Обер Брижит. Мастерская смерти

   Затем Шиб вернулся к машине, проехал вдоль шоссе и свернул на дорогу, ведущую в город. На перекрестке остановился автобус, из которого вышли несколько пассажиров. Внезапно Шиб заметил среди них Шарля и Луи-Мари. На сей раз братья не спорили и не ругались. У обоих был озабоченный вид. Шиб снова подумал о том, что Шарль — точная копия отца. Высокий рост, квадратный подбородок, пробивающиеся усики — во всем чувствовался будущий мужчина. Луи-Мари, пониже ростом и более хрупкий, унаследовал тонкие черты лица матери. Увидев, что братья остановились на переходе, Щиб подъехал к ним.
   — Вас подвезти?
   Шарль кивнул. Он сел на переднее сиденье рядом с Шибом, Луи-Мари — сзади. Шиб заметил, что у Шарля обгрызены ногти, а в зеркальце над лобовым стеклом увидел, что Луи-Мари нервно покусывает губы. Напрасно они пытаются строить из себя взрослых, подумал он. На самом деле они, конечно, еще не пришли в себя после гибели младшей сестренки.
   — Вы возвращались с уроков? — спросил он. Шарль снова кивнул.
   — А где вы учитесь?
   — В лицее Святого Иосифа, — небрежно бросил Луи-Мари. — Просто средневековье!
   — Не говори глупостей! — оборвал его Шарль. — Ты бы предпочел общаться с этими макаками из Жюль-Ферри?
   — Макаки — это кто? — поинтересовался Шиб.
   — Все эти дрочилы, жулики и наркоманы. Та еще компания, — неохотно проворчал Шарль.
   — Шарль у нас любит порядок, — хмыкнул Луи-Мари. — Он роялист.
   — Ну и что? Ты вообще еще не дорос до того, чтобы рассуждать о политике.
   «Флорида» свернула на гравийную дорогу, ведущую к дому Андрие.
   — Сегодня произошел один несчастный случай, — сказал Шиб.
   — Сегодня днем? — переспросил Шарль. — А вы были у нас?
   — Что-нибудь с мамой? — встревоженно спросил Луи-Мари.
   — Нет. С одним из щенков собаки Осмондов. С Тобиасом. Кто-то его убил.
   Шарль пожал плечами— смерть собаки, разумеется, не шла ни в какое сравнение с человеческой.
   — Выяснили, кто это сделал? — спросил он.
   — Нет. Труп нашли в тачке, под свертком полиэтилена.
   — А как его убили? — спросил Луи-Мари, по-прежнему покусывая губы.
   — Секатором, — коротко ответил Шиб, не желая вдаваться в детали.
   — Черт! — процедил сквозь зубы Луи-Мари. — Он был симпатичный, этот Тобиас.
   — Клотильда хотела подарить его Элилу, — прошептал Шарль, побледнев. — Хотела сделать ей сюрприз на день рождения, через месяц.
   — Заткнись! — прошипел Луи-Мари. — Не говори таких вещей!
   —Бедный Лулу, да ты совсем спятил!
   — Заткнись, я тебе сказал! — завопил Луи-Мари, обрушивая на голову Шарля свой рюкзак. Тот резко обернулся, собираясь отвесить брату затрещину.
   — Только не здесь! — прикрикнул Шиб. — Кстати, мы уже приехали.
   Он затормозил перед въездными воротами. Мальчишки вышли, обмениваясь злобными взглядами.
   — Пока, спасибо, — бросил Шарль, пытаясь пнуть Луи-Мари ногой, но тот увернулся.
   — Пока, Шарль, пока, Лулу! — прокричал Шиб, резко нажимая на газ.
   Мелкий гравий, взметнувшись смерчем из-под колес, хлестнул по крылу машины, и Шиб победно улыбнулся, радуясь, что разозлил двух сопляков.

