Страница:
К своему удивлению, несмотря на бешеный стук сердца, она взяла себя в руки. И тут же поняла, что случилось. Топот копыт, звон металла. Ее лошадь призывно заржала, ей ответило сильное ржание. Они стояли в низине, и круп лошади заслонял от нее приближающихся. Но Карл был выше – и он уже видел. Спаниель, умчавшийся с яростным лаем, теперь, повизгивая, возвращался, трусливо поджимая зад. Несколько всадников на крупных конях стремительно неслись к ним. Небольшой отряд милиции, во главе которого скакал ее жених Стивен Гаррисон.
Если Ева и испугалась, то никак не проявила этого. А Карл всегда отличался железной выдержкой. Он спокойно наклонился и, подняв шляпу Евы, протянул ей. Она почти машинально отряхнула ее, на Стивена и его людей поглядела спокойно, может, чуть удивленно. Хотя по тому, с каким подозрением Гаррисон оглядывал их и как деликатно опускали глаза его сопровождающие, она поняла, что всадники смущены, встретив невесту их офицера с чужаком.
– Добрый день, Стив, – спокойно произнесла она, поправляя растрепавшиеся локоны. – Прекрасная погода сегодня. Мы с мистером Трентоном решили совершить небольшую прогулку по равнине.
Стивен спокойно снял шляпу и поклонился в седле. Вид у него был несколько мрачный.
– Странные вещи происходят, миледи.
– В чем дело?
Ева надменно вздернула подбородок. Она не позволит ему оскорблять себя при посторонних!
Но Карл понял: что-то произошло. Стивен выглядел подавленным, его люди казались встревоженными. Карл даже заподозрил, что им стало известно о нем. Но нет – они не окружили его, не схватили. Он спросил:
– Что-нибудь серьезное?
– Серьезное. Еще одно убийство.
Только теперь они увидели странный сверток, перекинутый через круп лошади полковника.
Он проследил за взглядом и чуть кивнул.
– Это малыш Осия.
– Что?
Ева не поняла – то ли прошептала, то ли прокричала это. Ей вдруг стало безумно страшно. До нее донесся спокойный голос Карла:
– Кухарка Сабина говорила, что он отправился погостить к своей тетке. Он часто уходит к ней и пропадает по нескольку дней.
– Если бы, – вздохнул Стивен. – Местный пастух нашел его случайно. Он лежал на равнине, уже окоченевший, с перерезанным горлом и вспоротым животом. Пастух весь трясся, когда рассказывал об этом. Да и мы, когда прибыли… я всякое видел, но это зверство ошеломило меня.
Ева слабо вскрикнула.
– Не стоило так пугать вашу невесту, мистер Гаррисон, – с укором заметил Карл.
Стивен остался спокоен.
– В Сент-Прайори никого не удивишь известием о чьей-то смерти. Слишком часто там гибнут люди.
Ева вдруг выпрямилась и гневно поглядела на него:
– Ты забываешься, Стив!
Но ее взгляд помимо воли притягивала страшная ноша его жеребца. Она добавила уже тише:
– Бедный Осия ведь был убит не в замке. – И совсем тихо: – Такое жестокое убийство… О, Стивен, ты уверен, что это не звери?
– Я не стану демонстрировать его труп, Ева. Но сомнений не остается. Его убили ножом. Сейчас мы направляемся в Сент-Прайори. Вы поедете с нами?
Ева молча кивнула. Карл, подхватив Спота, устроился на крупе лошади позади одного из людей Стивена.
Они быстро доскакали до замка. Карл ехал рядом с полковником и всю дорогу не мог отвести взгляд от страшного свертка за его спиной. Убитый ребенок. Кто мог поступить с ним столь жестоко? Бандиты, скрывающиеся на Солсберийской равнине? Сумасшедший одичавший отшельник? Но что-то подсказывало ему, что гибель мальчика как-то связана с проклятым замком. Он вспомнил, когда последний раз видел Осию живым. Странный ребенок. Дикий и чем-то невероятно напуганный. Сейчас Карл явственно это помнил, тогда же едва обратил внимание.
Во дворе замка их встретила Рэйчел. Она вышла со стороны кладовок – рукава платья закатаны, полы верхней юбки заткнуты в карманы. Вся в делах, словно прислуга. Но Карл обратил внимание, как засветилось ее лицо при взгляде на Стивена. Тот не заметил этого. Чуть склонившись к ней в седле, он заговорил вполголоса. И лицо Рэйчел погасло, затем на нем появилась гримаса ужаса. Но девушка быстро взяла себя в руки, кликнула Мэтью Шепстона, указала на труп.
Ева ушла к себе. Через час она вышла как ни в чем не бывало: элегантная, прелестная. За обедом она держалась спокойно, как будто ничего не произошло, хотя при Стивене боялась и заговорить с Карлом. Несмотря на ее браваду, остальные казались подавленными. Дядюшка Энтони даже не обращал внимания на провокационные вопросы Евы.
Карл был молчалив. Стивен тоже. Порой Ева замечала, как эти двое перекидываются быстрыми подозрительными взглядами. Как ни странно, это доставляло ей удовольствие: ей нравилось быть предметом ревности. Про бедного Осию она старалась не думать. Ева уже научилась отметать неприятные мысли, не обременять себя ими.
После обеда она вызвала Джека Мэррота и велела взять несколько мушкетов в холле на стене. Ей хотелось развлечься стрельбой по голубям.
Джек наглел ее у озера. Он принес оружие и корзину с голубями. Ева сама зарядила мушкеты, поглаживая их с любовью.
Коллекция ружей у ее отца была превосходная – на стволах стояли клейма самых лучших мастеров Европы. А у Евы со времени Оксфорда осталось страстное увлечение огнестрельным оружием.
Уложив ствол мушкета на подставку и прижав приклад к плечу, она делала знак Джеку. Тот выпускал голубя, и, когда тот, взмахивая крыльями, набирал высоту, Ева нажимала спусковой крючок. От выстрела ее обволакивало дымом, приклад при отдаче ударял в плечо, и Ева знала, что скоро там появится синяк. Она не придавала этому значения и, отмахиваясь от дыма, следила, насколько удачен выстрел. Первый же голубь был сбит и камнем упал в озеро. По воде пошли круги; Ева довольно улыбнулась и взяла другой, уже заряженный, мушкет. Однако то ли мысли ее находились далеко, то ли ей просто не везло сегодня, но несколько следующих птиц избежали смерти и преспокойно улетели в сторону голубятни.
Ева начала злиться и обвинила Джека, что он плохо выпускает птиц. Джек на это никак не отреагировал, а спокойно ждал, пока она перезарядит ружья. Это было непростое, трудоемкое занятие, и пальцы Евы вскоре потемнели от пороха. Джек заметил, что Ева сегодня не особо внимательна: время от времени, засыпая порох в гнездо и проверяя фитиль, она оглядывалась в сторону замка, словно кого-то ждала.
