Мэлори Томас. Смерть Артура

   А теперь мы покинем сэра Тристрама и поведем речь о том рыцаре, что остался лежать смертельно раненный. Оруженосец его спешился, снял с него шлем и спрашивает своего господина, жив он еще или нет.
   — Еще я жив, — отвечал рыцарь, — но жизни во мне осталось немного. А потому подыми меня в седло, сам вспрыгни позади и держи меня крепко, чтобы мне не упасть, и доставь меня к королеве Моргане, ибо глубинным хладом смерти потянуло в сердце моем и мне уже не жить. Но прежде, чем я умру, я непременно должен поговорить с нею, а иначе душа моя обречена на погибель.
   Но когда привез его оруженосец в замок с превеликими трудами, упал там сэр Хемисон наземь мертвый. Увидела Фея Моргана, что он мертв, и убивалась по нем, как безумная, а потом повелела раздеть его до рубахи и поместить тело в гробницу, а на гробнице сделала надпись: «Здесь покоится сэр Хемисон, павший от руки сэра Тристрама Лионского».
   А теперь мы обратимся к сэру Тристраму, который стал расспрашивать старого рыцаря, не видал ли он за последнее время странствующих рыцарей.
   — Сэр, — тот отвечал, — прошлую ночь здесь ночевал сэр Эктор Окраинный, и с ним девица. И эта девица мне сказала, что он — один из лучших рыцарей мира.
   — Это неверно, — сказал сэр Тристрам, — ибо я знаю из одного только его рода четырех рыцарей, которые его превосходят. Из них первый — сэр Ланселот Озерный, его зовем лучшим из рыцарей, и еще — сэр Борс Ганский, сэр Блеоберис Ганский и сэр Бламур Ганский. А также еще и сэр Гахерис.
   — Ну нет, — говорит хозяин, — сэр Гавейн будет его получше.
   — Нет, это неверно, — возразил сэр Тристрам. — Я встречался с ними обоими и нашел, что сэр Гахерис из них — лучший рыцарь. И еще сэр Ламорак, его я почитаю не хуже любого из них, кроме сэра Ланселота.
   — Сэр, а отчего не называете вы сэра Тристрама? — спрашивает хозяин. — Я так полагаю, что он не уступит любому из этих рыцарей.
   — Я не знаю сэра Тристрама, — отвечал сэр Тристрам.
   Так побеседовали они и пошутили вдоволь, а потом улеглись на покой.
   А наутро сэр Тристрам простился с хозяином и снова пустился в путь, направляясь к Замку Твердой Скалы, и больше у него по пути никаких приключений не было. Он скакал не останавливаясь, покуда не добрался до замка, а там он увидел пять сотен шатров.

