Страница:
– Герцогиня подчеркнула, что если лорда Уэстбрука обнаружат в спальне леди Элизабет, то ему придется жениться на ней.
– Вот как? А леди Фелисити сама предпочла бы стать леди Уэстбрук?
Грантли кивнул.
– Одна из обслуживающих верхние этажи служанок видела, как она прокралась в комнату лорда Уэстбрука незадолго до происшествия. – У Грантли затрепетали ноздри, будто он учуял неприятный запах. – Служанке показалось, что леди Фелисити вторглась в спальню графа без приглашения.
– Уверен, что так оно и было. Уэстбрук избегал общения с ней с самого момента ее появления в обществе. – Грантли помог снять сюртук, и Тинуэй, облегченно вздохнув, размял плечи. – Наверное, мне не следовало уединяться в кабинете. Похоже, я пропустил занятное представление. Думаешь, Уэстбрук действительно прятался в постели леди Элизабет?
– Нет сомнений, милорд. Лорд Питер следил за ним и видел, как он влез в окно.
– Влез в окно?
Грантли пригладил лацканы сюртука.
– Да, с крыши парадного портика. – Он так поджал губы, что они напоминали сфинктер другого отверстия. – Без одежды.
– Голый? Лорд Уэстбрук скакал голым по крыше моего портика? – Тинуэя душил смех. Он на самом деле прозевал много интересного.
– Похоже, что так оно и было, милорд. Будут ли еще какие-нибудь пожелания на этот вечер?
Шарлотта.
Тинуэй прикусил губу. Он ведь не сказал этого вслух? Нет. Выражение лица Грантли оставалось неизменным. Оно было привычно унылым.
– Нет, пожалуй, это все.
Грантли согнулся в поклоне.
– Прекрасно. Приятных снов, милорд.
Боже, этот слуга доставал его. Он уже давно избавился бы от него, если бы тот не исполнял так хорошо свои обязанности.
А приятных снов ему не видать. Его будут преследовать горячие, изнуряющие видения Шарлотты. Шарлотты, которую досужие языки прозвали Мраморной Герцогиней.
Она не была холодной. Он знал, что она пылкая натура. Чувствовал это. Просто не нашла мужчину, к которому могла бы воспылать страстью. Он все испортил тогда, много лет назад, в парке Истхевенов. Слишком горяч был и недостаточно знатен. Если бы он был герцогом, она не отвергла бы его.
Что ж, она заполучила герцога – озабоченного старикашку. Хотя лучше Хартфорд, чем Олвард. Хартфорду недолго осталось жить.
Тинуэй лег в постель и задул свечу.
Когда герцог умрет, он будет первым претендентом на ее руку.
Удостоит ли она тогда благосклонностью простого барона? Он улыбнулся. Да. Он сделает все, чтобы она возжелала его.
Тинуэй был намерен разделить постель с Шарлоттой, пока она у него гостит, даже если придется вытаскивать оттуда лорда Питера.
Глава 3
– Вот как? А леди Фелисити сама предпочла бы стать леди Уэстбрук?
Грантли кивнул.
– Одна из обслуживающих верхние этажи служанок видела, как она прокралась в комнату лорда Уэстбрука незадолго до происшествия. – У Грантли затрепетали ноздри, будто он учуял неприятный запах. – Служанке показалось, что леди Фелисити вторглась в спальню графа без приглашения.
– Уверен, что так оно и было. Уэстбрук избегал общения с ней с самого момента ее появления в обществе. – Грантли помог снять сюртук, и Тинуэй, облегченно вздохнув, размял плечи. – Наверное, мне не следовало уединяться в кабинете. Похоже, я пропустил занятное представление. Думаешь, Уэстбрук действительно прятался в постели леди Элизабет?
– Нет сомнений, милорд. Лорд Питер следил за ним и видел, как он влез в окно.
– Влез в окно?
Грантли пригладил лацканы сюртука.
– Да, с крыши парадного портика. – Он так поджал губы, что они напоминали сфинктер другого отверстия. – Без одежды.
– Голый? Лорд Уэстбрук скакал голым по крыше моего портика? – Тинуэя душил смех. Он на самом деле прозевал много интересного.
– Похоже, что так оно и было, милорд. Будут ли еще какие-нибудь пожелания на этот вечер?
Шарлотта.
Тинуэй прикусил губу. Он ведь не сказал этого вслух? Нет. Выражение лица Грантли оставалось неизменным. Оно было привычно унылым.
– Нет, пожалуй, это все.
Грантли согнулся в поклоне.
– Прекрасно. Приятных снов, милорд.
Боже, этот слуга доставал его. Он уже давно избавился бы от него, если бы тот не исполнял так хорошо свои обязанности.
А приятных снов ему не видать. Его будут преследовать горячие, изнуряющие видения Шарлотты. Шарлотты, которую досужие языки прозвали Мраморной Герцогиней.
Она не была холодной. Он знал, что она пылкая натура. Чувствовал это. Просто не нашла мужчину, к которому могла бы воспылать страстью. Он все испортил тогда, много лет назад, в парке Истхевенов. Слишком горяч был и недостаточно знатен. Если бы он был герцогом, она не отвергла бы его.
Что ж, она заполучила герцога – озабоченного старикашку. Хотя лучше Хартфорд, чем Олвард. Хартфорду недолго осталось жить.
Тинуэй лег в постель и задул свечу.
Когда герцог умрет, он будет первым претендентом на ее руку.
Удостоит ли она тогда благосклонностью простого барона? Он улыбнулся. Да. Он сделает все, чтобы она возжелала его.
Тинуэй был намерен разделить постель с Шарлоттой, пока она у него гостит, даже если придется вытаскивать оттуда лорда Питера.
Глава 3
– Рано встаете, Уэстбрук!
Черт! У Робби пропал аппетит. Хотелось бы и самому быть таким же бесцеремонным.
– То же самое можно сказать и о вас, лорд Питер. Не думал, что увижу вас раньше полудня. – Робби вообще ни с кем не хотелось встречаться. Не было желания заниматься пустопорожней болтовней. Взял в буфете тосты и яйца и сел за стол.
Лорд Питер усмехнулся. У него были ослепительно белые, ровные зубы.
– В обычных обстоятельствах вы не застали бы меня здесь так рано. Как правило, я ненавижу вставать поутру. – Он отрезал большой кусок кровяного бифштекса и насадил на вилку. – Просто у меня была особенная ночь, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. – Сунул вилку в рот и принялся ожесточенно жевать.
Боже! Робби опустил глаза в тарелку. Яйца выглядели совсем неаппетитно. Отломил кусочек тоста.
– Все же в мясе есть что-то бодрящее, не находите? Не в том смысле, что мне нравится пускать кровь, конечно. Но другие способы избавления от лишней жидкости весьма приятны.
Робби хмыкнул. Тост был сухим, как песок. Налил себе чай. Лорд Питер отхлебнул изрядный глоток эля и придвинулся, перейдя на шепот.
