Нестеренко Юрий. Крылья

   Ладно, хотя бы бодрости после сна прибавилось, а самого худшего, похоже, удалось избежать — мы с флаером не развалились в воздухе. Да и компьютер бы, наверное, не позволил. Но сколько топлива потрачено впустую! А путь неблизкий…
   К тому же я сбилась с курса. Верхняя шкала ИЛСа показывала почти 320. Надо довернуть к югу — да, но насколько круто? Где я сейчас? Ни черта не разберешь в этой тьме — даже земля внизу или океан?..
   Ладно, придется наугад. В конце концов, изначальный курс я тоже не по линейке чертила. Главное — добраться до западного берега Глар-Цу, а там вдоль побережья на север — не промахнешься. Я вновь набрала высоту и скорость.
   Потом я наконец догнала Лийу. Однако она не осветила ничего интересного, кроме сплошных облаков внизу. Я поглядывала то на них, то на шкалу курса. Наконец в облачности появились прогалины, но в них ничего не блестело. Значит, я уже над Глар-Цу. Оценив, насколько наклонен лунный серпик, я пришла к выводу, что теперь надо довернуть к северу.
   Какое-то время внизу попадались лишь редкие голубоватые мазки облаков, но затем они снова начали собираться в стаи и наконец сомкнулись в сплошное поле. Это вызвало у меня беспокойство. Не проскочить бы побережье. С другой стороны, снизиться под облака можно лишь ценой уменьшения скорости в несколько раз…
   — Вонинг: лоу фьюэл, — снова подал свой женский голос компьютер. Одно из чисел на ИЛСе предупреждающе замигало. Топливо кончается, как я и боялась! Мало мне было других проблем. Раджив говорил, что флаер даже при полной остановке двигателей может планировать на большое расстояние, если имеет хороший запас высоты. С другой стороны, что толку в этом длинном планировании, если завершится оно в открытом океане? Если уж я не дотяну до Зуграха, то лучше, чтобы подо мной в это время была земля. Я уменьшила тягу почти до нуля и повела машину на снижение.
   На тысяче ста метрах флаер нырнул в облачную муть. Девятьсот… восемьсот… семьсот… Эта вата когда-нибудь кончится или так и будет тянуться до самой земли?! Я запоздало подумала о горах, которые бывают и гораздо выше… и которые есть в западной части континента…
   Наконец на неполных четырех сотнях метров я вынырнула из туч.
   Внизу шел дождь, сразу усеявший «стекло» мелкими брызгами. И по-прежнему ничего не видно. Теперь уже сквозь такой плотный панцирь туч и луна не помощник. Триста метров… Двести…
   На девяноста я различила внизу гребешки волн.
   Пробормотав проклятие, я развернулась на северо-восток и снова начала набирать высоту. Тревожно мигавшие цифры топлива все больше наливались красным.
   Мне удалось забраться достаточно высоко и даже увидеть границу облачного поля, когда в красной рамке высветились нули и уже знакомый голос сказал:
   — Критикэл — эмпти фьюэл. Свич ту флэп мод, лэнд иммидиэтли о фоллоу оптимэл глайдслоуп.
   «Вот бы еще понимать, что ты там бормочешь», — проворчала я и тут заметила, что поперек ИЛСа появилась новая, ярко высвеченная горизонтальная риска, на которую указывали мигающие сверху стрелочки. Похоже, компьютер подсказывал мне оптимальный угол для самого дальнего планирования.
   Что ж, ничего не оставалось делать, кроме как последовать этому совету. Я перетянула через границу облачности и даже различила далеко впереди какой-то огонек — наверное, маяк, но туда мне было уже никак не добраться. Впрочем, почему не добраться? Я нажала кнопку махового режима. И крылья заработали! Однако энергия, питавшая их, тоже была небесконечной и, как показывали новые цифры, загоревшиеся на месте нулей, расходовалась довольно быстро. Машущий режим ведь используется для взлета, посадки и некоторых операций, связанных с зависанием на месте, но не для перелетов на большие расстояния…
   Скользя над самой водой — крыльям, в отличие от реактивной тяги, чем плотнее воздух, тем лучше, — я все же долетела до маяка, стоявшего на высоком скалистом обрыве. Не тратя энергию на подъем к нему, я свернула на север вдоль берега.
