Страница:
И сказала ему королева так:
— А, коварный ты и вероломный рыцарь! Смотри не вздумай оставаться более при моем дворе и без промедления покинь мои покои! Да не будь так дерзок, коварный рыцарь-изменник, чтобы еще хоть когда-либо показаться мне на глаза!
— Увы мне! — воскликнул сэр Ланселот.
И он так опечалился ее словам, что прямо, где стоял, без чувств повалился на пол. А королева оттуда удалилась.
Когда же сэр Ланселот пришел в себя, он из верхнего окна выпрыгнул прямо в сад, и шипы и колючки исцарапали ему все лицо и тело, а он бросился бежать куда глаза глядят, обезумевший от своего горя. Он скрывался, блуждая, целых два года, и никто из встречавшихся ему не мог угадать в нем сэра Ланселота.
— Госпожа, вы не правы перед сэром Ланселотом, и вот теперь вы его потеряли, ибо по виду и по речам его я сужу, что он лишился рассудка навеки. Вы же, госпожа, увы! совершили великий грех и сами себя опозорили, ибо у вас есть супруг — король, и ваш долг любить его; ведь на этом свете нет другой королевы, чьим супругом был бы такой король. А я, когда бы не вы, могла бы добиться любви господина моего сэра Ланселота; ведь у меня есть причина любить его: ему отдала я мою девственность и от него родила сына чудесного по имени сэр Галахад. Он же, когда придет его срок, будет первым среди рыцарей мира.
— Вот что, леди Элейна, — сказала ей королева, — как только настанет день, повелеваю вам покинуть мой двор. И если только в самом деле любите вы сэра Ланселота, не разузнавайте, где он скрывается, ибо тогда он погибнет!
— Что до этого, — отвечала леди Элейна, — полагаю, что он и так уже погиб навеки, и это сделали вы! Теперь ни вам, ни мне не видать больше его ласк, ибо, когда он выбросился вон из того окна, он так страшно стонал, как не случалось мне слышать, чтобы стонал человек. Увы! — сказала прекрасная Элейна.
— Увы! — сказала и королева, — вижу я теперь, что мы потеряли его навсегда!
А наутро леди Элейна собралась и, не медля, отправилась в обратный путь. Король Артур со ста рыцарями поехал провожать ее через лес. И по пути она рассказала сэру Борсу Ганскому обо всем, что и как было минувшей ночью, и как сэр Ланселот выбросился из окна, лишившись от горя рассудка.
— Увы! — воскликнул тут сэр Борс, — где же теперь господин мой сэр Ланселот?
— Сэр, — отвечала леди Элейна, — этого я не знаю.
— Горе вам обеим, — сказал сэр Борс, — вдвоем вы погубили столь славного рыцаря!
— Что до меня, сэр, — отвечала леди Элейна, — я не сделала и не сказала ничего, что могло бы хоть как-то огорчить его. Но я сама видела, как от жестоких слов королевы Гвиневеры он упал без чувств. А очнувшись, схватил свой меч и нагой, в одной лишь рубахе, выбросился из окна с прежалостным стоном, какой когдалибо случалось мне слышать из уст мужчины.
— Прощайте же, — сказал сэр Борс леди Элейне. — Задержите подле себя разговором сколько возможно господина моего короля Артура, а я возвращусь к королеве Гвиневере и выскажу ей все ваши упреки. Вас же прошу, если хотите, чтобы я вам служил, будьте бдительны и глядите хорошенько, быть может, вам случится встретить господина моего сэра Ланселота.
— Истинно, — отвечала леди Элейна, — я сделаю все, что могу, ибо я скорее жизнь свою за него отдам, чем допущу его до беды.
— Госпожа, — сказала тут дама Брузена, — пусть сэр Борс отправляется в обратный путь и поспешит приступить к поискам сэра Ланселота, ибо, помните, он совершенно безумен, однако его можно будет спасти, хотя и с помощью чуда.
Тут леди Элейна заплакала, и сэр Борс Ганский заплакал тоже, а затем они расстались. Сэр Борс поскакал прямо к королеве Гвиневере, она же, при виде его, залилась слезами как безумная.
— Ну вот, теперь-то вы плачете, — сказал сэр Борс Ганский. — А что толку вам плакать, когда ничего уже невозможно исправить? Увы! — сказал сэр Борс, — зачем только сэр Ланселот увидел вас и мы, его сородичи, тоже? Ибо теперь мы потеряли лучшего рыцаря в нашем роду, нашего главу и заступника. Смело скажу, и я готов подтвердить это с оружием в руках, что всем королям, и христианским и языческим, не сыскать второго такого рыцаря, что по благородству, учтивости, что по красоте и по вежеству. — Увы! — сказал сэр Борс, — что делать теперь нам, сородичам его?
— Увы! — сказал сэр Эктор Окраинный, и — «Увы!» — сказал сэр Лионель.
— И перед тратами не постойте112, лишь бы только он отыскался, ибо я знаю, он сейчас не в своем уме!
С тем сэр Борс, сэр Эктор и сэр Лионель покинули королеву, ибо долее не в силах были видеть ее горя. Королева послала им драгоценностей довольно для расходов, и они, облачившись в доспехи, сели на коней и пустились в путь. Они ездили из края в край, из страны в страну, по лесам, по безлюдным чащобам и равнинам, и всюду, куда ни ехали, они зорко озирались в лесах и расспрашивали встречных, не слыхали, не видали ли человека нагого, в одной рубахе, и с мечом в руке.
Так проездили они вдоль и поперек три месяца без малого, но ни разу слова о нем не слыхали, и, уж конечно, эти трое рыцарей были жестоко опечалены. И вот наконец повстречался сэру Борсу с товарищами рыцарь по имени Мелион-Татарин.
— Любезный рыцарь, — сказал сэр Борс, — куда держите вы путь? (Ибо они уже раньше были друг с другом знакомы.)
— Сэр, — отвечал сдр Мелион, — я еду ко двору короля Артура.
— Тогда мы просим вас, — сказал сэр Борс, — передайте от нас господину моему королю Артуру и госпоже моей королеве Гвиневере и всем рыцарям Круглого Стола, что, несмотря на все наши старания, нам не удалось узнать, куда скрылся сэр Ланселот.
И сэр Мелион, простившись с ними, пообещал передать королю с королевой и всем рыцарям Круглого Стола все, что они ему поручили. И когда сэр Мелион прибыл ко двору, он поведал королю и королеве и всем рыцарям, что сэр Борс просил его передать про сэра Ланселота.
