэя.
– Эндрю, нужно сделать это сегодня же.
– Зачем? Мне это нравится, Фел. По-моему, в бильярдной я довел Уэстбрука до того, что он чуть не бросился на меня с кулаками. Вот это было бы зрелище. Невозмутимый лорд Уэстбрук так неожиданно теряет контроль над собой.
Фелисити не оценила восторга лорда Эндрю.
– Это не игра.
– А что же еще? Вся жизнь – игра.
– Ты что, не понимаешь? Все очень серьезно. Я целых четыре года охочусь за Уэстбруком. Устала уже. Пришло время решительных действий.
– О, Фел, как романтично.
– Оставь романтику для узколобых поэтов.
– Что? Ты не хочешь овладеть сердцем Уэстбрука, получать от него цветы?
Фелисити фыркнула.
– Зачем мне все это? Мне нужен титул и ежегодное содержание, другими словами, влияние и деньги, более высокое положение и состояние.
– Однако как ты корыстна!
– Как будто ты не такой же. Можно подумать, что ты согласился помочь мне дискредитировать леди Элизабет только из-за ее красивых глаз.
– Нет, но меня побуждает к этому не только презренный металл, но и предвкушение удовольствия от процесса, причем даже в большей степени, чем меркантильные соображения. Не думаю, что она будет смирно стоять в ожидании насилия. Она станет бороться. Будет злой и напуганной. Вот это наслаждение! И даже лучше, если мне придется после этого жениться на ней. Я смогу унижать ее всю оставшуюся жизнь. – Лорд Эндрю ухмыльнулся. – Я буду с удовольствием в открытую заигрывать на глазах этой суки с любовницами, а потом заставлять ее ублажать меня в постели, как и положено хорошей жене.
На какое-то мгновение Фелисити почувствовала угрызения совести, но проигнорировала это чувство, как приступ расстройства пищеварения.
– После того как уведешь леди Элизабет в любое место, кроме подземелья, можешь делать с ней все, что захочешь. Только смотри, чтобы Уэстбрук ничего не заподозрил.
– Это будет не так уж легко. Она, похоже, избегает моего общества.
– Что ж, придумай какой-нибудь ход, чтобы она откололась от группы.
– Уэстбрук наверняка постарается не упускать ее из виду. Если я просто уведу ее из-за стола, он, как сторожевой пес, тут же вцепится мне в глотку.
– Неужели у тебя не хватит ума обставить все хитрее?
– Дорогая, в данном случае не пройдет никакая хитрость.
– Не могу же я думать обо всем. – Фелисити спохватилась. Не хотелось раздражать Эндрю, поскольку без него весь план летел к черту. – У тебя есть предложения?
– Герцогиня могла бы оказаться полезной.
– Возможно. Хотя сегодня она какая-то рассеянная. – Фелисити пожала плечами. – Если повезет, после обеда начнется толчея, и тогда не будет особого труда выполнить задуманное. На большее надеяться не приходится. Нужно только, чтобы в этом нам немного повезло.
Порыв ветра едва не сорвал с нее шляпу. Фелисити схватилась за поля и посмотрела вверх.
– Надеюсь, погода не испортится. Если начнется дождь, все ринутся к экипажам, а тогда конец нашим планам.
Лиззи едва успела поймать подхваченную ветром салфетку, норовившую полететь через стол. Порывы ветра вносили особое волнение в атмосферу пикника.
– Леди Элизабет, вы не получали никаких известий из дома? – Миссис Ларсон прижала рукой край скатерти, готовый накрыть блюдо с булочками. – Ведь у герцогини вот-вот должны начаться роды, не так ли?
– Не совсем, впереди еще недели две.
– Но она нормально себя чувствует?
– Да, спасибо. Сара и в первый раз рожала без проблем, поэтому надеемся, что и сейчас тоже все обойдется. Хотя брат, конечно, тревожится.
Миссис Ларсон улыбнулась:
– Так оно и должно быть. Ведь герцогиня оказалась в этом положении по его вине, не так ли?
– Вы правы.
– Мне не посчастливилось иметь детей, но моя сестра, леди Иллингтон, часто говорила, что, когда она готовилась рожать, муж переживал намного больше ее. Он чувствовал свою ответственность, но ничем не мог помочь. Ему ничего не оставалось, как ждать и молиться, чтобы все прошло хорошо.
