Маккензи Салли. Неотразимый граф

   Его голова клонилась к ней.
   «Ближе». Лиззи подняла лицо навстречу в ожидании...
   Губы Робби мягко коснулись ее глаз.
   Хотелось схватить его голову, прижать к себе, но она не убирала рук с его груди и ждала. Он поцеловал ее в скулу, в бровь, в щеку.
   Лиззи чувствовала, что губы у нее опухли и трепещут. Ждали прикосновения его рта. Она была готова умолять его, но сдержалась. Знала, что если надавит, он очнется и поймет непристойность их поведения. Оттолкнет ее, накричит и потащит назад к леди Беатрис.
   Лиззи не хотелось покидать оранжерею, пока он совсем не потеряет от нее голову.
   Его руки блуждали по ее телу: оглаживали бедра, ягодицы, исследовали формы. Теперь она ощущала трепет не только в губах. У нее было горячо и влажно между ног, болели груди, напряглись соски. Тем не менее она стояла спокойно, ожидая, когда он сам войдет в раж.
   Руки Робби поползли вверх по бедрам, потом по спине до самой шеи. И снова оказались на ее подбородке.
   Она чуть приоткрыла рот и кончиком языка облизнула воспаленные губы.
   – Тебе все еще жарко? – спросил он хриплым шепотом.
   – Да, – ответила она. – Разве ты не чувствуешь? Я вся горю. – Лиззи начала гладить его грудь. Он не отшатнулся. Прослеживая выражение его лица, переместила руки на его спину, потом на бедра. Странные искорки в глазах Робби разгорелись еще ярче. Коснувшись его ягодиц, она нащупала сильные мышцы.
   Помимо этого, она ощущала упиравшийся в живот твердый бугор, но старалась не тереться об него. Бедняга опять опух. Не хотелось причинять ему боль. Хотя, судя по его поведению, не скажешь, что ему больно. Лиззи улыбнулась ему.
   – Мне становится все жарче. А ты как? Тебе теплее хоть немного?
   Робби хмыкнул. Казалось, что слова давались ему с трудом. Но и без слов его язык действовал достаточно красноречиво. Он протискивался сквозь ее губы и дразнил ее тем, что сначала заполнял ее, а затем исчезал.
   У Лиззи подогнулись колени, и она повисла на нем. Надеялась не причинить боль его набухшему органу, но не смогла удержаться на ногах. Робби не отпрянул, и это хорошо. Она еще сильнее откинула голову и приоткрыла рот в ожидании поцелуя.
   Робби перехватил ее тело так, что она уже не льнула к нему сама. Одной рукой он поддерживал ее спину, прижимая к груди, а другая сползла с ее подбородка на шею, а потом к вороту платья. Рука остановилась там, на корсаже, ощупывая ее. Лиззи выгнула спину, приподняв грудь. Ощутила ноющую боль в сосках.
   – Не терпится, любовь моя? – шепнул Робби прерывисто.
   – Да. Пожалуйста, мне нужно...
   – Это? – Его пальцы скользнули под тонкую ткань. Хотелось кричать от удовольствия. Как хорошо, что она не повязала кружевную косынку.
   – Да. О да.
   Рука Робби накрыла ее грудь, потянула вверх, погладила. Потом он поводил пальцем вокруг соска, кругами, не касаясь болезненно чувствительного центра. Оторвал губы от ее рта и прильнул ко лбу.
   Лиззи задыхалась. Стонала.
   – Пожалуйста.
   Робби ответил коротким смешком.
   – Что «пожалуйста»?
   – Пожалуйста... коснись...
   И он коснулся. Покатал твердую маленькую бусинку между большим и указательным пальцами.
   – О!
   Она сходила с ума. Боль между ног была невыносимой. Там было горячо и мокро, а также ощущалась... пустота. Нужно было заполнить ее чем-то, но она не знала чем.
   Может, Робби знает? Сумеет ли он помочь ей заполнить пустоту?
   – Робби. – Лиззи попыталась прильнуть к нему, но он не давал ей двинуться. – Робби, пожалуйста.