Так оно и было. Ева очень хотела, чтобы грохот выстрелов указал Карлу Стюарту, где она. Конечно, то, что убили Осию, ужасно, как и ужасна и непонятна странная смерть Патрика Линча. Но у Евы имелись свои планы, и ей не хотелось, чтобы трагические события повлияли на ее шанс пленить короля. В кои-то веки у нее появилась такая возможность, и Карл, похоже, сам шел к ней в руки; к тому же и этот его суровый спутник в отъезде. Что-то подсказывало Еве, что Джулиан не расположен к ней и будет отрицательно влиять на короля. А тут еще начались все эти неприятности. Нет, несмотря ни на что, она должна исполнить задуманное. Даже если Стивен здесь. Что ему надо? Ева подумала о том, что мог заметить сегодня Гаррисон. Но она была уверена, что сможет оправдаться. А вот Карл… Она безумно хотела, чтобы он пришел к ней.
Однако появился Стивен. Ева скорчила недовольную гримасу, когда он вышел из зарослей, и невозмутимо отвернулась, приложив приклад к плечу. Это был двухзарядный колесцовый мушкет. Ева сделала знак Джеку и прицелилась.
Прогремел выстрел. Когда облако дыма рассеялось, голубь летел прочь. Ева едва не выругалась сквозь зубы. Стивен уже стоял рядом.
– Неудачное время ты выбрала для стрельбы, Ева, – заметил он, спокойно глядя на нее.
Ева ответила ему неприветливым взглядом.
– Я еще не твоя жена, Стив, и ты не волен мне приказывать, что делать, а что нет.
Она опять сделала знак Джеку и вновь промахнулась. Плечо начало побаливать. Ей не везло, и она чувствовала себя раздраженной.
Стивен держался с прежним хладнокровием.
– Сейчас в Сент-Прайори все напряжены. Много странного и непонятного происходит. Эти три смерти. Поденщики волнуются, говорят о проклятье замка и хотят уйти. Они боятся, и звуки выстрелов могут окончательно вывести их из равновесия.
– Какие неженки, – хмыкнула Ева. – Если сами обитатели замка вынуждены смириться, то отчего бы волноваться этим простолюдинам? Хотя, я думаю, Рэйчел сможет успокоить их. А если нет – в наше сложное время мы всегда сможем найти других. Благо, желающих получить работу хватает.
Она вновь выстрелила, но даже не удосужилась глянуть, попала ли, и лишь стояла, отмахиваясь от дыма.
Стивен смотрел на нее.
– Похоже, тебя не волнует все это. Я имею в виду три связанные с замком смерти.
Ева взяла новый мушкет и стала устанавливать его на подпорке.
– Почему они должны меня волновать? Филип Блад погиб в результате несчастного случая. Патрик Линч просто испугался и был неосторожен. Осия…
Она наконец установила мушкет.
– Осия погиб вне стен замка. Несчастный мальчик. Но при чем тут мы?
Джек ожидал сигнала, но Ева глядела на Стивена.
– Это в твои обязанности входит разобраться со всем этим.
Тот кивнул:
– Да. Но я хотел бы разобраться еще кое в чем. Мне любопытно, считаешь ли ты по-прежнему, что нас что-то связывает? Или у тебя иные планы? Я имею в виду мистера Трентона.
Ева подала знак Джеку, но ей явно сегодня не везло. Она промахнулась и удрученно вздохнула:
– При чем тут мистер Трентон? Он любезен – и только. Я просто встретила его с Рэйчел на равнине. А когда сестра ушла, появился ты. Воистину, равнина стала слишком людным местом, чтобы…
– Чтобы ты могла уединиться с кем хочешь, – закончил за нее полковник. Глаза его холодно блеснули.
Ева резко повернулась к нему:
– Ты не имеешь права обвинять меня в том, в чем не уверен. А с мистером Трентоном мне интересно и весело. Он знает, как занять даму. В отличие от такого «круглоголового», как ты.
Стивен неотрывно глядел на нее, на щеках его напряглись желваки.
– Похоже, еще недавно ты так не считала.
– Я могла и ошибаться.
Она нервничала и никак не могла установить мушкет. Стивен вдруг шагнул к ней и резко выхватил у нее оружие. Она даже испугалась гнева, что полыхал в его глазах, и отшатнулась. Но Стивен уже отвернулся и сделал знак Джеку. Он даже не воспользовался подставкой, просто вскинул тяжелый мушкет и выстрелил, словно не целясь.
Несчастный голубь камнем рухнул в озеро. Стивен медленно опустил ствол. На Еву он не глядел. Но что-то в его спокойствии, в сдержанном гневе очаровало ее. Она чувствовала клокочущую в нем лаву, и ей это нравилось. Почти нежно Ева сказала:
– Стив, я и не знала, какой ты отличный стрелок.
Очень медленно он повернулся и отдал ей мушкет.
– Я подумаю о ваших словах, миледи. О том, насколько вы могли ошибаться. Или насколько ошибался я сам.
Она глядела ему вслед. Ей даже захотелось вернуть его. Но она сдержалась. В конце концов, все это просто ревность, а где ревность, там и любовь. Значит, Стивен не потерян. Однако не стоит сейчас приближать его, лучше всего, если он и в самом деле уедет. Пока ее интересует только король. А Стив… Что ж, она уверена в своих силах и всегда сможет вернуть его. Он утешит ее, если у нее ничего не получится. Ведь он все же нравится ей.
Она повернулась к подошедшему Джеку:
– Ну что?
– Птицы закончились.
Она не ответила, думая о своем. И лишь когда Джек приблизился вплотную, Ева поглядела на него:
– Что тебе надо?
Ей не понравился его взгляд.
– Вы что же, хотите наставить этому парню рога с чернявым юнцом?
Она надменно вскинула подбородок:
– Ты будешь последним, у кого я спрошу совета на этот счет.
– Разве? А следовало бы.
– Что ты себе позволяешь?! – взвизгнула Ева, когда он вдруг сильно прижал ее к себе.
Он дышал ей прямо в лицо. Она слышала запах вина и пота и стала вырываться.
– Пусти меня! Как ты смеешь?
Она вдруг охнула, когда он сильно сжал ее грудь.
– О, я смею. Вы сами дали мне право на это, когда я валял вас в сене, как последнюю девку. И мне и дела не было до того, что вы невеста полковника Гаррисона. Мне нравилось вдвоем с вами наставлять ему рога. Но я не желаю, чтобы вы с кем-то наставляли рога и мне.
– Что?
