Обер Брижит. Мастерская смерти

   — Айша! Просыпайся!
   — Вы хотите сказать, что эта девица заснула? — послышался негодующий голос Бабули. — Хороша же у вас прислуга! Вообще все в доме идет вкривь и вкось, — добавила она, бросив уничтожающий взгляд на сына.
   Андрие, не обращая на нее внимания, пристально рассматривал упаковку с таблетками.
   — Это те самые, которые Кордье выписал Бланш, — наконец сказал он.
   — Еще и воровка к тому же! Кто бы мог подумать?,. Вот и говори после этого, что кровь ничего не значит, — процедила Бабуля, поджав губы.
   Шиб почувствовал, как его собственная кровь бросилась ему в голову, и сделал над собой усилие, чтобы не придушить старую ведьму.
   — Дайте ей пару пощечин, и она живо очнется! Айша снова пробормотала что-то нечленораздельное.
   — Боюсь, как бы нам не пришлось вместо этого выплачивать ей пенсию по инвалидности, — резко сказал Андрие, сжимая в руке упаковку с таблетками. — Я позвоню Кордье.
   — Холодный душ, и никаких проблем, — отмахнулась Бабуля. — Вечно мужчины пугаются из-за пустяков!
   В это время из холла донесся голос Грега:
   — Что, черт возьми, происходит? Шиб!
   — Он наверху, у Айши, — ответила Бланш. — Выпьете что-нибудь?
   — Нет, спасибо.
   — Вы, должно быть, коллега мадемуазель Хольцински? Я — отец Дюбуа, — послышался голос священника.
   — Оч приятно... звините...
   На лестнице раздались тяжелые шаги, и вскоре громадная фигура Грега появилась в дверном проеме, с легкостью отодвинув в сторону Бабулю.
   — Мать вашу! — прорычал он.
   — Успокойся, она просто спит, — быстро сказал Шиб.
   — Спит? Ты мне мозги не трахай!
   Краем глаза Шиб заметил, что Бабуля с возмущенным видом направилась к выходу, демонстративно окликнув сына:
   — Жан-Юг!
   — Очевидно, она приняла снотворное, — вполголоса сказал Шиб Грегу. — Уже вызвали врача.
   — Дайте-ка взглянуть, — сказал Грег, беря из рук Андрие упаковку с таблетками. — Нет, не может быть! Она видела такие же у моей матери и сказала, что сама их никогда не принимает из-за аллергии на метро... как его там...
   — Мепробамат? — спросил Шиб.
   — Кажется, да. Короче, она сказала, что если выпьет эту штуку, то может запросто загнуться.
   — Кордье сказал, что скоро будет, — сообщил Жан-Юг, стоявший у окна. — Боже, мама, оставь же меня в покое!
   — Обязательно скажите ему, что у нее аллергия, — властно распорядился Шиб.
   — Хорошо, — кивнул Андрие. — Мама, я же сказал, подожди! — И он вышел из комнаты.
   — А где Иша? — послышался тонкий голосок Энис.
   — Она спит, дорогая, ее нельзя беспокоить, — ответил ей безжизненный голос Бланш.
   — А почему тогда там столько на'году?
   — Малышка, маме надо идти к гостям. Пойди поиграй с Аннабель.
   И тут же визгливый вопль Аннабель:
   — Нет, ни за что!
   — Аннабель, поиграй с сестренкой! — повелительным тоном сказала Бланш.
   — Нет! Я должна победить в Серебряной битве!
   — Это игра? — добродушно осведомился Дюбуа.
   — Ну да. Я — Грязный Скот, мне надо пятьдесят раз подряд ударить кулаком, чтобы выиграть. Бац! Я уже убила Бьоник-Бьонда и Страшного Человека. Еще немного — и я буду круче всех!
   — Мне кажется, все эти игры довольно жестоки, — заметил Дюбуа, обращаясь, видимо, к Бланш.
   — Да, но она их так любит... просто до безумия. Идемте обедать.
   — Но...
   Голоса удалялись.
