Страница:
Речь Потресова
Чтобы воздействовать на Европу, революционная Россия должна была создать внутри себя революционный подъем, необходимый для выполнения задач, поставленных войной и революцией. Однако такого подъема у интернационалистов и вообще у революционной демократии не наблюдалось. Мы "спекулировали на демократическое движение в Европе и проспекулировались". Именно к этому привела та агитация, которую вели интернационалисты. Они приехали сюда с определенным предрассудком, что в настоящей войне, как в войне империалистской, социалисты не должны применять свою обычную тактику; что оборона страны должна быть заменена "спекуляцией". Эта тактика могла быть еще применима в стране побеждающей, в стране же поражаемой вы лишь сеяли вредные иллюзии, мешая возникновению национального подъема. И в конечном итоге вы явились лишь тем удобрением, на котором вырос большевизм.
Наши надежды сводятся к тому, что Учредительное Собрание создаст подлинную власть, и эта власть сможет обратиться к правительствам воюющих стран и к международному социализму с предложением всеобщего демократического мира. Но нужно помнить, что внешняя политика тесно связана с политикой внутренней. Поэтому, чтобы наша деятельность в области политики внутренней не оказалась парализованной, мы не должны порвать всякую связь с инициаторами сепаратного мира.
Речь Абрамовича
Лишь потому, что я не хотел повторять зады, Либер пришел к выводу, что моя позиция отлична от прежней политики интернационалиста. Такого различия в действительности нет; и все, что говорилось нами раньше, я могу полностью подтвердить и сейчас.
С другой стороны, Потресов пытался подсунуть нам идею сепаратной войны. Между тем я говорил только, что мы не верим в прогрессивную роль империализма и не ждем от войны разрешения всех проблем, стоящих перед международной демократией. Кроме того, мы полагали, что для России, благодаря объективным обстоятельствам, окончание войны без некоторого ущерба недостижимо. Но мы совсем не говорили, что мир должен быть сепаратным. Вместе с тем, подобно Потресову, мы исходили из определенного учета международного положения, и на основании этого учета я и сейчас считаю возможным надеяться, что заключенный большевиками мир окажется не сепаратным, а общим.
Интернационалисты не поддержали борьбы за повышение боеспособности армии потому, что боеспособность служила лишь псевдонимом определенной политики пленения России союзными империалистами. По существу же мы всегда были сторонниками двуединой тактики и расходились с центром лишь по вопросу о взаимоотношении двух элементов такой тактики.
Речь Дана
В качестве докладчика центра я должен был защищать ту политическую линию, которой придерживалась наша партия, от нападок со стороны левого крыла. Мартов говорит, что интернационалисты не ответственны за ход русской революции потому, что они не вели самостоятельной политики. Но они требовали, чтобы мы вели эту их политику нашими руками. А так как мы этого не делали, то теперь они возлагают ответственность на нас. Именно потому я стремился показать на примере большевиков, к чему на практике приводят те лозунги, которые были выдвинуты интернационалистами.
Если теперь лозунги интернационалистов оказываются практически приемлемыми, то лишь ввиду поражения революции.
Я с удивлением услышал сегодня от Абрамовича, что интернационалисты всегда являлись сторонниками двуединой тактики. До сего времени мы знали лишь "единую тактику интернационалистов".
В ответ Потресову я должен сказать, что, исходя из факта нашего поражения, нельзя приходить к выводу о продолжении войны. Неуместен также его последний красивый жест. Если мы гибнем, то наша гибель будет так же некрасива, как всякая гибель. Не согласен я с Потресовым также и в том, что гибнущая русская революция не должна идти к Интернационалу. Именно к Интернационалу она и должна идти, так как в русской революции заинтересованы не только мы, а и все международное рабочее движение.
Выступления по личному вопросу
После окончания прений с краткими заявлениями по личному вопросу выступают тт. Мартов и Абрамович. Первый указывает, что Потресов неправильно передал содержание подписанного Мартовым документа, на который ссылался в своей речи.
Абрамович, отвечая Дану, указывает, что о признании интернационалистами двуединой политики в вопросе о войне им отмечалось еще на августовском съезде партии.
Новый луч, 5 декабря 1917, No 4
ЭКСТРЕННЫЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД РСДРП (объединенной)
Заседания 3 и 4 декабря
На заседании 3 декабря происходили прения по вопросу о единстве партии. Вечером происходили заседания секции по вопросу об автономии и федерации и о рабочем контроле. Кроме того происходило совещание о постановке партийного органа, бюро печати и брошюрного издательства, а также заседание комиссии по выработке резолюции о текущем моменте. После внесения ряда поправок резолюция была в комиссии принята единогласно.
В дневном заседании 4 декабря были закончены прения по вопросу о единстве партии и об автономии и федерации. По этому последнему вопросу была принята за основу резолюция тов. Либера, которая затем в комиссии после ряда поправок принята единогласно.
В вечернем заседании была окончательно с незначительными поправками принята резолюция о текущем моменте (53 голоса [--] за, 26 -- против, 2 воздержались) и об автономии.
Новый луч, 5 декабря 1917, No 4
ЭКСТРЕННЫЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД РДСРП (объединенной)
Заседание 3 декабря
В начале заседания делаются краткие сообщения о ходе работ в секциях и комиссиях. Решено во вторник обязательно окончить все работы съезда; соответствующие указания даны секциям.
Затем съезд переходит к голосованию по текущему моменту. Предложены 4 проекта: тт. Потресова, Мартова, Либера и Дана. Резолюции голосуются в таком же порядке.
Перед голосованием тов. Голиков от группы оборонцев-потресовцев заявляет, что в настоящий момент, по мнению его группы, ответ партии должен быть ясен и недвусмысленен. Поэтому их группа, считая возможным поддерживать резолюцию Либера, будет голосовать не только против резолюции Мартова, но и против резолюции Дана.