   – Ты разгорячена, любовь моя? Вот теперь тебе жарко, очень жарко. Думаю, я смогу тебе помочь.
   Робби нагнулся и лизнул ее сосок. Господи, как прекрасно! Потом он припал к соску ртом и начал сосать его.
   – Робби! – Лиззи скрестила ноги. Отчего от поцелуя в грудь в пустоте между ног что-то затрепетало, было тайной, но так оно и было.
   – Робби...
   – Ш-ш-ш... любовь моя. – Его рука скользнула по юбке вниз и остановилась там, где сходились ее бедра. – Ты этого хочешь?
   – Да. – Она закрыла глаза. Его прикосновение было восхитительным, но... Лиззи выгнула спину, прижимаясь к его руке. Ей нужно было чего-то большего, но она не могла понять чего. – Робби, я... ты... пожалуйста.
   Его пальцы задвигались, наткнулись на средоточие ее желания, и Лиззи содрогнулась.
   – Робби!
   Он заглушил ее вскрик поцелуем.
   Робби в жизни не видел ничего прекраснее. Лиззи с раскрасневшимися щеками и затуманенными глазами безвольно обвисла в его объятиях. Он прижал ее к себе, погладил по волосам и усмехнулся.
   Господи, как великолепно он себя чувствовал!
   Раньше ему никогда не удавалось довести женщину до удовлетворения.
   Ему захотелось сделать это еще раз. Снова прочувствовать страсть Лиззи, видеть ее, охваченную желанием, слышать ее стоны, вскрик при оргазме. Хотелось унести ее в свою комнату, раздеть, осыпать поцелуями каждый дюйм ее восхитительного тела, а затем глубоко войти в нее на всю его длину.
   Это было бы райское наслаждение.
   Но сможет ли он сделать это? Наверное. Чувствовал, что сможет. Если бы только рядом оказалась мягкая постель. До его комнаты идти слишком далеко. Он не вытерпит. Огляделся. Земля была покрыта острыми камнями и опавшими листьями. Здесь негде было лечь. Где же еще? Скамья возле двери слишком твердая. И вся на виду. А вдруг Тинуэй вернется? Он ведь знал, что они здесь. Вполне может прийти, чтобы проверить, что их так надолго задержало в оранжерее. Или Фелисити. Она вполне могла найти дорогу сюда.
   Господи, а что, если она зашла сюда вслед за ними? Вдруг она застукает его между белыми бедрами Лиззи, как когда-то Макдафф...
   Его охватила тревога. Умастилось дыхание, вспотели ладони, а самый важный его орган съежился. Робби закрыл глаза и зарылся лицом в волосах Лиззи. К черту все! Он опять был сморщенным и беспомощным. Бесполезным.
   Сглотнул, потом стиснул зубы, закрыл глаза. Фыркнул. Черт побери! Не будет же он плакать. Не плакал многие годы, с тех самых пор, как осознал, что его проблема – это не отклонение от нормы, а проклятие. Уже смирился с этим.
   И это никогда не беспокоило его в такой степени.
   Все из-за Лиззи. Она была ему небезразлична. Он любил ее.
   Черт побери все!
   Злость придала резкости его голосу.
   – У тебя неприличное платье.
   – Что? – Лиззи удивленно воззрилась на него.
   – Твое платье. Посмотри на него. – Робби отодвинул ее от себя. – Твои груди выставлены напоказ.
   Ее очаровательные груди сияли в приглушенном свете оранжереи, как диковинные цветки. Лиззи зарделась и принялась подтягивать лиф вверх, на полагающееся место.
   – Они были прикрыты должным образом, пока ты не стал хватать их руками. – Проступившая на щеках краска становилась все ярче. Она наклонила голову и отступила от него. – Я хотела сказать, что мое платье было... оно вполне приемлемо. И уж точно выдержано в рамках приличия.
   – Ха!
   Лиззи перестала приводить в порядок платье и взглянула на него:
   – Не смейте говорить со мной таким тоном, лорд Уэстбрук. Мое платье меньше открыто, чем у большинства присутствующих здесь дам.
   Ему не было дела до других платьев, его беспокоило только это. Его волновали эти груди, а также то, кто будет смотреть на них.