– Настоятельно рекомендую замужних женщин, Уэстбрук. Прекрасная отдача. Нет нужды вытаскивать в самый интересный момент. Намного приятнее излить семя в тело женщины, не находите? Уверен, что так и для нее лучше. Снимает нервное возбуждение.
– Лорд Питер! – Робби не считал себя ханжой, но желания выслушивать подробности отношений лорда Питера с герцогиней Хартфорд у него не было. Он не сомневался, что это была именно герцогиня. Единственной другой замужней женщиной в этом доме была леди Данли. А представить себе лорда Питера верхом на матери леди Кэролайн было трудно. К тому же лорд Данли вряд ли одобрил бы такое поведение жены.
– Я, конечно, предложил не кончать в нее. Надо оставаться джентльменом в любом случае. Но леди настояла, чтобы я оставался в ней.
– Наверное, джентльмену не стоило бы рассказывать обо всем этом.
Лорд Питер нахмурился и выпрямился.
– Я не из тех, кто обсуждает свои подвиги. Просто подумал, что мы можем поговорить как мужчина с мужчиной. Вы ведь тоже не скучали в постели вчера ночью. Я хотел дать вам дружеский совет на случай, если вы захотите половить рыбку в другой воде.
– Что?
Лорд Питер выпучил глаза.
– Уэстбрук, я видел, как вы влезли в окно леди Элизабет. Я знаю, что вы были голым в ее постели. – Он отхлебнул эль из кружки. – Черт, никогда не подумал бы, что девчонка так поведет себя. Всегда считал ее образцом респектабельности, а она вела себя так спокойно, будто ничего не произошло, хотя ее репутация висела на волоске. – Он покачал головой, потом ухмыльнулся: – Вы уже давно встречаетесь?
Робби стиснул правую руку в кулак. Прямой нос лорда Питера так и напрашивался на перелом. Цвет крови хорошо контрастировал бы с его белоснежным шарфом.
– Я не встречаюсь с леди Элизабет.
– Неужели? Тогда как вы это называете? Тра...
Лорду Питеру не удалось закончить вопрос. Хорошо, что ему вообще удалось вздохнуть, поскольку он едва не лишился жизни. Робби туго затянул шарф на его шее. Лицо лорда Питера приобрело лиловый оттенок.
– У леди Элизабет незапятнанная репутация. Она чудеснаядевушка, и я лично прибью каждого, кто скажет или даже намекнет обратное. Вы ясно меня поняли?
Лорд Питер, задыхаясь, кивнул.
– Прекрасно, вам ведь не захочется забыть о данном обещании, не так ли?
Лорд Питер с готовностью затряс головой.
– Я очень рад, что мы понимаем друг друга. – Робби отпустил его шею. – А теперь извините, но у меня пропал аппетит, так что я лучше прогуляюсь.
И ушел, оставив лорда Питера, жадно хватавшего воздух, подобно вытащенной на берег форели.
– Вставай, лежебока.
– У-у. – Лиззи перевернулась на бок и натянула на голову подушку. Неужели обязательно так кричать? – Иди прочь, Мэг.
– Не уйду. Уже за полдень. Пора вставать и одеваться.
Лиззи услышала, как Мэг откинула шторы, и блики солнечного света заиграли на пологе ее кровати. Она спряталась с головой под одеяло.
– Что здесь произошло прошлой ночью?
– Ничего. Иди отсюда.
– А почему столько людей толпились у твоей двери? Похоже, я единственная из тех, кто не торчал здесь в ночной рубашке. Из-за всего этого шума такой приятный сон прервался.
– Мне очень жаль. – Лиззи оторвала подушку ото рта, чтобы Мэг разобрала, что она говорит. – А теперь уходи!
– Только после того, как расскажешь, что случилось.
Мэг всегда была очень упрямой.
– Ничего. – У Лиззи заболела голова. – В любом случае это не твоего ума дело. Меня вообще могли убить прямо в постели.
– Тебя точно прикончат в постели, если не расскажешь мне все. Когда ты говорила о том, что в свете обожают слухи, ты не имела в виду себя. – Мэг отдернула полог и отняла у Лиззи подушку.
– Ох. – Лучи солнца резанули по глазам, и Лиззи прикрыла их рукой.
– А вот и Бетти с твоим утренним шоколадом, хотя это уже давно не утро. Может быть, наконец тебе станет лучше.
Лиззи ощутила сладкий, густой аромат шоколада.
– Мэг? – Сглотнула набежавшую слюну и села в постели. Рот, однако, был полон слюны, и в этом было мало приятного. – Думаю, мне следует...
Мэг только взглянула на нее и потянулась за ночным горшком. Она успела подставить его раньше, чем Лиззи неосознанно изрыгнула всю накопившуюся за предыдущий вечер жидкость.
– Бетти, леди Элизабет сейчас точно не хочет шоколада, – сказала Мэг.
– О, миледи, позвольте мне как-то вам помочь...
Лиззи взглянула на служанку, втянула запах шоколада и снова опустила глаза на ночной горшок.
– Думаю, можно уже убрать его.
– Да. Мисс Мэг, я быстро управлюсь с этим. Прошу прощения...
– Минутку. – Суровый голос леди Беатрис прервал излияния Бетти.
Лиззи застонала и откинулась на подушку. Леди Беатрис в ярко-зеленом платье выглядела как лесная кикимора.
– Как долго у вас это продолжается, мисс?
– Что? – С чего это леди Беатрис говорит с ней таким тоном? Еще и ухмыляется. – В чем дело?
– В этом. – Леди Беа ткнула пальцем в ночной горшок. – Сколько раз тебя уже рвало сегодня?
Странный вопрос.
– Два раза. – У Лиззи снова забурлило в животе. – Пока.
– Я не это имела в виду.
У Лиззи в голове будто кто-то колотил молотом, во рту пересохло, а живот скрутило... Она стиснула ручку ночного горшка. Лучше не зацикливаться на мысли о желудке. Может быть, если не думать, то все само пройдет? Она с мольбой посмотрела на Мэг.
– Что вы имеете в виду, леди Беа?
Леди Беа возложила руки на свои широкие бедра.
– Я хочу знать, как долго это продолжается? Сколько дней длится болезнь леди Элизабет? – Она неодобрительно посмотрела на ночной горшок и обратилась к служанке Лиззи: – Бетти? Ты можешь ответить мне?
– Это был всего лишь шоколад, миледи. – Бетти протянула к ней горшок. – Ей не понравился запах. Вчера вечером она была совершенно здорова.
– Неужели? Она так плохо переносит запахи? – Леди Беатрис фыркнула, как ее кошка Королева Бесс при встрече с собакой. – Запах шоколада вызвал у нее... – Она сморщилась.
– Да, миледи.
– Ясно. Тогда позвольте перефразировать вопрос и спросить так. – Леди Беатрис выделила каждое слово, озвучивая свою мысль. – Сколько дней леди Элизабет начинает утро с того, что сгибается над этим сосудом? – Она с отвращением указала на содержимое ночного горшка. – Такое недомогание обычно проявляется по утрам, да?
