Страница:
– На бутылке есть карточка, сэр. Цветы – подарок гостиницы. Желаем счастья вам обоим.
– Большое спасибо.
На ручке с внутренней стороны двери висела дощечка с надписью "Не беспокоить". Пат перевесил ее на ручку с наружной стороны двери, закрыл и запер на замок внешнюю дверь, а затем сделал то же с дверьми, ведущими в комнаты.
Он снял свой спортивный полотняный пиджак и галстук, бросил их на спинку стула и вернулся к Конни, сидевшей на постели в ожидании его. Они оба скинули обувь и улеглись спинами на атласное пуховое одеяло.
– О Боже, – сказала Конни. – Никогда не думала, что это действительно случится.
– Давай теперь ляжем спать, – предложил Пат.
– Это в середине дня?
– Теперь вовсе не середина дня. Уже почти обеденное время. Не забывай, мы перешли на летнее расписание, – напомнил Пат.
– А ты не хочешь сперва открыть шампанское?
– Сначала кровать, а потом шампанское.
Осторожно одной рукой расстегивая пуговицы на блузке и одновременно нежно целуя ее в шею, мочку уха и тело между шеей и плечом, он заметил, как у нее покраснели уши, а дыхание начало замедляться и стало более глубоким.
Руки Конни сильно прижимались к его спине, ногти впивались в кожу, и они медленно и тихо раздевали друг друга, целуясь, покусывая и поглаживая один другого. На Констанце были красный кружевной лифчик итакие же трусики. Красное белье на фоне розовой кожи тела создавало контраст, который делал Конни фантастически соблазнительной.
Теперь тело Пата было полностью обнажено; его светло-коричневые брюки, небрежно скомканные, вместе с носками и ботинками валялись у кровати. Осторожно, нежно он взял руку Констанцы и положил на свой пульсирующий возбужденный член. Она нерешительно стала поглаживать его. Ее рука была прохладной и слегка влажной, и это прикосновение напоминало касание цветочных лепестков. Пат прошептал Конни на ухо:
– Я столь возбужден, что могу кончить прежде, чем мы займемся любовью.
Не прибегая к ее помощи, он смог расстегнуть застежку красного лифчика и снял его. При этом обнажились ее юные полные груди с маленькими розовыми сосками. С восхищением Пат начал сосать их один за другим. Констанца прижала его голову к своей груди, как будто кормила свое дитя. Свободной рукой он стаскивал красные эластичные трусики. Конни приподнялась, чтобы помочь ему опустить их ниже колен. Волосы в треугольнике между ее ногами, которые он до сих пор ни разу не видел, были мягкими и не очень густыми, как на голове малыша.
– Он прекрасен, – сказал Пат. – Знаешь, ведь я никогда не видел его прежде.
Пат нежно провел пальцами по нежным завиткам волос, достигавшим ее мягкого, вздымавшегося живота. Но как только он приблизил руку к темной щели, все мускулы тела Конни внезапно напряглись.
– В чем дело, дорогая? – спросил Пат.
– Ничего страшного, ничего, просто... ну, ты понимаешь, это нечто новое для меня. Меня никогда никто прежде так не трогал.
– Не беспокойся, Конни, – сказал он, – вот увидишь, все будет прекрасно. Тебе это понравится!
Нежно, осторожно Пат начал снова продвигать палец в потаенную щель. Но как только он достиг влажных внутренних губ влагалища, Конни резко всхлипнула и остановила его руку.
– Пожалуйста, Пат. Не можем ли мы начать с шампанского? Мне кажется, что оно мне поможет. Я знаю, что все будет хорошо, но от новизны ощущений мне как-то не по себе.
Пат сумел обуздать свои чувства. "Я буду рад, если окажусь первым", – подумал он. Допустим, он женился бы на Китти. Один Бог ведает, скольких мужчин познала она. По крайней мере, Констанца – еще невинная девушка.
– Хорошо, милая. Выпьем шампанского.
Констанца встала и накинула длинный, широкий пеньюар, но в таком виде она лишь еще больше разожгла в нем желание. Ради приличия ему пришлось обернуться полотенцем, чтобы прикрыть набухший кусок плоти между ногами. Констанца подошла к окнам и опустила занавески и плотные драпировки, чтобы создать иллюзию ночной темноты.
– Уже почти наступило время обеда, – заметила она.
– Мы позже закажем еду в номер.
Они спокойно сели на край кровати и чокнулись первыми бокалами шампанского.
– Ты должен понимать, – сказала Конни, – я очень сильно люблю тебя и очень сильно хочу тебе отдаться. Пожалуйста, верь мне. Я мечтаю об этом. Даже во сне отдаюсь тебе. Но знаешь ли, я не представляла, как это будет. Во сне все состояло в том, что ты прижимался ко мне, а затем возникало такое прекрасное ощущение!
– В реальной жизни это гораздо лучше, – смеясь, ответил Пат.
После третьего бокала они оба поглупели, их одолела смешливость. Пат стал щекотать Констанцу, и она извивалась от истерического хохота. Затем наконец он прижался к ее телу и стал жадно, истерически целовать ее в губы, груди, живот. И вдруг ощутил, что мускулы ее ног ослабли, а бедра раздвинулись, если и не со страстью, то, по крайней мере, с желанием. Когда он снова просунул руку между ее ног, то ощутил влажность пушистого кустика волос на лобке.
– Лучше возьми в постель полотенце, – сказала Конни.
– А зачем?
– Ну ты же знаешь. Я слышала, что иногда при этом бывает кровотечение...
– Ох, да. Совсем забыл об этом, – ответил Пат и ринулся в ванную за полотенцем.
Когда он возвратился в спальню, то обнаружил, что должен начать все свои заискивания сначала. Прошло не менее получаса, прежде чем ее ноги снова раздвинулись. Когда наконец это произошло, он лег на нее и поспешно принялся проталкивать болезненно вздувшийся член через этот взлелеянный арочный вход в тело невесты. Конни сжалась от боли, когда он проходил это недостаточно готовое и увлажненное отверстие.
– Ты должна помогать мне, – учащенно дыша, сказал Пат. – Должна проследить, чтобы он шел в правильном направлении. Подними ноги кверху.
Она послушно подняла атласные ноги и неохотно руками обхватила его член. Затем сильным толчком он надавил так сильно и быстро, как только смог. Конни вскрикнула, затем обеими руками обхватила его за шею.
– Извини, Пат. Извини, пожалуйста. Я не собиралась кричать. Но это больно. Это просто минутная боль.