   — Вонинг: лоу энеджи, — обрадовал меня в очередной раз компьютер. Я и сама видела, что энергия кончается. Справа все тянулись неприветливые скалы. Можно было, конечно, набрать высоту и сесть там, но я предпочитала лететь вперед, расходуя энергию более экономно, в надежде, что скоро покажется этот чертов Зуграх…
   — Критикэл: энеджи ту лоу. Лэнд иммидиэтли.
   Я высмотрела впереди узкую полоску пляжа у подножия скал и направила флаер туда. Должно быть, в штормы пляж заливало полностью, но, на мое счастье, в ту ночь волнение было умеренным. С трудом перевалив через торчавшие из воды валуны, флаер с уже остановившимися крыльями выпустил опоры, которые даже не успели полностью раскрыться — машина так и рухнула на полусогнутые, и они тут же вновь сложились до земли, гася энергию удара. Меня мотнуло вперед; ремни впились в плечи. Под полом захрустела галька.
   — Крэш лэндинг детектед. Пауэр ансафишиент. Мэйн систем шат даун, — доложил компьютер. ИЛС погас.
   — Прости, Раджив, — вздохнула я, — это все, что я смогла.
   Я открыла дверцы (волны почти докатывались до левой, но я не знала, как открыть только одну) и выбралась наружу, чтобы выяснить, где мы оказались. При свете клонящейся к западу Лийи я прошла весь пляж из конца в конец. Результаты были самые неутешительные: галечная полоска не превышала двухсот локтей в длину. Южнее и севернее волны разбивались прямо о скалы. Влезть наверх тем более не было никакой возможности. В общем, единственный способ — выбраться вплавь, и то если знать, куда плыть.
   Я вернулась в кабину, закрыла двери и решила ждать утра. Может быть, удастся найти какую-нибудь еду — моллюсков или морских раков. Может, мимо пройдет корабль или рыбачья лодка. Я уронила руки на пульт, голову на руки и заснула.
   Впрочем, выспаться в ту ночь мне так и не удалось. На сей раз меня разбудил яркий свет, бьющий в лицо; я открыла глаз, чтобы тут же плотно зажмурить его. Осторожно взглянув во второй раз, я увидела фигуру снаружи, которая светила внутрь кабины ослепительно мощным круглым фонарем. Я, конечно, сразу поняла, что ни у кого из аньйо такого фонаря быть не может, и потянулась к кнопке, чтобы открыть двери, но пришельцы сделали это сами. В открывшийся проем я увидела другие фигуры и силуэт знакомой лодки на волнах у берега.
   Сразу две головы просунулись внутрь; в одной из них я узнала бородатого Робера.
   — Ты…
   — Эйольта, — подсказала ему я. — Это правда вы, или мне опять снится?
   — Правда, — усмехнулся он. — Где Раджив?
   — Сзади. Он тяжело ранен.
   Луч фонаря скользнул на заднее сиденье.
   — Да-а… Разбился при посадке? У вас случилась авария?
   — Нет, в него стреляли… Это долгая история.
   Робер высунулся обратно, крича своим товарищам:
   — Ицхак, Паоло, квикли хиа! Раджив бэдли инжуред! Рипот ту бэйз, нэйтивз шот хим…
   Тем временем второй просунувшийся влез в левое пилотское кресло и с недоумением посмотрел на меня:
   — Но кто же вел машину? Он успел включить автопилот?
   — Нет… это я вела.
   — Ты?! Кто же тебя… Впрочем, и так ясно. — Он неодобрительно поджал губы.
   — Простите, — потупилась я. — Я надеялась долететь до Зуграха, но…
   — Ты ни в чем не виновата, — перебил человек. — Раджив виноват, что нарушил инструкции, а ты все сделала правильно. Ты молодец. И сколько же у тебя налет?
   — Ну… часов двенадцать вместе с сегодняшним…
   — Двенадцать часов — и такой перелет! Кажется, я начинаю понимать Раджива. Ты не дотянула каких-то сто километров.