При голосовании резолюция тов. Потресова собирает 10 голосов, тов. Мартова -- 50, тов. Либера -- 13 и тов. Дана -- 26. Затем производится проверка голосования: резолюция Мартова собирает за -- 50, против -- 31, при 8 воздержавшихся; данная резолюция считается принятой за основу; для редактирования и согласования ее избирается комиссия из 7 лиц в составе тт. Мартова, Абрамовича, Югова, Дана, Кипена и Череванина. Затем избирается комиссия из 5 человек для разработки вопроса об отношении к Советам, Военно-революционным комитетам и т. п. организациям.
В комиссию входят тт. Мартов, Мартынов, Бэр, Колокольников и Кибрик.
Единство партии
После этого съезд переходит к обсуждению вопроса о партийном единстве. Докладчиком выступает тов. Мартов.
Принципа единства во что бы то ни стало, по мнению докладчика, для партии быть не может. Единство было обязательно при наличии согласия основных принципов и разногласий лишь в области одной тактики. Когда разногласия доходят до основных принципиальных вопросов, то принцип единства перестает быть обязательным. Эти соображения руководили меньшевиками все время в их отношениях, например, к социалистам-революционерам. Поэтому как только стало ясно в начале войны, что наметившиеся разногласия касаются основных принципиальных вопросов, для нас принцип единства во что бы то ни стало стал пустой формулой. То же самое было и во всей Европе.
В начале революции в России создавшийся за годы войны раскол в меньшевизме не воспрепятствовал созданию единой партии. Но практика восьми месяцев доказала невозможность изжить разногласия, существующие внутри единой партии. Теперь ясно, что стремление к единству во что бы то ни стало может привести больше вреда, чем пользы. И все попытки вождей всех течений бороться с все усиливающимся расхождением оказались бесплодными. С разногласиями можно было мириться, пока политическая борьба шла внутри демократических организаций, где боролись различные социалистические партии; там было возможно мириться даже с выступлениями одних членов нашей партии против других. Но так продолжаться стало невозможным, как только политическая борьба была перенесена на всенародную арену, в учреждения, избранные на основе всеобщего и т. д. избирательного права.
Оратор отказывается останавливаться на истории разногласия и не хочет искать виновников создавшегося положения. Он не думает также все неудачи партии объяснять неправильностью партийной политики, хотя и признает ее крупную роль. Он центр тяжести переносит на невозможность сохранения такого положения в дальнейшем. Скованность действий всей партии, благодаря тому, что ни одна из партийных групп не считает себя связанной партийной дисциплиной, фактически сводит партию с политической арены. Особенно остры разногласия стали с того момента, когда партия стала превращаться в оппозиционную. Дошло даже до того, что отдельные члены партии считали возможным, вопреки партийному решению, принимать участие в гражданской войне. Не менее опасными прецедентами являются выступления на выборах в Учредительное Собрание с двумя партийными списками. В настоящее время внутрипартийная обстановка приближается к положению, подобному гражданской войне. При таких условиях позиция центра с его попытками механического сглаживания разногласий путем каучуковых формул резолюций, дающих право каждой стороне вкладывать в них свое собственное содержание, только способствовала усилению партийной разрухи. Она привела к тому, что центральные учреждения партии оказались лишенными возможности регулировать партийную политику, влиять на партийную работу на местах.
Все это заставляет оратора признать такой способ сосуществования внутри партии, какой существовал у нас до сих пор, невыносимым. Он должен быть закончен. Опыт прошлого говорит, что единство возможно только тогда, [когда] существует достаточно сильное большинство, которое может в основных политических вопросах выразить отчетливую линию и проводить ее достаточно энергично в жизнь, не нарушая, конечно, прав меньшинства на выражение мнений внутри партии. Если это окажется невозможным, то трудно сказать, что будет. Раскол может привести к распаду партии на четыре и больше фракций. Если же никто не возьмет на себя ответственности за начало раскола, то партии предстоит пережить период дальнейшего разложения.
Дан. Я принадлежу к той части ЦК, которая употребляла все усилия для сохранения партийного единства. Мартов говорит, что мы стремились сохранить его механическими средствами. Но что он сам предлагает? Его доклад был скорее доклад о расколе, чем об единстве. В качестве представителя большинства съезда он должен был указать платформу, на которой большинство будет строить партийное единство. Он обязан был задуматься, какими средствами можно добиться, чтобы отход от партии был бы минимальным количественно. Вместо этого Мартов посвятил свой доклад доказательствам необходимости и неизбежности раскола.
Для всякого единства, конечно, нужна принципиальная основа, но такое положение, при котором люди, признавшие наличную принципиальную основу и решившиеся остаться в партии при этой основе, производили в то же время беспредельное политическое межевание, оплевывали партию, саботировали ее, --не должно быть допущено, этот опыт не должен быть повторен. Здесь все разыскивали начинавших. Но ведь интернационалисты уже на майской конференции заявили, что, оставаясь в партии, оставляют за собой свободу действий. Нужна, конечно, принципиальная основа, но принципы в нашей партии вовсе не обладают такой действительностью667. Я не думаю, что большинство на этом съезде создалось на почве прочной спаянности идейной. Причину создания нового большинства надо искать, вероятно, в том, что напуганный партийный обыватель шарахнулся в сторону стихий.
Когда стало намечаться поражение революции и тактика большинства партии стала сближаться с меньшинством, интернационалисты производили акты раскола, в которых не было никакой необходимости даже с точки зрения фракционной. В Предпарламенте, например, большинство нашей фракции встало на одну позицию с меньшинством по основным вопросам, интернационалисты все же образовали свою фракцию, оставаясь в ЦК, они принимали участие в заседаниях, противопоставлявших себя ЦК. В центральном органе интернационалистов беспрерывно травили партию и выводили все несчастья из линии партии.
На этом съезде фактически наметилось если не тождество, то такое сближение двух частей партии, какого не было раньше.
Объективные условия, созданные диктатурой, слишком кричащи.
Для раскола сейчас меньше данных, чем раньше. Я лично буду считать величайшим несчастьем для партии, если какая-нибудь часть ее отколется на этом съезде. Единство должно быть обеспечено введением дисциплины. Всякая попытка ослабить ее должна быть отметена. Кто согласен с мнением относительно текучести наших настроений, должен согласиться и с моими выводами.