Лиззи рассмеялась:
– С моим братом то же самое, только он заставляет нервничать и всех тех, кто находится рядом. Он метался по кабинету, как зверь в клетке, до тех пор пока наша тетя, леди Глэдис, не впустила его в комнату Сары. Акушер протестовал, но Джеймс пригрозил, что повесит его, если тот не перестанет кричать и не приступит к своим обязанностям.
Миссис Ларсон рассмеялась, а Лиззи улыбнулась. Сейчас это казалось занятным, но тогда было не до смеха. Она никогда не видела Джеймса таким взволнованным. Он всегда был опорой в ее жизни. Даже когда их безумный кузен грозился убить Сару, он не выходил так из себя, как во время ее родов. Лиззи была рада, что на этот раз не будет присутствовать при этом.
Впрочем, беспокойство Джеймса можно было объяснить. Их мать умерла при родах. Джеймс боялся потерять Сару при таких же обстоятельствах.
Лиззи посмотрела на сидевших за столом. Робби не суждено познать радость отцовства, он никогда не сможет держать на руках собственного сына или дочь. Если выйдет за него, то и она не познает.
Она повернулась к хозяйке и, поддавшись импульсу, наклонилась к ее уху:
– Миссис Ларсон, не сочтите за бестактность, но скажите, пожалуйста, вы жалеете о том, что у вас нет детей? – Лиззи потупила взор. Она сама подивилась своей наглости. Какое впечатление о ней сложится у этой женщины? – Видите ли, я спрашиваю, потому что сама размышляла об этом. Настало время подумать о замужестве и, естественно, приходят мысли о детях. Надеюсь, вы не сочтете мой вопрос оскорбительным? Приношу свои извинения.
Миссис Ларсон накрыла ладонью ее руку.
– Да, – сказала она. – Я сожалею о том, что не имею детей. – Мягко улыбнулась. – Моя же сестра говорит, что завидует мне, моему покою, но я испытываю зависть к ее энергии и беспорядку в ее доме. – Вздохнула. – И должна признаться, иногда чувствую себя одинокой. О, я встречаюсь с сэром Джорджем, когда позволяет его жена, и у меня есть кузен Эдвард – лорд Тинуэй. Но это ведь не моя семья.
– Нет, я поняла, что это не по мне. – Лиззи сглотнула неожиданно подступивший к горлу комок. Она не перенесет одиночества. Она чувствовала себя так сиротливо, когда Джеймс уехал учиться, а потом на войну. Мать умерла, отец же не уделял ей особого внимания. Ее окружали только тетя Глэдис, компаньонка тети, леди Аманда Уолен-Смит, и Мэг.
И Робби.
Она снова взглянула на него через стол. Он как раз нагнулся, чтобы поднять с земли унесенную ветром салфетку мисс Хайд. Он передал ее с улыбкой и легким поклоном. Мисс Хайд робко улыбнулась и, потупившись, взяла салфетку из его рук.
Робби улыбался только губами, глаза же его оставались серьезными.
Черт! Лиззи почувствовала, что готова расплакаться, и отвернулась.
Не замечала...
Как она могла не заметить?
Робби шутил и смеялся, он развлекал людей на всех сборищах, но она на протяжении многих лет не видела веселья в его глазах.
Как же она так долго не обращала на это внимания?
Если она чувствовала себя одинокой, то что говорить о Робби, у которого не было ни родителей, ни братьев, ни сестер. Единственной его кузиной была Сара, жена Джеймса. Тиоболда нельзя принимать в расчет.
Как же одинок должен был быть он?
– Вы никогда не жалели о том, что вышли замуж за мистера Ларсона? – услышала как бы со стороны свой вопрос Лиззи.
– О нет. Эдвард этому не верит, но я любила мужа. Я оплакивала его кончину, да и сейчас все еще не могу успокоиться... – Миссис Ларсон запнулась, потупила взгляд на сложенные на коленях руки, после чего посмотрела прямо в глаза Лиззи: – Кто знает, леди Элизабет, были бы у меня дети, если бы я вышла замуж за другого человека? Или пережили бы эти дети младенчество? Мы ведь так мало можем влиять на то, что нам предначертано, верно?
Лиззи согласно кивнула:
– Да. Наверное, вы правы.