Глава 13

   Дождь шел всю ночь — тяжелый и неотвязный, как мигрень, Шиб оставил «Флориду» напротив калитки, ведущей в усадьбу со стороны шоссе, пробежал перелеском, спотыкаясь о корни сосен и оскальзываясь на мокрых листьях. Он опасался, как бы собаки Осмондов не залаяли, но, очевидно, из-за дождя и смерти Тобиаса их оставили на ночь в доме. Зеленовато-голубая вода в бассейне, изрешеченная дождевыми каплями, сверкала, словно маяк— последняя надежда потерпевших кораблекрушение. Тяжело дыша, он двинулся вдоль дома, почти уверенный, что вот-вот наткнется на Коста с ружьем в руках или на сонную Аннабель в пижаме, которая, увидев его, завопит во всю мощь своих голосовых связок.
   Дождь струился по стенам часовни, шуршал по гравию, мерно постукивал по толевой крыше садового сарайчика, заглушая осторожные шаги Шиба. По водосточному желобу он вскарабкался на второй этаж. Спальня Бланш была погружена в темноту. Окно было приоткрыто. Он проник внутрь. Если Бланш не отключила сигнализацию, сейчас раздастся звон по всему дому, а через несколько минут примчится охрана, подумал Шиб, ощупью пробираясь по комнате, в которой слабо пахло лекарствами. Эфир? Да, чувствовался запах эфира. Неужели она надышалась? Наконец Шиб добрался до широкой двуспальной кровати и ощутил под своей рукой обнаженное бедро Бланш.
   — Ты холодный, — сказала она. — Холодный и мокрый.
   — Там дождь идет.
   Он сел рядом с ней и погладил ее лоб, потом щеку. Только теперь он почувствовал, что и в самом деле весь вымок, и вздрогнул. Внезапно Бланш притянула его к себе и уложила рядом на кровать.
   — Ты отключила сигнализацию? — спросил Шиб.
   Она ничего не ответила и уткнулась лицом ему в шею.
   Больше они не разговаривали.
   Дождь шел всю ночь. Шиб уехал на рассвете. Его одежда все еще была противно влажной. Он скользнул в машину, как вор, и поехал вдоль пустынного шоссе. Не было никакого желания возвращаться домой. Шиб заехал в ночной бар возле порта, заказал кофе, купил газету и прочитал ее, сидя в углу у окна, слушая грохот портовых грузовиков и пронзительные крики чаек.
   Дождь шел всю ночь, словно небо мочилось кровью или исходило слезами самое сердце сумерек.
   Наутро солнце ярко блестело в небе, чьи раны были промыты дождем, а груды облаков переместились к горам, укрыв их тяжелой мрачной мантией.
   Шиб потянулся и зевнул. Вернувшись к себе, он проспал два часа, и теперь ощущал неприятную клейкость во рту и тяжесть в голове, Внезапно он осознал, что провел эту ночь с Бланш Андрие, и эта мысль окончательно пробудила его. Он был потрясен. Как такое могло произойти? Он едва ее знал, она была замужем, католичка, мать семейства, любила мужа, совсем недавно потеряла дочь— как она могла переспать с посторонним мужчиной? И почему именно с ним?
   Шиб потер виски, пытаясь разобраться в своих чувствах. Но они оставались такими же непроницаемыми, как нависшие над вершинами гор облака. Резко зазвонил телефон.
   — Мог бы и перезвонить! Гаэль.
   — Вчера кое-что случилось... — И Шиб рассказал ей про убитого щенка.
   — А Элилу? — спросила она. — Ее больше не трогали?
   А ведь он даже не проверил! Слишком был занят матерью, чтобы беспокоиться о дочери, с отвращением подумал о себе Шиб.
   — Надеюсь, — сказала Гаэль, — что полиция найдет того ненормального, который украл ее тело, потому что, скорее всего, именно этот человек изнасиловал ее и убил. По крайней мере, не думаю, чтобы в округе было много подобных типов.
   Шиб промычал в ответ что-то утвердительное. Больше всего ему бы хотелось, чтобы кто-нибудь объяснил, что он на самом деле чувствует, помог разобраться с ощущениями, наклеить на них ярлыки, чтобы они перестали метаться внутри, беспорядочно толкаясь и причиняя ему почти физическую боль.
   В конце концов они с Гаэль условились, что встретятся днем, чтобы поесть пиццу где-нибудь на набережной.
