– Это вы должны сказать нам! – откликнулся Астакус.
– Я не должен докладывать в Приорат обо всем происходящем в Форе. Мое дело ловить преступников, а дальше – не мое дело. Наказаниями я не занимаюсь, поэтому и хотел, чтобы шаман сдох до суда.
– А еще ваше дело – по возможности предотвращать преступления. Так почему пепеляне идут к Наледи?
– Ну, вряд ли они собираются напасть на нее. Я бы мог задержать… не всех, но многих. Однако большинство моих стражников заняты сейчас здесь. Припоминаете наш разговор, состоявшийся не так давно? Когда я сказал, что мне нужны еще люди? А вы отказали, объяснив, что у города нет денег, чтобы платить им? – Капитан окинул взглядом одежду и драгоценности Астакуса Гелитарского, постаравшись сделать это так, чтобы взгляд заметили все. – А значит, и говорить не о чем.
Астакус стукнул кулаком по столу – несильно, но для Великого Приоса этот жест был равнозначен тому, как если бы Трилист в ярости разнес всю мебель в комнате. Приос встал, прошел к окну, возвратился и вновь сел.
– Вы должны остановить пепелян, – сказал он.
– Но пепеляне ничего не сделали. За что их арестовывать?
– Вы знаете, что они собираются под Наледью неспроста. Вы…
– Сами их останавливайте, – буркнул Геб. – Что вы на меня так смотрите? Вы что, не слышали, что я сказал перед этим? У меня не хватает людей, все они сейчас заняты здесь, возле суда. Или мне самому достать меч и отправиться ловить пепелян?
– Найдется и другой человек…
Геб откинулся в кресле и положил ногу на ногу, улыбаясь краешком губ.
– Слушайте, Великий Приос, вы что, думаете – я боюсь Приората? Хотите поставить на мое место кого-нибудь послушного? Поймите, эта должность капитана – она не так уж и заманчива. Платят не слишком, работы много…
– Капитан Геб… – начал Велитако Роэл, но Трилист не дал себя перебить.
– Понимаете, приосы, есть должности, на которых лучше держать кого-то не очень умного, но преданного. Пусть он не сможет успешно справляться с делами, но зато будет стелиться перед вами. А есть места, где нужны другие люди. Одно из таких мест – капитан полицейской стражи. Хотите поставить вместо меня кого-то из этих ваших жополизов? Я подам в отставку сегодня же – но не удивляйтесь, если завтра Фора утонет в убийствах.
Он умолк, любезно улыбаясь. Лицо Астакуса пылало, пальцы стучали по столу, от перстней по стенам и потолку разбегались солнечные зайчики.
Пытаясь сгладить впечатление от слов капитана, Велитако Роэл примирительно спросил:
– Что сделано для охраны суда?
– Ничто не спасет бренной плоти шамана от карающей судьбы, – произнес Трилист, вспомнив песню вагантов. – Сейчас он в подвалах. Чтобы Джудекса попал в зал, его нужно будет провести по одной лестнице и одному коридору. Помост – в двух шагах, вы можете видеть его из окна. Мы поставим коридор из вооруженных людей от дверей суда до помоста. Охрана в зале усилена, сейчас там втрое больше стражников. В коридорах тоже.
– Кого они охраняют, Геб? – подал голос Жерант Коско. – Шамана от толпы или толпу от шамана?
– И толпу тоже, – ответил капитан.
Музыка за окном смолкла, и аркмастер оружейного цеха выглянул наружу.
– Часть людей потянулась внутрь. Видимо, шамана выводят из подвала.
– Значит, мне пора идти.
Капитан кивнул приосам и покинул комнату. Он прошел между слуг Астакуса, пересек коридор, а когда достиг лестницы, внизу показалась закутанная в плащ фигура с наброшенным на голову капюшоном. Сделав несколько шагов, Геб отступил к перилам, пропуская незнакомца. Когда их разделяла всего одна ступень, человек подался к нему, поднимая руки.
– Ух! – сказал Геб и больше ничего сказать не успел – теплые губы прижались к его губам.