Тогда сэр Гавейн, сэр Ивейн, сэр Саграмур Желанный, сэр Агловаль и сэр Персиваль Уэльский, по горячему настоянию короля и в особенности королевы, взяли на себя обыскать всю Англию, Уэльс и Шотландию, дабы только найти сэра Ланселота. Вместе с ними выехали еще восемнадцать рыцарей, и, уж конечно, у них не было недостатка в средствах на этот поход. Итак, было их всего двадцать три рыцаря.
Мы же вскоре обратимся к сэру Ланселоту и поведем речь о его горе и печали и о тяготах, которые его постигли, ибо холод, голод и жажду испытал он в избытке.
А те благородные рыцари ехали поначалу все вместе, но потом сговорились разъехаться, и они повернули в разные стороны по двое, по трое, и вчетвером, и впятером, согласившись заранее, где и когда они встретятся.
Сэр Агловаль с сэром Персивалем поехали вместе и завернули к матери своей, которая была в те дни королевой. Она, увидев двух своих сыновей, от радости нежной заплакала и сказала так:
— А, сыновья мои милые! Когда отец ваш был убит, он оставил мне четырех сыновей, но двое из вас теперь убиты113. После смерти славного сэра Ламорака, моего сына, никогда уже не утешится мое сердце!
И она опустилась на колени перед сэром Агловалем и сэром Персивалем и молила их остаться с нею в отчем доме.
— О моя ласковая мать, — отвечал сэр Персиваль, — это нам невозможно, ведь мы и с отцовской и с материнской стороны происходим от королевских родов. И потому, матушка, такова наша природа: искать бранных подвигов и благородных приключений.
— Увы! мои любимые сыновья, — сказала тогда она, — ради вас лишусь я последних радостей жизни, а ведь мне уже не под силу терпеть ветер и непогоду теперь, после гибели короля Пелинора, вашего отца, принявшего позорную смерть от руки сэра Гавейна и брата его сэра Гахериса! И ведь они убили его вероломно, а не в честном бою. Увы! милые мои сыновья, горько убиваюсь я из-за гибели вашего отца, а еще из-за гибели сэра Ламорака, которому мало было равных среди рыцарей. Вы же, любезные сыновья, помните и не забывайте об этом.
Много было слез и рыданий при дворе, когда подошел им срок отправляться дальше, и королева тут же упала в обморок от горя.
Вот поскакал он обратно, и случилось, что ночь застигла его в пути. По несчастью, он находился как раз поблизости от замка, в котором обитал один барон, и этот барон, когда паж заехал к нему в замок, стал расспрашивать его, кто он, откуда и кому служит.
— Мой господин, — отвечал паж, — я состою на службе у доброго рыцаря по имени сэр Агловаль.
Паж сказал так с добрыми побуждениями, надеясь, что ради сэра Агловаля к нему лучше отнесутся в замке; и еще он сказал, что служит королеве, матери его.
— Что ж, приятель, — сказал тут владелец замка, — ради сэра Агловаля будет тебе оказан здесь дурной прием, ибо сэр Агловаль убил моего брата. И потому в счет расплаты примешь ты смерть!
И с тем барон повелел своим людям увести его и убить. Они повиновались, выволокли его за стены замка и зарезали безо всякой милости. А наутро проезжали там дорогой мимо кладбища сэр Агловаль и сэр Персиваль, и видят они, много мужчин и женщин разглядывают мертвого пажа, которого привезли туда хоронить.
— Что это, — спрашивает сэр Агловаль, — вы там разглядываете?
Тут выступила вперед одна добрая женщина и отвечала:
— Любезный рыцарь, здесь лежит юный паж, коварно убитый нынешней ночью.
— Как же был он убит, матушка? — спросил сэр Агловаль.
— Мой любезный господин, — отвечала женщина, — владелец здешнего замка принял этого пажа нынешней ночью к себе на ночлег. Но за то, что его гость объявил себя пажем одного доброго рыцаря, который служит королю Артуру, а имя ему — сэр Агловаль, за это хозяин распорядился его убить; и вот по этой-то причине он и лежит здесь мертвый.
— Грамерси, — молвил сэр Агловаль, — вы скоро увидите, как смерть его будет отомщена! Ибо я и есть рыцарь, за которого принял смерть этот паж.
Потом сэр Агловаль окликнул сэра Персиваля и велел ему спешиться, не тратя времени. Передали они коней своим людям и пешком поспешили в замок. И лишь только вошли они в ворота, как сэр Агловаль послал привратника его господину сказать:
«Здесь я, сэр Агловаль, за которого убили вы нынешней ночью моего пажа!»
И лишь только передал это привратник своему господину, — «Добро ему пожаловать!» — отвечал сэр Годвин. И он тут же облачился в доспехи, вышел во двор и сказал:
— Который из вас сэр Агловаль?
— Вот он я, гляди! Ты за что нынешней ночью убил пажа моей матери?
— Я убил его, — отвечал сэр Годвин, — из-за тебя, ибо ты убил брата моего сэра Годлина.
— Что до твоего брата, — сказал сэр Агловаль, — то, признаюсь, я убил его, ибо он был вероломный рыцарь, предатель дам и добрых рыцарей. Что же до смерти пажа моего, — сказал сэр Агловаль, — то я вызываю тебя за него на поединок!
И с тем они ринулись в бой друг против друга яростно, как львы. А сэр Персиваль бился со всеми остальными его рыцарями, и в недолгий срок сэр Персиваль перебил всех, кто вышел против него, ибо сэр Персиваль наносил удары столь могучие, что никто не в силах был против него устоять.
А через некоторое время и сэр Агловаль поверг сэра Годвина на землю, и тогда он отстегнул ему шлем и отсек ему голову долой. А затем они удалились, снова сели на коней, а мертвого пажа распорядились отнести на монастырский двор и там его предали земле.
— Вставай и собирайся в путь, ибо мы с тобой вдвоем тайно отсюда уедем.
— Сэр, — отвечал оруженосец, — я с радостью готов куда угодно следовать за вами, но ведь если господин мой ваш брат меня настигнет, он меня убьет.
— Что до этого, то ничего не бойся, ибо я буду твоим заступником.
И поехали они с сэром Персивалем, и было уже за полдень, а они все находились в пути, и наконец оказался перед ними каменный мост, а на мосту увидел сэр Персиваль рыцаря, опоясанного железной цепью и прикованного к каменному столбу.