– Миледи! – Бетти судорожно вздохнула. – Я не понимаю, что вы хотите сказать.
Лиззи тоже ничего не понимала, но ей хотелось, чтобы леди Беа поскорее убралась, желательно вместе с заслужившим такое пристальное внимание ночным горшком. Она с надеждой посмотрела на Бетти, у которой почему-то горели щеки.
– Стало быть, твою хозяйку не тошнило по утрам?
– Конечно, нет, миледи.
– Говорить об этом «конечно», не стоит. Я очень сомневаюсь, что лорд Уэстбрук – евнух.
– Что? – Лиззи резко выпрямилась, задев горшок, из которого выплеснулось содержимое. Робби – евнух? Она не совсем поняла, что имела в виду наставница, но живо вспомнила появление в комнате Робби прошлой ночью. Ни один султан не поставил бы такого мужчину во главе своего гарема.
Лицо Бетти заалело пуще прежнего, и она воззвала к леди Беатрис:
– Вы ведь не хотите сказать, что...
– Еще как хочу. Ведь ты не могла не слышать, что произошло прошлой ночью, где бы ни прохлаждалась.
За этим утверждением повисло тягостное молчание. Лиззи закрыла глаза. Не может же леди Беа думать, что...
У нее снова скрутило живот. Похожие боли возникали у Сары во время беременности.
Комната начала кружиться. Кто-то, наверное, Мэг, взял из ее рук горшок и уложил голову себе на колени.
Чего-чего, а ребенка у нее быть не может. Чтобы забеременеть, нужно сделать немного больше, чем просто потрогать руками – иначе все женщины ходили бы на сносях. Хотя следует признать, что Робби был без перчаток...
Из груди вырвался истерический смешок. Нет, он и впрямь был без перчаток.
– Лиззи! – донесся до нее голос Мэг. – Во что ты вляпалась?
Лиззи усмехнулась. Может быть, стоит закрыть глаза, и все исчезнут в тот же момент? Она прикрыла глаза ладонями. Это был всего лишь сон, и ничего более. Дурной сон. Сейчас она проснется, встряхнется и войдет в привычный ритм жизни.
– Не думай, что тебе удастся скрыть все от меня. – Голос Мэг, как назойливое насекомое, жужжал в ухе. – Ты честно расскажешь мне все, что с тобой приключилось вчера.
– Мм-м...
Мэг рассмеялась:
– Не думай, что тебе удастся скрыть это и от леди Беа. Она настроена очень решительно.
Голос Мэг звучал категорично.
– Ты, Бетти, можешь идти, но я с тобой еще поговорю. И убери подальше этот смердящий горшок, опорожни его.
– Да, миледи.
Лиззи не отрывала от лица рук. Она слышала, как Бетти покинула комнату. Последовала длинная пауза. Она было подумала, что Господь смилостивился над ней и даровал одиночество. Не тут-то было. Мэг все еще сидела рядом с ней на кровати. Может, хоть леди Беатрис ушла?
Лиззи потихоньку убрала ладони с глаз. Нет, леди Беатрис все еще была здесь и хмуро смотрела на нее.
– Леди Элизабет, вы не хотите все же объяснить, что с вами происходит?
О Господи! Она чувствовала себя так, будто ей было всего четырнадцать и брат распекал ее за какую-то шалость.
Нет, это было невыносимо. Ей уже двадцать лет. Она взрослая женщина. Четвертый год принимает участие в мероприятиях сезона. Женщине ее возраста не пристало быть под властью наставницы и совершенно не стоит бояться каких бы то ни было разбирательств. Леди Беа была кем-то вроде компаньонки – пожилая женщина, призванная служить соблюдению норм пристойности в обществе.
Лиззи выпрямилась, глубоко вздохнула и взглянула в лицо леди Беатрис.
И тут же, ощутив спазм в животе, опустила глаза.
– Мм... я думаю... мне кажется... я не привыкла...
– Похоже, вы не привыкли так себя вести, мисс. Не знаю, что скажет на это ваш брат. Единственное, что вам следовало бы сделать, так это надеть на палец обручальное кольцо, прежде чем принимать Уэстбрука.
– Леди Беатрис, думаю, вы делаете поспешные выводы.
– Неужели? Не хотите ли сказать, что лорд Уэстбрук не имеет отношения к вашему недомоганию?
– Да. Именно так. Во всем виновата я сама. – Лиззи прочистила горло. – Прошлым вечером я перебрала с ликером.
– Хм.
Леди Беатрис уставилась на ее живот. Лиззи тут же положила туда руки и постаралась дышать ровнее.
– Вы уверены, что ваше плохое самочувствие никак не связано с лордом?
– Да! – Глубоко вздохнув, Лиззи постаралась взять себя в руки. – Да, конечно. Никаких сомнений. Присутствие лорда Уэстбрука...
Мэг издала нечто среднее между всхлипом и стоном. Лиззи и леди Беа повернулись к ней. Мэг ответила усмешкой:
– Значит, Робби действительно был в твоей комнате прошлой ночью? Я слышала разговоры об этом, но не верила. Как чудесно! Хотя я нахожу, что он выбрал не очень удачное время для предложения, но когда же свадьба?
– Что?
– Да, мисс, когда свадьба? – У леди Беа сошлись брови на переносице. – Хотя лорд Уэстбрук и воздержался от проявления животных инстинктов, факт его пребывания здесь, в вашей спальне, остается неизменным.
Лиззи сосредоточенно рассматривала свои ногти.
– Робби не делал мне предложения.
– Что? – негодующе взвизгнула Мэг. – Он обязан был сделать предложение. Ты всегда любила его. А он любит тебя. Как он мог не предложить тебе стать его женой? Зачем же полез в твою комнату?
Лиззи только моргала в ответ. Робби любит ее? Откуда Мэг взяла это? Лиззи многие годы лелеяла надежду, молилась, чтобы это было так, но в те моменты, когда ей удавалось отделить желаемое от действительного, приходилось признать, что отношение к ней Робби не слишком отличалось от отношения брата. Мэг, наверное, приняла дружеское расположение за проявление любви. Лиззи же хотела романтической любви с поцелуями и брачной ночью.
– Он не знал, что это моя комната. Попал сюда случайно.
– Случайно? Какая ирония судьбы занесла его в твою спальню? – разозлилась Мэг. – Уверена, он не такой, чтобы ломиться в комнату женщины.
Леди Беа хмыкнула.
– Скорее, убегал, причем из своей комнаты. Жаль, что лорд Нидем не держит дочь на привязи, хотя для этого ему пришлось бы отказаться от посещения притонов и игорных домов. Леди Фелисити – еще не самый распущенный представитель семейки Бруктон.
Лиззи кивнула. Она твердила это себе каждый раз, когда появлялось желание удавить эту девушку. Граф Нидем был слишком горькой пилюлей для любого предполагаемого жениха. Громадное состояние должно было бы подсластить перспективу женитьбы на его дочери, но мысль о таком тесте в качестве приложения заставляла их смущенно отступаться. К тому же Фелисити отказывалась рассматривать любые матримониальные предложения от соискателей, чей титул был менее значимым, чем у ее отца.