– Уверена, что это так. – Миссис Ларсон улыбнулась. – Я нисколько не жалею, что вышла замуж за мужчину, которого любила. Мы чудесно прожили вместе двадцать пять лет. В то же время у сэра Джорджа, например, два сына, а любви нет. – Она развела руки, потом пожала плечами. – Я предпочла бы иметь и то и другое, но пришлось выбирать. Я и выбрала любовь. – Последовала усмешка. – Моя сестра говорит: пока дети маленькие, они очень милые, но с ними очень хлопотно, а дети постарше уже не такие милые, и с ними больше забот. Они спорят, дерутся, пачкаются и болеют. Она очень любит их, но ей также очень нравится приглашать меня, чтобы я приходила и играла роль доброй тетушки.
Лиззи улыбнулась:
– По-моему, вы очень мудры, миссис Ларсон.
Миссис Ларсон рассмеялась:
– Не знаю, как насчет мудрости, но то, что старая, – это правда. Надеюсь, чему-то научилась за прошедшие годы.
Миссис Ларсон заговорила с сидевшим по другую сторону от нее мистером Паркером-Ротом, а Лиззи повернулась к мистеру Додсуорту. Он все еще был странно подавлен, но смог тем не менее поведать историю выращивания каждой лошади в его конюшне, хотя она практически не слушала его. Впервые за много дней у Лиззи было легко на сердце.
Она сделала выбор – тоже предпочла любовь.
– Ты помнишь, что тебе нужно сделать?
Шарлотта кивнула. Как она могла забыть? Фелисити на протяжении всего обеда давала ей наставления. У нее от этого будет несварение желудка.
Шарлотта бросила взгляд через стол на Эдварда. Ей хотелось сидеть с ним рядом. Он на мгновение перехватил ее взгляд, и у нее свело живот. Между ногами, где он находился большую часть ночи, возобновилась пульсация.
Разве можно было предположить, что процесс произведения потомства окажется таким захватывающим? Весь ее опыт с Хартфордом и лордом Питером не давал даже повода для подозрений такого рода. Но Эдвард... По спине побежали мурашки.
– Шарлотта, ты меня слушаешь? Это важно.
– Да, Фелисити. – Девчонка надоела ей. Наглая, вздорная, эгоцентричная. Почему она раньше не замечала этого? Нужно порвать все связи с ней сразу по возращении в Лондон.
– Ты хочешь, чтобы я послала Уэстбрука к тебе в подземелье.
– Нет. Ко мне в подземелье он не пойдет. Ты должна сказать, что тебе показалось, будто туда пошла леди Элизабет. Лорд Эндрю уведет ее, и Уэстбрук встревожится и бросится ее искать. А там вместо нее окажусь я.
– Да, хорошо. Теперь поняла.
Сможет ли она встречаться с Эдвардом в Лондоне? Нужно будет соблюдать осторожность. Хартфорд не любил делиться тем, что принадлежало ему. Так что придется постараться, чтобы в обществе не возникло никаких слухов.
Они говорили об этом прошлой ночью. Нужно скрывать их встречи ото всех. В случае беременности ей хотелось, чтобы в свете считали, будто это ребенок Хартфорда. И в это непременно должен был поверить ненавистный внучатый племянник ее мужа. Этот гнусный интриган воспользуется любым поводом оспорить наследство.
Шарлотта выбрала засахаренный фрукт из только что принесенного лакеем блюда. Нужно быть снисходительной. Ведь ее ребенок лишит титула и огромного состояния стареющего пятидесятипятилетнего человека, который всю жизнь дожидался того момента, когда станет герцогом.
– А потом?.. – Фелисити выглядела крайне встревоженно. Она явно теряла терпение.
Шарлотта и сама сознавала, что ее мысли заняты другим.
– А потом?.. – повторила она.
В данный момент Эдвард разговаривал с леди Данли. У него был очень красивый профиль. Как она могла сопротивляться его обаянию все эти годы? Он напугал ее.
Тинуэй понравился ей с первого взгляда еще тогда, много лет назад, как только вошел в танцевальный зал Истхевенов. Она спросила у матери, кто это.
«Тинуэй, – ответила мать. – Барон всего-навсего, причем опасный. Это не тот человек, которого тебе следует знать».
Но ей хотелось познакомиться с ним. Она разволновалась, когда леди Истхевен представила его, и приняла его приглашение на танец, прежде чем мать успела возразить.
