Модезитт Лиланд Экстон. Война Гармонии (Отшельничий остров - 4)

   - Не понимаю... как это у вас получается?
   - Джастин, припомни свои ощущения при соприкосновении с Великим Лесом. Как это может не получится?
   - Может быть, в некоторых отношениях я действительно как дитя, но прошу тебя, не надо говорить со мной загадками и снисходительным тоном, словно с самым невежественным и бестолковым ребенком на свете! - взмолился Джастин.
   На самом деле он именно таким себе и казался - невежественным и бестолковым.
   - Джастин, это вопрос равновесия. Если ты не отблагодаришь тех, перед кем в долгу, другие отреагируют на это соответствующим образом.
   - Каким именно? Скажем, если я их никак не отблагодарю, кто-то из соседей мне об этом напомнит?
   - Такое тоже случается, но только по отношению к недозрелым.
   - К кому?
   - К тем, кто не прошел испытание.
   Джастин глубоко вздохнул:
   - А можешь ты объяснить, что оно собой представляет, это ваше испытание? В чем оно состоит? Только растолкуй попроще, чтобы было понятно.
   - Испытание делает недозрелого человека взрослым, настоящим друидом, ответила Дайала, подняв на собеседника свои удивительные изумрудные глаза. - А состоит оно в том, что ты должен один, без чьей-либо помощи, пройти по Великому Лесу и пронести свое сознание.
   - Это вроде того, что я попробовал тогда вечером? - спросил, поежившись, Джастин.
   Дайала кивнула.
   - И что, все друиды... - начал было Джастин. Дайала ответила:
   - Из Наклоса можно уйти - и некоторые люди так и поступают. Но желающие остаться должны пройти испытание.
   Джастин утер неожиданно взмокший лоб и продолжил расспросы:
   - Ладно. Ну а если я пройду испытание и не расплачусь за услугу? Что тогда будет?
   - Такого почти не случается, - пожала плечами Дайала. - Есть, конечно, забывчивые люди, но всегда существует способ напомнить.
   - А если я не...
   - Точно не знаю. Тебе может повстречаться лесной кот или змея с белой пастью. У Великого Леса свои способы поддержания равновесия.
   - Значит, возможностей поживиться за чужой счет, на дармовщину, у вас маловато, - заметил Джастин, неожиданно ощутив себя балансирующим на краю бездонной пропасти.
   - А почему должно быть иначе? Разве лучше, когда одни люди имеют возможность обманывать других или накапливают совершенно ненужные им для жизни богатства?
   - Но не всякий человек имеет возможность...
   - Разумеется. Но это понятно и Великому Лесу, и всем нам. Никто не станет требовать немедленной отдачи долгов у хворого или у кормящей матери. Но ведь на самом деле, в душе ты всегда знаешь, что правильно, а что нет. Чувствуешь. Разве не так?
   - По-моему, это чувствуют не все.
   - В Наклосе - все. Другие здесь не живут.
   От рассудительной уверенности Дайалы на Джастина повеяло холодом. Молча разглядывая красивые обводы высокого бокала, он размышлял о пугающей системе всеобъемлющей и беспощадной справедливости. Надо же было ему так влипнуть!
   - Ты обеспокоен, - промолвила Дайала, коснувшись пальцами его руки. Это хороший знак, свидетельство того, что у тебя доброе сердце. Лес защищает добрых людей.
   - Неплохо бы мне узнать побольше.
   - Узнаешь. Но я не сомневаюсь в том, что ты будешь должным образом следовать равновесию и таким, каков ты сейчас.
   Джастин молча вертел пивной бокал. У него такой уверенности отнюдь не было.
   78
   - Вот мой дом, - сказала Дайала, указывая вперед, где на прогалине стояла деревянная хижина, и поправила на спине котомку с хлебом и сыром, прихваченными из Рибатты. С тамошнего рынка, за скудность которого Дайала успела уже раза три извиниться перед Джастином.