– Как бы то ни было, мисс, вы не можете приютить в своей комнате голого мужчину и оказаться после этого без обручального кольца на пальце.
Мэг снова нахмурилась и стала похожа на мышку.
– Робби был голым?
– Ну... да. – Лиззи сгорала со стыда. – Образно говоря, это так.
– Хм. – У леди Беа подпрыгнули брови. – Как может джентльмен оказаться голым, причем образно говоря?
Лиззи не могла поднять глаз на пожилую женщину.
– Было темно. – «После того, как Робби задул свечу». – Я, правда, не видела... – «Все, что хотела бы».
Леди Беа наморщила лоб.
– Не важно. Он обнаженным находился в твоей комнате, так что обязан жениться на тебе. Изумлена, что он не сделал тебе предложение, едва за мной закрылась дверь. Если кто-то проговорится об этом...
– Надеюсь, никто.
– Кто-нибудь всегда пробалтывается. Хорошо, что только лорд Питер видел, как Уэстбрук лез в ваше окно. Полагаю, можно всегда оспорить его слова, коль скоро никто так и не увидел графа у вас, но все же нет дыма без огня.
Мэг согласно кивнула.
– А уж Фелисити не даст погаснуть пламени.
– Нет, в этом случае едва ли. – Леди Беа погрузила свое объемное тело в мягкое кресло у камина. – Она явно хочет сама заполучить Уэстбрука... при том, что он так же явно не желает ее. Думаю, он сделает тебе предложение сегодня утром, так что давай, Лиззи, одевайся и выходи. Можно было бы надеяться, что он обратится сначала ко мне как к твоей наставнице, но, если учесть, что он знал тебя еще ребенком и к тому же является ближайшим другом твоего брата, наивно полагать, что будут соблюдены все формальности.
Лиззи отерла повлажневшие вдруг ладони о ночную сорочку.
– Вы действительно считаете, что он сделает мне предложение?
– А как же иначе? Он ведь так эффектно скомпрометировал тебя. Конечно, сделает. Наверное, уже подыскивает имение для вас.
Мысль о том, что Робби предложит ей руку и сердце, заметно улучшила настроение Лиззи.
Проклятие!
Робби затаился за подстриженным под медведя кустом. Он возвращался с прогулки по Лендал-Парку, где пытался обрести душевное равновесие. Ему предстояло еще несколько дней провести в гостях в этом чертовом доме. Хотелось придушить каждого из гостей Тинуэя, упоминавшего имя Лиззи. Именно эта участь едва не постигла далеко зашедшего лорда Питера. Робби с усилием разжал кулаки. Каждый раз, когда вспоминался разговор за завтраком, ему хотелось ударить по чему-нибудь, предпочтительнее всего по физиономии лорда Питера, так чтобы внешность этого человека отражала его отвратительный характер. Таким поступком граф оказал бы неоценимую услугу всем женщинам.
Робби надеялся, что ему удастся проскользнуть в дом незамеченным и избежать встречи с лицами, желающими обсудить вчерашнее происшествие, но менее чем в двадцати футах от себя увидел Лиззи, рассматривавшую один из кустов необычной формы. В солнечных лучах ее длинные ноги просвечивали сквозь тонкий муслин платья. Боже! Он отер вдруг вспотевшие ладони о штаны. Муслин надо бы запретить законом или разрешить носить его только в тени, а не в лучах просвечивающего насквозь солнца.
Робби плохо спал. Всю ночь его мучили видения белой кожи Лиззи, ее восхитительных маленьких грудей с нежными розовыми сосками, золотистых волос, то струившихся по спине до поясницы, то прикрывавших груди, не говоря уж о тех, что выделялись отдельным лоскутком меж ее бедер.
Робби уже был готов излить свое семя тут же, в этом треклятом саду Тинуэя, если бы ему вдруг не пришла мысль о побеге.
Это лучший выход.
Нужно пробраться в комнату незамеченным. Он выбрал этот маршрут, потому что путь проходил по наименее посещаемому участку сада. Тинуэй с самого начала отговаривал женщин ходить в эту часть его владений, мотивируя свой совет тем, что место не соответствует их тонкому вкусу. Что же Лиззи не вняла предупреждению и пришла сюда?
Придется выбирать окружной путь, чтобы добраться до комнаты. Он выглянул из-за другого бока «медведя», но тотчас же нырнул обратно. Леди Фелисити, уперев руки в бока, оглядывала окрестности. Ее ноздри трепетали. Господи, неужели она, как собака, вынюхивает его?
Что же так привлекло сегодня всех в этот кустарник? Эта часть сада была изрядно запущена. Например, «медведь», за которым он прятался, давно нуждался в стрижке. Стоило только посмотреть на его...
У Робби глаза вылезли из орбит. Куст, который он принимал за медведя, был вовсе не медведем, а огромной женщиной. Очень крупной, беременной и совсем голой, совершавшей странные манипуляции своими обросшими пальцами.
У Тинуэя, очевидно, полоумный садовник. Хотя барон и сам со странностями. Робби никак не мог понять, почему леди Беатрис приняла предложение Тинуэя погостить у него.
Фелисити двинулась в его сторону, и Робби сразу ощутил себя Одиссеем, вынужденным проскользнуть между Сциллой и Харибдой. Ладно, было хотя бы ясно, кто из них шестиглавое чудовище. И вдруг ему в самом деле захотелось быть затянутым в какой-нибудь водоворот.
Робби покинул свое убежище, представлявшее собой нечто среднее между женщиной и медведицей.
– Лиззи, – негромко окликнул он девушку. Он боялся, что Фелисити обладает собачьим слухом. – Прогуляешься со мной? Ты не против? – Он вцепился в ее локоть в попытке увести от неприятностей.
– Робби. – Лицо Лиззи озарилось радостной улыбкой. – Ты искал меня?
– Хм... – Лихорадочно размышляя, он растянул губы в улыбке. Ясно, что следует дать утвердительный ответ. Правда, заключавшаяся в том, что он хотел незаметно проскользнуть мимо, едва ли осчастливила бы ее. – Честно говоря, я не рассчитывал найти тебя здесь. Разве Тинуэй не отговаривал вас, дам, от посещения этой части сада?
Лиззи пожала плечами:
– Да, он говорил что-то. Я немного заблудилась и пошла не в ту сторону, наверное. Но я нашла тебя. – Она усмехнулась.
Боже, какая она красивая, особенно когда так смотрит на него. Но нельзя было стоять и наслаждаться ее свежестью. Вот-вот здесь появится Фелисити. Конечно, присутствие Лиззи не позволит ей вести себя в соответствии с задуманным, но Робби вообще не хотелось сталкиваться с этой дьяволицей.
– Понял, но Тинуэй был прав. Это неподходящее для тебя место. Пойдем.
Лиззи не сдвинулась с места.
– Это очень странный сад. Можешь объяснить, что должен отображать этот декоративный куст? Я уже пять минут разглядываю его и никак не могу догадаться, что это такое.