На нынешнее большинство ложится большая ответственность. Боюсь, что оно очень плохо подготовлено для создания единства. Как сторонник единства, не разделяющий линии теперешнего большинства, за которой может скрываться желание укрыться от участия в решении больных вопросов жизни, я хотел бы, чтобы большинство оказалось достойно той ответственной задачи, которая ложится на него.
Романов. Нужно констатировать одно. Большинство присутствующих участвовало на многих съездах последнего времени. Многие, сидевшие тогда на правых скамьях, ворчали тогда на линию большинства. Теперь ворчавшие пересели частью на левые скамьи. В жизни партии происходят процессы, которые надо учитывать. Надо найти такой выход, чтобы партия как целое могла существовать. Нужна самая строгая дисциплина, но думаю, что намордник не поможет. Не надо копаться в прошлом и не надо искусственно затыкать рот меньшинству в пределах единой партии. У нас до революции не было партии. Теперь есть широкая возможность для ее создания, если желать этого. Инстинкт рабочего класса поможет найти линию, которая выведет нас из тяжелого положения.
Ерманский. Дан утверждает, что Мартов кончил доклад за упокой единства. Это верно лишь во внешнем смысле слова: он говорил о расколе для сохранения единства, а кончил чуть ли не угрозой бойкота провести большинство. Кто проделал революционный опыт в Петрограде и знает историю борьбы с ларинизмом668, знает, что я не раскольник. Дело идет о партии, а не о лицах. А партия давно больна. Болезнь ее кроется в сложной обстановке нашей жизни. В ней источник всех ошибок.
До войны приходилось вести борьбу по разным тактическим вопросам, например, по вопросу о разных кампаниях и других формах координирования сил.
Роль интеллигенции сложилась тоже на почве особенностей нашей жизни. В период реакции она болезненно раз[дели]лась. Через обслуживание разных буржуазных органов и газет сближалась с интересами других непролетарских слоев.
В рабочей среде растет тред-юнионизм без тред-юнионов. Растет французский министериализм. Мильерановского типа669. Потресов выдвинул формулу национально-государственного объединения.
Передо мной давно стоит вопрос о классовой розни в нашей среде. Я отвечал всегда на этот вопрос отрицательно, но когда для меня наметилась эта рознь, я перестал быть примиренцем.
Положение, конечно, серьезное. Если бы мы думали только о расколе, мы бы давно уже произвели его. Нам приходилось сопротивляться напору рабочих в этом вопросе. Как спасти меньшевизм? Как лечить болезнь его? Если лечить ее знахарскими приемами, единства не получится.
Нас связывает с вами только отрицание большевизма. Если бы не это, мы давно не были бы с вами. Единство нужно идейное. Надо спасти его ценой единства организованного.
Давдариани (Сан)670. Трудно говорить об единстве в атмосфере, где, кажется, предрешено обратное. И тем не менее мне кажется, что если [бы] попытались говорить не о прошлом, а о будущем, легко можно было бы найти общий язык. Меня могут упрекнуть мои единомышленники-интернационалисты в излишнем примиренчестве, но я уверен, что единство нашей партии вещь более реальная, чем только [что] принятая нами формула от энесов до большевиков. И это единство возможно под флагом интернационализма, очищенного от большевистских примесей. Я интернационализм понимаю в смысле давления на западноевропейский пролетариат. В области давления на правительство мы ничего сделать не можем. Только разбудив западноевропейскую демократию, наши усилия в этом отношении не будут бесплодны.
Я согласен с тов. Даном, что объективные условия никогда не благоприятствовали единству так, как теперь при большевистском правительстве, когда в партии оборончество как руководящая линия ликвидировано. Оратор оспаривает взгляды тех интернационалистов, которые полагают, что оборонческая идеология оппортунистична. Он напоминает, что то же самое говорили большевики о так называемом ликвидаторстве671. Мы же тогда знали, что в русской [политической] деятельности ликвидаторство играет более революционную роль, чем большевизм. Аналогию с этим оратор находит и в деятельности оборонцев во время войны, когда их участие в Военно-промышленных комитетах672 было крупным политическим фактом. Что же касается оборонческой теории, то он не находит в ней ничего равного теориям так называемого национального социализма, развившегося во время войны на Западе. Перестройкой теории наше оборончество не занимается, и в Потресове оратор не видит будущего Шейдемана. Причина острых форм наших разногласий в том, что мы не могли нащупать линии к окончанию войны. Но она [причина] не в национально русских условиях, а в международной обстановке. В России мы сделать ничего не можем. Что же касается до Запада, то оратор оптимист, он считает, что объективные условия ведут к восстановлению интернациональной борьбы пролетариата, к восстановлению Интернационала. В ближайшем будущем неизбежно национальное единение уступит место классовой борьбе. Близки глубокие потрясения, и только это спасет Россию и от сепаратного мира, и от всего, что с ним связано. И вера в это заставляет оратора надеяться, что наши партийные относительно мелкие разногласия будут затушеваны в дальнейшем.
Пинкевич673. Пинкевич передает, что организация, делегировавшая его (Новгородская губернская конференция), считает необходимым полное единство партии на основе отчетливой тактической линии и полной партийной дисциплины, конференция считает, что таковой линией может быть только интернационалистская.
Голиков заявляет, что он впервые за годы войны согласен с тов. Мартовым. Он полагает, что единства уже не существует; есть общее помещение Центрального комитета, вывеска и т.д. Он думает, что при таких условиях раскол будет полезен. Война разорвала меньшевизм: часть стала на позицию Циммервальда--Кинталя674 -- и в этом корень зла. Теперь у нас есть две линии. Одна с тяготением к Смольному, другая -- хранящая традиции меньшевизма; и сторонники последней, стоящие на точке зрения второго, а не третьего, не гриммовского Интернационала675, считают единство невозможным. То, что есть теперь, есть взаимная нейтрализация партии. Положение максимально ненормально. Бывает, на одном и том же собрании члены одной и той же партии, меньшевики, перед рабочими массами выступают друг против друга, например, один за, а другой против коалиции. И в результате рабочие массы не хотят верить ни одному. Каждая из этих групп считает другую вредной или опасной для рабочего движения. При таком расхождении ужиться нельзя. Будьте на пути старых традиций меньшевизма, -- кончает оратор, -- да здравствует раскол.
