Вернулся он без приключений. Разбудил тренера команды, объяснил ему обстановку. Тренер выставил охранение. Вот теперь и в самом деле можно было бы позволить себе отдохнуть. Не сразу, конечно; еще через полчасика…
Команда уже спала – кроме часовых, конечно. Милов, не зажигая плафона в кабине, приладил рацию. Послал вызов.
Ему откликнулись. Слышимость была хорошей; похоже, собеседники его находились где-то близ границы.
– Вариант сорвался, – сказал он. – Причины активности на границе мне не ясны.
– Мы устанавливаем. О срыве известно. Что предпримете? Остается совсем мало времени.
– Наиболее вероятен новый вариант, морской. Суть не меняется, только способ. Нужен пароход. Достаточно убедительный. Нейтральный.
– В какой порт прибудет груз?
– В торговый, я полагаю.
– Поняли.
– Это осуществимо?
– Надеюсь. Во всяком случае, найдите возможность связи за шесть часов до. Если у нас не получится – вам придется прекратить выполнение задания и скрыться.
– Очень не хотелось бы.
– Нам тоже. Немедленно начинаем работать над вариантом. Что вам нужно сейчас?
– Михаил может говорить?
– Он в отсутствии. Как только появится, свяжется с вами.
– Тогда ничего. Конец связи.
Наконец-то можно хоть немного подремать…
8
(7 часов до)
Проснулся он, когда было уже совсем светло, и испуганно рывком сел на полке, тут же соскользнул на водительское сиденье: подумал, что заспался. Но уже через несколько секунд почувствовал, как им овладевает спокойствие: Леста еще спала, машины стояли точно так же, как вчера, или, вернее, сегодня ночью остановились, и в кабинах их не было заметно никакого движения. Правда, кто-то возился в отдалении, на площадке, которую они миновали ночью и где все еще стояли посторонние машины – за это время их, кстати, не прибавилось, и двигавшийся там субъект всего-навсего пытался разжечь походный примус. Вдалеке, на шоссе, тоже не замечалось ничего, что говорило бы об опасности: за несколько минут проехали всего лишь две машины – легковые, не вызывавшие подозрений. Пока, следовательно, все было – слава богу.
Успокоившись, Милов вылез из кабины, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не потревожить своих попутчиков раньше времени. Отошел к краю стоянки, сделал несколько упражнений, чтобы размяться, почувствовать себя в форме. Следовало воспользоваться свободным временем, чтобы наилучшим образом подготовиться к предстоящему дню, который наверняка окажется не самым легким.
Он вернулся к машине, протер, чтобы завершить утренний туалет, лицо и руки душистой салфеткой; устроившись в кабине поудобнее, после недолгого колебания, вызванного высокими этическими соображениями, запустил руку в сумку, до недавнего времени принадлежавшую старшине конвоя, и нашарил там прежде всего пакетик с едой, запасенной технетом в рейс. Пара ломтей хлеба, намазанных каким-то подозрительным жиром, два желтоватых огурца – вот и все, чем располагал он для подкрепления сил. Не густо; но это была нормальная технетская вечерняя порция, а другой еды тут достать и негде. Голод – не тетка, и хлеб с жиром исчез быстро, наперегонки с огурцами; была бы хоть соль – но соли, видимо, технетам не полагалось. Пришлось примириться. Половину обнаруженного он честно отложил – для Лесты, отряд же, как полагал он, привык заботиться о себе сам – во всяком случае, должен был привыкнуть.
Милов наверняка съел бы и еще столько, и все равно в животе оставалось бы свободное место; однако приходилось считаться с фактами – с упрямой, как известно, вещью. Он снова спустился на по-утреннему прохладную травку, зевнул, потом медленно обошел вокруг машины, постучал башмаком по скатам – подкачивать их не требовалось, – проверил, хорошо ли заперты двери прицепа, затем достал из кабины тряпку и протер номера; все это – не торопясь, серьезно, тщательно. Проделав все эти, скорее всего, ритуальные действия, вернулся в кабину, легким прикосновением пробудил Лесту, перед тем позволив себе лишь краткие секунды полюбоваться ею – безмятежно спящей, впервые, наверное, за долгий срок чувствовавшую себя надежно защищенной, – хотя никто не мог сказать, насколько же действенной была эта защита в действительности. Леста пришла в себя сразу, совсем по-детски улыбнулась – даже не Милову, скорее всего, но просто солнечному утру, чистому воздуху, пусть и быстропреходящей, но все же безмятежности жизни… Милов оставил ей салфетки и пошел поднимать Отряд на ноги. Хотелось ему также проверить, насколько серьезно организовал командир самолета, – а теперь уже скорее Отряда – охрану Конвоя от возможных (хотя и не состоявшихся ночью) неожиданностей. Сейчас, от своей машины, Милов никакой охраны не видел, хотя и всматривался внимательно; и оттого не на шутку разозлился, весьма четко представляя себе, что случилось бы, обнаружь их здесь неизбежные преследователи спящими. Картинки возникали – одна другой выразительнее, и оставалось только покрепче сжимать кулаки.
