Мэлори Томас. Смерть Артура

   (А они оба ненавидели друг друга смертельной ненавистью.)
   — Сэр Паломид, — сказал сэр Эктор, — да будет ведомо тебе, что нет такого рыцаря на свете, который, убив кого-нибудь из нашего рода, не умрет за это. А потому, коль скоро тебе угодно сражаться, то поезжай и разыщи сэра Ланселота или же сэра Тристрама, эти рыцари — тебе ровня по силе.
   — С ними я уже встречался, — отвечал сэр Паломид, — но в поединках с ними чести себе не завоевал.
   — А больше не случалось вам встретить рыцаря, — спросил сэр Эктор, — кроме этих двоих, который был бы вам под стать?
   — Случалось, — отвечал сэр Паломид. — Был еще и третий рыцарь, он ничем не уступал им обоим, а из своих сверстников он первый, ибо равного ему не встречал я нигде. Доживи он до зрелости, не было бы на свете рыцаря, равного ему мощью. Звали же его сэр Ламорак Уэльский. Однажды на турнире он одержал верх надо мною и еще над тридцатью рыцарями и завоевал первенство. Но когда он уезжал оттуда, его подстерег сэр Гавейн со своими братьями, и превеликими трудами они убили его предательски, всем добрым рыцарям на горе!
   Лишь только услышал сэр Персиваль о гибели своего брата сэра Ламорака, он упал без памяти на гриву своему коню и стал плакать и убиваться прегорестно, как еще ни один благородный рыцарь на свете. А когда сэр Персиваль поднял голову, то сказал так:
   — Увы, мой добрый и благородный брат сэр Ламорак, никогда теперь уж нам не встретиться! А ведь во всем широком свете не найдется второго такого рыцаря среди его сверстников. О, как тягостно пережить сначала смерть отца нашего короля Пелинора, а потом еще смерть нашего доброго брата сэра Ламорака!
   А тем временем прибыл туда паж от двора короля Артура и поведал им о том, что в Лонезепе назначен большой турнир, и на нем наши земли и Корнуэлл с Северным Уэльсом будут сражаться против всех, кто только ни приедет с разных концов света.

6

   Мы же теперь обратимся к сэру Тристраму, который однажды, выехав на охоту, повстречал сэра Динадана — он приехал в эти края разыскивать сэра Тристрама.
   Сэр Динадан сразу же назвал сэру Тристраму свое имя, но сэр Тристрам своего имени открыть не захотел, и оттого сэр Динадан на него жестоко разгневался.
   — Вот точно такого же неразумною рыцаря, как вы, — сказал сэр Динадан, — я видел не далее как сегодня, у ручья. Он был словно во сне. Лежал над ручьем, улыбался, будто безумный, и ни слова мне не отвечал, а рядом валялся его щит, и конь его тоже стоял рядом. Я сразу же понял, что это — влюбленный.
   — А, любезный сэр, — сказал сэр Тристрам, — а вы разве не влюбленный?
   — Еще чего! Тьфу на это колдовство!
   — Сэр, неправильно вы говорите, — сказал сэр Тристрам, — ибо нет истинной рыцарской доблести без любви.
   — Прекрасно сказано, — сказал сэр Динадан. — А теперь, прошу вас, назовите мне ваше имя, раз вы так стоите за любовь. А иначе я буду с вами драться!
   — Что до этого, — сказал сэр Тристрам, — то нет вам причины со мною драться только оттого, что я отказываюсь открыть вам мое имя. А что до моего имени, то его вы от меня на сей раз не узнаете.
   — Позор и стыд! Что вы за рыцарь, если боитесь назвать свое имя? И коли так, сэр, я буду с вами драться.
   — Что до этого, — отвечал сэр Тристрам, — то я еще подумаю, я дерусь, только когда сам того хочу. Но ведь если я выеду на вас, — сказал сэр Тристрам, — то вы против меня не устоите.
   — Позор тебе, трус! — вскричал сэр Динадан. Но пока они так стояли и переговаривались, вдруг увидели они рыцаря, скачущего прямо на них.
   — Взгляните! — сказал сэр Тристрам. — Вон скачет рыцарь, который сразится с вами.