   — Приехал Кордье, — сказал Жан-Юг, входя. Он был очень бледен. — Как вы думаете, аллергия на лекарства — это серьезно?
   — Возможно, — кивнул Шиб. — Грег, прекрати ее трясти, это не поможет.
   — Конечно, это ведь не твоя девушка от передозировки загибается! Если я найду того ублюдка, который это сделал, яйца ему отрежу циркулярной пилой!
   — Звучит многообещающе, — хмыкнул Шиб. — Но сейчас тебе лучше успокоиться.
   — Перестань указывать, что лучше, а что хуже! Ты такой же гребаный зануда, как моя мать!
   Появление Кордье положило конец перепалке.
   — Хорошо, что вы застали меня дома, — сказал он, снимая пиджак. — Я собирался играть в гольф. Ну-ка, посмотрим...
   — Она по ошибке выпила мепронизим, а у нее аллергия на мепробамат, — объяснил Шиб.
   — Черт, — пробормотал Кордье. — Нужно, как минимум, промыть ей желудок.
   Он поднял простыню, которой была накрыта Айша. На девушке не было ничего, кроме белого боди, и Шиб ужаснулся, увидев ее посиневшие отечные икры.
   — Ее нужно срочно везти в больницу, — объявил Кордье.
   Он отложил стетоскоп и достал из кармана мобильник. Грег раскачивался на пятках взад-вперед, словно цирковой медведь, который мечтает дождаться конца выступления, чтобы сожрать дрессировщика.
   — Они выезжают, — сказал Кордье. — Выйдите из комнаты, здесь слишком много народу. И не переживайте, это не смертельно, — добавил он, вглядываясь в зрачки Айши.
   — Это точно? — хрипло спросил Грег.
   — Да. Уходите, не мешайте мне.
   Все вышли. Внизу Шиб заметил Клотильду Осмонд, которая растерянно озиралась, стоя посреди холла. Да, гостям будет о чем поговорить за обедом, подумал он. Но зачем понадобилось усыплять Айшу? Что означает этот ход в безумной и одновременно детской игре, которую ведет убийца? Может, он хотел продемонстрировать свое всемогущество, вездесущность? Или это просто предупреждение, что он не собирается складывать оружие?
   Шиб увидел, что Гаэль беседует с Бабулей и — невероятно! — последняя настроена весьма дружелюбно и даже ласково, Бланш наверняка успокаивает гостей... Энис цеплялась за руку отца, который вместе с Дюбуа ждал прибытия «скорой» на улице. Аннабель лихорадочно нажимала на кнопки электронной игрушки, выпучив от напряжения глаза. Грег подошел к ней.
   — «Серебряная битва»? — спросил он.
   — Да. А ты умеешь в нее играть?
   — Спрашиваешь! В ней мне нет равных! А другие игры у тебя есть?
   — Полно! — ответила Аннабель, протягивая Грегу пластмассовый корпус. Он начал энергично орудовать мини-приставкой, и пространство вокруг заполнилось писком и жужжанием, совершенно невыносимыми для слуха Шиба.
   — Эй! — вдруг воскликнул Грег. — А это еще что за хрень?
   Аннабель широко раскрыла глаза, потом резко подскочила к Грегу, чтобы отнять у него игру, но он высоко поднял руку над головой. Аннабель повисла у него на локте, но он с легкостью стряхнул девочку.
   — Отдай! — закричала Аннабель. — Это мое!
   — Подожди минутку. Шиб, иди, взгляни-ка на это!
   — Ты вор! — завопила Аннабель, изо всех сил пиная Грега по щиколотке.
   — Эй, ты что, спятила? Еще раз так сделаешь — получишь по заднице! — угрожающе заявил Грег.
   Девчонка бегом бросилась к отцу. Грег протянул игрушку Шибу.
   — Забавно. Можно сказать, еще одна улика.
   — Объясни, в чем дело, — нетерпеливо попросил Шиб.
   На экране был список игр, и Грег указал пальцем на «Битву змей».
   — Видишь? — спросил он.
   — Ну и что? Нужно залезать голыми руками в змеиные логова? Что-то в этом роде?