   Прищурившись в сумерках, Джастин принялся рассматривать приземистое строение, по всем четырем углам которого вплотную к стенам росли крепкие дубы. Они были не столь высоки, как лесные исполины, но тоже весьма внушительны. Потом он сообразил, что эти деревья - живые деревья! действительно представляют собой угловые столбы. Только сейчас до него дошло, что жилища в Наклосе составляют с деревьями единое целое, а ведь он видел множество таких домов. Сколько же еще всякой всячины довелось ему проглядеть, глядя на нее во все глаза?
   Позади дома, за узкой лужайкой, на пространстве в несколько сотен локтей, отделявшем хижину от опушки Великого Леса, росли незнакомые Джастину низкорослые деревья. Или, может быть, высокие кусты.
   - Что это за растения? - спросил он.
   - Это то, чем я занимаюсь.
   Хмыкнув, Джастин почесал бородку и нерешительно осведомился:
   - А можно узнать, о таинственная друида, чем ты, собственно говоря, занимаешься?
   - Я работаю с деревом.
   - Так ты плотник?
   - Нет, - покачала головой Дайала. - Работа с режущим инструментом для меня невозможна. Я имею дело с равновесием.
   С этими словами она отдернула занавесь входного проема. Джастин снова почесал бородку, искренне пожалев о том, что режущего инструмента в этом доме, видимо, не водится. Где же ему, в таком случае, раздобыть бритву?
   - Возможно, тебе сумеет помочь Юал. Он мастерит такие вещи.
   Склонив голову, Джастин вошел в просторную гостиную. Деревянная обшивка стен гармонировала с полом и потолком, причем, как он ни всматривался, ему не удалось увидеть никаких щелей, швов или сочленений. В дальнем углу комнаты под прямым углом одна к другой стояли две длинные скамьи. Сквозь арочный проем в стене можно было увидеть кухню, где стояла небольшая глиняная печь с железной дверцей. Присмотревшись к ней, инженер понял, что его догадка была правильной: дерево, образовавшее жилище, было выращено так, чтобы оставить место для печи и кирпичного дымохода. Живое дерево наверняка не любило огня.
   Обстановку другой комнаты составляли комод и широкая кровать, на которой лежали подушка и одеяло из такой же теплой, шелковистой материи, как и то, каким он укрывался ночами по пути в Рибатту. Отличие состояло в том, что это одеяло было черным. Половину гладкого пола покрывал плетеный коврик с орнаментом из треугольников. На деревянном табурете были сложены коричневые штаны и рубашка - похоже, его размера. Джастин понял, что эта спальня отведена для него.
   - Я подумала, что тебе может понадобиться новая одежда, - пояснила друида.
   - Заранее подумала? Значит, ты была убеждена в том, что я сумею одолеть Каменные Бугры? Или твою уверенность питала надежда? - он посмотрел на свою рваную рубаху и добавил: - Надеюсь, у тебя тоже есть во что переодеться.
   - Лишнего платья мне не нужно, но все необходимое у меня имеется.
   - Ничуть в этом не сомневаюсь, - ухмыльнулся Джастин. Дайала подавила зевок:
   - Захочешь умыться, колодец за домом. Ведра у колодца. А я пока приготовлю что-нибудь поесть.
   - Обойдемся хлебом с сыром. Ты устала.
   - Что правда, то правда, - с улыбкой согласилась друида.
   79
   Сидя на гладком камне, Джастин болтал босыми ногами в прохладной воде, пока его внимание не привлекло надоедливое жужжание. Лениво отмахнувшись от тигрового слепня, он выставил едва уловимый магический заслон, отгоняющий кровососов.
   - Ты, похоже, осваиваешься, - промолвила Дайала, коснувшись пальцами его запястья.
   - Хочешь сказать, становлюсь более деликатным? - уточнил Джастин.
   - Заявлять насчет деликатности я бы не торопилась. Ты действуешь намного мягче, но пройдут годы, прежде чем твое прикосновение сделается... как бы это лучше сказать...
   - Отточенным, - закончил за нее Джастин. - Ладно, ты мне вот что объясни: почему на лугах насекомые меня сторонились, а здешние кусаются за милую душу?
