Обер Брижит. Мастерская смерти

   Шиб запрокинул голову и различил в небе тонкий бледный полумесяц, похожий на рогалик. Где-то рядом слышалась пронзительная птичья трель. Наконец он заметил и саму птицу — это был поползень, он спускался по стволу мощного вяза головой вниз, постукивая клювом по коре в поисках насекомых. Кругом бурлила жизнь, совершая свой нескончаемый круговорот, и никому не было дела до человеческих горестей. Шиб испытал уже знакомое смутное чувство, что все они— лишь пена на поверхности бездонного океана. Отсюда и вечная тоска, не так ли?.. В этот момент распахнулось окно, и убаюкивающие размышления были прерваны оглушительным шумом выстрелов, взрывов, гортанных криков. Мальчишки все еще забавлялись своей видеоигрой, включив звук на полную мощность. Ощущение было таким же раздражающим, как если бы в мягкий ритмичный шорох волн вдруг ворвалось гудение реактивного самолета.
   В промежутке между двумя взрывами Шиб услышал чьи-то шаги по гравиевой дорожке, но даже не обернулся. Ему не хотелось ни двигаться, ни разговаривать.
   Внезапно резкая боль пронзила его затылок. Шиб успел лишь подумать, что он полный идиот, и провалился в густую черноту.
   Боль. Единственное, что он ощущал. Она сжимала ему голову, словно щипцы, сдавливающие грецкий орех. Ему казалось, что череп вот-вот треснет. Он с трудом открыл глаза, но волны боли накатили с новой силой, отдаваясь даже в зубах. Одновременноподступила тошнота. Шиб опустил веки, подождал несколько секунд, потом снова осторожно приоткрыл глаза. Все вокруг было темным и расплывчатым. Шиб попытался смотреть в одну точку. Прямо перед глазами было что-то коричневое. Он попробовал пошевелить пальцами, и тут оно коснулось его носа. Это была его собственная рука. Он вытянул ее, и она коснулась чего-то холодного и колючего. Гравий. Он лежал на гравиевой дорожке. Вокруг головы растекалось что-то липкое. Кровь? А что, если его парализовало? Шиб приказал ногам двигаться, и они заскребли по гравию. Значит, не парализован.., Надо пошевелить пальцами ног... Но даже это причиняло боль. Шиб провел рукой по лицу. Да, а как там другая рука? Она была вытянута вдоль тела. Он ничком лежал на дорожке. Шиб снова начал всматриваться в темноту перед собой и увидел шины. Мощные первоклассные шины, Руку что-то щекотало. Это была мошка, взбиравшаяся по указательному пальцу. Шиб дунул на нее, и она исчезла.
   Нужно встать.
   Шиб оперся на руки и чуть приподнялся, но тут же едва не рухнул лицом вниз. Он напряг мышцы, дрожа всем телом, как старый изношенный мотор. Поднялся на четвереньки. Теперь он ясно различал багажник «мерседеса». Еще усилие, и можно будет увидеть крышу.
   По-прежнему стоя на четвереньках, Шиб слегка повернул голову— направо, потом налево. С левой стороны снова накатила боль— в висок словно вонзили раскаленный гвоздь. Шиб замедлил дыхание, и боль понемногу стихла.
   Уже совсем стемнело. Свет фонаря не достигал того места, где он сейчас стоял. Птица больше не кричала. Окна в доме были освещены. Сколько же времени он здесь провалялся? Он поднес к глазам правое запястье, но тут же вспомнил, что остановившиеся часы без батарейки лежат в кармане. Так или иначе, здесь о нем не слишком беспокоятся... Интересно, они хоть заметили его исчезновение? Незаметный месье Морено, человек-тень...
   Шиб на четвереньках дополз до «мерседеса» и, схватившись за бампер, с трудом поднялся. Колени дрожали и подгибались. Какое-то время он стоял, прислонившись к задней дверце автомобиля, ожидая, пока прекратится мельтешение белых пятен перед глазами, понемногу выпрямился, глубоко вздохнул и осторожно подвигал руками и ногами. Кажется, переломов нет. Только пульсирующая боль в голове. Словно там грохотала сотня барабанов.