   — Нет, мой невинный друг, нужно залезать совсем в другие места, и отнюдь не руками.
   — Что? — недоверчиво переспросил Шиб.
   — Это закодированное название. Настоящее — «Сексуальная битва». Она продается в секс-шопах и на некоторых порносайтах. Вообще игрушка так себе, но не в том дело.
   — Ты хочешь сказать, Аннабель играет в порноигрушки? — изумился Шиб.
   — Выходит, что так.
   — Но ведь это мог обнаружить кто угодно!
   — Нет, чтобы запустить игру, нужно знать код. Иначе на экране просто появится надпись: «Программа не читается».
   — А ты знаешь код?
   — Нет, он у каждого свой. Его знает тот, кто запихнул сюда эту игрушку.
   — Так, может, Аннабель вообще о ней не знает?
   — Может быть. Но, по-моему, она — испорченная девчонка.
   — Грег, ей всего пять лет!
   — Моя мать начала трахаться с восьми.
   — Это ничего не значит. Что вообще она тогда понимала? Ее собственная мать была проституткой, а папаша — алкоголиком, который постоянно ее лупил.
   — Все равно, трахаться ее никто не заставлял!
   — Обстоятельства заставляли.
   — Ох, перестань! Какая разница? Я просто хочу сказать, что пятилетний возраст — еще не гарантия невинности.
   В этот момент в холл вошли санитары с носилками и врач — не тот, что приезжал в прошлый раз, более пожилой, с усами. Интересно, подумал Шиб, а санитары те же? В прошлый раз он их не разглядел. Все трое быстро прошли мимо него и поднялись наверх. Послышался голос Кордье, который что-то объяснял врачу. Через несколько минут санитары спустились вниз, неся Айшу на носилках. Аннабель прижалась к отцу, который стоял на улице, глядя, как отъезжает «скорая», и, очевидно, не слышал ничего из того, что говорил ему Кордье. Грег направился к ним с игрушкой в руке. Дюбуа вошел в дом — было заметно, что он продрог.
   — Я же вам говорил, что зло будет распространяться, — сказал он Шибу удовлетворенным тоном игрока, который предугадал ход противника. — Кто будет следующим?
   — Что вы хотите сказать?
   — Я хочу сказать, что злобный дух, вселившийся в кого-то из обитателей дома, никогда не нападает дважды на одного и того же человека. Он ставит свою грязную отметину на каждом поочередно, чтобы все оказались запятнанными. Вы разве не ощущаете флюидов зла, которые разливаются повсюду? А холод, вы чувствуете холод?
   Шиб внимательно взглянул на священника, — похоже, тот действительно сильно замерз. Странно — на улице было прохладно, но не более того.
   — Меня все утро колотит озноб, — сообщил Дюбуа. — Силы Тьмы всегда приносят с собой холод, потому что ненависть сгущается и становится твердой и колючей, подобной глыбам льда. Айсберги ненависти, которые тают и обрушивают потоки ледяной воды на парализованные жертвы... Ледяные пауки, которые медленно высасывают из вас душу, — вот кто они такие!
   — О каких пауках вы говорите? — озадаченно спросил Грег, подходя к ним.
   — Это метафора, — пояснил Шиб. — Что сказал врач насчет Айши?
   — Все будет в порядке. Я сейчас поеду в больницу. Нет, здесь и правда— сущий гребаный бардак!
   — Еще одна метафора, — поспешно сказал Шиб, обращаясь на сей раз к Дюбуа.
   — Страх и смятение — вот что им нужно! — провозгласил Дюбуа. — Они хотят сбить нас с пути истинного, ввергнуть в бездну отчаяния!
   — Из какого это фильма? — поинтересовался Грег.
   — Что? — недоумевающе спросил Дюбуа.
   — Ничего, не обращайте внимания... АГаэль, кажется, подружилась с королевой-матерью, — добавил Грег.
   — Вы не слишком почтительны по отношению к вашим работодателям, молодой человек, — заметил Дюбуа.
