Маккензи Салли. Неотразимый граф

   Шарлотта ждала прилива возбуждения, которое всегда охватывало ее при мысли о приближающемся акте мщения. Но его не возникло.
   Шарлотта резко выдернула ящик стола и едва успела подхватить его, не дав выпасть всему содержимому на пол.
   Что это с ней происходит? Выудила из ящика маленькую серебряную фляжку и осторожно задвинула его. Вот что ей нужно. Она находилась на грани срыва с момента прибытия сюда. Не мешало бы предвидеть, что последствия пребывания у Тинуэя будут именно такими. Шарлотта отвинтила крышку и втянула носом резкий аромат бренди.
   Нет, ее беспокоило не только чувство мести. У Хартфорда ничего не получалось. Ему нужен был наследник, а время уходило. И у нее снова появилось знакомое ощущение тяжести в животе.
   – Благоразумие не входило в наши планы. – Фелисити рухнула в стоявшее возле камина кресло. – Меня должны были застать в постели с Уэстбруком. Кто знал, что он выпрыгнет в окно?
   – Можно было предвидеть это. Он в совершенстве овладел умением ускользать из подобных ловушек. И искусством скрываться от тебя. – Шарлотта поднесла фляжку к губам, но вдруг передумала. – Хочешь бренди?
   – Нет.
   – Как угодно. – Поднесла фляжку ко рту. Обжигающая жидкость, как всегда, благотворно действовала на ее самочувствие. Закрыв глаза, она с удовольствием ощущала разливавшееся в груди тепло.
   Если бы не было острой нужды в услугах лорда Питера, она осталась бы в Лондоне.
   – Лучше бы тебе воздержаться от бренди, не то отключишься до прихода любовника.
   – Все будет в порядке. – Шарлотте хотелось бы забыться, но лорд Питер, наверное, предпочел бы чувственную партнершу. Хотя, если руководствоваться приобретенным в процессе замужества опытом, ее резвость в постели не имела никакого значения. Она села в шезлонг напротив Фелисити. – Интересно, о чем подумала леди Элизабет, когда в ее комнате появился голый Уэстбрук?
   Фелисити фыркнула.
   – Удивительно, что мисс Недотрога не заорала благим матом. Ведь она якобы скромница.
   – Я тоже так думала, но теперь не уверена. Она была холодна как лед, когда все толпились вокруг, а ты уже собралась отдернуть полог. Так и не дрогнула. Никогда не подумала бы, что в ее постели находится голый мужчина. – Шарлотта отхлебнула еще глоток бренди. – Ты уверена, что Уэстбрук был там?
   – Убеждена. Больше ему некуда было деваться. Лорд Питер следил за ним и видел, как он влез в это окно.
   – Хм. – Шарлотта встряхнула головой. – Просто представить себе не могу леди Элизабет, приветствующую обнаженного Уэстбрука. Тем более что ее брат всегда вел себя очень достойно, ведь ты слышала, что о нем говорят.
   – Что он был самым настоящим распутником. – Губы Фелисити растянулись в плотоядной ухмылке. – Сейчас ему приходится довольствоваться тем, что сидит дома подле жены.
   – Ты же знаешь, что она опять на сносях. – Шарлотта снова ощутила в животе спазмы и глубоко вздохнула. Лорд Питер должен помочь решить проблему.
   – Слышала. Поэтому леди Беатрис в этом сезоне выступает в роли наставницы леди Элизабет. Еще и свояченица Найтсдейла вернулась наконец-то в город. – Фелисити взяла со столика миниатюру и принялась разглядывать ее. – Как на тебя похожа!
   – Это я.
   – Ты всегда носишь с собой свое изображение? Думала, тебе достаточно фляжки.
   – Миниатюра не моя.
   Шарлотта увидела, как на мгновение округлились глаза у Фелисити, и прикусила язык. Лучше бы солгала.
   – Не твоя? Что ты имеешь в виду? Как она сюда попала?
   Шарлотта пожала плечами:
   – У хозяина этого дома странное чувство юмора.