   Он осмотрел металлическое кресло, в котором сидел. На спинке была видна глубокая выемка. Должно быть, его шарахнули чем-то действительно очень тяжелым. Стальным стержнем? Кастетом? Может, у него проломлен череп? Шиб покачнулся и, чтобы удержать равновесие, оперся о кузов машины, В кармане что-то звякнуло. Наверное, ключи... Черт, кассета! Он быстро сунул руку в карман и вытащил часы. Кассеты не было.
   Значит, тот, кто пытался его убить, забрал ее! На секунду у Шиба снова потемнело в глазах, на сей раз от ярости, и он с трудом заставил себя успокоиться. Слева от него что-то блеснуло, потом послышался всплеск. Шиб медленно направился к бассейну неровной, дергающейся походкой. «Оживший черный зомби», суперужастик со спецэффектами...
   Он был почти уверен, что увидит в прозрачной голубой воде мертвую Элилу, но бассейн был пуст. Он догадался, что кто-то бросил туда камушек, чтобы отвлечь его внимание. Но от чего? Он обернулся. И увидел на стене тень, огромную и искаженную в лучах прожекторов, стоявших в траве вдоль садовой дорожки. Кто-то был здесь, совсем недалеко от него. Но где именно? Свет слепил глаза, и Шиб ничего не видел, кроме темной шевелящейся массы деревьев. Тень стояла, уперев руки в бока, словно насмехаясь. Потом широко развела руки и резко ударила правым кулаком посередине левой, согнув ее в локте. Шиб недоверчиво поморгал глазами. Тень исчезла. Он в одиночестве стоял на краю бассейна, дрожа от холода и усталости. И от страха.
   Наконец он двинулся к дому, с трудом волоча ноги и бессильно свесив руки вдоль тела. Отлично, Шиб, будь уверен, что в таком виде ты уж точно растопишь ледяное сердце Бланш. Какая женщина не мечтает стать невестой Франкенштейна?
   Пройдя двадцать метров, показавшихся ему милей, он подошел к высокому окну столовой и заглянул внутрь. Все были здесь— Андрие, Бланш, Дюбуа и Бабуля. Перед ними на столе громоздилась кипа бумаг. Шиб постучал в стекло. Бланш подняла голову, и он увидел ее застывший взгляд. Затем взялся за дверную ручку. Створка распахнулась так резко, что Шиб едва не потерял равновесие и тяжело ввалился в комнату.
   — Что с вами? — спросил Андрие, подходя к нему.
   — Меня ударили по голове, — с трудом выговорил Шиб.
   — Что? — недоумевающе переспросила Бабуля.
   — Его ударили по голове, — повторил ей Дюбуа.
   — Господи! — воскликнула она, откладывая листок, который держала в руке.
   А ндрие подхватил Шиба под руку и подвел его к креслу. Бланш не шелохнулась. Ее губы были сжаты, руки дрожали.
   — Как это произошло? — спросил Андрие.
   Шиб с трудом опустился в кресло. Все его движения были такими медленными, словно он двигался в воде с грузом свинца на поясе. Он опустил окровавленные руки на подлокотники и заметил, что все смотрят на него с ужасом. Дюбуа встал, приблизился к нему и положил руку ему на плечо, одновременно повернувшись к Андрие.
   — Вызовите врача,
   — Не нужно, — запротестовал Шиб, — ничего страшного.
   — Будет лучше, старина, если вас все же осмотрит врач, — сказал Андрие фальшиво-бодрым тоном.
   — Со мной все в порядке.
   — Не думаю, — возразил Андрие. — У вас дыра в затылке.
   — Дыра?
   — По правде говоря, — сказал Дюбуа, сильнее надавливая ему на плечо, — по опыту своей работы в Алжире я бы сказал, что у вас огнестрельное ранение.
   Шиб непонимающе взглянул на него.
   Андрие слегка кашлянул.