6

   Король скоттов и король Ирландии выступили против рыцарей короля Артура. И вот началось большое сражение.
   И выехал на поле сэр Тристрам и свершил дивные подвиги брани. Он многих рыцарей поверг и все время был на виду у короля Артура со своим новым щитом. И при виде этого щита король Артур дивился, для чего такой щит был сделан. А королева Гвиневера поняла его смысл, и оттого омрачилось ее сердце.
   Но была там одна девица от королевы Морганы в покоях короля Артура, и, услышавши, как он говорил о том щите, сказала она ему во всеуслышание:
   — Король, знайте, что этот щит был сделан для вас, дабы вас предостеречь от позора и бесчестия, угрожающих вам и вашей королеве.
   И с тем она ускользнула оттуда незаметно, так что никто и не знал, куда она вдруг пропала. Король же опечалился и разгневался и стал спрашивать, откуда взялась эта девица. Но никто там ее не знал и не видел, куда она делась.
   А королева Гвиневера призвала к себе сэра Эктора Окраинного и стала жаловаться ему, говоря:
   — Я знаю, этот щит сделан по велению Феи Морганы, ибо она замыслила зло против меня и сэра Ланселота, и потому мне страшно, как бы она меня не погубила.
   Король же, глядя на подвиги сэра Тристрама, все дивился и гадал, кто бы мог быть этот рыцарь, и знал он лишь ясно, что это — не сэр Ланселот. Нои про сэра Тристрама ему говорили, будто он в Бретани с Изольдой Белорукой, ибо в противном случае, он полагал, будь сэр Тристрам в королевстве Логрском, сэр Ланселот или кто-нибудь из его товарищей, выехавшие на поиски сэра Тристрама, уж наверно, нашли бы его. Вот король и гадал понапрасну, кто этот рыцарь. И все время взгляд короля покоился на том щите. А королева это видела, и страх ее был велик.
   А сэр Тристрам продолжал разить рыцарей, так что диво было смотреть, и направо сокрушал их, и налево, и едва ли кто из рыцарей мог против него устоять. И стали отступать король скоттов и король Ирландии. Когда увидел это король Артур, он подумал, что нельзя допустить, чтобы рыцарь со странным щитом от него скрылся. Он призвал к себе сэра Ивейна Белорукого и велел ему облачиться в доспехи и готовиться к бою.
   И вот выехали король Артур и сэр Ивейн против сэра Тристрама и потребовали, чтобы он им сказал, откуда у него тот щит.
   — Сэр, — он отвечал, — я получил его от королевы Феи Морганы, сестры короля Артура.
   И здесь кончается эта книга, ибо это — первая книга о сэре Тристраме Лионском. А вторая книга начинается с того, как сэр Тристрам поверг наземь короля Артура и сэра Ивейна, ибо он отказался им ответить, для чего был сделан его щит.
   Правду же сказать, сэр Тристрам не мог им ответить, ибо он и сам того не знал.

7

   — Но когда вы не можете растолковать знаков на вашем оружии, достойны ли вы носить его?
   — Что до этого, — отвечал им сэр Тристрам, — то я вам отвечу. Этот щит был мне вручен — хоть я о том не просил — королевою Феей Морганой. Что до меня, то я не могу растолковать его герба, ибо это мне не поручено, однако уповаю на Господа, что ношу его с честью.
   — Воистину, — сказал король Артур, — не должно вам носить герба, когда вы не знаете, что носите. Но прошу вас, откройте мне ваше имя.
   — Для чего? — спросил сэр Тристрам.
   — Для того, что я желаю знать, — отвечал король Артур.
   — Сэр, от меня вы его на этот раз не узнаете.
   — Тогда вы и я будем драться в поединке!