   Но сэр Динадан на него взглянул и сказал:
   — Клянусь верою! Это тот самый полоумный рыцарь, которого я видел у ручья не то спящим, не то бодрствующим.
   — Ну что ж, — сказал сэр Тристрам, — этого рыцаря я узнаю отлично по щиту его, крытому лазурью. Это сын короля Нортумберландского, и зовут его — сэр Эпиногрис. Он самый страстный влюбленный, какого я только знаю, и любит он дочь короля Уэльского, даму весьма прекрасную. И я полагаю, — сказал сэр Тристрам, — что, если вы его вызовете на бой, он примет ваш вызов, и тогда мы посмотрим, который из вас окажется лучшим бойцом: влюбленный или же вы, у кого нет ни возлюбленной, ни дамы сердца.
   — Ладно, — сказал сэр Динадан, — сейчас ты увидишь, каков я в деле.
   И с тем сэр Динадан возвысил голос и вскричал:
   — Сэр рыцарь, готовься к поединку, ибо тебе придется со мною сразиться, тут уж ничего не поделаешь, ведь таков уж обычай странствующих рыцарей, чтобы каждого рыцаря заставлять сражаться, хочет он того или нет.
   — Сэр, — отозвался сэр Эпиногрис, — придерживаетесь ли и вы такого порядка и обычая?
   — Что до этого, — отвечал сэр Динадан, — то защищайся! Копье ответит за меня.
   И они пришпорили коней и сшиблись с такою силой, что сэр Эпиногрис выбил сэра Динадана из седла. Тут сэр Тристрам подъехал к сэру Динадану и сказал:
   — Как так? Неужто влюбленный одерживает верх?
   — Позор тебе, трус! — вскричал сэр Динадан. — Если только ты настоящий рыцарь, то отомсти ему за меня!
   — Ну, нет, — отвечал сэр Тристрам, — у меня сегодня нет желания драться. Садись-ка на коня, и поедем отсюда.
   — Упаси меня Бог, — сказал сэр Динадан, — от такого товарища, ибо после встречи с тобою мне нет удачи. И с тем они собрались в путь.
   — Ну, — сказал сэр Тристрам, — быть может, я сообщу вам вести о сэре Тристраме.
   — Спаси меня Бог, — отвечал сэр Динадан, — не надо! Ибо сэру Тристраму плохо пришлось бы, спознайся он с тобою. И они распрощались.
   — Сэр, — сказал ему напоследок сэр Тристрам, — может статься, что мы еще встретимся с вами в ином месте.
   И сэр Тристрам возвратился в замок Веселой Стражи, а там услышал он, что в городе стоит великий шум и волнение.
   — Что это за шум? — спросил сэр Тристрам.
   — Сэр, — отвечали ему, — был в этом замке рыцарь, он долго жил среди нас, и вот теперь он убит двумя рыцарями, и за то только, что наш рыцарь назвал сэра Ланселота лучшим рыцарем, чем сэр Гавейн.
   — Это не причина, — сказал сэр Тристрам, — чтобы убивать рыцаря за добрые речи о его господине.
   — Нам от этого не легче, — отвечали жители города. — Вот будь здесь сейчас сэр Ланселот, он быстро отомстил бы тем двум низким рыцарям.
   Когда услышал сэр Тристрам такие их слова, он послал за щитом своим и за копьем. И в короткий срок он их нагнал и потребовал, чтобы они возвратились и принесли возмещение за свершенное ими дело.
   — Какого возмещения ты ждешь? — спросил один из них. И с тем разъехались они для разгона и сшиблись с такой силой, что сэр Тристрам перебросил того рыцаря через круп его коня. Тогда приготовился к бою с сэром Тристрамом второй рыцарь, и со вторым рыцарем он обошелся точно так же.
   И тогда они со всей возможной поспешностью высвободили ноги из стремян, выхватили мечи, перетянули наперед щиты и приготовились рубиться до последнего.
   — Рыцари, — сказал им сэр Трисчрам, — лучше скажите мне, кто вы и откуда. Ибо, может статься, вы — те, кому от меня живым не уйти, а может быть, вы носите имена такие и родом из таких мест, что, несмотря на все ваши злые дела, я отпущу вас подобру-поздорову.