   — Гм... да... мне кажется, Дюбуа прав. И, по-моему, пуля все еще там.
   — Где? — механически спросил Шиб, которому страшно хотелось спать.
   — У вас в голове, — мягко ответил Дюбуа. «Сейчас не время для шуток», — хотел ответить
   Шиб, но увидел, как Бланш снимает телефонную трубку, набирает номер и торопливо что-то говорит. Речь явно шла о нем. Он разобрал: «Приезжайте быстрее». Бабуля тоже поднялась с места: на ее аристократическом лице читалось недоверие, смешанное с ужасом. Бланш положила трубку.
   — Врач скоро будет, — сообщила она. — Он сказал, что раненого лучше пока не трогать.
   Речь шла о нем, Леонаре Морено. Это он ранен. У него пуля в голове. Настоящая пуля? В моей голове? Невозможно! Пуля в голове означает смерть. Пробитый череп, разбрызганные мозги. Никто не сможет встать и пойти с пулей в голове! Шиб посмотрел на свои руки и увидел запекшуюся на пальцах кровь. Свою кровь. Он вполне мог бы быть уже мертв, и не сегодня завтра его потрошил бы коллега-паталогоанатом... Да нет, покойники не чувствуют боли, а он чувствовал, и еще какую! Итак, стоит признать печальную истину: он нажил себе смертельного врага. И еще — где-то в закоулках его мозга застрял маленький металлический шарик. Шиб устало закрыл глаза.
   — Вы видите ее? — шепотом спросил он у Дюбуа, словно боялся, что громкий голос может вызвать взрыв.
   — Нет, — так же тихо ответил Дюбуа. — Но поскольку выходного отверстия нет, значит, она застряла внутри.
   — А куда она вошла?
   — В затылок, возле шейных позвонков. Между продолговатым мозгом и мозжечком...
   Сколько спасительных миллиметров отделяли его от полного паралича и сколько— от идиотизма?
   — Никто не видел мою партитуру? — послышался голос входящего Луи-Мари. — Я... — Он запнулся.
   — Какую еще партитуру? — процедил Андрие, не отрывая глаз от окровавленной головы Шиба.
   — Дебюсси, — машинально ответил Луи-Мари. — А что случилось?
   — В меня кто-то выстрелил, — спокойно ответил Щиб. — Теперь я сижу с пулей в голове.
   — Это что, шутка?
   — Луи-Мари, это .похоже на шутку? — резко одернул его отец.
   — Нет... но... не может быть!
   — Может, как видишь, — ответил Дюбуа. — Будь добр, скажи Айше, чтобы открыла ворота. Сейчас приедет «скорая».
   — Но как это произошло? — не унимался Луи-Мари.
   — Да, в самом деле, — поддержала его Бабуля. — Где вы были, когда в вас выстрелили?
   — Сидел во дворе.
   — Боже мой! — воскликнула Бабуля, театрально заламывая руки. — В нашем дворе!
   «Нет, при дворе Короля-Солнца, куда я решил прокатиться на машине времени!»
   Вслух он ничего не сказал. Ему хотелось, чтобы Бланш положила руку ему на лоб и заверила, что все будет хорошо. Но этого не произойдет, старина, даже если ты начнешь загибаться прямо здесь... Впрочем, не исключено, что и начнешь... Бланш смотрела в окно, такое же белое, как ее душа, омытая слезами, которые она лила, не переставая, и которые понемногу затопляли ее...
   — А кто в вас стрелял?
   Все повернулись к Луи-Мари, и он инстинктивно втянул голову в плечи.
   — Ну, это ведь вполне законный вопрос, — словно оправдываясь, сказал он.
   — Не знаю, — ответил Шиб. — Я никого не видел. Только слышал шаги.
   Неожиданно Андрие вскочил.
   — Черт возьми! Я надеюсь, это не... И почти выбежал из комнаты.
   — Папа? — окликнул Луи-Мари, устремляясь за ним.
