Неизвестен Автор. Семья Звонарёвых

   Солдаты постепенно успокоились.
   Узнав о причине бунта, Гирштейн все еще дрожащим от страха голосом поблагодарил Звонареву за свое спасение и затем рассказал:
   - Фон Валь считает, что необходимо умерщвлять русских раненых, если они попадут к нам в руки.
   - Почему же сразу не сообщили мне об этом?
   - Боялся мести. Конечно, это есть малодушие с моей стороны, оправдывался Гирштейн.
   - Придется немного погодя вас обоих отправить с пункта. Иначе трудно ручаться за вашу безопасность.
   Желая избежать самосуда, Варя отстранила фон Валя от работы и приставила к нему солдата из легкораненых.
   - Стереги немца, чтобы не сбежал! - приказала она солдату.
   24
   После этого Звонарева занялась перевязками. Теперь ей ассистировал Гирштейн.
   Около четырех часов дня Хоменко возобновил наступление. Его полку предстояло атаковать сильно укрепленную деревню Пальча. Борейко по его приказу сосредоточил на ней огонь своих батарей.
   С наблюдательного пункта было видно, как сметались целые хаты, рушились каменные здания, горели сараи.
   - Через час от деревни останется одно воспоминание, тогда мы и пойдем вперед, - проговорил полковник. - А сейчас ударьте, сынку, шрапнелью.
   Борейко отдал нужные распоряжения.
   Через минуту все три легкие батареи, включая и трофейную батарею Крутикова, начала осыпать немецкие цепи свинцовым дождем.
   Надежды Хоменко на то, что через час можно будет захватить Пальчу, не оправдались. Едва русские цепи поднялись в атаку, как были встречены ураганным огнем немецких батарей. Стало очевидно, что германцы успели подтянуть резервы к этому участку. Решено было отложить операцию до рассвета следующего дня.
   С наступлением сумерек артиллерийская стрельба почти прекратилась. В тылу началась обычная ночная жизнь: подвозились снаряды, продовольствие, эвакуировались тяжелораненые.
   В деревне Ставки, теперь прочно занятой Кузнецким полком, в одной из немногих уцелевших халуп расположился штаб Хоменко.
   Рядом разместилась рация Борейко. Сюда вечером подошла Варя.
   - Надеюсь, теперь мне можно занять под перевязочный пункт хату, что я еще вчера облюбовала? - спросила она у полковника.
   - От нее, доченька, осталась лишь яма да куча мусора. Наш общий друг Борейко разбил ее своими снарядами.
   Варя вздохнула и отправилась подыскивать новую хату для своего пункта. Вскоре подошли Ветрова, Ирина и санитары, на несколько минут появился Емельянов. Теперь он был очень любезен со Звонаревой и обещал ей всякое содействие.
   - Вы, Варвара Васильевна, будете работать на передовой, а я организую эвакуацию дальше в тыл, - предложил он.
   - Надо сначала наладить доставку раненых с передовых позиций к перевязочному пункту, - ответила Звонарева.
   - Это Красного Креста не касается, наше дело - глубинная эвакуация.
   Спор решил Хоменко, предложив Емельянову состоять при штабе полка.
   С темнотой к штабу подъехали походные кухни. К ним тотчас потянулись солдаты с котелками. Хоменко начал пробовать пищу в каждой кухне.
   - В третьей и четвертой ротах артельщиков и кашеваров отправить в строй за плохую пищу и маленькие порции, - приказал он адъютанту.
   - Мы, ваше высокоблагородие, тут ни при чем! Что нам дают, то и делаем, - запротестовали было солдаты.
   - Дайте-ка сюда фонарь, - приказал полковник и затем осветил физиономии каждого из них.
   Лица были загорелые, краснощекие, лоснящиеся от жира.
   - Подь сюда, хлопчик, - окликнул Хоменко одного из солдат с котелком. - Ось, бачь, яки хлопцы в строю! - осветил полковник худое, обросшее щетиной и усталое лицо. - А они понажрали себе ряжки за солдатский счет. Отправить их в окопы да присмотреть, чтобы не убежали.