Но Пат не ответил, он лежал, тяжело дыша. Он уже кончил. Когда ему удалось восстановить дыхание, он сказал:
– Ты должна понять, Конни, ведь это был первый раз.
– Это было приятно, – ответила Конни. – И я знаю, что позже будет еще лучше.
Она осмотрела полотенце.
– И крови вышло немного, правда?
Пат рассмеялся:
– Нет, конечно, но достаточно. Если бы мы жили в своей старой стране, то должны были бы показать его гостям.
Глава 32
Книга вторая
Глава 1
– Большое спасибо.
На ручке с внутренней стороны двери висела дощечка с надписью "Не беспокоить". Пат перевесил ее на ручку с наружной стороны двери, закрыл и запер на замок внешнюю дверь, а затем сделал то же с дверьми, ведущими в комнаты.
Он снял свой спортивный полотняный пиджак и галстук, бросил их на спинку стула и вернулся к Конни, сидевшей на постели в ожидании его. Они оба скинули обувь и улеглись спинами на атласное пуховое одеяло.
– О Боже, – сказала Конни. – Никогда не думала, что это действительно случится.
– Давай теперь ляжем спать, – предложил Пат.
– Это в середине дня?
– Теперь вовсе не середина дня. Уже почти обеденное время. Не забывай, мы перешли на летнее расписание, – напомнил Пат.
– А ты не хочешь сперва открыть шампанское?
– Сначала кровать, а потом шампанское.
Осторожно одной рукой расстегивая пуговицы на блузке и одновременно нежно целуя ее в шею, мочку уха и тело между шеей и плечом, он заметил, как у нее покраснели уши, а дыхание начало замедляться и стало более глубоким.
Руки Конни сильно прижимались к его спине, ногти впивались в кожу, и они медленно и тихо раздевали друг друга, целуясь, покусывая и поглаживая один другого. На Констанце были красный кружевной лифчик итакие же трусики. Красное белье на фоне розовой кожи тела создавало контраст, который делал Конни фантастически соблазнительной.
Теперь тело Пата было полностью обнажено; его светло-коричневые брюки, небрежно скомканные, вместе с носками и ботинками валялись у кровати. Осторожно, нежно он взял руку Констанцы и положил на свой пульсирующий возбужденный член. Она нерешительно стала поглаживать его. Ее рука была прохладной и слегка влажной, и это прикосновение напоминало касание цветочных лепестков. Пат прошептал Конни на ухо:
– Я столь возбужден, что могу кончить прежде, чем мы займемся любовью.
Не прибегая к ее помощи, он смог расстегнуть застежку красного лифчика и снял его. При этом обнажились ее юные полные груди с маленькими розовыми сосками. С восхищением Пат начал сосать их один за другим. Констанца прижала его голову к своей груди, как будто кормила свое дитя. Свободной рукой он стаскивал красные эластичные трусики. Конни приподнялась, чтобы помочь ему опустить их ниже колен. Волосы в треугольнике между ее ногами, которые он до сих пор ни разу не видел, были мягкими и не очень густыми, как на голове малыша.
– Он прекрасен, – сказал Пат. – Знаешь, ведь я никогда не видел его прежде.
Пат нежно провел пальцами по нежным завиткам волос, достигавшим ее мягкого, вздымавшегося живота. Но как только он приблизил руку к темной щели, все мускулы тела Конни внезапно напряглись.
– В чем дело, дорогая? – спросил Пат.
– Ничего страшного, ничего, просто... ну, ты понимаешь, это нечто новое для меня. Меня никогда никто прежде так не трогал.
– Не беспокойся, Конни, – сказал он, – вот увидишь, все будет прекрасно. Тебе это понравится!
Нежно, осторожно Пат начал снова продвигать палец в потаенную щель. Но как только он достиг влажных внутренних губ влагалища, Конни резко всхлипнула и остановила его руку.
– Пожалуйста, Пат. Не можем ли мы начать с шампанского? Мне кажется, что оно мне поможет. Я знаю, что все будет хорошо, но от новизны ощущений мне как-то не по себе.
Пат сумел обуздать свои чувства. "Я буду рад, если окажусь первым", – подумал он. Допустим, он женился бы на Китти. Один Бог ведает, скольких мужчин познала она. По крайней мере, Констанца – еще невинная девушка.
– Хорошо, милая. Выпьем шампанского.
Констанца встала и накинула длинный, широкий пеньюар, но в таком виде она лишь еще больше разожгла в нем желание. Ради приличия ему пришлось обернуться полотенцем, чтобы прикрыть набухший кусок плоти между ногами. Констанца подошла к окнам и опустила занавески и плотные драпировки, чтобы создать иллюзию ночной темноты.
– Уже почти наступило время обеда, – заметила она.
– Мы позже закажем еду в номер.
Они спокойно сели на край кровати и чокнулись первыми бокалами шампанского.
– Ты должен понимать, – сказала Конни, – я очень сильно люблю тебя и очень сильно хочу тебе отдаться. Пожалуйста, верь мне. Я мечтаю об этом. Даже во сне отдаюсь тебе. Но знаешь ли, я не представляла, как это будет. Во сне все состояло в том, что ты прижимался ко мне, а затем возникало такое прекрасное ощущение!
– В реальной жизни это гораздо лучше, – смеясь, ответил Пат.
После третьего бокала они оба поглупели, их одолела смешливость. Пат стал щекотать Констанцу, и она извивалась от истерического хохота. Затем наконец он прижался к ее телу и стал жадно, истерически целовать ее в губы, груди, живот. И вдруг ощутил, что мускулы ее ног ослабли, а бедра раздвинулись, если и не со страстью, то, по крайней мере, с желанием. Когда он снова просунул руку между ее ног, то ощутил влажность пушистого кустика волос на лобке.
– Лучше возьми в постель полотенце, – сказала Конни.
– А зачем?
– Ну ты же знаешь. Я слышала, что иногда при этом бывает кровотечение...
– Ох, да. Совсем забыл об этом, – ответил Пат и ринулся в ванную за полотенцем.
Когда он возвратился в спальню, то обнаружил, что должен начать все свои заискивания сначала. Прошло не менее получаса, прежде чем ее ноги снова раздвинулись. Когда наконец это произошло, он лег на нее и поспешно принялся проталкивать болезненно вздувшийся член через этот взлелеянный арочный вход в тело невесты. Конни сжалась от боли, когда он проходил это недостаточно готовое и увлажненное отверстие.