   – Я наблюдал, как Тинуэй пялился в вырез твоего платьяна протяжении всего ужина.
   – Ничего ты не видел! Ты был слишком занят, флиртуя с леди Фелисити, чтобы заметить хоть что-нибудь.
   – Не будь дурой. Трудно было не обратить внимания на хозяина дома. У него уже текли слюнки. Это было то еще зрелище.
   Лиззи резко выдохнула. Брови сошлись на переносице, образовав глубокую морщину.
   – Ты тупой болван и пустозвон. – Управившись с лифом, она попыталась привести в порядок волосы. Они почему-то ужасно растрепались.
   – Это тебе не поможет. Ты выглядишь совершенно скомпрометированной.
   Это заявление стоило ему еще одного убийственного взгляда с ее стороны.
   – Возможно, потому что я действительно скомпрометирована. А ты, как я полагаю, так и не собираешься сделать мне предложение?
   Настала его очередь краснеть.
   – Лиззи...
   – Что, Лиззи? Лиззи, сделай меня счастливейшим человеком и выходи за меня замуж?
   Она стояла, уперев руки в бедра, и вопросительно смотрела на него.
   – Ох, Лиззи...
   – Нет, конечно же, нет. Благодарю тебя, Лиззи, за доставленное удовольствие. Мы еще разок сделаем то же самое, как только окажемся в уединении, в гуще растений. – Она ткнула его пальцем в грудь. – Даже не рассчитывайте на это, лорд Уэстбрук. Я больше не стану резвиться с вами в зарослях.
   Робби слышал, с какой болью она говорила это. Он никогда не хотел причинять ей боль. Схватил ее руку, сжал в своих ладонях.
   – Лиззи... – вздохнул он. Что еще можно сказать?
   Выражение ее лица смягчилось.
   – Это из-за того, что ты предпочитаешь мужчин, Робби? В этом твоя проблема?
   – Боже, нет! – Он бросил ее руку, словно обжегся, и, отступив назад, чуть не упал, поскользнувшись на гладкой гальке. Не могла же Лиззи подумать... нет, это было слишком отвратительно. Хотелось изрыгнуть содержимое желудка в ближайшую кадку. Не то чтобы его удивила осведомленность Лиззи в таких вопросах – у ее двоюродного брата были очень странные наклонности, – но то, что она подумала так о нем...
   Боже, его стошнит.
   – Ты можешь мне все рассказать не стесняясь, Робби. Я никому не передам. Просто мне хотелось бы знать.
   – Лиззи. – Он не мог больше выслушивать это. – Нет. Поверь мне, я ни капельки не интересуюсь мужчинами.
   – Я не изменю своего отношения к тебе, если это так.
   – Нет же. Честно. Ни в коей мере. Откуда ты это взяла?
   – Лорд Тинуэй предположил, что такое возможно. – Лиззи пожала плечами. – Это звучало здраво. Я не припомню, чтобы твое имя упоминалось в лондонских сплетнях в связи с какой-либо женщиной, не было слухов и о том, чтобы у тебя была любовница.
   – Господи! – Ему это и в голову не приходило. Если даже Тинуэй находит это возможным, то что же могут подумать светские любители сплетен? И Коллинз упоминал о чем-то подобном. Неужели все следят за ним и обсуждают его? – Ты разговаривала об этом с Тинуэем? С ума сошла, что ли?
   – Нет. Я просто... – Лиззи опустила глаза. Она говорила так тихо, что он едва слышал ее. – Думаю, я просто надеялась, что... – Запнулась и подняла глаза, но только на уровень его подбородка. – В общем, хотела понять, почему не нравлюсь тебе.
   – Нет! – Робби не мог вынести ее срывавшийся на рыдания тон. Ему мучительно больно было смотреть, как она отводила наполненные слезами глаза. – Знаешь, все, что произошло здесь, да и тогда, днем, в саду Тинуэя, говорит о том, что ты мне очень нравишься. – В растерянности потер лоб. Как же убедить ее? Не может же он сказать правду. – Все настолько... сложно.