   — Разве это мало?
   — При перелете на пятнадцать тысяч? Без маршрута и карты. Без подготовки. Без связи. Через стратосферу на гиперзвуке. Полпути ночью… Да ты прирожденный летчик, девочка!
   — Я знаю, — улыбнулась я. — Раджив говорил. С ним теперь все будет в порядке?
   — Трудно сказать, — нахмурился пришелец. — Сейчас наши проведут экспресс-диагностику, но его нужно как можно скорее доставить в стационар.
   — Флаер долго придется чинить?
   — Нет, я уже запросил компьютер. Только подзаправить и зарядить. Все необходимое у нас с собой на лодке.
   — Как вы нашли нас?
   — На флаере есть радиомаяк. Он посылает сигналы, позволяющие в любой момент определить местоположение машины. Хотя обычно в этом нет необходимости. Мы начали беспокоиться и отслеживать маяк, когда Раджив перестал выходить на связь, последнее сообщение от него было: «Подлетаем к Йартнару». Однако мы видели, что флаер полетел назад, и решили, что у него просто проблемы со связью. Но после аварийной посадки маяк послал сигнал бедствия. Так как предпоследний флаер отправили с предыдущей ракетой, пришлось добираться на лодке.
   — Значит, те, кто хотел украсть флаер, все равно не смогли бы его спрятать?
   — Ну, в принципе сигнал можно экранировать, но они бы вряд ли догадались как. Кроме того, прекращение сигнала само по себе автоматически подняло бы тревогу на базе. На вас напали в Йартнаре?
   — Да, это подстроил губернатор Тнойве…
   — Расскажешь обо всем по пути, когда все будут в салоне.
   — Можно мне по-прежнему лететь в этом кресле?
   Он немного подумал, затем кивнул:
   — Ладно. Только поведу я, если ты не возражаешь. Кстати, меня зовут Вальтер.
   Двое людей, возившихся с Радживом, закончили; я не понимала их инглиш, но, похоже, дела обстояли скверно. Затем и оставшиеся двое, прибывшие на лодке, забрались во флаер; выходит, на Зуграхе они оставили кого-то одного.
   — Погодите, а как же лодка? — удивилась я, пересчитав их.
   — Вернется на автопилоте, — ответил Вальтер. — Пристегнись, взлетаем.
   В воздухе я коротко рассказала о случившемся. В отношении Раджива они приняли решение сразу — его необходимо немедленно доставить в госпиталь лийской базы, ракета будет взлетать с минимальным ускорением; такой режим сожжет все топливо, но ее встретит на орбите посланный с Лийи заправщик. Но дальше у них началось активное обсуждение, в котором мелькнуло мое имя, и я не выдержала:
   — Послушайте, я не животное! Я такое же разумное существо, как и вы! Я умею водить вашу машину и спасла вашего товарища! Так что, если уж вы обсуждаете, как поступить со мной, извольте делать это на языке, который я понимаю, и предоставьте мне право голоса!
   Кто-то из них фыркнул, кто-то рассмеялся. Но Робер сказал:
   — Что ж, в этом есть своя логика. Как ты понимаешь, Эйольта, правила, за нарушение коих уже поплатился Раджив, предписывают высадить тебя тут же на берегу, в пределах досягаемости поселений. Везти тебя куда-то еще у нас уже нет времени.
   — Спасибо вам большое! И это благодарность за то, что я привела вам флаер и вашего человека? Да вы знаете, как в Гантру относятся к крылатым?
   — Когда ты добиралась сюда, тебя это не останавливало.
   — Потому что мне было куда добираться! А теперь мне некуда идти! Вы же понимаете, я уже не могу вернуться в Йартнар!
   — Да уж, там теперь тебя надолго запомнят, — усмехнулся Вальтер. — Между прочим, Робер, она может понадобиться нам как свидетель. Джордж вряд ли захочет спустить местным йартнарский инцидент просто так.
   — Еще кто кому должен спускать, — проворчал еще кто-то, кажется, Паоло. — После того, что она там наворотила… Налетчикам поделом, но разнести из нашего оружия губернаторский дворец!..