Он не успел додумать до конца, что произошло бы в наихудшем варианте, потому что откуда-то сверху, из густой листвы, просигналила, как бы требуя внимания, какая-то голосистая птица; насколько можно было судить, опираясь на память – таких птиц здесь отродясь не водилось, были они типичны скорее для противоположного полушария. Тем не менее, такая птица прокричала заливисто – и тут же ей откликнулась другая… Милов переключился на аналитическое восприятие окружающего мира и краем глаза увидел, как выскальзывали из кабин и прицепов и растворялись в траве быстрые фигуры в маскировочных комбинезонах – с оружием в руках, если только зрение не подводило Милова. И одновременно он увидел въезжающий на стоянку прекрасный, хотя и слегка запылившийся в дороге мерседес, из открытого окошка которого кто-то махал рукой – и, похоже, жест этот относился именно к Милову.
Мерседес остановился, правая передняя и обе задних дверцы его одновременно распахнулись, четыре человека вышли и все вместе направились к машинам Конвоя. И первым из них был Орланз – тут уж никакой ошибки быть не могло.
«Ладно, – подумал Милов. – Прелюдия к последнему акту. Или, если угодно, переход в тяжелофигурный эндшпиль, играть в котором придется никак не по теории…»
Глава тринадцатая
1
(8 часов до)
Орланз вылез из машины – свежий, словно безмятежно проспавший ночь в мягкой постели и успевший к тому же неплохо позавтракать – чего Милов искренне пожелал и себе. Но вслух не сказал ничего – просто кивнул, приветствуя своего вроде бы начальника. Орланз улыбнулся весьма доброжелательно. Проговорил:
– Рад приветствовать вас в столь приятном месте. Добрались без приключений?
Улыбка улыбкой, но глаза его в это время, лишь бегло скользнув взглядом по фигуре Милова, теперь очень внимательно оглядывали машины, подолгу задерживаясь на каждой. И говорил он медленно, растягивая слова, похоже, для того, чтобы выиграть побольше времени для инспекции. Милова это, конечно, не обидело; он и не ждал ничего другого. Ответил же он совершенно спокойно, как если бы все было в совершенном порядке вещей:
– Все в полном порядке; не хватает только ясности, но я надеюсь, что вы привезли ее с собой.
– Вот как? – несказанно удивился Орланз. – А мне казалось, что все понятно, никаких вопросов не осталось. Впрочем, на эту тему мы поговорим как-нибудь на досуге, а сейчас время трогаться в путь.
Милов, однако, и не пошевелился.
– Я бы хотел все же знать: куда и зачем я должен везти груз? Не та ситуация, чтобы я стал рисковать и играть втемную.
– То есть, вы мне не доверяете?
– Вот о деталях наших отношений действительно можно будет поговорить в свободное время. Короче: или вы немедленно вводите меня в курс ваших намерений, либо я начинаю действовать по своему усмотрению. Мы еще не так далеко от границы…
Орланз помолчал. Пожевал губами, прежде чем ответить:
– Ну хорошо – хотя мне это представляется лишь потерей времени. Мы с вами еще раньше рассуждали на тему о том, что наш груз стоит денег. И немалых. Деньги нужны не только Базе, но, как нетрудно понять, и нам – оппозиции. Мы способны продать груз не менее выгодно, чем ваши приятели. Я имею в виду того же Клевреца хотя бы. Стране же по-прежнему нужно избавиться от компрометирующих улик. И в этом вы и будете способствовать нам.
Милов развел руками.
– Если бы я был банкиром…
– Если бы вы были банкиром, вы не дали бы нам ни цента – и, наверное, были бы правы. Нет, мы ждем от вас совершенно иной помощи.