– Больше не делай так, – добавил он, отстранившись. – Я не сразу тебя узнал. Мог схватиться за оружие…
Трилист оглянулся. Охраняющих двери слуг отсюда не видно, а приосы, судя по всему, еще находятся в комнате. Они войдут в зал суда последними, когда остальные уже соберутся.
Геб спустился на ступень ниже и повернул Лару Коско, внучку оружейника Жеранта, лицом к себе. Она все равно смотрела на капитана снизу вверх.
– Что ты тут делаешь? – спросил он.
– Ты совсем позабыл про меня? Ты не появлялся уже много дней.
– Знаешь, эта моя работа… Дел столько, что пока я справляюсь с одним, появляются два новых. Но я никак не могу забыть тебя, о тебе всегда напоминает навершие моего палаша…
Лара смотрела на него голубыми глазами. У нее были пухлые розовые щечки, алые губы и низкий лобик. Геб медленно провел рукой по ее голове, снимая капюшон, – светлые кудри упали на плечи Лары. Трилисту пару раз доводилось видеть кукол, которых делали на востоке. Настоящее мастерство: из дерева, льна и кусков материи чужеземные умельцы создавали произведения искусства. Иногда Лара напоминала капитану такую куклу, она вся была яркая, пышная, с точеными миниатюрными чертами круглого личика. Отличие заключалось разве что в том, что куклы на ощупь тверды, а Лара – мягкая, где ни возьмись. Геб просунул руки под ее плащ, ухватил девушку под мышки, легко приподнял и поставил на ступень выше. Ступени лестницы в здании суда имели значительную высоту, и теперь головы капитана и внучки оружейника оказались почти вровень. Трилист заглянул в большие ясные глаза. Лара всегда казалась Гебу такой же пустой, бездумной, как те куклы… Но теперь он вдруг увидел нечто новое. В голубых глазах появилось выражение, которое сделало девушку более живой, словно добавило смысла ее существованию.
– Ты меня забыл? – повторила она.
С супругой и тестем Трилисту доводилось бывать на приемах в богатых домах, там он иногда ловил на себе заинтересованные взгляды женщин в шикарных платьях. Геб никогда всерьез не задумывался об этом, но смутно осознавал, что, наверное, должен привлекать противоположный пол. Особенно – изнеженных женщин из богатых семей. Само название его должности, «капитан полицейской стражи», уже звучало мужественно; на фоне господ в пестрых камзолах, важных торговцев, бедра которых обычно были куда шире их плеч, долговязый, подтянутый капитан смотрелся как журавль среди раскормленных жирных фазанов. Но он никогда не думал, что Лара испытывает к нему глубокие чувства. В конце концов, Трилист хорошо понимал, почему старик Жерант познакомил их. Капитан мог обеспечить дополнительную защиту семье оружейника, к тому же именно после знакомства с Ларой Коско и осторожных намеков старика Геб заставил Приорат дать заказ на новые палаши для полицейской стражи именно цеху оружейников, а не гноморобам Доктуса, которые умели делать оружие не хуже – но брали дешевле. Лара была младшей дочерью младшего сына Жеранта, отец ее умер от янтарной чумы много лет назад. Ей не полагалось большого приданого, знатные женихи не дрались за ее руку. В том, что она стала любовницей Геба, был лишь цинизм и расчет, и это всегда охлаждало отношение капитана к Ларе.
– Нет, не забыл, – сказал Геб. – Я понимаю, эти рассказы про работу звучат… Ну, вроде как я пытаюсь от тебя отделаться. Но я не вру. Мы ведь поймали шамана. На это ушло много сил и времени.
Через плечо Лары он поглядел в коридор второго этажа. Снизу, из зала суда, доносились голоса, но на лестнице пока не было никого, кроме них.
Капитан произнес:
– Рад тебя видеть, – и умолк, не зная, что сказать еще. Последнее время при свиданиях с Ларой ему все реже и все меньше приходилось разговаривать – как правило, они тут же оказывались в постели, а там уж было не до бесед.