   — Знай же, сэр рыцарь, — они отвечали, — мы не боимся назвать тебе наши имена, ибо мое имя — сэр Агравейн, а мое — сэр Гахерис, мы братья славного рыцаря сэра Гавейна и родные племянники королю Артуру!
   — Хорошо, — сказал сэр Тристрам, — ради короля Артура я на этот раз вас отпущу. Но позор сэру Гавейну и вам, принадлежащим столь высокому роду, что о вас, четырех братьях, идет такая дурная молва: ибо вас считают величайшими убийцами и погубителями добрых рыцарей во всем королевстве Английском. И я слышал, что сэр Гавейн и вы, его братья, убили вчетвером рыцаря, который был получше любого из вас, имя же его — добрый рыцарь сэр Ламорак Уэльский. Милостью Божией, — сказал сэр Тристрам, — хотел бы я быть с ним рядом в его смертный час.
   — Тогда и ты последовал бы за ним, сказал сэр Гахерис.
   — Для этого, любезные рыцари, понадобилось бы куда больше доблестных рыцарей, чем сыщется в вашем роду.
   И с тем сэр Тристрам расстался с ними и поехал к замку Веселой Стражи. А когда он уехал, они сели снова на коней, и один сказал другому:
   — Догоним его и сквитаемся с ним за его любовь к сэру Ламораку.

7

   Вот нагоняют они сэра Тристрама, и сэр Агравейн ему кричит:
   — Оборотись, рыцарь-предатель!
   — Добро, — отвечал сэр Тристрам.
   И с тем он обнажил меч свой и нанес сэру Агравейну такой удар но шлему, что тот без памяти свалился с лошади, а на голове у него зияла страшная рана. А он тогда оборотился против сэра Гахериса, и с такой силой обрушился на шлем его меч сэра Тристрама, что сэр Гахерис вывалился из седла.
   Тогда сэр Тристрам возвратился в замок Веселой Стражи, а там спешился и снял доспехи. И рассказал сэр Тристрам Прекрасной Изольде обо всех своих приключениях, о каких вы уже слышали, и она, при имени сэра Динадана, сказала:
   — Сэр, это не он ли сложил ту песню о короле Марке?
   — Он самый, — отвечал сэр Тристрам, — ибо он лучший шутник и забавник, какого я знаю, и благородный боец, и добрый товарищ, и его обществом дорожат все славные рыцари.
   — Увы, сэр, — сказала она, — мне жаль, что вы не привезли его с собою сюда.
   — Нужды нет, — отвечал сэр Тристрам, — ведь он разъезжает по этой стране в поисках меня и потому не уедет, покуда со мною не встретится. — И еще сэр Тристрам рассказал Прекрасной Изольде о том, что сэр Динадан — противник всех влюбленных.
   В это самое время явился туда паж и объявил сэру Тристраму, что в город прибыл странствующий рыцарь, носящий такие-то цвета и знаки на щите.
   — Клянусь моей верой, это сэр Динадан, — сказал сэр Тристрам. — А потому, госпожа моя, вот что надлежит вам сделать: пошлите за ним, я же скроюсь. Вы тогда послушаете речи веселейшего из рыцарей, с каким вам случалось беседовать, и словеса несообразнейшие. Но прошу вас сердечно, окажите ему добрый прием.
   И вот послала Изольда Прекрасная в город с приглашением сэру Динадану в замок отдохнуть в обществе дамы.
   — С доброй охотою! — отвечал сэр Динадан. И он сел на коня и въехал в ворота замка, а там спешился, и ему помогли снять доспехи и ввели его в залу.
   Вышла туда к нему Прекрасная Изольда, и они приветствовали друг друга. А потом она спросила его, откуда он.
   — Госпожа, — он ответил, — я принадлежу ко двору короля Артура и состою в рыцарях Круглого Стола. Имя же мое — сэр Динадан.
   — А что делаете вы в наших краях? — спросила его Прекрасная Изольда.
   — Правду сказать, госпожа, я разыскиваю сэра Тристрама, доброго рыцаря, ибо говорят, что он находится в здешних местах.
   — Возможно, что и так, — сказала Изольда, — но мне об нем ничего не известно.
   — Госпожа, — сказал тут сэр Динадан, — я дивлюсь на сэра Тристрама и на многих других подобных ему влюбленных. Что им за печаль так безумствовать и терять голову из-за женщины?