   Фелисити сморщила нос, как гончая, почуявшая лису.
   – Но откуда у него твоя миниатюра?
   – Не имею понятия. Спроси у него.
   – Хм. – Фелисити поставила портрет на место и взяла в руки стоявшую рядом фарфоровую статуэтку, изображавшую пастушку. – Может быть, тебе следовало его затащить к себе в постель?
   – О нет. Лорд Питер устраивает меня куда больше. – Лорд Питер был на добрый десяток лет моложе Тинуэя, и, что более важно, его семья отличалась плодовитостью в отношении детей мужского пола. Она понесет от него сына, дочь ей не нужна.
   – Ты скажешь ему, зачем тебе это надо?
   – Может быть. – Шарлотта не могла представить себе подобный разговор. – Все-таки скорее нет. Зачем ему знать?
   – Хочешь, чтобы он думал, будто ты жаждешь его тела, в то время как тебе нужно только его семя?
   – Я не хочу, чтобы он вообще о чем-то размышлял. Для того чтобы сделать это, думать не обязательно.
   Фелисити рассмеялась:
   – Пожалуй.
   – Я предлагаю ему ни к чему не обязывающее развлечение. Его это должно вполне устраивать.
   – Верно. А Хартфорд? Ему ты скажешь?
   – Конечно, нет.
   – А он не заподозрит?
   – С чего бы это? Большинство младенцев выглядят одинаково, а он едва ли переживет младенческий возраст ребенка. – Господи, она так на это надеялась! Нельзя ведь жить так долго. – А если и переживет, то у лорда Питера цвет волос похож на мой, и он просто подумает, что его маленький отпрыск похож на маму.
   – Да, но... но мужчина ведь не может засеять нераспаханное поле, не так ли?
   – Это не проблема.
   – Ты имеешь в виду, что он все еще?.. – Фелисити округлила глаза и открыла в изумлении рот.
   – Да, он все еще может. – Каждый четверг, за исключением последних двух. Пытался, но не смог.
   У Шарлотты свело живот. Она отхлебнула еще немного бренди.
   Если бы ей удалось забеременеть в результате сегодняшнего приключения, Хартфорд ничего не заподозрил бы. Предпринятые им самим три недели назад усилия вполне можно было бы выдать за успешные. Ее циклы не были такими уж регулярными, так что забеременеть она могла бы и сейчас.
   – Я просто подумала, что семя помоложе может оказаться продуктивнее.
   Фелисити усмехнулась:
   – По крайней мере процесс будет приятнее.
   – Возможно. – Шарлотта не была в этом уверена. Процедура совокупления сама по себе казалась безнравственной, стесняла и смущала ее. Смена мужчины никак не могла повлиять на этот факт. – Надеюсь, лорд Питер не будет слишком усердствовать в этом деле.
   – Не будет. У Питера репутация стремительного распутника. – Фелисити снова засмеялась. – Подходящий мужчина для флирта на балу. Если невтерпеж, успеет сделать свое дело в перерыве между танцами.
   – Отлично. – Шарлотта с сожалением завернула пробку на фляжке. Скоро должен появиться лорд Питер.
   Фелисити все крутила в руках статуэтку пастушки.
   – Так как же мне заполучить обручальное кольцо из рук Уэстбрука?
   – Может быть, тебе лучше обратить внимание на лорда Питера? Все же сын маркиза.
   – Пятый сын. – Фелисити покачала головой. – Нет, по мне лучше титул и деньги Уэстбрука.
   – Что ж, если он действительно был в комнате леди Элизабет, то за завтраком должно состояться обручение.
   Фелисити стиснула в руке статуэтку.
   – Нет уж, позвольте. Уэстбрук мой.
   – Осторожнее, – вскинулась Шарлотта. – Тинуэй крайне ревностно относится к своим безделушкам.
   Фелисити посмотрела на зажатую в руке фигурку и бережно поставила ее на место.
   – Раз он так трясется над этими безделушками, то зачем ставит их в гостевых комнатах?