Она бы, наверное, рассмеялась, если бы не была столь напугана. Руки Джека медленно поднялись от ее груди и сомкнулись на горле. Она вдруг ощутила себя маленькой и удивительно хрупкой в руках этого мужлана. Давление его пальцев на горле не позволяло ей издать ни звука. Но он вдруг отпустил ее и впился ей в губы бешеным поцелуем. Ева ответила ему, хотя без чувства, наоборот, мысли ее лихорадочно заработали. Джек явно решил, что раз она изменяет Стивену с ним, то полковник ему не соперник. А вот к Карлу он начал ревновать. Нелепо. И страшно. Она не ожидала этого.
Наконец он ее отпустил.
– Вы даже не подозреваете, насколько вы моя. – Он довольно оскалился, но в следующий миг тряхнул ее, как куклу. – Я заметил, вы проходу не даете этому чернявому. А чем он лучше меня? Всего лишь посланец республиканцев. Я бы тоже мог им быть, если бы не торчал здесь, а вступил в армию. В наше время многие могут подняться.
– Бедный мой Джек, – произнесла Ева, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно нежнее, но, по сути, прошептала, так у нее заболело горло. – Ты и не знаешь, о чем говоришь.
Он хмыкнул.
– Все я знаю. И много чего могу порассказать. Кому? Стивену Гаррисону, например. Или мистеру Трентону.
И добавил:
– Я ведь давно живу в Сент-Прайори.
Теперь она так побледнела, что Джеку даже стало жаль ее. С жалостью появилось и торжество, а с торжеством – чувство превосходства и желание обладать ею. Не как слуга, а как господин, который может приказывать. Он улыбнулся и стал увлекать ее к кустам. Какого черта, разве она сама не использовала его, когда хотела?
Ева понимала, что ей не следует сейчас его злить. Но и уступать ему она не желала. Она молча повиновалась, отвечая на поцелуи, и нарочито тяжело задышала, когда он, прижав ее к стволу дуба, стал поднимать юбку. Где-то треснул сучок, и она тут же воспользовалась этим, оттолкнув его.
– Ты слышал?
Кажется, он не понял, в чем дело, и хотел вновь привлечь ее. Но она мягко удержала его, приложив палец к губам:
– Тсс!
– Дьяволово семя! Я ничего не слышу. Кто будет лазать по кустам сейчас?
Но он все же немного колебался, и Ева воспользовалась этим.
– О, Джек, милый… Я прошу тебя… – Привстав на цыпочки, она чмокнула его в подбородок. Ни к чему не обязывающая ласка – нежная, но не страстная. – Не сейчас, прошу. Мы ведь всегда были так осторожны… Приходи ночью туда, за озеро, к руинам.
Она умоляюще смотрела снизу вверх. Джек скорее удивился, чем что-то заподозрил:
– Почему туда?
– Помнишь, мы были там? Когда ты сажал меня на себя верхом, как на лошадку.
Приятное напоминание. Джек улыбнулся.
– Там ведь никого не бывает, – продолжала Ева. – Тихое таинственное место. Его боятся. Но не мы с тобой. За час до полуночи я буду ждать тебя там.
Наконец она освободилась из его объятий и, обещающе улыбнувшись на прощание, поправляя одежду, пошла прочь. Но едва она отвернулась, как лицо ее изменилось. Даже челюсти свело, так крепко она сжала зубы. Ненависть клокотала в ее груди. Негодяй, сволочь, мерзавец. Как он смел!.. Что ж, он сам вынудил ее к этому.
Свернув на боковую тропинку, она подхватила юбки и со всех ног кинулась в сторону развалин.
В замок она пришла почти через час. Пошла к себе, но уже через несколько минут, приведя себя в порядок, появилась в летней гостиной. И счастливо вздохнула, застав там короля. Он стал обучать ее новой карточной игре – ландскнехт, названной так, потому что ее ввели в моду швейцарские наемники. От общения друг с другом Карл и Ева получали удовольствие, порой они поддразнивали друг друга, смеялись. Обычное фривольное общение, не выходившее за рамки пристойности. Вскоре в летней гостиной появилась леди Элизабет, которая сидела, глядя на них круглыми, как у совы, глазами. Несколько раз заходила Рэйчел. Она сообщила, что дядя Энтони занят погребением Осии. Стивен тоже находился там, но вскоре уехал со своими людьми.
Глаза у Рэйчел были грустными, она с укором поглядывала на беспечную сестру. Но Ева даже на то, что Стивен уехал не простясь, почти не отреагировала. Рассказ Рэйчел, как ей пришлось уговаривать работников, Ева слушала вполуха. Она глядела в карты, но ее ножка под столом то и дело касалась ног короля, он поднимал на нее глаза и видел на щеках ямочки – легкий намек на потаенную улыбку. Любуясь Евой, он забывал о новой трагедии Сент-Прайори и чувствовал лишь влечение. Настолько сильное, что начинало болеть сердце. Он вспоминал слова Мэг: «Свою судьбу ты уже встретил». Что это? Не предзнаменование ли? Он задумывался, но мысли начинали путаться от стука его собственного сердца. Карл чувствовал себя влюбленным, увлеченным, заведенным. И это легкое заигрывание Евы, прикосновение колен под столом. Она поднимала ресницы, глядела призывно. Меж ними словно установилась невидимая связь. Они понимали, что думают об одном и том же, прерванные дважды приступы страсти подготовили их к этому. Больше не было сил ждать. Карл видел это и восхищался ею. Он не терпел долгих ухаживаний, жеманницы его не привлекали. А Ева словно звала – взглядом, улыбкой, прикосновением. Даже сладкий запах ее жасминовых духов сводил Карла с ума. Ах, эти приличия! Ему просто хотелось схватить ее, увлечь…
Пришлось вынести еще и ужин с долгими разглагольствованиями преподобного Энтони о тщете всего земного, подавленную молчаливость Рэйчел, обжорство леди Элизабет. Едва ужин кончился – Ева почти не прикоснулась к нему, Карл тоже, – все разошлись. В коридоре Карла остановила горничная Евы, Нэнси:
– Приходите через час в маленькую галерею с каменной химерой. Я встречу вас и провожу к госпоже.
Карл едва с ума не сошел за это время. Он метался у себя по комнате, как зверь в клетке.
Ему уже следовало выходить, когда он уловил в коридоре чьи-то легкие шаги, шелест одежды. Несмотря на лихорадочное состояние Карла, это его насторожило. Он аккуратно приоткрыл дверь. По коридору очень тихо, прикрывая ладонью пламя свечи, шла Рэйчел. Дверь в комнату короля была смазана и открылась беззвучно, но все же образовался легкий сквозняк. Пламя свечи заколебалось, и Рэйчел остановилась. Лицо, словно застывшая маска, темные глаза в пол-лица. Казалось, они видят его в темноте, но Карл понимал, что это не так. Свеча освещала для девушки лишь круг, в котором она стояла, слепила ее и не давала увидеть, что таится во тьме. Похоже, Рэйчел успокоилась и крадучись пошла дальше. И это хозяйка Сент-Прайори! Карл видел, как ее белый чепец растворился во мраке сводчатых переходов. У него вдруг мелькнула мысль пойти за ней, проследить. Может, ему и удастся разгадать что-то из тайн замка. Но эта идея исчезла так же, как и появилась. Его ждала Ева!