   — Зачем, — сказал сэр Тристрам, — желаете вы поединка со мною, когда я не называю вам моего имени? Воистину, вам нет в том нужды. Будь вы благородный рыцарь, вы не стали бы со мною сражаться, ибо вы сами видели, что я уже принял немало ратных трудов на турнирном поле. И потому вы поступаете не по-рыцарски, что вызываете меня на бой, раз я уже так много потрудился. Но как бы то ни было, я к вашим услугам, и можете не сомневаться, я вас не боюсь! И хотя вы думаете, что на вашей стороне большое превосходство, я готов выступить против вас.
   И с тем король Артур выставил свой щит и копье, а сэр Тристрам обратился против него, и они съехались с разгону. И копье короля Артура разбилось вдребезги о щит сэра Тристрама. Сэр же Тристрам в ответ так поразил короля Артура, что тот рухнул наземь, и конь и всадник, и получил король Артур в левый бок глубокую и опасную рану. Как увидел сэр Ивейн, что господин его король Артур лежит на земле тяжко раненный, омрачился он в сердце своем. И, выставивши щит свой и копье, крикнул сэру Тристраму громким голосом:
   — Рыцарь, защищайся!
   И ринулись они друг на друга во весь опор, и копье сэра Ивейна разбилось вдребезги о щит сэра Тристрама. Сэр же Тристрам поразил его сильнее и жесточе, так что выбил его из седла прямо на землю. А потом поворотил коня сэр Тристрам и сказал им так:
   — Любезные рыцари, более мне нет нужды с вами биться, ибо с меня на сегодня довольно.
   Тогда поднялся с земли король Артур, подошел к сэру Ивейну, и так сказал он сэру Тристраму:
   — Мы получили, что заслужили, ибо по нашей гордыне мы требовали от вас боя, а ведь имени вашего мы как не знали, так и не знаем.
   — Но как бы то ни было, клянусь Святым Крестом, — сказал сэр Ивейн, — сдается мне, что он рыцарь могучий, каких на свете мало.
   После того сэр Тристрам оттуда уехал, и повсюду, куда бы он ни попадал, он спрашивал о сэре Ланселоте. Но нигде не мог он дознаться, жив ли сэр Ланселот или умер, и оттого сэр Тристрам горько сокрушался и печалился.
   Вот ехал раз сэр Тристрам через лес, и видит он, по одну сторону высокая башня над болотом, а по другую сторону — зеленый луг, и на том лугу сражаются десять рыцарей. Еще ближе он подъехал и видит, что там один рыцарь бьется против девяти, и так доблестно этот рыцарь сражался, что сэр Тристрам просто диву дался, как это может один рыцарь являть такие чудеса доблести. В краткий срок он под половиной из них убил коней, а остальных повышибал из седел, и кони их разбежались по лесам и лугам.
   И посочувствовал сэр Тристрам от души этому одинокому рыцарю, которому так трудно пришлось в бою, а по щиту думалось ему, что это, должно быть, не иначе как сэр Паломид. И вот направил он коня в гущу рубившихся на мечах и крикнул им, чтобы они прекратили этот бой, ибо они позорят себя, что так много рыцарей бьются против одного. Отозвался ему предводитель этих рыцарей по имени Брюс Безжалостный, самый злобный изо всех рыцарей в те времена:
   — Сэр рыцарь, что за дело вам до нас? Если вы умны, то как сюда приехали, так и дальше поезжайте своей дорогой, ибо этому рыцарю от нас живому не уйти!
   — Великой жалости это было бы достойно, — сказал сэр Тристрам, — когда бы столь благородный рыцарь был так подло убит. И потому я объявляю вам, что буду защищать его, насколько у меня достанет сил!