– Я не совсем понимаю.
– Нам было нужно, чтобы груз этот ни в коем случае не ушел на восток. Потому что мы нашли другого покупателя. Он заплатит даже больше, и намного больше, чем обещали тем. Только вместо того, чтобы пересечь восточную границу, груз должен оказаться в морском порту, в каком именно – вам будет сообщено позже; его вам придется там погрузить в трюм судна, которое вам также будет указано, когда в том возникнет нужда. Вот в этом и будет заключаться ваша задача; как вы успели заметить, она прямо противоположна тому, чего требовали от вас те субъекты: не допустить ухода груза на восток, и напротив – обеспечить доставку его в порт и погрузку на судно.
– Легко сказать! Думаете, они нам так и позволят пересечь без малого всю страну…
– Ну! Каких-то две с лишним сотни километров! Не так уж и сложно. Согласен, задача из категории опасных. Но мы ведь и поручаем ее не кому-нибудь, а вам!
– К сожалению, не разделяю вашего оптимизма. Нас, безусловно, будут преследовать. Придется ввязываться в драку. С таким-то грузом? Я поглядел ночью, как дерутся технеты…
Орланз, похоже, нимало не испугался.
– Да? – откликнулся он. – Было впечатляюще?
– Увы. Мы лишились водителей. Со старшиной во главе. Словно вы не знаете!
– Был сильный обстрел? – Орланз, казалось, воспринял эту весть как должное.
– Не сказал бы. Он просто рвался в бой. Как и остальные, впрочем. Они словно обезумели.
– Да, – сказал Орланз и вздохнул. – Технеты остаются технетами; этого следовало ожидать: технеты не могут не ввязаться в драку – они воспитаны определенным образом. Хорошо. В таком случае, объясните ситуацию. Почему вы остановились здесь, не проехали до следующей стоянки? Оставили бы за собой еще полсотни километров…
– Это вряд ли удалось бы. Примерно километрах в полутора нас ждали – и, скорее всего, ждут сейчас. Десятка три вояк и два танка.
Орланз снова не удивился. Спросил лишь:
– Откуда вам это известно?
– Пришлось сходить в разведку.
– Именно здесь?
– Помню эти края. А там, впереди, как раз очень удобное место для засады, для перехвата. Узость.
– Сколь приятно иметь дело с опытным специалистом, – проговорил Орланз спокойно. – Однако давайте закончим наши переговоры. Что я вам предлагаю – вы прекрасно поняли. По сути, то же самое, что и раньше: живым и здоровым выпутаться из переплета, в который вы попали. Только я и могу помочь вам в этом – потому что База о вас не забыла, отнюдь, и хорошо, если у вас не будет повода лишний раз в этом убедиться. Итак, вы ведете Конвой согласно моим указаниям.
– Хотелось бы все-таки знать о судьбе ракет.
– А что вам до них? Считайте, что они исчезнут бесследно; во всяком случае, не взорвутся на вашей территории – этого что, мало?
Милову этого было мало. Плохо, если бы ракеты взорвались, в особенности – на своей территории. Но еще хуже – если они живыми и здоровыми попадут в чьи-то руки. И потому, что в них есть некоторые конструктивные нововведения. И еще потому, что в таком случае их смогут использовать по назначению – а если они где-то сработают, то не составит чрезмерного труда установить их происхождение – а как тогда доказать, что оружие это было продано потребителю не государством, а шайкой контрабандистов? Потому что сейчас Орланз со своей оппозицией – как бы ни мотивировал он свои действия – от такой шайки ничем не отличался.
Конечно, отсчет продолжается. И если все сработает нормально, ракеты до покупателя не дойдут. Но тогда через считанные часы поднимется немалый шум близ этого побережья – и снова всю вину свалят на производителя ракет. Не одна провокация, так другая, не другая – так третья… И жертвы будут, без них никак не обойдется. И не добраться до проклятого механизма, давно отсчитывающего часы, и никого другого не попросить об этом, никакого специалиста: устройство не подлежит рассекречиванию…
Сплошной туман. Однако сейчас ясно одно: нельзя оставлять ракеты. Нужно быть рядом с ними. А там видно будет.
– Хорошо, – сказал Милов Орланзу. – Согласен.
Орланз не удивился; понимал, видно, что другого решения у Милова нет.
– Как намерены двигаться?