Он отличался от других мужчин, которых встречала Шарлотта. Вызывал волнение и чувство опасности, затрагивал какие-то непонятные струны в ней. Рядом с ним забывалось, что она почтительная, добропорядочная дочь герцога и герцогини Ротингем. Появлялось ощущение бесшабашности, необузданности, живости. Как будто, помимо предсказуемого, спланированного для нее родителями будущего, открывались заманчивые, волнующие перспективы.
И тогда он повел ее из зала в сад.
Шарлотта могла остановить его. Она собралась было сделать это, но не в силах была не пойти с ним. Хотелось быть дерзкой, оставаться той девушкой, чье отражение видела в его взгляде.
Тинуэй поцеловал ее. Тот поцелуй не шел ни в какое сравнение с теми, которыми он осыпал ее прошлой ночью, но и намного превосходил весь ее накопленный к тому времени мизерный опыт. Собственно, это был ее первый поцелуй, его рот и руки блуждали по всему ее телу. Он вел себя напористо и нетерпеливо. Для нее это было слишком сильным испытанием. Страх возобладал над возбуждением, и она ударила его по щеке. С тех пор мать следила за тем, чтобы она держалась подальше от него.
– Плохо, что Тинуэй распорядился покосить лужайку, – пожаловалась Мэг. – Наверняка здесь пропали очень интересные экземпляры растений.
– Не мог же он устроить пикник в тех зарослях, что мы видели здесь вчера, – возразила ей Лиззи. – Неужели ты рассказала ему о подземелье?
– Конечно. И хорошо сделала. По-моему, Тинуэй не знал, что оно используется в мерзких целях. Он сказал, что по возвращении пошлет сюда слесаря, чтобы положить конец безобразиям.
– А он, случайно, не сказал, что за бесчинства там творились? Неужели он считает, что там пытали местных жителей?
В этот момент из башни, посмеиваясь, вышли сэр Джордж и Тинуэй.
– Нет, этого он не говорил, но и поражен этим не был. У меня создалось впечатление, что такое происходило и раньше. Похоже, он уверен, что этим местом без его разрешения пользовались люди из гостиницы.
Теперь к башне направились Робби и Паркс. Уж они-то полезут на зубчатую стену.
Из мужчин только лорд Эндрю и мистер Додсуорт не проявили интереса к башне. Лорд Эндрю был всецело поглощен оживленным разговором с леди Фелисити. Они стояли недалеко, в пределах слышимости от навострившей уши леди Данли. Лиззи физически ощущала их недовольство этим фактом.
Мистер Додсуорт стоял в одиночестве, наблюдая, как мисс Хайд и миссис Ларсон отдавали последние распоряжения по проведению пикника. Его лицо почему-то краснело всякий раз, когда джентльмены входили в башню.
– А где лорд Питер? По-моему, я не видела его со вчерашнего завтрака. – Мэг фыркнула. – Не подумайте, что я соскучилась по нему. Хотелось бы надеяться, что он вернулся в Лондон.
– Что ж, ваше желание исполнилось. Леди Данли сообщила по пути сюда, что он уехал в город. Якобы у него там неотложные дела, хотя она высказала сомнение по этому поводу. Как она сказала, у него и дел-то – таскаться за юбками.
Робби и Паркс вышли из башни вместе с лордом Данли и лордом Боттоном.
– О, здорово. Вот и мистер Паркер-Рот. – Мэг подхватила Лиззи за руку и потянула за собой, направляясь к вышедшей из башни группе. – Хочу, чтобы он взглянул на растения, которые я нашла здесь. Думаю, я наткнулась на травяной сад замка.
Мужчины остановились поодаль. Лорд Боттон очень оживленно жестикулировал, говоря что-то.
– Говорю вам, – услышали Лиззи и Мэг, подойдя ближе. – Не отказывайтесь от этого, пока не попробуете сами. Этот хлыст...
– Дамы, как приятно видеть вас, – торопливо и слишком громко прервал его Робби.
– Что? – Захваченному врасплох лорду Боттону не оставалось ничего другого, как обернуться, и тогда он увидел Лиззи и Мэг. Старый ловелас явно смутился. Он покраснел и отвесил поклон. – О да, приятно... мм... правда. Чудесный день, да? Хороший замок.
Лиззи кивнула. У всех джентльменов порозовели лица.