   – Так объясни. Я не собираюсь давить на тебя. Да и какое я имею право делать это? – Лиззи хмыкнула, потом нахмурилась и скрестила руки под грудью. – Однако не кажется ли тебе, что я все же заслуживаю твоей откровенности?
   – Да. – Он должен ей это как-то объяснить. Он воспользовался ее неопытностью. Нельзя было так поступать.
   Нужно найти выход из положения. Это уже дело чести. Лиззи необходим полноценный мужчина, который мог бы доставить ей все радости любви и материнства. В противном случае она не будет счастлива. Даже если она сейчас считает, что любит его, вскоре осознает ошибку. Возникнут разочарование и горечь. Он этого не вынесет.
   – Я жду.
   Может, удастся объясниться, не раскрывая всей правды?
   – Проблема в том, Лиззи, что я не могу ни на ком жениться.
   – Что это значит? Ведь ты же ни на ком не женат тайно, правда?
   – Конечно, нет.
   – Тогда в чем же проблема? Тебе ведь в любом случае придется жениться. Ты же граф. Тебе нужны наследники.
   – Не нужны. У меня есть наследник – мой двоюродный брат.
   – Робби, у тебя ведь только двоюродная сестра – Сара.
   – Ты забыла. Кроме двоюродной сестры, у меня есть еще двоюродный брат – Тиоболд.
   Лиззи изумленно взглянула на него, потом фыркнула.
   – Этот идиот? Ходят слухи, что кормилица уронила его в младенчестве и он стукнулся головой. Ты ведь не собираешься всерьез оставить ему все свое состояние?
   Такая перспектива совсем не радовала Робби, но альтернативы не было.
   – Он не так уж плох.
   – Ну, может быть, и не так уж, но вполне достаточно. Ты знаешь, что он помешан на табакерках? В его лондонской квартире хранится восемь тысяч пятьсот сорок три табакерки, и он норовит показать каждую из них.
   Робби усмехнулся. Он не ожидал ничего приятного от этого разговора, но упоминание Лиззи о табакерках Тиоболда развеселило его.
   – Ты-то, конечно, не была в его апартаментах?
   – Конечно, не была. Незамужней девушке не пристало посещать апартаменты одиноких джентльменов. Он рассказал мне об этом на одном балу у Истхевенов. Все о своих табакерках. Поверь, я была счастлива, когда подошла Симпл Саймингтон и увела меня от него. Я впервые обрадовалась появлению старой толстушки.
   – Может, сын Тиоболда будет достойнее.
   – У него никогда не будет сына. Любая женщина, согласившаяся по глупости выйти за него, умрет от этого маразма, прежде чем дело дойдет до брачной постели. Дворецкий обнаружит ее бездыханное тело среди коллекции, в то время как Тиоболд будет восхищаться своей одна тысяча четыреста семьдесят второй табакеркой.
   Робби улыбнулся:
   – Вижу, мой кузен тебе не по вкусу.
   – Робби, он никому не нравится, и ты знаешь это. Ему нельзя доверить продолжение рода Гамильтонов.
   – У меня нет выбора. Единственное, что я хотел объяснить тебе, так это то, что я не могу жениться. Мне ни к чему жениться, потому что я не могу иметь детей.
 
   Леди Фелисити затаилась в тени группы растущих в кадках деревьев, наблюдая, как лорд Уэстбрук и леди Элизабет покидали оранжерею. У лорда Уэстбрука был расстегнут жилет, а у леди Элизабет – сбившийся на бок ворот платья и распустившиеся по спине волосы. Они занимались чем угодно, только не любовались растениями Тинуэя.
   Тем не менее они не пели себя как любовники. Они шли поодаль, не смотрели друг на друга и почти не разговаривали.
   Интересно.
   Неужели опыт оказался таким неприятным? Или настолько насыщенно эротическим, что их чувства притупились?
   Фелисити надеялась на второй вариант. Раз уж ей суждено родить Уэстбруку наследника, то она хотела, чтобы процесс его зачатия был лучшим сексуальным опытом в ее жизни. А опыт у нее был богатый. Будучи очень изобретательной, она умудрилась испытать все возможное и при этом остаться девственницей.