Чиркин. Крайности сходятся. Сошлись и Голиков с Ерманским. Оратор решительно протестует против заявления последнего, что интернационалистов с оборонцами связывает только отрицательное отношение к большевикам. Не знаю, -- заявляет он, -- как ответят оборонцы на заявление Ерманского о желательности для него раскола с ними. Но я могу сказать от себя, что решительно ничего не потерял бы, если [бы] Ерманский сидел рядом со мной. Если кто хочет уходить из партии -- вольная дорога. Но надо признать, что раскол партии принес бы огромный вред ей. В этом отношении автор согласен с тов. Даном. Положение теперь напоминает положение после 1907 г. Как и тогда, революционные силы идут, и надо собирать остатки, чтобы спасти, что можно, для рабочего движения. В те годы тов. Аксельрод поставил вопрос о рабочем съезде, ибо партия задыхалась в интеллигентской атмосфере. Теперь мы переживаем нечто во многом похожее. Угрозы единству с обеих сторон -- и от Ерманского, и от Потресова с Голиковым. Перед нами же, рабочими, вопрос о единстве стоит острее, чем когда-либо. Речь идет об освобождении рабочего класса от того духа авантюризма, которым его пропитали большевики. И это возможно только путем противопоставления большевизму марксизма. Если мы не преодолеем препятствий к единству, будет закрыт последний путь сопротивления тем волнам анархии, которые захлестывают рабочий класс. Надо во что бы то ни стало справиться с сектантством.
Мысков. Мы заявили на майской конференции, что расходимся с большинством не по вопросу о войне, а в оценке международных сил. Мы верим, что торжество интернационализма будет торжеством рабочего класса. Но, учитывая соотношение международных сил, мы приходим к неизбежному выводу: надо решить нашу общенациональную задачу. Мы встанем на вашу точку зрения, пока эта национальная задача не будет решена.
Давдариани говорит, что международная обстановка неблагоприятна, Россия не может выпрыгнуть из себя, не может она решить международную обстановку. А если это так, надо заниматься политикой, которая приведет к нашей и всего Интернационала победе.
Пока вас будут смешивать с большевиками не в лице рабочих масс, а авантюристов676, пропасти между ними не заполнить.
Мартов мужественно заявил, что мы не можем ужиться в единой партии. [Это] конечно так, [особенно] если будет продолжаться внесение разврата в рабочую среду.
Если съезд представляет рабочую партию, если вы хотите положить предел настоящему, вы должны сказать, что хозяином делается рабочий класс.
Здесь достаточно представлен авангард рабочего класса, чтобы он мог взять в свои руки съезд меньшевизма. Если бы создалась здесь рабочая группа, которая получила бы представительство в ЦК, единство было бы обеспечено. Или вы с нами без большевиков, или мы без вас.
Брусин677. Полагаю, что свободой слова злоупотреблять не следует. А Голиков возгласом "Да здравствует раскол!" злоупотребил свободой слова. Легко сказать "раскол", а что хорошего выйдет из этого? Мартов не скрывает, что может создаться несколько фракций. При нашей политической грамотности что получится на местах? Может быть, вы и будете после раскола хорошими марксистами, но какая польза для рабочего класса от этого? Каждый из нас считает только себя марксистом. Кто разберет, который настоящий. Резолюции Дана и Мартова не так сильно расходятся. У нас на Урале нет раскола; вы хотите его внести к нам. Вместо того, чтобы с нами вместе вести борьбу с авантюризмом, вы хотите дать нам чистенькую принципиальную партию. Но из этого получатся только похороны партии.
Здесь уже злоупотребляли словами: "Да здравствует раскол!" Позвольте и мне провозгласить: "Да здравствует единство партии!"
Либер. Единство движения рабочего класса и единство партии -- это разные вещи. Надо ставить вопрос в плоскости единства рабочего классового движения. Если бы интернационалисты состояли из товарищей, подобных Давдариани, то не было бы сомнений, что единство вполне возможно. Но он по ошибке принадлежит к этой фракции. Обыкновенные условия таковы, что мы можем и должны быть едины.
Вопрос только, в каких формах будет изживаться болезнь большевиков. Составляйте ЦК, ведите партию, и если вы не потащите партийное знамя в кровавой грязи -- наша поддержка вам обеспечена. Саботажем мы не будем заниматься. Докажите, что может восторжествовать лишь Давдариани, тогда будет обеспечено единство.
По отношению к центрам должна быть полная лояльность. Если бы нам пришлось основать отдельную парламентскую фракцию, мы не стали бы выступать от имени партии. Партия не имеет права на раскол, не убедившись, что она не может быть едина.
Астров. Я всегда был сторонником единства не потому, что не нахожу разногласий между нами. Но я считал, что среднюю [линию] надо найти между нами и центром партии, а не между нами и большевиками, как это случилось с нашей резолюцией. В нашей среде есть люди, которые хотят нас во что бы то ни стало прикрепить к большевистской колеснице. Мартов должен согласиться с этим. Вне этой средней линии нет возможности сохранить меньшевизм, это ядро классовой партии.
Если бы дело было лишь в установлении теории, пришлось бы установить, что между нами непроходимые разногласия. Но сейчас речь идет о том, чтобы найти путь к настоящей классовой партии.
Здесь говорили о большевистских рабочих, с которыми надо искать сближения. К сожалению, приходится выбирать не только между партией и большевистскими рабочими, но и между большевистскими и меньшевистскими рабочими. Но на этих скамьях (направо) сидит все, что вы, тов. Мартов, воспитывали в течение полутора десятков лет. Это весь наш партийный капитал.