   - Правильно! Командир бьет в самую точку. Буде им мясными порциями торговать, - загомонили солдаты. - Пора нашей крупе [К р у п а - так презрительно называли кашеваров и артельщиков] пороху понюхать...
   К ночи в штабе полка собрались командиры батальонов и всех батарей, расположенных на участке Кузнецкого полка. С Борейко пришел худощавый, болезненного вида командир только что подошедшей дальнобойной батареи пушек Виккерса - капитан Вышеславцев. Артиллеристы сели по одну сторону стола, напротив расположились пехотинцы.
   Хоменко сообщил, что за истекший день полк захватил шесть орудий, тысячу двести пленных. Правда, и потери составляют сто пятьдесят убитыми и девятьсот двадцать ранеными. Затем он предупредил, что на следующий день полк продолжит наступление в направлении на город Луцк.
   - По плану завтра к вечеру мы должны захватить станцию Киверцы под Луцком, хотя генерал Каледин сомневается в выполнении этого. Но такова поставленная нам задача, - закончил свою речь полковник.
   - Интересно, в чем не сомневается генерал Каледин? - бросил с места Кремнев.
   - Очевидно, в том, что рано или поздно немцы нас все-таки побьют, отозвался Борейко.
   - По-моему, Каледин прав. До Киверцов почти двадцать верст отсюда. Едва ли мы сможем за день с боем пройти такое расстояние, - усомнился один из командиров батальонов.
   - Як наши гарматчики поддадут немцу жару, так они уси побегут, теряя штаны по дорози. Вам, господа офицеры, только и останется, что догонять их. Не правда ли, сынку? - обратился полковник к Борейко.
   - Раз вы, батько, собираетесь завтра так далеко продвинуться в расположение противника, то и нам придется подтянуть вперед наши пушечки. Дальнобойную батарею и тяжелую я поставлю за самыми ставками, легкие и мортирная батареи будут сопровождать вас в наступлении. Вот мне со своими двенадцатидюймовыми перебраться потруднее.
   - Раз так, давайте кончать разговоры. Пойдем, сынки, по окопам, пригласил Хоменко офицеров.
   Роты Кузнецкого полка занимали оборону в версте за деревней Ставки. Солдаты отдыхали от боевого дня, обедали, пили чай, беседовали, приготовлялись к ночи. В двухстах - трестах шагах впереди то и дело взлетали немецкие ракеты.
   - Немец зачал войну, его и освещение! - шутили солдаты.
   - Поддали вы сегодня пару германцу, хлопчики, - подошел к ним Хоменко. - Гриценко, сколько пленных сегодня набрал?
   - Пять человек, ваше высокоблагородие, - смущенно ответил солдат. Завтра доберу остальных.
   - Чтобы ты меньше десятка завтра не приводил, - обернулся полковник к старшему разведчику.
   - Постараюсь, ваше высокоблагородие. Не прикажете зараз пошукать у немцев?
   - Добре, добре! Треба узнать, що вин робит, да и "язык" будет нужен. А про шкидников да мерзостников помни...
   - Слухаю! Мы, ваше высокоблагородие, деревянный пулемет придумали, з ним и заберемся до немцев у тыл.
   - Покажи цю штукенцию! - заинтересовался полковник.
   Солдат подал деревянную трещотку. Стоило только покрутить за ручку, как раздавался оглушительный треск, по звуку очень похожий на пулеметную стрельбу. Хоменко даже вздрогнул от неожиданности.
   - Гарно, дуже гарно, хлопчик! - похвалил он Гриценко. - Придешь в штаб, поднесу тоби чарку горилки.
   - Покорнейше благодарю, вашскобродие.
   - Много у вас таких "пулеметов"? - поинтересовался Борейко.