   – Полагаю, он находится в опасном заблуждении, что все его гости – цивилизованные люди.
 
   Лиззи дрожащей рукой зажгла свечу. По крайней мере в результате всего происшедшего прояснилась голова. Винные пары выветрились.
   Посмотрела на кровать. Из-за полога по-прежнему не доносилось ни шороха, ни звука. Может быть, ей все это привиделось? Был только один способ проверить это. Лиззи протянула руку, чтобы отдернуть его.
   – Ой!
   Занавес распахнулся, прежде чем Лиззи успела до него дотронуться. Робби посмотрел на ее испуганное лицо.
   – Тише! А то сейчас опять все сбегутся. И следи за свечой. Ты ведь не хочешь, чтобы мы с тобой поджарились.
   – Нет. – Лиззи вдруг ощутила языки пламени, лизавшие самые странные места. Ее груди и... живот. Робби, наверное, смотрит, но ведь сам он почти голый. Под простыней была спрятана только нижняя часть его тела, а великолепные шея, плечи и грудь были обнажены. Пламя свечи отбрасывало на торс причудливые тени, которые очень хотелось рассмотреть поближе.
   Ей стало по-настоящему жарко.
   Робби отвернулся и принялся дергать простыню. Лиззи замерла, глядя на бугрившиеся на спине и плечах мышцы.
   – Мне не хватает рук, Лиззи. Можешь помочь?
   – Что? – Робби нужна помощь? Где? Она рада была бы помочь. Причем обеими руками. С удовольствием прогладила бы его плечи, вниз по спине, запустила бы их под простыню...
   Он снова подергал простыню.
   – Не высвобождается.
   – Что?
   – В твоем лексиконе есть другие слова, кроме «что»? – Он снова потянул простыню. – Простыня, не видишь? Не поддается. Можешь высвободить углы? Я позаимствую ее у тебя, чтобы добраться до своей комнаты.
   – О да. Конечно.
   Лиззи поставила свечу и вытянула простыню из-под матраса. Робби обернул ее вокруг пояса и встал по другую сторону кровати.
   – Не знаю, почему Шарлотта решила помочь нам, но я на нее не в обиде, – сказал он, затягивая простыню на поясе. – Была бы просто катастрофа, если бы Фелисити отдернула занавес и все увидели бы меня в твоей постели.
   – Уф. – Лиззи не думала о грозившем им недавно разоблачении. Она была озабочена мыслью о привлекательности обнаженного торса Робби. О мышцах, перекатывавшихся на его плечах. О том, как бы ей хотелось, чтобы с него свалилась эта ненавистная простыня.
   Отпрыгнет ли он снова, если она коснется его?
   Лиззи двинулась в обход кровати.
   Робби, сохраняя дистанцию, направился к окну.
   – Извини, что помешал тебе спать.
   – Я не спала. – Она залилась краской.
   Он тоже покраснел. По-видимому, вспомнил, как она себя вела.
   – И все же прости мое вторжение. Поверь, я был в отчаянном положении.
   Лиззи протянула руку к его плечу, но он отшатнулся. Попытался обойти ее, наступил на простыню и врезался в стену.
   – Почему ты залез в мою комнату?
   Ухватившись за подоконник, Робби обернулся:
   – Я не лез в твою комнату, Лиззи, я убегал из своей. Как ты, наверное, уже поняла, я проснулся, обнаружив в своей постели Фелисити, которую совсем не ждал. Уверяю тебя. Мне пришлось срочно бежать.
   – И ты вылез в окно?
   Он пожал плечами, при этом мышцы груди пришли в интригующее движение.
   – У меня не было выбора. Уверен, что лорд Питер стоял неподалеку в холле, чтобы застукать меня при первом же крике Фелисити.
   Лиззи кивнула:
   – Фелисити – довольно решительная женщина.
   – Решительная? – Робби провел рукой по волосам, и его бицепсы вздулись и опали, завораживая Лиззи. – Она просто сумасшедшая.