   Но если она хотела стать графиней Уэстбрук, а именно к этому она и стремилась, то ей придется иметь дело с леди Элизабет. О, она была готова к соперничеству.
   Фелисити нахмурилась. Соперница ли ей леди Элизабет? Должно быть. Незамужняя, к тому же сестра герцога, который был другом графа. Помимо этого, леди Элизабет и Уэстбрука тоже связывают дружеские отношения. Тем не менее объявления о помолвке не было. Почему бы это?
   Если леди Элизабет рассчитывала на то, чтобы стать графиней, то ей следовало бы лучше раскладывать свои карты. Раз Уэстбрук не очень торопится с предложением, ей нужно подставить его при свидетелях.
   Фелисити вынырнула из-под листвы. Объект ее преследования со спутницей удалялись по коридору. Она не собиралась советовать леди Элизабет, как заарканить неподдающегося графа, потому что сама хотела сделать это.
   Посмотрела на дверь оранжереи. Очередная загадка: с чего это Тинуэй помогал леди Элизабет? Ведь знал, что Фелисити охотится за Уэстбруком. Она видела, что граф пошел по этому коридору. Следовала за ним. Ему все же удалось ускользнуть, а вместо него она столкнулась с Тинуэем. И Тинуэй, как она ни пыталась отделаться от него, увел ее назад в музыкальный салон.
   Тинуэю, как известно, чужда филантропия. Так почему же он поддерживал леди Элизабет? Если ему и следовало кому-то помогать, так это Фелисити. Она подруга Шарлотты, а Тинуэй, похоже, неравнодушен к ней.
   Интересно, в чем там дело? Обычно весьма откровенная, Шарлотта проявила изрядную выдержку при упоминании имени барона и ничего не сообщила о своих с ним отношениях.
   Что ж, в этом доме еще придется погостить несколько дней, так что времени достаточно, чтобы разгадать все загадки... и скомпрометировать одного графа. Нужно подумать над тем, какую устроить ловушку и как загнать его в нее. Западня должна быть недвусмысленной и сработать в присутствии публики. Нельзя дать Уэстбруку ни одного шанса ускользнуть.
   Фелисити направилась наверх в свою комнату. К сожалению, в одиночестве. Лорд Питер, по-видимому, все еще ублажал Шарлотту.
   Была идея пригласить его к себе в комнату после Шарлотты, но она отказалась от нее. Уж слишком он гордился вчера тем, что разделил постель с герцогиней. Что ж, утром должен был прибыть лорд Эндрю. Вот кто забавный. У него в запасе много интересных штучек.
   Леди Фелисити остановилась на лестнице и улыбнулась. А ведь он просил руки леди Элизабет и получил отказ. Насколько помнится, он был весьма огорчен, получив от ворот поворот. Может быть, ему будет любопытно узнать, что леди Элизабет не лучше ее. О нем говорят как о довольно мстительном человеке.
   Да, лорд Эндрю может действительно оказаться очень полезным.
 

Глава 9

   Итак, Робби не мог иметь детей.
   Лиззи не понимала, откуда мужчина мог знать это, но Робби, должно быть, знал. Он говорил ей об этом с такой болью, что захотелось плакать.
   Она села у окна в своей комнате и прислонила голову к стеклу. Оно было еще прохладным с ночи, и ощущение было приятным. Лиззи беспокоили тупая головная боль, сухость и резь в глазах.
   Она очень долго не могла уснуть накануне, а когда наконец провалилась в забытье, ее преследовали странные сны. Настоящие кошмары. Она металась в поисках младенца то где-то в деревне, то на улицах Лондона. Спорила со многими людьми: с Джеймсом, с Робби, с каким-то одноглазым оборванцем с гнилыми зубами. В какой-то момент она даже держала младенца на руках, но какая-то женщина выхватила мальчика и скрылась в лондонском тумане.
   Лиззи сильнее прижалась лбом к стеклу.
   Возможно, Робби ошибался. Откуда он мог знать наверняка? Женат еще не был. Возможно, женится и обнаружит, что может иметь детей.