   - Три. Да за ночь можно наделать их полсотни, а как в атаку идти, так и вдарим с цих пулеметов ему во фланг. А щоб було похоже на правду, зачнем стрелять из винтовок. Немец с перепугу и не разбере, шо це таке, - пояснил Гриценко.
   На захваченной русскими войсками территории было много различных австрийских блиндажей и казематов. В одном из них к ночи сошлись Блохин, Солопов и Гриценко. При свете огарка они познакомились с последними полученными листовками, призывающими к прекращению войны.
   - Что же мы делать будем? - спросил Солопов. - Призывать солдат не идти в атаку и уходить в тыл?
   - Сейчас не моги о таком и думать? На месте пристрелит первый же офицеришка и в ответе не будет, - возразил Блохин. - попробуй не пойти в атаку, когда в тылу казаков видимо-невидимо. На каждого солдата по два казака придется, ежели не больше. Нет, сейчас мы должны быть вместе со всеми солдатами, разделять с ними все тяготы и трудности, чтобы они видели нас и убедились: не шкурники мы и не трусы, с народом тяготы несем. А попутно надо объяснять, кому от такой войны прибыль, а кому один разор. намедни крестьянин говорил мне, что у него все хозяйство война разорила. Я его спрашиваю тогда: а у пана? У пана, говорит, как и у меня, усадьбу разбили, да земли-то у него осталось пятьсот десятин чернозему. Худо ли, бедно ли, а дадут ему за нее по три сотни за десятину, а все поболе миллиона сгребет, а мне за десятину песку и по четвертной не дадут. Он по-прежнему пан, а я совсем пропал. Опять с семьей к нему в кабалу пойду.
   - Что верно, то верно, - поддакнул Гриценко. - Пан за деньгой, а мужик с сумой. Так було, так и останется.
   - Так помните, товарищи, сейчас только разъяснительная работа. никаких призывов к неповиновению. Будьте в самых опасных и трудных местах с солдатами. И еще: докторша, что здорово плясала, наша, ее можно не остерегаться. И беречь ее надо. Понятно, товарищи? А теперь по своим местам. Как затишье в боях выпадет, опять соберемся. - И Блохин по ходу сообщения скрылся в темноту. Солопов и Гриценко последовали за ним.
   Ночью продолжались поиски разведчиков на фронте, спешно переезжали тяжелые батареи на новые позиции и подтягивались тыловые учреждения. Едва забрезжил рассвет, Хоменко бросил свой полк в атаку без артиллерийской подготовки, Внезапность нападения обеспечила полный ее успех. В несколько минут передние линии вражеских окопов были захвачены, разведчики прорвались с деревянными пулеметами далеко во вражеский тыл и вызвали там страшную панику. Бросая оружие, немцы бежали без оглядки, австрийцы дружно поднимали руки и массами сдавались в плен.
   Соседние части тоже перешли в решительное наступление. Фронт врага дрогнул на всем протяжении. Спасаясь от преследования, немцы тщетно пытались задержаться на промежуточных рубежах. Они бежали так быстро, что Хоменко посадил часть своих солдат на подводы и только таким образом смог догнать уходящего противника. Легкие батареи шли на рысях, боясь отстать от пехоты. Борейко бросил в преследование всех мотоциклистов-разведчиков во главе с Блохиным и предоставил свои автомобили для перевозки пехоты.
   Варя, плача от злости, с тоской смотрела на уходящие вперед части.
   - Нам тоже надо двигаться вперед, а не стоять на месте! - почти кричала она Емельянову. - Поймите раз навсегда, Варвара Васильевна, что передовой перевязочный пункт Красного Креста должен продвигаться с главными силами, а не с авангардом, - урезонивал ее уполномоченный.
   - Какой там авангард, когда уже передвигается тяжелая батарея, а легкие давно ушли под Луцк, - кипятилась Звонарева.
   В окне мелькнула фигура Борейко на легковом автомобиле.