Лара молча смотрела на него, и Геб неожиданно для самого себя спросил:
– Слышала про тентру радуниц?
Она моргнула.
– Что?
– Радуницы. Это такой народ, живущий на облаках. Города на облаках, понимаешь? Оказывается, существует область под названием тентра, это огромная отмель где-то далеко в океане, там растут деревья зоул, прямо из дна. На их кронах – пастбища древесных овец, а над ними летают города радуниц.
– Это красиво, – сказала Лара, помолчав. – Но я не понимаю, что ты хочешь сказать.
– Там открытое пространство. Свобода двигаться в любую сторону, вот о чем речь. Я только сейчас понял, что имел в виду старик. Дело не в узких улицах и стенах. Тут от тебя что-нибудь кому-то всегда надо, и ты тоже всегда что-то ожидаешь от кого-то, а там… Почему ты так смотришь? Что случилось?
Лара потупилась. Капитан взял ее за округлый подбородок и поднял голову.
– Что?
– Ничего такого… – начала она. – Просто я недавно узнала… Я хочу сказать тебе кое-что.
– Для этого ты и пришла сюда?
– Да. Я хотела увидеть тебя. Ну и еще, чтобы сказать это…
– Я тоже хотел тебя увидеть. И… – он вдруг уставился на нее. – А, понял…
Розовые щеки порозовели еще сильнее.
– Понял? Что ты понял?
– Тебя выдают замуж?
Лара отпрянула, лицо ее вспыхнуло.
– Нет, что ты говоришь? Никто меня не выдает. Я хотела сказать другое. Я…
Капитан непонимающе смотрел на нее.
– Что?
– Неужели ты не догадываешься? Зачем, по-твоему, я могла тайком уйти из дома, пробраться сюда, поджидать, пока ты выйдешь?
– Зачем? – спросил капитан.
На ее лице возникли нетерпение и обида. Лара топнула ногой.
– Ты притворяешься или вправду не понимаешь? Раньше ты не был таким глупым! Я пришла, чтобы сказать…
Вверху раскрылась дверь, донесся звук неторопливых шагов.
– Это Велитако, – пробормотал Геб.
Еще мгновение Лара стояла с приоткрытым ртом, словно все-таки собиралась договорить до конца, потом накинула капюшон. Капитан быстро поцеловал ее. Ладони Лары скользнули по его плечам, и девушка заспешила вниз. Геб оперся локтем о перила, глядя ей вслед.
Когда Велитако достиг лестницы, капитан стоял в растерянной задумчивости.
– Вы еще здесь? – спросил приос. – Идемте. Астакус с Жерантом сейчас будут.
Он величаво прошел мимо.
– Почему на Великом Приосе дорожный костюм? – спросил капитан вслед.
Велитако сделал еще шаг и медленно оборотился к Трилисту.
– А что вас удивляет?
– Я же знаю его. Первый щеголь в городе. Наверное, ваша дочь, моя жена, за всю жизнь потратила на одежду меньше, чем Астакус тратит за год. Он меняет наряды постоянно и относится к ним очень щепетильно. Для Великого Приоса надеть дорожный костюм в суд…
– Он собирается выехать из Форы, – пояснил Велитако. – Фургоны уже ждут. Великий Приос думал отправиться завтра, но теперь решил поторопиться.
– Фургоны? Он что, едет не один?
– Со всей семьей. Кстати, Трилист, не желаете ли вы отправить жену с дочерьми куда-нибудь погостить? Например, в мой замок. Вы ведь знаете, у меня есть земли на юго-востоке. Возле Большого Разлома, в предгорьях – кстати говоря, неподалеку от владения Жеранта Коско.
– Вы тоже собираетесь уезжать? – спросил капитан.