Нэнси, как тень, выскочила из-за изваяния вросшей в стену каменной химеры.
– Идемте, сэр.
В башне они проскользнули мимо покоев Рэйчел.
– Тише, ради бога, – шептала девушка.
– Ничего, ничего, мисс Рэйчел ушла.
Он ни о чем не мог думать, только о той, что ждала его.
В камине полыхал огонь, и в его дрожащем золотистом свете Карл увидел вставшую с кресла девушку. Длинный пеньюар из опушенного мехом светлого атласа скрывал ее до кончиков пальцев. Распущенные волнистые пряди волос стекали по плечам до пояса. Она была словно нимфа, фея, ночное видение. И это видение ждало его. У себя в комнате Карл придумал множество нежных, страстных фраз для нее, но сейчас он напрочь забыл их. Лишь видел, как скользят атласные блики по ее вздымающейся груди, как таинственно и маняще блестят звезды глаз. Голова шла кругом от дурманящего запаха ее духов. У него пересохло во рту, жгучее желание наполнило тело, кровь глухими ударами стучала в висках. Боже правый, как давно у него не было женщины! И вот она перед ним, прекраснее и желаннее всего, что он только мог вообразить.
Он привлек ее к себе нежно, ибо боялся, что если схватит сильно, то причинит ей боль. Сдерживая мучительную дрожь, он начал целовать, ласкать губами ее приоткрывшиеся уста, сначала мягко, потом все с большим пылом, с трудом сдерживая полыхавший в нем огонь. А потом атлас соскользнул с ее плеч, сверкающей лужицей лег у ног. И перед ним предстала Ева, нагая и прекрасная, как в раю в преддверии своего грехопадения. Это было восхитительно. Он почувствовал, что сейчас одежда является чем-то ненужным, неудобным. Карл резко скинул камзол, почти сорвал рубаху и, подхватив Еву на руки, будто величайшую драгоценность, понес к ложу.
Он не мог более сдерживаться, и она с охотой уступала. Это было как вихрь, как ураган, и Ева даже испытала разочарование, что все так быстро кончилось. Кончилось ли?.. О, ее дивное приключение только начиналось. Карл отнюдь не был тем мужчиной, которого интересовало лишь собственное наслаждение. Он любил женщину и считал, что обязан дать ей то же, что получил сам. Не успела Ева отдышаться, как он вновь принялся ласкать ее. О, она еще не знала, что мужчина может быть так нежен и ласков. Весь ее предыдущий опыт был ничто по сравнению с тем, что происходило сейчас. Помимо воли в ней поднялось невероятное ощущение радости, в которую она словно уплывала… тонула в ней… Пока его губы блуждали вокруг полушарий ее груди, жаркие ладони поглаживали ее подрагивающий живот, бедра, ноги, она стонала и выгибалась, не сдерживая себя, вела себя как девка, где-то в глубине сознания понимая, что это ему нравится.
В какой-то миг он словно отдалился от нее, и его голос донесся как будто издалека:
– Что это? Что это было?
– О, ничего. Не уходи. Будь со мной. Я люблю тебя!
Это было совсем не похоже на то, что она считала любовью ранее. Ей казалось, что она любила Руперта первой пылкой любовью, а к Стивену ее влекла проснувшаяся зрелая женская чувственность, но сейчас… Когда Карл целовал ее – шею, круглые груди, живот, включая самые сокровенные и укромные уголки тела, – ей казалось, что она впервые узнала, что такое любовь.
Она забыла, кем он был, отринула свои честолюбивые планы и лишь прижималась к нему, раскрывалась навстречу…
Ночь была упоительна, как мечта. Порой они замирали, лежали в глубоком молчании, находясь где-то между сном и бодрствованием, в том блаженном состоянии, которое придавало их телам почти невесомую легкость. Затем они снова тянулись друг к другу: Карл, восхищенный, жаждущий утолить свой плотский голод и очаровать ее, она же – захваченная той счастливой, все сокрушающей волной чувственности, какой и не подозревала в себе.
Под утро он забылся сном у нее на груди, она же боялась заснуть и лежала, перебирая завитки его черных волос, порой мечтательно улыбалась в полудреме, но, когда открывала глаза, в них мелькала почти боль. Как она боялась потерять его!..
Легкий стук в дверь разбудил чутко спавшего короля.
– Госпожа, это я. Уже пора.
Карл торопливо одевался, а Ева все льнула, ластилась к нему, беспомощная и нежная, в каком-то полудетском испуге предстоящего расставания. Карл заметил это ее состояние и замер, глядя на нее, а потом взял ее лицо в ладони:
– Ева?..
Казалось, он только сейчас разглядел ее. С припухшими губами и кругами у глаз, растерянная, трогательная, почти испуганная, она так отличалась от той вызывающе красивой, самоуверенной женщины, какой была вчера! Она была как ребенок, нежный и чистый. И Карл вдруг понял, что это он сделал ее такой.
– О, Бог мой, Ева! Ангел мой… – И почти выдохнул: – Я так люблю тебя.
Последний поцелуй, так много обещающий… такой упоительный… Ева нежно погладила Карла по заросшей щеке. Он прижал ее ладонь к глазам, потом к губам и поцеловал.
– Я люблю тебя.
О, как ей этого хотелось!
Он оглянулся на пороге. Задержался на миг, словно намереваясь вернуться к ней, но совладал с собой и вышел.
Ева вдруг почувствовала себя невероятно одинокой. Ей надо было взять себя в руки, обдумать дальнейшие действия. В конце концов, ей следовало немного поспать. Но она продолжала стоять, глядя на закрывшуюся дверь. И лишь шептала:
– Как же я люблю вас, мой повелитель, мой бог, мой король, Карл Стюарт!.. Помоги мне, Боже…
ГЛАВА 8
Если Ева и испугалась, то никак не проявила этого. А Карл всегда отличался железной выдержкой. Он спокойно наклонился и, подняв шляпу Евы, протянул ей. Она почти машинально отряхнула ее, на Стивена и его людей поглядела спокойно, может, чуть удивленно. Хотя по тому, с каким подозрением Гаррисон оглядывал их и как деликатно опускали глаза его сопровождающие, она поняла, что всадники смущены, встретив невесту их офицера с чужаком.
– Добрый день, Стив, – спокойно произнесла она, поправляя растрепавшиеся локоны. – Прекрасная погода сегодня. Мы с мистером Трентоном решили совершить небольшую прогулку по равнине.