   — Ну, знаете, когда мой приятель получает пулю в голову, а мою девушку пытаются отравить в доме моих работодателей, это не добавляет почтительности. Как говорится, «Прогнило что-то в королевстве Оз..,»
   —В датском, — поправил Шиб. — Ты путаешь Шекспира с «Волшебником из страны Оз».
   — Какая разница! Главное— что-то и в самом деле прогнило.
   — Да, здесь я с вами согласен, — со вздохом произнес Дюбуа.
   — Жослен, идемте к гостям, — сказал Андрие, подходя к ним. Аннабель, прибежав следом, снова обхватила его за ногу, но он отстранил ее:— Перестань, ты уже не маленькая!
   Однако Аннабель ни за что не хотела отпускать отцовскую ногу, и, глядя, как она елозит щекой рядом с ширинкой Андрие, Шиб снова вспомнил проклятую игрушку, и слова Грега об испорченности девчонки. Наконец Дюбуа решительно схватил Аннабель за плечи, оттащил от отца и как следует встряхнул.
   — Спасибо, — пробормотал Андрие. — Не знаю, в чем дело... в нее словно бес вселился.
   При этих словах Дюбуа бросил многозначительный взгляд на Шиба, и последовал за Андрие в столовую. Бабуля, закончив разговор с Гаэль, тоже направилась в дом. Шиб провел рукой по лбу. Он чувствовал себя усталым и растерянным.
   — Ну, рассказывай. Старуха собирается тебя удочерить и сделать единственной наследницей? — спросил Грег, когда Гаэль подошла к ним.
   — Она очень взволнована происходящим, и ей не с кем поговорить, — ровным тоном ответила Га-эль. — Она подозревает, что сын и невестка ее умышленно избегают.
   — Их можно понять, — заметил Грег.
   Они рассказали Гаэль обо всем, что произошло за последние полчаса. Потом Грег, сунув в карман злополучную электронную игрушку, сказал, что едет в госпиталь к Айше, и быстро вышел, не удосужившись попрощаться с Андрие.
   — Когда Грег уходит, чувствуешь себя так, будто над тобой пронесся ураган, — заметила Гаэль.
   — Да, он всегда таким был, — усмехнувшись, ответил Шиб.
   — Но ты его очень любишь.
   Гаэль произнесла это утвердительным тоном, но, даже если бы ее слова прозвучали как вопрос, Шиб не смог бы ответить с полной уверенностью. Он всегда старался избегать слова «любить», чувствуя, что смысл его ускользает от понимания. Он пожал плечами и спросил;
   — Что будем делать?
   — Даже не знаю. Каждое новое событие мешает тщательно обдумать предыдущее... Я чувствую, что окончательно запуталась, — со вздохом добавила она. — А ты?
   — Думаю, он именно этого и добивается. Нагромождает события одно на другое, чтобы сбить нас с толку, заставить нервничать, пустить пыль в глаза. Словно эквилибрист, который непрерывно находится в движении и мы не успеваем отследить, как выполняются отдельные трюки.
   — Скорее уж иллюзионист, — поправила Гаэль.
   — Иллюзионист-канатоходец.
   — Нет, канатоходцы— это мы. Балансируем между реальностью и домыслами, стараясь найти истину.
   — Бог мой, как ты изысканно выражаешься! У меня такое впечатление, что в ходе нашего расследования ты становишься все умней, а я, наоборот, тупею с каждым днем.
   — Это не просто твое впечатление, все так и есть, — ехидно заметила Гаэль. — Должно быть, твои мозговые клетки перенапряглись от чрезмерной нагрузки.
   Шиб внезапно почувствовал прилив нежности. Он обнял Гаэль и поцеловал ее в щеку. В этот момент в холл вышла Бланш, зовя кухарку. В руке у нее была тонкая льняная салфетка розовато-оранжевого цвета. Разумеется, она их видела, но прошла мимо, не сказав ни слова, и скрылась в кухне.
   — Можно подумать, ее загипнотизировали, — заметила Гаэль.
   — Почему?
   — Деревянная походка, застывший взгляд... Ты и сам становишься похож на лунатика, когда видишь ее, — мягко добавила она.