8

   С тем сэр Тристрам спешился, ибо они сражались пеши и он не желал, чтобы убили под ним его коня. И выставил сэр Тристрам щит свой, выхватил меч из ножен и стал рубить направо и налево столь яростно, что чуть не с каждым ударом сокрушал кого-либо из рыцарей. И при виде того обратились они в бегство, а сам сэр Брюс и вся его рать бежали к башне, а сэр Тристрам с мечом в руке гнался за ними, но они успели укрыться за стенами, и сэр Тристрам остался перед запертыми воротами.
   Видя такое, вложил сэр Тристрам меч в ножны и возвратился к сэру Паломиду, туда, где он сидел под деревом, жестоко израненный.
   — А, любезный рыцарь, — сказал сэр Тристрам, — я рад что повстречался с вами.
   — Грамерси, — сказал сэр Паломид, — за вашу великую доброту, ибо вы спасли мне жизнь и защитили меня от смерти.
   — А как ваше имя? — спросил сэр Тристрам.
   — Сэр, мое имя — сэр Паломид.
   — Иисусе! — воскликнул сэр Тристрам. — Ныне и вправду тебе повезло изрядно, что я тебя спас, ведь ты как раз и есть тот человек, кто мне всех более на свете ненавистен! Однако теперь готовься к бою, ибо я желаю с тобой сразиться!
   — Но кто вы такой? — спросил сэр Паломид.
   — Сэр Тристрам, ваш смертельный враг!
   — Возможно, что так, — сказал сэр Паломид, — но вы сегодня слишком много сделали для меня, чтобы я мог поднять на вас руку, да и вы только что спасли мне жизнь, и для вас не будет чести со мной сразиться, ведь я жестоко изранен, тогда как вы полны свежих сил. И потому если вы во что бы то ни стало желаете поединка со мной, то назначьте мне день, и тогда я с вами встречусь, можете на меня положиться.
   — Добро вы говорите, — сказал сэр Тристрам. — Назначаю вам встретиться со мною на лугу у реки Камелот, там, где стоит камень Мерлина⁹⁸.
   На том они и согласились. Тогда сэр Тристрам спросил у сэра Паломида, отчего напали на него те девять рыцарей.
   — Вот какая тому причина, — отвечал сэр Паломид. — Я ехал здесь лесом на мой рыцарский подвиг и вдруг вижу, лежит мертвый рыцарь, а подле него рыдает дама. И когда я увидел ее в столь сильном горе, я спросил у нее, кто убил ее рыцаря. «Сэр, — она отвечала, — это сделал недостойнейший из рыцарей и самый жестокий, имя же его — сэр Брюс Безжалостный». И тогда, посочувствовав ей, я помог ей сесть на лошадь, пообещал быть ей защитником и помочь ей похоронить ее супруга. Но вдруг, когда мы поравнялись с этой башней, оттуда выехал сэр Брюс Безжалостный и вышиб меня неожиданно из седла. И не успел я снова взобраться на коня, как сэр Брюс убил мою даму. Я снова сел в седло, чувствуя себя жестоко опозоренным, и так завязался между нами бой. Вот какая тому причина, что мы сражались.
   — Что ж, — сказал сэр Тристрам, — теперь мне понятно, что за бой это был. Но как бы то ни было, смотрите не забудьте вашего обещанья встретиться со мной в поединке ровно через две недели.
   — Я вас не подведу, — сказал сэр Паломид.
   — Как и я вас нынче, — сказал сэр Тристрам, — не оставлю, покуда вы не окажетесь недосягаемы для ваших недругов.
   И они сели на коней и поехали вместе по лесу, а там нашли ручей, журчащий чистой водою.
   — Любезный сэр, — сказал сэр Тристрам, — я испытываю сильное желание испить этой чистой воды.
   Они спешились и вдруг видят, что неподалеку стоит могучий конь, привязанный к дереву, и не переставая ржет. Стали они оглядываться кругом и видят: под деревом лежит добрый рыцарь в полном доспехе, только шлем у него под головою.
   — Клянусь милосердным Господом — говорит сэр Тристрам, — там лежит славный рыцарь. Как рам должно лучше всего поступить?
   — Разбудим его! — говорит сэр Паломид.
   Растолкал его сэр Тристрам рукоятью своего копья. Рыцарь вскочил с поспешностью, надел шлем, сел на коня, в руку схватил тяжелое копье и, ни слова не произнесши, ринулся на сэра Тристрама, сбросил его с седла и поранил ему левый бок. Лежит сэр Тристрам на земле, не может двинуться, грозит ему гибель.
   А тот проскакал галопом, поворотил коня и налетел на сэра Паломида. И пробил он ему грудь насквозь, так что он упал с коня своего на землю. Неизвестный же рыцарь так их там и оставил и ускакал прочь сквозь чащу леса.
   Поднялись с земли сэр Тристрам и сэр Паломид, взяли коней своих и стали друг с другом советоваться, как им дальше быть.
   — Клянусь головой, — говорит сэр Тристрам, — я последую за этим неизвестным рыцарем, который нас так опозорил.
   — А я, — говорит сэр Паломид, — останусь в этих местах, отдохну в доме одного моего друга.
   — Но смотрите, — сказал ему сэр Тристрам, — не премините встретиться со мною в день, что у нас назначен. Думается мне, что вам меня не одолеть, ибо я гораздо превосхожу вас силою.
   — Уж это как выйдет, — отвечал сэр Паломид, — да только я вас не боюсь. Если буду на свободе и в здравии, то явлюсь, как условлено между нами. Я же более опасаюсь за вас, что вас там не окажется, ибо вот вы сейчас погонитесь за тем рыцарем, и если нагоните его, то еще Бог весть, удастся ли вам уйти от него живым.
   На том сэр Тристрам и сэр Паломид расстались и поехали каждый своей дорогой.