– Зачем вам хлыст? – спросила Мэг.
– Предмет обсуждения, мисс Петерсон, – ответил Паркс. – Хотите поговорить о чем-то?
– Честно говоря, хочу. Я нашла очень интересные заросли растений рядом с развалинами, которые, как я полагаю, были кухней. Мне кажется, там есть травы неизвестного происхождения, нехарактерные для данной местности.
– Здорово. Хотя, подозреваю, что этот факт не может представлять интереса для всех присутствующих.
– Не может?
Лиззи едва сдержала улыбку. Лорд Боттон смотрел на Мэг, как на какое-то диковинное животное.
– Мэг, – вмешалась Лиззи, – знаешь, ты начинаешь утомлять людей.
Мэг робко улыбнулась:
– Наверное.
– Может быть, тебе, Паркс, стоит сходить с мисс Петерсон и посмотреть на эти растения? – посоветовал другу Робби. – Зная мисс Петерсон, убежден, что она будет переживать, если не сможет немедленно обсудить свое открытие.
– Хорошо. Должен признаться, мне и самому хотелось бы посмотреть на эти растения. – Паркс галантно подал Мэг руку.
– Да, идите, займитесь тем, что вам по душе. – Лорд Боттон посмотрел им вслед и покачал головой: – Растения! – Его тон не оставлял сомнений в том, что он думал по этому поводу. – Пожалуй, я тоже пойду, перекинусь парой слов с леди Беатрис. Вы со мной, Данли? Леди Беа беседует с вашей очаровательной женой и дочерью.
– Лучше я займу разговором лорда Додсуорта. Что-то он выглядит совсем одиноким.
Лорд Боттон кивнул:
– Хорошая мысль. Спросите о его любимом способе.
– Меня не интересует хлыст... – Лорд Данли взглянул на Лиззи и закашлялся. – Я имел в виду, я не интересуюсь... Наверное, я присоединюсь к вам, лорд Боттон.
– Прекрасно. Если вы извините нас, Уэстбрук, леди Элизабет...
– Конечно. Не будем удерживать вас. – Лиззи посмотрела, как они пересекли двор замка, и перевела взгляд на Робби. У него был настороженный вид.
– Проводить тебя к твоей наставнице?
Лиззи набрала полную грудь воздуха, чтобы сказать ему, что отказывается от его услуг, но так и не вымолвила ни слова. В его глазах она увидела решимость и поняла, что независимо от сказанного ею он сделает то, что посчитает правильным. Это раздражало, вызывало досаду, но и подкупало тоже.
– Ты не боишься, что я могу узнать, о чем с такой горячностью говорил лорд Боттон?
У Робби запылали уши, но с лица не сходило упрямое выражение. Лиззи видела, что сейчас он не в том настроении, чтобы дразнить его. А она все еще не могла простить ему вчерашние наставления.
– Почему бы тебе не проводить меня к Мэг и Парксу? – Неожиданный порыв ветра едва не сорвал ее шляпку и всполошил слуг, которые бросились на защиту разложенных для пикника продуктов. Лиззи посмотрела на небо. Грозовые тучи надвигались все ближе. – Похоже, погода не собирается плясать под дудку Тинуэя.
– Эндрю, нужно сделать это сегодня же.
– Зачем? Мне это нравится, Фел. По-моему, в бильярдной я довел Уэстбрука до того, что он чуть не бросился на меня с кулаками. Вот это было бы зрелище. Невозмутимый лорд Уэстбрук так неожиданно теряет контроль над собой.
Фелисити не оценила восторга лорда Эндрю.
– Это не игра.
– А что же еще? Вся жизнь – игра.
– Ты что, не понимаешь? Все очень серьезно. Я целых четыре года охочусь за Уэстбруком. Устала уже. Пришло время решительных действий.
– О, Фел, как романтично.
– Оставь романтику для узколобых поэтов.
– Что? Ты не хочешь овладеть сердцем Уэстбрука, получать от него цветы?
Фелисити фыркнула.
– Зачем мне все это? Мне нужен титул и ежегодное содержание, другими словами, влияние и деньги, более высокое положение и состояние.
– Однако как ты корыстна!
– Как будто ты не такой же. Можно подумать, что ты согласился помочь мне дискредитировать леди Элизабет только из-за ее красивых глаз.