   Едва он повесил трубку, как телефон снова зазвонил. На сей раз это оказался Грег. У Айши сегодня выходной, сообщил он. Не хотят ли Шиб с Гаэль присоединиться к ним? Шиб ответил, что да, и повесил трубку. Через несколько минут раздался третий звонок.
   — Что вы сделали с моей женой?
   Он почувствовал, как у него подкашиваются ноги.
   — Что, простите?
   — Она встретила меня сегодня утром, когда я вернулся, совершенно одетая, причесанная, накрашенная, — продолжал Андрие. — Расставляла цветы в вазы. Она сказала, что вчера у вас с ней был долгий разговор о жизни и смерти и что после него она почувствовала себя лучше.
   — Да... в самом деле... Этот тип что, издевается?
   — Вы ведь не забивали ей голову всякой ерундой вроде вуду, я надеюсь?
   «Нет, друг мой, уж если я ей что и забивал, то совсем не голову...»
   — Вы же знаете, я родился здесь, а не в Африке, — вслух сказал Шиб.
   — Да, знаю, но... Видите ли, после смерти Леона Бланш увлеклась спиритизмом. К счастью, вмешался Дюбуа, и этому был положен конец.
   — Нет, не беспокойтесь, речь не шла ни о вуду, ни о спиритизме...
   «Я ее просто оттрахал, так что не беспокойтесь».
   — Хорошо. Что касается убитого щенка Осмондов, полицейские уже приехали. Собственно, я из-за этого и звоню. Они хотят задать вам несколько вопросов, поскольку именно вы его нашли. Можете сейчас приехать?
   — Да, конечно.
   — Только ни слова обо всем остальном, — добавил Андрие, понизив голос.
   — Не беспокойтесь.
   Шиб остановил машину у ворот и вздохнул. Он слегка нервничал. Нечего сказать, приятная перспектива — увидеть Бланш в обществе мужа после вчерашней ночи! Да, они серьезно влипли. Это ведь сущее предательство. Старый добрый адюльтер на фоне криминальной драмы... Подходящий сюжет для желтой прессы...
   Полицейская машина была припаркована рядом с «ягуаром» Андрие. Шиб осторожно обошел ее. Из-за дома доносились громкие мужские голоса.
   Полицейский комиссар рассматривал содержимое тачки, пока его юный помощник делал записи в блокноте. Услышав шаги Шиба, комиссар повернулся к нему. Лет под пятьдесят, багровое лицо, добродушный вид.
   Шиб подошел и представился. Они с комиссаром несколько минут поговорили. Лейтенант записывал показания. Затем комиссар посетовал на увеличение бессмысленно жестоких преступлений, на распущенность молодежи, прозрачно намекнул на рост числа иммигрантов. Шиб внимал, изображая почтительного белого негра.
   — Но вы ведь не думаете, что это сделали окрестные мальчишки? — спросил он комиссара, машинально поправляя узел галстука.
   — Нет, — с сожалением вздохнул тот, — думаю, это какой-нибудь чокнутый наркоман или кто-то в этом роде. Вы же знаете, есть множество придурков, которые шляются повсюду. Далеко не все из них официально признаны сумасшедшими.
   — Местный ветеринар говорил мне, что, возможно, в округе появился маньяк, убивающий собак.
   — Ведется расследование, — с непроницаемым лицом сказал комиссар. — Поверьте, мы делаем свою работу на совесть.
   — Но мы в этом уверены! — послышался голос Андрие, подошедшего к ним.
   Он пожал руку Шибу и повернулся к комиссару:
   — Полагаю, вы уже побеседовали с Джоном Осмондом?
   — Да, но он не сообщил нам ничего нового. Что ж, сейчас мы заберем тело щенка с собой, на случай, если потребуется вскрытие. Я буду держать вас в курсе дела, месье. Примите мои соболезнования.
   Андрие растерянно моргнул.
   — Спасибо, — сухо поблагодарил он.
   Не человек, а статуя, подумал Шиб. Сам он тоже пытался стать человеком-статуей, но по нему расползались трещины.
   Полицейские ушли. Андрие повернулся к Шибу:
   — Они обнаружили следы в перелеске. Кто-то был здесь накануне. Судя по всему, мужчина. В легкой обуви.
   Он бросил быстрый взгляд на мокасины Шиба.