9

   Долго скакал сэр Тристрам за неизвестным рыцарем и наконец видит: лежит ничком дама поперек тела убитого рыцаря.
   — Любезная леди, — обратился к ней сэр Тристрам, — кто убил вашего супруга?
   — Сэр, — она отвечала, — мы отдыхали здесь с моим супругом, и вдруг примчался сюда рыцарь верхом на коне. Он спросил, откуда мы, и мой супруг ответил, что он от двора короля Артура. «Ах так, — сказал неизвестный рыцарь, — я буду биться с тобой, ибо я ненавижу всех, кто состоит при дворе короля Артура!» И супруг мой, что лежит здесь мертвый, сел на коня, и они съехались с неизвестным рыцарем, и тот пробил ему копьем грудь насквозь. И тем вверг меня в горе и бедствия.
   — Мне грустно слышать, — сказал сэр Тристрам, — что вы в столь тяжком горе. Но не соблаговолите ли вы назвать мне имя вашего любезного супруга?
   — Сэр, его имя было сэр Галардон, и он бы еще выказал себя доблестным рыцарем.
   Вот расстался сэр Тристрам с той плачущей дамой и поехал своим путем и две ночи ночевал под открытым небом. А на третью ночь в лесной сторожке встретился сэр Тристрам с сэром Гавейном и сэром Блеоберисом, и оба они были жестоко ранены. Спросил сэр Тристрам сэра Гавейна и сэра Блеобериса, не было ли у них встречи с таким-то рыцарем, у которого знак такой: затянутый сверху донизу щит.
   — Любезный рыцарь, — отвечали эти раненые рыцари, — именно такой рыцарь и встретился нам на нашу беду. Сначала он поверг наземь товарища моего, сэра Блеобериса, и жестоко его поранил, а меня сэр Блеоберис просил не вступать в поединок, полагая, что такой противник чересчур для меня силен. Незнакомый же рыцарь принял его слова за оскорбление и сказал, что они сказаны ему в насмешку. И тогда они выехали друг против друга, и он поранил моего друга. А после этого мне стыд уже не позволял отпустить его без боя. Он же с первого раза сбил меня наземь вместе с конем, а потом едва не лишил меня жизни. А потом сел на коня и нас оставил; в недобрый час мы с ним повстречались!
   — Любезные рыцари, — сказал сэр Тристрам, — он и мне тоже повстречался, мне и еще одному рыцарю, сэру Паломиду, и он нас обоих сокрушил наземь одним копьем и жестоко нас поранил.
   — Клянусь верою, — сказал сэр Гавейн, — пусть он лучше едет своей дорогой, вам же лучше не искать с ним встречи, ибо в будущий праздник Круглого Стола, ручаюсь головой, вы сможете найти его там.
   — Клянусь верою, — сказал сэр Тристрам, — я не буду знать отдыха, покуда не найду его!
   А сэр Гавейн тогда спросил у него его имя. И он ответил:
   — Мое имя — сэр Тристрам.
   Так они открыли друг другу свои имена, а потом простились. Сэр Тристрам поехал дальше своей дорогой. И случилось ему на лугу повстречаться с сэром Кэем-Сенешалем и с сэром Динаданом.
   — Какие вести, — спросил сэр Тристрам, — у вас, рыцари?
   — Недобрые, — они отвечали.
   — Что так? — спросил сэр Тристрам. — Прошу вас, расскажите мне все, ибо я разыскиваю одного рыцаря.
   — А какие знаки он носит? — спрашивает сэр Кэй.
   — Он носит щит, — отвечал сэр Тристрам, — плотно затянутый сверху донизу.
   — Клянусь головой, — сказал сэр Кэй, — этот же самый рыцарь повстречался и нам! Минувшей ночью мы ночевали тут поблизости в доме одной вдовицы, и там стоял и этот рыцарь. И когда он узнал, что мы — от двора короля Артура, он произнес против короля оскорбительные речи, особенно же против королевы Гвиневеры. Потому наутро был у нас с ним бой. И он с первого же раза выбил меня из седла, — сказал сэр Кэй, — и поранил меня жестоко. Увидел мой товарищ, сэр Динадан, меня поверженным наземь и жестоко раненным, однако не стал за меня ему мстить, а обратился в бегство. А тот нас оставил и ускакал прочь своей дорогой.
   Тогда сэр Тристрам спросил у них имена, и они назвались друг другу. После того сэр Тристрам расстался с сэром Кэем и сэром Динаданом и долго ехал густым лесом, покуда не выехал в долину, где стояла монашеская обитель.
   Там отдыхал он у доброго человека целых шесть дней.