Чтобы воздействовать на Европу, революционная Россия должна была создать внутри себя революционный подъем, необходимый для выполнения задач, поставленных войной и революцией. Однако такого подъема у интернационалистов и вообще у революционной демократии не наблюдалось. Мы "спекулировали на демократическое движение в Европе и проспекулировались". Именно к этому привела та агитация, которую вели интернационалисты. Они приехали сюда с определенным предрассудком, что в настоящей войне, как в войне империалистской, социалисты не должны применять свою обычную тактику; что оборона страны должна быть заменена "спекуляцией". Эта тактика могла быть еще применима в стране побеждающей, в стране же поражаемой вы лишь сеяли вредные иллюзии, мешая возникновению национального подъема. И в конечном итоге вы явились лишь тем удобрением, на котором вырос большевизм.
Наши надежды сводятся к тому, что Учредительное Собрание создаст подлинную власть, и эта власть сможет обратиться к правительствам воюющих стран и к международному социализму с предложением всеобщего демократического мира. Но нужно помнить, что внешняя политика тесно связана с политикой внутренней. Поэтому, чтобы наша деятельность в области политики внутренней не оказалась парализованной, мы не должны порвать всякую связь с инициаторами сепаратного мира.
Речь Абрамовича
Лишь потому, что я не хотел повторять зады, Либер пришел к выводу, что моя позиция отлична от прежней политики интернационалиста. Такого различия в действительности нет; и все, что говорилось нами раньше, я могу полностью подтвердить и сейчас.
С другой стороны, Потресов пытался подсунуть нам идею сепаратной войны. Между тем я говорил только, что мы не верим в прогрессивную роль империализма и не ждем от войны разрешения всех проблем, стоящих перед международной демократией. Кроме того, мы полагали, что для России, благодаря объективным обстоятельствам, окончание войны без некоторого ущерба недостижимо. Но мы совсем не говорили, что мир должен быть сепаратным. Вместе с тем, подобно Потресову, мы исходили из определенного учета международного положения, и на основании этого учета я и сейчас считаю возможным надеяться, что заключенный большевиками мир окажется не сепаратным, а общим.
Интернационалисты не поддержали борьбы за повышение боеспособности армии потому, что боеспособность служила лишь псевдонимом определенной политики пленения России союзными империалистами. По существу же мы всегда были сторонниками двуединой тактики и расходились с центром лишь по вопросу о взаимоотношении двух элементов такой тактики.
Речь Дана
В качестве докладчика центра я должен был защищать ту политическую линию, которой придерживалась наша партия, от нападок со стороны левого крыла. Мартов говорит, что интернационалисты не ответственны за ход русской революции потому, что они не вели самостоятельной политики. Но они требовали, чтобы мы вели эту их политику нашими руками. А так как мы этого не делали, то теперь они возлагают ответственность на нас. Именно потому я стремился показать на примере большевиков, к чему на практике приводят те лозунги, которые были выдвинуты интернационалистами.
Если теперь лозунги интернационалистов оказываются практически приемлемыми, то лишь ввиду поражения революции.
Я с удивлением услышал сегодня от Абрамовича, что интернационалисты всегда являлись сторонниками двуединой тактики. До сего времени мы знали лишь "единую тактику интернационалистов".
В ответ Потресову я должен сказать, что, исходя из факта нашего поражения, нельзя приходить к выводу о продолжении войны. Неуместен также его последний красивый жест. Если мы гибнем, то наша гибель будет так же некрасива, как всякая гибель. Не согласен я с Потресовым также и в том, что гибнущая русская революция не должна идти к Интернационалу. Именно к Интернационалу она и должна идти, так как в русской революции заинтересованы не только мы, а и все международное рабочее движение.
Выступления по личному вопросу
После окончания прений с краткими заявлениями по личному вопросу выступают тт. Мартов и Абрамович. Первый указывает, что Потресов неправильно передал содержание подписанного Мартовым документа, на который ссылался в своей речи.
Абрамович, отвечая Дану, указывает, что о признании интернационалистами двуединой политики в вопросе о войне им отмечалось еще на августовском съезде партии.
Новый луч, 5 декабря 1917, No 4
ЭКСТРЕННЫЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД РСДРП (объединенной)
Заседания 3 и 4 декабря
На заседании 3 декабря происходили прения по вопросу о единстве партии. Вечером происходили заседания секции по вопросу об автономии и федерации и о рабочем контроле. Кроме того происходило совещание о постановке партийного органа, бюро печати и брошюрного издательства, а также заседание комиссии по выработке резолюции о текущем моменте. После внесения ряда поправок резолюция была в комиссии принята единогласно.
В дневном заседании 4 декабря были закончены прения по вопросу о единстве партии и об автономии и федерации. По этому последнему вопросу была принята за основу резолюция тов. Либера, которая затем в комиссии после ряда поправок принята единогласно.
В вечернем заседании была окончательно с незначительными поправками принята резолюция о текущем моменте (53 голоса [--] за, 26 -- против, 2 воздержались) и об автономии.
Новый луч, 5 декабря 1917, No 4
ЭКСТРЕННЫЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД РДСРП (объединенной)
Заседание 3 декабря
В начале заседания делаются краткие сообщения о ходе работ в секциях и комиссиях. Решено во вторник обязательно окончить все работы съезда; соответствующие указания даны секциям.
Затем съезд переходит к голосованию по текущему моменту. Предложены 4 проекта: тт. Потресова, Мартова, Либера и Дана. Резолюции голосуются в таком же порядке.
Перед голосованием тов. Голиков от группы оборонцев-потресовцев заявляет, что в настоящий момент, по мнению его группы, ответ партии должен быть ясен и недвусмысленен. Поэтому их группа, считая возможным поддерживать резолюцию Либера, будет голосовать не только против резолюции Мартова, но и против резолюции Дана.