   - Борейко, миленький, возьмите, меня с собой! - закричала Звонарева, выскакивая из избы. - Только меня с Ирочкой, бинтами, инструментами. Таня, докончишь перевязки и отправишься вслед за мной. - И Звонарева, и Осипенко, захватив самое необходимое, умчались на машине.
   Не было еще и полудня, когда передовые части Кузнецкого полка вплотную подошли к станции Киверцы и сходу захватили ее. Немецкий начальник станции дико выпучил глаза, когда перед ним выросла фигура Блохина с винтовкой наперевес.
   - Хальт! Хенде хох! [Стой! Руки вверх! (нем.)] - угрожающе вскинул ружье солдат.
   - О майн гот, дас ист унмеглих, руссен хир! [О мой бог, это невозможно, русский здесь! (нем.)] - в испуге лопотал немец, поднимая руки.
   Хоменко с разведчиками подоспел вслед за мотоциклистами. Мгновенно были захвачены телеграф и телефон. К станции в это время подходил воинский эшелон немцев.
   - Принять его на крайний путь и обезоружить, - приказал Хоменко.
   Две роты рассыпались вдоль линии железной дороги, а другие две спрятались в здании вокзала. Ничего не подозревавшие немцы спокойно остановили состав. Из открытых вагонов выскакивали немецкие солдаты, в окнах классного вагона мелькнули офицерские мундиры. И вдруг по условному свистку солдаты Хоменко бросились к эшелону. Раздались два-три разрозненных выстрела, грохнула ручная граната, и, покрывая все это, грянуло могучее русское "ура". Немцы испуганно поднимали вверх руки. Из офицерского вагона вывели толстого, апоплексического немецкого генерала. Он все еще с недоумением оглядывался вокруг.
   - Что это такое? Откуда здесь взялись русские? - бормотал он по-немецки.
   За ним вышел полковник с разбитой в кровь физиономией и связанными руками. Он зло и хмуро глядел на солдат.
   - Не вертись, бисова душа, пришибу на месте! - угрожал Гриценко, выразительно замахиваясь на немца прикладом.
   Тот нехотя повиновался, цедя сквозь зубы проклятия. Затем появилась еще группа бледных от страха молодых офицеров, и, наконец, на руках вынесли молоденькую рыжеволосую немку, сестру милосердия, лишившуюся с перепугу чувств. Из товарных вагонов по одиночке выпускали безоружных солдат с поднятыми руками. Вскоре эшелон был пуст.
   Пленных офицеров проводили в буфет, где их допрашивал сам Хоменко.
   - Но каким образом вы попали сюда, герр оберст? [Господин полковник (нем.)] - недоумевал немецкий генерал.
   - Очень просто, герр генерал. Немецкие войска бежали отсюда, а мы шли за ними по пятам, - усмехнулся Хоменко.
   - Но это совершенно невозможно, чтобы прусские полки отступали перед русскими. Это, наверно, были австрияки или баварцы, они только и умеют, что дуть пиво и драть горло по тавернам.
   Разговор был прерван Блохиным.
   - Вашескобродие, немец звонит по телефону, а откуда - не пойму.
   - Где помещается телефон? - вскочил с места Хоменко.
   Солдат повел его по вокзалу. Звонили по селектору с соседней станции Рожище.
   - Где тебя носит черт, Шульц? - сердито выругался диспетчер. - Прибыл ли к вам эшелон толстопузого генерала? С ним племянница, очаровательная Гретхен, можешь на нее полюбоваться.
   Генерал уже здесь, лакает пиво в буфете, с ним и его сучка, - в тон немцу ответил Хоменко, которому пригодилось наконец хорошее знание немецкого языка, полученное еще в агрономической школе в Прибалтике.
   - У тебя, Шульц, что-то изменился голос.
   - Заложил малость за галстук.
   - В служебное-то время? Не миновать тебе ареста. Значит, можно отправить следующий эшелон?
   - О да. С чем он?
   - С боеприпасами и продовольствием, с ним пятьдесят человек охраны из ландштурмистов.