Стивен спокойно снял шляпу и поклонился в седле. Вид у него был несколько мрачный.
– Странные вещи происходят, миледи.
– В чем дело?
Ева надменно вздернула подбородок. Она не позволит ему оскорблять себя при посторонних!
Но Карл понял: что-то произошло. Стивен выглядел подавленным, его люди казались встревоженными. Карл даже заподозрил, что им стало известно о нем. Но нет – они не окружили его, не схватили. Он спросил:
– Что-нибудь серьезное?
– Серьезное. Еще одно убийство.
Только теперь они увидели странный сверток, перекинутый через круп лошади полковника.
Он проследил за взглядом и чуть кивнул.
– Это малыш Осия.
– Что?
Ева не поняла – то ли прошептала, то ли прокричала это. Ей вдруг стало безумно страшно. До нее донесся спокойный голос Карла:
– Кухарка Сабина говорила, что он отправился погостить к своей тетке. Он часто уходит к ней и пропадает по нескольку дней.
– Если бы, – вздохнул Стивен. – Местный пастух нашел его случайно. Он лежал на равнине, уже окоченевший, с перерезанным горлом и вспоротым животом. Пастух весь трясся, когда рассказывал об этом. Да и мы, когда прибыли… я всякое видел, но это зверство ошеломило меня.
Ева слабо вскрикнула.
– Не стоило так пугать вашу невесту, мистер Гаррисон, – с укором заметил Карл.
Стивен остался спокоен.
– В Сент-Прайори никого не удивишь известием о чьей-то смерти. Слишком часто там гибнут люди.
Ева вдруг выпрямилась и гневно поглядела на него:
– Ты забываешься, Стив!
Но ее взгляд помимо воли притягивала страшная ноша его жеребца. Она добавила уже тише:
– Бедный Осия ведь был убит не в замке. – И совсем тихо: – Такое жестокое убийство… О, Стивен, ты уверен, что это не звери?
– Я не стану демонстрировать его труп, Ева. Но сомнений не остается. Его убили ножом. Сейчас мы направляемся в Сент-Прайори. Вы поедете с нами?
Ева молча кивнула. Карл, подхватив Спота, устроился на крупе лошади позади одного из людей Стивена.
Они быстро доскакали до замка. Карл ехал рядом с полковником и всю дорогу не мог отвести взгляд от страшного свертка за его спиной. Убитый ребенок. Кто мог поступить с ним столь жестоко? Бандиты, скрывающиеся на Солсберийской равнине? Сумасшедший одичавший отшельник? Но что-то подсказывало ему, что гибель мальчика как-то связана с проклятым замком. Он вспомнил, когда последний раз видел Осию живым. Странный ребенок. Дикий и чем-то невероятно напуганный. Сейчас Карл явственно это помнил, тогда же едва обратил внимание.
Во дворе замка их встретила Рэйчел. Она вышла со стороны кладовок – рукава платья закатаны, полы верхней юбки заткнуты в карманы. Вся в делах, словно прислуга. Но Карл обратил внимание, как засветилось ее лицо при взгляде на Стивена. Тот не заметил этого. Чуть склонившись к ней в седле, он заговорил вполголоса. И лицо Рэйчел погасло, затем на нем появилась гримаса ужаса. Но девушка быстро взяла себя в руки, кликнула Мэтью Шепстона, указала на труп.
Ева ушла к себе. Через час она вышла как ни в чем не бывало: элегантная, прелестная. За обедом она держалась спокойно, как будто ничего не произошло, хотя при Стивене боялась и заговорить с Карлом. Несмотря на ее браваду, остальные казались подавленными. Дядюшка Энтони даже не обращал внимания на провокационные вопросы Евы.
Карл был молчалив. Стивен тоже. Порой Ева замечала, как эти двое перекидываются быстрыми подозрительными взглядами. Как ни странно, это доставляло ей удовольствие: ей нравилось быть предметом ревности. Про бедного Осию она старалась не думать. Ева уже научилась отметать неприятные мысли, не обременять себя ими.
После обеда она вызвала Джека Мэррота и велела взять несколько мушкетов в холле на стене. Ей хотелось развлечься стрельбой по голубям.
Джек наглел ее у озера. Он принес оружие и корзину с голубями. Ева сама зарядила мушкеты, поглаживая их с любовью.
Коллекция ружей у ее отца была превосходная – на стволах стояли клейма самых лучших мастеров Европы. А у Евы со времени Оксфорда осталось страстное увлечение огнестрельным оружием.
Уложив ствол мушкета на подставку и прижав приклад к плечу, она делала знак Джеку. Тот выпускал голубя, и, когда тот, взмахивая крыльями, набирал высоту, Ева нажимала спусковой крючок. От выстрела ее обволакивало дымом, приклад при отдаче ударял в плечо, и Ева знала, что скоро там появится синяк. Она не придавала этому значения и, отмахиваясь от дыма, следила, насколько удачен выстрел. Первый же голубь был сбит и камнем упал в озеро. По воде пошли круги; Ева довольно улыбнулась и взяла другой, уже заряженный, мушкет. Однако то ли мысли ее находились далеко, то ли ей просто не везло сегодня, но несколько следующих птиц избежали смерти и преспокойно улетели в сторону голубятни.
Ева начала злиться и обвинила Джека, что он плохо выпускает птиц. Джек на это никак не отреагировал, а спокойно ждал, пока она перезарядит ружья. Это было непростое, трудоемкое занятие, и пальцы Евы вскоре потемнели от пороха. Джек заметил, что Ева сегодня не особо внимательна: время от времени, засыпая порох в гнездо и проверяя фитиль, она оглядывалась в сторону замка, словно кого-то ждала.
Так оно и было. Ева очень хотела, чтобы грохот выстрелов указал Карлу Стюарту, где она. Конечно, то, что убили Осию, ужасно, как и ужасна и непонятна странная смерть Патрика Линча. Но у Евы имелись свои планы, и ей не хотелось, чтобы трагические события повлияли на ее шанс пленить короля. В кои-то веки у нее появилась такая возможность, и Карл, похоже, сам шел к ней в руки; к тому же и этот его суровый спутник в отъезде. Что-то подсказывало Еве, что Джулиан не расположен к ней и будет отрицательно влиять на короля. А тут еще начались все эти неприятности. Нет, несмотря ни на что, она должна исполнить задуманное. Даже если Стивен здесь. Что ему надо? Ева подумала о том, что мог заметить сегодня Гаррисон. Но она была уверена, что сможет оправдаться. А вот Карл… Она безумно хотела, чтобы он пришел к ней.
Однако появился Стивен. Ева скорчила недовольную гримасу, когда он вышел из зарослей, и невозмутимо отвернулась, приложив приклад к плечу. Это был двухзарядный колесцовый мушкет. Ева сделала знак Джеку и прицелилась.