– Откровенно говоря, да. Я скажу по секрету… Хотя вы ведь знакомы с Архивариусом, возможно, он уже сообщил вам… Владыка отказал всем аркмастерам в их притязаниях на Мир. Это означает, что сейчас между ними начнутся столкновения. Если честно, я удивлен, что до сих пор в городе было тихо. Хотя эти пожары… Полагаете, Астакус только от вас услышал, что пепеляне собираются у Наледи? Нам сообщили о них еще ранним утром. Собственно, именно узнав про это, Астакус и перенес отъезд на сегодня. Вмешиваться в дела чаров напрямую Приорат не хочет, да и не может. Поэтому-то Астакус и против того, чтобы вы выдвинули обвинения Некросу Чермору. Но разобраться с пепелянами в ваших силах. Астакус ждал, что вы направите стражников остановить их, вы же отказались.
Геб пожал плечами.
– Пепеляне каким-то образом замешаны в дела аркмастеров. Скорее всего, один из чаров договорился с ними и теперь станет использовать против другого. Очень хорошо, я не собираюсь вмешиваться.
Велитако кивнул.
– Я так и думал. В схватке погибнет много пепелян. Возможно, после нее аркмастеры покинут город. Увидимся, Трилист. И вывезите из Форы мою дочь с внучками.
Сказав это, Велитако Роэл степенно удалился по лестнице. Когда он исчез в коридоре, Геб наклонился, прижавшись лбом к перилам. Его мысли метались между тем, что сообщил Роэл, и непонятным поведением Лары. И ее словами. Что она хотела сказать, что там еще случилось?
Вверху вновь раскрылась дверь, раздались шаги. Не желая вновь сталкиваться с Астакусом, капитан Геб заспешил вниз.
Но на нижней ступеньке вдруг встал столбом и выругался, хлопнув себя ладонью по лбу.
Глава 2
Когда в последний раз он был здесь, на этой кровати спала Риджи Ана.
Некрос запер дверь в свою спальню и присел у железного ларя. Он уже снял защитные заклинания и успел изучить содержимое. Шаман хорошо потрудился. Пусть мертвой ртути в ларе оказалось и немного, но главное – шаман сумел добыть ее. Аркмастер не знал, каким образом Джудекса сделал магистериум, какие ингредиенты использовал, – сейчас Чермору это и не требовалось. Главное, что в его распоряжении оказалось некоторое количество вещества третьего порядка. Чар был уверен, что позже сумеет разобраться и научится самостоятельно производить его.
На дне ларя было множество глубоких гнезд, во всех стояли хрустальные реторты. На них ушла большая часть средств, выделенных Чермором шаману: внутреннюю поверхность реторт усеивала впаянная в хрусталь алмазная пыль, единственное, что могло противостоять мертвой ртути. Каким образом шаман сумел соединить алмаз и хрусталь, Некрос тоже не знал. Темно-Красный – и впрямь великий алхимик, жаль, что в конце концов его пришлось отдать стражникам.
Некрос вытащил одну реторту из гнезда, сел на пол, поджав под себя ноги, и положил сосуд перед собой.
Над кроватью до сих пор мерцал свет, оставленный Риджи Ана. Сияние стелилось по подушкам и простыням, таяло в воздухе. А в стенах и потолке, в дереве, из которого состояла мебель, – везде появилась структура, неразличимая для глаз простого смертного. Теперь аркмастер мог разглядеть тончайшие волокна разных цветов, более темные и более светлые, которые, сплетаясь, образовывали предметы. Чермор подозревал, что не только твердое вещество, но все вокруг, сама ткань бытия состоит из этих волокон, из тончайших нитей смерти и жизни, казавшихся одновременно и хаотично перепутанными, и имеющими продуманное расположение, как волосы в прическе знатной дамы. Пока что Некрос не мог различить все нити, но сила его росла и зрение становилось острее.
Возле реторты зелено-коричневых волокон было больше, они медленно выползали из-под затычки в длинном изогнутом горлышке, изгибаясь, будто живые, текли к полу и впитывались в него. Некрос, закатав рукав, посмотрел на свое запястье – в нем тоже шевелились волокна. А лич? Чермор встал, открыл дверь и выглянул. Зоб подпирал стену в коридоре; все его тело окутывали зелено-коричневые волокна, доспех и оружие целиком состояли из них, только под шлемом мерцало облачко тусклого света. Впрочем, по краям оно уже сделалось темным: душа чара почти умерла.