— О мой любезный рыцарь, — обратился к нему скованный рыцарь, — прошу тебя твоею рыцарской честью, освободи меня от этих пут!
— Сэр, а кто вы такой? — спросил сэр Персиваль, — и за что вас здесь приковали?
— Сэр, я отвечу вам, — сказал тот рыцарь. — Я рыцарь Круглого Стола и зовусь сэр Персид. Случилось мне в странствиях моих заехать в эти края, и здесь я остановился на ночлег в замке, что стоит там за мостом. А в том замке обитает злая дама, и за то, что я отказался быть ее возлюбленным, как она мне предлагала, она выслала против меня своих людей, и они напали на меня врасплох, прежде чем я успел взяться за оружие. И вот они схватили меня и здесь приковали и оставили умирать, если только какой-нибудь честный рыцарь не разобьет мои узы.
— Сэр, воспряньте духом! — молвил сэр Персиваль. — Раз вы, как и я, рыцарь Круглого Стола, я, с помощью Божией, разобью эти цепи.
И с тем сэр Персиваль обнажил меч и с такой силой обрушил его на цепь, что разрубил звенья и сэру Персиду рассек кольчугу и слегка его поранил.
— А, Иисусе! — вскричал сэр Персид. — Это был могучий удар, сильнее удара не испытывал я от руки рыцаря! Ведь когда бы не цепь, быть бы мне убитым.
Но тут сэр Персид заметил рыцаря, во весь дух скакавшего к ним из замка.
— Сэр, берегитесь! Вон скачет рыцарь, который пожелает с вами сразиться!
— Пусть скачет! — отвечал сэр Персиваль. И он встретился с тем рыцарем на средине моста, и нанес ему сэр Персиваль такой удар, что сбросил его с коня прочь и перекинул через край моста, так что, не окажись под мостом рыбачьего суденышка, утонул бы тот рыцарь и погиб.
А сэр Персиваль взял его коня, подвел к сэру Персиду и пригласил его сесть верхом. И они поскакали вдвоем к замку и передали его владелице, чтобы она отпустила слуг сэра Персида, а иначе сэр Персиваль перебьет там всех, кто попадется ему под руку. Она испугалась и всех освободила. И вдруг увидел сэр Персиваль в окне башни даму.
— А, госпожа, — обратился к ней сэр Персиваль, — что за порядок и обычай для благородной дамы губить добрых рыцарей, если они отказываются стать ее возлюбленными? Клянусь Богом, это постыдный обычай! И, не будь у меня сей час другого дела особой важности, я бы положил конец такому вашему коварному обычаю.
После того сэр Персид привез сэра Персиваля к себе в замок и там принимал его с великим радушием.
А наутро, когда сэр Персиваль выслушал обедню и утолил голод, он поручил сэру Персиду отправиться ко двору короля Артура.
— И поведайте королю о том, как повстречались вы со мною, брату же моему сэру Агловалю расскажите о том, как я вас избавил от смерти. Передайте ему, пусть он меня не ищет, ибо я отправился в странствие на поиски сэра Ланселота Озерного. И как бы ни искал он меня, ему меня не найти. Скажите ему, что я не увижусь с ним и ни с кем при дворе, покуда не разыщу сэра Ланселота. А сэру Кэю-Сенешалю и сэру Мордреду скажите, я уповаю на Бога, что добуду себе чести не менее, нежели они, ибо я никогда не забуду, как они надо мной издевались и потешались в тот день, когда я был посвящен в рыцари; и скажите им, что я не увижу Артурова двора, покуда люди не заговорят обо мне еще больше, чем о них.
На том сэр Персид расстался с сэром Персивалем и поехал к королю Артуру. И он рассказал королю про сэра Персиваля. А сэр Агловаль, услыша речи о своем брате Персивале, сказал так:
— Право же, — сказал он, — со мною он расстался не подоброму.
А когда он увидел сэра Кэя и сэра Мордреда, то сказал им сэр Персид так:
— Любезные лорды, сэр Персиваль шлет вам обоим свой сердечный привет, и он просил меня передать вам, что, милостию Божией, он надеется еще до возвращения своего сюда ко двору стать столь же великим, как вы оба, и добыть себе славы, которая превзойдет даже вашу.
— Возможно, что и так, — сказали сэр Кэй и сэр Мордред, — однако тогда, когда получил он посвящение в рыцарство, вовсе не похоже было на то, что из него получится добрый рыцарь.
— Что до этого, — сказал король Артур, — то добрым рыцарем будет он непременно, ибо и отец его, и братья — все были рыцари изрядные.
А теперь мы обратимся к сэру Персивалю, который продолжал свое странствие. Повстречался ему в лесу рыцарь в разрубленном шлеме и с иссеченным щитом. Лишь только они друг друга завидели, как сразу же изготовились к бою, и вот ринулись друг против друга со всею мощью своих коней и сшиблись с такою силою, что сэр Персиваль был сбит на землю. Вскочил сэр Персиваль проворно на ноги, подтянул щит свой на плечо, обнажил меч и крикнул тому рыцарю, чтобы он спешился и бился с ним до последнего.
— Вот как, сэр, с вас еще не довольно? — говорит тот рыцарь.
И, спешившись, он отпустил коня своего, и они сошлись налегке и стали осыпать один другого ударами славных своих мечей. Они рубились сплеча и кололи острием и нанесли один другому немало могучих ударов и жестоких ран. Так сражались они чуть не полдня, не дав себе и краткой передышки, и ран у того и другого было не меньше чем по пятнадцати, и оба они так истекали кровью, что дивно было, как могли они еще держаться на ногах. Но противник сэра Персиваля был рыцарь испытанный в боях, и он бился расчетливо, сэр же Персиваль был юн и могуч телом, но не столь искушен в боевых приемах, как тот другой. И вот заговорил сэр Персиваль первым, и сказал:
— Сэр рыцарь, остановись и придержи руку свою на мгновенье, ибо мы уже слишком долго бьемся, а причины нам быть врагами нет. И потому, я прошу тебя, открой мне свое имя, ибо до сего дня не встречал я себе равных в бою.
— Да поможет мне Бог, — отвечал рыцарь, — и я до сего дня не встречал рыцаря, который нанес бы мне столь жестокие раны, а ведь я бился во множестве поединков. Знай же, что я рыцарь Круглого Стола и зовут меня сэр Эктор Окраинный, и я брат славному рыцарю сэру Ланселоту Озерному.