   - Потому что в лугах слишком спокойно.
   - Вот оно что! А здесь, значит, слишком много жизни?
   - Что-то вроде этого.
   - Я проголодался, - заявил он. И зевнул для убедительности.
   - Нет, ты не голоден, - возразила Дайала, одарив его широкой улыбкой. - Прислушайся к своему телу: действительно ли оно нуждается в еде?
   Почувствовав, как к лицу приливает кровь, Джастин уставился на противоположный берег реки, где пенилась, обтекая камни, быстрая вода. Потом он снова посмотрел на Дайалу, и на сей раз опустила взгляд она.
   - Ты краснеешь, - ухмыльнулся инженер. - Краснеешь!
   Соскочив с камня на ковер из опавшей хвои, он протянул руку. Пальцы Дайалы сомкнулись вокруг его пальцев, и она, спрыгнув с валуна, оказалась рядом с ним.
   - Неплохо для древней друиды.
   - Я очень молодая друида. Очень молодая. Иначе...
   Она отняла руку и пригладила волосы.
   - Что иначе?
   - Иначе меня бы здесь не было.
   Джастин нахмурился. Он понимал, что получил правдивый ответ, однако слишком многое, стоявшее за ее словами, оставалось сокрытым.
   - Верно ли я понимаю, что только молодые друиды отправляются за путниками в Каменные Бугры?
   - Верно.
   - Но... почему именно ты? Этого я так и не узнал.
   - Давай вернемся, - пробормотала Дайала, глядя на траву под ногами.
   Джастин без возражений последовал за ней через лес, своей ухоженностью походивший на парк. Когда они вышли на лесную дорогу, он наклонился и настойчиво напомнил:
   - Так ты хотела рассказать мне...
   - То, что тебе хочется узнать, ты расскажешь себе сам, но со временем, когда лучше узнаешь Наклос и тех, кто здесь обитает. Но я поведаю тебе другую историю.
   Джастин сдвинул брови, набрал воздуха и приготовился слушать.
   - Однажды юная девушка спросила у своей матери, какова будет ее судьба. Суждено ли ей иметь многих воздыхателей, или же она свяжет судьбу с единственным возлюбленным? А может, она станет служить Ангелам, внимая исполинским деревьям, подземным голосам и ветрам, что блуждают по всему Кандару и нашептывают свои тайны тем, кто умеет слушать? И когда, наконец, она сможет все это узнать?
   Мать улыбнулась, но промолчала. Как девушка ни настаивала, ей не удавалось добиться никакого ответа. Отчаявшись, девушка расплакалась. Она всхлипывала и терла глаза, как дитя, но мать оставалась неколебимой, и лишь когда девушка немного успокоилась, принесла ей незрелый орех Джураба. Пока эти орехи остаются зелеными, их скорлупа настолько тверда, что добраться до ядра можно лишь с помощью меча, молотка или кузнечных тисков. И мать сказала, что жизнь подобна ореху Джураба и всякое знание приходит в свое время.
   Дайала умолкла. Она кивнула худощавому пожилому мужчине, проходившему мимо с корзиной зеленых ябрушей. Тот кивнул в ответ и улыбнулся.
   - И что дальше? - спросил Джастин.
   - Это вся история.
   Джастин поджал губы, призадумался, а потом сказал:
   - Похоже, из твоей истории можно сделать тот вывод, что нельзя получить нужные ответы, пока не приспело время, а попытка добиться их силой может разрушить жизнь, которая треснет, как скорлупа зеленого ореха в железных щипцах.
   Дайала кивнула.
   - Но вопрос в другом, - продолжал Джастин, - как чужаку, недозрелому человеку, в жизни не видевшему ореха Джураба, понять, спелый он или нет?
   - В нужное время скорлупа лопнет, и ты собственными глазами увидишь ядро.
   - Замечательно. И речь шла, конечно же, о твоей матери?
   - Конечно. От нее я и узнала притчу про орех.
   - А много ли ты видела созревших орехов?
   - Не больше, чем ты, дорогой.