   - Направляйте их поскорее, тут большая нужда в снарядах и много раненых.
   - Далеко ли от вас русские?
   - Километрах в двадцати. Сегодня их, должно быть, погонят назад.
   - Это хорошо, а то тут распускают слухи о наших неудачах. Я даже хотел задержать составы.
   - Не беспокойтесь и смело посылайте сюда все эшелоны. Ауфвидерзейн, закончил Хоменко.
   Солдаты окружили своего командира и прислушивались к его разговору. Выключив селектор, полковник громко захохотал и сообщил содержание своей беседы.
   - Смотри, хлопцы, в оба! Не давай немцу очухаться, вскакивай в вагоны на ходу, лезь в них с обеих сторон и хватай колбасников за шиворот. Гриценко, тебе поручаю паровоз, - распорядился Хоменко.
   Солдаты бросились выполнять распоряжения, а полковник на всякий случай решил остаться у селектора.
   Через несколько минут за семафором раздался свисток паровоза, который возвестил о подходе немецкого состава. Поезд приняли на первый путь. На перроне его встретили адъютант Хоменко в форме немецкого железнодорожника и еще несколько переодетых солдат. Ничего не подозревая, машинист отдал честь, а оберкондуктор поспешил подойти с рапортом к дежурному по станции.
   Не успел состав остановиться, как солдаты захватили вагоны и тормозные площадки, обезоружив поездную охрану. Полнокровного и уже немолодого кондуктора от страха тут же хватил удар.
   Со станции Рожище снова запросили, почему до сих пор не отправлен обратно порожний состав. Это подало Хоменко мысль попытаться захватить и эту станцию, высадив на ней десантом часть своего полка. Предприятие было рискованное, полковник заколебался и поделился своими планами и сомнениями с окружавшими его солдатами и офицерами.
   - Вашескобродие, дозвольте нам, разведчикам, поехать в гости к немчуре, пошарить у нее в тылу? - попросил Гриценко.
   - Слишком мало вас, только пропадете без толку.
   - Разрешите кликнуть охотников, их найдется много.
   - Вали, а потом побачимо, много ли у нас в полку добрых хлопцив.
   Весь полк вызывался идти в десант, что привело Хоменко в восторг.
   - Ось яки добри хлопци у мэне в полку! Як же и мэни самому нэ бути героем?
   Узнав о предстоящей операции, в нее попросился и Павленко.
   - Только берите с собой трофейные австрийские пушки. Они хорошо будут видны с платформы, - предупредил полковник.
   Спешно погрузили в вагоны два батальона пехоты, пулеметы Кольта, вкатили на платформу два австрийских орудия. Общее командование десантом принял на себя помощник командира полка подполковник Капралов, говоривший хриплым басом бородатый мужчина с крупным мясистым носом.
   Сам Хоменко с остальными батальонами расположился в районе станции в полной готовности в случае нужды быстро помочь десанту.
   25
   Услышав об отправке десанта и узнав о его значении, об опасности, которой подвергается батальон, Варя решила присоединиться к нему.
   "Как быть? - билась в голове тревожная мысль. - батальон отправляется на особую операцию, жизнь его солдат и офицеров будет в большой опасности, а ведь это все люди... Медицинских специалистов, кроме фельдшеров, у них нет. Я же врач... А если что случится страшное со мной?.. Или здесь без меня с Сережей?.. Но что делать, на то она и война..."
   - "Надо ехать", - твердо сказала она себе.
   Ирина наотрез отказалась следовать за ней. Варя только тяжело вздохнула. Разве может Ира понять, что руководит ее поступками?..
   - Тогда я еду одна! - объявила Варя.
   - Поперед батька в пекло не лизь, доченька! Ты здесь нужна со своими девчатами, - попытался было остановить ее Хоменко.
   - Они и без меня прекрасно справятся. - И Звонарева уже на ходу вскочила на тормозную площадку. - кланяйтесь Сереже и не поминайте лихом, ежели что случится, - помахала она рукой.