Аркмастер запер дверь, вновь уселся, поджав ноги, и достал рукоять, взятую у мастера Бонзо.
Вся она состояла из переплетения темных волокон, такого плотного, что казалась монолитной, выплавленной из цельного бруска небытия. Некрос внимательно оглядел крестовину в виде двух согнутых в локтях крошечных рук, навершие – голову с широко раскрытыми глазами и провалом рта. Аркмастер взял обломок меча в правую руку, левой снял с шеи парангон и вытянул перед собой сжатые кулаки.
Он надолго замер, сосредоточившись на предметах в своих руках. Чар не следовал сложным правилам проведения ритуала, не подметал комнату можжевеловой метлой, не посыпал кровавиком пол вокруг, не зажигал черные свечи – пусть всем этим занимаются дикие шаманы, а он, аркмастер мертвого цеха, адепт чистой магии, не нуждается в подобных ухищрениях.
Парангон и рукоять меча стали теперь не теплыми и не холодными, не тяжелыми и не легкими – они вышли за границы этого мира, потеряли вещественность, но взамен приобрели новые, недоступные обычной материи свойства. Некрос не шевелился, сидел, сжав кулаки и вытянув руки. Возле левой что-то шевельнулось, будто призрачные пальцы легко провели по запястью, проникли сквозь плоть и добрались до того, что было зажато в кулаке. Теперь шевельнулась сама жемчужина, вернее, тот комок нематериальной субстанции, в который она превратилась. Нити поползли от нее сквозь руку, медленно извиваясь под кожей, распространяясь все дальше, к локтю, через предплечье и плечо – к груди.
Смертные волокна прошли через легкие, и сердце остановилось, когда они слились в темно-зеленый клубок вокруг него. Потом стукнуло вновь – раз, второй, теперь удары его стали иными, ровными и сдержанными, словно неживыми.
А нити уже добрались до правого плеча, прошли по руке. Их стало больше, они сливались – сквозь тело заструился поток длинных тонких червей.
Рукоять меча мелко задрожала. На полу возникли следы невидимых лапок, под потолком сгустился чад. Такой же, как и тот, что аркмастер видел над селением и в доме, где шаман создал лича. Но теперь Некрос различал его структуру, понимал, что на самом деле чад состоит из переплетения смертных волокон.
Во все стороны поползли клубы прозрачного пара. Мгла плеснулась вверху, зазвучал низкий, одновременно и слышный, и неслышный гул. Невозможно было понять, издает ли его сидящий человек, или он сам собой возникает в воздухе. Нити, текущие из парангона по дуге, через руки, плечи и грудь, вливались в рукоять меча. Она дрожала, гул усилился, полотнище чада ходило волнами под потолком. Нитей стало еще больше, теперь сквозь тело Некроса бил поток силы.
Гул смолк. Прозвучал тихий вскрик, принадлежащий человеку, на шею которого множество лет назад Гэри Чермор опустил лезвие своего меча. Его сменил другой голос, молящий о пощаде, затем женский вопль, детский плач, проклятие воина, стон старика – голоса всех тех, кого за свою жизнь убил великий воевода.
Некрос не слышал звуков, не видел мглы под потолком; он смотрел на то, как из верхней плоскости крестовины быстро выплескиваются и исчезают языки темно-зеленого огня. Каждый язык был криком ужаса, предсмертным восклицанием, мольбой – и каждый был разинутым ртом, выпученными глазами, искаженным лицом. Их становилось больше, теперь они уже не исчезали, но росли, один за другим, в форме прямого узкого лезвия, которое тянулось от крестовины все дальше и дальше. Руки и торс Чермора стали трубой, пропускающей через себя тугой поток смертных нитей, они вливались в лезвие, наполняя его твердостью стали.
Навершие в форме человеческой головы шевельнулось, рот открылся. Меч перестал расти. Полотнище вверху плеснулось последний раз и, застыв, начало тускнеть, сквозь него проступил потолок.