   — Думаешь, ранайцы могут потребовать ее выдачи? — спросил его сосед.
   — Требовать они, положим, ничего не могут, особенно если мы первые с ними не свяжемся, но в качестве жеста доброй воли, дабы загладить последствия и не оставлять о нас дурную память… Тем более что она и формально подлежит ранайской юрисдикции.
   Вот еще новости! Только что я обдумывала, как не позволить пришельцам прогнать меня, а теперь окажусь у них на положении заложницы?
   — Вы что, с ума сошли? — воскликнула я. — Это же Тнойве организовал нападение!
   — Да, но формальных доказательств у нас нет, — возразил Паоло, — а дворец разрушен, и число жертв небось сопоставимо с вашей небольшой войной.
   Флаер уже снижался над Зуграхом, и времени оставалось мало.
   — Вот что, — решительно заявила я, — только попробуйте отослать меня назад, в качестве преступницы или свободной, неважно. Я расскажу все ваши тайны. Раджив много раз нарушал инструкцию, я все про вас знаю. И про флаер, и про устройство звездных кораблей, и про разгонный лазер, и про… про ваше бессмертие. Так что у вас только два выхода — или убить меня, или взять с собой. Мне терять уже нечего.
   — Ого! — воскликнул кто-то. Робер хмыкнул:
   — Ладно, решать все равно Джорджу. Мы свяжемся с ним перед отлетом.
   На Зуграхе от тех строений, что я видела полуразрушенными, уже не осталось даже следов. Сохранились только два домика и башенки по периметру. Я догадалась, что в этих башенках — оружие, способное отразить любую атаку на остров. И, как видно, один человек мог управлять им так же легко, как я управляла пушками флаера.
   Мы увидели этого человека с воздуха, он вышел из домика и помахал нам рукой. Мы сели рядом, подобрали его и тут же снова взлетели, направляясь к ракете. Последние домики меж тем уже начали оплывать.
   Флаер опустился на выдвинувшуюся из корпуса ракеты площадку, которая тотчас же снова ушла внутрь. Я вышла в ангар вместе с остальными. Раджива сразу унесли подоспевшие роботы; я и не думала, что эти механические монстры могут действовать так деликатно.
   — Приглядите за ней, — велел Робер, направляясь к небольшой панели в стене. Через несколько мгновений на этой панели появилось лицо Джорджа, но слов слышно не было. Как всегда, переговоры по дальней связи пришельцы вели «про себя», через эти свои горловые импланты.
   — Можешь снять плащ, здесь тепло, — обратился ко мне Паоло.
   — Боишься, что у меня под ним оружие? — фыркнула я и сбросила плащ на пол. — Вот, больше он мне все равно не понадобится. Между прочим, почему ваш пистолет не стрелял?
   — Наше личное оружие стреляет только в руках владельца. Пистолет так и остался на площади?
   — Уж извините, не могла тратить время, разыскивая еще и его. Это очень плохо?
   — Да нет, через трое суток без контакта с хозяином он все равно самоуничтожится.
   — Взорвется?
   — Нет, нанодеструкция. Никто не пострадает. Робер наконец закончил свои переговоры.
   — Эйольта, ты летишь с нами. —Ура!
   — Пока только на лийскую базу. Дальше будет видно. На Лийе меня сразу проводили к Джорджу, который расхаживал по кабинету с самым мрачным видом. Я могла его понять — такая история в последний день пребывания на планете…
   — Да уж, устроили вы, ранайцы, нам прощальный подарок! — проворчал он при виде меня.
   — Что ж, — невесело усмехнулась я, — по крайней мере, вы теперь не будете утверждать, что репрессии против крылатых — это досадное исключение, а в остальном наш мир прекрасен.
   Он приподнял бровь, задержав на секунду шаг, а потом двинулся дальше.