Прогремел выстрел. Когда облако дыма рассеялось, голубь летел прочь. Ева едва не выругалась сквозь зубы. Стивен уже стоял рядом.
– Неудачное время ты выбрала для стрельбы, Ева, – заметил он, спокойно глядя на нее.
Ева ответила ему неприветливым взглядом.
– Я еще не твоя жена, Стив, и ты не волен мне приказывать, что делать, а что нет.
Она опять сделала знак Джеку и вновь промахнулась. Плечо начало побаливать. Ей не везло, и она чувствовала себя раздраженной.
Стивен держался с прежним хладнокровием.
– Сейчас в Сент-Прайори все напряжены. Много странного и непонятного происходит. Эти три смерти. Поденщики волнуются, говорят о проклятье замка и хотят уйти. Они боятся, и звуки выстрелов могут окончательно вывести их из равновесия.
– Какие неженки, – хмыкнула Ева. – Если сами обитатели замка вынуждены смириться, то отчего бы волноваться этим простолюдинам? Хотя, я думаю, Рэйчел сможет успокоить их. А если нет – в наше сложное время мы всегда сможем найти других. Благо, желающих получить работу хватает.
Она вновь выстрелила, но даже не удосужилась глянуть, попала ли, и лишь стояла, отмахиваясь от дыма.
Стивен смотрел на нее.
– Похоже, тебя не волнует все это. Я имею в виду три связанные с замком смерти.
Ева взяла новый мушкет и стала устанавливать его на подпорке.
– Почему они должны меня волновать? Филип Блад погиб в результате несчастного случая. Патрик Линч просто испугался и был неосторожен. Осия…
Она наконец установила мушкет.
– Осия погиб вне стен замка. Несчастный мальчик. Но при чем тут мы?
Джек ожидал сигнала, но Ева глядела на Стивена.
– Это в твои обязанности входит разобраться со всем этим.
Тот кивнул:
– Да. Но я хотел бы разобраться еще кое в чем. Мне любопытно, считаешь ли ты по-прежнему, что нас что-то связывает? Или у тебя иные планы? Я имею в виду мистера Трентона.
Ева подала знак Джеку, но ей явно сегодня не везло. Она промахнулась и удрученно вздохнула:
– При чем тут мистер Трентон? Он любезен – и только. Я просто встретила его с Рэйчел на равнине. А когда сестра ушла, появился ты. Воистину, равнина стала слишком людным местом, чтобы…
– Чтобы ты могла уединиться с кем хочешь, – закончил за нее полковник. Глаза его холодно блеснули.
Ева резко повернулась к нему:
– Ты не имеешь права обвинять меня в том, в чем не уверен. А с мистером Трентоном мне интересно и весело. Он знает, как занять даму. В отличие от такого «круглоголового», как ты.
Стивен неотрывно глядел на нее, на щеках его напряглись желваки.
– Похоже, еще недавно ты так не считала.
– Я могла и ошибаться.
Она нервничала и никак не могла установить мушкет. Стивен вдруг шагнул к ней и резко выхватил у нее оружие. Она даже испугалась гнева, что полыхал в его глазах, и отшатнулась. Но Стивен уже отвернулся и сделал знак Джеку. Он даже не воспользовался подставкой, просто вскинул тяжелый мушкет и выстрелил, словно не целясь.
Несчастный голубь камнем рухнул в озеро. Стивен медленно опустил ствол. На Еву он не глядел. Но что-то в его спокойствии, в сдержанном гневе очаровало ее. Она чувствовала клокочущую в нем лаву, и ей это нравилось. Почти нежно Ева сказала:
– Стив, я и не знала, какой ты отличный стрелок.
Очень медленно он повернулся и отдал ей мушкет.
– Я подумаю о ваших словах, миледи. О том, насколько вы могли ошибаться. Или насколько ошибался я сам.
Она глядела ему вслед. Ей даже захотелось вернуть его. Но она сдержалась. В конце концов, все это просто ревность, а где ревность, там и любовь. Значит, Стивен не потерян. Однако не стоит сейчас приближать его, лучше всего, если он и в самом деле уедет. Пока ее интересует только король. А Стив… Что ж, она уверена в своих силах и всегда сможет вернуть его. Он утешит ее, если у нее ничего не получится. Ведь он все же нравится ей.
Она повернулась к подошедшему Джеку:
– Ну что?
– Птицы закончились.
Она не ответила, думая о своем. И лишь когда Джек приблизился вплотную, Ева поглядела на него:
– Что тебе надо?
Ей не понравился его взгляд.
– Вы что же, хотите наставить этому парню рога с чернявым юнцом?
Она надменно вскинула подбородок:
– Ты будешь последним, у кого я спрошу совета на этот счет.
– Разве? А следовало бы.
– Что ты себе позволяешь?! – взвизгнула Ева, когда он вдруг сильно прижал ее к себе.
Он дышал ей прямо в лицо. Она слышала запах вина и пота и стала вырываться.
– Пусти меня! Как ты смеешь?
Она вдруг охнула, когда он сильно сжал ее грудь.
– О, я смею. Вы сами дали мне право на это, когда я валял вас в сене, как последнюю девку. И мне и дела не было до того, что вы невеста полковника Гаррисона. Мне нравилось вдвоем с вами наставлять ему рога. Но я не желаю, чтобы вы с кем-то наставляли рога и мне.
– Что?
Она бы, наверное, рассмеялась, если бы не была столь напугана. Руки Джека медленно поднялись от ее груди и сомкнулись на горле. Она вдруг ощутила себя маленькой и удивительно хрупкой в руках этого мужлана. Давление его пальцев на горле не позволяло ей издать ни звука. Но он вдруг отпустил ее и впился ей в губы бешеным поцелуем. Ева ответила ему, хотя без чувства, наоборот, мысли ее лихорадочно заработали. Джек явно решил, что раз она изменяет Стивену с ним, то полковник ему не соперник. А вот к Карлу он начал ревновать. Нелепо. И страшно. Она не ожидала этого.
Наконец он ее отпустил.
– Вы даже не подозреваете, насколько вы моя. – Он довольно оскалился, но в следующий миг тряхнул ее, как куклу. – Я заметил, вы проходу не даете этому чернявому. А чем он лучше меня? Всего лишь посланец республиканцев. Я бы тоже мог им быть, если бы не торчал здесь, а вступил в армию. В наше время многие могут подняться.
– Бедный мой Джек, – произнесла Ева, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно нежнее, но, по сути, прошептала, так у нее заболело горло. – Ты и не знаешь, о чем говоришь.
Он хмыкнул.
– Все я знаю. И много чего могу порассказать. Кому? Стивену Гаррисону, например. Или мистеру Трентону.
И добавил:
– Я ведь давно живу в Сент-Прайори.