   Шиб почувствовал, что краснеет. В это время Еланш снова вышла в холл, возвращаясь из кухни, и по пути в столовую едва заметно кивнула им. Но тут появился Андрие и любезно предложил:
   — Выпейте с нами кофе...

Глава 20

   Под приглушенный аккомпанемент романтического Первого концерта Шопена собравшиеся в столовой гости пытались неуклюже поддерживать беседу. По классической традиции мужчины и женщины чередовались за столом: Жан-Юг, Бланш, Дюбуа, Бабуля, Джон Осмонд, Ноэми Лабаррьер, Поль Лабаррьер, Клотильда Осмонд, Шарль, Аннабель, Луи-Мари, Энис.
   Джон и Клотильда Осмонд, оба с красноватыми прожилками на щеках, кажется, уже порядком набрались. Дюбуа смотрел на свой бокал с минеральной водой с таким видом, словно это был магический кристалл, в котором он надеялся прочесть будущее. Поль Лабаррьер и Андрие обсуждали сравнительные достоинства патронов разных фирм для охоты на бекасов, и Шиб непроизвольно коснулся своей повязки. Ноэми слушала, как Луи-Мари с видом знатока рассказывает о концерте, который сыграл Кисин в 1984 году в Москве, — именно его они слушали. Бабуля расспрашивала Шарля об учебе. Энис ерзала на стуле и что-то шептала на ухо Банни. Аннабель скатывала шарики из хлебного мякиша и яростно протыкала их вилкой, бормоча какие-то ругательства, из которых Шиб разобрал лишь слово «вор».
   Они с Гаэль сидели на самом конце стола, рядом с детьми, остальные гости украдкой бросали на них любопытные взгляды. Шиб чувствовал себя не в своей тарелке, словно слуга, которого посадили за господский стол, и облегченно вздохнул, когда появилась Колетт, толкая перед собой столик с кофе и десертом.
   Он машинально отхлебывал эспрессо под испытующим взглядом Бабули, когда в комнату вошли Шассиньоль и Винни-Пушка в костюмах для гольфа.
   — А, герои дня! — воскликнул Джон Осмонд, поднимая бокал «Линч-Баж» 91-го года.
   Шассиньоль улыбнулся присутствующим. Винни держала его под руку со своим обычным глуповато-восторженным видом. Они сели за стол, и Винни, оказавшаяся напротив Шиба, слегка кивнула ему, не сказав ни слова.
   — Мы встретили Кордье в гольф-клубе, — сообщил Шассиньоль, наливая себе стакан бордо. — Он рассказал о том, что случилось с вашей горничной... Скверная история...
   — Ужасная штука эта аллергия! — добавил Лабаррьер, подливая себе вина. — И женщины подвержены ей сильнее мужчин, не так ли, дорогая? Помнишь, как ты вся покрывалась этими ужасными красными пятнами?
   Ноэми бросила на него уничтожающий взгляд.
   — Это называется крапивницей, — холодно сказала она. — Мне пришлось пройти целую кучу тестов, прежде чем выяснилась причина.
   — И что за причина? — поинтересовалась Клотильда Осмонд, поднося бокал к губам.
   — Перья, — объяснила Ноэми.
   — Перья? — воскликнули все хором, словно артисты античного театра.
   — Наши подушки были набиты гусиными перьями, как в старину. От этого у меня и началась аллергия.
   — А я думаю, что Поль однажды попытался задушить тебя подушкой, когда ты спала, — пошутил Шассиньоль.
   — Чем говорить глупости, лучше выпей, — любезным тоном предложил Лабаррьер.
   — И правда...
   Шассиньоль поднял бокал, обнял Винни за плечи и провозгласил:
   — Итак, наша свадьба назначена на двадцать шестое июня, и я надеюсь, что вы все окажете мне честь присутствовать на ней.
   Послышались восклицания и поздравления. Бланш вяло улыбнулась. Андрие провозгласил тост. Дюбуа благословил жениха и невесту. Шарль и Луи-Мари захихикали, бросая двусмысленные взгляды в сторону Винни. Энис и Аннабель воспользовались суматохой, чтобы утащить побольше сладостей, и начали жадно поглощать их.