– Ты должна помогать мне, – учащенно дыша, сказал Пат. – Должна проследить, чтобы он шел в правильном направлении. Подними ноги кверху.
Она послушно подняла атласные ноги и неохотно руками обхватила его член. Затем сильным толчком он надавил так сильно и быстро, как только смог. Конни вскрикнула, затем обеими руками обхватила его за шею.
– Извини, Пат. Извини, пожалуйста. Я не собиралась кричать. Но это больно. Это просто минутная боль.
Но Пат не ответил, он лежал, тяжело дыша. Он уже кончил. Когда ему удалось восстановить дыхание, он сказал:
– Ты должна понять, Конни, ведь это был первый раз.
– Это было приятно, – ответила Конни. – И я знаю, что позже будет еще лучше.
Она осмотрела полотенце.
– И крови вышло немного, правда?
Пат рассмеялся:
– Нет, конечно, но достаточно. Если бы мы жили в своей старой стране, то должны были бы показать его гостям.
Глава 32
В аэропорту Ранчо Бойерс в Гаване солнце пронзало, как раскаленный сверкающий нож. Пат слегка трусил, когда они проходили мимо работников таможни в серой форме. Казалось, плотный конверт в его внутреннем кармане внезапно отяжелел. Но офицеры обратили внимание только на фотографии в паспортах. Сделали мелом отметки на их новеньких дорожных сумках от Вьюттона (подарках Артура) и пропустили молодую пару на вход.
В роскошном старом "Национале" им предоставили также угловой номер; на этот раз его окна смотрели на Гаванский залив и замок Морро. Их ждали три бутылки Баккарди с карточкой: "Поздравления от администрации". Кроме того, на столе возвышалась огромная корзина тропических фруктов с запиской на фирменной почтовой бумаге гостиницы "Сан-Суси": "От Нормана Гоффмана. Навестите меня". Прежде чем они успели распаковать вещи, в номер вошел официант с двумя бокалами замороженного дайкири. Над краями бокалов возвышались ледяные конусы напитка, похожие на маленькие девичьи груди.
– Поздравления от администрации, сеньор, – объявил официант и, поклонившись, вышел.
Напиток был столь холодным, что от него у обоих перехватило дыхание.
– Все великолепно, – сказала Конни, – Как мило со стороны папы организовать все это?
– Да, – подтвердил Пат, ощущая вес конверта во внутреннем кармане.
Пока Конни распаковывала и развешивала свои туалеты, он прошел в ванную и вынул конверт. Запустив столь горячую воду, что из крана стали вылетать клубы пара, Пат подержал конверт над краном до тех пор, пока он не раскрылся. В нем была перевязанная пачка стодолларовых банкнот – двести пятьдесят штук. Пат считал и пересчитывал. Двадцать пять тысяч долларов. В конверте кроме денег ничего не было.
Пат снова заклеил конверт и положил его в карман. Он не слишком удивился. По форме конверта и хрусту его содержимого он догадывался, что в нем были денежные банкноты. Кроме того, Пат знал достаточно о делах Сэма и о том, что происходит в Гаване с тех пор, как четыре года назад Счастливчик Лучиано установил там необходимые связи.
"Сан-Суси" была в сфере влияния Мейера Лански, но Лански был связан с Дженовезе, а Дженовезе вел общие дела с Сэмом Мэсси. Сэм знал, что Пат не станет предавать его, по крайней мере, за двадцать пять тысяч долларов. Он понимал, что если бы Пат решился на измену, положение зятя Сэма не спасло бы его от возмездия. Пат чувствовал, что это поручение является испытанием его надежности, пробной миссией. Теперь, когда он стал членом Семьи, они пытались выяснить, насколько можно ему доверять.
Но что Пат должен был сказать в случае, если бы деньги обнаружили на таможне? Просто подарок наличными некоему другу в Гаване. Проследить происхождение "подарка" в таком виде, естественно, невозможно. Пат вернулся в комнату и вместе с Конни допил дайкири. Затем они переоделись в купальные костюмы и спустились к бассейну.
Когда Пат с Конни вернулись в номер, на бюро стояла маленькая коробочка из слоновой кости, перевязанная золотистой лентой. В ней лежали фишки казино "Националь" на сумму в тысячу долларов и карточка со скромной подписью: "Друг". Пат поднял телефонную трубку и заказал столик на обеденное шоу в "Сан-Суси".
Наступило время сиесты, и все заведения были закрыты. Приняв душ, Пат улегся на кровать, Конни последовала его примеру. Пат повернулся к ней и стал нежно целовать ее глаза и губы.
– Пат, – сказала она, – ведь ты примерный католик, не так ли?
Он отпрянул от нее, удивленный:
– Конечно. Но чем вызван этот вопрос?
– Знаешь ли, прошлой ночью я не пользовалась никакими средствами и ты также. У меня нет никаких противозачаточных средств. А мы не говорили еще о детях и о том, когда хотим обзавестись ими. Мне кажется, ты должен решать этот вопрос.
– О, Боже! – воскликнул Пат, садясь на постель. – Дети! Я действительно не планировал сразу обзаводиться детьми!
– Ладно, если ты не хочешь...
– Мы немного опоздали с таким разговором, – прервал ее Пат, – не так ли? Насколько мне известно, ты уже на пути к материнству.
– Разве такое может случиться после первого раза?
– Конечно, – ответил Пат, – это может произойти и после первого раза. Неужели вас совсем не просвещали в монастыре?
– Мать Роза рассказывала мне о календаре, о тех днях, когда этим можно заниматься, – любовью, я имею в виду.
– Ну и что же, это такие дни сейчас? – спросил Пат.
– Думаю, что это как раз конец того периода, когда еще все в порядке. Она говорила, что в течение пяти дней можно быть уверенными. Вчера был как раз пятый день.
– О, Боже, – сказал Пат, – давай вздремнем немного.
– Ты сошел с ума?
– Нет, со мной все в порядке, но мы еще поговорим позже на эту тему. На самом деле мне трудно представить, что Бог выделил людям для любви всего пять дней в месяц.
– Нет, – ответила Конни. – Он создал людей для того, чтобы они имели детей.
– Да. Ладно, давай все же немного устроимся, прежде чем начнем заниматься детьми.
В тот вечер Пат надел белый вечерний пиджак, привезенный с собой, а Конни – длинное белое платье из крепа с обнаженными плечами. Наряд выгодно подчеркивал прелесть ее здоровой кожи, освещенной послеполуденным солнцем.
– Боже, ты выглядишь весьма сексуальной шлюхой, – воскликнул Пат, когда они выходили из номера.