10

   Он послал оттуда в город по соседству оруженосца своего Говернала и велел ему добыть там новые доспехи, ибо уже давно сэр Тристрам не обновлял своего снаряжения и его старый доспех весь был посечен и порублен. И когда Говернал воротился с новым для него облачением, он распростился со вдовицей, сел на коня и рано поутру пустился в путь.
   И нежданно-негаданно повстречался ему сэр Саграмур Желанный и сэр Додинас Свирепый. Съехавшись с ним, спросили сэра Тристрама два эти рыцаря, не желает ли он с ними сразиться.
   — Любезные рыцари, — отвечал сэр Тристрам, — со всей моей охотою я бы с вами сразился, но я дал слово, и мне уже подходит срок встретиться в поединке с одним рыцарем, и потому не хотелось бы мне сейчас сражаться с вами. Ибо если сегодня здесь мне изменит удача и я буду ранен, я не смогу тогда выступить в том поединке, как обещал.
   — Ну, что до этого, — сказал сэр Саграмур, — то желаете вы того или нет, но вы с нами сразитесь, иначе мы вас не пропустим.
   — Что ж, — сказал сэр Тристрам, — раз вы силою меня принуждаете, я уж постараюсь как смогу.
   И они, навесив щиты, ринулись с великой яростью друг на друга. Сэр Тристрам, через великую свою мощь, вышиб из седла сэра Саграмура. А потом, поворотив коня и пустившись во весь опор, крикнул сэру Додинасу:
   — Рыцарь, готовься!
   И могучей своей силой сэр Тристрам сбросил сэра Додинаса наземь с его коня. А увидев их обоих распростертыми на земле, натянул поводья и поскакал прочь своей дорогой, и с ним слуга его Говернал.
   Только что скрылся сэр Тристрам из виду, как вскочили на ноги сэр Саграмур и сэр Додинас, поймали коней своих, уселись поспешно в седла и пустились вслед за сэром Тристрамом. Увидел сэр Тристрам, что мчатся они за ним во весь опор, и тогда он повериул коня им навстречу и спросил, что им нужно.
   — Сдается мне, я не слишком давно поверг вас обоих наземь, как вы сами того добивались. Я же хотел проехать мимо, да вы меня не пропустили. А теперь, сдается мне, вы хотите еще раз со мной сразиться?
   — Это правда, — они отвечали, — мы желаем отомстить за полученное от вас оскорбление.
   — Любезные рыцари, — сказал сэр Тристрам, — в том нет вам нужды, ведь что я сделал вам, вы сами были тому причиной. А потому я рыцарской честью вас прошу, не преследуйте меня сегодня больше, ибо я уверен, что из сражения с вами я выйду не без увечий, да и вы, я полагаю, отделаетесь не вовсе дешево. И по этой причине я не хочу вступать с вами в бой, ибо через три дня мне предстоит поединок с рыцарем могучим и доблестнейшим, какого только можно сыскать. И если я буду ранен, то не смогу с ним сразиться.
   — Что же это за рыцарь, — спросил сэр Саграмур, — с которым предстоит вам биться?
   — Сэр, это — добрый рыцарь по имени сэр Паломид,
   — Клянусь головой, — сказали сэр Саграмур и сэр Додинас, — вы не напрасно его опасаетесь, ибо вы увидите, что он — рыцарь искуснейший и доблестный. И оттого, что вас ожидает поединок с ним, мы на этот раз вас оставляем, иначе бы вы от нас так легко не ушли. Однако, любезный рыцарь, — сказал сэр Саграмур, — назовите нам ваше имя.
   — Сэры, мое имя, — сэр Тристрам.
   — А! — сказали сэр Саграмур и сэр Додинас, — в добрый час мы встретились, ибо мы немало наслышаны о вашей славе.
   И с тем они распрощались друг с другом и поехали своей дорогой.