– Этот, что ли? – Время уходило. Робби уже затылком чувствовал дыхание приближавшейся Фелисити. – Это собака.
– Что ж, и я так подумала. Но что она делает? Вот это что за штука?
– Это? Это... мм... это... – Черт возьми. – Это не то, на что тебе следовало бы смотреть. Пошли. – Он снова потянул Лиззи за локоть, и на этот раз она покорно последовала за ним, правда, несколько раз оборачивалась, чтобы снова взглянуть на неприличный куст.
– Ты куда так спешишь?
– Ш-ш-ш... Фелисити рядом, по другую сторону изгороди.
– Всего-то?
– Черт! – Фелисити оказалась уже возле «беременной медведицы». Она смотрела в другую сторону и, очевидно, еще не заметила их. Впереди он увидел узкий лаз в живой изгороди. – Скорее.
Робби потащил Лиззи в этот лаз. Она зацепилась за корень. Он подхватил ее и, прижав к груди, прикрыл спиной от Фелисити, чтобы платье Лиззи не привлекло ее внимания к их убежищу.
Они оказались в маленьком закутке, где могли стоять только два человека, да и то тесно прижавшись друг к другу.
Робби вдыхал легкий лимонный аромат Лиззи, перемешанный с запахом нагретой под солнцем растительности. Ее тело было неестественно мягким по сравнению с его напряженными мышцами. Ее груди. Ее бедра. Руки Робби соскользнули на ягодицы Лиззи, прижав ее ближе к себе. Хотелось слиться с ней. Его ладони, гладившие ее бока, переместились на поясницу.
Руки Лиззи крепко обнимали его за талию, и – о Боже! – Пальцы блуждали по его ягодицам. Затем скользнули под сюртук.
Робби задыхался.
– Лиззи. – Он приблизил рот к самому ее уху, поскольку боялся, что Фелисити услышит. Шелковые, мягкие волосы Лиззи щекотали лицо. Было бы грешно не прильнуть к ее шее. Она была так близко.
Это был вкус солнца и соли. Очень мягкий и женственный. Лиззи наклонила голову, подставив для поцелуя участок шеи за ухом.
Она тоже тяжело задышала.
– Лиззи...
– Мм?
Боже, ее губы... они скользили по его подбородку, щеке и наконец добрались до его рта.
Ему казалось, что он сейчас умрет. Голова, сердце, пах вот-вот лопнут. Ее губы были такими нежными! Они провоцировали его, суля небеса, а он умирал, умоляя о спасении. Робби провел языком по губам Лиззи. Она с тихим стоном открыла их.
Он знал Лиззи целую вечность и столько же любил ее. Но возжелал только после ее выхода в свет и никогда еще не жаждал больше, чем сейчас. Это ошибка, ужасная ошибка. Он затеял то, что не был в состоянии довести до конца, вселял надежду, которую не мог воплотить в жизнь.
Черт! У Робби пропал аппетит. Хотелось бы и самому быть таким же бесцеремонным.
– То же самое можно сказать и о вас, лорд Питер. Не думал, что увижу вас раньше полудня. – Робби вообще ни с кем не хотелось встречаться. Не было желания заниматься пустопорожней болтовней. Взял в буфете тосты и яйца и сел за стол.
Лорд Питер усмехнулся. У него были ослепительно белые, ровные зубы.
– В обычных обстоятельствах вы не застали бы меня здесь так рано. Как правило, я ненавижу вставать поутру. – Он отрезал большой кусок кровяного бифштекса и насадил на вилку. – Просто у меня была особенная ночь, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. – Сунул вилку в рот и принялся ожесточенно жевать.
Боже! Робби опустил глаза в тарелку. Яйца выглядели совсем неаппетитно. Отломил кусочек тоста.
– Все же в мясе есть что-то бодрящее, не находите? Не в том смысле, что мне нравится пускать кровь, конечно. Но другие способы избавления от лишней жидкости весьма приятны.
Робби хмыкнул. Тост был сухим, как песок. Налил себе чай. Лорд Питер отхлебнул изрядный глоток эля и придвинулся, перейдя на шепот.
– Настоятельно рекомендую замужних женщин, Уэстбрук. Прекрасная отдача. Нет нужды вытаскивать в самый интересный момент. Намного приятнее излить семя в тело женщины, не находите? Уверен, что так и для нее лучше. Снимает нервное возбуждение.
– Лорд Питер! – Робби не считал себя ханжой, но желания выслушивать подробности отношений лорда Питера с герцогиней Хартфорд у него не было. Он не сомневался, что это была именно герцогиня. Единственной другой замужней женщиной в этом доме была леди Данли. А представить себе лорда Питера верхом на матери леди Кэролайн было трудно. К тому же лорд Данли вряд ли одобрил бы такое поведение жены.
– Я, конечно, предложил не кончать в нее. Надо оставаться джентльменом в любом случае. Но леди настояла, чтобы я оставался в ней.
– Наверное, джентльмену не стоило бы рассказывать обо всем этом.
Лорд Питер нахмурился и выпрямился.
– Я не из тех, кто обсуждает свои подвиги. Просто подумал, что мы можем поговорить как мужчина с мужчиной. Вы ведь тоже не скучали в постели вчера ночью. Я хотел дать вам дружеский совет на случай, если вы захотите половить рыбку в другой воде.
– Что?
Лорд Питер выпучил глаза.
– Уэстбрук, я видел, как вы влезли в окно леди Элизабет. Я знаю, что вы были голым в ее постели. – Он отхлебнул эль из кружки. – Черт, никогда не подумал бы, что девчонка так поведет себя. Всегда считал ее образцом респектабельности, а она вела себя так спокойно, будто ничего не произошло, хотя ее репутация висела на волоске. – Он покачал головой, потом ухмыльнулся: – Вы уже давно встречаетесь?
Робби стиснул правую руку в кулак. Прямой нос лорда Питера так и напрашивался на перелом. Цвет крови хорошо контрастировал бы с его белоснежным шарфом.
– Я не встречаюсь с леди Элизабет.
– Неужели? Тогда как вы это называете? Тра...
Лорду Питеру не удалось закончить вопрос. Хорошо, что ему вообще удалось вздохнуть, поскольку он едва не лишился жизни. Робби туго затянул шарф на его шее. Лицо лорда Питера приобрело лиловый оттенок.
– У леди Элизабет незапятнанная репутация. Она чудеснаядевушка, и я лично прибью каждого, кто скажет или даже намекнет обратное. Вы ясно меня поняли?
Лорд Питер, задыхаясь, кивнул.
– Прекрасно, вам ведь не захочется забыть о данном обещании, не так ли?
Лорд Питер с готовностью затряс головой.
– Я очень рад, что мы понимаем друг друга. – Робби отпустил его шею. – А теперь извините, но у меня пропал аппетит, так что я лучше прогуляюсь.
И ушел, оставив лорда Питера, жадно хватавшего воздух, подобно вытащенной на берег форели.
– Вставай, лежебока.