   Слово "дорогой" прозвучало так, что Джастина захлестнула теплая волна.
   Впереди, у пересечения двух троп, находился узенький пешеходный мостик, за которым исполинские деревья расступались, сменяясь открытым пространством, где находился город.
   - Привет, юные ангелы!
   Маленькая девчушка с серебряными волосами, державшая в руках корзинку, полную навощенных пакетов с сыром и медовыми сотами, вежливо поклонилась и, шагнув в сторонку, уступила взрослым путь по узкому пролету.
   - Да пребудет с тобой равновесие, Кризера, - с улыбкой откликнулась Дайала.
   Джастин кивнул, и Кризера с самым серьезным видом ответила ему поклоном.
   - Выходит, я теперь юный ангел, - промолвил Джастин, когда они отошли за пределы слышимости. - Может, объяснишь, что это значит?
   - Просто уважительное обращение. Девочка не знает, как правильно тебя называть. Ты живешь у меня, а не в гостевом доме - значит, ты не чужак. Кроме того, от тебя исходит ощущение гармонии и силы, ты молод. Вот она и решила, что прямой резон именовать тебя юным ангелом, - Дайала пожала плечами, словно такой вывод был чем-то само собой разумеющимся.
   - А что за гостевые дома?
   - Если у нас появляются настоящие чужаки, они останавливаются у кузнеца Юала или у Херсы. Она работает с медью. Кроме того, Дил содержит большой странноприимный дом - то, что вы назвали бы трактиром или гостиницей. В таких домах, путешествуя по Наклосу, останавливаемся и мы.
   - Но почему я не считаюсь чужаком?
   Вместо ответа Дайала коснулась его руки, едва заметного шрама на запястье.
   "Ты не чужак... уже не чужак... навсегда".
   Слова эти прозвучали в его сознании с такой силой, что Джастин пошатнулся. Рука Дайалы удержала от падения, но ее пальцы едва не обожгли его кожу. Искоса взглянув на свою спутницу, Джастин увидел, что глаза ее покраснели, а по щекам текут слезы.
   Что происходит? И с ним и с ней?
   Они прошли еще сотню локтей, когда Дайала неожиданно предложила:
   - Давай пойдем на речной причал.
   - Зачем?
   - Мне нужно узнать у Фризы, сколько шкатулок ей понадобится.
   Они прошли мимо маленького лотка с аккуратно разложенными ябрушами, позади которого находился открытый прохладный погреб, где хранились сыры и спелые фрукты. Дайала помахала рукой лавочнику, толстяку по имени Серга, и тот помахал в ответ.
   - Шкатулки? - вернулся к разговору Джастин. - Что за шкатулки? Зачем они ей нужны?
   - Для торговли. Мы покупаем кое-что у чужаков, например медь. А у вас, на Отшельничьем, - шерстяные ткани. Правда, теплая одежда нам почти не нужна, и шерсть идет главным образом на другие нужды.
   - Стало быть, ты изготовляешь шкатулки на продажу, чтобы иметь возможность возместить полученное у других жителей Наклоса и, следовательно, у Великого Леса?
   - Именно, - просияла Дайала. - Вот видишь, ты начинаешь кое-что понимать!
   Миновав каменный причал, у которого покачивалась одна-единственная лодчонка, Дайала подвела Джастина к небольшому круглому строению, выращенному не дубом, а деревом незнакомой Джастину породы. Внутри их встретила женщина, тоже с серебристыми волосами и зелеными глазами, но гораздо более загорелая. Когда она встала с табурета, Джастину бросилось в глаза почти неуловимое, но несомненное сходство с Дайалой.
   - Джастин, это Фриза.
   - Знакомство с тобой для меня честь, - искренне произнес инженер, которому женщина действительно внушала уважение, хотя Дайала и не удосужилась рассказать ему, кто она такая.
   - У тебя красивая душа, - неожиданно сказала Фриза. Джастин покраснел, а покосившись на Дайалу, увидел, что и та залилась румянцем.
   - Он скромный, а это к добру для вас обоих.