Теперь она так побледнела, что Джеку даже стало жаль ее. С жалостью появилось и торжество, а с торжеством – чувство превосходства и желание обладать ею. Не как слуга, а как господин, который может приказывать. Он улыбнулся и стал увлекать ее к кустам. Какого черта, разве она сама не использовала его, когда хотела?
Ева понимала, что ей не следует сейчас его злить. Но и уступать ему она не желала. Она молча повиновалась, отвечая на поцелуи, и нарочито тяжело задышала, когда он, прижав ее к стволу дуба, стал поднимать юбку. Где-то треснул сучок, и она тут же воспользовалась этим, оттолкнув его.
– Ты слышал?
Кажется, он не понял, в чем дело, и хотел вновь привлечь ее. Но она мягко удержала его, приложив палец к губам:
– Тсс!
– Дьяволово семя! Я ничего не слышу. Кто будет лазать по кустам сейчас?
Но он все же немного колебался, и Ева воспользовалась этим.
– О, Джек, милый… Я прошу тебя… – Привстав на цыпочки, она чмокнула его в подбородок. Ни к чему не обязывающая ласка – нежная, но не страстная. – Не сейчас, прошу. Мы ведь всегда были так осторожны… Приходи ночью туда, за озеро, к руинам.
Она умоляюще смотрела снизу вверх. Джек скорее удивился, чем что-то заподозрил:
– Почему туда?
– Помнишь, мы были там? Когда ты сажал меня на себя верхом, как на лошадку.
Приятное напоминание. Джек улыбнулся.
– Там ведь никого не бывает, – продолжала Ева. – Тихое таинственное место. Его боятся. Но не мы с тобой. За час до полуночи я буду ждать тебя там.
Наконец она освободилась из его объятий и, обещающе улыбнувшись на прощание, поправляя одежду, пошла прочь. Но едва она отвернулась, как лицо ее изменилось. Даже челюсти свело, так крепко она сжала зубы. Ненависть клокотала в ее груди. Негодяй, сволочь, мерзавец. Как он смел!.. Что ж, он сам вынудил ее к этому.
Свернув на боковую тропинку, она подхватила юбки и со всех ног кинулась в сторону развалин.
В замок она пришла почти через час. Пошла к себе, но уже через несколько минут, приведя себя в порядок, появилась в летней гостиной. И счастливо вздохнула, застав там короля. Он стал обучать ее новой карточной игре – ландскнехт, названной так, потому что ее ввели в моду швейцарские наемники. От общения друг с другом Карл и Ева получали удовольствие, порой они поддразнивали друг друга, смеялись. Обычное фривольное общение, не выходившее за рамки пристойности. Вскоре в летней гостиной появилась леди Элизабет, которая сидела, глядя на них круглыми, как у совы, глазами. Несколько раз заходила Рэйчел. Она сообщила, что дядя Энтони занят погребением Осии. Стивен тоже находился там, но вскоре уехал со своими людьми.
Глаза у Рэйчел были грустными, она с укором поглядывала на беспечную сестру. Но Ева даже на то, что Стивен уехал не простясь, почти не отреагировала. Рассказ Рэйчел, как ей пришлось уговаривать работников, Ева слушала вполуха. Она глядела в карты, но ее ножка под столом то и дело касалась ног короля, он поднимал на нее глаза и видел на щеках ямочки – легкий намек на потаенную улыбку. Любуясь Евой, он забывал о новой трагедии Сент-Прайори и чувствовал лишь влечение. Настолько сильное, что начинало болеть сердце. Он вспоминал слова Мэг: «Свою судьбу ты уже встретил». Что это? Не предзнаменование ли? Он задумывался, но мысли начинали путаться от стука его собственного сердца. Карл чувствовал себя влюбленным, увлеченным, заведенным. И это легкое заигрывание Евы, прикосновение колен под столом. Она поднимала ресницы, глядела призывно. Меж ними словно установилась невидимая связь. Они понимали, что думают об одном и том же, прерванные дважды приступы страсти подготовили их к этому. Больше не было сил ждать. Карл видел это и восхищался ею. Он не терпел долгих ухаживаний, жеманницы его не привлекали. А Ева словно звала – взглядом, улыбкой, прикосновением. Даже сладкий запах ее жасминовых духов сводил Карла с ума. Ах, эти приличия! Ему просто хотелось схватить ее, увлечь…
Пришлось вынести еще и ужин с долгими разглагольствованиями преподобного Энтони о тщете всего земного, подавленную молчаливость Рэйчел, обжорство леди Элизабет. Едва ужин кончился – Ева почти не прикоснулась к нему, Карл тоже, – все разошлись. В коридоре Карла остановила горничная Евы, Нэнси:
– Приходите через час в маленькую галерею с каменной химерой. Я встречу вас и провожу к госпоже.
Карл едва с ума не сошел за это время. Он метался у себя по комнате, как зверь в клетке.
Ему уже следовало выходить, когда он уловил в коридоре чьи-то легкие шаги, шелест одежды. Несмотря на лихорадочное состояние Карла, это его насторожило. Он аккуратно приоткрыл дверь. По коридору очень тихо, прикрывая ладонью пламя свечи, шла Рэйчел. Дверь в комнату короля была смазана и открылась беззвучно, но все же образовался легкий сквозняк. Пламя свечи заколебалось, и Рэйчел остановилась. Лицо, словно застывшая маска, темные глаза в пол-лица. Казалось, они видят его в темноте, но Карл понимал, что это не так. Свеча освещала для девушки лишь круг, в котором она стояла, слепила ее и не давала увидеть, что таится во тьме. Похоже, Рэйчел успокоилась и крадучись пошла дальше. И это хозяйка Сент-Прайори! Карл видел, как ее белый чепец растворился во мраке сводчатых переходов. У него вдруг мелькнула мысль пойти за ней, проследить. Может, ему и удастся разгадать что-то из тайн замка. Но эта идея исчезла так же, как и появилась. Его ждала Ева!
Нэнси, как тень, выскочила из-за изваяния вросшей в стену каменной химеры.
– Идемте, сэр.
В башне они проскользнули мимо покоев Рэйчел.
– Тише, ради бога, – шептала девушка.
– Ничего, ничего, мисс Рэйчел ушла.
Он ни о чем не мог думать, только о той, что ждала его.
В камине полыхал огонь, и в его дрожащем золотистом свете Карл увидел вставшую с кресла девушку. Длинный пеньюар из опушенного мехом светлого атласа скрывал ее до кончиков пальцев. Распущенные волнистые пряди волос стекали по плечам до пояса. Она была словно нимфа, фея, ночное видение. И это видение ждало его. У себя в комнате Карл придумал множество нежных, страстных фраз для нее, но сейчас он напрочь забыл их. Лишь видел, как скользят атласные блики по ее вздымающейся груди, как таинственно и маняще блестят звезды глаз. Голова шла кругом от дурманящего запаха ее духов. У него пересохло во рту, жгучее желание наполнило тело, кровь глухими ударами стучала в висках. Боже правый, как давно у него не было женщины! И вот она перед ним, прекраснее и желаннее всего, что он только мог вообразить.