– У-у. – Лиззи перевернулась на бок и натянула на голову подушку. Неужели обязательно так кричать? – Иди прочь, Мэг.
– Не уйду. Уже за полдень. Пора вставать и одеваться.
Лиззи услышала, как Мэг откинула шторы, и блики солнечного света заиграли на пологе ее кровати. Она спряталась с головой под одеяло.
– Что здесь произошло прошлой ночью?
– Ничего. Иди отсюда.
– А почему столько людей толпились у твоей двери? Похоже, я единственная из тех, кто не торчал здесь в ночной рубашке. Из-за всего этого шума такой приятный сон прервался.
– Мне очень жаль. – Лиззи оторвала подушку ото рта, чтобы Мэг разобрала, что она говорит. – А теперь уходи!
– Только после того, как расскажешь, что случилось.
Мэг всегда была очень упрямой.
– Ничего. – У Лиззи заболела голова. – В любом случае это не твоего ума дело. Меня вообще могли убить прямо в постели.
– Тебя точно прикончат в постели, если не расскажешь мне все. Когда ты говорила о том, что в свете обожают слухи, ты не имела в виду себя. – Мэг отдернула полог и отняла у Лиззи подушку.
– Ох. – Лучи солнца резанули по глазам, и Лиззи прикрыла их рукой.
– А вот и Бетти с твоим утренним шоколадом, хотя это уже давно не утро. Может быть, наконец тебе станет лучше.
Лиззи ощутила сладкий, густой аромат шоколада.
– Мэг? – Сглотнула набежавшую слюну и села в постели. Рот, однако, был полон слюны, и в этом было мало приятного. – Думаю, мне следует...
Мэг только взглянула на нее и потянулась за ночным горшком. Она успела подставить его раньше, чем Лиззи неосознанно изрыгнула всю накопившуюся за предыдущий вечер жидкость.
– Бетти, леди Элизабет сейчас точно не хочет шоколада, – сказала Мэг.
– О, миледи, позвольте мне как-то вам помочь...
Лиззи взглянула на служанку, втянула запах шоколада и снова опустила глаза на ночной горшок.
– Думаю, можно уже убрать его.
– Да. Мисс Мэг, я быстро управлюсь с этим. Прошу прощения...
– Минутку. – Суровый голос леди Беатрис прервал излияния Бетти.
Лиззи застонала и откинулась на подушку. Леди Беатрис в ярко-зеленом платье выглядела как лесная кикимора.
– Как долго у вас это продолжается, мисс?
– Что? – С чего это леди Беатрис говорит с ней таким тоном? Еще и ухмыляется. – В чем дело?
– В этом. – Леди Беа ткнула пальцем в ночной горшок. – Сколько раз тебя уже рвало сегодня?
Странный вопрос.
– Два раза. – У Лиззи снова забурлило в животе. – Пока.
– Я не это имела в виду.
У Лиззи в голове будто кто-то колотил молотом, во рту пересохло, а живот скрутило... Она стиснула ручку ночного горшка. Лучше не зацикливаться на мысли о желудке. Может быть, если не думать, то все само пройдет? Она с мольбой посмотрела на Мэг.
– Что вы имеете в виду, леди Беа?
Леди Беа возложила руки на свои широкие бедра.
– Я хочу знать, как долго это продолжается? Сколько дней длится болезнь леди Элизабет? – Она неодобрительно посмотрела на ночной горшок и обратилась к служанке Лиззи: – Бетти? Ты можешь ответить мне?
– Это был всего лишь шоколад, миледи. – Бетти протянула к ней горшок. – Ей не понравился запах. Вчера вечером она была совершенно здорова.
– Неужели? Она так плохо переносит запахи? – Леди Беатрис фыркнула, как ее кошка Королева Бесс при встрече с собакой. – Запах шоколада вызвал у нее... – Она сморщилась.
– Да, миледи.
– Ясно. Тогда позвольте перефразировать вопрос и спросить так. – Леди Беатрис выделила каждое слово, озвучивая свою мысль. – Сколько дней леди Элизабет начинает утро с того, что сгибается над этим сосудом? – Она с отвращением указала на содержимое ночного горшка. – Такое недомогание обычно проявляется по утрам, да?
– Миледи! – Бетти судорожно вздохнула. – Я не понимаю, что вы хотите сказать.
Лиззи тоже ничего не понимала, но ей хотелось, чтобы леди Беа поскорее убралась, желательно вместе с заслужившим такое пристальное внимание ночным горшком. Она с надеждой посмотрела на Бетти, у которой почему-то горели щеки.
– Стало быть, твою хозяйку не тошнило по утрам?
– Конечно, нет, миледи.
– Говорить об этом «конечно», не стоит. Я очень сомневаюсь, что лорд Уэстбрук – евнух.
– Что? – Лиззи резко выпрямилась, задев горшок, из которого выплеснулось содержимое. Робби – евнух? Она не совсем поняла, что имела в виду наставница, но живо вспомнила появление в комнате Робби прошлой ночью. Ни один султан не поставил бы такого мужчину во главе своего гарема.
Лицо Бетти заалело пуще прежнего, и она воззвала к леди Беатрис:
– Вы ведь не хотите сказать, что...
– Еще как хочу. Ведь ты не могла не слышать, что произошло прошлой ночью, где бы ни прохлаждалась.
За этим утверждением повисло тягостное молчание. Лиззи закрыла глаза. Не может же леди Беа думать, что...
У нее снова скрутило живот. Похожие боли возникали у Сары во время беременности.
Комната начала кружиться. Кто-то, наверное, Мэг, взял из ее рук горшок и уложил голову себе на колени.
Чего-чего, а ребенка у нее быть не может. Чтобы забеременеть, нужно сделать немного больше, чем просто потрогать руками – иначе все женщины ходили бы на сносях. Хотя следует признать, что Робби был без перчаток...
Из груди вырвался истерический смешок. Нет, он и впрямь был без перчаток.
– Лиззи! – донесся до нее голос Мэг. – Во что ты вляпалась?
Лиззи усмехнулась. Может быть, стоит закрыть глаза, и все исчезнут в тот же момент? Она прикрыла глаза ладонями. Это был всего лишь сон, и ничего более. Дурной сон. Сейчас она проснется, встряхнется и войдет в привычный ритм жизни.
– Не думай, что тебе удастся скрыть все от меня. – Голос Мэг, как назойливое насекомое, жужжал в ухе. – Ты честно расскажешь мне все, что с тобой приключилось вчера.
– Мм-м...
Мэг рассмеялась:
– Не думай, что тебе удастся скрыть это и от леди Беа. Она настроена очень решительно.
Голос Мэг звучал категорично.
– Ты, Бетти, можешь идти, но я с тобой еще поговорю. И убери подальше этот смердящий горшок, опорожни его.
– Да, миледи.
Лиззи не отрывала от лица рук. Она слышала, как Бетти покинула комнату. Последовала длинная пауза. Она было подумала, что Господь смилостивился над ней и даровал одиночество. Не тут-то было. Мэг все еще сидела рядом с ней на кровати. Может, хоть леди Беатрис ушла?