   - Сумасшедшая баба! Трое маленьких детей, муж, а ее несет нелегкая черт знает куда! Стегать ремнем ее надо, да некому, - сердито пробурчал Борейко и погрозил вслед Звонаревой кулаком.
   - Надо немедленно подтянуть сюда тяжелые батареи, особенно дальнобойную. Следует приготовиться к дальнейшему наступлению на Рожище, заторопился Хоменко, едва отошел десантный эшелон.
   - Слушаюсь, через час батареи подойдут. Вот с колбасой быстро не передвинешься, а без нее батарея как без глаз, - задумался Борейко.
   - Мы, ваше высокоблагородие, привяжем колбасу к грузовику и поволокем за собой, - предложил Блохин.
   - По рации передай приказание поручику Звонареву перебросить сюда возможно скорее аэростат, - распорядился капитан.
   - Слушаюсь! А нам, разведчикам, разрешите отправиться вдогонку за десантом. Мигом будем около него, - попросил Блохин.
   Капитан согласился. Через минуту отчаянный треск мотоциклов возвестил об отъезде разведчиков.
   Между тем десантный эшалон благополучно достиг моста через реку Стырь. Стоявшие на платформе трофейные австрийские пушки и форменное платье Звонаревой, видневшееся с площадки, не вызвали подозрений, вагоны все были плотно закрыты. Немецкая охрана беспрепятственно пропустила состав.
   Когда последний вагон миновал мост, поезд остановился. Из последнего вагона высадился взвод солдат с двумя ручными пулеметами и мгновенно обезоружил растерявшуюся немецкую стражу.
   Оставив полуроту солдат с несколькими пулеметами для охраны моста, Капралов двинулся дальше.
   Варя воспользовалась этой остановкой, чтобы перебраться в классный вагон. В одном из купе с помощью ротных фельдшеров она развернула перевязочный пункт.
   Вскоре за мостом десантному эшелону преградил путь поток отступающих в полном беспорядке немецких обозов, транспортов, лазаретов, артиллерийских парков. Нескончаемой сплошной лавиной в четыре-пять рядов двигались они через железнодорожный переезд, стремясь уйти из-под удара русских войск. На тревожные гудки паровоза никто не обратил внимания, по-прежнему все продолжало двигаться вперед. Пришлось резко затормозив состав, остановиться в нескольких шагах от переезда. Машинист дал протяжный гудок, послуживший сигналом, по которому из всех тридцати вагонов с криком "ура" рванулись солдаты на колонну ничего не подозревавшего противника.
   Бросая все на ходу, немцы побежали к ближайшему лесу, но Павленко, который уже успел сгрузить свои пушки, обстрелял их шрапнелью. Обезумевшие от страха немцы и австрийцы падали на колени, поднимали руки вверх и тысячами сдавались в плен. Вдогонку за убегавшими по дороге обозами бросились подоспевшие в это время мотоциклисты батареи Борейко.
   Вскоре бой закончился. Сотни брошенных на дороге и в поле повозок, зарядных ящиков, санитарных повозок и автомобилей достались победителям. Солдаты рассыпались между ними в поисках ценных трофеев.
   Перевязав несколько раненых, Варя тоже отправилась на розыски медицинского имущества. В санитарных повозках нашли большие запасы бинтов, марли, ваты, а главное - хирургических инструментов и различных лекарств, в которых перевязочный пункт ощущал острый недостаток. Блохин со своими мотоциклистами захватил санитарный автомобиль и доставил его Звонаревой. Машина легко превращалась в полевую операционную. Вариному восторгу не было границ.
   Капралов по фонопору связался с Киверцами и обо всем доложил Хоменко. Полковник приказал немедленно грузить добычу в вагоны и отойти к железнодорожному мосту через Стырь.