Конни сияла от удовольствия:
– Пат, извини меня за тот разговор. Я знаю, что так или иначе все уладится.
Лицо Пата смягчилось:
– Да, – сказал он, – я тоже на это надеюсь.
Гостиница "Сан-Суси" – огромное оштукатуренное здание – располагалась на краю города. Она была громадной и внутри, не меньше авиационного ангара. Ее интерьер украшали тропические растения и пальмы.
Пата с Конни препроводили к столу у края просторной танцевальной площадки, рядом с большой сценой. Шоу было поставлено с большим мастерством, ничем не уступая тем, которые они видели в Нью-Йорке. Танцоры исполняли свои номера с большим вдохновением, они вращали бедрами с искусством, характерным для уроженцев островов Карибского моря. Их танцы производили на зрителей большее впечатление, чем если бы они танцевали обнаженными. В меню входило всего несколько блюд, напоминавших кубинскую кухню: тропические пресноводные раки, клешни омара и салат из местных фруктов, смешанный с мороженым. Пат заказал для обоих именно эти блюда, и они снова пили дайкири.
Когда им подали по второму бокалу коктейля, к столику подошел высокий худощавый мужчина с хорошо подстриженными, седеющими волосами в затемненных очках без оправы.
– Простите, вы – Пат Конте?
– Да, это я.
– Я – Норман Гоффман, – представился мужчина, сверкнув ослепительной улыбкой.
– Не присоединитесь ли к нам, – сказал Пат, и Гоффман сел за их столик.
– Мне бы хотелось поблагодарить вас за подарок, который мы обнаружили в номере. Это очень любезно с вашей стороны.
– Пустое, – ответил Гоффман. – Ведь это дочь Сэма Мэсси, а вы – его зять.
– Вы хорошо знаете Сэма?
Лицо Гоффмана осветила широкая улыбка:
– Я знаю его очень хорошо и уже много лет. Можно сказать, что мы дружим семьями, и не только я один из семьи, а друзья семьи, если вы понимаете, что я подразумеваю.
Пат кивнул:
– Да, Сэм просил меня передать вам свою признательность.
Гоффман, улыбаясь, кивнул:
– Прекрасно. Почему бы нам не поболтать немного у меня в кабинете? Мистрисс Конте, вы разрешите увести мужа на минутку? Официант принесет вам все, что будет угодно.
Гоффман проводил Пата из кабаре, они поднялись по невысокому пролету лестницы к резной двери красного дерева на балконе, висящем над казино. Комната походила на выставку охотничьих трофеев – на стенах висели головы газелей, антилопы-гну, носорога, а на полу стояло огромное чучело марлина.
Урна для мусора была сделана из слоновьей стопы. Справа от входа висело большое антикварное зеркало в раме из шкуры зебры. Роскошная тигровая шкура украшала пол; зубы тигра странным образом походили на зубы хозяина.
– Вам здесь нравится? – спросил Гоффман.
– Это вы застрелили их? – спросил Пат, указывая на трофеи.
Гоффман рассмеялся:
– Иногда я увлекаюсь охотой. Мне нравится это занятие. Успокаивает. Теперь я располагаю деньгами и могу путешествовать, когда захочу. Всегда хорошо иметь деньги. Мне кажется, у вас что-то есть для меня? – вежливо поинтересовался он.
Пат вынул из кармана конверт.
– Ах, да, очень любезно с вашей стороны. Пересчитывать нет нужды. Мы знаем Сэма. Знаете ли, они предназначены не мне лично, – сказал Гоффман. – Они – для Батисты и его команды. Деньги поступают в страну и из нее же выходят, – рассмеялся он.
Казалось, он не сомневался, что Пат знает о содержимом конверта и вообще посвящен во множество дел Сэма, о которых на самом деле тот не имел никакого представления.
– Да, в течение года здесь разовьются очень большие дела, – сказал Гоффман, – но мне бы не хотелось вас задерживать. Ваша жена ждет вас.
Пат стоял, глядя на свое искаженное изображение в неровном стекле антикварного зеркала.
– Не правда ли, оно великолепно? – сказал Гоффман. – И очень полезно. Для наблюдения.
Он выключил свет, и комната погрузилась во тьму. Но зеркало, казалось, засветилось, подобно экрану телевизора. Это было полупрозрачное стекло, обеспечивавшее полный обзор зала казино.
– Конечно, у нас работают люди, следящие за работниками казино сверху, но я люблю иногда и сам отсюда понаблюдать за залом. Здесь переходят из рук в руки огромные деньги. Знаете ли, у некоторых пальцы вдруг становятся липкими.
– Догадываюсь, как это может быть, – сказал Пат.
– Ладно, – сказал Гоффман, пожимая его руку. – Мне надо здесь еще немного поработать. Наслаждайтесь. Чек оплачу я. Пожалуйста, если вам что-то понадобится в Гаване, звоните мне. Говорю об этом совершенно серьезно.
Пат прошел через заполненное людьми казино и остановился у столика, где сидела Конни.
– А я и не знала, что у тебя здесь есть какие-то дела, – заметила она.
– У меня их и нет. Просто выполнил поручение Сэма.
Они оставались в ресторане, пили и танцевали до двух часов ночи. Конни была весела, но немного опьянела. На выходе из клуба их встретил человек в кепи и аккуратной коричневой форме.
– Сеньор Конте? – спросил он. – Сеньор Гоффман велел передать, что я к вашим услугам, куда бы вам ни захотелось поехать. Меня зовут Мануэль. Я буду служить вам, пока вы живете здесь. Вот моя карточка. Вы можете звонить мне в любое время, но почти всегда я буду находиться перед зданием гостиницы. А куда бы вы хотели отправиться сейчас? Не желаете ли посетить какое-нибудь другое казино? Может, хотите проехаться по набережной? По ночам там очень красиво.
– Нет, сегодня мы поедем прямо в гостиницу, – ответил Пат.
– Завтра, – предложил Мануэль, становясь болтливым, – покажу вам все, что вас заинтересует. Могу поводить по маленьким ресторанчикам, по магазинам, в "Хилтон" – куда вам захочется. Может, в Национальную библиотеку, возможно, в замок Морро, если пожелаете.
В течение медового месяца они побывали во всех этих местах и множестве других. Мануэль превосходно говорил по-английски и был прекрасным гидом. Однажды после полудня, когда Конни отдыхала во время сиесты, он отвез Пата в район красных фонарей, на перекресток Криспо и Анистад. Девушки шепотом зазывали гостей сквозь закрытые ставни или стояли на углах, открыто демонстрируя свои прелести.