   Донесся отдаленный вой сирены. Щиб почувствовал, как по его шее течет пот, смешиваясь с кровью, но даже не пошевелил рукой, чтобы его стереть. Неужели Коста был убит только сегодня утром? Ну да... Утреннее убийство, вечернее убийство... Как моцион...
   — Кажется, ему хуже, — заметила Бабуля. — У него закатились глаза...
   В ее тоне явственно прозвучало недовольство. «Постараюсь не окочуриться прямо здесь», — мысленно пообещал ей Шиб. Потом он ощутил чью-то руку на своем запястье. С трудом открыл глаза. Кажется, он заснул— всего на несколько секунд... Оказалось, что одна его рука сжимает запястье другой.
   — Я еще здесь, — прошептал он.
   — Все оружие на месте, — объявил Андрие, входя в комнату.
   Послышались приближающиеся шаги и шум голосов. Один голос, резкий и повелительный, произнес:
   — Так, посмотрим...
   Чьи-то руки ощупывали его, считали пульс, мерили давление, приподнимали веки, кто-то попросил его наклонить голову... Потом ему сделали укол и положили на носилки. Отсюда он мог видеть только белые халаты и стетоскопы.
   — Вам чертовски повезло, старина, — услышал он над собой голос с хрипотцой заядлого курильщика. — Думаю, придется оперировать здесь, — продолжал врач, обращаясь к ассистентам. — Слишком рискованно вести его в больницу в таком состоянии.
   Значит, из него будут извлекать пулю в столовой Андрие... Весело, ничего не скажешь!
   — Вам повезло даже дважды, — добавил врач со смешком. — Это я такой осмотрительный... Нужно будет только дойти до машины, хорошо? Постарайтесь... Тихонечко... Нет, не надо носилок, пусть остается в вертикальном положении, — сказал он ассистентам.
   — Но... вы что, собираетесь оперировать его в машине? — недоверчиво спросила Бабуля.
   — Это называется «передвижная операционная», — поправил врач, — там найдется все, что необходимо для экстренных случаев. Когда нам сообщили, что произошло, мы решили, что, возможно, придется проводить операцию на месте. Пошли, приятель, — добавил он, поддерживая Шиба под локоть.
   Как же сильно подкашиваются ноги! Просто макаронины какие-то... Ассистент врача подхватил его под другую руку, и они втроем двинулись к фургончику «скорой», стоявшему у самых дверей. «Передвижная операционная»... Не передвинуться бы на тот свет... Смерть буквально дышит тебе в затылок, проникает во все сплетения твоих мускулов, высасывает из тебя все силы, словно потягивая маленькими глоточками свой вечерний коктейль «Кровавый Морено»...
   В машине пахло антисептиком. Шиба осторожно уложили на операционный стол лицом вниз. Шум голосов, гудение аппаратуры, мелькание цифр и ломаных линий на мониторах...
   — До скорого! — сказал ему молодой ассистент, делая знак анестезиологу.
   Шиб почувствовал, как в руку ему впивается игла. Он еще услышал, как кто-то считает: «Один... два.,, три...», и отключился.

Глава 18

   Медленное, вялое пробуждение... Но боль уже не такая сильная. На улице день. Он жив, это точно, и, самое смешное, это кажется ему совершенно естественным.
   Шиб попытался поднять правую руку, но что-то ему мешало. Он скосил глаза и увидел воткнутую в сгиб локтя иглу капельницы. Но левая рука была свободна, и он помахал пальцами у себя перед глазами. Он четко видел их, как и все остальное вокруг. Потом поднес руку к голове и нащупал толстую повязку. Какой сегодня день? Кажется, четверг. Прекрасный день— четверг! От окна донесся легкий шорох. Дождь. Легкий стук дождевых капель в стекло. Прекрасный дождливый четверг! День Юпитера^[28]. Спасибо, Юпи!