   — Как так? — сказала Прекрасная Изольда. — Разве вы, странствующий рыцарь, не влюблены? Истинно, это стыдно, ведь и в самом деле, тот не заслуживает славы настоящего рыцаря, кто не вступает в поединок ради дамы.
   — Боже меня упаси! — отвечал сэр Динадан. — Ведь радость любви так коротка, а горечь ее и все, что из нее потом проистекает, — это бедствия весьма длительные.
   — А! — сказала Прекрасная Изольда, — никогда больше так не говорите, ведь здесь поблизости проезжал недавно добрый рыцарь сэр Блеоберис, который однажды бился за свою даму против трех рыцарей, и он завоевал ее на турнире у короля Нортумберландского. Это был благородный подвиг, — сказала Прекрасная Изольда.
   — Воистину это так, — отвечал сэр Динадан, — я знаю его хорошо, он славный и благородный рыцарь и высокого роду, ведь в роду сэра Ланселота Озерного все — добрые рыцари.
   — Я же вот о чем хочу вас просить, — сказала ему Изольда Прекрасная, — не согласитесь ли вы за меня сразиться с тремя рыцарями, которые чинят мне великое зло? Поскольку вы рыцарь короля Артура, я жду, что вы пойдете за меня на бой.
   Тогда говорит сэр Динадан:
   — Вот что я вам скажу. Вы — дама прекраснейшая, какую приходилось мне только видеть, и много прекраснее госпожи моей королевы Гвиневеры. Но, да будет вам ведомо без дальних Слов: я не стану сражаться за вас с тремя рыцарями, упаси меня Иисусе!
   Изольда посмеялась и потешилась над ним вволю. И принимала она его со всем радушием, и он провел в том замке всю ночь до утра.
   А рано поутру сэр Тристрам облачился в доспехи, и Прекрасная Изольда дала ему добрый шлем, а он ей пообещал, что встретится с сэром Динаданом. И что они вдвоем отправятся на турнир в Лонезеп.
   — И там я позабочусь, чтобы для вас было приготовлено место, откуда вы сможете следить за всеми выступлениями рыцарей.
   И сэр Тристрам пустился в путь, сопровождаемый двумя оруженосцами, которые везли его щит и его копья, тяжелые и длинные.

8

   А вскоре после него собрался ехать и сэр Динадан, и он пустился в дорогу быстрым галопом, и под конец нагнал сэра Тристрама.
   И лишь только завидел он его, как тут же признал вчерашнего знакомца, а изо всех рыцарей с ним встреча была ему всего нежелательнее.
   — А! — вскричал сэр Динадан, — не тот ли ты самый рыцарь-трус, который попался мне вчера? Ну, держись! ибо сейчас ты все равно будешь со мною биться, желаешь ты того или нет!
   — Что ж, — говорит сэр Тристрам. — А мне как раз до смерти неохота сражаться.
   Вот пустили они коней, и сэр Тристрам промахнулся нарочно, а сэр Динадан расколол свое копье в щепы. Тогда изготовился сэр Динадан рубиться на мечах.
   — Ну, нет, сэр, — сказал сэр Тристрам, — зачем вы так гневаетесь? Я больше не расположен сегодня биться.
   — Позор тебе, трус! — вскричал Динадан. — Ты позоришь все рыцарство!
   — Что до этого, — отвечал сэр Тристрам, — то мне дела нет, я желаю держаться подле вас и находиться под вашим покровительством, ибо вы столь, славный рыцарь, что всегда сумеете меня защитить.
   — Избави меня Бог от тебя! — сказал сэр Динадан. — Ведь на тебе превосходнейшее рыцарское облачение, и собою ты прекрасен, как ни один из рыцарей, кого только случалось мне встретить, но ты же изо всех, кого я встречал, величайший трус. К чему тебе тяжелые копья и все эти доспехи, что ты на себе возишь?
   — Сэр, все это я отдам какому-нибудь доброму рыцарю, — сказал сэр Тристрам, — когда прибуду на турнир. Вот увижу, сэр, что на турнире отличаетесь вы, — вам все это и достанется.
   Так они ехали, беседуя, и вдруг выехал на них какой-то странствующий рыцарь и изготовился к бою с ними.