   Но что, если он прав? Изо всех сил зажмурила глаза, но слезы все равно потекли по щекам.
   Любила ли она его настолько, чтобы отказаться от надежды иметь детей?
   Лиззи не знала.
   Она судорожно вздохнула и отерла слезы ладонями. В любой момент могла появиться Бетти с шоколадом. Лучше умыться. Не хотелось объяснять, из-за чего плакала.
   Лиззи встала и машинально посмотрела в окно. На поляне стояли два человека, С такого расстояния было трудно определить кто, но, похоже, это была Фелисити с каким-то мужчиной. Неудивительно. Лиззи надеялась только, что эта девица найдет уединенное место, прежде чем приступит к тому, чем, по слухам, имела обыкновение заниматься с мужчинами.
   Но кто это рядом с Фелисити? Слишком мал ростом, чтобы это был Робби (слава Богу), и чересчур широк для Паркса или лорда Питера. Лорд Тинуэй едва ли стал бы показывать свои сады Фелисити. Кто бы это мог быть? Никто другой из присутствовавших в доме мужчин не выманил бы Фелисити из кровати на прогулку.
   Мужчина снял касторовую шляпу с высокой тульей, и все стало ясно. На солнце блеснули черные волосы с узкой белой полосой. Прибыл лорд Эндрю. Из-за волос он получил в свете прозвище «лорд Скунс», но Лиззи находила, что оно хорошо отражает и его натуру. Он как-то сделал ей предложение, хотя она никак не поощряла его к этому. Лиззи полагала, что он не мог устоять перед искушением завладеть ее приданым. Она постаралась как можно деликатнее отказать ему, после чего столь же вежливо избегала встреч с ним.
   Отвернулась, чтобы ополоснуть лицо. Здесь будет очень трудно скрыться от него.
 
   – Встала так рано, чтобы поприветствовать меня, Фелисити? Если бы знал, что ты здесь, приехал бы еще вчера, чтобы не выманивать тебя спозаранку из постели.
   Эндрю потянулся к ней, но она отступила назад.
   – Не здесь. Из дома все видно.
   – Почему нет? – Он снова снял шляпу и, запрокинув голову, посмотрел на здание. – Никогда бы не подумал, что ты вдруг стала стеснительной.
   – Нет, конечно. Но окно Уэстбрука выходит на эту сторону.
   – А, все пытаешься заарканить графа, да?
   – Разумеется. – Фелисити повернулась и пошла по поляне. Эндрю старался не отставать от нее. – Я хотела бы воспользоваться твоей помощью.
   – Правда? – Он искоса взглянул на нее. – Это будет тебе стоить кое-чего.
   Ей нравился Эндрю. Он не обременял себя такими понятиями, как щепетильность.
   – Этого я и ждала. – Фелисити ступила на широкую посыпанную гравием дорожку и пошла по ней мимо ухоженного, во французском стиле, сада Тинуэя, мимо клумб и нелепых кустов в виде сфер и пирамид под арку. Повернула налево и, миновав дорожку между двумя живыми изгородями, вошла в декоративный сад. Она точно знала, куда идти. Это место она обнаружила, когда искала Уэстбрука.
   Эндрю остановился перед декоративной оргией. В понимании Фелисити это вряд ли можно было так назвать, поскольку, если она правильно трактовала воплощенную в кустах картину, там был всего один мужчина и три женщины.
   – У Тинуэя весьма изобретательный садовник.
   – Да, я знаю. Пошли, Эндрю. – Она тронула его плечо. – Впереди есть место, где мы можем... поговорить.
   – Где будут заняты наши языки? Хм... Тогда я за очень длинный и очень глубокий разговор.
   – Хорошо. – Фелисити облизнула губы, многозначительно взглянув на широкие плечи и мышцы бедер Эндрю. Хотя он был не так высок, как Уэстбрук, но казался гораздо мощнее. Его нос, его руки, его... Возбуждение трепетом пробежало по спине и угнездилось меж ее ног. Эндрю выглядел как портовый грузчик, ворочающий ящики и мешки, а не как джентльмен, поднимающий бокалы с вином в аристократических гостиных.