   «Какого черта я здесь делаю? — спросил себя Щиб. — Что общего у меня с этой семьей, с этими людьми, которые мне неприятны и кажутся мне тщеславными, с их любезными кукольными улыбками? Почему я должен разглядывать Бланш, словно пропасть, на краю которой я оказался? Какого черта я пытаюсь понять, кто желает им зла и причиняет им зло, если я так далек от них?»
   Внезапно он ощутил на себе чей-то обжигающий враждебный взгляд. Он повернул голову, пытаясь понять, от кого это исходит, но все манекены послушно исполняли свои роли.
   Его беспокоила порнографическая видеоигра на приставке Аннабель. Только один из членов семьи мог получить доступ к ней. Шиб украдкой разглядывал Андрие — его гладко выбритое лицо, белокурые безукоризненно подстриженные волосы, прямой честный взгляд, ухоженные руки с наманикюренными ногтями. Могли ли эти руки смыкаться на невинных детских телах? Шиб глотнул еще кофе, и тот показался ему горьким. Таким же горьким, как искусственно оживленные поминки Элилу. Интересно, они собирали гостей и после смерти малыша Леона?.. Может, Грег был не так уж далек от истины, говоря о секте сатанистов?
   Вертясь на стуле и жадно поедая «Наполеон», Аннабель резко толкнула его локтем, так что он едва не опрокинул чашку и уронил чайную ложечку. Бросив на девчонку разъяренный взгляд— в ответ она высунула язык, — Шиб наклонился, чтобы поднять ложечку, и оцепенел от изумления. Мужская нога в синем ботинке скользнула вдоль ноги другого мужчины, сидевшего напротив, добралась до его промежности и остановилась там. Никто из двоих не шевелился. Шиб выпрямился, сжимая в руке ложечку, и повернул голову в сторону двух извращенцев. Одним из них был, конечно, Шарль. Напротив него сидел... Шассиньояь! Господи боже! На мгновение у Шиба закружилась голова, и он прикрыл глаза, чтобы прийти в себя. С ума сойти! Шассиньоль, образцовый мачо, который пять минут назад, обнимая свою невесту, сообщал о предстоящей свадьбе! А Шарль в это время ласкал его под столом...
   Словно прочитав его мысли, Шассиньоль обернулся к нему с натянутой улыбкой, плохо сочетающейся с резкими чертами лица.
   — Что с вами случилось? — спросил он.
   — Так, пустяки. Мне в голову попала пуля восьмимиллиметрового калибра, — любезно объяснил Шиб.
   Винни звонко расхохоталась, встряхивая белокурыми локонами. Шассиньоль нахмурился.
   — Я и не знал, что вы охотник.
   — У меня особое ружье, которое действует по принципу бумеранга, — с серьезным видом ответил Шиб. — Незаменимая вещь, когда нужно сделать самому себе трепанацию черепа.
   За столом воцарилось молчание. Гости неуверенно улыбались. Всеобщее замешательство нарушила Бабуля, провозгласив:
   — За будущих новобрачных! — и все радостно зашумели, как потерпевшие кораблекрушение при виде спасательного вертолета.
   Шиб почувствовал острую пульсирующую боль в голове, словно туда вонзили раскаленную иглу. По крайней мере, именно таким могло быть это ощущение, которого он никогда не испытывал в реальной жизни. Впрочем, судя по тому, какой оборот принимали события, он еще вполне может расширить круг личных впечатлений в этом смысле.
   Он продолжал краем глаза наблюдать за Шарлем и Шассиньолем, одновременно болтая с Гаэль и Винни о последних новинках кино, которых, впрочем, не видел. Вскоре гости начали подниматься с мест. Андрие предложил мужчинам сыграть в бильярд, а женщины отправились в сад. В общей суматохе Шиб незаметно ускользнул и скрылся в туалете для гостей. Он чувствовал себя измученным, у него болела голова, и он замерз. Да, замерз. Непонятно почему его колотил озноб.