   Дайала кивнула и поспешила сменить тему:
   - Я забыла спросить, сколько шкатулок тебе нужно.
   - Пока хватит десяти. О большем поговорим потом, когда у тебя будет больше времени.
   Джастин рассеянно посмотрел на полосу реки, пролегавшую между поросшими деревьями берегами, гладкую и широкую, скользнул взглядом по лодке. "Хотя вода и спокойная, - невольно подумалось Джастину, - грести против течения здесь довольно трудно".
   - Как ты находишь Наклос? - спросила Фриза.
   - Он кажется мне мирным, но неустановившимся, пребывающим в постоянном движении.
   - Он к тому же честен.
   Джастин попытался не покраснеть, но ничуть в этом не преуспел.
   - Если не считать цвета волос, ты уже сейчас почти такой же, как мы. Внутреннее сходство с нами у тебя несравненно больше, чем у всех ваших Черных.
   Не очень хорошо представляя себе, как следует на это реагировать, Джастин пожал плечами и промолвил:
   - Должен сказать, что сам я в себе этого пока не ощутил. Поэтому мне не остается ничего другого, как согласиться с твоим суждением.
   - Помни, себе надо доверять, - сказала Фриза, протянув руку и коснувшись пальцами его обнаженного запястья. Потом она повернулась к Дайале: - Ну ступай. Спасибо. Тебе очень повезло. Но даже при этом вам обоим будет нелегко.
   Следующие ее слова снова оказались обращенными к Джастину:
   - Она не так сильна, как ты, хотя сейчас может казаться, будто дело обстоит иначе.
   Даже не глядя на Дайалу, инженер почувствовал, что она покраснела.
   Женщины обнялись, после чего Джастин снова поклонился:
   - Я был весьма рад познакомиться с тобой и желаю тебе всего доброго.
   Молча они вышли из дома и снова прошли мимо причала.
   - Как вы поднимаетесь вверх по реке? - спросил он. - Не могу представить, чтобы можно было долго грести против такого течения.
   - Иногда мы обращаемся за помощью к речному народу - к выдрам. Они тащат лодки с легкими грузами, но только если в них нет людей.
   - А тем, кто направляется вниз по течению, приходится обходиться своими силами?
   - Да. Но это нетрудно, если ты можешь улавливать течения.
   Снова воцарилось молчание, и лишь когда они прошли мимо гостевого дома на площади и маленькой лавки, где предлагалось тонкое, как паутина, полотно, Джастин осведомился:
   - Фриза - твоя родственница?
   - Да.
   - Твоя старшая сестра?
   Дайала с лукавой улыбкой покачала головой.
   - Твоя матушка! - воскликнул Джастин. - Надо же! Неужто здесь никто не стареет?
   - Нет, люди стареют и у нас. Только медленнее. Старение есть форма хаоса, и его можно уравновесить.
   - Ну конечно, она твоя мать! Какой я дурак, как сразу не понял? Но почему ты мне не сказала?
   - Я хотела, чтобы она увидела тебя таким, каков ты есть. Великий Лес настаивает на том, чтобы ты познал себя, а это очень трудно.
   - Трудно, - повторил за ней он и хрипло рассмеялся.
   Они снова умолкли, и лишь когда миновали длинные ряды бобов, росших на краю Рибатты, Джастин заговорил снова:
   - Как ты делаешь свои шкатулки? Выращиваешь их на кустах? То есть, я понимаю, что это дело сложное, но в общих чертах суть его такова?
   Дайала кивнула.
   - Это и есть твоя работа?
   Она снова кивнула.
   - Ко всему этому надо еще привыкнуть, - со вздохом промолвил Джастин, поднимаясь по тропинке к ее дому.
   - Понимаю, - отозвалась Дайала.
   Они вошли в дом и остановились посреди гостиной. Некоторое время он смотрел на нее, на ее серебряные волосы, зеленые глаза, созерцал темную, гармоническую суть, говорившую о полной, неколебимой честности. Потом он заключил ее в объятия, а ее руки обвились вокруг его талии. Их губы соприкоснулись
   "Ты хочешь... чтобы я любил тебя..."