— Увы! — молвил сэр Персиваль, — мое же имя — сэр Персиваль Уэльский, и я странствую в поисках сэра Ланселота. Но теперь я вижу, что мне уже не довести до конца моих поисков, ибо вы убили меня своей рукою.
— Ну, нет, — сказал сэр Эктор, — это я убит вашей рукою, и в живых мне не быть. И потому прошу вас, — сказал сэр Эктор Сэру Персивалю, — гоните как возможно быстро коня своего до ближайшего монастыря и привезите мне священника, дабы успел я причаститься Святых Даров, ибо на этом свете мне уже не жить. Когда же прибудете вы ко двору короля Артура, не говорите брату моему, сэру Ланселоту, что вы меня убили, ибо тогда он станет вам смертельным врагом. Но можете сказать ему просто, что я убит в поединке, когда странствовал в поисках его.
— Увы! — сказал сэр Персиваль, — тому, о чем вы говорите, не бывать, ибо я так обессилел и истек кровью, что уж и на ногах не стою. Разве смогу я сесть на коня!
— Так делу не поможешь, — сказал наконец сэр Персиваль. И, опустившись на колена, он сотворил благочестиво молитву всемогущему Иисусу, ибо в те времена он был одним из лучших рыцарей мира, в ком истинная вера стояла всего крепче.
В тот же миг прошла перед ними священная чаша — Святой Грааль, и разлились в воздухе ароматы и благоухания, но видеть ясно, как ее пронесли, они не могли. Лишь перед взором сэра Персиваля мелькнул облик девы, несущей чашу, ибо сэр Персиваль был целомудрен и непорочен. И тот час же они оба оказались целы и невредимы, словно ран их и увечий и не бывало. И с великой кротостью возблагодарили они Господа.
— Ах, Иисусе! — молвил сэр Персиваль. — Что это значит? Ведь вот только что мы прощались с жизнью, а теперь исцелены.
— Я знаю отлично, — сказал сэр Эктор, — что это было. Это была священная чаша, несомая девой, а в той чаше — толика крови Господа нашего Иисуса Христа. Но видеть ее может лишь тот, кто сам непорочен.
— Да поможет мне Бог, — сказал сэр Персиваль, — и мне показалось, будто я видел деву всю в белом, а в ладонях ее я разглядел чашу, и в тот же миг я был исцелен.
И с тем подобрали они свои доспехи, как могли, починили, что было порублено, сели на коней и, беседуя, пустились в путь.
В пути же поведал сэр Эктор Окраинный сэру Персивалю, что и он тоже давно разыскивает брата своего сэра Ланселота, но даже и на след его не сумел напасть.
— А ведь я немало испытаний встретил на моем пути!
И они поведали друг другу о своих приключениях.
Увидел Ланселот мечи, и в тот же миг бросился он к дереву, схватил меч, извлек его из ножен и стал рубить висящий щит, так что звон разнесся по лугу, ибо шум был такой, словно там рубились десятеро рыцарей.
Тогда выбежал из шатра карлик, подскочил к сэру Ланселоту и хотел было вырвать у него из руки меч. Но сэр Ланселот схватил его за плечи и швырнул на землю, так что тот едва шею себе не сломал. Закричал тогда карлик, призывая на помощь.
Тут вышел из шатра статный рыцарь, облаченный в богатый алый плащ с меховой опушкой. Лишь только взглянул он на сэра Ланселота, как сразу же понял, что тот не в своем уме. И он обратился к нему с учтивой речью:
— Добрый человек, положи мой меч. Ибо сдаете? мне, что ты нуждаешься в сне и в теплой одежде, а не в том, чтобы размахивать оружием.
— Что до этого, — отозвался сэр Ланселот, — то лучше ты ко мне не приближайся, ибо знай, что иначе я тебя зарублю.
Видя это, рыцарь отступил в свой шатер, там карлик помог ему проворно облачиться в доспехи, ибо рыцарь решил силою отнять у сэра Ланселота свой меч. Вот стал он на него наступать, но когда сэр Ланселот увидел его облаченным в доспехи и с мечом в руке, он устремился ему навстречу с таким пылом и ударил его мечом по шлему так сильно, что у того от удара в мозгу помутилось, меч же в руке сэра Ланселота раскололся натрое. Упал рыцарь наземь замертво, и изо рта, из ушей и из носа хлынула у него кровь.
А сэр Ланселот вбежал в его шатер и бросился с разбегу прямо в теплую постель.
А там в постели лежала дама, она схватила свое платье и выскочила вон из шатра. И, увидев возлюбленного своего лежащим замертво, стала она плакать и рыдать, как безумная. Но при звуках ее плача рыцарь очнулся и пришел в себя и с трудом поднял на нее глаза.
Он спросил ее, куда девался тот безумец, что нанес ему столь могучий удар.
— Ибо такого удара за всю жизнь не получал я от руки рыцаря!
— Сэр, — отвечал ему карлик, — вам не будет чести обидеть его, ибо ясно, что он безумен. Но, не сомневайтесь, в свое время он был из достойнейших мужей, да, видно, какое-то приключилось с ним горе и свело его с ума.
— Сдается мне, — сказал карлик, — что в нем большое сходство с сэром Ланселотом, которого я видел на турнире в Лонезепе.
— Упаси Иисусе, — сказал рыцарь, — чтобы такой славный рыцарь, как сэр Ланселот, оказался в столь тяжкой беде! Но кто бы он ни был, — сказал рыцарь, — вреда я ему не причиню.
— А, коварный ты и вероломный рыцарь! Смотри не вздумай оставаться более при моем дворе и без промедления покинь мои покои! Да не будь так дерзок, коварный рыцарь-изменник, чтобы еще хоть когда-либо показаться мне на глаза!
— Увы мне! — воскликнул сэр Ланселот.
И он так опечалился ее словам, что прямо, где стоял, без чувств повалился на пол. А королева оттуда удалилась.
Когда же сэр Ланселот пришел в себя, он из верхнего окна выпрыгнул прямо в сад, и шипы и колючки исцарапали ему все лицо и тело, а он бросился бежать куда глаза глядят, обезумевший от своего горя. Он скрывался, блуждая, целых два года, и никто из встречавшихся ему не мог угадать в нем сэра Ланселота.