Поток нитей исчез, хотя многие из них остались в теле – Некрос ощущал, как они медленно шевелятся там, перемещаются, извиваясь.
Аркмастер повесил Слезу Мира на шею и встал, разглядывая меч. Темная матовая поверхность производила впечатление дымчатой, за ней угадывалось быстрое смутное движение. Приглядевшись, аркмастер различил, что клинок состоит из стремительно проносящихся от крестовины к острию искаженных лиц. Он поднес меч плашмя к уху и услышал – или ему почудилось, что он слышит, – отголоски предсмертных воплей, быстро сменяющих друг друга. Казалось, Некрос сжимает в руках фонтан, рукоять – источник мощного потока, напор которого передавался запястьям в виде легкой дрожи.
Он взмахнул мечом, и в воздухе позади клинка осталась череда сероватых, быстро тускнеющих контуров.
На поясе висели ножны, сделанные мастером Бонзо. Аркмастер вложил в них Лик Смерти.
На столе все еще лежала сумка Риджи Ана. Чермор вытащил из нее пузырьки с благовониями, мускусные яблоки, гребень и зеркальце, осторожно положил внутрь несколько реторт с мертвой ртутью и покинул спальню.
У дверей кабинета стояли пятеро эдзинов, которым Некрос приказал прийти сюда.
– Я прошу тебя, вернись побыстрее, – произнес Альфар. – Оставлять в такое время Острог – верх безрассудства, но если ты все же не слушаешь меня, так, по крайней мере, постарайся отсутствовать недолго.
На столе перед младшим Чермором лежал пергамент с рисунком, который Некрос скопировал с барельефа под домом Архивариуса, пустой холщовый мешочек и компас. Стрелка показывала в сторону квартала гноморобов.
Чар сказал:
– Она все еще неподвижна.
– Да, но может сдвинуться в любое мгновение. Что, если это произойдет в то время, пока тебя не будет? Я не могу покинуть Острог и преследовать Владыку.
– Просто жди меня. Я вернусь и последую за ним. Ничего страшного, если ковчег вылетит раньше. Я все равно догоню Октона. Где Дук?
Альфар пожал плечами.
– Кажется, поволок карлицу к мастеру Бонзо. Хочешь взять его с собой? Какая польза от Уродца в подземельях?
– Он довольно смел, – возразил Некрос. – В том селении он убил нескольких зомби, когда остальные тюремщики струсили.
– Ты спешишь, – напомнил Альфар.
Некрос оглянулся на эдзинов и лича.
– Фургон готов?
– Ждет во дворе. Ты хочешь спрятать в нем свое чудище? А сам поедешь внутри или на коне?
– Какая разница? – спросил Некрос, беря со стола пергамент.
– Если рядом будет ехать аркмастер, стражники не сунутся, но если ты будешь внутри, какой-нибудь патруль может захотеть проверить, что это за фургон под охраной вооруженных чернокожих верзил…
– Сейчас все стражники на главной площади, охраняют шамана и здание суда.
Некрос выглянул в коридор – Дук Жиото еще не вернулся.
– Хорошо, Аль, мы выезжаем, – сказал аркмастер и шагнул из комнаты. Эдзины двинулись за ним, лич, скрипя доспехом, затопал следом. Из-под кресла выбрался Тасси и, зевнув, отправился за хозяином.
Дверь закрылась. Альфар молча глядел перед собой. Происходящее с Некросом было непонятно младшему Чермору, всего за два дня брат изменился настолько, что теперь казался чужим.
* * *
Сквозь приоткрытые ворота донесся гул голосов, внутрь заглянул Дарик Дар. Охраняющие Наледь стражники ощетинились оружием, но пепеляне пришли не для того, чтобы напасть на замок: все остались снаружи, лишь Дар шагнул во двор, когда Хуго Чаттан махнул ему рукой.
Стражники налегли на лебедки, ворота со скрипом закрылись.
– Хорошо живут чары, – проворчал Дар, оглядывая строения вокруг и уходящую в небо башню Наледи. – А это что такое?