   Смелость собственных мыслей заставила Джастина покраснеть.
   На какой-то миг Дайала припала к его губам и прижалась к нему, но тут же отпрянула, отстранившись почти на расстояние вытянутых рук.
   - Орех... не совсем... созрел... - прошептала она, тяжело дыша, вырвалась из его объятий и убежала в свою спальню.
   "...Так трудно... несправедливо. Ангелы не говорили об этом... Любить тебя... Еще не время... Не знаю... как долго..."
   Под градом ее обрывочных мыслей, жарких, как лето, и острых, как стрелы, Джастин пошатнулся и тяжело опустился на табурет.
   Чем больше он узнавал, тем больше возникало новых вопросов.
   80
   Центр Берлитоса находился на вершине невысокого холма, выступавшего из густого, по-зимнему серого леса. Рядом с трехэтажным зданием ратуши красовался выстроенный из полированного янтарного дерева Храм ангелов. Даже там, в самом центре города, очертания приземистых строений терялись в тени серо-зеленых деревьев.
   Стоя на наспех сколоченной дощатой платформе, Белтар прокашлялся. Легкий, но устойчивый ветер дул с северо-востока, ему в спину и в сторону города.
   Стоявший рядом с Белтаром Элдирен нервно поглядывал то на холм, то на солдат, выстроившихся по сторонам помоста, которых у него осталось не больше трех сотен. И Зиркас хочет, чтобы с такими силами они завоевали большую часть западного Сарроннина?
   - Элдирен, ты готов? - спросил Белтар.
   - К чему? Ты вроде бы собирался сделать это сам.
   - Помощь не помешает.
   Белый маг пожал плечами.
   В следующий миг слетевшая с помоста огненная стрела ударила в дом, стоявший на расстоянии примерно в кай, и соломенная кровля тут же занялась. Второй огненный удар поразил строение поближе, в долине под холмом, а после третьего пламя охватило янтарный храм. Здания заполыхали, к небу стали подниматься клубы тяжелого дыма.
   В городе ударил колокол, и свинцовое эхо прокатилось сквозь серый утренний туман.
   - Похоже, мы их малость расшевелили, - с ухмылкой произнес Белтар, утирая лоб.
   Нахмурившись, Элдирен сосредоточился и выпустил огненную стрелу, ударившую в склон холма. Дыма за этим ударом не последовало.
   Еще два сгустка белого пламени обрушились на вершину, один снова поразил храм, другой поджег трехэтажную ратушу. Центр города превратился в гигантский костер. Ветер гнал огонь от полыхавшего дома у подножия к деревянным жилищам, скучившимся на склоне холма.
   - Высокочтимый! - крикнул подбежавший солдат. - Они предприняли вылазку! Сюда направляется отряд.
   - Займись ими! - сказал Белтар, бросив взгляд на Элдирена. - Все равно при обстреле от тебя толку мало - дальность не та.
   Потом он повернулся к Юркэ, ставшему теперь командиром копейщиков, и приказал:
   - Выведи людей вперед и прикрой помост.
   - Слушаюсь!
   Еще одна огненная стрела, дугой прочертив небо, упала справа от холма, вызвав очередной столб дыма.
   - Подготовь лучников, всех, какие есть! - сказал Элдирен Юркэ. Полагаю, скоро по этой дороге к нам пожалуют гости.
   Элдирен сосредоточился и послал очередную стрелу к соломенным кровлям на склоне, ниже городского центра. Одна из них занялась, и маг мрачно усмехнулся.
   Белтар сформировал чудовищный шар белого огня и обрушил его на трехэтажную ратушу. Здание, подожженное, но все еще сопротивлявшееся огню, исчезло в языках неистового пламени.
   - Видел? - ухмыльнулся Белтар. - Надеюсь, теперь эти недоумки поняли, что я им не какой-то там тиран!