– Нет, но меня побуждает к этому не только презренный металл, но и предвкушение удовольствия от процесса, причем даже в большей степени, чем меркантильные соображения. Не думаю, что она будет смирно стоять в ожидании насилия. Она станет бороться. Будет злой и напуганной. Вот это наслаждение! И даже лучше, если мне придется после этого жениться на ней. Я смогу унижать ее всю оставшуюся жизнь. – Лорд Эндрю ухмыльнулся. – Я буду с удовольствием в открытую заигрывать на глазах этой суки с любовницами, а потом заставлять ее ублажать меня в постели, как и положено хорошей жене.
На какое-то мгновение Фелисити почувствовала угрызения совести, но проигнорировала это чувство, как приступ расстройства пищеварения.
– После того как уведешь леди Элизабет в любое место, кроме подземелья, можешь делать с ней все, что захочешь. Только смотри, чтобы Уэстбрук ничего не заподозрил.
– Это будет не так уж легко. Она, похоже, избегает моего общества.
– Что ж, придумай какой-нибудь ход, чтобы она откололась от группы.
– Уэстбрук наверняка постарается не упускать ее из виду. Если я просто уведу ее из-за стола, он, как сторожевой пес, тут же вцепится мне в глотку.
– Неужели у тебя не хватит ума обставить все хитрее?
– Дорогая, в данном случае не пройдет никакая хитрость.
– Не могу же я думать обо всем. – Фелисити спохватилась. Не хотелось раздражать Эндрю, поскольку без него весь план летел к черту. – У тебя есть предложения?
– Герцогиня могла бы оказаться полезной.
– Возможно. Хотя сегодня она какая-то рассеянная. – Фелисити пожала плечами. – Если повезет, после обеда начнется толчея, и тогда не будет особого труда выполнить задуманное. На большее надеяться не приходится. Нужно только, чтобы в этом нам немного повезло.
Порыв ветра едва не сорвал с нее шляпу. Фелисити схватилась за поля и посмотрела вверх.
– Надеюсь, погода не испортится. Если начнется дождь, все ринутся к экипажам, а тогда конец нашим планам.
Лиззи едва успела поймать подхваченную ветром салфетку, норовившую полететь через стол. Порывы ветра вносили особое волнение в атмосферу пикника.
– Леди Элизабет, вы не получали никаких известий из дома? – Миссис Ларсон прижала рукой край скатерти, готовый накрыть блюдо с булочками. – Ведь у герцогини вот-вот должны начаться роды, не так ли?
– Не совсем, впереди еще недели две.
– Но она нормально себя чувствует?
– Да, спасибо. Сара и в первый раз рожала без проблем, поэтому надеемся, что и сейчас тоже все обойдется. Хотя брат, конечно, тревожится.
Миссис Ларсон улыбнулась:
– Так оно и должно быть. Ведь герцогиня оказалась в этом положении по его вине, не так ли?
– Вы правы.
– Мне не посчастливилось иметь детей, но моя сестра, леди Иллингтон, часто говорила, что, когда она готовилась рожать, муж переживал намного больше ее. Он чувствовал свою ответственность, но ничем не мог помочь. Ему ничего не оставалось, как ждать и молиться, чтобы все прошло хорошо.
Лиззи рассмеялась:
– С моим братом то же самое, только он заставляет нервничать и всех тех, кто находится рядом. Он метался по кабинету, как зверь в клетке, до тех пор пока наша тетя, леди Глэдис, не впустила его в комнату Сары. Акушер протестовал, но Джеймс пригрозил, что повесит его, если тот не перестанет кричать и не приступит к своим обязанностям.
Миссис Ларсон рассмеялась, а Лиззи улыбнулась. Сейчас это казалось занятным, но тогда было не до смеха. Она никогда не видела Джеймса таким взволнованным. Он всегда был опорой в ее жизни. Даже когда их безумный кузен грозился убить Сару, он не выходил так из себя, как во время ее родов. Лиззи была рада, что на этот раз не будет присутствовать при этом.
Впрочем, беспокойство Джеймса можно было объяснить. Их мать умерла при родах. Джеймс боялся потерять Сару при таких же обстоятельствах.
Лиззи посмотрела на сидевших за столом. Робби не суждено познать радость отцовства, он никогда не сможет держать на руках собственного сына или дочь. Если выйдет за него, то и она не познает.