   — Проблема в том, — продолжал Андрие, — что щенок был убит раньше. Так что это убийство не связано с ночным визитером.
   — Но, по крайней мере, теперь известно, что какой-то незнакомый человек бродил поблизости, — с трудом произнес Шиб. Он буквально заледенел от страха.
   — Вот именно. Я распорядился поставить на калитку электрическую сигнализацию. Незачем зря искушать дьявола.
   «Причем в буквальном смысле слова, если верить отцу Дюбуа».
   — Может, было бы разумнее рассказать им обо всем? — осторожно спросил Шиб.
   — Я уже объяснял вам свою позицию. Я не хочу никаких папарацци, не хочу назойливых расспросов и лишних подозрений. Только не сейчас, моя жена и без того достаточно натерпелась!
   — Я просто хотел быть уверен... — промямлил Шиб.
   — Ну так будьте! — оборвал его Андрие. — Надеюсь, мадемуазель Хольцински самостоятельно продолжит расследование.
   Отлично. Значит, Гаэль возобновит работу.
   — Почему здесь полицейские?
   Бланш неслышно подошла к ним— в шелковом костюме, с ниткой жемчуга на шее, слегка подкрашенная, с ясным взглядом серых глаз. На пальцах ни одного кольца, кроме обручального.
   — Простая формальность, — ответил Андрие, мгновенно взяв себя в руки. — Один из щенков Осмондов найден мертвым.
   Бланш приподняла брови.
   — И из-за этого нужно было вызывать полицию? — недоверчиво спросила она.
   — Возможно, его... отравили, — произнес Андрие, глядя на свои ботинки. — И, поскольку его нашли возле нашего дома...
   — Надеюсь, они не подозревают нас! — воскликнула Бланш.
   — Да нет, конечно, обычная проверка, — успокоил ее Андрие,
   Бланш повернулась к Шибу, изящная и невозмутимая.
   — Вы позавтракаете с нами, месье Морено?
   — Я бы с удовольствием, но меня ждут друзья.
   — Хорошо. Кстати, я звонила Ноэми Лабаррьер. Они с Полем очень довольны вашей работой.
   Муж взглянул на нее с некоторым удивлением, к которому примешивалось облегчение. Угрожающий призрак психиатрической клиники растаял без следа в чистом воздухе солнечного утра. На ветках чирикали воробьи. Автоматический разбрызгиватель воды равномерно шуршал, поливая газон. Андрие положил руку на плечо жены. Она не шелохнулась. Шиб чувствовал себя так, словно ему в живот со всего размаха всадили нож. Он никогда не был ревнивым, но сейчас ему страшно хотелось сбросить эту властную руку законного собственника с плеча Бланш, даже отсечь ее топором. Нужно уезжать отсюда. И никогда больше не возвращаться, сказал он себе в сотый раз.
   У Андрие зазвонил мобильник.
   — Привет, Реми. Да...
   И он отошел на достаточно большое расстояние, чтобы его голоса не было слышно.
   — Вы не сходите вместе со мной в часовню? — спросила Бланш, глядя Шибу прямо в глаза. В ее собственных глазах не было никакого — ни малейшего! — воспоминания о событиях прошлой ночи.
   — Если хотите...
   — Спасибо.
   Он направился следом за ней. По дороге Бланш споткнулась, но он даже не приблизился к ней, о нет!
   Входя в часовню, Шиб испытывал опасение, что ему опять предстоит увидеть незабывамое жуткое зрелище. Но нет, Элилу спокойно лежала в своем прозрачном стеклянном гробу, Христос по-прежнему был распят на стене. Только едкий запах мочи напоминал о том, что здесь недавно произошло.
   — Должно быть, сюда забралась кошка, — заметила Бланш. — Я скажу Айше, чтобы вымыла пол.
   Она подошла к гробу дочери, скрестив на груди руки и слегка ссутулившись, но ее шаги были твердыми.
   — Я начинаю понимать, — тихо сказала она, — я начинаю понимать, что ей лучше там, где она сейчас... Я бы никогда не пожелала ей этого... потому что мне так больно... Разумеется, это не означает, что я смирилась с ее смертью... или смирюсь когда-нибудь...
   Она положила дрожащую руку на стеклянную крышку гроба.