Он привлек ее к себе нежно, ибо боялся, что если схватит сильно, то причинит ей боль. Сдерживая мучительную дрожь, он начал целовать, ласкать губами ее приоткрывшиеся уста, сначала мягко, потом все с большим пылом, с трудом сдерживая полыхавший в нем огонь. А потом атлас соскользнул с ее плеч, сверкающей лужицей лег у ног. И перед ним предстала Ева, нагая и прекрасная, как в раю в преддверии своего грехопадения. Это было восхитительно. Он почувствовал, что сейчас одежда является чем-то ненужным, неудобным. Карл резко скинул камзол, почти сорвал рубаху и, подхватив Еву на руки, будто величайшую драгоценность, понес к ложу.
Он не мог более сдерживаться, и она с охотой уступала. Это было как вихрь, как ураган, и Ева даже испытала разочарование, что все так быстро кончилось. Кончилось ли?.. О, ее дивное приключение только начиналось. Карл отнюдь не был тем мужчиной, которого интересовало лишь собственное наслаждение. Он любил женщину и считал, что обязан дать ей то же, что получил сам. Не успела Ева отдышаться, как он вновь принялся ласкать ее. О, она еще не знала, что мужчина может быть так нежен и ласков. Весь ее предыдущий опыт был ничто по сравнению с тем, что происходило сейчас. Помимо воли в ней поднялось невероятное ощущение радости, в которую она словно уплывала… тонула в ней… Пока его губы блуждали вокруг полушарий ее груди, жаркие ладони поглаживали ее подрагивающий живот, бедра, ноги, она стонала и выгибалась, не сдерживая себя, вела себя как девка, где-то в глубине сознания понимая, что это ему нравится.
В какой-то миг он словно отдалился от нее, и его голос донесся как будто издалека:
– Что это? Что это было?
– О, ничего. Не уходи. Будь со мной. Я люблю тебя!
Это было совсем не похоже на то, что она считала любовью ранее. Ей казалось, что она любила Руперта первой пылкой любовью, а к Стивену ее влекла проснувшаяся зрелая женская чувственность, но сейчас… Когда Карл целовал ее – шею, круглые груди, живот, включая самые сокровенные и укромные уголки тела, – ей казалось, что она впервые узнала, что такое любовь.
Она забыла, кем он был, отринула свои честолюбивые планы и лишь прижималась к нему, раскрывалась навстречу…
Ночь была упоительна, как мечта. Порой они замирали, лежали в глубоком молчании, находясь где-то между сном и бодрствованием, в том блаженном состоянии, которое придавало их телам почти невесомую легкость. Затем они снова тянулись друг к другу: Карл, восхищенный, жаждущий утолить свой плотский голод и очаровать ее, она же – захваченная той счастливой, все сокрушающей волной чувственности, какой и не подозревала в себе.
Под утро он забылся сном у нее на груди, она же боялась заснуть и лежала, перебирая завитки его черных волос, порой мечтательно улыбалась в полудреме, но, когда открывала глаза, в них мелькала почти боль. Как она боялась потерять его!..
Легкий стук в дверь разбудил чутко спавшего короля.
– Госпожа, это я. Уже пора.
Карл торопливо одевался, а Ева все льнула, ластилась к нему, беспомощная и нежная, в каком-то полудетском испуге предстоящего расставания. Карл заметил это ее состояние и замер, глядя на нее, а потом взял ее лицо в ладони:
– Ева?..
Казалось, он только сейчас разглядел ее. С припухшими губами и кругами у глаз, растерянная, трогательная, почти испуганная, она так отличалась от той вызывающе красивой, самоуверенной женщины, какой была вчера! Она была как ребенок, нежный и чистый. И Карл вдруг понял, что это он сделал ее такой.
– О, Бог мой, Ева! Ангел мой… – И почти выдохнул: – Я так люблю тебя.
Последний поцелуй, так много обещающий… такой упоительный… Ева нежно погладила Карла по заросшей щеке. Он прижал ее ладонь к глазам, потом к губам и поцеловал.
– Я люблю тебя.
О, как ей этого хотелось!
Он оглянулся на пороге. Задержался на миг, словно намереваясь вернуться к ней, но совладал с собой и вышел.
Ева вдруг почувствовала себя невероятно одинокой. Ей надо было взять себя в руки, обдумать дальнейшие действия. В конце концов, ей следовало немного поспать. Но она продолжала стоять, глядя на закрывшуюся дверь. И лишь шептала:
– Как же я люблю вас, мой повелитель, мой бог, мой король, Карл Стюарт!.. Помоги мне, Боже…
ГЛАВА 8
Рэйчел видела, что с Евой что-то происходит. Сестра была странно тиха за завтраком, однако вопреки обычной умеренности в еде аппетит у нее оказался волчий.
– Тебе так пришлись по вкусу телячьи котлеты? – невольно удивилась младшая сестра.
Ева словно смутилась. Ева, дерзкая, насмешливая Ева, смутилась! Рэйчел не верила своим глазам. И не поняла, чем поставила сестру в неловкое положение.
Но дядя Энтони уже встрял:
– Ева, голубушка, ты словно работала всю ночь, а не отдыхала.
Даже тетя Элизабет перестала жевать, повернулась к Еве.
Положение спас мистер Трентон. Он стал заверять, что завтрак великолепен, а котлеты просто чудо, но ему не под силу определить, чем они приправлены. Рэйчел отвлеклась, стала пояснять, что добавляет в фарш особую приправу из примулы и ноготков. Карл тут же поддержал разговор, сказав, что существует много трав, из которых готовят изумительные приправы. Внимание от Евы было отвлечено.
– Тебе так пришлись по вкусу телячьи котлеты? – невольно удивилась младшая сестра.
Ева словно смутилась. Ева, дерзкая, насмешливая Ева, смутилась! Рэйчел не верила своим глазам. И не поняла, чем поставила сестру в неловкое положение.
Но дядя Энтони уже встрял:
– Ева, голубушка, ты словно работала всю ночь, а не отдыхала.
Даже тетя Элизабет перестала жевать, повернулась к Еве.
Положение спас мистер Трентон. Он стал заверять, что завтрак великолепен, а котлеты просто чудо, но ему не под силу определить, чем они приправлены. Рэйчел отвлеклась, стала пояснять, что добавляет в фарш особую приправу из примулы и ноготков. Карл тут же поддержал разговор, сказав, что существует много трав, из которых готовят изумительные приправы. Внимание от Евы было отвлечено.