– Вы забыли сказать – каков порт назначения. Торговый? Нефтяной? Еще какой-нибудь?
– Торговый, разумеется, – сказал Орланз едва ли не сердито. – Итак?
– Зависит от дополнительной информации. Наверное, вы успели поинтересоваться: ждут ли нас и на северной магистрали?
Орланз кивнул, словно вопрос не был для него неожиданным.
– Ждали с вечера. Однако, как только стало известно, что Конвой избрал южный вариант, они переместились на эту дорогу. Разумеется, если вы станете задерживаться, они забеспокоятся и снова пошлют кого-нибудь туда. Так что мешкать нам нельзя. Поднимайте водителей – и в путь. Если я правильно понял вас, вы собираетесь свернуть на северную дорогу?
– Для этого нам придется лишь вернуться примерно на километр – там направо отходит неплохой проселок.
– Согласен.
– Я полагаю, вы позаботились о том, чтобы привлечь их внимание к этой именно трассе? – спросил Милов. – Потому что иначе они могут успеть оседлать Северное шоссе прежде, чем мы проскочим эти места.
Орланз улыбнулся.
– Надеюсь, что вопрос этот вы задали из вежливости. Вряд ли вы полагаете, что я мог бы не предусмотреть такой потребности. Не беспокойтесь. Если вы не забыли ночных событий, то помните, что на перегрузочной площадке находилась, по сути дела, еще одна колонна, во всем подобная вашей.
– Разумеется. Но я предполагал, что она отправится обратно в Россию…
– Так планировалось. Но, поскольку обстановка изменилась, пришлось переадресовать ее. И сейчас она – на этом же шоссе, недалеко отсюда.
– Они согласились?
– Ну, у них ведь тоже груз, и отправители заинтересованы в его доставке. Дело есть дело – для нас, для русских, для кого угодно… Мне даже не пришлось долго уговаривать их. Да и возвращаться в Россию сейчас было бы для них небезопасно. Так что те, кто сейчас затаились в засаде, будут полностью удовлетворены: колонна подойдет, и они ее остановят.
– И убедятся, что в машинах – не тот груз, на какой они рассчитывали…
– Ну, я вовсе не уверен, что им так легко позволят обыскать трейлеры. Ведь ответственность за целость груза лежит на экипажах – и заработок тоже, естественно. И уж во всяком случае, в этом эпизоде будет потеряно время – а вы постараетесь использовать его как можно лучше. Я же, как только прояснится обстановка здесь, пущусь за вами – или, скорее, даже обгоню вас и присоединюсь где-нибудь там, впереди. Не беспокойтесь: в порт мы приедем вместе, без меня вы оказались бы там совершенно беспомощны.
Милов непроизвольно глянул на часы.
– Времени остается совсем немного. Мы тут слишком задержались.
– Не беспокойтесь: вы успеете. Должны успеть.
– Ну, а если вашу колонну не станут задерживать?
– Маловероятно. Тогда они поедут дальше. И если их пропустят, то всем будет известно, что Конвой движется по южному варианту; все равно, когда они спохватятся, вы успеете уйти достаточно далеко.
– Постараемся. Хотя, конечно, рокада съест немало времени.
– Поезжайте так быстро, как только позволит безопасность груза.
– Непременно. Скажите только как можно точнее: каким временем мы располагаем?
Орланз думал недолго.
– Через пятнадцать часов груз не только должен быть погружен, но и судно обязано покинуть порт. Какого черта!.. Платить штрафы за просрочку никто не желает – ни капитан, ни я. А мне еще пришлось бы оплачивать и простой судна – это бешеные деньги!
– Сделаем все возможное, – произнес он вслух.
Орланз еще раз внимательно оглядел трейлеры.
– Антенны… – проговорил он медленно. – Я не вижу антенн…
– Я приказал убрать их.
– Почему?
– Я полагаю, что они – часть диверсионного устройства, которое смонтировали в машинах, надо думать, ваши оппоненты.
– Безусловно, они, кто же еще… Ну что же, вы поступили правильно. Итак, вы теперь – на головной машине? Но это не означает, что вам придется крутить баранку в одиночестве. Я привез вам попутчика.
Милов нахмурился.
– Кто он?
– Представитель покупателя. Правда, груз они примут только в порту. Но сопровождать его хотят прямо отсюда. Я не видел причин отказать. Ну, все как будто бы ясно?