– Это плохие девушки. Я хочу сказать, самого низкого пошиба, но у нас в городе есть несколько превосходных домов. Если хотите, я покажу их вам. И, конечно, у нас есть секс-шоу. Сеньоре нравятся секс-шоу?
– Сильно сомневаюсь в этом, – засмеялся Пат.
– А как насчет самого сеньора?
– Я бы не возражал, но мне было бы немного сложно выскользнуть из дома.
– Конечно, ведь у сеньора медовый месяц.
Они съездили на Ривьеру, в "Тропикану", во Флориду, где видели Хемингуэя, погрузившего бороду в огромный бокал с дайкири. Однажды устроили утренний пикник, прихватив с собой вместительный термос с дайкири, на пляже Верадеро, и вернулись домой, обожженные солнцем и захмелевшие.
Констанцу не привлекали азартные игры, поэтому она поднималась в номер по вечерам довольно рано, а Пат оставался в казино и играл в "двадцать одно". Он играл в гостинице только потому, что имел фишки местного казино на тысячу долларов. К концу второго дня игры у него осталось всего около двухсот долларов. Менеджер казино подошел к нему и осведомился:
– Как ваши дела, сеньор Конте?
Пат ответил ему жестом, по-сицилийски:
– По-всякому, так себе.
– Следует запастись терпением, – посоветовал тот, похлопав Пата по плечу.
В течение следующего часа удача повернулась к нему лицом, и он отыграл восемьсот долларов и выиграл еще пятьсот. Перед ним снова возник менеджер:
– Вижу, что игра пошла лучше.
– Да, – смеясь, подтвердил Пат.
– Но следует быть осторожным. Вы ведь не хотели бы выиграть слишком много, не так ли?
Пат был удивлен. "А почему бы и нет?" – спросил он.
– Просто шутка, мистер Конте, – ответил менеджер.
Но Пат заметил, что с этого момента начал снова проигрывать. Что-то подсказывало ему, что надо прекращать игру. Он вышел из-за стола с фишками на тысячу двести долларов и обменял их на наличные.
Порция рома сняла с него напряжение, но спать на хотелось, и он решил прогуляться. Вечерний воздух принес свежесть и прохладу. Он пошел от "Националя" вниз к Прадо – широкой улице с трехрядным движением, проходившей к самому центру города. Из каждого подъезда неслись произносимые шепотом приглашения:
– Эй, Джо! Хочешь красивую девочку! Грязные картинки? Не хочешь поспать с черной леди? Хочешь посмотреть грязное шоу? Хотел бы встретиться с настоящим суперменом?
Пат продолжал прогулку. Он вернулся с Прадо в дешевый грязноватый бар на углу и купил там полдюжины сигар Блэкстоун. В большом зале с панелями красного дерева возле стойки сидела девушка, попивая моджито. Ее волосы были чересчур светлыми для того, чтобы принять ее за натуральную блондинку. На ней было черное шелковое платье с глубоким вырезом на груди. Она улыбнулась Пату.
– Вам нравится Гавана? – спросила блондинка. Он улыбнулся в ответ:
– Конечно, я люблю Гавану.
– Купишь мне выпить?
– Разумеется, все, что тебе захочется.
Девушка заказала новую порцию моджито.
Пат сел за стойку бара, и она придвинула свой стул ближе к нему.
– Я думал, что такие дети любят шампанское, – сказал он.
Она сделала предупредительный жест:
– Вообще я не люблю выпивку. От спиртного у меня болит голова. Но мужчинам не нравится, когда девушка не пьет. Верно я подметила, милый?
Пат пожал плечами:
– Как же ты тогда зарабатываешь, если не пьешь?
Она рассмеялась:
– Я зарабатываю не продажей спиртного.
– Понимаю, – сказал Пат.
– Меня зовут Бетти, – сказала она, положив руку на рукав его пиджака.
– Бетти?
– Ну, мое настоящее имя Элизабет, но для янки я – Бетти. Ты не хочешь пойти со мной домой?
Крашеные волосы придавали ей вид опытной, расчетливой профессионалки. На самом же деле она была довольно молода, не более двадцати трех лет. Вырез на платье позволял разглядеть ее груди, пожалуй, немного полноватые, но еще соблазнительные. Он почувствовал, как в паху начинает появляться тепло, частично вызванное ромом, а частично сексуальным постом, установленным на всю последнюю неделю.
"Черт возьми, – подумал он, – мужчина не может жить без секса".
– Сколько это мне будет стоить, крошка?
– Для такого красивого янки, как ты, не слишком много. Пятьдесят долларов. Всю ночь. Путешествие вокруг света.
– Не могу на всю ночь, – сказал Пат. – А сколько за меньшее время?
Казалось, девушка приуныла:
– У тебя нет денег?
– Есть у меня деньги, – ответил он, – у меня нет времени.
Она схватила его за руку:
– Пошли.
Когда они направились к выходу, Бетти прижала его руку к своей груди и прошептала:
– Уже поздно. Можешь оставаться всю ночь за двадцать пять долларов.
– Я ничего не имел бы против, но у меня действительно нет времени, – ответил Пат.
В роскошном старом "Национале" им предоставили также угловой номер; на этот раз его окна смотрели на Гаванский залив и замок Морро. Их ждали три бутылки Баккарди с карточкой: "Поздравления от администрации". Кроме того, на столе возвышалась огромная корзина тропических фруктов с запиской на фирменной почтовой бумаге гостиницы "Сан-Суси": "От Нормана Гоффмана. Навестите меня". Прежде чем они успели распаковать вещи, в номер вошел официант с двумя бокалами замороженного дайкири. Над краями бокалов возвышались ледяные конусы напитка, похожие на маленькие девичьи груди.
– Поздравления от администрации, сеньор, – объявил официант и, поклонившись, вышел.
Напиток был столь холодным, что от него у обоих перехватило дыхание.
– Все великолепно, – сказала Конни, – Как мило со стороны папы организовать все это?
– Да, – подтвердил Пат, ощущая вес конверта во внутреннем кармане.
Пока Конни распаковывала и развешивала свои туалеты, он прошел в ванную и вынул конверт. Запустив столь горячую воду, что из крана стали вылетать клубы пара, Пат подержал конверт над краном до тех пор, пока он не раскрылся. В нем была перевязанная пачка стодолларовых банкнот – двести пятьдесят штук. Пат считал и пересчитывал. Двадцать пять тысяч долларов. В конверте кроме денег ничего не было.