При голосовании резолюция тов. Потресова собирает 10 голосов, тов. Мартова -- 50, тов. Либера -- 13 и тов. Дана -- 26. Затем производится проверка голосования: резолюция Мартова собирает за -- 50, против -- 31, при 8 воздержавшихся; данная резолюция считается принятой за основу; для редактирования и согласования ее избирается комиссия из 7 лиц в составе тт. Мартова, Абрамовича, Югова, Дана, Кипена и Череванина. Затем избирается комиссия из 5 человек для разработки вопроса об отношении к Советам, Военно-революционным комитетам и т. п. организациям.
В комиссию входят тт. Мартов, Мартынов, Бэр, Колокольников и Кибрик.
Единство партии
После этого съезд переходит к обсуждению вопроса о партийном единстве. Докладчиком выступает тов. Мартов.
Принципа единства во что бы то ни стало, по мнению докладчика, для партии быть не может. Единство было обязательно при наличии согласия основных принципов и разногласий лишь в области одной тактики. Когда разногласия доходят до основных принципиальных вопросов, то принцип единства перестает быть обязательным. Эти соображения руководили меньшевиками все время в их отношениях, например, к социалистам-революционерам. Поэтому как только стало ясно в начале войны, что наметившиеся разногласия касаются основных принципиальных вопросов, для нас принцип единства во что бы то ни стало стал пустой формулой. То же самое было и во всей Европе.
В начале революции в России создавшийся за годы войны раскол в меньшевизме не воспрепятствовал созданию единой партии. Но практика восьми месяцев доказала невозможность изжить разногласия, существующие внутри единой партии. Теперь ясно, что стремление к единству во что бы то ни стало может привести больше вреда, чем пользы. И все попытки вождей всех течений бороться с все усиливающимся расхождением оказались бесплодными. С разногласиями можно было мириться, пока политическая борьба шла внутри демократических организаций, где боролись различные социалистические партии; там было возможно мириться даже с выступлениями одних членов нашей партии против других. Но так продолжаться стало невозможным, как только политическая борьба была перенесена на всенародную арену, в учреждения, избранные на основе всеобщего и т. д. избирательного права.
Оратор отказывается останавливаться на истории разногласия и не хочет искать виновников создавшегося положения. Он не думает также все неудачи партии объяснять неправильностью партийной политики, хотя и признает ее крупную роль. Он центр тяжести переносит на невозможность сохранения такого положения в дальнейшем. Скованность действий всей партии, благодаря тому, что ни одна из партийных групп не считает себя связанной партийной дисциплиной, фактически сводит партию с политической арены. Особенно остры разногласия стали с того момента, когда партия стала превращаться в оппозиционную. Дошло даже до того, что отдельные члены партии считали возможным, вопреки партийному решению, принимать участие в гражданской войне. Не менее опасными прецедентами являются выступления на выборах в Учредительное Собрание с двумя партийными списками. В настоящее время внутрипартийная обстановка приближается к положению, подобному гражданской войне. При таких условиях позиция центра с его попытками механического сглаживания разногласий путем каучуковых формул резолюций, дающих право каждой стороне вкладывать в них свое собственное содержание, только способствовала усилению партийной разрухи. Она привела к тому, что центральные учреждения партии оказались лишенными возможности регулировать партийную политику, влиять на партийную работу на местах.
Все это заставляет оратора признать такой способ сосуществования внутри партии, какой существовал у нас до сих пор, невыносимым. Он должен быть закончен. Опыт прошлого говорит, что единство возможно только тогда, [когда] существует достаточно сильное большинство, которое может в основных политических вопросах выразить отчетливую линию и проводить ее достаточно энергично в жизнь, не нарушая, конечно, прав меньшинства на выражение мнений внутри партии. Если это окажется невозможным, то трудно сказать, что будет. Раскол может привести к распаду партии на четыре и больше фракций. Если же никто не возьмет на себя ответственности за начало раскола, то партии предстоит пережить период дальнейшего разложения.
Дан. Я принадлежу к той части ЦК, которая употребляла все усилия для сохранения партийного единства. Мартов говорит, что мы стремились сохранить его механическими средствами. Но что он сам предлагает? Его доклад был скорее доклад о расколе, чем об единстве. В качестве представителя большинства съезда он должен был указать платформу, на которой большинство будет строить партийное единство. Он обязан был задуматься, какими средствами можно добиться, чтобы отход от партии был бы минимальным количественно. Вместо этого Мартов посвятил свой доклад доказательствам необходимости и неизбежности раскола.
Для всякого единства, конечно, нужна принципиальная основа, но такое положение, при котором люди, признавшие наличную принципиальную основу и решившиеся остаться в партии при этой основе, производили в то же время беспредельное политическое межевание, оплевывали партию, саботировали ее, --не должно быть допущено, этот опыт не должен быть повторен. Здесь все разыскивали начинавших. Но ведь интернационалисты уже на майской конференции заявили, что, оставаясь в партии, оставляют за собой свободу действий. Нужна, конечно, принципиальная основа, но принципы в нашей партии вовсе не обладают такой действительностью667. Я не думаю, что большинство на этом съезде создалось на почве прочной спаянности идейной. Причину создания нового большинства надо искать, вероятно, в том, что напуганный партийный обыватель шарахнулся в сторону стихий.
Когда стало намечаться поражение революции и тактика большинства партии стала сближаться с меньшинством, интернационалисты производили акты раскола, в которых не было никакой необходимости даже с точки зрения фракционной. В Предпарламенте, например, большинство нашей фракции встало на одну позицию с меньшинством по основным вопросам, интернационалисты все же образовали свою фракцию, оставаясь в ЦК, они принимали участие в заседаниях, противопоставлявших себя ЦК. В центральном органе интернационалистов беспрерывно травили партию и выводили все несчастья из линии партии.
На этом съезде фактически наметилось если не тождество, то такое сближение двух частей партии, какого не было раньше.
Объективные условия, созданные диктатурой, слишком кричащи.
Для раскола сейчас меньше данных, чем раньше. Я лично буду считать величайшим несчастьем для партии, если какая-нибудь часть ее отколется на этом съезде. Единство должно быть обеспечено введением дисциплины. Всякая попытка ослабить ее должна быть отметена. Кто согласен с мнением относительно текучести наших настроений, должен согласиться и с моими выводами.