   — Мама здесь, моя дорогая, — прошептала она, — мама тебя любит. Пусть даже месье Морено считает, что мама просто шлюха, она все равно тебя любит.
   От этих слов Шиб остолбенел.
   — О, господи, перестань!
   — Господь здесь совершенно ни при чем. Так ты не считаешь меня шлюхой?
   — Когда ты играешь с такими вещами, мне хочется тебя ударить, — пробормотал он.
   — Наверняка тебе больше нравится, когда я просто молча трахаюсь.
   Эти грубые слова в ее устах прозвучали более чем странно.
   Они молча смотрели друг на друга, неподвижно стоя по обе стороны гроба Элилу. Затем Бланш отвела глаза и отвернулась. Тут вошел Андрие, засовывая мобильник в карман пиджака.
   — Извините, деловой разговор...
   Шиб поспешно распрощался и вышел. Его сердце терзали последние слова Бланш. Она подтачивала его силы, действовала на него разлагающе, исподволь завладевая им, как тление телами, которые он бальзамировал. Сев в машину, он включил магнитолу и врубил звук на полную мощность. Том Уэйтс запел «Дом, в котором никто не живет». Интересно, кто на самом деле живет в Бланш? Или она просто кукла, чья голова набита острыми стеклянными осколками какой-то дикой мозаики?
   В ушах у него зазвучал голос Грега: «Чувак, ты задаешь себе слишком много вопросов, на которые нет ответов. И себя мучаешь понапрасну, и всех остальных заколебал!» Он твердо решил, что перестанет думать вообще.
   На вечеринке, затеянной Грегом, разговор быстро превратился в бурный спор о последних событиях, лихорадочный пинг-понг из вопросов и ответов. Грег изумлялся, тараща глаза, Айша заполняла лакуны в его осведомленности, Гаэль выдвигала тысячу предположений в минуту. «Хорошенький отдых!»— подумал Шиб. Его мысли были заняты совершенно другим, и он не чувствовал в себе сил, чтобы заново пережевывать страшные события.
   Он спросил Айшу, что она знает о сексуальной ориентации Шарля. В ответ она нахмурилась.
   — Думаю, что-то с ним не так. Во всяком случае, на меня он не реагирует, будто я резиновая кукла.
   — Луи-Мари сказал мне, что его братец — гомосексуалист и что у него была связь с Коста.
   — Вот оно что! Ну и сволочь этот Коста!
   — Но Шарль сказал, что Луи-Мари— записной врун.
   — Луи-Мари никогда не врет! — возмутилась Айша. — Он единственный не боится спорить с отцом.
   — А Шарль очень привязан к матери?
   — Как все мальчишки... Вот уж кто действительно привязан к Бланш, так это папаша Осмонд. Как увидит ее, так просто слюной исходит, бедняга!
   — Он не ладит с женой?
   — С Клотильдой? Вовсе нет... Но ты же ее видел— не так чтобы слишком сексуальна!
   Джон Осмонд с его мясистым носом и пивным брюхом... Решил отыграться на дочери, когда не удалось соблазнить мать? Если только... Если только Бланш сама не соблазняла всех мужиков из своего окружения... Если не участвовала в оргиях вместе с Элилу...
   Должно быть, последние фразы он произнес вслух, потому что Гаэль с сомнением спросила:
   — Ты думаешь? А Грег сказал:
   — Если они так развлекаются, я могу это узнать — мать знает всех «любителей», она ведь не только клуб содержит, но уже лет тридцать устраивает вечерушки типа «Смени партнера!».
   Айша нервно фыркнула, не желая, чтобы их услышал официант.
   На следующее утро, когда они с Гаэль приехали к дому Андрие, Шиб все еще думал о вчерашнем разговоре. Девушка вышла из машины, подавила зевоту, пригладила волосы.
   — Честно говоря, не знаю, что тут еще можно вынюхать, — сказала она.
   — Сунем нос, куда сможем. Пороемся в доме.
   — Ладно. Обыщем кабинет Андрие в надежде найти фотографии Коста с Шарлем или Бланш, оседлавшей Джона Осмонда под восхищенным взглядом мужа...
   — Кстати, об Осмондах...