   Гаэль ждала его в холле.
   — Я позвонила Грегу, он говорит, что с Айшей все нормально, — сказала она. — А вот твой вид мне не нравится. Тебе нужно полежать.
   — Да, сейчас пойду спрошу Андрие, где тут спальни для гостей, — усмехнулся Шиб.
   — Тебе бы стоило поехать домой и выспаться как следует. Кстати, не будет ничего страшного, если пока ты отдохнешь в комнате Айши.
   Чувствуя, как кружится голова, Шиб вяло согласился. Полежать полчасика в тишине и полутьме... Получить небольшую передышку... Он позволил Гаэль отвести себя в комнату Айши и уложить на кровать. Некоторое время он еще слышал ее удаляющиеся шаги, а потом погрузился в сон, плотный и обволакивающий, словно груда хлопка...
   Хлопок... Трое мужчин, одетых в лохмотья, наклонялись над низкорослыми кустами, покрытыми белыми упругими шариками. Столбики пыли... Бороздки в красной земле... Густой аромат нагретой земли... Горьковатый запах смолы... Едкий запах пота, струящегося по обнаженным телам, по рукам, по лицам... Медленные движения... Время от времени— гортанный крик... Пыль, поднимающаяся красными столбами на фоне голубого неба... Черные лица... Тележка, увязшая в земле... Покрытые пылью губы, и руки, ритмично двигающиеся вверх-вниз, собирающие белые шарики... Хриплое дыхание... Медленное движение вдоль бороздок в красной земле... Рука, проводящая по лбу, чтобы стереть пот... Увязшая тележка, трое мужчин в лохмотьях, их глаза залиты потом и слезами... Они поднимают головы и смотрят на него без всякого выражения, словно камни, стоящие на хлопковом поле. Невозможно выдержать их взгляд. Он пятится к дороге, увязая в красной земле, пытается бежать... Скрип тележки, шаги волов, отвратительный запах хлопка... Скорее отсюда!
   Шиб рывком сел на кровати. Во рту у него так сильно пересохло, что больно было глотать, сердце колотилось, глаза были влажными. Влажными? Он провел рукой по щеке и почувствовал невысохшие слезы. Или это кровь?.. Он взглянул на пальцы. Ничего. Но ему почему-то казалось, что именно кровь струится из уголков глаз. Кровавый пот моих предков застилает мне глаза, подумал он...
   Шиб медленно сел, вытер лицо и голову уголком простыни и взглянул на будильник. Тот показывал 15.10. Значит, он проспал около получаса, но ощущение было такое, словно все это время он бежал вверх по крутой каменистой дороге. Шиб потянулся, осторожно распрямляя затекшую спину и ноги. Сделал несколько глубоких вдохов и медленных выдохов. Встал с кровати, зашел в маленькую ванную, попил холодной воды из-под крана. Прополоскал рот, добавив в стакан несколько мятного бальзама. Он чувствовал пульсирующую боль в ране. Может, это из-за заживления? Шиб поправил узел галстука, надел антрацитово-черный пиджак, провел влажной рукой по начавшим отрастать волосам и вышел. Из кухни доносился звон посуды, из библиотеки — звуки мужских голосов. Он узнал резкий голос Шассиньоля. Нужно будет рассказать Гаэль о неожиданном открытии... Вялой нерешительной походкой он вышел в холл, обуреваемый противоречивыми мыслями, и тут его окликнули:
   — А вы не играете в бильярд?
   Он обернулся. Луи-Мари стоял посреди лестницы, облокотившись на перила. На голове у него была круглая военная каска,
   — А ты? — спросил Шиб. — Во что ты играешь?
   — У меня секретная миссия в тылу врага, — объяснил мальчишка и подмигнул. — Совсем как у вас.
   — Думаешь, это тебя защитит? — спросил Шиб, указывая на каску.
   Это дедушкина, — объяснил Луи-Мари. — Он привез ее с битвы на Марне^[29]. Классно, да? Здесь даже сохранился осколок снаряда!