На нынешнее большинство ложится большая ответственность. Боюсь, что оно очень плохо подготовлено для создания единства. Как сторонник единства, не разделяющий линии теперешнего большинства, за которой может скрываться желание укрыться от участия в решении больных вопросов жизни, я хотел бы, чтобы большинство оказалось достойно той ответственной задачи, которая ложится на него.
Романов. Нужно констатировать одно. Большинство присутствующих участвовало на многих съездах последнего времени. Многие, сидевшие тогда на правых скамьях, ворчали тогда на линию большинства. Теперь ворчавшие пересели частью на левые скамьи. В жизни партии происходят процессы, которые надо учитывать. Надо найти такой выход, чтобы партия как целое могла существовать. Нужна самая строгая дисциплина, но думаю, что намордник не поможет. Не надо копаться в прошлом и не надо искусственно затыкать рот меньшинству в пределах единой партии. У нас до революции не было партии. Теперь есть широкая возможность для ее создания, если желать этого. Инстинкт рабочего класса поможет найти линию, которая выведет нас из тяжелого положения.
Ерманский. Дан утверждает, что Мартов кончил доклад за упокой единства. Это верно лишь во внешнем смысле слова: он говорил о расколе для сохранения единства, а кончил чуть ли не угрозой бойкота провести большинство. Кто проделал революционный опыт в Петрограде и знает историю борьбы с ларинизмом668, знает, что я не раскольник. Дело идет о партии, а не о лицах. А партия давно больна. Болезнь ее кроется в сложной обстановке нашей жизни. В ней источник всех ошибок.
До войны приходилось вести борьбу по разным тактическим вопросам, например, по вопросу о разных кампаниях и других формах координирования сил.
Роль интеллигенции сложилась тоже на почве особенностей нашей жизни. В период реакции она болезненно раз[дели]лась. Через обслуживание разных буржуазных органов и газет сближалась с интересами других непролетарских слоев.
В рабочей среде растет тред-юнионизм без тред-юнионов. Растет французский министериализм. Мильерановского типа669. Потресов выдвинул формулу национально-государственного объединения.
Передо мной давно стоит вопрос о классовой розни в нашей среде. Я отвечал всегда на этот вопрос отрицательно, но когда для меня наметилась эта рознь, я перестал быть примиренцем.
Положение, конечно, серьезное. Если бы мы думали только о расколе, мы бы давно уже произвели его. Нам приходилось сопротивляться напору рабочих в этом вопросе. Как спасти меньшевизм? Как лечить болезнь его? Если лечить ее знахарскими приемами, единства не получится.
Нас связывает с вами только отрицание большевизма. Если бы не это, мы давно не были бы с вами. Единство нужно идейное. Надо спасти его ценой единства организованного.
Давдариани (Сан)670. Трудно говорить об единстве в атмосфере, где, кажется, предрешено обратное. И тем не менее мне кажется, что если [бы] попытались говорить не о прошлом, а о будущем, легко можно было бы найти общий язык. Меня могут упрекнуть мои единомышленники-интернационалисты в излишнем примиренчестве, но я уверен, что единство нашей партии вещь более реальная, чем только [что] принятая нами формула от энесов до большевиков. И это единство возможно под флагом интернационализма, очищенного от большевистских примесей. Я интернационализм понимаю в смысле давления на западноевропейский пролетариат. В области давления на правительство мы ничего сделать не можем. Только разбудив западноевропейскую демократию, наши усилия в этом отношении не будут бесплодны.
Я согласен с тов. Даном, что объективные условия никогда не благоприятствовали единству так, как теперь при большевистском правительстве, когда в партии оборончество как руководящая линия ликвидировано. Оратор оспаривает взгляды тех интернационалистов, которые полагают, что оборонческая идеология оппортунистична. Он напоминает, что то же самое говорили большевики о так называемом ликвидаторстве671. Мы же тогда знали, что в русской [политической] деятельности ликвидаторство играет более революционную роль, чем большевизм. Аналогию с этим оратор находит и в деятельности оборонцев во время войны, когда их участие в Военно-промышленных комитетах672 было крупным политическим фактом. Что же касается оборонческой теории, то он не находит в ней ничего равного теориям так называемого национального социализма, развившегося во время войны на Западе. Перестройкой теории наше оборончество не занимается, и в Потресове оратор не видит будущего Шейдемана. Причина острых форм наших разногласий в том, что мы не могли нащупать линии к окончанию войны. Но она [причина] не в национально русских условиях, а в международной обстановке. В России мы сделать ничего не можем. Что же касается до Запада, то оратор оптимист, он считает, что объективные условия ведут к восстановлению интернациональной борьбы пролетариата, к восстановлению Интернационала. В ближайшем будущем неизбежно национальное единение уступит место классовой борьбе. Близки глубокие потрясения, и только это спасет Россию и от сепаратного мира, и от всего, что с ним связано. И вера в это заставляет оратора надеяться, что наши партийные относительно мелкие разногласия будут затушеваны в дальнейшем.
Пинкевич673. Пинкевич передает, что организация, делегировавшая его (Новгородская губернская конференция), считает необходимым полное единство партии на основе отчетливой тактической линии и полной партийной дисциплины, конференция считает, что таковой линией может быть только интернационалистская.
Голиков заявляет, что он впервые за годы войны согласен с тов. Мартовым. Он полагает, что единства уже не существует; есть общее помещение Центрального комитета, вывеска и т.д. Он думает, что при таких условиях раскол будет полезен. Война разорвала меньшевизм: часть стала на позицию Циммервальда--Кинталя674 -- и в этом корень зла. Теперь у нас есть две линии. Одна с тяготением к Смольному, другая -- хранящая традиции меньшевизма; и сторонники последней, стоящие на точке зрения второго, а не третьего, не гриммовского Интернационала675, считают единство невозможным. То, что есть теперь, есть взаимная нейтрализация партии. Положение максимально ненормально. Бывает, на одном и том же собрании члены одной и той же партии, меньшевики, перед рабочими массами выступают друг против друга, например, один за, а другой против коалиции. И в результате рабочие массы не хотят верить ни одному. Каждая из этих групп считает другую вредной или опасной для рабочего движения. При таком расхождении ужиться нельзя. Будьте на пути старых традиций меньшевизма, -- кончает оратор, -- да здравствует раскол.