Она повернулась к хозяйке и, поддавшись импульсу, наклонилась к ее уху:
– Миссис Ларсон, не сочтите за бестактность, но скажите, пожалуйста, вы жалеете о том, что у вас нет детей? – Лиззи потупила взор. Она сама подивилась своей наглости. Какое впечатление о ней сложится у этой женщины? – Видите ли, я спрашиваю, потому что сама размышляла об этом. Настало время подумать о замужестве и, естественно, приходят мысли о детях. Надеюсь, вы не сочтете мой вопрос оскорбительным? Приношу свои извинения.
Миссис Ларсон накрыла ладонью ее руку.
– Да, – сказала она. – Я сожалею о том, что не имею детей. – Мягко улыбнулась. – Моя же сестра говорит, что завидует мне, моему покою, но я испытываю зависть к ее энергии и беспорядку в ее доме. – Вздохнула. – И должна признаться, иногда чувствую себя одинокой. О, я встречаюсь с сэром Джорджем, когда позволяет его жена, и у меня есть кузен Эдвард – лорд Тинуэй. Но это ведь не моя семья.
– Нет, я поняла, что это не по мне. – Лиззи сглотнула неожиданно подступивший к горлу комок. Она не перенесет одиночества. Она чувствовала себя так сиротливо, когда Джеймс уехал учиться, а потом на войну. Мать умерла, отец же не уделял ей особого внимания. Ее окружали только тетя Глэдис, компаньонка тети, леди Аманда Уолен-Смит, и Мэг.
И Робби.
Она снова взглянула на него через стол. Он как раз нагнулся, чтобы поднять с земли унесенную ветром салфетку мисс Хайд. Он передал ее с улыбкой и легким поклоном. Мисс Хайд робко улыбнулась и, потупившись, взяла салфетку из его рук.
Робби улыбался только губами, глаза же его оставались серьезными.
Черт! Лиззи почувствовала, что готова расплакаться, и отвернулась.
Не замечала...
Как она могла не заметить?
Робби шутил и смеялся, он развлекал людей на всех сборищах, но она на протяжении многих лет не видела веселья в его глазах.
Как же она так долго не обращала на это внимания?
Если она чувствовала себя одинокой, то что говорить о Робби, у которого не было ни родителей, ни братьев, ни сестер. Единственной его кузиной была Сара, жена Джеймса. Тиоболда нельзя принимать в расчет.
Как же одинок должен был быть он?
– Вы никогда не жалели о том, что вышли замуж за мистера Ларсона? – услышала как бы со стороны свой вопрос Лиззи.
– О нет. Эдвард этому не верит, но я любила мужа. Я оплакивала его кончину, да и сейчас все еще не могу успокоиться... – Миссис Ларсон запнулась, потупила взгляд на сложенные на коленях руки, после чего посмотрела прямо в глаза Лиззи: – Кто знает, леди Элизабет, были бы у меня дети, если бы я вышла замуж за другого человека? Или пережили бы эти дети младенчество? Мы ведь так мало можем влиять на то, что нам предначертано, верно?
Лиззи согласно кивнула:
– Да. Наверное, вы правы.
– Уверена, что это так. – Миссис Ларсон улыбнулась. – Я нисколько не жалею, что вышла замуж за мужчину, которого любила. Мы чудесно прожили вместе двадцать пять лет. В то же время у сэра Джорджа, например, два сына, а любви нет. – Она развела руки, потом пожала плечами. – Я предпочла бы иметь и то и другое, но пришлось выбирать. Я и выбрала любовь. – Последовала усмешка. – Моя сестра говорит: пока дети маленькие, они очень милые, но с ними очень хлопотно, а дети постарше уже не такие милые, и с ними больше забот. Они спорят, дерутся, пачкаются и болеют. Она очень любит их, но ей также очень нравится приглашать меня, чтобы я приходила и играла роль доброй тетушки.
Лиззи улыбнулась:
– По-моему, вы очень мудры, миссис Ларсон.
Миссис Ларсон рассмеялась:
– Не знаю, как насчет мудрости, но то, что старая, – это правда. Надеюсь, чему-то научилась за прошедшие годы.
Миссис Ларсон заговорила с сидевшим по другую сторону от нее мистером Паркером-Ротом, а Лиззи повернулась к мистеру Додсуорту. Он все еще был странно подавлен, но смог тем не менее поведать историю выращивания каждой лошади в его конюшне, хотя она практически не слушала его. Впервые за много дней у Лиззи было легко на сердце.