Пат снова заклеил конверт и положил его в карман. Он не слишком удивился. По форме конверта и хрусту его содержимого он догадывался, что в нем были денежные банкноты. Кроме того, Пат знал достаточно о делах Сэма и о том, что происходит в Гаване с тех пор, как четыре года назад Счастливчик Лучиано установил там необходимые связи.
"Сан-Суси" была в сфере влияния Мейера Лански, но Лански был связан с Дженовезе, а Дженовезе вел общие дела с Сэмом Мэсси. Сэм знал, что Пат не станет предавать его, по крайней мере, за двадцать пять тысяч долларов. Он понимал, что если бы Пат решился на измену, положение зятя Сэма не спасло бы его от возмездия. Пат чувствовал, что это поручение является испытанием его надежности, пробной миссией. Теперь, когда он стал членом Семьи, они пытались выяснить, насколько можно ему доверять.
Но что Пат должен был сказать в случае, если бы деньги обнаружили на таможне? Просто подарок наличными некоему другу в Гаване. Проследить происхождение "подарка" в таком виде, естественно, невозможно. Пат вернулся в комнату и вместе с Конни допил дайкири. Затем они переоделись в купальные костюмы и спустились к бассейну.
Когда Пат с Конни вернулись в номер, на бюро стояла маленькая коробочка из слоновой кости, перевязанная золотистой лентой. В ней лежали фишки казино "Националь" на сумму в тысячу долларов и карточка со скромной подписью: "Друг". Пат поднял телефонную трубку и заказал столик на обеденное шоу в "Сан-Суси".
Наступило время сиесты, и все заведения были закрыты. Приняв душ, Пат улегся на кровать, Конни последовала его примеру. Пат повернулся к ней и стал нежно целовать ее глаза и губы.
– Пат, – сказала она, – ведь ты примерный католик, не так ли?
Он отпрянул от нее, удивленный:
– Конечно. Но чем вызван этот вопрос?
– Знаешь ли, прошлой ночью я не пользовалась никакими средствами и ты также. У меня нет никаких противозачаточных средств. А мы не говорили еще о детях и о том, когда хотим обзавестись ими. Мне кажется, ты должен решать этот вопрос.
– О, Боже! – воскликнул Пат, садясь на постель. – Дети! Я действительно не планировал сразу обзаводиться детьми!
– Ладно, если ты не хочешь...
– Мы немного опоздали с таким разговором, – прервал ее Пат, – не так ли? Насколько мне известно, ты уже на пути к материнству.
– Разве такое может случиться после первого раза?
– Конечно, – ответил Пат, – это может произойти и после первого раза. Неужели вас совсем не просвещали в монастыре?
– Мать Роза рассказывала мне о календаре, о тех днях, когда этим можно заниматься, – любовью, я имею в виду.
– Ну и что же, это такие дни сейчас? – спросил Пат.
– Думаю, что это как раз конец того периода, когда еще все в порядке. Она говорила, что в течение пяти дней можно быть уверенными. Вчера был как раз пятый день.
– О, Боже, – сказал Пат, – давай вздремнем немного.
– Ты сошел с ума?
– Нет, со мной все в порядке, но мы еще поговорим позже на эту тему. На самом деле мне трудно представить, что Бог выделил людям для любви всего пять дней в месяц.
– Нет, – ответила Конни. – Он создал людей для того, чтобы они имели детей.
– Да. Ладно, давай все же немного устроимся, прежде чем начнем заниматься детьми.
В тот вечер Пат надел белый вечерний пиджак, привезенный с собой, а Конни – длинное белое платье из крепа с обнаженными плечами. Наряд выгодно подчеркивал прелесть ее здоровой кожи, освещенной послеполуденным солнцем.
– Боже, ты выглядишь весьма сексуальной шлюхой, – воскликнул Пат, когда они выходили из номера.
Конни сияла от удовольствия:
– Пат, извини меня за тот разговор. Я знаю, что так или иначе все уладится.
Лицо Пата смягчилось:
– Да, – сказал он, – я тоже на это надеюсь.
Гостиница "Сан-Суси" – огромное оштукатуренное здание – располагалась на краю города. Она была громадной и внутри, не меньше авиационного ангара. Ее интерьер украшали тропические растения и пальмы.
Пата с Конни препроводили к столу у края просторной танцевальной площадки, рядом с большой сценой. Шоу было поставлено с большим мастерством, ничем не уступая тем, которые они видели в Нью-Йорке. Танцоры исполняли свои номера с большим вдохновением, они вращали бедрами с искусством, характерным для уроженцев островов Карибского моря. Их танцы производили на зрителей большее впечатление, чем если бы они танцевали обнаженными. В меню входило всего несколько блюд, напоминавших кубинскую кухню: тропические пресноводные раки, клешни омара и салат из местных фруктов, смешанный с мороженым. Пат заказал для обоих именно эти блюда, и они снова пили дайкири.
Когда им подали по второму бокалу коктейля, к столику подошел высокий худощавый мужчина с хорошо подстриженными, седеющими волосами в затемненных очках без оправы.
– Простите, вы – Пат Конте?
– Да, это я.
– Я – Норман Гоффман, – представился мужчина, сверкнув ослепительной улыбкой.
– Не присоединитесь ли к нам, – сказал Пат, и Гоффман сел за их столик.
– Мне бы хотелось поблагодарить вас за подарок, который мы обнаружили в номере. Это очень любезно с вашей стороны.
– Пустое, – ответил Гоффман. – Ведь это дочь Сэма Мэсси, а вы – его зять.
– Вы хорошо знаете Сэма?
Лицо Гоффмана осветила широкая улыбка:
– Я знаю его очень хорошо и уже много лет. Можно сказать, что мы дружим семьями, и не только я один из семьи, а друзья семьи, если вы понимаете, что я подразумеваю.
Пат кивнул:
– Да, Сэм просил меня передать вам свою признательность.
Гоффман, улыбаясь, кивнул:
– Прекрасно. Почему бы нам не поболтать немного у меня в кабинете? Мистрисс Конте, вы разрешите увести мужа на минутку? Официант принесет вам все, что будет угодно.
Гоффман проводил Пата из кабаре, они поднялись по невысокому пролету лестницы к резной двери красного дерева на балконе, висящем над казино. Комната походила на выставку охотничьих трофеев – на стенах висели головы газелей, антилопы-гну, носорога, а на полу стояло огромное чучело марлина.