   — Да нет, — задумчиво произнес он, — ведь на Раджива напали не из ксенофобии, как было бы на Земле… на нашей Земле в прошлом. Не из религиозного фанатизма. А для того, чтобы заполучить высокие технологии. Причем заговорщики не могли знать, что на флаере есть оружие, мы ни разу не применяли его на Бруно III — так что, весьма вероятно, основная цель была не военной… А значит, даже в преступлении аньйо проявили себя не худшим образом. Хотя, конечно, это не значит, что мы намерены оставлять такое без последствий. В то же время мы не должны допустить, чтобы следующую экспедицию из космоса здесь встретили как врагов. Нам придется задержать отлет и снова высадиться, теперь уже прямо в Ранайе. Очень может быть, Эйольта, что тебе придется давать показания перед вашим королем. Но не бойся, ты будешь под нашей защитой. Конечно, ты тоже перестаралась, и невесть сколько народу погибло во дворце, но не члену Дарвиновского комитета осуждать тебя за лишние жертвы.
   Затем меня проводили в выделенную мне комнату, где я наконец получила возможность выспаться.
   На следующий день я встретила в коридоре Джека Ли и спросила его, как Раджив.
   — Увы, — ответил тот, — он мертв.
   Когда слышишь такие слова, всегда первая мысль — может быть, это ошибка? Но я понимала — не ошибка. Несмотря на все высокие технологии людей… Наверное, я знала его слишком мало, чтобы назвать своим другом, и все же почувствовала, как слезы подступают к глазам. Он научил меня летать…
   — Если бы я прилетела прямо на Зуграх, может, вы бы успели…
   — Нет, — покачал головой Ли, — ты ничего не могла сделать. Он был мертв с самого начала.
   — Но этого не может быть! Ваши же люди осматривали его перед стартом! Что, они бы не отличили живого от мертвого?
   — Нанохилеры поддерживали жизнь тела, — объяснил Ли, — но мозг в первый же момент получил необратимые повреждения. Удар и осколки кости… Нанохилеры предотвращают разрушения на нано-, а не на макроуровне. Личность Раджива погибла. Мы могли бы вернуть это тело к жизни, но это было бы тело кретина.
   — Он не был кретином! Он открыл мне дверь флаера!
   — Соответствующий импульс поступил на нейроимплант, но это не значит, что действие было сознательным. Это все равно что непроизвольное подергивание конечностей в агонии. Ты видела, как трепыхается обезглавленная йупа?
   — Неправда! — стояла на своем я. — Почему из всех возможных «подергиваний» он выбрал именно то, которое было необходимо мне в тот момент?
   — Случайность, — пожал плечами Ли.
   Мне вдруг расхотелось с ним спорить. Даже если гибнущий мозг Раджива все же успел оказать мне последнюю услугу, теперь все равно ничего не изменишь…
   — Тело уже утилизовано, — продолжил человек. — Ты хотела проститься?
   — Нет, — покачала головой я, — прощаться надо с живыми. С мертвыми прощаться бесполезно. А что значит «утилизовано»?
   — Переработано. Там много полезных веществ, было бы глупостью сжигать их, зарывать или выбрасывать в космос. Надеюсь, тебя это не шокирует? Раджив сам бы не одобрил, поступи мы по-другому.
   — Я и сама всегда так считала… — Все же мне хотелось что-нибудь сделать в память о Радживе, и я поняла, что именно. — А можно мне сходить полетать?
   — На склад? Оттуда уже все переправили на «Дарвин». Система жизнеобеспечения отключена, воздух откачан, люки запечатаны. Мы ведь должны были улететь сегодня. Половина базы уже законсервирована.
   В самых расстроенных чувствах я побрела дальше по коридору, бездумно свернула на развилке, потом на следующей… Не знаю, сколько бы я так бесцельно разгуливала, если бы в конце концов не столкнулась (в прямом смысле, ибо не смотрела, куда иду) с Валерией, которая, поняв мое состояние, подала мне ценную идею, чем заняться, пока решается йартнарский кризис и моя судьба. Она вручила мне то, что назвала «тетрадью», хотя это совсем не похоже на тетради в наших школах.