   – Вот мы и пришли. – Она шагнула в какой-то лаз в высокой изгороди и оказалась перед установленной посреди лужайки каменной скамьей. Их не было видно из дома, но если бы кто-нибудь вознамерился заглянуть в лаз, непременно заметил бы их. Еще одна волна трепета пробежала по ее спине в предвкушении удовольствия. Резвиться за закрытой дверью было не так интересно. Угроза разоблачения придавала намного больше остроты развлечению.
   – Эти проклятые кусты заводят, Фел. Вдохновляют на всякие интересные идеи. – Эндрю приложил ладонь к ее щеке и большим пальцем оттянул нижнюю губу. – Трудно будет определиться с тем, чем ты сможешь отплатить мне.
   Фелисити наклонила голову и принялась сосать его палец.
   – Я взяла с собой наручники и хлыст, когда услышала, что ты тоже приедешь.
   – Неужели? – Эндрю бросил на нее изучающий взгляд. – Прекрасно. Так что же ты хочешь от меня?
   В голову Фелисити пришла очень непристойная мысль, но она отбросила ее.
   – Ты ведь знаешь, что я планирую выйти замуж за Уэстбрука.
   – Всему свету это известно. Но я не вхожу в число его близких друзей. Если тебе нужен кто-то, кто убедил бы его, то я не гожусь.
   Фелисити села на скамью, еще холодную и мокрую от росы. Это приятно остужало ее разгоряченное тело.
   – С Уэстбруком я справлюсь. Для тебя есть другая работа. – Она испытующе посмотрела на Эндрю. – Нужно поработать над женщиной.
   – Неужели? – Он подошел к скамье и встал вплотную к Фелисити.
   Она провела рукой по переду его панталон и улыбнулась. Он уже был твердым.
   – Возможно, придется прибегнуть к насилию. Бугор спереди еще больше вздулся.
   – Правда? Звучит очень заманчиво. Так, пожалуй, я окажусь в долгу перед тобой.
   – Наверное. Думаю, ты получишь удовольствие при изнасиловании именно этой молодой леди.
   – Но мне ведь придется, по всей видимости, жениться на ней?
   Фелисити пожала плечами:
   – Скорее всего. Но у нее куча денег, а если она надоест тебе, я всегда буду рада развлечься с тобой.
   Эндрю высвободил из лифа одну ее грудь. Фелисити выгнулась, подставляя сосок под его пальцы. Ей нравилось ощущение его пальцев на коже.
   – Кто же это? Леди Кэролайн? Она толстая и уродливая.
   – Нет, не леди Кэролайн. – Фелисити усмехнулась. – Ты как-то делал предложение этой леди.
   – Я? – Эндрю сильнее надавил пальцами на сосок, и она взвизгнула. – Неужели ты хочешь, чтобы я лишил девственности леди Элизабет?
   – Какой ты сообразительный.
   – Господи. – Он поцеловал ее глубоким, затяжным поцелуем. – С радостью подомну под себя эту сучку. Эндрю схватил обе ее груди и принялся грубо тискать их. – Твой выбор, Фелисити. Как бы ты хотела это сейчас? Я сделаю так, как скажешь.
   Фелисити начала расстегивать его панталоны.
   – Нам нужно закончить обсуждение условий.
   —Я слышал уже достаточно. Я буду рад поиметь ее в любом месте и в любое время. Если захочешь, даже перед носом всех патронесс в «Олмаке».
   – На глазах у ее брата?
   Эндрю замер.
   – Черт, не проси об этом, Фел. Он убьет меня, прежде чем мне удастся вставить.
   Фелисити рассмеялась:
   – Нет, об этом я не попрошу. И я не уверена, что она девственница, так что не обессудь, если там не окажется крови.
   – Не девственница? Эта маленькая святоша расставляет для кого-то ноги? Я чувствую себя так, будто меня обвели вокруг пальца. И кто же это?
   – Уэстбрук.
   Эндрю рассмеялся:
   – Уэстбрук? Насколько я знаю, он расстегивает панталоны только для того, чтобы пописать.
   Фелисити справилась с панталонами Эндрю и высвободила его мощный и длинный орган.