9
А теперь мы возвратимся к королеве Гвиневере и прекрасной леди Элейне, — а леди Элейна, узнав про жестокие слова, сказанные королевой сэру Ланселоту, и про то, как он упал без чувств и как затем выпрыгнул из верхнего окна, так сказала королеве Гвиневере:— Госпожа, вы не правы перед сэром Ланселотом, и вот теперь вы его потеряли, ибо по виду и по речам его я сужу, что он лишился рассудка навеки. Вы же, госпожа, увы! совершили великий грех и сами себя опозорили, ибо у вас есть супруг — король, и ваш долг любить его; ведь на этом свете нет другой королевы, чьим супругом был бы такой король. А я, когда бы не вы, могла бы добиться любви господина моего сэра Ланселота; ведь у меня есть причина любить его: ему отдала я мою девственность и от него родила сына чудесного по имени сэр Галахад. Он же, когда придет его срок, будет первым среди рыцарей мира.
— Вот что, леди Элейна, — сказала ей королева, — как только настанет день, повелеваю вам покинуть мой двор. И если только в самом деле любите вы сэра Ланселота, не разузнавайте, где он скрывается, ибо тогда он погибнет!
— Что до этого, — отвечала леди Элейна, — полагаю, что он и так уже погиб навеки, и это сделали вы! Теперь ни вам, ни мне не видать больше его ласк, ибо, когда он выбросился вон из того окна, он так страшно стонал, как не случалось мне слышать, чтобы стонал человек. Увы! — сказала прекрасная Элейна.
— Увы! — сказала и королева, — вижу я теперь, что мы потеряли его навсегда!
А наутро леди Элейна собралась и, не медля, отправилась в обратный путь. Король Артур со ста рыцарями поехал провожать ее через лес. И по пути она рассказала сэру Борсу Ганскому обо всем, что и как было минувшей ночью, и как сэр Ланселот выбросился из окна, лишившись от горя рассудка.
— Увы! — воскликнул тут сэр Борс, — где же теперь господин мой сэр Ланселот?
— Сэр, — отвечала леди Элейна, — этого я не знаю.
— Горе вам обеим, — сказал сэр Борс, — вдвоем вы погубили столь славного рыцаря!
— Что до меня, сэр, — отвечала леди Элейна, — я не сделала и не сказала ничего, что могло бы хоть как-то огорчить его. Но я сама видела, как от жестоких слов королевы Гвиневеры он упал без чувств. А очнувшись, схватил свой меч и нагой, в одной лишь рубахе, выбросился из окна с прежалостным стоном, какой когдалибо случалось мне слышать из уст мужчины.
— Прощайте же, — сказал сэр Борс леди Элейне. — Задержите подле себя разговором сколько возможно господина моего короля Артура, а я возвращусь к королеве Гвиневере и выскажу ей все ваши упреки. Вас же прошу, если хотите, чтобы я вам служил, будьте бдительны и глядите хорошенько, быть может, вам случится встретить господина моего сэра Ланселота.
— Истинно, — отвечала леди Элейна, — я сделаю все, что могу, ибо я скорее жизнь свою за него отдам, чем допущу его до беды.
— Госпожа, — сказала тут дама Брузена, — пусть сэр Борс отправляется в обратный путь и поспешит приступить к поискам сэра Ланселота, ибо, помните, он совершенно безумен, однако его можно будет спасти, хотя и с помощью чуда.
Тут леди Элейна заплакала, и сэр Борс Ганский заплакал тоже, а затем они расстались. Сэр Борс поскакал прямо к королеве Гвиневере, она же, при виде его, залилась слезами как безумная.
— Ну вот, теперь-то вы плачете, — сказал сэр Борс Ганский. — А что толку вам плакать, когда ничего уже невозможно исправить? Увы! — сказал сэр Борс, — зачем только сэр Ланселот увидел вас и мы, его сородичи, тоже? Ибо теперь мы потеряли лучшего рыцаря в нашем роду, нашего главу и заступника. Смело скажу, и я готов подтвердить это с оружием в руках, что всем королям, и христианским и языческим, не сыскать второго такого рыцаря, что по благородству, учтивости, что по красоте и по вежеству. — Увы! — сказал сэр Борс, — что делать теперь нам, сородичам его?
— Увы! — сказал сэр Эктор Окраинный, и — «Увы!» — сказал сэр Лионель.
10
Королева же, услышав такие их речи, замертво упала на пол в обмороке. Тогда сэр Борс ее поднял, привел в чувство, и когда она очнулась, то встала на колени перед теми тремя рыцарями, воздела к ним обе руки и стала умолять их найти сэра Ланселота.— И перед тратами не постойте112, лишь бы только он отыскался, ибо я знаю, он сейчас не в своем уме!
С тем сэр Борс, сэр Эктор и сэр Лионель покинули королеву, ибо долее не в силах были видеть ее горя. Королева послала им драгоценностей довольно для расходов, и они, облачившись в доспехи, сели на коней и пустились в путь. Они ездили из края в край, из страны в страну, по лесам, по безлюдным чащобам и равнинам, и всюду, куда ни ехали, они зорко озирались в лесах и расспрашивали встречных, не слыхали, не видали ли человека нагого, в одной рубахе, и с мечом в руке.
Так проездили они вдоль и поперек три месяца без малого, но ни разу слова о нем не слыхали, и, уж конечно, эти трое рыцарей были жестоко опечалены. И вот наконец повстречался сэру Борсу с товарищами рыцарь по имени Мелион-Татарин.
— Любезный рыцарь, — сказал сэр Борс, — куда держите вы путь? (Ибо они уже раньше были друг с другом знакомы.)
— Сэр, — отвечал сдр Мелион, — я еду ко двору короля Артура.
— Тогда мы просим вас, — сказал сэр Борс, — передайте от нас господину моему королю Артуру и госпоже моей королеве Гвиневере и всем рыцарям Круглого Стола, что, несмотря на все наши старания, нам не удалось узнать, куда скрылся сэр Ланселот.
И сэр Мелион, простившись с ними, пообещал передать королю с королевой и всем рыцарям Круглого Стола все, что они ему поручили. И когда сэр Мелион прибыл ко двору, он поведал королю и королеве и всем рыцарям, что сэр Борс просил его передать про сэра Ланселота.
Тогда сэр Гавейн, сэр Ивейн, сэр Саграмур Желанный, сэр Агловаль и сэр Персиваль Уэльский, по горячему настоянию короля и в особенности королевы, взяли на себя обыскать всю Англию, Уэльс и Шотландию, дабы только найти сэра Ланселота. Вместе с ними выехали еще восемнадцать рыцарей, и, уж конечно, у них не было недостатка в средствах на этот поход. Итак, было их всего двадцать три рыцаря.