   Шиб подтолкнул локтем Гаэль.
   В этот самый момент рука об руку входили в дом Джон и Клотильда Осмонд. Клотильда несла большую корзину с фруктами.
   — Ну надо же, искупительный визит! — с иронией произнесла Гаэль. — Черт, как юбка давит...
   — Перестань налегать на спиртное, забудь про пиццу «Четыре сыра»...
   — Завязывай с советами. Наш выход! Сделав глубокий вдох, они пошли на приступ. Бланш, одетая в льняное платье цвета лаванды, благодарила Осмондов за фрукты.
   — Они великолепны! — сказала она, рассеянно поглаживая гуаяву. — Право, не стоило...
   — Мы были на рынке и просто не удержались, — щебетала Клотильда. — Я знаю, что Жан-Юг любит экзотические фрукты! Как и Джон!
   В этот момент Бланш заметила Шиба и Гаэль, стоявших в дверном проеме. Она растерянно моргнула, но тут же овладела собой.
   — О, проходите... Мужа нет дома, но...
   — Он знает о нашем приезде, — сообщила Гаэль «полицейским» тоном. — Не беспокойтесь.
   И она увлекла Шиба в холл, оставив окаменевших от изумления Осмондов, которые, впрочем, были слишком хорошо воспитаны, чтобы задавать вопросы. Шиб и Гаэль перебросились несколькими словами с Айшей — она вытирала пыль в телевизионном салоне — и разделились. Гаэль направилась в кабинет Андрие, Шиб — в библиотеку. «Но что, собственно, искать?»— думал он, расхаживая по комнате. Окна, прикрытые ставнями, пропускали в помещение лучи желтого света. Он рассеянно провел рукой по корешкам толстых томов в кожаных переплетах. Шекспир. Хм... Подошел к шахматной доске. Сам он не умел играть в шахматы— мог разве что двинуть вперед пешку жестом завзятого шахматиста из кино: «Эта партия два года считалась неразрешимой, но я в два счета устрою вам шах и мат, старина!» Прошел вдоль бильярдного стола, взял кий, закатил в лузы несколько шаров, но стук от ударов в окружающей тишине показался слишком громким. Шиб направился к стоявшему в углу секретеру красного дерева, осмотрел содержимое ящиков. Папки с документами, рекламные проспекты, еженедельники, в которых Бланш записывала даты предстоящих визитов и дней рождения знакомых. У нее был мелкий старомодный почерк. «Отвезти Элилу к дантисту», — прочитал он. Взглянул на дату— 28 апреля 2002 года. Осталось несколько дней...
   Он еще немного полистал еженедельники, но не нашел никаких записей вроде: «Джон Осмонд снова изнасиловал Элилу» или «За нами опять увязался тот подозрительный тип в плаще, наверняка эксгибиционист». Спокойная жизнь обычной семьи.
   Шиб встал, задвинул ящики. На крышке секретера стояла фотография в рамке из вяза, похожая на ту, что Бланш показывала ему при первой встрече. Все семейство в сборе. Белозубые улыбки, светлые волосы, развевающиеся на ветру... Шиб взял фотографию в руки и мгновенно едва не выронил от удивления, ощутив пальцами что-то липкое. Он осторожно перевернул фотографию. С обратной стороны она была заляпана белой клейкой массой, которую он моментально опознал. Сперма! «Некто» мастурбировал перед снимком. Шиб с отвращением вернул фотографию на место. У него вновь появилось неприятное ощущение, что за ним наблюдают. Он резко обернулся. Комната была темна и пуста. Шиб снова начал рассматривать фотографию. Какой-то семейный праздник... Внезапно насильник словно обрел плоть и кровь. Долой сомнения и предположения. Этот человек всей своей массой навалился на маленькую девочку, проникал в нее, наслаждаясь ее болью и страхом, тяжело дышал, сипел, хрипел, и его животная страсть не утихла даже после того, как он уничтожил самый ее объект. Человек из плоти и крови, чья душа похожа на сумрачную чащобу, где деревья тянут к вам свои ветки, чтобы задушить...
   Шиб поднял голову, вытер мокрый от испарины лоб. У него словно было мгновенное озарение. Он поморгал, чтобы прийти в себя, и комната обрела прежние очертания дорогой посредственности.