– За исключением моего билета, – серьезно проговорил Милов.
– Что вы имеете в виду?
– Ваше обещание: как только груз уходит – я свободен; но мне нужно будет еще и выехать отсюда…
– Признаюсь – я бы с удовольствием оставил вас у себя, Милов. Но… понимаю, понимаю. И предлагаю вам самый простой вариант: вы уедете на том же пароходе, что и груз.
– Я хочу попасть домой – а не куда-нибудь в другое полушарие.
– Вы и попадете – потом. В порту я дам вам все: нужные документы, билеты, деньги – не думайте, что я забыл о вашем вознаграждении.
– Я этого и не думал. Итак, где же мой пассажир?
– Сейчас я вас познакомлю. Но только не засиживайтесь здесь. Быстрее, друг мой, быстрее!
– Я тронусь через пятнадцать минут после того, как пойдет ваша колонна. Тогда оттуда, из засады, звук наших моторов не услышат, если даже обойдется без стрельбы.
– Разумно, – кивнул Орланз. – Но уж потом – без остановок. Очень прошу вас.
– Это и в моих интересах, – сказал Милов.
2
(7 часов до)
Тронулись, как договорились. Пассажир (смуглый мужчина лет тридцати с иссиня-черными волосами и усами) расположился на правом сиденье, объемистую сумку, что была у него с собой, уместил в ногах. Глянул на Милова, как бы оценивая его возможности.
– Салом алейкюм…
«Ах, вот, значит, как», – подумал Милов, прежде чем ответить:
– Ва-алейкюм салом…
Пассажир дружелюбно улыбнулся. Милов же запустил мотор и тронулся, выруливая со стоянки.
– Бисмилля рахмон, рахим… – пробормотал пассажир. Милов включил вторую передачу и мягко отпустил сцепление.
До северного шоссе добирались полчаса, меньше, чем получалось по прикидке Милова. Неширокая грунтовая дорога была тут хорошо ухожена, выглажена грейдером – чувствовалось, что за порядком здесь следили. Ехать удавалось без особого труда даже не весьма опытному Милову: движение было умеренным, да и водители, и встречные и обгоняющие, вели себя прилично. Но зато на магистрали почти сразу начались осложнения.
Собственно, отзвуки перестрелки, докатившиеся до них с южного шоссе, когда они только выезжали на северную магистраль, назвать осложнением нельзя было; звуки несли только информацию о том, что вторая колонна все-таки ввязалась в схватку с засадой, и Конвой пока что мог спокойно продолжать путь.
По шоссе проехали неполных тридцать километров, когда увидели две машины под откосом – БМВ и дорогой мерседес; сперва Милову показалось, что обычное на дороге дело обошлось без жертв. «Ну, – подумал он мельком, – и слава Богу, начинаешь верить, что и сам доберешься благополучно…» И тут же насторожился: судя по расположению машин, столкновения не произошло – выглядело так, словно на обеих, ехавших, похоже, навстречу друг другу, водители разом потеряли управление – и автомобили кувырнулись под откос; но не в разные стороны от полотна, что было бы естественным, если бы ездоки отворачивали одновременно, стремясь избежать удара, и не справились с рулем на большой скорости – здесь скорее одна из машин стремилась съехать с дороги, сделать петлю, объезд, другая же старалась помешать ей, даже подставив собственный бок; но ни одна, ни другая не закончили начатого маневра. Кроме того – не было людей, которые, уцелев, начинают в таких случаях увлеченно выяснять отношения в ожидании дорожной полиции или, напротив, спешат решить возникшие проблемы до ее прибытия. Редо и сейчас не было видно, как и ремсов. Одним словом, что-то тут обстояло не так, как можно было ожидать.
Милов плавно остановил Конвой метрах в пятидесяти. Хотел уже отворить дверцу, чтобы выйти и осмотреться там, на месте. Спутник удержал его за плечо и покачал головой.
– Опасно, – сказал он по-английски с резкой гортанной интонацией. – Сначала посмотрим отсюда.