Чиркин. Крайности сходятся. Сошлись и Голиков с Ерманским. Оратор решительно протестует против заявления последнего, что интернационалистов с оборонцами связывает только отрицательное отношение к большевикам. Не знаю, -- заявляет он, -- как ответят оборонцы на заявление Ерманского о желательности для него раскола с ними. Но я могу сказать от себя, что решительно ничего не потерял бы, если [бы] Ерманский сидел рядом со мной. Если кто хочет уходить из партии -- вольная дорога. Но надо признать, что раскол партии принес бы огромный вред ей. В этом отношении автор согласен с тов. Даном. Положение теперь напоминает положение после 1907 г. Как и тогда, революционные силы идут, и надо собирать остатки, чтобы спасти, что можно, для рабочего движения. В те годы тов. Аксельрод поставил вопрос о рабочем съезде, ибо партия задыхалась в интеллигентской атмосфере. Теперь мы переживаем нечто во многом похожее. Угрозы единству с обеих сторон -- и от Ерманского, и от Потресова с Голиковым. Перед нами же, рабочими, вопрос о единстве стоит острее, чем когда-либо. Речь идет об освобождении рабочего класса от того духа авантюризма, которым его пропитали большевики. И это возможно только путем противопоставления большевизму марксизма. Если мы не преодолеем препятствий к единству, будет закрыт последний путь сопротивления тем волнам анархии, которые захлестывают рабочий класс. Надо во что бы то ни стало справиться с сектантством.
Мысков. Мы заявили на майской конференции, что расходимся с большинством не по вопросу о войне, а в оценке международных сил. Мы верим, что торжество интернационализма будет торжеством рабочего класса. Но, учитывая соотношение международных сил, мы приходим к неизбежному выводу: надо решить нашу общенациональную задачу. Мы встанем на вашу точку зрения, пока эта национальная задача не будет решена.
Давдариани говорит, что международная обстановка неблагоприятна, Россия не может выпрыгнуть из себя, не может она решить международную обстановку. А если это так, надо заниматься политикой, которая приведет к нашей и всего Интернационала победе.
Пока вас будут смешивать с большевиками не в лице рабочих масс, а авантюристов676, пропасти между ними не заполнить.
Мартов мужественно заявил, что мы не можем ужиться в единой партии. [Это] конечно так, [особенно] если будет продолжаться внесение разврата в рабочую среду.
Если съезд представляет рабочую партию, если вы хотите положить предел настоящему, вы должны сказать, что хозяином делается рабочий класс.
Здесь достаточно представлен авангард рабочего класса, чтобы он мог взять в свои руки съезд меньшевизма. Если бы создалась здесь рабочая группа, которая получила бы представительство в ЦК, единство было бы обеспечено. Или вы с нами без большевиков, или мы без вас.
Брусин677. Полагаю, что свободой слова злоупотреблять не следует. А Голиков возгласом "Да здравствует раскол!" злоупотребил свободой слова. Легко сказать "раскол", а что хорошего выйдет из этого? Мартов не скрывает, что может создаться несколько фракций. При нашей политической грамотности что получится на местах? Может быть, вы и будете после раскола хорошими марксистами, но какая польза для рабочего класса от этого? Каждый из нас считает только себя марксистом. Кто разберет, который настоящий. Резолюции Дана и Мартова не так сильно расходятся. У нас на Урале нет раскола; вы хотите его внести к нам. Вместо того, чтобы с нами вместе вести борьбу с авантюризмом, вы хотите дать нам чистенькую принципиальную партию. Но из этого получатся только похороны партии.
Здесь уже злоупотребляли словами: "Да здравствует раскол!" Позвольте и мне провозгласить: "Да здравствует единство партии!"
Либер. Единство движения рабочего класса и единство партии -- это разные вещи. Надо ставить вопрос в плоскости единства рабочего классового движения. Если бы интернационалисты состояли из товарищей, подобных Давдариани, то не было бы сомнений, что единство вполне возможно. Но он по ошибке принадлежит к этой фракции. Обыкновенные условия таковы, что мы можем и должны быть едины.
Вопрос только, в каких формах будет изживаться болезнь большевиков. Составляйте ЦК, ведите партию, и если вы не потащите партийное знамя в кровавой грязи -- наша поддержка вам обеспечена. Саботажем мы не будем заниматься. Докажите, что может восторжествовать лишь Давдариани, тогда будет обеспечено единство.
По отношению к центрам должна быть полная лояльность. Если бы нам пришлось основать отдельную парламентскую фракцию, мы не стали бы выступать от имени партии. Партия не имеет права на раскол, не убедившись, что она не может быть едина.
Астров. Я всегда был сторонником единства не потому, что не нахожу разногласий между нами. Но я считал, что среднюю [линию] надо найти между нами и центром партии, а не между нами и большевиками, как это случилось с нашей резолюцией. В нашей среде есть люди, которые хотят нас во что бы то ни стало прикрепить к большевистской колеснице. Мартов должен согласиться с этим. Вне этой средней линии нет возможности сохранить меньшевизм, это ядро классовой партии.
Если бы дело было лишь в установлении теории, пришлось бы установить, что между нами непроходимые разногласия. Но сейчас речь идет о том, чтобы найти путь к настоящей классовой партии.
Здесь говорили о большевистских рабочих, с которыми надо искать сближения. К сожалению, приходится выбирать не только между партией и большевистскими рабочими, но и между большевистскими и меньшевистскими рабочими. Но на этих скамьях (направо) сидит все, что вы, тов. Мартов, воспитывали в течение полутора десятков лет. Это весь наш партийный капитал.