   — Взгляните-ка, — сказал сэр Тристрам, — вон человек, который ищет поединка. Изготовьтесь к бою и скачите прямо на него.
   — А тебе да будет позор! — сказал сэр Динадан.
   — Ну, нет, — отвечал сэр Тристрам, — по мне, уж очень он страшен.
   — Ладно, вот я ему сейчас! — сказал сэр Динадан. И они навесили на плечи щиты, выставили копья и сшиблись друг с другом с такой силой, что тот рыцарь выбил сэра Динадана из седла.
   — Вот видите, — сказал сэр Тристрам, — лучше было бы вам ехать от него прочь.
   — Позор тебе, трус! — сказал сэр Динадан. И, вскочив на ноги, он выхватил меч свой и предложил тому пеший бой.
   — По дружбе или же по злобе? — спросил тот.
   — Сэр, давайте рубиться по-дружески, — отвечал сэр Динадан.
   — А как ваше имя? — спросил тот рыцарь. — Я прощу вас честью ответить мне.
   — Сэр, знайте, я зовусь сэр Динадан.
   — А, сэр Динадан, — сказал тот, — мое же имя сэр Гарет, я меньшой брат сэра Гавейна.
   Обрадовались они друг другу, ибо этот сэр Гарет был изо всех своих братьев лучший рыцарь, и сэр Динадан тоже выказал себя славным рыцарем. И они снова сели на коней, едут и ругают трусом сэра Тристрама. А сэр Тристрам слышит каждое слово и смеется над ними про себя. Вдруг видят: скачет к ним еще один рыцарь, и вот уж он изготовился к бою.
   — Ну, любезные рыцари, — говорит сэр Тристрам, — решайтесь, которому из вас биться вон с тем рыцарем, ибо что до меня, то предупреждаю вас: я с ним сражаться не буду.
   — Тогда я поскачу, — сказал сэр Гарет. И они съехалась, и тот рыцарь перебросил сэра Гарета через круп его коня.
   — Ну как? — спрашивает сэр Тристрам сэра Динадана. — Готовьтесь, теперь ваш черед биться и отомстить за доброго рыцаря сэра Гаретя.
   — Нет уж, — отвечал сэр Динадан. — Не буду я с ним биться, ведь он вышиб из седла рыцаря куда более сильного, чем я.
   — А, сэр Динадан, — говорит сэр Тристрам, — вижу я и чувствую, что вы струсили. А коли так, сейчас вы увидите, что будет.
   И сэр Тристрам налетел на того рыцаря и сбросил его с коня долой. И при виде этого сильно подивился сэр Динадан, и понял он тут, что это — сэр Тристрам. А неизвестный рыцарь лишь только поднялся на ноги, как тут же обнажил свой меч, чтобы рубиться дальше.
   — Сэр, как ваше имя? — спрашивает его сэр Тристрам.
   — Да будет вам ведомо, — тот отвечал, — что мое имя сэр Паломид.
   — Тогда, сэр рыцарь, назовите же нам имя рыцаря, вам всех более на свете ненавистного, — спросил сэр Тристрам.
   — Воистину, — отвечал он, — всех более ненавижу я смертельно сэра Тристрама, и если мы с ним где-либо повстречаемся, одному из нас живым не быть.
   — Добро, — сказал сэр Тристрам. — Так знайте же, что мое имя сэр Тристрам Лионский, и теперь разите!
   Услышав такие его слова, сэр Паломид изумился и сказал так: — Я прошу вас, сэр Тристрам, простить мне все зло, что я к вам питал. Буду я жив, стану служить вам изо всех рыцарей — и первому. В злобе, что питал я против вас, я жестоко раскаиваюсь! Сам не знаю, что на меня тогда нашло, ведь я вижу, вы благородный рыцарь; и теперь я от души дивлюсь, как может вас ненавидеть кто либо, себя благородным рыцарем почитающий. Я прошу вас, сэр Тристрам, не прогневаться на мои недобрые речи.
   — Сэр Паломид, — отвечал сэр Тристрам, — добро вы говорите. Уж я-то знаю, что вы — рыцарь благородный, ибо я видел вас в деле, и немало подвигов вы предприняли и свершили. Потому, — сказал сэр Тристрам, — если есть у вас на меня зло, ныне можете вы со мною сквитаться, ибо я к вашим услугам.