Урна для мусора была сделана из слоновьей стопы. Справа от входа висело большое антикварное зеркало в раме из шкуры зебры. Роскошная тигровая шкура украшала пол; зубы тигра странным образом походили на зубы хозяина.
– Вам здесь нравится? – спросил Гоффман.
– Это вы застрелили их? – спросил Пат, указывая на трофеи.
Гоффман рассмеялся:
– Иногда я увлекаюсь охотой. Мне нравится это занятие. Успокаивает. Теперь я располагаю деньгами и могу путешествовать, когда захочу. Всегда хорошо иметь деньги. Мне кажется, у вас что-то есть для меня? – вежливо поинтересовался он.
Пат вынул из кармана конверт.
– Ах, да, очень любезно с вашей стороны. Пересчитывать нет нужды. Мы знаем Сэма. Знаете ли, они предназначены не мне лично, – сказал Гоффман. – Они – для Батисты и его команды. Деньги поступают в страну и из нее же выходят, – рассмеялся он.
Казалось, он не сомневался, что Пат знает о содержимом конверта и вообще посвящен во множество дел Сэма, о которых на самом деле тот не имел никакого представления.
– Да, в течение года здесь разовьются очень большие дела, – сказал Гоффман, – но мне бы не хотелось вас задерживать. Ваша жена ждет вас.
Пат стоял, глядя на свое искаженное изображение в неровном стекле антикварного зеркала.
– Не правда ли, оно великолепно? – сказал Гоффман. – И очень полезно. Для наблюдения.
Он выключил свет, и комната погрузилась во тьму. Но зеркало, казалось, засветилось, подобно экрану телевизора. Это было полупрозрачное стекло, обеспечивавшее полный обзор зала казино.
– Конечно, у нас работают люди, следящие за работниками казино сверху, но я люблю иногда и сам отсюда понаблюдать за залом. Здесь переходят из рук в руки огромные деньги. Знаете ли, у некоторых пальцы вдруг становятся липкими.
– Догадываюсь, как это может быть, – сказал Пат.
– Ладно, – сказал Гоффман, пожимая его руку. – Мне надо здесь еще немного поработать. Наслаждайтесь. Чек оплачу я. Пожалуйста, если вам что-то понадобится в Гаване, звоните мне. Говорю об этом совершенно серьезно.
Пат прошел через заполненное людьми казино и остановился у столика, где сидела Конни.
– А я и не знала, что у тебя здесь есть какие-то дела, – заметила она.
– У меня их и нет. Просто выполнил поручение Сэма.
Они оставались в ресторане, пили и танцевали до двух часов ночи. Конни была весела, но немного опьянела. На выходе из клуба их встретил человек в кепи и аккуратной коричневой форме.
– Сеньор Конте? – спросил он. – Сеньор Гоффман велел передать, что я к вашим услугам, куда бы вам ни захотелось поехать. Меня зовут Мануэль. Я буду служить вам, пока вы живете здесь. Вот моя карточка. Вы можете звонить мне в любое время, но почти всегда я буду находиться перед зданием гостиницы. А куда бы вы хотели отправиться сейчас? Не желаете ли посетить какое-нибудь другое казино? Может, хотите проехаться по набережной? По ночам там очень красиво.
– Нет, сегодня мы поедем прямо в гостиницу, – ответил Пат.
– Завтра, – предложил Мануэль, становясь болтливым, – покажу вам все, что вас заинтересует. Могу поводить по маленьким ресторанчикам, по магазинам, в "Хилтон" – куда вам захочется. Может, в Национальную библиотеку, возможно, в замок Морро, если пожелаете.
В течение медового месяца они побывали во всех этих местах и множестве других. Мануэль превосходно говорил по-английски и был прекрасным гидом. Однажды после полудня, когда Конни отдыхала во время сиесты, он отвез Пата в район красных фонарей, на перекресток Криспо и Анистад. Девушки шепотом зазывали гостей сквозь закрытые ставни или стояли на углах, открыто демонстрируя свои прелести.
– Это плохие девушки. Я хочу сказать, самого низкого пошиба, но у нас в городе есть несколько превосходных домов. Если хотите, я покажу их вам. И, конечно, у нас есть секс-шоу. Сеньоре нравятся секс-шоу?
– Сильно сомневаюсь в этом, – засмеялся Пат.
– А как насчет самого сеньора?
– Я бы не возражал, но мне было бы немного сложно выскользнуть из дома.
– Конечно, ведь у сеньора медовый месяц.
Они съездили на Ривьеру, в "Тропикану", во Флориду, где видели Хемингуэя, погрузившего бороду в огромный бокал с дайкири. Однажды устроили утренний пикник, прихватив с собой вместительный термос с дайкири, на пляже Верадеро, и вернулись домой, обожженные солнцем и захмелевшие.
Констанцу не привлекали азартные игры, поэтому она поднималась в номер по вечерам довольно рано, а Пат оставался в казино и играл в "двадцать одно". Он играл в гостинице только потому, что имел фишки местного казино на тысячу долларов. К концу второго дня игры у него осталось всего около двухсот долларов. Менеджер казино подошел к нему и осведомился:
– Как ваши дела, сеньор Конте?
Пат ответил ему жестом, по-сицилийски:
– По-всякому, так себе.
– Следует запастись терпением, – посоветовал тот, похлопав Пата по плечу.
В течение следующего часа удача повернулась к нему лицом, и он отыграл восемьсот долларов и выиграл еще пятьсот. Перед ним снова возник менеджер:
– Вижу, что игра пошла лучше.
– Да, – смеясь, подтвердил Пат.
– Но следует быть осторожным. Вы ведь не хотели бы выиграть слишком много, не так ли?
Пат был удивлен. "А почему бы и нет?" – спросил он.
– Просто шутка, мистер Конте, – ответил менеджер.
Но Пат заметил, что с этого момента начал снова проигрывать. Что-то подсказывало ему, что надо прекращать игру. Он вышел из-за стола с фишками на тысячу двести долларов и обменял их на наличные.
Порция рома сняла с него напряжение, но спать на хотелось, и он решил прогуляться. Вечерний воздух принес свежесть и прохладу. Он пошел от "Националя" вниз к Прадо – широкой улице с трехрядным движением, проходившей к самому центру города. Из каждого подъезда неслись произносимые шепотом приглашения:
– Эй, Джо! Хочешь красивую девочку! Грязные картинки? Не хочешь поспать с черной леди? Хочешь посмотреть грязное шоу? Хотел бы встретиться с настоящим суперменом?