   Лиззи прикусила губу и скомкала пальцами подол ночной сорочки, чтобы удержать их в повиновении.
   – Когда я оказался на крыше портика, выбор был невелик. Открытым оказалось только твое окно. Я надеялся, что это комната Паркса. Он удалился к себе позже всех.
   – Знаю. Его комната рядом с моей.
   – Да, я достаточно быстро это понял. – Робби высунулся из окна и осмотрелся.
   – А если бы план Фелисити сработал, ты женился бы на ней?
   Он оглянулся на нее и нахмурился:
   – Наверное. Хотя не знаю. Сама мысль об этом пугает. Будь уверена, отныне я буду обязательно запирать дверь своей спальни. – Он сел на подоконник и перекинул через него ноги. – Извини меня за все... мм... беспокойство. Надеюсь, обойдется без нежелательных последствий.
   – Что ты имеешь в виду?
   Робби пожал плечами.
   Пожимание голыми плечами смотрелось намного привлекательнее, чем в одежде.
   – Сплетни и тому подобное. – Он смотрел куда угодно, но только не на нее. – Уверен, продолжения не будет, если мы сами не поддадимся на происки любителей пересудов.
   – Да, конечно. – Не думает же он, что она такая же, как Фелисити? Ни за что не стала бы заманивать его в брачную западню.
   – Хорошо. Тогда увидимся утром, да? – Робби спрыгнул на крышу портика. – Спокойной ночи.
   – Спокойной ночи. – Лиззи бросилась к окну посмотреть, как Робби короткими шажками крался назад в свою комнату. Вот он шагнул шире, и простыня сползла с пояса. Лиззи стало трудно дышать, но он успел подхватить спадавшую материю, так что она успела заметить только мелькнувшую верхнюю часть его мускулистых ягодиц.
   Добравшись до своего окна, Робби опустил руки на талию. Что он собирался сделать? Снять простыню, чтобы легче было взобраться в окно?
   Взволнованная Лиззи высунулась из окна по пояс. Да, разматывает простыню...
   Робби оглянулся и, заметив ее, придержал начинавшую опадать ткань. Хоть плачь от разочарования.
   Он помахал ей. Лиззи махнула рукой в ответ.
   Робби выжидал. Стало понятно, что он не станет лезть в свою комнату, пока она подсматривает. Пришлось отпрянуть от окна...
   И тут же она снова высунулась. Все, что ей удалось приметить, был ускользавший в проеме конец простыни.
   Лиззи с разочарованным вздохом затворила окно и задернула шторы. Теперь, когда Робби ушел, она могла размышлять более трезво. Взглянула в зеркало и покраснела. В белой сорочке с высоким, наглухо застегнутым воротом она вполне соответствовала облику целомудренной и добропорядочной сестры герцога, но до этого...
   Что на нее нашло? Закрыла лицо ладонями. Щеки горели. Может быть, у нее горячка? Воспаление мозга? Именно. Вызванное алкоголем. Она была не в себе. Ведь раньше никогда так себя не вела. И уж конечно, никогда не испытывала подобных ощущений. Даже не подозревала, что такие бывают.
   Что же о ней подумал Робби? Эта мысль сводила с ума.
   Лиззи задула свечу и посмотрела вверх на полог кровати. По занавеси пробегали тени от пламени очага.
   Скомпрометировало ли ее сие происшествие? Никто не видел Робби в ее комнате, хотя Фелисити, леди Беатрис и, без сомнения, все остальные гости были уверены, что он лежит голый в ее кровати.
   А если бы Фелисити отдернула занавес? Тогда Лиззи была бы скомпрометирована. Робби пришлось бы сделать ей предложение. Леди Беатрис не выпустила бы его из комнаты, пока он не предложил бы ей руку и сердце.
   Лиззи повернулась и уткнулась лицом в подушку. Вдохнула запах Робби.
   Он не сделал ей предложения. А мог бы, после того как все ушли.