   — О нет, господин мой сэр Тристрам, я сам готов быть вашим рыцарем и сослужить вам любую службу по первому вашему слову.
   — Сэр, я согласен, — отвечал сэр Тристрам.
   И они поехали дальше своей дорогой, беседуя об разных вещах. И сказал сэр Динадан:
   — Ах, господин мой сэр Тристрам! Как же вы низко надо мной насмеялись, ведь, видит Бог, я приехал в эту страну из-за вас, по наущению господина моего сэра Ланселота, хотя он так и не пожелал назвать мне точное место, где вас найти.
   — Вот как? — сказал сэр Тристрам. — А ведь сэр Ланселот всех лучше знает, где меня найти, ибо я гощу сейчас в его замке.

9

   Так они скакали, покуда не завидели впереди замок Лонезеп, а у стен были разбиты четыре сотни шатров и палаток, и на прекрасном турнирном поле завершены уже были все приготовления к празднику.
   — Да поможет мне Бог, — молвил сэр Тристрам, — никогда еще я не видывал, чтобы все было так богато подготовлено к турниру.
   — Сэр, — сказал сэр Паломид, — а мне думается, что вот так же все устроено было у стен Девичьего Замка на скале, в тот раз, когда вы завоевали там первенство, ведь я сам видел, как вы тогда один одолели тридцать рыцарей.
   — Сэр, — сказал сэр Динадан, — и в Сурлузе тоже, когда сэр Галахальт, властелин Долгих Островов, устраивал турнир, который продолжался семь дней. Там было столь же великое скопление людей, как и здесь, ибо туда съехались рыцари из многих стран.
   — Сэр, а кто там отличился больше всех? — спросил сэр Тристрам.
   — Сэр, больше всех отличился сэр Ланселот Озерный, и еще благородный рыцарь сэр Ламорак Уэльский.
   — Клянусь моей верою, — сказал сэр Тристрам, — если сэр Ланселот находится здесь, то нет сомнения, — сказал сэр Тристрам, — что он и здесь завоюет первенство, если только его не одолеют рыцари числом, собравшись многие против него одного. А что убит сэр Ламорак, — сказал сэр Тристрам, — это величайшей жалости достойно, ибо, думается мне, среди его сверстников не найдется второго рыцаря столь же могучего и неутомимого. Я знал его как одного из лучших рыцарей, с какими когда-либо встречался, кроме разве что сэра Ланселота.
   — Увы, — сказали сэр Динадан и сэр Тристрам, — его смерть для нас — большое горе! И не будь его убийцы родичами господина нашего короля Артура, они заплатили бы за это жизнью, все, кто причастны были к его убийству.
   — Из-за этого-то, — сказал сэр Тристрам, — я и опасаюсь возвращаться ко двору короля Артура. Сэр, я хочу, чтобы вы это знали, — сказал сэр Тристрам сэру Гарету.
   — Что до этого, то я вас не виню, — сказал сэр Гарет, — ведь мне отлично известна мстительность моих братьев, сэра Гавейна, сэра Агравейна, сэра Гахериса и сэра Мордреда. Но что до меня, — сказал сэр Гарет, — то я не вмешиваюсь в их дела, и потому из них ни один меня не любит. Оттого-то я и оставил их общество, что увидел в них погубителей рыцарства, и же чал бы я, милостью Божией, быть там поблизости в час, когда пал убитым этот благороднейший из рыцарей, сэр Ламорак!
   — Ну, да поможет мне Иисус, — сказал сэр Тристрам, — это прекрасно сказано, ведь и я бы отдал все золото между Римом и здешними местами, только бы мне очутиться тогда подле него.
   — Воистину, — сказал сэр Паломид, — и я тоже, а ведь я ни на одном турнире, ни в одном поединке ни разу не одержал верх, если там выступал этот благородный рыцарь сэр Ламорак. В конном ли, в пешем ли бою, но он всегда меня одолевал. А в тот день, когда он был убит, он свершил доблестнейшие подвиги, какие когда-либо свершал рыцарь у меня на глазах. И когда господин мой король Артур присудил ему первенство, сэр Гавейн и три его брата: сэр Агравейн, сэр Гахерис и сэр Мордред — напали на сэра Ламорака в тайном месте, убили под ним коня, а потом дрались с ним пешим три часа кряду и долее, наседая и спереди и сзади, покуда сэр Мордред не нанес ему со спины смертельную рану, разрубивши его чуть не пополам. Так рассказывал мне один из пажей сэра Ламорака, который видел все это сам.