Мы же вскоре обратимся к сэру Ланселоту и поведем речь о его горе и печали и о тяготах, которые его постигли, ибо холод, голод и жажду испытал он в избытке.
А те благородные рыцари ехали поначалу все вместе, но потом сговорились разъехаться, и они повернули в разные стороны по двое, по трое, и вчетвером, и впятером, согласившись заранее, где и когда они встретятся.
Сэр Агловаль с сэром Персивалем поехали вместе и завернули к матери своей, которая была в те дни королевой. Она, увидев двух своих сыновей, от радости нежной заплакала и сказала так:
— А, сыновья мои милые! Когда отец ваш был убит, он оставил мне четырех сыновей, но двое из вас теперь убиты113. После смерти славного сэра Ламорака, моего сына, никогда уже не утешится мое сердце!
И она опустилась на колени перед сэром Агловалем и сэром Персивалем и молила их остаться с нею в отчем доме.
— О моя ласковая мать, — отвечал сэр Персиваль, — это нам невозможно, ведь мы и с отцовской и с материнской стороны происходим от королевских родов. И потому, матушка, такова наша природа: искать бранных подвигов и благородных приключений.
— Увы! мои любимые сыновья, — сказала тогда она, — ради вас лишусь я последних радостей жизни, а ведь мне уже не под силу терпеть ветер и непогоду теперь, после гибели короля Пелинора, вашего отца, принявшего позорную смерть от руки сэра Гавейна и брата его сэра Гахериса! И ведь они убили его вероломно, а не в честном бою. Увы! милые мои сыновья, горько убиваюсь я из-за гибели вашего отца, а еще из-за гибели сэра Ламорака, которому мало было равных среди рыцарей. Вы же, любезные сыновья, помните и не забывайте об этом.
Много было слез и рыданий при дворе, когда подошел им срок отправляться дальше, и королева тут же упала в обморок от горя.
11
А когда она пришла в себя, то послала им вослед с пажем деньги, чтобы у них не было недостатка. Паж их нагнал, но они не позволили ему ехать с ними, но отослали его назад, чтобы он принес утешение их матери и кротко испросил им ее благословения.Вот поскакал он обратно, и случилось, что ночь застигла его в пути. По несчастью, он находился как раз поблизости от замка, в котором обитал один барон, и этот барон, когда паж заехал к нему в замок, стал расспрашивать его, кто он, откуда и кому служит.
— Мой господин, — отвечал паж, — я состою на службе у доброго рыцаря по имени сэр Агловаль.
Паж сказал так с добрыми побуждениями, надеясь, что ради сэра Агловаля к нему лучше отнесутся в замке; и еще он сказал, что служит королеве, матери его.
— Что ж, приятель, — сказал тут владелец замка, — ради сэра Агловаля будет тебе оказан здесь дурной прием, ибо сэр Агловаль убил моего брата. И потому в счет расплаты примешь ты смерть!
И с тем барон повелел своим людям увести его и убить. Они повиновались, выволокли его за стены замка и зарезали безо всякой милости. А наутро проезжали там дорогой мимо кладбища сэр Агловаль и сэр Персиваль, и видят они, много мужчин и женщин разглядывают мертвого пажа, которого привезли туда хоронить.
— Что это, — спрашивает сэр Агловаль, — вы там разглядываете?
Тут выступила вперед одна добрая женщина и отвечала:
— Любезный рыцарь, здесь лежит юный паж, коварно убитый нынешней ночью.
— Как же был он убит, матушка? — спросил сэр Агловаль.
— Мой любезный господин, — отвечала женщина, — владелец здешнего замка принял этого пажа нынешней ночью к себе на ночлег. Но за то, что его гость объявил себя пажем одного доброго рыцаря, который служит королю Артуру, а имя ему — сэр Агловаль, за это хозяин распорядился его убить; и вот по этой-то причине он и лежит здесь мертвый.
— Грамерси, — молвил сэр Агловаль, — вы скоро увидите, как смерть его будет отомщена! Ибо я и есть рыцарь, за которого принял смерть этот паж.
Потом сэр Агловаль окликнул сэра Персиваля и велел ему спешиться, не тратя времени. Передали они коней своим людям и пешком поспешили в замок. И лишь только вошли они в ворота, как сэр Агловаль послал привратника его господину сказать:
«Здесь я, сэр Агловаль, за которого убили вы нынешней ночью моего пажа!»
И лишь только передал это привратник своему господину, — «Добро ему пожаловать!» — отвечал сэр Годвин. И он тут же облачился в доспехи, вышел во двор и сказал:
— Который из вас сэр Агловаль?
— Вот он я, гляди! Ты за что нынешней ночью убил пажа моей матери?
— Я убил его, — отвечал сэр Годвин, — из-за тебя, ибо ты убил брата моего сэра Годлина.
— Что до твоего брата, — сказал сэр Агловаль, — то, признаюсь, я убил его, ибо он был вероломный рыцарь, предатель дам и добрых рыцарей. Что же до смерти пажа моего, — сказал сэр Агловаль, — то я вызываю тебя за него на поединок!
И с тем они ринулись в бой друг против друга яростно, как львы. А сэр Персиваль бился со всеми остальными его рыцарями, и в недолгий срок сэр Персиваль перебил всех, кто вышел против него, ибо сэр Персиваль наносил удары столь могучие, что никто не в силах был против него устоять.
А через некоторое время и сэр Агловаль поверг сэра Годвина на землю, и тогда он отстегнул ему шлем и отсек ему голову долой. А затем они удалились, снова сели на коней, а мертвого пажа распорядились отнести на монастырский двор и там его предали земле.
12
Когда же это было сделано, они снова пустились в путь и объехали много стран в поисках сэра Ланселота. Но нигде не слышали они о нем никаких вестей. Под конец прибыли они в замок, называвшийся Кардихан, и там остановились сэр Персиваль с сэром Агловалем на ночлег. А перед полуночью явился сэр Персиваль тайком к оруженосцу сэра Агловаля и сказал ему:— Вставай и собирайся в путь, ибо мы с тобой вдвоем тайно отсюда уедем.
— Сэр, — отвечал оруженосец, — я с радостью готов куда угодно следовать за вами, но ведь если господин мой ваш брат меня настигнет, он меня убьет.
— Что до этого, то ничего не бойся, ибо я буду твоим заступником.