11

   Сэр Тристрам держал путь прямо в Камелот, к надгробному камню, воздвигнутому некогда Мерлином в том месте, где сэр Лансеор, сын короля Ирландского, пал от руки сэра Балина. Там же погибла и прелестная дама Коломба, возлюбленная сэра Лансеора, ибо, когда он умер, она взяла его меч и пронзила им себе грудь. И тогда Мерлин своим искусством сделал так, чтобы этого рыцаря и его даму Коломбу похоронили под одним камнем.
   И тогда же Мерлин предсказал, что на этом самом месте произойдет поединок между двумя лучшими из рыцарей, какие только будут во дни короля Артура, и лучшими из любовников.
   Подъехавши к той каменной гробнице, сэр Тристрам стал озираться вокруг, ища сэра Паломида.
   И вот видит он, скачет к нему статный и видный рыцарь, весь в белом и с затянутым щитом.
   — Добро пожаловать, сэр рыцарь, — сказал он, приблизившись к сэру Тристраму, — вы верно и точно сдержали свое слово.
   Тут выставили они щиты свои и копья и ринулись друг против друга со всей мощью своих коней. И сшиблись с такой силою, что оба, и кони и всадники, рухнули на землю. Тогда с какой возможно поспешностью они выпростали ноги из стремян и, загородившись щитами, как могучие мужи ударили друг на друга мечами блещущими и жестоко поранили один другого, так что Кровь пролилась на траву. Так рубились они добрых четыре часа, не сказавши друг другу не единого слова. И были доспехи на них изрублены в куски.
   — Ах, Господи Иисусе! — сказал Говернал. — Дивлюсь я могучим ударам, какие мой господин наносит вашему господину.
   — Клянусь головой, — отвечал слуга сэра Ланселота, — ваш господин нанес не так уж много ударов, как получил.
   — Иисусе! — сказал Говернал. — Кто бы мог это выдержать, кроме сэра Паломида или сэра Ланселота? Разве не достойно жалости, что два столь доблестных рыцаря проливают кровь друг друга?
   Так они там стояли оба и плакали и громко рыдали, видя их блестящие мечи, покрытые рыцарской кровью. Но вот наконец заговорил сэр Ланселот и сказал:
   — Рыцарь, вы сражаетесь так, что дивно смотреть, лучшего бойца не встречал я в жизни. И потому не соизволите ли вы открыть мне ваше имя?
   — Сэр, — отвечал сэр Тристрам, — мне ни перед кем не хотелось бы открывать моего имени.
   — Воистину, — сказал сэр Ланселот, — если бы меня спросили, я бы никогда не отказался назвать мое имя.
   — Добро вы говорите, — сказал сэр Тристрам. — Тогда я прошу вас сказать мне ваше имя.
   — Любезный рыцарь, мое имя — сэр Ланселот Озерный.
   — Увы! — молвил сэр Тристрам, — что я наделал! Ведь вы — тот самый человек, кого я люблю более всех на свете!
   — Ну, а теперь, любезный рыцарь, — сказал сэр Ланселот, — назовите и вы мне ваше имя.
   — Воистину, сэр, я зовусь сэр Тристрам Лионский.
   — Иисусе! — молвил сэр Ланселот. — Что за приключение мне выпало на долю!
   И сэр Ланселот опустился на колени и протянул ему рукоятью свой меч. И сэр Тристрам также стал на колени и протянул ему рукоять своего меча. Так они уступали друг другу честь победы. А после того они отошли к камню Мерлина, сели на него, сняли оба шлемы, чтобы прохладиться, и поцеловались сто раз.