Запустив руку в сумку, достал бинокль. «Интересно, – подумал Милов мельком, – чем этот хурджум у него так набит. Не деньгами же! Судя по общему впечатлению, там должно быть оружие; ну, а еще что? Шмотки? Какая-нибудь контрабанда? Для занимающегося такими делами просто грешно не воспользоваться удобным случаем и не попытаться вывезти что-нибудь из страны – даже такое небогатой, как Технеция… Воистину, – думал он дальше, пока старательно вглядывался в неподвижные машины внизу, – контрабанда такая, что впору вызывать нашу бригаду и заводить большое дело – жаль только, что нет у меня такой возможности. Придется отложить до лучших времен, а пока – ну что же, пока они так и будут челночить через границу: что-то туда, что-то – оттуда… А вот – что? Если не считать, конечно, той специфической контрабанды, в которую и я влез. Туда, к нам – предположить не так уж трудно: скорее всего, участники операции с российской стороны, пользуясь попутным рейсом, заказывают что-то для личного пользования или для знакомых; пусть небольшая, но все-таки выгода, беспошлинный товар. Ну а вот из Технеции – какие товары можно сейчас везти? Конечно, по ходу событий, не исключено, выясним это и поточнее. Что и – куда? Очень интересно: куда это все идет? На сей раз, конечно, меня интересует именно нынешний мой груз, товары не повседневного употребления. Те, кто их покупает, наверняка рассчитывают получить ракеты в сохранности и боевой готовности – и при этом явно не станут подписывать договор о нераспространении ядерного оружия. Поживем – увидим… Ведь у меня, так сказать, случай исключительный – но ведь не ради него создавался Восточный Конвой; на таких машинах можно чуть ли не танки перевозить при надобности. Ладно, к нам в Россию – или транзитом через нее – везут, как известно, чаще всего стрелковое оружие; ну, а от нас – какое?
Постой, – прервал он тут собственные размышления. – Куда это ты разогнался? Вот ведь полицейская натура: уже в подсознание вошло, что любое нарушение закона затрагивает непосредственно тебя и требует твоего вмешательства. Опомнись, Милов! Ты ведь сейчас не правоохранительную функцию выполняешь, ты нанят для осуществления разведывательной операции – и только ею и должен заниматься, запомни раз и навсегда. А все остальное можешь разве что намотать на ус – не исключено, что в будущем информация эта и пригодится, когда снова начнешь заниматься своими обычными делами; но не сейчас, ни в коем случае не сейчас!.. Да и не твоя это страна, пора бы привыкнуть. Надо у себя дома рубить корни, тогда здесь все листочки завянут в два счета, не на ком больше будет паразитировать…»
Все эти размышления промелькнули в сознании быстро, пока черноусый попутчик внимательно и неторопливо оглядывал в бинокль то машины, то опушку недальнего леса, то снова машины, потом – лес по другую сторону шоссе. Странно – движения по нему сейчас совершенно не было, почему-то оно прекратилось, и вряд ли по естественной причине. Значит, что-то было впереди, что-то такое…
Попутчик опустил бинокль, повернулся к Милову. Посмотрел очень серьезно.
– Это его машина, – сказал он негромко. Чья – не объяснил, но Милов и так понял.
– Вы уверены?
– Очень хорошо знаю. Потому что вообще-то это моя машина.
– Может быть, просто – дорожное происшествие?
– На ней шофер такой – может проехать сто километров по горной дороге на двух колесах, держа руль двумя пальцами. Потом – стекла с дырками от пуль. Была стрельба.
– Мы бы слышали.
– Теперь не всякую стрельбу можно услышать даже за сто метров.
Это Милов и сам знал.
– Думаете, убиты?
– Не знаю.
– Может быть, тела в машине?
– Не знаю.
– Надо посмотреть.
– Сперва – подумать.
– Я и так думаю, – усмехнулся Милов. – Машины должны были убрать – чтобы не напугать нас. Почему не сделали этого? Наверное, мы помешали: оказались тут слишком быстро.
– Не очень понятно, – покачал головой попутчик. – Так удобно было бы. Катастрофа, вокруг люди, просят остановиться – мы останавливаемся, нас берут голыми руками…
– Нет, – сказал Милов. – Они понимали, что мы не остановились бы. Прошли бы на скорости.
– Могли тут полицию поставить, очень правдоподобно было бы…
– Значит, с полицией что-то не сработало. Ни с сипо, ни с редо.
– Если бы знать заранее, – сказал спутник, – я бы привез много своих людей. И мы сейчас обеспечили бы себе безопасный проезд.
– Это лишь половина дела, – покачал головой Милов. – Хотелось бы знать, что произошло с Орланзом. С тем, кто продает товар.