   Лиззи вытянулась на боку и прижала подушку к груди. Возможно, он собирается сделать это завтра. Вероятно, считает, что для этого должна быть более формальная обстановка. Потерлась щекой о подушку. Она была бы рада услышать его предложение голой. Очень рада. Если только он собирался его делать. Лиззи снова перевернулась на спину. Может, у него вовсе и нет такого намерения. Он видел ее всю. Ясно, что ее вид не произвел на него впечатления. Наверное, предпочитает полногрудых женщин, хотя Фелисити ему определенно не нравилась.
   Разболелась голова. Сегодня уже ничего нельзя предпринять. Может быть, утром все прояснится.
 
   Робби облегченно вздохнул, как только ноги коснулись пола его комнаты. Направился к выходу, чтобы проверить дверь. Замок имелся, но ключа не было.
   – Коллинз! – Ответа не последовало. На кушетке в каморке для переодевания его слуги не было. Чувство зависти охватило Робби. Коллинз сейчас, наверное, нежится в укромном уголке имения Тинуэя с Бетти, служанкой Лиззи. И он мог так же блаженствовать с Лиззи.
   Робби выглянул в коридор. Пока ключа нет, следует хотя бы осмотреться, не грозит ли еще какая опасность. Затем снял простыню Лиззи и сунул в гардероб. Завтра Коллинз отдаст ее Бетти, и все будет в порядке.
   Что это был за кошмар! Сердце замерло, когда он увидел тень руки Фелисити на пологе. Если бы Шарлотта не остановила ее...
   Черт возьми! Откинь Фелисити полог, взору светского общества предстал бы обнаженный граф Уэстбрук, лежащий в постели сестры герцога Олварда. Слух об этом распространился бы подобно великому лондонскому пожару, а скандал... Господи! Скандал был бы грандиозным. В свете пересуды об этом велись бы до конца сезона. Да и на следующий хватило бы. А Лиззи?.. Ну, от ее репутация не осталось бы камня на камне, разве что он...
   Нет, лучше вообще не думать об этом.
   Робби проверил постель на предмет присутствия заблудших девиц, погасил свечи и забрался под покрывало. Как сладко спалось, перед тем как пришлось прыгать на портик! Такой приятный сон прервали. Нелегкая принесла эту Фелисити. Закрыл глаза.
   Но Морфей бежал его, граф открыл глаза и уставился на полог. С поразительной отчетливостью его взору представилось обнаженное тело Лиззи, изящный изгиб ее спины, рельефно очерченные ягодицы, длинные ноги, сладкие грудки, нежная кожа, светившаяся в отблесках огня.
   Предательский его орган вдруг стал твердым как камень. Он торчал вверх, образуя уютный шалашик под одеялом. Но стоило оказаться в постели с женщиной, и он становился вялым, как тушеная спаржа. Его застенчивый вояка отказывался бросаться в бой в присутствии кого-либо.
   Однажды у него получилось... даже дважды. А вот в третий раз возникла проблема.
   Он отправился с приятелями в «Танцующий волынщик». Ему едва исполнилось семнадцать, и это было его первое посещение борделя. Двое сопровождавших его искателей плотских утех занялись Наной – жизнерадостной и лишенной комплексов сельской девушкой.
   Макдафф представил его Флер, у которой были угольно-черные волосы, синие глаза и роскошная фигура. Она была обольстительной, чарующей, таинственной – полной противоположностью Наны. Он был польщен, когда она согласилась пройти с ним наверх. Каким же он был идиотом! Но тогда его голова не участвовала в мыслительном процессе.
   Она стонала и извивалась намного активнее Наны. Он же был баснословно самонадеян. Когда его колени наконец оказались меж ее бедер, он возомнил себя самым искусным любовником Лондона.
   Робби потер глаза тыльной стороной ладоней. Но память не стереть. Картины далекого прошлого были такими отчетливыми, словно это произошло только вчера.
   Флер кричала, трепеща от желания:
   – Ну давай уже, давай!
   Он не решался. Страсть еще не настолько охватила его, чтобы он совсем потерял голову. Чего-то не хватало.