Лиззи потихоньку убрала ладони с глаз. Нет, леди Беатрис все еще была здесь и хмуро смотрела на нее.
– Леди Элизабет, вы не хотите все же объяснить, что с вами происходит?
О Господи! Она чувствовала себя так, будто ей было всего четырнадцать и брат распекал ее за какую-то шалость.
Нет, это было невыносимо. Ей уже двадцать лет. Она взрослая женщина. Четвертый год принимает участие в мероприятиях сезона. Женщине ее возраста не пристало быть под властью наставницы и совершенно не стоит бояться каких бы то ни было разбирательств. Леди Беа была кем-то вроде компаньонки – пожилая женщина, призванная служить соблюдению норм пристойности в обществе.
Лиззи выпрямилась, глубоко вздохнула и взглянула в лицо леди Беатрис.
И тут же, ощутив спазм в животе, опустила глаза.
– Мм... я думаю... мне кажется... я не привыкла...
– Похоже, вы не привыкли так себя вести, мисс. Не знаю, что скажет на это ваш брат. Единственное, что вам следовало бы сделать, так это надеть на палец обручальное кольцо, прежде чем принимать Уэстбрука.
– Леди Беатрис, думаю, вы делаете поспешные выводы.
– Неужели? Не хотите ли сказать, что лорд Уэстбрук не имеет отношения к вашему недомоганию?
– Да. Именно так. Во всем виновата я сама. – Лиззи прочистила горло. – Прошлым вечером я перебрала с ликером.
– Хм.
Леди Беатрис уставилась на ее живот. Лиззи тут же положила туда руки и постаралась дышать ровнее.
– Вы уверены, что ваше плохое самочувствие никак не связано с лордом?
– Да! – Глубоко вздохнув, Лиззи постаралась взять себя в руки. – Да, конечно. Никаких сомнений. Присутствие лорда Уэстбрука...
Мэг издала нечто среднее между всхлипом и стоном. Лиззи и леди Беа повернулись к ней. Мэг ответила усмешкой:
– Значит, Робби действительно был в твоей комнате прошлой ночью? Я слышала разговоры об этом, но не верила. Как чудесно! Хотя я нахожу, что он выбрал не очень удачное время для предложения, но когда же свадьба?
– Что?
– Да, мисс, когда свадьба? – У леди Беа сошлись брови на переносице. – Хотя лорд Уэстбрук и воздержался от проявления животных инстинктов, факт его пребывания здесь, в вашей спальне, остается неизменным.
Лиззи сосредоточенно рассматривала свои ногти.
– Робби не делал мне предложения.
– Что? – негодующе взвизгнула Мэг. – Он обязан был сделать предложение. Ты всегда любила его. А он любит тебя. Как он мог не предложить тебе стать его женой? Зачем же полез в твою комнату?
Лиззи только моргала в ответ. Робби любит ее? Откуда Мэг взяла это? Лиззи многие годы лелеяла надежду, молилась, чтобы это было так, но в те моменты, когда ей удавалось отделить желаемое от действительного, приходилось признать, что отношение к ней Робби не слишком отличалось от отношения брата. Мэг, наверное, приняла дружеское расположение за проявление любви. Лиззи же хотела романтической любви с поцелуями и брачной ночью.
– Он не знал, что это моя комната. Попал сюда случайно.
– Случайно? Какая ирония судьбы занесла его в твою спальню? – разозлилась Мэг. – Уверена, он не такой, чтобы ломиться в комнату женщины.
Леди Беа хмыкнула.
– Скорее, убегал, причем из своей комнаты. Жаль, что лорд Нидем не держит дочь на привязи, хотя для этого ему пришлось бы отказаться от посещения притонов и игорных домов. Леди Фелисити – еще не самый распущенный представитель семейки Бруктон.
Лиззи кивнула. Она твердила это себе каждый раз, когда появлялось желание удавить эту девушку. Граф Нидем был слишком горькой пилюлей для любого предполагаемого жениха. Громадное состояние должно было бы подсластить перспективу женитьбы на его дочери, но мысль о таком тесте в качестве приложения заставляла их смущенно отступаться. К тому же Фелисити отказывалась рассматривать любые матримониальные предложения от соискателей, чей титул был менее значимым, чем у ее отца.
– Как бы то ни было, мисс, вы не можете приютить в своей комнате голого мужчину и оказаться после этого без обручального кольца на пальце.
Мэг снова нахмурилась и стала похожа на мышку.
– Робби был голым?
– Ну... да. – Лиззи сгорала со стыда. – Образно говоря, это так.
– Хм. – У леди Беа подпрыгнули брови. – Как может джентльмен оказаться голым, причем образно говоря?
Лиззи не могла поднять глаз на пожилую женщину.
– Было темно. – «После того, как Робби задул свечу». – Я, правда, не видела... – «Все, что хотела бы».
Леди Беа наморщила лоб.
– Не важно. Он обнаженным находился в твоей комнате, так что обязан жениться на тебе. Изумлена, что он не сделал тебе предложение, едва за мной закрылась дверь. Если кто-то проговорится об этом...
– Надеюсь, никто.
– Кто-нибудь всегда пробалтывается. Хорошо, что только лорд Питер видел, как Уэстбрук лез в ваше окно. Полагаю, можно всегда оспорить его слова, коль скоро никто так и не увидел графа у вас, но все же нет дыма без огня.
Мэг согласно кивнула.
– А уж Фелисити не даст погаснуть пламени.
– Нет, в этом случае едва ли. – Леди Беа погрузила свое объемное тело в мягкое кресло у камина. – Она явно хочет сама заполучить Уэстбрука... при том, что он так же явно не желает ее. Думаю, он сделает тебе предложение сегодня утром, так что давай, Лиззи, одевайся и выходи. Можно было бы надеяться, что он обратится сначала ко мне как к твоей наставнице, но, если учесть, что он знал тебя еще ребенком и к тому же является ближайшим другом твоего брата, наивно полагать, что будут соблюдены все формальности.
Лиззи отерла повлажневшие вдруг ладони о ночную сорочку.
– Вы действительно считаете, что он сделает мне предложение?
– А как же иначе? Он ведь так эффектно скомпрометировал тебя. Конечно, сделает. Наверное, уже подыскивает имение для вас.
Мысль о том, что Робби предложит ей руку и сердце, заметно улучшила настроение Лиззи.
Проклятие!
Робби затаился за подстриженным под медведя кустом. Он возвращался с прогулки по Лендал-Парку, где пытался обрести душевное равновесие. Ему предстояло еще несколько дней провести в гостях в этом чертовом доме. Хотелось придушить каждого из гостей Тинуэя, упоминавшего имя Лиззи. Именно эта участь едва не постигла далеко зашедшего лорда Питера. Робби с усилием разжал кулаки. Каждый раз, когда вспоминался разговор за завтраком, ему хотелось ударить по чему-нибудь, предпочтительнее всего по физиономии лорда Питера, так чтобы внешность этого человека отражала его отвратительный характер. Таким поступком граф оказал бы неоценимую услугу всем женщинам.