   Это был прибор, состоящий из дисплея и панели с нарисованными квадратиками. В квадратиках были латинские буквы, но Валерия сказала, что она сейчас изменит настройки, потыкала в некоторые квадратики, и на моих глазах буквы сменились на символы алфавита западного Инйалгдара, да и число квадратиков изменилось соответственно. Эта панель — такая же резервная система, как ручное управление флаером, на случай, если кто-то почему-либо не может использовать нейроимплант. С ее помощью можно вводить текст, правда, это очень медленно (хотя и быстрее, чем писать пером), и у людей даже при проблемах с имплантами так никто не делает. В основном текст наговаривается голосом, а умная машинка распознает его; нарисованные же кнопки служат для того, чтобы исправлять ошибки, которые она периодически все-таки допускает. Валерия посоветовала мне составить самый полный рассказ о моих приключениях; собственно, его вы сейчас и читаете.
   Меж тем люди, как и обещал Джордж, высадились на челночной ракете почти у самых ворот Танйорена, ранайской столицы, и, облаченные уже не в легкие противорадиационные комбинезоны, а в особые доспехи, именуемые «скафандрами высшей защиты», да еще в сопровождении роботов нанесли визит королю. Сам Джордж оставался на Лийе и меня решил тоже пока что не посылать. Паарн III, до которого еще не успели дойти вести из Йартнара, был, конечно, в шоке, — а может, старательно изображал таковой, — и обещал произвести полное расследование. Пока была сформирована следственная комиссия, пока она добралась до места (на сей раз Джордж распорядился строго соблюдать инструкции — никаких перевозок аньйо флаерами и прочей человеческой техникой), прошла целая декада.
   По пути комиссии встретился гонец, посланный из Йартнара в столицу, но его весть состояла лишь в том, что в результате нападения бандитов на машину пришельцев разрушен дворец, заместители губернатора погибли, а сам он лежит в больнице без сознания, и в городе и провинции, таким образом, нет законной власти. Когда же комиссия добралась до Йартнара, выяснилось, что Тнойве накануне вечером пришел в себя и потребовал перо и бумагу.
   Наутро он был найден мертвым; как полагают, он отравился ядом, который прятал в своем перстне. В оставленном им письме на имя короля и «предводителя звездных гостей» он каялся во всем и брал всю вину на себя, писал, что сам вынес себе приговор и просил пришельцев больше не чинить ущерба его стране за совершенное им преступление. Действительно ли он не покрывал при этом никого другого — повторяю, не знаю. Так или иначе, стороны были удовлетворены такой развязкой. В официальной версии я вообще не упоминалась; говорилось лишь о Радживе, который будто бы был лишь легко ранен бандитами (идея о том, что оружие аньйо бессильно убить человека, очень импонировала Джорджу), а потом сумел забраться в летающую машину и нанес ответный удар. Стороны декларировали, что более не имеют претензий друг к другу.
   — Так что, в принципе, ты могла бы вернуться домой, — закончил Райт, рассказывая мне о разрешении кризиса.
   Это «в принципе» не укрылось от моего внимания, и я перешла в контрнаступление:
   — Кое-что изменилось с нашего прошлого разговора на эту тему, вы не находите? Во-первых, не мне вам объяснять разницу между официальной версией и настроениями в городе. Во-вторых, вам нужен новый пилот…
   — Вообще-то любой из нас умеет управлять флаером. Просто Раджив был в этом одним из лучших.
   — У меня тоже все шансы стать одной из лучших, спросите Вальтера! В-третьих, я слишком много знаю, чтобы возвращаться в, как вы говорите, средневековый мир.
   — Но все-таки слишком мало, чтобы участвовать в межзвездной экспедиции.
   — Я буду учиться! Раджив рассказывал мне, что получил обе докторские степени уже на борту. Чем я хуже? Языки ваши я выучу, говорят, трудно учить только первые три, а я уже и илсудрумский, и гантрускйй, и старокйарохский, и язык нгарэйху, и хардаргский… более или менее… И потом… после всего того лестного, что вы говорили об аньйо, просто нелогично не брать одну из них в команду!
   Джордж коротко рассмеялся, затем скрестил руки и покачался с пятки на носок.
   — Ну что ж, — сказал он наконец, — в самом деле, почему бы и нет. В конце концов, мои инструкции устарели на сто тридцать лет. — Он снова хохотнул. — Но есть два условия.