   Дверь распахнулась, и в комнату со смехом ввалился Макдафф в сопровождении остальных парней. Флер тоже рассмеялась и, подперев руками бедра, захлопала задранными вверх ногами. Это была грандиозная шутка.
   Он не усмотрел в этом ничего забавного. Спрыгнул с кровати, запутался в простыне и рухнул к ногам Макдаффа.
   – Флер, девочка, – сказал Макдафф, – похоже, мы спасли тебя от посягательств маленького извращенца.
   – Да. Благодарю вас, милорд. Судя по его росту, можно предположить, что в его ножнах прячется огромный меч, но, как вы сами можете убедиться, это всего лишь крохотный кинжал.
   Он лежал на спине, простыня скомкалась в ногах, и его маленький кинжал был выставлен на всеобщее обозрение. Накрыв его рукой, он еще больше развеселил собравшихся.
   Робби стиснул зубы. Уже более десяти лет прошло с тех пор, а он никак не может забыть позора. Все это время ему не удавалось овладеть женщиной.
   Он перекатился на бок и уткнулся в свою девственную подушку. Граф был достаточно умен и понимал, что нужно задвинуть этот глупый инцидент в надлежащее место – в самый дальний уголок сознания. Но какая-то часть его отказывалась подчиняться голосу рассудка.
   Совершенно никчемный отросток. Постоянный источник переживаний, вынуждавший его бесчисленное множество раз воздавать должное высвобождающему опыту Онана.
   Робби хмыкнул. Если бы его обнаружили в постели Лиззи, леди Беатрис помогла бы решить эту проблему. Кастрировала бы его рукояткой своего лорнета – и все дела.
   Перевернулся на спину и снова воззрился на полог кровати. О чем сейчас думает Лиззи? Она, без сомнения, ждала от него предложения. Суета в ее комнате прочистила ей мозги. После того как все ушли, она вела себя сдержаннее. Слава Богу! Каково было бы, если бы она начала снова трогать его?
   Робби знал, что за этим последовало бы. Потащил бы ее назад в кровать.
   Егобесславный отросток воспрянул от этой мысли. Он глянул вниз на источник своего несчастья. Негодник вел себя бесстыдно. Сейчас при виде его никто не сказал бы, что он не в состоянии выполнять свои непосредственные обязанности.
   Нужно взять себя в руки, причем буквально, если он хочет сегодня заснуть.
   И все же Робби никак не думал, что Лиззи такая страстная. Вела себя с милой распущенностью. Господи, как хочется снова стать нормальным мужчиной...
   Что ни говори, а затащи он Лиззи в постель, и ее постигло бы разочарование. Он не смог бы удовлетворить ее страсть. Не сделал бы ей ребенка. А ей, наверное, хочется и того и другого. Ей нужен мужчина – муж, который заботился бы оней в постели, и не только.
   Робби перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку. Для облегчения не потребовалось даже прибегать к помощи руки. Мысль о Лиззи в объятиях другого мужчины мигом опустошила его семенники.
 
   Барон Тинуэй замер в темном коридоре, увидев, как лорд Питер выскользнул из спальни герцогини Хартфорд.
   «Хм... Стало быть, Шарлотта начала свою игру». Эта мысль отозвалась пронзившей живот болью, но он сразу совладал с ней.
   Лорд Питер шел по коридору, совершенно не заботясь отом, что кто-то может его увидеть. Он оглянулся, только когда добрался до своей двери, застыл на мгновение, блеснул белозубой усмешкой и, кивнув Тинуэю, вошел в свою комнату.
   Нахал, однако.
   Тинуэй отворил дверь в свои апартаменты. Услышал возню Грантли в гардеробной. Ему сейчас не хотелось видеть хмурую физиономию слуги, но самому никак не совладать с узкой, по моде, верхней одеждой. Он пожал плечами. Плечи затекли, но не только от тесной одежды. Озабоченно потер переносицу.