   — Позор такому предательству! — сказал сэр Тристрам. — Мое сердце сокрушено этим рассказом.
   — И мое тоже, сказал сэр Гарет, — хоть они мне и братья родные.
   — Поведем же теперь речь о других вещах, — сказал сэр Паломид, — а его оставим, ибо жизни ему не возвратить.
   — Тем хуже! — отвечал сэр Динадан. — Ибо сэр Гавейн и все его братья, кроме вас, сэр Гарет, — злые ненавистники почти что всех добрых рыцарей Круглого Стола. Ибо мне хорошо известно, что они, как следует от них ожидать, ненавидят втайне господина моего сэра Ланселота и весь род его и затаили против него великое зло. Об том господин мой сэр Ланселот, уж конечно, извещен, для того-то он и желает иметь вокруг себя побольше добрых рыцарей — своих родичей.

10

   — А теперь, сэр, — сказал Паломид, — давайте все же оставим этот предмет и подумаем, как нам выступать на здешнем турнире. Мой совет вот каков: нам всем четверым держаться вместе против всех приезжих.
   — Нет, этого делать не следует, — сказал сэр Тристрам. — Ибо я по шатрам вижу, что здесь собралось сотни четыре рыцарей. Нет сомнения, — сказал сэр Тристрам, — что на свете много добрых рыцарей, и как бы могуч и храбр ни был рыцарь, его можно одолеть числом. Я видел, как это случилось со многими рыцарями, они уже полагали себя победителями, но оказывались побежденными. Ибо мужество не многого стоит, пока оно не сдобрено рассудком. И потому, что до меня, — сказал сэр Тристрам, — то, быть может, не потеряв головы сам, я еще спасу и чужие головы.
   И они поскакали дальше и выехали на берег реки Умбер, и слышат там горестные стоны и плач. Видят они, идет по ветру богатый корабль, весь обтянутый красными шелками, и вот пристал этот корабль к берегу у самого того места, где они стояли. Тут спешился сэр Тристрам, и спутники его тоже, и взошли они на этот корабль. А там увидел сэр Тристрам прекрасное ложе под богатым покрывалом, и на ложе том лежал прекрасный мертвый рыцарь в полных доспехах, но только с непокрытой головой и весь в крови от смертельных ран.
   — Иисусе! — воскликнул сэр Тристрам. — Как могло статься, что этот рыцарь лежит здесь убитый?
   И вдруг видит сэр Тристрам в руке мертвого рыцаря письмо.
   — Эй, кормчие-корабельщики, — сказал сэр Тристрам, — что это за письмо?
   — Сэр, — они отвечали, из этого письма можно узнать и понять, как был он убит и за что и как его звали. Но, сэр, — сказали корабельщики, — знайте, что письмо возьмет и прочтет лишь настоящий, доблестный рыцарь и лишь в том случае, если поклянется отомстить за его смерть, а иначе ни один человек не вскроет этого письма.
   — Знайте ж и вы, — сказал сэр Тристрам, — что из нас любой сумеет отомстить за его смерть и не ударит в грязь лицом. И если верно вы, корабельщики, говорите, смерть его будет отомщена.
   И с тем сэр Тристрам вынул из руки рыцаря письмо, открыл его и прочел, а в нем значилось вот что:
   «Я, Херманс, король и владыка Красного Города, обращаюсь с приветом ко всем странствующим рыцарям, и всех прежде к вам, благородные, рыцари Артурова двора, и прощу вас всех сыскать меж собою одною рыцаря, чтобы он вызвался сразиться за меня с двумя братьями, которых, я взрастил и возвысил из ничтожества, они же коварно, и подло меня убили. И потому я прошу, пусть добрый рыцарь отомстит им за мою смерть, и тому, кто за меня отомстит, завещаю я мой Красный Город и все мои замки».