   — Я согласна!
   — Да погоди ты, сначала выслушай! Во-первых, тебе будут сделаны те же имплантации, что и нам. Цивилизованный человек… и нечеловек… без имплантов — почти калека, вынужденный пользоваться протезами рычагов и клавиш вместо легких мысленных команд…
   — Да я давно завидую этим вашим имплантам! С чего вы взяли, что я буду против?!
   — И второе. На корабле все рассчитано на человеческую анатомию. Она, конечно, не очень отличается от анатомии аньйо, хотя твоим вторым большим пальцам будет не очень удобно в наших перчатках. Но это как раз не самое страшное. Однако тем более если ты хочешь быть пилотом… Наши скафандры высшей защиты, как и наши противоперегрузочные кресла, не рассчитаны ни на горбатых, ни на крылатых, как ты уже сама могла убедиться. Твои крылья придется отрезать.
   — К-как?… — растерянно выдохнула я.
   — Ну уж не таким варварским методом, как ваши хирурги, которые дают спирт больному в качестве наркоза, вместо того чтобы протирать им инструменты. Операция под местной анестезией с ускоренным заживлением, уже на следующий день ты сможешь лежать на спине без всякого дискомфорта.
   — Я не про то…
   — Жалко? Ну, знаешь, я ведь не заставляю тебя лететь с нами.
   — Но ваши нанотехнологии… они же позволяют изготовить что угодно. Может, можно сделать другие кресла, другие скафандры?..
   — Почему сразу не другой звездолет? Мы уважаем индивидуальные особенности там, где это разумно, но стремимся к универсальности там, где это полезно. Все системы корабля универсальны, именно поэтому после гибели Раджива на его место может сесть любой другой. В критической ситуации некогда переставлять кресла и искать персональный скафандр.
   Я молчала.
   — Они ведь все равно тебе никогда не понадобятся, — добавил Джордж неожиданно мягко. — Ты не сможешь летать на них нигде во Вселенной. Ну, пара кругов под искусственным куполом… разве это полет?
   — Полет, — угрюмо возразила я.
   — Ну, как хочешь, — пожал плечами Джордж. — Я-то думал, ты разумное существо, которое не станет цепляться за атавизмы. Не хотел лишний раз жечь топливо, все-таки его довольно долго делать заново… но придется ради тебя еще раз сгонять ракету вниз. Старт через час.
   — Нет!
   — Что «нет»?
   — В смысле «да»… Я согласна.
   — Что ж, — ответил Джордж, — в таком случае добро пожаловать на борт… — и добавил без улыбки: — Коллега.
 
   Вот, собственно, и конец моего рассказа. Я, Эйольта Лаарен-Штрайе, гражданка королевства Ранайи, бывшая жительница Йартнара, из чиновного сословия, пишу эти строки на лийской базе. Но здесь они не останутся; эти записи вместе с другими материалами будут помещены в хранилище на станции разгонного лазера.
   Я не знаю, кто вы, мои читатели. Может быть, мои собратья-аньйо, спустя столетия создавшие собственные космические корабли. Может быть, другая экспедиция людей. Может, какая-то третья звездная раса. Кажется, в своих записках я не всегда об этом помнила и не объясняла некоторые вещи, понятные для меня, но, вероятно, совершенно неизвестные для вас, а где-то, возможно, напротив, вдавалась в излишние подробности. Так или иначе, что-то править уже поздно. Через сорок часов звездолет «Чарльз Дарвин» стартует к следующей звезде Гиад, и я буду на борту. Но прежде, как только я допишу эти строки, я войду в помещение операционной, из которого выйду уже бескрылой.
   Надеюсь, я не пожалею о своем решении.
 

КОНЕЦ ЗАПИСИ

 
   Примечание переводчика: ранайские единицы измерения в тексте заменены на средневековые земные с соответствующим стилистике округлением. Исключение составляет ранайская календарная система, где сохранено деление 30-дневного месяца на три декады.
   TR5.42, трансляционный модуль компьютерной сети ЗКК «Чарльз Дарвин»