   Лордом Питером, этаким взрослым мальчишкой, Шарлотта могла увлечься (если и впрямь увлеклась) лишь на короткое время. Она была слишком рассудительна, чтобы возвести лорда Питера в ранг своих любовников при жизни Хартфорда. Только чудо может позволить лорду Питеру стать наследником. Его отцу, маркизу Аддингтону, исполнилось шестьдесят, а он все еще выезжает на охоту со сворой гончих. На наследство претендовали шесть крепких сыновей и куча разбросанных по стране племянников. Семейство Брант славилось производством детей мужского пола. Титул никогда не отходил к представителю боковой ветви.
   А Шарлотте, если она не успеет родить прямого наследника герцогу, придется еще раз выходить замуж. Сегодняшний наследник Хартфорда не склонен проявлять щедрость по отношению к ней. Клакстон вел себя достаточно скандально на брачной церемонии, и Хартфорд пообещал отхлестать его кнутом, если он не перестанет порочить Шарлотту. Тогда тот прекратил высказываться публично, но продолжал злословить в приватном порядке. Все светское общество, и прежде всего Шарлотта, не сомневалось в отношении к ней Клакстона.
   Нет, если бы ей был нужен преемник Хартфорда, она не стала бы связываться с лордом Питером. Это просто развлечение.
   Тинуэй сдавил пальцами виски. Ему не хотелось, чтобы Шарлотта развлекалась подобным образом.
   Он настоятельно гнал из головы картины ее постельной жизни с дряхлым мужем. Неужели теперь ему придется бороться с образами переплетенных тел Шарлотты и совсем не дряхлого лорда Питера? Ему не больше двадцати.
   Да у этого щенка и опыта-то нет. Еще совсем мальчишка, озабоченный удовлетворением лишь собственной похоти. Он понятия не имеет, как доставить удовольствие Шарлотте.
   В этом отношении ему далеко до Тинуэя.
   Сорвал с шеи шарф. Где же, черт возьми, Грантли? Пора вылезти из этого сюртука, из вечернего наряда и завалиться в постель. Он хмыкнул. Чего ему действительно хотелось, так это оказаться в постели Шарлотты. Скомкав шарф, бросил его в дверь гардеробной. Тот размотался в полете и мягко опустился на пол.
   До него, конечно, доходили слухи, что у Шарлотты есть любовники. Такого рода пикантные сплетни всегда поднимали настроение у старых перечниц. Да и у большинства молодых женщин тоже. На самом деле лорд Питер, по-видимому, ее первый любовник.
   Боль с висков переместилась на затылочную часть головы. Надо сказать Грантли, чтобы приготовил порошок.
   Зачем нужно было устраивать этот чертов прием на дому? Не иначе как был пьян в стельку, когда замышлял это мероприятие. Он презирал всех этих манерных пустобрехов, создающих суматоху в его имении.
   – Милорд?
   – Грантли, помоги-ка мне освободиться от проклятого сюртука.
   – Да, милорд.
   Еще один повод для недовольства гостями. Из-за присутствия в доме представителей светского бомонда он не мог позволить себе облачиться в удобный старый сюртук и мешковатые штаны. Черт бы их всех побрал!
   Только не Шарлотту, конечно. Ведь он и устроил-то это сборище лишь из-за нее. Она выглядела озабоченной, он это заметил и решил таким образом развлечь ее.
   Лорд Питер маячил перед его мысленным взором как бельмо на глазу.
   – Милорд, вы слышали тот шум, что здесь поднялся вечером?
   – Что? А, если ты имеешь в виду суету в комнате леди Элизабет, то да. Флинт рассказал мне. – Тинуэй хорошо оплачивал услуги дворецкого. Кроме всего прочего, в его обязанности входило, информировать хозяина обо всем, что происходит в имении.
   – Ее светлость выступила в защиту леди Элизабет.
   – Да, слышал. Странно, я не думал, что герцогиня расположена к сестре герцога Олварда.
   Грантли сильнее обычного поджал тонкие губы.
   – Полагаю, ее светлость действовала в интересах леди Фелисити.
   – Да ну?