   Человек вхож к Андрие — раз может остаться один в библиотеке. И иметь достаточно времени, чтобы утолить тайную сексуальную страсть. Трудно не заподозрить самого Андрие. Или отца Дюбуа.
   — Вы что-то ищете?
   На пороге стояла Бабуля в бархатном спортивном костюме лилового цвета, с повязкой того же тона на голове.
   — Я жду, пока госпожа Андрие закончит разговор с друзьями. — Шиб сымпровизировал, с тревогой думая о Гаэль, которая обыскивала кабинет Жан-Юга.
   — Вы хотите собщить ей что-то важное?
   «Да, хочу спросить, когда мы сможем встретиться, чтобы переспать».
   — Ваш сын попросил мадемуазель Хольцински и меня продолжить наше расследование о...
   — Сомневаюсь, что вам удастся что-то обнаружить. Это скорее дело полиции.
   — Конечно, но решаю не я, — вежливо отвечал Шиб, и ему внезапно пришло в голову, что упорное нежелание Жан-Юга подключить к расследованию полицию выглядит более чем подозрительно.
   Бабуля слегка изогнула одну из патрицианских бровей, ее глаза, такие же ярко-голубые, как у сына, холодно смотрели из-за двояковыпуклых очков. Заслышав гулкое эхо чьих-то шагов, она отвернулась.
   Гаэль, слава богу! Девушка, с самым естественным видом, встряхнула копной рыжих волос, протянула онемевшей Бабуле руку с наманикюренными розовым лаком ногтями. .
   — Здравствуйте, — спокойно произнесла она, — Как удачно, что вы здесь. Мне необходимо уточнить некоторые детали.
   — Какие именно? — спросила Бабуля, скрещивая на груди ухоженные руки, усеянные старческими пигментными пятнами.
   — Я нахожу вас очень наблюдательной и думаю, вы хорошо осведомлены о делах сына, — невозмутимо продолжала Гаэль. — Могу я узнать ваше мнение о гипотетических врагах сына? Мужчины ведь часто бывают слишком доверчивыми.
   — Совершенно с вами согласна! — кивнула, расслабившись, Бабуля. — Жан-Юг не способен распознавать зло!
   «Скройся, Шиб, тебе в разговоре этих дам ловить нечего!»
   — Я вас ненадолго оставлю...
   Он вышел, а они, казалось, даже не заметили. А Гаэль опасная штучка! Прирожденная актриса!
   Осмонды все еще были здесь— Шиб слышал голоса, доносившиеся из гостиной. «Какая жалость, что Бабуля— женщина, — мимоходом подумал он, — Из нее вышел бы идеальный подозреваемый!»
   Тут ему пришла в голову мысль о том, что сперму с фотографии можно отправить на анализ. Он должен исхитриться забрать фотографию, а пока осмотреть комнаты. Шиб быстро на цыпочках поднялся по лестнице. На каждой двери висела керамическая табличка с именем хозяина комнаты и какой-нибудь особой картинкой. УЭнис был нарисован утенок, у Аннабель— белка, у Элилу— белый кролик, у Луи-Мари— красный спортивный автомобиль, у Шарля— черная лошадь.
   — Как старомодно! — пробормотал Шиб, входя в комнату Шарля.
   Он быстро осмотрелся. Кровать с покрывалом в черно-белую клетку, высокий современный белый шкаф, черный письменный стол, на котором аккуратными стопками выложены папки. Керамический стакан в форме руки с ручками, блокноты, ноутбук в бело-зеленом корпусе. На стене — два плаката. На одном спринтеры устремлялись к финишу, на другом белый медведь разгуливает среди антарктических снегов. Шиб схватил блокнот. Черновик домашнего задания по математике... Он выдвинул полки. Учебники, словари, несколько номеров «Премьеры», два журнала по информатике, фотография обнаженного по пояс Брэда Питта, скорее всего вырезанная из журнала, Хм... Не Жюльетт Бинош и не Джулия Роберте, а Брэд Питт... Шиб вернул фотографию на место— под учебник истории, приподнял крышку ноутбука. На темно-синем экране плавали разноцветные кубики.