   - Связь с Рожищами прервана. Очевидно, там уже узнали, что мы захватили мост и хозяйничаем в Киверцах. Немцы. конечно, попытаются разрушить мост, - предупредил Хоменко.
   Началась спешная погрузка захваченного имущества и пленных. Австрийцы и особенно чехи деятельно помогали подбирать и грузить трофеи. С большим трудом удалось поднять на платформу и санитарный автомобиль.
   Заметив, что десантный поезд тронулся, немцы открыли по полотну железной дороги артиллерийский огонь. но состав сумел благополучно добраться до моста, охрана которого уже вела бой с подходившими германскими частями.
   За рекой состав остановился. Капралов высадил солдат и приступил к организации обороны моста, поезд с трофеями отправил в Киверцы. Звонарева попросила Капралова сгрузить санитарный автомобиль и вместе с ротными санитарами осталась с передовыми частями.
   Увидя Блохина, Варя попросила его:
   - Скажите, пожалуйста, моим сестрам, чтобы немедленно ехали сюда.
   - Мигом примчу всех на автомобиле, Варвара Васильевна.
   Немцы вновь бросились в атаку. Ввиду превосходства сил противника Капралов отвел свои роты за реку и взорвал за собой мост.
   Вскоре немцам удалось перейти через реку выше моста. Создалась угроза удара во фланг и тыл отряду Капралова, а помощь из Киверцев все еще не подходила.
   Включившись в телефонный провод железной дороги, подполковник вызвал Хоменко, но его не оказалось в Киверцах, и вместо него к телефону подошел Борейко. Капитан сообщил, что Хоменко во главе отряда из двух батальонов своего полка, а также подчиненного ему 407-го Саранского полка и легких батарей направился в район боев.
   - Прошу сообщить точное расположение ваших рот и организовать корректировку стрельбы дальнобойной батареи, которая откроет огонь, закончил Борейко.
   - Будет исполнено. Поручу это прапорщику Павленко, он у меня за начальника артиллерии, - ответил Капралов и, отойдя от телефона, отдал нужные распоряжения.
   Через несколько минут со стороны русских позиций долетел звук выстрела тяжелого орудия, над головами просвистела бомба, и за речкой вырос огромный фонтан разрыва. Прапорщик скорректировал этот выстрел. Следующий снаряд попал в цель, внеся смятение в ряды немцев. Вскоре прибыл и Хоменко. В связи с тем, что выбыл из строя командир 2-й бригады 102-й пехотной дивизии, он принял на себя командование двумя полками - 407-м и 408-м. Полковник приказал им немедленно атаковать немцев и отбросить их за реку Стырь.
   для своего штаба Хоменко наметил будку путевого сторожа. Подойдя к ней, он увидел трофейный санитарный автомобиль, в котором орудовала Звонарева. Во дворе и саду стояли носилки с тяжело и легко раненными солдатами.
   - В месте расположения краснокрестных организаций пребывание воинских частей воспрещается, - не особенно любезно заявила Варя чинам штаба Хоменко.
   - Пойдем, хлопцы, отсюда, - обернулся полковник к сопровождавшим его солдатам и офицерам.
   - Всех раненых мы сейчас отправим в тыл, а сами перейдем в соседний лесок, и тогда вы сможете расположиться здесь, как хотите, смилостивилась Звонарева.
   В ожидании эвакуации раненых полковник остановился в соседнем саду.
   Подъехавший конный ординарец сообщил, что немцы двигаются прямо на Киверцы. Им удалось переправить через реку значительные силы. таким маневром они оказывались в глубоком тылу у бригады Хоменко и ставили ее в очень опасное положение. Полковник поспешил донести об этом в штаб дивизии, прося срочной помощи.
   Одновременно он приказал Варе свернуть свой медпункт и вернуться в Киверцы. На всем участке бригады бой разгорался с каждой минутой. 407-й Саранский полк несколько раз безуспешно атаковал немцев и с большими потерями был отброшен в исходное положение, после чего немцы обрушились на Кузнецкий полк.