Пат продолжал прогулку. Он вернулся с Прадо в дешевый грязноватый бар на углу и купил там полдюжины сигар Блэкстоун. В большом зале с панелями красного дерева возле стойки сидела девушка, попивая моджито. Ее волосы были чересчур светлыми для того, чтобы принять ее за натуральную блондинку. На ней было черное шелковое платье с глубоким вырезом на груди. Она улыбнулась Пату.
– Вам нравится Гавана? – спросила блондинка. Он улыбнулся в ответ:
– Конечно, я люблю Гавану.
– Купишь мне выпить?
– Разумеется, все, что тебе захочется.
Девушка заказала новую порцию моджито.
Пат сел за стойку бара, и она придвинула свой стул ближе к нему.
– Я думал, что такие дети любят шампанское, – сказал он.
Она сделала предупредительный жест:
– Вообще я не люблю выпивку. От спиртного у меня болит голова. Но мужчинам не нравится, когда девушка не пьет. Верно я подметила, милый?
Пат пожал плечами:
– Как же ты тогда зарабатываешь, если не пьешь?
Она рассмеялась:
– Я зарабатываю не продажей спиртного.
– Понимаю, – сказал Пат.
– Меня зовут Бетти, – сказала она, положив руку на рукав его пиджака.
– Бетти?
– Ну, мое настоящее имя Элизабет, но для янки я – Бетти. Ты не хочешь пойти со мной домой?
Крашеные волосы придавали ей вид опытной, расчетливой профессионалки. На самом же деле она была довольно молода, не более двадцати трех лет. Вырез на платье позволял разглядеть ее груди, пожалуй, немного полноватые, но еще соблазнительные. Он почувствовал, как в паху начинает появляться тепло, частично вызванное ромом, а частично сексуальным постом, установленным на всю последнюю неделю.
"Черт возьми, – подумал он, – мужчина не может жить без секса".
– Сколько это мне будет стоить, крошка?
– Для такого красивого янки, как ты, не слишком много. Пятьдесят долларов. Всю ночь. Путешествие вокруг света.
– Не могу на всю ночь, – сказал Пат. – А сколько за меньшее время?
Казалось, девушка приуныла:
– У тебя нет денег?
– Есть у меня деньги, – ответил он, – у меня нет времени.
Она схватила его за руку:
– Пошли.
Когда они направились к выходу, Бетти прижала его руку к своей груди и прошептала:
– Уже поздно. Можешь оставаться всю ночь за двадцать пять долларов.
– Я ничего не имел бы против, но у меня действительно нет времени, – ответил Пат.
Книга вторая
Глава 1
Сумма денег наличными и в чеках из конвертов, подаренных на свадьбу, составляла около четырнадцати тысяч долларов. Пат подумывал сначала поместить их на сберегательный счет, но в конце концов положил только несколько тысяч на текущий счет. Остальное поместил в сейф, открытый им на свое имя в Гринвичском сберегательном банке в Вилледже.
Пат с Конни сняли трехкомнатную квартиру в одном из новых многоквартирных домов в Ривердейле, чтобы Конни могла жить вблизи от семьи и своих друзей.
Пат истратил двадцать четыре сотни долларов на обстановку, которую Конни выбрала в магазине Блумингдейла. Ей нравились мебель в примитивном испанском стиле, богато украшенная резьбой, терракотовый кафель, испанские шерстяные ковры. Конни обладала врожденным вкусом в создании интерьеров, и Пат одобрял ее выбор.
Теперь на работу в свой Шестой участок Пат ездил на красной машине, но обычно старался запарковать ее подальше от здания полиции, так как не хотел привлекать внимание к этому новообретенному положению состоятельного человека.
Для того чтобы разжечь в ней страсть, он использовал весь свой сексуальный опыт – искал новые эрогенные места на ее теле: уши, пупок, затылок, внутренние поверхности бедер, пальцы на ногах, даже ее прелестный, похожий на цветочный бутон анус. Он воздействовал на них при включенном освещении, в темноте, в полумраке. Она же всему предпочитала полную тьму.
Однажды вечером Конни неохотно согласилась, чтобы он помыл ее под душем. Скольжение его рук по намыленной коже, казалось, помогло пробудить в ней дремлющую страстность. Ее тело начало волноваться, отвечая на прикосновения его пальцев, и, когда он приблизился к влагалищу, почувствовал скромное, но несомненное ответное давление ее таза.
Пат с Конни сняли трехкомнатную квартиру в одном из новых многоквартирных домов в Ривердейле, чтобы Конни могла жить вблизи от семьи и своих друзей.
Пат истратил двадцать четыре сотни долларов на обстановку, которую Конни выбрала в магазине Блумингдейла. Ей нравились мебель в примитивном испанском стиле, богато украшенная резьбой, терракотовый кафель, испанские шерстяные ковры. Конни обладала врожденным вкусом в создании интерьеров, и Пат одобрял ее выбор.
Теперь на работу в свой Шестой участок Пат ездил на красной машине, но обычно старался запарковать ее подальше от здания полиции, так как не хотел привлекать внимание к этому новообретенному положению состоятельного человека.
* * *
Вначале Пат действительно верил в то, что Конни избавится от стыдливого поведения в постели. Он пытался воздействовать на ее настроение спиртными напитками. Это имело влияние, но требовалась определенная доза. Если Конни выпивала лишнюю рюмку, то засыпала как мертвая. Подарки вообще не имели никакого воздействия, а вызывали лишь недовольство по поводу того, что он пытается "купить" ее. Приходилось попеременно воздействовать с помощью мягкого освещения, музыки, спокойного убеждения или методов, напоминающих изнасилование. Какое-то время ему казалось, что следовало бы применить приемы садизма или мазохизма, но эта мысль оказалась бесплодной.Для того чтобы разжечь в ней страсть, он использовал весь свой сексуальный опыт – искал новые эрогенные места на ее теле: уши, пупок, затылок, внутренние поверхности бедер, пальцы на ногах, даже ее прелестный, похожий на цветочный бутон анус. Он воздействовал на них при включенном освещении, в темноте, в полумраке. Она же всему предпочитала полную тьму.
Однажды вечером Конни неохотно согласилась, чтобы он помыл ее под душем. Скольжение его рук по намыленной коже, казалось, помогло пробудить в ней дремлющую страстность. Ее тело начало волноваться, отвечая на прикосновения его пальцев, и, когда он приблизился к влагалищу, почувствовал скромное, но несомненное ответное давление ее таза.