   Рядом с кроватью на тумбочке лежал сотовый телефон, и Шиб, хоть и не без труда, смог до него дотянуться. Четыре послания от Гаэлы подначка — удивление — тревога. Он позвонил ей, не застал дома и оставил сообщение на автоответчике: с ним произошел небольшой несчастный случай, но сейчас все в порядке, и он перезвонит позже. Хотя она наверняка уже знала обо всем случившемся от Айши.
   Дверь приоткрылась, и вошел молодой врач. Рыжеватые волосы, немного длиннее обычного, неровные зубы, халат, накинутый поверх футболки «Найк», темные круги под глазами.
   — Здравствуйте. Я доктор Фламель. Вам лучше?
   — Не то слово, — ответил Шиб.
   — Хотите на нее взглянуть? — М врач протянул ему пластиковый стаканчик, в котором лежал искореженный почерневший кусочек металла. — Она прошла рядом со вторым шейным позвонком, вдоль пневмогастрического нерва. Слегка «приласкала» позвоночник... — добродушно пошутил он. — Вообще-то после подобных «ласк» вы могли на всю жизнь остаться таким же «свеженьким», как замороженный овощ.
   — Спасибо, — ответил Шиб, ставя стакан на тумбочку. — Когда я смогу выйти отсюда?
   — Послезавтра. Как только затянется рана. Знаете, спинка кресла, в котором вы сидели, скорее всего, спасла вам жизнь.
   — Каким образом?
   — Железо приняло на себя процентов восемьдесят убойной силы. Иначе пуля просто разнесла бы вам голову вдребезги. Восьмимиллиметровый калибр, знаете ли... Серьезная штука. Вы не охотник?
   — Да нет...
   — Я тоже нет. Но мои отец был, так что в ружьях я разбираюсь. Часто бывают несчастные случаи... Ладно, пойду посплю. Думаю, ваши друзья сообщили обо всем в полицию, — добавил Ф ламель, — Впрочем, меня это не касается. Моя работа состояла в «извлечении инородного тела из-под левой затылочной доли мозга».
   Оставшись один, Шиб подумал, что молодой врач скорее всего заподозрил бытовую ссору, принявшую скверный оборот. Трагикомедию на почве ревности... Он откинулся на подушку, Может, Бланш придет навестить его? Мечтай, Шиб, мечтай...
   Кто же стрелял в него и почему? Неужели он подобрался к разгадке так близко, что преступник захотел от него избавиться? Во всяком случае, стрелок он явно неважный. Промазал, хотя его отделяло от мишени меньше двадцати метров — ведь были слышны шаги по гравию... А почему он не подошел ближе? Не хотел оказаться в свете фонарей? И почему не был слышен выстрел? Шиб понял, в чем было дело: видеоигра. Кто-то очень кстати открыл окно... Разумеется, оружие, применявшееся в битве с инопланетянами, издавало куда больше шума, чем одиночный выстрел...
   Шиб устроился поудобнее, выпил воды, зевнул. Он чувствовал себя совершенно оглушенным. Последствия анестезии. Лучше подумать обо всем позже. А сейчас немного отдохнуть. Забыться, слушая стук дождевых капель по стеклу, раствориться в этом мерном, успокаивающем шорохе, пройти сквозь текучий занавес, унестись в струящемся потоке как можно дальше от туманных берегов, где вопросы без ответов тонут в зыбучих песках...
   Когда Шиб очнулся в следующий раз, дождя уже не было. Занимался рассвет, и первые лучи солнца окружали золотым нимбом верхушки сосен в больничном парке. Ему захотелось есть. Он слышал шум катящейся по коридору тележки, голоса медсестер, звонок из чьей-то палаты, хлопанье дверей. Он сел на кровати и потрогал повязку. Боль была терпимой. Покачал головой справа налево, и она усилилась. Пожалуй, хватит экспериментов, подумал Шиб и откинулся на подушку как раз в тот момент, когда дверь распахнулась и ему привезли завтрак.
   Днем ему нанесла визит мужская половина семейства Андрие. Шарль и Луи-Мари тут же принялись с любопытством рассматривать медицинскую аппаратуру, а Жан-Юг с видимым трудом поддерживал разговор.