Она сделала выбор – тоже предпочла любовь.
– Ты помнишь, что тебе нужно сделать?
Шарлотта кивнула. Как она могла забыть? Фелисити на протяжении всего обеда давала ей наставления. У нее от этого будет несварение желудка.
Шарлотта бросила взгляд через стол на Эдварда. Ей хотелось сидеть с ним рядом. Он на мгновение перехватил ее взгляд, и у нее свело живот. Между ногами, где он находился большую часть ночи, возобновилась пульсация.
Разве можно было предположить, что процесс произведения потомства окажется таким захватывающим? Весь ее опыт с Хартфордом и лордом Питером не давал даже повода для подозрений такого рода. Но Эдвард... По спине побежали мурашки.
– Шарлотта, ты меня слушаешь? Это важно.
– Да, Фелисити. – Девчонка надоела ей. Наглая, вздорная, эгоцентричная. Почему она раньше не замечала этого? Нужно порвать все связи с ней сразу по возращении в Лондон.
– Ты хочешь, чтобы я послала Уэстбрука к тебе в подземелье.
– Нет. Ко мне в подземелье он не пойдет. Ты должна сказать, что тебе показалось, будто туда пошла леди Элизабет. Лорд Эндрю уведет ее, и Уэстбрук встревожится и бросится ее искать. А там вместо нее окажусь я.
– Да, хорошо. Теперь поняла.
Сможет ли она встречаться с Эдвардом в Лондоне? Нужно будет соблюдать осторожность. Хартфорд не любил делиться тем, что принадлежало ему. Так что придется постараться, чтобы в обществе не возникло никаких слухов.
Они говорили об этом прошлой ночью. Нужно скрывать их встречи ото всех. В случае беременности ей хотелось, чтобы в свете считали, будто это ребенок Хартфорда. И в это непременно должен был поверить ненавистный внучатый племянник ее мужа. Этот гнусный интриган воспользуется любым поводом оспорить наследство.
Шарлотта выбрала засахаренный фрукт из только что принесенного лакеем блюда. Нужно быть снисходительной. Ведь ее ребенок лишит титула и огромного состояния стареющего пятидесятипятилетнего человека, который всю жизнь дожидался того момента, когда станет герцогом.
– А потом?.. – Фелисити выглядела крайне встревоженно. Она явно теряла терпение.
Шарлотта и сама сознавала, что ее мысли заняты другим.
– А потом?.. – повторила она.
В данный момент Эдвард разговаривал с леди Данли. У него был очень красивый профиль. Как она могла сопротивляться его обаянию все эти годы? Он напугал ее.
Тинуэй понравился ей с первого взгляда еще тогда, много лет назад, как только вошел в танцевальный зал Истхевенов. Она спросила у матери, кто это.
«Тинуэй, – ответила мать. – Барон всего-навсего, причем опасный. Это не тот человек, которого тебе следует знать».
Но ей хотелось познакомиться с ним. Она разволновалась, когда леди Истхевен представила его, и приняла его приглашение на танец, прежде чем мать успела возразить.
Он отличался от других мужчин, которых встречала Шарлотта. Вызывал волнение и чувство опасности, затрагивал какие-то непонятные струны в ней. Рядом с ним забывалось, что она почтительная, добропорядочная дочь герцога и герцогини Ротингем. Появлялось ощущение бесшабашности, необузданности, живости. Как будто, помимо предсказуемого, спланированного для нее родителями будущего, открывались заманчивые, волнующие перспективы.
И тогда он повел ее из зала в сад.
Шарлотта могла остановить его. Она собралась было сделать это, но не в силах была не пойти с ним. Хотелось быть дерзкой, оставаться той девушкой, чье отражение видела в его взгляде.
Тинуэй поцеловал ее. Тот поцелуй не шел ни в какое сравнение с теми, которыми он осыпал ее прошлой ночью, но и намного превосходил весь ее накопленный к тому времени мизерный опыт. Собственно, это был ее первый поцелуй, его рот и руки блуждали по всему ее телу. Он вел себя напористо и нетерпеливо. Для нее это было слишком сильным испытанием. Страх возобладал над возбуждением, и она ударила его по щеке. С тех пор мать следила за тем, чтобы она держалась подальше от него.