Робби надеялся, что ему удастся проскользнуть в дом незамеченным и избежать встречи с лицами, желающими обсудить вчерашнее происшествие, но менее чем в двадцати футах от себя увидел Лиззи, рассматривавшую один из кустов необычной формы. В солнечных лучах ее длинные ноги просвечивали сквозь тонкий муслин платья. Боже! Он отер вдруг вспотевшие ладони о штаны. Муслин надо бы запретить законом или разрешить носить его только в тени, а не в лучах просвечивающего насквозь солнца.
Робби плохо спал. Всю ночь его мучили видения белой кожи Лиззи, ее восхитительных маленьких грудей с нежными розовыми сосками, золотистых волос, то струившихся по спине до поясницы, то прикрывавших груди, не говоря уж о тех, что выделялись отдельным лоскутком меж ее бедер.
Робби уже был готов излить свое семя тут же, в этом треклятом саду Тинуэя, если бы ему вдруг не пришла мысль о побеге.
Это лучший выход.
Нужно пробраться в комнату незамеченным. Он выбрал этот маршрут, потому что путь проходил по наименее посещаемому участку сада. Тинуэй с самого начала отговаривал женщин ходить в эту часть его владений, мотивируя свой совет тем, что место не соответствует их тонкому вкусу. Что же Лиззи не вняла предупреждению и пришла сюда?
Придется выбирать окружной путь, чтобы добраться до комнаты. Он выглянул из-за другого бока «медведя», но тотчас же нырнул обратно. Леди Фелисити, уперев руки в бока, оглядывала окрестности. Ее ноздри трепетали. Господи, неужели она, как собака, вынюхивает его?
Что же так привлекло сегодня всех в этот кустарник? Эта часть сада была изрядно запущена. Например, «медведь», за которым он прятался, давно нуждался в стрижке. Стоило только посмотреть на его...
У Робби глаза вылезли из орбит. Куст, который он принимал за медведя, был вовсе не медведем, а огромной женщиной. Очень крупной, беременной и совсем голой, совершавшей странные манипуляции своими обросшими пальцами.
У Тинуэя, очевидно, полоумный садовник. Хотя барон и сам со странностями. Робби никак не мог понять, почему леди Беатрис приняла предложение Тинуэя погостить у него.
Фелисити двинулась в его сторону, и Робби сразу ощутил себя Одиссеем, вынужденным проскользнуть между Сциллой и Харибдой. Ладно, было хотя бы ясно, кто из них шестиглавое чудовище. И вдруг ему в самом деле захотелось быть затянутым в какой-нибудь водоворот.
Робби покинул свое убежище, представлявшее собой нечто среднее между женщиной и медведицей.
– Лиззи, – негромко окликнул он девушку. Он боялся, что Фелисити обладает собачьим слухом. – Прогуляешься со мной? Ты не против? – Он вцепился в ее локоть в попытке увести от неприятностей.
– Робби. – Лицо Лиззи озарилось радостной улыбкой. – Ты искал меня?
– Хм... – Лихорадочно размышляя, он растянул губы в улыбке. Ясно, что следует дать утвердительный ответ. Правда, заключавшаяся в том, что он хотел незаметно проскользнуть мимо, едва ли осчастливила бы ее. – Честно говоря, я не рассчитывал найти тебя здесь. Разве Тинуэй не отговаривал вас, дам, от посещения этой части сада?
Лиззи пожала плечами:
– Да, он говорил что-то. Я немного заблудилась и пошла не в ту сторону, наверное. Но я нашла тебя. – Она усмехнулась.
Боже, какая она красивая, особенно когда так смотрит на него. Но нельзя было стоять и наслаждаться ее свежестью. Вот-вот здесь появится Фелисити. Конечно, присутствие Лиззи не позволит ей вести себя в соответствии с задуманным, но Робби вообще не хотелось сталкиваться с этой дьяволицей.
– Понял, но Тинуэй был прав. Это неподходящее для тебя место. Пойдем.
Лиззи не сдвинулась с места.
– Это очень странный сад. Можешь объяснить, что должен отображать этот декоративный куст? Я уже пять минут разглядываю его и никак не могу догадаться, что это такое.
– Этот, что ли? – Время уходило. Робби уже затылком чувствовал дыхание приближавшейся Фелисити. – Это собака.
– Что ж, и я так подумала. Но что она делает? Вот это что за штука?
– Это? Это... мм... это... – Черт возьми. – Это не то, на что тебе следовало бы смотреть. Пошли. – Он снова потянул Лиззи за локоть, и на этот раз она покорно последовала за ним, правда, несколько раз оборачивалась, чтобы снова взглянуть на неприличный куст.
– Ты куда так спешишь?
– Ш-ш-ш... Фелисити рядом, по другую сторону изгороди.
– Всего-то?
– Черт! – Фелисити оказалась уже возле «беременной медведицы». Она смотрела в другую сторону и, очевидно, еще не заметила их. Впереди он увидел узкий лаз в живой изгороди. – Скорее.
Робби потащил Лиззи в этот лаз. Она зацепилась за корень. Он подхватил ее и, прижав к груди, прикрыл спиной от Фелисити, чтобы платье Лиззи не привлекло ее внимания к их убежищу.
Они оказались в маленьком закутке, где могли стоять только два человека, да и то тесно прижавшись друг к другу.
Робби вдыхал легкий лимонный аромат Лиззи, перемешанный с запахом нагретой под солнцем растительности. Ее тело было неестественно мягким по сравнению с его напряженными мышцами. Ее груди. Ее бедра. Руки Робби соскользнули на ягодицы Лиззи, прижав ее ближе к себе. Хотелось слиться с ней. Его ладони, гладившие ее бока, переместились на поясницу.
Руки Лиззи крепко обнимали его за талию, и – о Боже! – Пальцы блуждали по его ягодицам. Затем скользнули под сюртук.
Робби задыхался.
– Лиззи. – Он приблизил рот к самому ее уху, поскольку боялся, что Фелисити услышит. Шелковые, мягкие волосы Лиззи щекотали лицо. Было бы грешно не прильнуть к ее шее. Она была так близко.
Это был вкус солнца и соли. Очень мягкий и женственный. Лиззи наклонила голову, подставив для поцелуя участок шеи за ухом.
Она тоже тяжело задышала.
– Лиззи...
– Мм?
Боже, ее губы... они скользили по его подбородку, щеке и наконец добрались до его рта.
Ему казалось, что он сейчас умрет. Голова, сердце, пах вот-вот лопнут. Ее губы были такими нежными! Они провоцировали его, суля небеса, а он умирал, умоляя о спасении. Робби провел языком по губам Лиззи. Она с тихим стоном открыла их.
Он знал Лиззи целую вечность и столько же любил ее. Но возжелал только после ее выхода в свет и никогда еще не жаждал больше, чем сейчас. Это ошибка, ужасная ошибка. Он затеял то, что не был в состоянии довести до конца, вселял надежду, которую не мог воплотить в жизнь.