   — Вы сообщили в полицию? — спросил Шиб, оборвав его на середине фразы.
   — Ну... — замялся Андрие, — по правде говоря, нет. Я подумал, будет лучше, если вы сделаете это сами. Ведь вы один знаете, что произошло, не так ли?
   — Но в меня стреляли в двух шагах от вашего дома, — резко сказал Шиб. — Кто-то пытался убить меня на вашей территории.
   — Вы уверены в том, что вас хотели убить? Может, это была шальная пуля.
   — А что, у вас в парке часто охотятся? — съязвил Шиб.
   — То, что вы рассказали, кажется таким неправдоподобным... — нерешительно пробормотал Андрие.
   «Да уж, особенно в вашем доме», — подумал Шиб и окликнул мальчишек:
   — Вы умеете стрелять?
   — Смотря из чего, — небрежно бросил Шарль, а Луи-Мари добавил:
   — Мы иногда охотимся с папой.
   — На что вы намекаете? — протестующе воскликнул Андрие, выпрямившись в кресле и покраснев.
   — Я не знаю, кто, кроме Шарля и Луи-Мари, — раздельно произнес Шиб, — мог возиться с заряженным карабином у вас дома и выпустить «шальную пулю», — кажется, так вы это назвали?!
   — Каждый раз, когда что-то происходит, он во всем обвиняет нас! — бросил Шарль, обращаясь к отцу. — По-моему, ты ему платишь ни за что!
   — Шарль, будь повежливее! — одернул его отец. — Однако, Морено, ваши подозрения и в самом деле кажутся мне безосновательными.
   Шиб нетерпеливо приподнялся на кровати. Он чувствовал все большее раздражение. Надо признать, что общение с семейкой Андрие значительно поубавило его природное ангельское терпение.
   — Послушайте, старина, в вашем доме происходят действительно странные вещи. И мне чертовски хочется либо узнать самому, кто их проделывает, либо обратиться в полицию, чтобы там завели дело о покушении на убийство.
   — Вы отдаете себе отчет, какой скандал разразится?
   — Да плевал я на это! Вы думаете, для меня что-то значит любой скандал, после того как из моей головы — не из вашей! — извлекли вот эту дрянь! — воскликнул он, с отвращением кивая на пулю в пластиковом стаканчике.
   — Ух ты! — восхищенно воскликнул Луи-Мари. — Гляди-ка, Шарль, какая здоровенная!
   — Хорошо, хорошо, успокойтесь! — приказал Жан-Юг, поднимаясь. — Честно говоря, я бы предпочел, чтобы вы продолжили расследование самостоятельно. Нам уже довелось однажды иметь дело с полицией, после того как мы потеряли Леона, — продолжал он, инстинктивно понижая голос. — Это было ужасно... все эти вопросы... подозрения... Представляете, они допрашивали даже детей... часами! Шарлю тогда было пять лет, а Луи-Мари— четыре! А моя жена! Она несколько месяцев не могла прийти в себя. Я не хочу проходить через это снова. Вы понимаете?
   — А я, думаете, хочу умереть поскорее? — с иронией спросил Шиб, и мальчишки фыркнули. — Что ж, прежде всего мне хотелось бы знать, есть ли у вас в доме оружие восьмимиллиметрового калибра?
   Андрие покачал головой.
   — Вы же видели мою коллекцию. Сами знаете, что нет.
   Шиб мысленно представил себе коллекцию оружия, хранящегося в подвале. Он точно помнил, что там был длинноствольный карабин.
   — Хорошо, — устало сказал он, — мы продолжим расследование, хотя я считаю, что одних наших усилий уже недостаточно.
   Андрие с явным облегчением пожал ему руку и простился. Все трое направились к выходу. Уже на пороге Шарль обернулся и подмигнул ему, за что тут же получил тычок от брата.