И поехали они с сэром Персивалем, и было уже за полдень, а они все находились в пути, и наконец оказался перед ними каменный мост, а на мосту увидел сэр Персиваль рыцаря, опоясанного железной цепью и прикованного к каменному столбу.
— О мой любезный рыцарь, — обратился к нему скованный рыцарь, — прошу тебя твоею рыцарской честью, освободи меня от этих пут!
— Сэр, а кто вы такой? — спросил сэр Персиваль, — и за что вас здесь приковали?
— Сэр, я отвечу вам, — сказал тот рыцарь. — Я рыцарь Круглого Стола и зовусь сэр Персид. Случилось мне в странствиях моих заехать в эти края, и здесь я остановился на ночлег в замке, что стоит там за мостом. А в том замке обитает злая дама, и за то, что я отказался быть ее возлюбленным, как она мне предлагала, она выслала против меня своих людей, и они напали на меня врасплох, прежде чем я успел взяться за оружие. И вот они схватили меня и здесь приковали и оставили умирать, если только какой-нибудь честный рыцарь не разобьет мои узы.
— Сэр, воспряньте духом! — молвил сэр Персиваль. — Раз вы, как и я, рыцарь Круглого Стола, я, с помощью Божией, разобью эти цепи.
И с тем сэр Персиваль обнажил меч и с такой силой обрушил его на цепь, что разрубил звенья и сэру Персиду рассек кольчугу и слегка его поранил.
— А, Иисусе! — вскричал сэр Персид. — Это был могучий удар, сильнее удара не испытывал я от руки рыцаря! Ведь когда бы не цепь, быть бы мне убитым.
Но тут сэр Персид заметил рыцаря, во весь дух скакавшего к ним из замка.
— Сэр, берегитесь! Вон скачет рыцарь, который пожелает с вами сразиться!
— Пусть скачет! — отвечал сэр Персиваль. И он встретился с тем рыцарем на средине моста, и нанес ему сэр Персиваль такой удар, что сбросил его с коня прочь и перекинул через край моста, так что, не окажись под мостом рыбачьего суденышка, утонул бы тот рыцарь и погиб.
А сэр Персиваль взял его коня, подвел к сэру Персиду и пригласил его сесть верхом. И они поскакали вдвоем к замку и передали его владелице, чтобы она отпустила слуг сэра Персида, а иначе сэр Персиваль перебьет там всех, кто попадется ему под руку. Она испугалась и всех освободила. И вдруг увидел сэр Персиваль в окне башни даму.
— А, госпожа, — обратился к ней сэр Персиваль, — что за порядок и обычай для благородной дамы губить добрых рыцарей, если они отказываются стать ее возлюбленными? Клянусь Богом, это постыдный обычай! И, не будь у меня сей час другого дела особой важности, я бы положил конец такому вашему коварному обычаю.
После того сэр Персид привез сэра Персиваля к себе в замок и там принимал его с великим радушием.
А наутро, когда сэр Персиваль выслушал обедню и утолил голод, он поручил сэру Персиду отправиться ко двору короля Артура.
— И поведайте королю о том, как повстречались вы со мною, брату же моему сэру Агловалю расскажите о том, как я вас избавил от смерти. Передайте ему, пусть он меня не ищет, ибо я отправился в странствие на поиски сэра Ланселота Озерного. И как бы ни искал он меня, ему меня не найти. Скажите ему, что я не увижусь с ним и ни с кем при дворе, покуда не разыщу сэра Ланселота. А сэру Кэю-Сенешалю и сэру Мордреду скажите, я уповаю на Бога, что добуду себе чести не менее, нежели они, ибо я никогда не забуду, как они надо мной издевались и потешались в тот день, когда я был посвящен в рыцари; и скажите им, что я не увижу Артурова двора, покуда люди не заговорят обо мне еще больше, чем о них.
На том сэр Персид расстался с сэром Персивалем и поехал к королю Артуру. И он рассказал королю про сэра Персиваля. А сэр Агловаль, услыша речи о своем брате Персивале, сказал так:
— Право же, — сказал он, — со мною он расстался не подоброму.
13
— Сэр, — сказал сэр Персид, — клянусь жизнью, он еще выкажет себя благороднейшим из рыцарей нашего времени.А когда он увидел сэра Кэя и сэра Мордреда, то сказал им сэр Персид так:
— Любезные лорды, сэр Персиваль шлет вам обоим свой сердечный привет, и он просил меня передать вам, что, милостию Божией, он надеется еще до возвращения своего сюда ко двору стать столь же великим, как вы оба, и добыть себе славы, которая превзойдет даже вашу.
— Возможно, что и так, — сказали сэр Кэй и сэр Мордред, — однако тогда, когда получил он посвящение в рыцарство, вовсе не похоже было на то, что из него получится добрый рыцарь.
— Что до этого, — сказал король Артур, — то добрым рыцарем будет он непременно, ибо и отец его, и братья — все были рыцари изрядные.
А теперь мы обратимся к сэру Персивалю, который продолжал свое странствие. Повстречался ему в лесу рыцарь в разрубленном шлеме и с иссеченным щитом. Лишь только они друг друга завидели, как сразу же изготовились к бою, и вот ринулись друг против друга со всею мощью своих коней и сшиблись с такою силою, что сэр Персиваль был сбит на землю. Вскочил сэр Персиваль проворно на ноги, подтянул щит свой на плечо, обнажил меч и крикнул тому рыцарю, чтобы он спешился и бился с ним до последнего.
— Вот как, сэр, с вас еще не довольно? — говорит тот рыцарь.
И, спешившись, он отпустил коня своего, и они сошлись налегке и стали осыпать один другого ударами славных своих мечей. Они рубились сплеча и кололи острием и нанесли один другому немало могучих ударов и жестоких ран. Так сражались они чуть не полдня, не дав себе и краткой передышки, и ран у того и другого было не меньше чем по пятнадцати, и оба они так истекали кровью, что дивно было, как могли они еще держаться на ногах. Но противник сэра Персиваля был рыцарь испытанный в боях, и он бился расчетливо, сэр же Персиваль был юн и могуч телом, но не столь искушен в боевых приемах, как тот другой. И вот заговорил сэр Персиваль первым, и сказал:
— Сэр рыцарь, остановись и придержи руку свою на мгновенье, ибо мы уже слишком долго бьемся, а причины нам быть врагами нет. И потому, я прошу тебя, открой мне свое имя, ибо до сего дня не встречал я себе равных в бою.