   С узкой и пыльной дороги, вьющейся по долине между окраиной Берлитоса и позициями Белых, послышался зов трубы. По направлению к платформе двигался отряд воинов, выстроившийся клином. Их кожаные доспехи были обшиты железными пластинами. Ехавший впереди юноша нес выцветшее лазоревое знамя.
   - Стрелки, готовсь! - крикнул Юркэ.
   - Первая шеренга - прицел! - хрипло скомандовал Кулсен. - Стреляй!
   Дождь стрел хлестнул по сарроннинскому клину. Несколько бойцов зашатались, двое упали, но остальные по-прежнему рвались вперед.
   Белые лучники снова выпустили тучу стрел, вместе с которыми навстречу наступавшим полетели два огненных шара. Один из сарроннинцев вспыхнул как факел.
   - Вторая шеренга!
   Стрелы взвились из второго ряда.
   - Копейщики! - рявкнул Элдирен. - Третий и Пятый. Вперед!
   Выпустив в наступавшую пехоту еще один огненный шар, он утер лоб рукавом.
   Четыре десятка Белых копейщиков, под прикрытием стрел и огненных шаров, устремились на сарроннинцев.
   Тем временем в центр Берлитоса ударили еще два мощных огненных шара. Юго-восточный ветер раздувал пламя, и теперь им была охвачена вся центральная часть города.
   Белые копейщики смяли ряды сарроннинцев, не имевших алебард или пик и потому не сумевших отбить конную атаку, порубили и потоптали множество врагов и, пройдя их строй насквозь, стали перегруппировываться в тылу. Из отряда, вышедшего навстречу Белым, уцелело не более двух десятков бойцов.
   - Бедолаги, - проворчал Юркэ. - Полезли на рожон невесть ради чего.
   - Как и мы, - буркнул Элдирен себе под нос. Он поморщился, однако выпустил по сарроннинцам еще один огненный шар. Некоторые повернулись и пустились наутек, но тут же были сметены перестроившейся Белой конницей. Спустя мгновение на ногах осталось лишь двое сарроннинских воинов. Один копейщик держался за руку, другой, кажется, не пострадал.
   Два спасшихся бойца припустили к городу.
   - Пусть бегут, - устало промолвил Юркэ. Усилившийся ветер трепал его длинные усы. - Должен же кто-то спастись.
   - Я так не думаю, - возразил Белтар. - Смотри!
   Элдирен и Юркэ обернулись к западу, где катившийся по склону вверх огненный вал столкнулся с пламенем, венчавшим то, что недавно было Берлитосом.
   Элдирен опустил руки.
   Громовой раскат заставил его обернуться. В небе сверкнула молния, и по помосту застучал дождь.
   - Дождь может им помочь, - заметил Кулсен, снимая с лука тетиву и убирая ее в навощенный мешочек. - Эй, смотрите, чтобы тетивы не намокли! И соберите все копья, какие не сломаны.
   Более опытные стрелки уже и без команды начали снимать и прятать от дождя тетивы.
   Некоторое время Элдирен смотрел на горящий город - ветер раздувал огонь, дождь не мог его погасить, - после чего отвернулся.
   - Будут знать, как отказываться сдаваться, - прорычал Белтар. Надеюсь, в следующей дыре никому не придет в голову оказывать мне сопротивление.
   - Ничуть в этом не сомневаюсь, Белтар, - отозвался Элдирен, устало присев на край помоста. Дышал он прерывисто, как будто пробежал несколько кай.
   - Я им не какой-то там тиран! Чем быстрее они это усвоят, тем лучше для них.
   Элдирен молча кивнул.
   Дождь не прекращался, и скоро над обугленными развалинами города начало подниматься облачко пара. Дождевые струи стали грязными, смешавшись с копотью и сажей. Белые копейщики, накинув поверх доспехов плащи, сгрудились под деревьями, которые хоть немного защищали от дождя.
   Некоторое время Элдирен продолжал сидеть на краю помоста. Потом он тяжело поднялся, спустился вниз и медленно побрел по размокшей грязи к своему коню. К тому времени, когда маг уселся верхом, дождь уже начинал стихать.