Перед сараем стоял большой арбалет в раме, наискось прикрепленной к станку с двумя колесами.
– Аркбаллиста, – ответил Хуго. – Иди сюда, смотри. – Он подвел Дара к устройству. – Оно может и стрелами стрелять, и снарядами. Дуга тут стальная, натягивается воротом. Вон там у нас куча голышей, возьмете с собой. Оно будет метать их наискось, видишь? Раму можно поднять и так и сяк. Если поставите на некотором расстоянии от стены, будет перебрасывать камни во двор. Но это не главное оружие, пошли дальше.
Они миновали сарай, и Дар остановился, с разинутым ртом разглядывая вторую машину. Хуго с усмешкой покосился на него: пепеляне привычны к дубинкам, ножам, серпам и косам, про подобные штуки они раньше и не слыхивали. Дар обошел массивную раму, на которой крепились две широкие доски с натянутой цепью.
– Вот тут ворот с рукоятью, поставишь пару сильных парней, чтоб постоянно крутили его. У нас готово два по десять десятков стрел. Гляди, как оно работает. Вы вращаете ворот, тетива натягивается, одновременно вот этот колчан будет поворачиваться. Как только тетива дойдет до спуска, из него выпадет стрела и попадет в желоб. Ворот вращается дальше, спуск освобождается, тетива отправляет стрелу. А твои крысы продолжают крутить, так что все повторяется: тетива возвращается обратно, колчан поворачивается, стрела в желобе, выстрел… Ну и так далее, пока колчан не опустеет. Ясно тебе?
– Ясно, – закивал Дарик Дар. – А что с него толку? В кого мы стрелять будем? В ворота?
– Так ворота вы сожжете, – откликнулся Хуго. – Вот это видишь? Что это, по-твоему? – Он указал на три здоровенные ложки, лежащие в снегу возле полибола.
– Ну… ложки это, – ответил Дарик.
– Ага, как же. Это типа пращей. Пращами крысы умеют пользоваться? Так, идем сюда. – Он потянул Дарика в сарай, где стояла телега, полная круглых горшков с дырами. Из каждого горшка торчало по нескольку фитилей. – Видишь, внутри пакля со смолой? Поджигаете и бросаете пращами в ворота. Смола липкая, пристанет к воротам, они и загорятся. Бревна там толстые, так просто не прогорят. Но в левой половине дверь, мой хозяин недавно там дыру сделал, знаешь ты про это? Сейчас ее, наверное, забили обычными досками, у них не было времени хорошо ворота починить. Эти доски сгорят быстро. Пока они будут гореть – твои крысы пусть закидывают огнем площадку за воротами. С помощью этих пращей сможете горшки через стену перебрасывать, стена в Остроге невысокая. А вы еще будете стрелять аркбаллистой за стену, закидывать там все камнями. Только не по одному с одного выстрела, по многу за раз кладите. Ну и требюше…
– Это еще что такое? – не понял Дар.
– Требюше у нас есть, я тебе его позже покажу. Он легкий, его можно перевезти на телеге. Не на обычной, дам тебе одну с укрепленным дном и осями. Вообще эту машину надо бы разобрать, а там уж на месте собрать, но как-нибудь дотащите. Ты слушай внимательно. Короче говоря, там такой рычаг тонкий вроде жерди. Поставишь шесть-семь человек, чтоб они спереди за веревки его удерживали. На конце жерди крючок, на нем висит праща. Не такая, как эти ложки, а обычная – полоса из кожи. Широкая. Человек его на себя тянет, жердь отгибает назад. В пращу вкладываете горшок, поджигаете. Потом отпускаете – он летит. Конечно, не очень далеко, но через стену перебросите. Когда дыра в воротах прогорит, тюремщики могут наружу повалить. Тогда из полибола по толпе стрелами засадите. И потом сразу внутрь… Требюше снаружи оставите, а аркбаллисту и полибол можно внутрь затащить и поливать двор. Ну и пращи тоже – если горшки с паклей останутся. Хотя ими ж можно будет и обычные камни швырять.