— Да поможет мне Бог, — отвечал рыцарь, — и я до сего дня не встречал рыцаря, который нанес бы мне столь жестокие раны, а ведь я бился во множестве поединков. Знай же, что я рыцарь Круглого Стола и зовут меня сэр Эктор Окраинный, и я брат славному рыцарю сэру Ланселоту Озерному.
— Увы! — молвил сэр Персиваль, — мое же имя — сэр Персиваль Уэльский, и я странствую в поисках сэра Ланселота. Но теперь я вижу, что мне уже не довести до конца моих поисков, ибо вы убили меня своей рукою.
— Ну, нет, — сказал сэр Эктор, — это я убит вашей рукою, и в живых мне не быть. И потому прошу вас, — сказал сэр Эктор Сэру Персивалю, — гоните как возможно быстро коня своего до ближайшего монастыря и привезите мне священника, дабы успел я причаститься Святых Даров, ибо на этом свете мне уже не жить. Когда же прибудете вы ко двору короля Артура, не говорите брату моему, сэру Ланселоту, что вы меня убили, ибо тогда он станет вам смертельным врагом. Но можете сказать ему просто, что я убит в поединке, когда странствовал в поисках его.
— Увы! — сказал сэр Персиваль, — тому, о чем вы говорите, не бывать, ибо я так обессилел и истек кровью, что уж и на ногах не стою. Разве смогу я сесть на коня!
14
И тут стали они оба горько плакать и сокрушаться.— Так делу не поможешь, — сказал наконец сэр Персиваль. И, опустившись на колена, он сотворил благочестиво молитву всемогущему Иисусу, ибо в те времена он был одним из лучших рыцарей мира, в ком истинная вера стояла всего крепче.
В тот же миг прошла перед ними священная чаша — Святой Грааль, и разлились в воздухе ароматы и благоухания, но видеть ясно, как ее пронесли, они не могли. Лишь перед взором сэра Персиваля мелькнул облик девы, несущей чашу, ибо сэр Персиваль был целомудрен и непорочен. И тот час же они оба оказались целы и невредимы, словно ран их и увечий и не бывало. И с великой кротостью возблагодарили они Господа.
— Ах, Иисусе! — молвил сэр Персиваль. — Что это значит? Ведь вот только что мы прощались с жизнью, а теперь исцелены.
— Я знаю отлично, — сказал сэр Эктор, — что это было. Это была священная чаша, несомая девой, а в той чаше — толика крови Господа нашего Иисуса Христа. Но видеть ее может лишь тот, кто сам непорочен.
— Да поможет мне Бог, — сказал сэр Персиваль, — и мне показалось, будто я видел деву всю в белом, а в ладонях ее я разглядел чашу, и в тот же миг я был исцелен.
И с тем подобрали они свои доспехи, как могли, починили, что было порублено, сели на коней и, беседуя, пустились в путь.
В пути же поведал сэр Эктор Окраинный сэру Персивалю, что и он тоже давно разыскивает брата своего сэра Ланселота, но даже и на след его не сумел напасть.
— А ведь я немало испытаний встретил на моем пути!
И они поведали друг другу о своих приключениях.
15
Мы же теперь на время оставим сэра Эктора и сэра Персиваля и поведем речь о сэре Ланселоте, который претерпел немало жестоких тягот, блуждая в безумстве по диким лесам. Два года прожил он, питаясь плодами и чем придется и жажду утоляя одной водой. Одежды на нем тоже почти не было, и так, в одной лишь рубахе и штанах, бродя с места на место, вышел однажды сэр Ланселот на широкий луг, а посреди луга стоял шатер. Рядом же, на дереве, висел белый щит и два меча, а к стволу были прислонены два копья.Увидел Ланселот мечи, и в тот же миг бросился он к дереву, схватил меч, извлек его из ножен и стал рубить висящий щит, так что звон разнесся по лугу, ибо шум был такой, словно там рубились десятеро рыцарей.
Тогда выбежал из шатра карлик, подскочил к сэру Ланселоту и хотел было вырвать у него из руки меч. Но сэр Ланселот схватил его за плечи и швырнул на землю, так что тот едва шею себе не сломал. Закричал тогда карлик, призывая на помощь.
Тут вышел из шатра статный рыцарь, облаченный в богатый алый плащ с меховой опушкой. Лишь только взглянул он на сэра Ланселота, как сразу же понял, что тот не в своем уме. И он обратился к нему с учтивой речью:
— Добрый человек, положи мой меч. Ибо сдаете? мне, что ты нуждаешься в сне и в теплой одежде, а не в том, чтобы размахивать оружием.
— Что до этого, — отозвался сэр Ланселот, — то лучше ты ко мне не приближайся, ибо знай, что иначе я тебя зарублю.
Видя это, рыцарь отступил в свой шатер, там карлик помог ему проворно облачиться в доспехи, ибо рыцарь решил силою отнять у сэра Ланселота свой меч. Вот стал он на него наступать, но когда сэр Ланселот увидел его облаченным в доспехи и с мечом в руке, он устремился ему навстречу с таким пылом и ударил его мечом по шлему так сильно, что у того от удара в мозгу помутилось, меч же в руке сэра Ланселота раскололся натрое. Упал рыцарь наземь замертво, и изо рта, из ушей и из носа хлынула у него кровь.
А сэр Ланселот вбежал в его шатер и бросился с разбегу прямо в теплую постель.
А там в постели лежала дама, она схватила свое платье и выскочила вон из шатра. И, увидев возлюбленного своего лежащим замертво, стала она плакать и рыдать, как безумная. Но при звуках ее плача рыцарь очнулся и пришел в себя и с трудом поднял на нее глаза.
Он спросил ее, куда девался тот безумец, что нанес ему столь могучий удар.
— Ибо такого удара за всю жизнь не получал я от руки рыцаря!
— Сэр, — отвечал ему карлик, — вам не будет чести обидеть его, ибо ясно, что он безумен. Но, не сомневайтесь, в свое время он был из достойнейших мужей, да, видно, какое-то приключилось с ним горе и свело его с ума.
— Сдается мне, — сказал карлик, — что в нем большое сходство с сэром Ланселотом, которого я видел на турнире в Лонезепе.
— Упаси Иисусе, — сказал рыцарь, — чтобы такой славный рыцарь, как сэр Ланселот, оказался в столь тяжкой беде! Но кто бы он ни был, — сказал рыцарь, — вреда я ему не причиню.