   Шиб откинулся на мягкую, пружинящую, словно густой мох, подушку. Нужно было давно обратиться в полицию! Его положение становилось слишком опасным. Так почему же он этого не сделал? Из фанфаронства? Решил поиграть в Грега? «Ты боялся, что откроются твои собственные похождения», — прошептал ему тихий ехидный голосок. А что, если это Бланш развлекалась с карабином? И она же убила собственных детей? Ты ведь этого боишься, Шиб?
   Нет, Бланш не убийца, она просто немного... ну хорошо... пусть даже сильно сдвинутая. Но она не могла забрызгать спермой фотографию или изнасиловать собственную дочь.
   Если только у нее не было сообщника...
   Хорошо, отложим все до завтра. Утро вечера мудренее... хотя порой может оказаться безумнее кошмарного сна.
   На следующее утро, в субботу, он был готов к выписке. Как выяснилось, его костюм не отдавали в чистку, и Шиб с отвращением натянул пропитанную потом рубашку в пятнах засохшей крови. Он надеялся, что Айша привезет ему чистую одежду, но она сказала, что не успеет заехать к нему домой. Грег был в Италии, на матче Женева—Барселона, Гаэль— до вечера на занятиях. Такова одинокая судьба частного детектива...
   Выйдя на улицу, он тут же зажмурился — солнце стояло высоко в небе. Айша знала, что его должны сегодня выписать, и, направляясь к автобусной остановке, Шиб мечтал, чтобы рядом с ним вдруг притормозил «крайслер» Бланш. Но вместо этого к остановке подкатил дребезжащий автобус, и водитель сквозь зубы обругал его за отсутствие мелочи— в кармане оказалась только бумажка в двадцать евро.
   Кожа под повязкой отчаянно зудела, и Шиб с огромным трудом сдерживался, чтобы не чесаться. Автобус медленно спускался с холмов, то и дело застревая в пробках. Настроение Шиба ухудшалось с каждой минутой. Нечего сказать, хороши эти Андрие! Человека едва не убили рядом с их домом, а никто из них даже не позаботился о том, чтобы встретить его при выходе из больницы! Он нервно похрустел пальцами, представил, как сдавливает ими шею Бланш... Нет, они не захотят смыкаться, предатели! Они будут лишь поглаживать ее, спускаясь к нежной впадинке у горла...
   Автобус остановился метрах в двухстах от усадьбы Андрие. Двести метров пешком среди оливковых деревьев — что может быть лучше для здоровья? Ему ведь нужен свежий воздух, так? Не важно, что сейчас холодно— он согреется при ходьбе. Шиб вышел из автобуса, застегивая пиджак. Воробей звонко чирикнул, приветствуя его. Нет, Шиб, не обольщайся, ему нет до тебя никакого дела. Он даже не радуется хорошей погоде. Он просто сообщает своим собратьям, что эта территория занята, что эта самка принадлежит ему, а кто не согласен, с тем он всегда готов подраться. Как Андрие, когда разговаривает с тобой о жене...
   Шиб остановился у ворот, тяжело переводя дыхание. Кажется, рана снова начала кровоточить. Голова слегка кружилась, и он чувствовал, как стучит в висках. Неприятное ощущение. Он позвонил. Ему вдруг показалось, что он вернулся на два дня назад, когда обнаружил тело Коста. То же яркое солнце, тот же легкий бриз...
   Ему открыла Айша, которую сопровождала Энис с Банни на руках.
   — Я хочу забрать машину, — объяснил Шиб.
   — Гаэль собирается вечером заехать к тебе, — сообщила Айша. — Плохо себя чувствуешь?
   — Терпимо. Хочу побыстрей вернуться домой, принять душ и лечь спать. А как здесь?
   — Ничего особенного.
   — Мама все в'гемя спит, — сказала Энис— Это же так скучно!
   Шиб бросил вопросительный взгляд на Айшу.
   — Она не совсем в порядке, — вполголоса объяснила та. — Очевидно, рецидив... Она ничего не ест.
   Шиб почувствовал, как сердце забилось сильнее. Может, Бланш все-таки беспокоилась о нем?..
   — Она сейчас дома?
   — Да, и он тоже, — ответила Айша, напирая на слово «он».